Текст книги "Система: эксперимент. Часть 1"

Глава 3

На следующий день я снова стояла перед входом в офис и не могла заставить себя войти. Оставаясь снаружи, я будто отгораживалась от сознания собственной беспомощности и незначительности. Но опаздывать было запрещено. Это показало бы мое пренебрежение регламентом.

Пришлось взять себя в руки и пройти внутрь.

Переодевшись, я поспешила на утреннее построение. Восемь девушек моей должности стояли отдельно от других госслужащих. Мы были гордостью руководства, лучшими среди коллег. Мы считались красивее, умнее, ответственнее и перспективнее всех остальных, чем заслуживали особое расположение руководства.

В зал вошла наша начальница, утонченная, высокая женщина. Ее внешний вид был воплощением идеала государственного служащего: отстраненная и равнодушная. У нее были черные прямые волосы, которые гармонично сочетались с холодными серыми глазами. Она носила черные костюмы, что придавало ее образу еще больше строгости, ведь руководящий состав мог одеваться как угодно, а она всегда предпочитала что-то мрачное. Она прошла по залу, уверенно чеканя шаг и глядя на нас свысока, с вершины своего положения.

– Доброе утро, коллеги, – холодно поздоровалась начальница.

В этой системе добиться высокого положения можно было, только став такой же хладнокровной, как эта женщина. Меня пугало ее безразличие к окружающим. Обращаясь к ней напрямую, граждане ожидали участия и поддержки, но покидали ее кабинет униженными и со слезами на глазах. Подобная жестокость, выкованная годами, служила свидетельством высшей степени лояльности к государству.

Построение проходило по заранее подготовленному плану, без задержек и импровизаций. Закончив проводить утренний инструктаж, начальница отпустила сотрудников, попросив остаться лишь меня.

– Пойдем, – бросила она в мою сторону и направилась через весь зал в свой кабинет.

По пути я мельком осмотрела себя в зеркале. Когда ругать было не за что, начальница переключалась на внешность сотрудника, указывая на его бездарность, раз тот не мог справиться даже со своим внешним видом. Или же… Она узнала о моем вчерашнем своеволии?

Мы вошли в ее кабинет – маленькое помещение, испещренное оранжевыми элементами декора, с ослепительным искусственным освещением, бьющим в глаза. Первые секунды я щурилась, привыкая к яркому свету.

Начальница села за большой стол, а я осталась стоять перед ней.

– Знаешь, почему ты сейчас здесь? – Она с ухмылкой посмотрела на меня.

О, я знала, что ни один ответ на этот вопрос не будет правильным.

– Нет, – коротко ответила я, чтобы не дать повода придраться.

– Кем ты видишь себя через три года? – Она коснулась пальцами клавиатуры, приготовившись записать мои ответы.

– Руководителем отдела, – честно ответила я.

Я верила в то, что, заняв эту должность, я смогу изменить устоявшееся отношение руководства к гражданам. Я планировала прислушиваться к своим сотрудникам и шаг за шагом продвигать свой подход среди других руководителей отделов. Я намеревалась подобраться к высшему руководству, чтобы заявить о себе. Доказать им, что иногда решения насущных для населения проблем могут инициироваться и «снизу вверх». Но этого я тоже никогда не произнесла бы вслух.

– Ты делаешь все возможное со своей стороны, чтобы прийти к этому? – Начальница снова демонстративно вытянула пальцы над клавиатурой.

– Да, – сказала я, понимая, что любой другой ответ был бы ошибкой. Я знала, как отвечать, чтобы добиться своего, демонстрируя слепую покорность.

– Атанасия, перейдем к сути. Я предложила руководству твою кандидатуру для участия в одном важном проекте. Это будет грандиозное событие, в котором тебе доведется сыграть немаловажную роль. Но на данном этапе я могу рассказать тебе только о том, что ты получишь, если сможешь пройти все собеседования.

Зная, какими ужасными и тяжелыми могут быть проекты, на которые нас отправляли, я сомневалась, что меня заинтересует награда. Самое ужасное заключалось в том, что от проектов на самом деле нельзя было отказываться. Это тут же расценивалось как акт неповиновения и неизбежно приводило к увольнению, без возможности устроиться куда бы то ни было еще.

– Если ты успешно пройдешь все собеседования, то получишь пять годовых зарплат, – сказала начальница, не поднимая глаз. – А если ты хорошо себя покажешь, Аковам возьмет твою семью на пожизненное обеспечение продуктами питания, товарами первой необходимости и лекарствами.

Несмотря на понимание необходимости контролировать свои эмоции, я непроизвольно раскрыла рот.

За что могут обещать такие огромные деньги и привилегии? Что это может быть за проект, за участие в котором готовы столько заплатить?

– Что мне нужно будет делать? – изумленно спросила я.

– До подписания всех бумаг я не могу тебе рассказать. Есть еще кое-что. Проект будет длиться примерно шесть недель. По возвращении, продемонстрировав свою целеустремленность и верность государству, ты получишь должность руководителя отдела.

– Но почему выбор пал именно на меня? – совсем растерялась я.

Начальница многозначительно посмотрела на меня, скрестив руки на груди.

– Во-первых, ты очень гибкая: быстро адаптируешься к разным событиям, не бросаясь в слезы и сопли.

С этим я не могла не согласиться, но стоило указать, что мои нервы почти всегда были на пределе.

– Во-вторых, мы не можем не признать, что граждане тебя любят, – продолжила она. – За последний год твое имя чаще остальных мелькало в книге благодарностей. Твою доброту и заботу замечают все, даже твои коллеги, что может сыграть нам на руку. В-третьих, ты исполнительна. За два года тебе доставались проекты разной сложности, и все они своевременно и качественно выполнялись. Нравились они тебе или нет, результат всегда превосходил все наши ожидания.

– Это что-то опасное? Почему такое большое вознаграждение? – прямо решила уточнить я, стараясь не выдать подступающей из-за похвалы улыбки.

– Не в опасности дело, а в том, что это совместный проект с частной организацией. Она назначила премии, мы лишь согласились на их условия. Всего десять девушек будут допущены в этот проект, а мы хотим продемонстрировать партнерам своих лучших сотрудниц. Нелогично было бы подвергать вас опасности. Не так ли?

Я знала, что ее задачей было найти очередную дурочку, которой не хватит смелости уволиться, отказавшись участвовать в таком рискованном проекте. Она была права, выбрав меня. Я не могу уволиться, просто не позволю себе уйти, продержавшись так долго.

– Атанасия, я выдвинула твою кандидатуру от лица нашего филиала. Тебя утвердили, выбрав из тысяч предложенных кандидаток социального сектора со всей страны. Ты прошла первый отбор, и это невероятный успех! Вас осталось всего пара сотен претенденток, но впереди еще несколько собеседований. Ты представляешь, какая это ответственность? Я хочу, чтобы ты попала в десятку!

Зная свое руководство, я понимала, что ничего хорошего их затея не сулила. Была надежда, что щедрый партнер действительно нуждался в сотрудницах, хорошо разбирающихся в государственных услугах. Конечно, чувствовался подвох, иначе как оправдать огромную премию и пожизненное обеспечение? Но что, если это мой шанс? Через шесть недель нас всех ждут на рабочих местах, а значит, цели нас покалечить или, хуже того, убить, нет. Обещанная должность требует повышения квалификации, и, судя по всему, именно этим и займутся на проекте. Конечно, я могла и не пройти следующие этапы, что означало бы благополучное возвращение к своим повседневным обязанностям.

Начальница протянула мне два документа о неразглашении и согласии на медкомиссию, где галочками были отмечены места для подписи.

– Подписав это, ты сможешь получить допуск на следующий этап собеседования, – сказала она и, замерев, наблюдала, как я ставлю подписи.

Мне льстило, что руководство обратило внимание на мои успехи. Эта хладнокровная женщина редко кого-то хвалила, а сегодня, пытаясь мной манипулировать, расщедрилась на нечто столь приятное в мой адрес. Мне льстило, что руководство знает о моих достоинствах и готово дать мне шанс на повышение. Но я сомневалась, что из сотен претенденток именно я стану той, кому удастся пройти дальше.

– Отлично. Когда получишь результаты медкомиссии, тебя отвезут в офис к нашим партнерам, – проговорила начальница, торопливо складывая подписанные листы в папку. – Ты можешь рассказать о нашем разговоре семье. Но! Все, что тебе предстоит узнать далее, – государственная тайна, – строго добавила она. – Можешь идти.

Глава 4

После тяжелого рабочего дня дома меня встретила мама. Видя мою усталость, она заботливо обняла меня.

– Ати, как твой день? Идем ужинать, я все приготовила.

– День как день, – стараясь выглядеть радостной, ответила я.

Папа сидел за кухонным столом, загипнотизированный телевизором. Сестра, Арианна, зашла на кухню сразу за нами. Она обняла меня со спины.

– Садитесь, красотки, ужин остывает, – сказал папа.

Все были голодны, но ждали меня с работы. Как и каждый вечер, во время ужина мы устало болтали о том, что произошло за день. Мама щебетала о своих подругах, делилась услышанными сплетнями. Папа говорил о любимой политике. Сестра рассказывала о детях и муже, с шумной семьей которого ей приходилось жить.

Я ничего не рассказывала, мои истории никто не любил. После них настроение за столом сразу портилось, и до конца ужина все сидели мрачные. Моя повседневность и правда была не для легких бесед в кругу семьи.

– Ты завтра выходишь в основной филиал? – спросила Арианна.

– Да, но перед этим нужно будет пройти медкомиссию. Проверка для очередного проекта, – ответила я, медленно перебирая вареные овощи на тарелке. Я их не любила.

– Опять проект?! Ты сама на себя не похожа, когда тебя куда-то отправляют. – Сестра коснулась моего плеча.

Я улыбнулась ее трогательной заботе. Навряд ли кто-то принял бы эту голубоглазую брюнетку с красивой бронзовой кожей за мою сестру. Сходство нам придавали лишь некоторые черты лица, унаследованные от мамы, и стройная фигура, которой мы были обязаны папе.

Арианна давно жила отдельно, но сегодня я попросила ее приехать и присоединиться к нам за ужином, чтобы сразу всем рассказать о проекте. Однако в окружении членов семьи я поняла, что не знаю, как подступиться к разговору. Как родные отнесутся к тому, что мне придется уехать на полтора месяца?

– Арианна, смотрю на тебя и думаю, может и мне все это бросить? Выйти замуж, да и все, – искренне поделилась я.

Сестра засмеялась, а папа понимающе кивнул.

– Давно пора! – поддержала меня Арианна.

– Не подначивай сестру. Атанасия в этом году получила награду от главы нашего сектора, – вклинилась мама, строго глядя на Арианну. – Твоя сестра – одна из лучших сотрудников организации.

Арианна недовольно надула губы.

– Ати, дочка, никого не слушай. – Внимание мамы переключилось на меня, а голос смягчился. – Ты выбрала правильный путь, мы с папой очень тобой гордимся. Я в свое время допустила огромную ошибку, покинув госслужбу. Правильные люди появляются в твоей жизни неожиданно, а встретить таких сидя дома не получится. – Она прошептала: – Мы до сих пор справляемся со многими трудностями только благодаря тем знакомствам, которые получилось наладить в молодости.

– И все же вы с папой встретились только благодаря распределению. Ладно, давайте сменим тему, – с нетерпением сказала сестра. – Как ваше здоровье?

– В последнее время намного лучше. Мы встали в очередь на новые лекарства для папы, которые оказались очень эффективны, – ответила мама. – А недавно соседка рассказала мне, что скоро можно будет без всяких очередей купить лекарство через частного продавца.

Папа был сосредоточен на вечернем выпуске новостей и почти не прислушивался к нашим разговорам. В последнее время он пугал нас рассеянностью и забывчивостью. Мама, недолго думая, повела его по врачам, и те выписали какие-то лекарства, с которыми пробелы в памяти прекратились. Но врачи предупредили, что, если прекратить лечение, болезнь будет прогрессировать.

– Мама, зачем так рисковать?! – испуганно воскликнула Арианна.

– Если есть способ запастись лекарством, мы должны это сделать! – Мама была настроена серьезно, ведь она боялась, что выдаваемые государством препараты закончатся, так как их поставка осуществлялась из-за границы.

– А если такой слух специально пустили, чтобы разыскать предателей? – тихо спросила сестра.

На самом деле и мне эта мысль казалась возможной.

– Да, мам. Думаю, скоро у нас появится возможность приобрести все необходимое, избегая таких сомнительных связей, – кашлянув, сказала я.

– Что ты имеешь в виду? – поинтересовалась она.

– Кажется, намеченный проект может принести нашей семье много денег. Мы даже лично сможем ездить за лекарствами за границу, если они закончатся здесь, – произнесла я, надеясь, что это правда.

Мама с любовью посмотрела на меня, не воспринимая эти слова всерьез.

– Я не знаю, возьмут меня или нет, но если я пройду собеседование, меня ждет полтора месяца командировки.

– Полтора месяца командировки? – Папа, осознав тему разговора, решил высказаться. – Когда я слышу о жестокости ваших проектов… Меня пробирает дрожь от одной мысли о том, что тебе придется провести там столько времени, – недовольно сказал он, из-за чего мама кинула хмурый взгляд в его сторону. – А ты со мной не согласна? Ты забыла, в каком состоянии она возвращалась с проекта по помощи тяжелобольным? Провожать их в последний путь, думаешь, нормальная работа? Атанасия, я против твоего участия в этом проекте. Уверен, они придумали что-то еще хуже.

Я нежно улыбнулась, умиляясь его опеке.

– Если меня возьмут в этот проект, за полтора месяца я получу пять годовых зарплат, – просто добавила я. – А если хорошо себя покажу, Аковам возьмет нашу семью на пожизненное обеспечение лекарствами, продуктами питания и всем остальным.

Все ошарашенно уставились на меня.

– Ты шутишь? – первой подала голос мама. – Нет, вы слышали… Детка, ты серьезно?

Папа пропустил мимо ушей восторженный возглас мамы и серьезно посмотрел на меня. Я увидела, что он напрягся еще сильнее.

– А что тебе придется делать за подобные суммы? Все это звучит крайне неправдоподобно.

– Детали я узнаю только после финального собеседования. Премию выплачивает компания партнеров. Я узнала об этом сегодня от начальницы. Но все это будет возможно только в том случае, если я хорошо покажу себя на проекте, – выложила я.

– Не могу поверить! Пять годовых зарплат, как такое возможно? – воодушевленно стрекотала мама. – Они знают, что ты лучшая, раз выдвинули именно твою кандидатуру. Я так тобой горжусь!

– Ати, как ты можешь согласиться, даже не зная, что придется делать? – взволнованно спросила сестра.

Папа недовольно скрестил руки на груди.

– После возвращения они обещают повысить меня до руководителя отдела. Видимо, предполагается деятельность, повышающая квалификацию сотрудника, – привела я последние доводы. – Да, я знаю, что легко там не будет, но я справлюсь. Чтобы там ни было, пять годовых зарплат стоят того.

Сестру мои аргументы не впечатлили, но она не знала, как еще отговорить меня от участия.

– Атанасия, я уверен, что тебе не стоит соглашаться на это, – настаивал папа.

– А если это судьба? – жалостливо спросила я, больше убеждая себя. – Что, если мне просто повезло? Что, если, пройдя все собеседования, я получу золотой билет в жизнь? Пожалуйста, поддержите меня. Я ведь не могу отказаться, и вы это знаете. Я лучше буду верить в судьбу, чем сознаюсь в том, что мне не повезло стать одной из кандидаток.

После ужина мы еще долго обсуждали возможные варианты развития событий. Мама не могла поверить своему счастью, советуя, как лучше вести себя на собеседованиях. Папа с Арианной предполагали худшее, что помогало морально подготовиться к ужасам, которые могли меня ожидать.

В любом случае я не хотела думать о плохом. Если мне удастся пройти все собеседования и выполнить работу лучше остальных, моя семья будет обеспечена до конца наших дней. Мы могли бы больше не волноваться о еде и лекарствах, даже если все останутся без работы. Я смогу отблагодарить родителей за их любовь и заботу, подняв уровень жизни нашей семьи. И лечение папы больше не будет для нас проблемой.

Это был маленький шанс на лучшую жизнь, и я очень хотела им воспользоваться.

Глава 5

В поисках нужного кабинета я сновала от одной двери к другой. Отсутствие пациентов меня удивляло: в медицинском учреждении моего сектора людям часами приходилось стоять в очередях. Да и выглядело там все как в фильмах ужасов.

– Добрый день. Меня направили на медкомиссию, – сказала я, заглянув в нужную дверь.

Улыбчивая медсестра в форме классического кроя и маске, закрывающей нижнюю часть лица, поприветствовала меня и встала из-за стола. Она измерила мой рост, вес, давление, осмотрела глаза и уши, после чего распечатала анкету и попросила ответить на несколько вопросов и расписаться.

В кабинет вошел высокий мужчина в похожей форме:

– Атанасия, добро пожаловать! Меня зовут Гейд, рад познакомиться! Я координатор запланированного обследования.

Он внимательно взглянул на ранее заполненную мной анкету.

– Выглядите встревоженно. Вас что-то беспокоит? – тактично поинтересовался Гейд.

– Нет, – коротко ответила я, хотя предстоящие процедуры меня тревожили.

Ни отсутствие очередей, ни обходительный персонал так и не смогли вытеснить волнение, вызванное ожиданием болезненных процедур.

Мужчина учтиво улыбнулся и поднятой рукой указал на дверь в соседний кабинет.

Все процедуры действительно прошли быстро и безболезненно. Профессиональный и доброжелательный персонал исключил часть моих опасений. И пока со мной обращались так, словно мое тело было хрустальным, внутри нарастало чувство несправедливости. Обычные граждане месяцами ждали возможности попасть на осмотр, новорожденные дети без проклятых бумаг попросту умирали, как и люди, не дождавшиеся положенных им лекарств. Но, оказывается, бывает и такое…

Время пролетело незаметно. Все оказалось намного легче и быстрее, чем я ожидала. Меня с благодарностями проводили до самого выхода, уверив, что результаты анализов сразу направят руководству.

Преодолевая тошнотворное отвращение к существованию подобных учреждений, я стыдилась признать, что все это время думала лишь об одном: как привести сюда отца? Был ли шанс побольше разузнать здесь о его болезни и получить достойное лечение? Их оборудование и скорость работы, вопреки моему презрению, действительно внушали доверие… что расстраивало и обнадеживало одновременно.

* * *

Через несколько дней я снова стояла перед начальницей в ее кабинете.

Накануне вечером она посоветовала попрощаться с родными на случай, если сегодня мне удастся пройти последнее собеседование. Мамины слезы, ее нежные слова гордости и спешные наставления, кажется, я запомню навсегда. Папа, крайне недовольный моим оптимизмом, крепко обнял меня на прощание. Всю свою любовь он выразил в молчаливом взгляде, которым провожал меня. Сестра искренне пожелала успешно пройти собеседование, так как поняла причину моего решения.

– Ты готова? – взволнованно спросила начальница, вырывая меня из плена грустных мыслей.

– Да, – стараясь говорить уверенно, ответила я.

– Тебе придется приложить все усилия, чтобы стать лучшей. – Она протянула мне папку с документами. – Водитель ждет у главного входа.

Видимо, заинтересованность начальницы была продиктована личной выгодой, раз от ее обычной злобы и надменности не осталось и следа. Будь она всегда такой учтивой, я никогда бы не научилась контролировать свои эмоции. Только сейчас я осознала, что ее строгость и резкость взрастили во мне равнодушие ко всякого рода оскорблениям, непрошеным советам и пустым угрозам.

Попрощавшись, я вышла из кабинета.

Хмурый служитель правопорядка встретил меня у выхода. Спустя тридцать минут мы свернули к большому административному зданию в центре города. Спустившись на четвертый уровень подземной парковки, мы остановились у металлической двери, напоминающей вход в бункер.

– Как все серьезно! – растерянно бросила я, когда мужчина жестом указал, что можно выходить.

Из бункера вышел человек в военной форме и приказал следовать за ним. Крепко сжимая папку с документами, я зашла внутрь и оказалась в ничем не приметном холле офисного помещения. Несмотря на выставленную у входа охрану и военную униформу сотрудников, это место казалось обычным административным блоком, что рассеивало мои опасения.

У прозрачного металлоискателя, куда направил меня немногословный сопровождающий, стоял стол, заваленный ручками, телефонами, губными помадами и другими предметами, которые, видимо, пытались пронести с собой мои коллеги. У меня же, кроме папки, ничего с собой не было.

Следуя за мужчиной по коридору, я удивилась странным устройствам, создающим трехмерные проекции. Понемногу этот охраняемый бункер приобретал в моих глазах некую загадочность, погружая в фантазии о секретных миссиях и тайных испытаниях. Преодолевая одну дверь за другой, я поняла, что вход внутрь обеспечивала только биометрическая идентификация впереди идущего военного.

Меня привели в огромный зал, который с легкостью можно было принять за один из амбаров для беженцев, что так часто мелькали в выпусках вечерних новостей. От количества девушек, заполонивших все свободное пространство, глаза разбегались. Несмотря на шум и суматоху, некоторые, расположившись за длинными столами, неторопливо обедали. Некоторые бездельничали, лежа на двухэтажных койках, другие общались, собравшись в небольшие группы. Большая же часть кандидаток, рассевшись на полу, заполняла какие-то бумаги.

– Атанасия, можете отдать документы мне, – сказал военный, остановившись в дверях. – Найдите койку с вашим ID. Она ваша.

Протянув ему папку, я направилась к первой попавшейся группе девушек, стараясь игнорировать скованность в теле.

– Добрый день, – вежливо поздоровалась я с двумя коллегами, расположившимися на ближайшей ко входу койке.

– Привет. Ты из какого филиала? – спросила милая девушка с прямыми рыжими волосами и янтарно-зелеными глазами.

– Из центрального, – честно ответила я. – А вы? – я ненароком задела взглядом еще и высокую брюнетку, которая пристально меня разглядывала.

– Я из Дывми, – отозвалась первая.

– А я из Зукавья, – добавила вторая. – Кажется, мы все из разных филиалов. В Ясоре их тысяча сто тридцать девять, каков был шанс попасть сюда? – задала она риторический вопрос.

– Вы уже знаете, каким будет собеседование? – взволнованно поинтересовалась я.

Услышав мой вопрос, к нам тут же подбежали две новенькие девушки, которые зашли после меня.

– Никто не знает, – разочарованно произнесла рыжая. – Мы успели поговорить с некоторыми участницами, но все одинаково растеряны.

Мы улыбнулись друг другу в подтверждение этих слов.

Неожиданно по громкой связи назвали несколько женских имен, и я оглянулась. Девушки, чьи имена только что прозвучали, торопливо зашагали к дальней двери зала.

– Куда это они? – спросила я.

– Видимо, на собеседование. Но оттуда никто не возвращается. Взамен ушедших просто приводят новых, и так весь день, – взвыла брюнетка.

– Ты тут уже целый день? – осведомилась одна из новеньких.

– Да. Скоро вам раздадут анкеты. Их нужно заполнить и отдать военным. Дальше придется просто ждать.

– Я знаю, что должны отобрать всего десять человек, – сказала я, удивляясь количеству кандидаток. – Не объявляют, скольких уже утвердили?

– Нет, – тоскливо ответила брюнетка. – Поговаривают, собеседование проводит представитель партнерской компании, поэтому всем приходится ютиться здесь.

Стоя ближе всех ко входу, мы невольно принимали в свою компанию все прибывающих участниц. Мы делились страхами и озвучивали многочисленные догадки. Многие сомневались в гуманности проекта, предполагая худшие сценарии, но соглашались принять участие из-за денежного вознаграждения или под страхом увольнения.

Я успела дважды перекусить и даже вздремнуть, пока ждала анкету. Получив увесистую стопку бумаг, я уселась на пол, в круг с другими девушками. Мы, развлекая друг друга, неторопливо вписывали в бланки свои ответы. В анкете были и привычные вопросы, касающиеся семьи, работы, личных качеств, и довольно странные. Больше всего меня удивили те, что были связаны со сверхъестественным, верой и принятием своего внутреннего мира.

Шли часы. Многие из тех, с кем мы дожидались вызова, уже отправились на собеседование.

Группа военных, появившаяся неподалеку, негромко переговаривалась. Из урывками доносившегося разговора стало понятно, что они выбиваются из графика. Ни у кого не было догадок, почему из такого внушительного количества сотрудниц им не удавалось отобрать всего десять.

Ждать своей очереди в течение стольких часов было невероятно утомительно. Когда прозвучало мое имя, стало понятно, почему девушки, которых вызывали, чуть ли не бежали к двери, ведущей из этого зала.