Текст книги "Подсознание. Великолепная история человечества"

В типичных снах при беременности выделяются ожидание, страх и восторг. Одна мать, находящаяся на седьмом месяце беременности, беспокоилась, что еще не выбрала имя ребенку. Ей приснилось, что младенец уже родился и лежит у нее на руках. Она спрашивала мужа, как его назвать. Сюжет сна явно был продиктован ожиданием решения этого весьма существенного вопроса.

Переживания, связанные с приходом в мир нового члена семьи, влияют и на сны отцов. Пара, с минуты на минуту ожидавшая начала родов, решила купить детскую кроватку и тут же собрать ее. Среди ночи муж проснулся и, бормоча, стал требовать, чтобы жена встала и покормила ребенка – во сне он уже родился. Сны этой супружеской пары в течение беременности через множество образов раскрывают проблемы, типичные для данного состояния.

Одни супруги очень хотели ребенка. На шестой неделе беременности будущей матери приснилось, что она входит в спальню и сейчас увидит своего малыша. Действительно: она отдернула полог, за которым спала девочка. Женщина наблюдала, как лицо малышки обретает форму: нос, рот начинают выглядеть по-другому. Глаза менялись так сильно, что казались расплывчатыми, и мать испугалась, что это может быть конъюнктивит. Она взяла ребенка на руки, и девочка ей подмигнула, стерев картинку больного глаза.

Сон свидетельствует о постоянной тревоге матери за здоровье будущего ребенка, имеющей тенденцию усиливаться с приближением родов.

На восьмом месяце той же женщине приснились ее друзья. Они смеялись, когда у нее начались схватки. Неожиданно ребенок родился и чуть не выпал на пол. Младенец посмотрел прямо на мать, как взрослый, и сказал: «Мама, ты чего?» Еще до рождения в сознании матери уже начала формироваться субъективная репрезентация ребенка.

Процессы отцовских сновидений обычно запускаются чуть дольше, но тоже проявляются с большой ясностью после рождения первого ребенка. Через неделю после родов описанной мной женщины ее мужу впервые приснился сын. Мальчик явился ему во сне 3-летним и пытался произносить определенные слова. Он выглядел именно так, каким отец представлял своего сына: с ним взрослый мужчина уже мог бы строить собственные символические отношения, без участия матери.

Но появление в семье сына также означает и вытеснение отца. Через два месяца после рождения ребенок начал спать в супружеской постели. В первую ночь, когда родители взяли его к себе, мужу приснились его собственные хохочущие родители. Они уговаривали его бросить жену, потом швырнули ее в зыбучие пески – и она исчезла. Мужа охватило раскаяние. Он искал жену, пока не заподозрил, что она остановилась в огромном отеле.

Муж стучался во все двери, заглядывал в длинные коридоры с бесконечным множеством таинственных запертых комнат – тщетно. Когда стало казаться, что все потеряно, появилась мать сновидца и указала на номер, в котором должна находиться его жена. Муж постучался, подождал. Наконец дверь приоткрылась, и выглянула жена. Она отказалась впустить мужа, потому что находилась с другим мужчиной. Сцена точно описывает эту семью в тот момент: в доме действительно появился другой мужчина – новорожденный сын, и у жены теперь хватало времени только на этого новичка.

Взросление мужчины как отца накладывает отпечаток на сюжеты снов. Как только муж узнал, что его жена снова беременна, он в первую же ночь увидел, как мчится на автомобиле по шоссе. Мелькавшие картинки были идеально четкими. Он почувствовал, как на повороте увеличивается центробежная сила, и понял, что машину может занести. Он испугался, подумал о семье и снял ногу с педали газа. С появлением детей резко возрастают чувство ответственности и боязнь несчастного случая, и даже самые безбашенные авантюристы превращаются в осторожных и благоразумных родителей.

Сны матерей об их младенцах насыщенны и полны смысла. Роды могут сопровождаться возникновением измененного состояния сознания, близкого к сновидениям. Прошлые события в них смешиваются с яростью, страхом, одиночеством, парадоксальной привязанностью к боли и светом в конце туннеля. Часто всплывают очень старые воспоминания, но известны и случаи «белых снов» – когда мать знает, что видела сон, но не может вспомнить ни одной его детали.

Многие матери сообщают, что после рождения ребенка он присутствует в каждом их сне. В них симулируются экстремальные ситуации, часто отражающие страх не справиться с родительскими обязанностями.

Одна дама, очень успешный специалист по детской трудотерапии, родила двойню. Несколько ночей после родов у нее повторялся один и тот же кошмар с ужасными образами – она роняла младенцев на пол.

Бывают и другие сны – просто отражение радости материнства. Одна молодая женщина описала сновидение, в котором с удовольствием лизала младшего ребенка, потому что он был из ванили. В парадигме гибких ассоциаций сновидений «восхитительный» ребенок действительно хорош на вкус.

Страх и сила

Главная дихотомия снов, как и жизни, – страх смерти и способность адаптироваться. Возрастающая насыщенность смыслами заставляет проанализировать пространный нарратив следующего сна.

Будучи на седьмом месяце беременности, женщина проснулась среди ночи. Ей приснилось, что она идет одна в торговый центр. Ее кто-то должен сопровождать, но она забыла, кто именно; она не могла вспомнить ни мать, ни мужа, ни старшего ребенка. Она вообще забыла всех родственников. Женщина присела выпить кофе и вдруг увидела свою акушерку. Они были довольно близкими подругами, однако женщина с ней никогда особо не откровенничала.

Она смотрела на людей вокруг и думала о своей семье. Вот кто-то напомнил всеми любимую тетю, но это была не она – просто похожа. Двойник сильно отличался от родственницы: женщина ходила туда-сюда, будто не узнавала племянницу, разговаривала с другими людьми – была поглощена собственной жизнью.

Акушерка между тем сообщила нечто важное, но совсем не так, как сделала бы это в реальности: есть служба по уходу за детьми и она оставила там своего маленького сына сразу после его рождения. Беременной это показалось странным, она сочла ребенка слишком маленьким для этого, но в то же время у нее возникло смутное ощущение, что это нормально.

Затем ей приснилось, что у нее начались схватки. Потом все резко изменилось – она как-то оказалась в больнице и родила. Ей провели какую-то медицинскую процедуру. Женщина хотела покормить малыша, но медсестра сказала, что ребенок находится в палате для новорожденных: «Не волнуйтесь, скоро вы получите свои сверхспособности и сможете его услышать».

В этот момент женщина почти осознала, что видит сон, потому что происходящее – явная бессмыслица. Она даже подумала, что это сон, но потом об этом забыла. Она вообще плохо помнила себя. Женщина знала: неправильно, что она не с ребенком. Она скучала по семье, но не могла вспомнить, кто они такие.

Находясь одна в палате, лежа под капельницей в типичном больничном антураже, она услышала плач своего ребенка. Молоко начало хлестать фонтаном, заболела грудь. Женщина знала, что ей нужно покормить малыша, поэтому сказала: «Я знаю, как это бывает, я пойду туда». И пошла, сказав: «Я слышу, как он плачет».

Медсестры не хотели, чтобы она вставала; они сказали, что ей нужно лежать из-за медицинских процедур. Но она подумала: если она уже слышит своего сына, значит, приобрела те сверхспособности, о которых ей говорили, а следовательно, она здорова: «Я слышу его отсюда, мне нужно знать, где он. Я пойду туда, у меня молоко течет».

Она шла, следуя указателям – сначала медленно. Но коридоры больницы заполнялись людьми, ей стало трудно продвигаться вперед и особенно перемещаться с этажа на этаж: у лифта и лестниц скопились огромные очереди. Люди торопливо проходили мимо, не смотрели на нее, не вступали в контакт. Но она все-таки шла; на стенах и дверях мелькала бесконечная череда табличек.

Женщина спускалась по лестнице, грудь болела и пульсировала, из нее хлестало молоко. Указатели вели роженицу всё дальше вниз. Нарастало чувство странности происходящего. Она с болью думала: «Мир не должен так относиться к женщине, которая только что родила».

Молодая мама впала в отчаяние. Плач ребенка теперь выражал сильную боль. Женщина запаниковала: может, с ним плохо обращаются или его вообще украли? Она заметалась и тут же начала натыкаться на людей. Она тревожилась из-за только что перенесенного медицинского вмешательства, но все равно пыталась бежать: перепрыгивала через вазоны с цветами, перескакивала через ступеньки и преодолевала препятствия, как настоящий паркурщик.

Вот она не рассчитала, и листья хрустнули под ее весом – она упала, но все равно верила в свои сверхспособности. Издалека она слышала плач, и из груди по-прежнему хлестало молоко. Безумие нарастало: образы сменяли друг друга с головокружительной скоростью; она бежала, бежала, но никак не могла добежать.

И вот, вздрогнув, она проснулась.

Тревожный сон ясно показывает, насколько трудно матери с биологической точки зрения выполнить самую значимую задачу – покормить новорожденного ребенка. Развитие сюжета сновидения отчасти определяется слабостью памяти женщины. Обрыв одной сцены и начало другой, будто фрагментов записи при нарезке видеоролика, создает смещение и ведет к ощущению течения времени.

Мир во сне фрагментирован, в нем есть только часть необходимого, и сновидец осознает это на протяжении всего сна. В сюжетной линии преобладают две противоположные эмоции: боязнь не выполнить материнский долг и уверенность в своих силах, чтобы его выполнить. Сон наглядно иллюстрирует важное свойство сновидений вообще: персонажи развиты в разной степени, иногда они кажутся просто оболочками, схематичными образами реальных людей.

Как сказал шекспировский Гамлет, «и самый сон всего лишь тень»[72]72
  Пер. М. Лозинского.


[Закрыть]. В глубинной психологии Юнга это понятие получило название имаго – образа, который иногда кажется человеком или существом, обладающим огромной силой и мудростью, а иногда – нет.

Неизбежная неполнота

Подобно тому как литература включает в себя разнообразные произведения, от четверостишия до романа, как фундаментально связаны между собой застывшие фотографии и движущиеся кадры в кино, так и сны представляют собой различные воображаемые переживания – от хайку[73]73
  Национальная японская форма поэзии, жанр поэтической миниатюры. Прим. ред.


[Закрыть] до монументальных саг.

Некоторые люди сообщают, что видели во сне краткий пересказ всей их жизни – как переплетение множества смыслов, способное передать всё в одном нарративе. Каждый эпизод сна – это конкретное проявление электрической активности мозга, хрупкая, нестабильная сеть символов, которая может прорваться в любой момент.

Но она может и сохраниться, и развиться в широкий спектр возможностей – от повествования, состоящего из нелогичных теней, блеклых и грустных, до мощного потока. Его можно поддерживать, подпитывать, расширять и углублять, пока он сам по себе не превратится в произведение искусства, в сложное переживание, полное красоты и смысла, жизненно важных для сновидца.

Электрическая реверберация, отзвук некоторых воспоминаний усиливается связанными с ними эмоциями и желаниями. Поэтому тех, кем овладел страх, будут донимать кошмары. Возникает рана, шрам, травма, аттрактор[74]74
  Здесь: точка притяжения. Прим. ред.


[Закрыть] отрицательных эмоций, глубокая впадина сильных синаптических связей, которые сковывают токсичные мысли, сплетая из них печальную и уродливую картину. Здесь реверберация сходится, и вырабатывается желчь.

Когда процесс преодолевает определенный порог, сон уже не может вырваться из этой мешанины символов. Он пойман в ловушку – заставляет размышлять, причиняет боль и усугубляет травму. И тогда необходимо прервать реверберацию – найти выход, перенаправив электрическую активность в другие нейронные сети, предлагающие решения проблем повседневной жизни.

К счастью, всегда есть надежда на просвет – появление освобождающего, трансформирующего сновидения, в котором желание сбудется в результате продуктивной работы. Возможно, оно будет удовлетворено волшебным, необъяснимым образом, без каких-либо усилий сновидца. Такой сон подпитает веру в лучшее, хоть и не содержит никаких решений реальных проблем.

В снах часто видится, что цель недостижима. Фабула сна иногда бывает настолько причудлива, что возникающие образы принимают откровенно комический вид. Вот хороший пример: мужчина вышел из автобуса и обнаружил рядом с собой огромную белую волосатую свинью. Он решил, что животное принадлежит его другу, который задержался где-то в другом городе.

Мужчина хотел отвезти свинью домой, но заблудился. Он не знал, на какой сесть автобус. Свинья же тем временем скатилась в канаву, извалялась, перепачкалась в грязи и глине, из белой стала красной; и сновидец стал думать, как быть с хавроньей дальше. Он с трудом продвигался по улице – тащил и пинал тяжелое упирающееся животное. Так они добрались до какого-то водоема. Свинья тут же бросилась в него. Мужчина подумал: «Не беда, свиньи любят воду».

Однако хрюшка начала тонуть. Мужчина стал звать на помощь, сам зашел в воду и стал тащить животное на берег. Это удалось. Мужчина подумал: «Теперь я должен сделать свинье искусственное дыхание».

Даже в столь нелепом сне – или, возможно, именно из-за его нелепости – заметна незавершенность субъективного опыта сновидца. Первоначальная миссия так и осталась неоконченной: в сюжете возникли осложнения и шансы достигнуть цели уменьшились.

Тупик как ворота в будущее

Глубоко неприятные сны – это, в худшем случае, отголоски, эхо. Порой, правда, они ужасающи. Однако иногда сны могут быть полезны, поскольку предупреждают о риске. Боязнь реальной опасности и моделирование возможных негативных последствий – нормальное поведение, лежащее в основе выживания и адаптации.

Палитра снов широка. Она простирается от кинематографических кошмаров до унылых сновидений о тревоге и разочаровании, о несчастных, порабощенных, заключенных, замученных и приговоренных к смерти. Это верно как в прямом, так и в переносном смысле. Тот, кто стал несчастным из-за любви или мучается на нелюбимой работе, поступает согласно с тем же символическим рядом, что и реальные изгои или те, с кем действительно плохо обращались. Интенсивность действий у всех может быть разной, но аффекты и образы часто возникают одинаковые.

Мечты – это в лучшем случае актуальный источник знаний о будущем. Бессознательное – это сумма наших воспоминаний и их возможных комбинаций. Следовательно, оно включает в себя гораздо больше, чем то, чем мы были раньше, – оно включает всё, чем мы вообще можем быть. В рассказе «Вавилонская библиотека» аргентинского писателя Хорхе Луиса Борхеса описано собрание книг, созданное совокупностью всех возможных орфографических комбинаций, бесконечным перемешиванием всех букв алфавита, объединенных для образования всего, что еще предстоит написать.

Точно так же и сон. Он позволяет представить себе потенциальное будущее. Механизм сновидения способен исследовать прошлый опыт и сформировать новые умственные конгломераты, иначе скомпоновав старые идеи. Все, у кого возникали удачные идеи, кто изменил мир; каждый, кому удалось преобразовать себя в идеал, – все по определению и без исключения пережили дни и ночи, когда еще не осознавали ничего из перечисленного. А потом им приснился сон.

На полпути между лучшим и худшим, когда человек не переживает крайностей, сон представляет собой неясный коллаж из, казалось бы, несвязанных картинок и отголосков бесчисленных незавершенных желаний. Большинство простых тружеников, которым приходится рано вставать и идти на работу, не думают о своих снах и никому о них не рассказывают.

Они, как правило, ложатся спать без особых планов на следующий день. У них нет привычки испрашивать у снов вдохновения, как это делали древние греки и как делают народы, все еще живущие охотой и собирательством. Современным работникам физического труда нередко снится смесь мысленных набросков, чаще описывающих настоящий момент, чем будущие возможности.

Но динамика полностью меняется, если в жизни возникают действительно серьезные проблемы. Сны могут предупреждать о надвигающейся болезни – на недели, месяцы или даже годы опережая первые клинические симптомы. Американский нейрофизиолог Уильям Демент, первый человек, давший точную характеристику повышению активности сновидений во время быстрого сна, описал собственный опыт следующим образом:

Раньше я был заядлым курильщиком. Курение вошло в мою жизнь как периодическое развлечение в армии, но к началу 1960-х я курил уже одну за другой… Однажды в 1964 году я кашлял в носовой платок и заметил, что маленькие пятнышки мокроты на белой ткани стали красновато-розовыми… Я нашел знакомого радиолога и попросил его записать меня на рентген грудной клетки. На следующий день я вернулся к нему в кабинет, дрожа от страха. Никогда не забуду мрачное выражение его лица, когда он указал мне на световой короб за своим столом. Не говоря ни слова, он повернулся и наложил на него снимок моей грудной клетки. Я сразу увидел, что в легких появилась дюжина белых пятен – рак. Меня накрыла волна тоски и отчаяния. Я еле дышал. Жизнь кончена. Я не увижу, как вырастут мои дети. И все потому, что я не бросил курить, хотя прекрасно знал о курении и раке. «Ты кретин, – думал я. – Ты разрушил свою жизнь!»

А потом я проснулся.

Кровавая мокрота, рентгеновские снимки и рак были сном – невероятно ярким и реальным. Какое облегчение! Я будто заново родился. Мне довелось перенести неоперабельный рак легкого, не болея им. В тот же момент я бросил курить и больше ни разу не брал в руки сигарету.

…Кому-то может показаться удивительным, что люди принимают решительные меры в результате того, что даже не произошло. Но эмоциональное воздействие снов может быть настолько велико, будто все произошло на самом деле.

…В бодрствовании мозг логически понимает, что сон не был реальностью, но эмоциональная часть мозга не может взять и забыть о нем. С точки зрения мозга то, что нам снится, происходит с нами в действительности.

Между жизнью и смертью

Концентрация желания придает мечтам силу – как в восприятии, так и с точки зрения вызываемых ими эмоций и символических ассоциаций. Конгломерат психических образований, более сплоченный и с большей внутренней согласованностью, является гораздо более значимым и эффективным, чем несколько несвязанных воспоминаний. Вот почему сны были очень востребованы в древности и остаются таковыми в культурах охотников и собирателей благодаря ритуалам, способным подготовить разум к сновидениям.

Однако даже без подготовки разум будет рождать поразительные сны, когда речь идет о жизни и смерти. Череда сновидений, описанных ниже, иллюстрирует параллель между содержанием сна и реальной жизнью.

Один 40-летний университетский профессор был обеспокоен плохими условиями труда на своей кафедре. И он больше не мог заниматься спортом, который любил с подросткового возраста. Его жизнь потускнела после скоропостижной смерти отца. Он был единственным ребенком в семье и жил в нескольких сотнях километров от матери.

Прошел год после кончины отца. Профессор прошел полное медицинское обследование, и у него не выявили ничего опасного. Он отправился на научный конгресс на ранчо недалеко от Лухана, крупного центра католического паломничества в Аргентине. В первый день конгресса, вскоре после обеда, у профессора случился серьезный сердечный приступ с полной окклюзией боковой ветви левой коронарной артерии[75]75
  Полная закупорка сосуда, снабжающего кровью сердечную мышцу. Прим. ред.


[Закрыть].

Мужчина ревел от боли, дрожал, покрывался холодным потом, судороги сводили тело. К ужасу окружающих, сердце почти остановилось. Полчаса невероятных мук в ожидании скорой помощи, вторые нескончаемые полчаса – в дороге до ближайшей больницы. Катетеризация прошла успешно, профессора положили в отделение интенсивной терапии.

В первую ночь ему приснилось, что он у себя в гостиной. Вокруг много людей. В дальнем конце комнаты – улыбающийся отец. Он уже год как умер, профессор тут же об этом вспомнил, но все равно обрадовался. Он бросился к отцу; но лишь прикоснулся – и все исчезло.

Теперь профессор был в коридорах старого здания с темными старыми лифтами – в таком когда-то работал его первый врач. Профессор почувствовал себя совершенно потерянным – и проснулся.

На вторую ночь ему приснился секс с медсестрой. Возбужденный мужчина заглянул в ее улыбающееся лицо, и она сказала, что любит его: Te quiero. Он подумал: «У меня же сердечный приступ! Я сейчас умру, нам надо остановиться». Но она улыбнулась еще лучезарнее – и он не остановился, даже зная, что может умереть.

На третью ночь ему снилась какая-то засушливая местность. Пустынная земля потрескалась из-за недостатка воды. Профессор и высокая изящная женщина вместе выполняли движения капоэйры – изысканного афробразильского боевого искусства и танца одновременно. Им аккомпанировали на беримбау, афробразильском инструменте, три человека: друг, который помог спасти профессора во время сердечного приступа, и двое уже умерших – отец и местре Пастинья, почтенный мастер капоэйры Ангола[76]76
  Капоэйра Ангола (порт. Capoeira Angola) – традиционный стиль бразильского национального боевого искусства капоэйра. Как правило, представляет собой ритуализированный поединок-игру, совмещающий в себе элементы борьбы, акробатики и музыки. Прим. ред.


[Закрыть].

Танец с высокой женщиной энергично продолжался внутри круга, пока партнерша не нанесла идеальный удар мейа-луа-де-компассо. Профессор, хотя и с трудом, увернулся. Местре Пастинья выкрикнул одну из самых известных своих фраз: «Капоэйра – это все, что попадает в рот». Друг повернулся: «Это жизнь». Отец наклонился: «Успокойся и возвращайся в круг». Они запели народную песню «Камешек из Аруанды», и профессор проснулся.

Больной постепенно оправлялся от сердечного приступа. В ночь первого сна его состояние еще вызывало беспокойство, и все его мысли были о смерти. Во вторую ночь жизненно важные органы уже значительно восстановились, и ему приснился сон, начавшийся с проявления либидо и продолжившийся преодолением страха смерти.

На третью ночь состояние пациента еще улучшилось. Сюжет сна был сложным и содержал близкие его сердцу образы: танец со смертью, почти смертельный удар и полезные советы, как смириться с несчастьем и двигаться вперед. В завершение – саундтрек мощного поэтического воздействия, демонстрирующий необходимость быть смиренным перед Аруандой, духовной равниной, населенной предками.

Эта последовательность снов имеет одновременно биологическое и психологическое значение. Непосредственный контекст сновидца может прояснить онейрические элементы. Пересказы снов позволяют понять, что происходит в жизни тех, кто их видел.

Немецкий антрополог Франц Боас исследовал в 1920-х годах сны коренного народа квакиутл на тихоокеанском побережье Канады, где преобладали повторяющиеся темы охоты, рыбалки и сбора фруктов. Антропологическое воспроизведение его материалов в разных культурах позволяет предположить, как мы уже делали это в предыдущих главах, что образы в снах наших палеолитических предков были очень прямолинейны: охота, сексуальные игры, завоевание партнеров и половые акты, беременность, роды, забота о детях, любовь, страдание, смерть.

Эти сновидения, наиболее подробно изученные Фрейдом, были определенно построены на экологическом фундаменте сна, но представляли собой множество новых проблем, проистекающих из выхолащивания либидо из буржуазной жизни Вены. Между тем сны, которые предпочитал Карл Юнг, были разными по своей природе: в экстремальных ситуациях, когда происходят очень важные события, сны полны подробностей, они трогают и запоминаются.

На первый взгляд, они не проистекают из непосредственных проблем сновидца, потому что отображают их в более широком смысле – более философски или поэтически, в обширных пространственных и временных рамках. Помимо теоретического измерения, где результат буквально соответствует образам, связанным с убийствами, бегством и совокуплением – а они типичны и информативны сами по себе, – такие сны содержат глубокие символические их отзвуки: загадочные и сверхъестественные архетипы жизни и смерти.

Великие сны

Древние греки и римляне больше всего ценили именно такие «великие сны» – эпическое путешествие через внутреннюю часть «я», способное расширить границы существования и вдохновить на важные перемены. Классический сон такого типа увидел в 1909 году Карл Юнг, когда сопровождал Фрейда в его исторической поездке в США.

В этот период ученые вели интенсивную дискуссию о структуре человеческой психики. Юнгу приснился незнакомый, принадлежащий ему дом. Юнг решил осмотреть нижний этаж – там были средневековые покои. Он спустился ниже и увидел очень любопытный римский интерьер. Через люк Юнг попал в подвал и туннелем пробрался в маленькую пыльную пещеру. Внутри были артефакты из первобытного общества: кусочки костей, глиняная посуда и два человеческих черепа.

Проснувшись, Юнг решил, что дом был метафорой расслоения человеческого сознания. Самые старые и глубокие уровни представляли те части разума, которые уходят корнями в древнее прошлое.

Этот сон имел решающее значение для развития идеи коллективного бессознательного как источника филогенетических воспоминаний (инстинктов) и транскультурных воспоминаний (архетипов).

Даже в современной городской жизни великие сны рождаются в моменты серьезных перемен в отношениях с окружающим миром: когда ребенок учится говорить, мыслить и адаптироваться к миру взрослых; когда в подростковом возрасте он испытывает потребность в отношениях вне семейного круга, открывает для себя секс; когда взрослеет и впервые, а потом и повторно становится отцом или матерью; когда периодически сталкивается с риском смерти, переживает менопаузу, переходит в пожилой возраст.

В таких случаях сны часто иллюстрируют удивление по поводу необратимости времени: они не касаются повседневных проблем, но отражают неумолимую перемену во всем. Особые, мифические сны, как правило, возникают в определенных возрастных категориях, но могут быть и в любой другой момент жизни, непосредственно связанный с мыслью о конечности всего живого.

Сны, вызывающие древние воспоминания из архетипических циклов, – даже если наполнены впечатлениями прошедшего дня – отображают важные символические переходы на новый этап жизненного пути, полного неопределенности. Возможно также, они что-то предсказывают, но в конце концов исчезают.

До этого момента мы обсуждали разнообразную демонстрацию пересказов снов, чтобы очертить широкие границы феномена сновидений. Наш следующий шаг – разобраться в том, какие механизмы позволяют сновидениям отражать проблемы сновидца, и предложить возможные идеи для их решения.