Текст книги "Последнее дело Лаврентия Берии"

– Но ведь Хозяин…

– Какой еще хозяин, Николай уже сейчас удила закусил. А что будет дальше?

Микоян долго молчал, потом снова отвел глаза, кивнул и наконец спросил:

– Собственно говоря, a ты, ты-то что возьмешь себе?

– Министерство внутренних дел, которое следует объединить с госбезопасностью. Как и хотел Хозяин.

– Зачем тебе НКВД?

– Нужно восстановить законность, нельзя терпеть такое положение в стране. У нас слишком много арестованных, их надо освободить и зря людей не посылать в лагеря. НКВД, как ты его называешь, следует сократить, у нас не охрана, а надзор за нами. Нужно это изменить: охранников послать на Колыму и оставить по одному-два человека для охраны членов правительства. Кроме того, милиция и так уже под МГБ. Поэтому проще все объединить. ГУЛАГ следует ликвидировать, и тогда вся силовая часть оказывается в руках МГБ. Но думаю, что с точки зрения советской политики объединенное министерство лучше назвать МВД.

Опять последовало долгое молчание. Лаврентий Павлович не торопил события. Он знал, что пережмешь – можешь дело поломать. После памятного резко критического выступления Сталина на Пленуме ЦК после XIX съезда Микоян был выведен из списка вождей. В Бюро Президиума вошли Сталин, Маленков, Берия, Булганин, Хрущев, Ворошилов, Каганович, Первухин, Сабуров. Молотова и Микояна там не было. Берия знал, что Микоян очень хотел бы вернуться в состав вождей. Наконец Микоян прервал затянувшееся молчание и произнес:

– Хорошо, я поддержу. Но надеюсь, что ты меня поддержишь на выборах в новый состав Президиума. – Тем самым Микоян озвучил желание старого состава Политбюро вернуться к старому порядку, который Сталин нарушил на пленуме после XIX съезда.

– Я тебе гарантирую, что ты снова будешь в верхах, – сказал Лаврентий. – Ты знаешь, я всегда держу свое слово.

«А что Анастас? Не сдаст? – спросил потом сам себя Лаврентий. – Не думаю, – сказал тоже сам себе Лаврентий, – будем надеяться на лучшее».

Как оказалось, Хрущев на даче торчал с самого утра. Берия заметил его в коридоре и подошел поздороваться. Хрущев был небольшого росточка, крепкий, полный, почти совершенно лысый человек с остатками седеющих волос по бокам черепа. Его округлый живот, а точнее брюхо, резко выступал вперед. Во время ходьбы он смешно тряс своим пухлым брюшком. Никита был похож на Колобка – коротенький и пузатый человечек в мешковатом костюме с красным лицом, толстыми губами и парой бородавок на толстом лице. У него был резко морщинистый лоб, под которым светились глубоко посаженные глаза, живые, серые, но извертливые, прямой маслянистый нос картошкой с хорошо выраженными развитыми крыльями, выраженные носогубные складки на одутловатом лице, двойной подбородок, прямые полные стиснутые губы, за которыми обнажались зубы с расширенной щелью между передними резцами. На щеках были видны выступающие родинки над обоими крыльями носа и небольшая – под наружным углом левого глаза. При его широкой улыбке на коренных зубах виднелись золотые коронки. Изо рта часто несло тухлятиной (Берия старался держаться на расстоянии при разговорах с ним). На подбородке Никиты была видна щетина. Кожа на шее выглядела неухоженной. Очки Хрущев не носил из принципа.

Хрущев не умел подбирать себе одежду и ходил в брюках неимоверной ширины. Он носил ремень поверх выступающего вперед живота и обычно ходил, не застегивая пиджак. Пиджак не застегивался по причине выпирающего брюха. Такое появляется, когда человеку по возрасту уже тяжело не обжираться. А если Хрущев застегивал пуговицы на пиджаке, то приобретал вид сарделины. Летом Хрущев носил шляпу, зимой – полковничью папаху из каракуля и пальто с крупным каракулевым воротником. Хрущев напоминал Берии жирную гусеницу в костюме. Дома Хрущев любил носить украинские рубашки без манжетов на рукавах и без откидных воротничков, но с завязывающимися тесемками вместо пуговиц.

«Прикинь, – сказал Хрущев Берии, – мы приехали, он, в общем, уже почти мертвый… Понимаешь? Не играет значения, как он умрет, хотя… Теперь нам придется предпринять меры, уделять всему значение и улучшать уровень». Берия понял, что этот поток «красноречия» нужно немедленно остановить или проще от него убежать. Он отодвинулся от Хрущева, но тот еще плотнее прижался к Лаврентию. «Давай порешаем…» – продолжил Хрущев. И тут в дальнем углу комнаты Берия заметил Кагановича. Увидев Кагановича, он помахал тому рукой и под этим предлогом смылся от говорливого Никиты.

2 марта, 21 час 17 минут. Ближняя дача

59-летний Лазарь Каганович был плотным мужчиной выше среднего роста с покатыми плечами. Каганович был вторым по росту среди соратников Сталина. Плотный, скоре даже грузный, сутуловатый, угрюмый, но очень активный мужчина, от которого всегда пахло потом. Его голова была посажена на толстую шею. Лицо с мясистым бесформенным носом, массивной челюстью, кустистыми бровями и скошенным назад лбом было грубым и одновременно насмешливым. Черные волосы окаймляли сверкающую лысину по бокам. Глубоко посаженые глаза с нависшими над ними надбровными дугами сверлили собеседника. Взгляд его был вопрошающий, строгий, но вместе с тем усталый. Было впечатление, что человек постоянно хмурится. Однако при этом Каганович был умен, напорист и не лишен обаяния. Эта внешность боксера-тяжеловеса в сочетании с воспитанностью создавала странный контраст.

У него имелся заметный животик, не вызывавший, однако, желания подтрунивать. Он носил классический серый костюм с бортами средней ширины и серый галстук в косую полоску. Он держался грубовато-добродушно, с юморком, но не назойливым, а как бы между прочим и одновременно любил запугивать. Это приводило к определенным результатам, но редко оскорбляло. Он был близорук, но даже под пыткой не согласился бы носить очки. Еврей, да еще и в очках, решил для себя Лазарь, – это был бы явный перебор. Надо было выбирать одно из двух, и Каганович предпочел оставить себе то, что он так и так не смог бы изменить.

После недолгих уговоров и обещаний вернуть Лазаря в верха, а точнее в замы премьера, Каганович согласился поддержать Берию. В конце разговора Каганович мрачно сплюнул на пол и сосредоточенно растер плевок подошвой сапога по желтому вощеному паркету.

В кухне подавальщица скороговоркой сообщила Берии, что когда все пошли к заболевшему Сталину, то обнаружилось, что у Маленкова скрипели новые ботинки. Тогда он их снял в коридоре, взял под мышку и только потом зашел к Сталину. Все встали поодаль от больного Сталина, который вдруг захрипел. Оказалось, что на дачу приехал также В. Малин, который с поста первого секретаря Ленинградского горкома партии в декабре 1952 года был назначен руководить личным секретариатом Сталина вместо Поскрёбышева.

Осознание того, что сейчас решается судьба Советской страны, вывело Берию из себя. Он вспылил и вылил свой гнев на невинного человека. Берия стал бранить офицера охраны Старостина, попавшего под руку. Он не говорил, а кричал: «Я с вами расправлюсь. Кто вас поставил к товарищу Сталину? Дураки из дураков». И вышел с дачи. Г. Маленков засеменил за Берией, сел в машину, и машина отчалила от дачи. Бурное поведение Берии в этот день отметили все: врачи, Светлана, охранники.

Берия надел пальто и вышел во двор. Молотов стоял около дома и курил папиросы, держа их между указательным и средним пальцами раскрытой левой руки. Он отвел Молотова подальше и, взяв Молотова за пуговицу пальто и пристально глядя в глаза, начал разговор:

– Вячеслав, Николай становится неуправляемым.

– Лаврентий, а ты не преувеличиваешь?

– Ну ты сам посуди, Николай – первый зам Хозяина. Шверник – председатель Верховного. По закону либо Николай, либо Шверник должны встать во главе. Формальности! Необходимо что-то делать. Народ не знает, кто такой Шверник. Булганин – идиот. Вспомни, как он уговорил Хозяина убрать из Совета Безопасности Малика. Вячеслав, ну, ты же понимаешь, что будет, если Хозяина заменит Николай. Он же развалит всю страну. Именно поэтому необходимо выбрать Маленкова премьером. Лучше бы, конечно, тебя, но….

– Да нет, не хочу я на место Хозяина.

– Ты пойми, Вячеслав. Ни в коем случае нельзя отдавать ему власть. И необходимо вернуть тебя в МИД. Сейчас Игнатьев, а также и курирующий его Булганин обладают огромной властью. При заболевшем Сталине МГБ и, соответственно, Игнатьев формально подчинялся лишь Бюро Президиума ЦК КПСС. Поэтому думай, Вячеслав, думай!

– Ладно, Лаврентий, я подумаю.

2 марта, 22 часа 9 минут. Ближняя дача

Берия подошел к Маленкову, взял его за локоть и отвел в сторону, помолчал, а потом задумчиво произнес:

– Георгий, а тебе не кажется, что Николай стал зарываться? Требуется неординарное решение. Георгий, ты в курсе, что если Хозяин умрет, то начальником станет Николай или Шверник?

У Маленкова от удивления поехали вверх брови.

– Георгий, – Берия любил повторы, – ты понимаешь, что сейчас самой мощной фигурой в СССР фактически является Игнатьев и стоящий за ним Булганин. Формально во время болезни Сталина, когда Сталин не может выполнять свои обязанности, лидером СССР автоматически становится первый заместитель председателя СМ СССР Сталина. Николай же так и остался первым заместителем премьер-министра, и по закону именно он будет и. о. во время долгой болезни Хозяина.

– Ну и что делать? – тихо произнес Маленков.

– Следует этому помешать. Надо немедленно заменить Сталина на посту премьер-министра, и им будешь ты.

– Я? Как я? А как же Сталин? – спросил Маленков.

– Ну, если поправится и сможет работать, то мы его сделаем президентом. Булганин немедленно выгонит евреев из атомных научных центров, – сказал Берия. Он хорошо знал деловые и моральные качества Булганина и прекрасно был осведомлен о его антисемитизме. – Уже ведь делов наворотил и напакостил у меня в Питере, в оптическом институте.

– Но как? Может, тебя поставить?

– Меня нельзя – я грузин. Нельзя, чтобы грузины постоянно страной управляли.

– Тогда, может, Вячеслава попросить?

– Он не потянет, он только в тени Хозяина работать может.

– Так что же все-таки делать?

– Я думаю, что первым должен быть ты.

– Но я же не справлюсь. У меня опыта нет.

– Справишься, в этом нет никаких сомнений, а если что, поможем. Я тебе помогу. Причем тебя поставить на место Сталина нужно срочно, а то если Сталин умрет, то формально лидером должен стать Булганин, как первый зампредсовмина. Я возьму объединенное МВД. Игнатьева следует сместить, он человек Булганина.

– Ладно, подумаю… – Маленков отстранился от Лаврентия Павловича, тихонько попятился и уперся спиной в угол комнаты. – A как же быть с Пономаренко?

– Да я-то что? Я согласен с его назначением, но вот старики, – Берия мотнул головой в сторону Молотова, Кагановича и Ворошилова с Микояном, – против.

Берия попытался все же привлечь на свою сторону и Хрущева, но разговор с ним не заладился. Берия начал издалека. Он долго говорил о Хозяине, но, когда Лаврентий завел речь о преемнике, Хрущев отвел глаза и молвил: «Что я буду втемную лезть? Я еще от светлого не отошел. И те, кто выживет, сами потом будут смеяться! Джентльмены дважды не договариваются! – И тут он довольно засмеялся. «Можем ли мы договориться? – спросил Берия. Но Хрущев только покачал головой. «Маленькое лукавство рождает большое недоверие», – заключил Берия, почувствовав себя идиотом, как будто бы в лицо ему расхохоталась серая мышь. – Что он понимает в этом деле? Он, бедняжка, мало к чему способен. Ну разве что пустить пыль в глаза», – подумал про себя Берия и отошел. Из разговоров с вождями Берия понял, что никто из них не хотел видеть над собой новую и неизвестно как метущую метлу. В условиях тандемного характера управления и разграничения функционала между Сталиным и Берией последнему не было нужды становиться формально единоличным лидером, как не было нужды Сталину в 1934–1941 годах занимать формальный пост лидера СССР. Им был Молотов, Сталин же был одним из секретарей ЦК, но фактически именно Сталин к 1938 году взял в руки процесс определения целей развития. Берия же выполнял задачи претворения поставленных целей в жизнь по наиболее важным направлениям. Но как быть сейчас?

Как-то Сталин сказал Берии на даче, что хочет снять Булганина с поста первого зама: он, мол, ничего не умеет. «Давно пора», – ответил Берия. «Нужно подобрать человека, который может и должен возглавить государство после меня, – продолжал Сталин, – выдвинуть такую личность, которая могла бы руководить государством как минимум лет двадцать – двадцать пять. Он должен быть хорошо натаскан во всех государственных вопросах». Наступило недолгое молчание. «Как насчет Пономаренко? Ты не подойдешь, ты грузин, а то в народе скажут, что грузины власть захватили. Ладно, ладно, не маши руками, я знаю, что ты мегрел. Или лучше Маленков? – Сталин снова помолчал, а затем продолжил: – Нет, Маленков как Петрушка, не подойдет. А как насчет Пономаренко? Он был на Белоруссии». «Пономаренко резкий, – парировал Берия. – Он может натворить дел». «Ну попробуем, пока я жив», – заключил Сталин.

В конце февраля Сталин сделал свой практически окончательный выбор: на посту председателя Совета Министров СССР он видел достойным, с его точки зрения, преемником Пантелеймона Кондратьевича Пономаренко, бывшего первого секретаря ЦК компартии Белоруссии, который во время войны возглавлял штаб партизанского движения при Ставке Верховного главнокомандования. Берия же должен был продолжать работать в качестве главного движителя народного хозяйства. 11 декабря 1952 года Пономаренко был утвержден заместителем председателя Совета Министров СССР по заготовкам сельскохозяйственных продуктов и сельскохозяйственного сырья, членом Бюро и Президиума Совета Министров СССР. На Пленуме ЦК он был избран членом Президиума и секретарем ЦК КПСС. За несколько дней до смерти Сталина с его ведома была подготовлена записка с предложением о назначении председателем Совета Министров СССР Пономаренко П.К. вместо настаивавшего на своей отставке Сталина, ввиду надвигавшейся на него старости, о чем он официально поднимал вопрос на октябрьском Пленуме ЦК КПСС.

Пост главы правительства в тот период был ключевым, именно там сосредоточивалось реальное управление экономическим и социальным развитием, Неслучайно председателем Совета Министров был сам Сталин. Возглавив Совет Министров, Пономаренко, даже не занимая первую должность в партийной иерархии, фактически становился бы его преемником, тем более что ключевые посты в правительстве и без того уже были в руках у молодого поколения.

Члены Президиума ЦК в принятом тогда «обходном порядке» ставили свои визы на документе, предусматривающем назначение Пантелеймона Кондратьевича. Этот проект был уже завизирован почти всеми первыми лицами. Документ о назначении П.К. Пономаренко председателем Совета Министров СССР был завизирован уже несколькими членами Политбюро. 2 марта Сталин планировал обсудить этот вопрос с Берией, Маленковым и Булганиным. До этого Сталин обсуждал этот вопрос с Лаврентием Павловичем наедине на своей даче. Берия снова вспомнил, как Хозяин сказал тогда, что если два грузина подряд будут лидерами, то это не будет понято народом. Постановления предполагалось принять на заседании Президиума ЦК КПСС, которое должно было состояться 2 марта.

Пока Сталин был жив, проба пера Пономаренко никаких проблем не представляла, но после того, как Сталин заболел, этот вопрос встал ребром. Берия понимал, что в такой ситуации, без давления Сталина, Хрущев, да и Молотов будут категорически против Пономаренко. Дело в том, что в свое время, будучи главой партийной организации Украины, Хрущев пытался исправить ее границу с Белоруссией в пользу Украины. Однако добиться изменения границы Хрущеву не удалось – аргументы Пономаренко, отстаивавшего интересы Белоруссии, выглядели куда более убедительными, о чем Сталин без обиняков сказал уверовавшему в свою победу Хрущеву. Но страшно злопамятный Хрущев затаил смертельную обиду.

И тут неожиданно для себя Берия понял, что почему-то все вожди, когда-то претендовавшие на звание преемника Сталина, мертвы. Кузнецов и Вознесенский были репрессированы по Ленинградскому делу. Жданов, который старался слыть интеллектуалом, играл на фортепьяно, но странным образом умер. В свое время Лаврентий пытался прочитать труд Вознесенского об экономике СССР, но не выдержал сухостоя данного текста: ничего особенного не было – одни сухие цифры… Самое интересное в том, что для себя Берия не нашел там ничего оригинального и нового. 50-летний Пономаренко был ничем не лучше Маленкова, подумал Берия.

2 марта, 22 часа 1 минута. Москва, улица Качалова

Наконец поздно вечером Берия вернулся в свой особняк, в котором жил с 1939 года. Три комнаты занимал Берия с женой, две – сын Серго со своей семьей (жена Марфа и дочь). Помогала по хозяйству проверенная раз триста домработница. Жена, как обычно, была на даче. Сын и его семья уже спали в своих комнатах. В кабинете Лаврентия Павловича помимо одного дивана, обитого кожей, глубокого кресла-качалки да рядов полок, заполненных разнообразными книгами, мало что напоминало человеческое жилье. Раньше Берия устраивал застолья дома, он с грузинским радушием приглашал своих товарищей по ЦК, но ни разу не пригласил Абакумова.

Берия подошел к книжной полке, где стояла масса книг о театре. Книги стояли и лежали без всякого вроде бы порядка, но так казалось только несведущим. Часть книг была тщательно выровнена по корешку… В гостиной на столе стоял приготовленный ужин. Берия поставил сковородку на плиту и быстро подогрел ужин. Наскоро перехватив пару котлет, закусив жареной картошкой и запив все это компотом, Берия пошел в спальню. Хотя он чувствовал сильную усталость, ему не спалось. «Все в этом мире бренно, кроме детей и внуков». – подумал Лаврентий. Он обожал своих внучек: Нину (она родилась в 1947 году) и Надю (родилась в 1950-м), играл и гулял с ними по лесу, дарил подарки. Сын Берии и его жена, невестка Берии Марфа Максимовна Пешкова, внучка A.M. Горького, жили в одном особняке с Лаврентием Павловичем Всей семьей по воскресеньям на даче до обеда часами резались в волейбол.

Ощущение, что что-то привычное, устойчивое и прочное сдвинулось, пошатнулось, началось для него с того момента, когда он понял, что Сталину уже не выкарабкаться. Обдумывая сложившуюся ситуацию, Лаврентий Павлович стал анализировать, чем грозит немощь или, не дай бог, смерть Хозяина. Формально после возможной смерти первым человеком должен быть Булганин. Сам Лаврентий Павлович и Маленков оставались его заместителями. Вторым, хотя формально самым главным человеком в СССР становился председатель Президиума Верховного Совета Шверник.

Берия четко осознавал новую ситуацию. Все могли решить силовики. По сути, Игнатьев получил неограниченную власть. В 1945 году Сталин назначил курировать все силовые структуры Берию. Но в конце января 1946 года из-за демарша Берии, связанного с Катынским делом, место куратора силовиков со стороны Совмина оказалось свободным. С марта 1946 по февраль 1949 года МВД и МГБ курировал начальник управления кадров ЦК ВКП(б) А.А. Кузнецов. Берия помнил, что когда в мае 1946 года Сталин по настоянию Жданова и из-за взбрыкивания Берии решил снять Меркулова и заменить его на Абакумова, то Жданов горячо поддержал это решение, а Молотов и Берия промолчали. Тогда генерала Москаленко хотели посадить вместе с другими генералами-трофейщиками: он много нахапал трофейного барахла, но его отстояли Хрущев и Булганин. Почему? Кроме того, Берия хорошо помнил, как во время разбора трофейного дела вместе с наркомом госбезопасности Меркуловым маршал Баграмян, сославшись на генерала Говорова, назвал генерала Москаленко «бесплатным приложением к армии, бесструнной балалайкой, способной только на бесконечную брань, и генералом Паникой». 17 сентября 1947 года полномочия Кузнецова были подтверждены постановлением Политбюро и заключались в «наблюдении за работой МГБ». Но в феврале 1949 года в связи с Ленинградским делом Кузнецова отправили на Дальний Восток, Булганин был министром Вооруженных Сил до 24 марта 1949 года. После падения Кузнецова Булганина Сталин назначил курировать силовиков по линии правительства, которое тогда имело гораздо большую власть, чем партия. Тем самым Булганин получил контроль над МГБ. Одновременно он оставался заместителем председателя Совета Министров СССР, а с 7 апреля 1950 года стал первым заместителем председателя Совета Министров СССР и вторым человеком в СССР. Это решение не было отменено вплоть до 5 марта 1953 года. В тот момент Сталин называл Булганина как своего возможного преемника на посту предсовмина СССР. По партийной линии контроль кадровых назначений осуществлял Хрущев, но он не вмешивался в текущую деятельность силовиков. Сталин увлекся языкознанием и политэкономией. После втягивания в корейскую авантюру Булганин потерял часть своего влияния, но только неформально. Поэтому по всем правилам преемником Сталина и и. о. премьера должен был стать Булганин. Учитывая же, что Сталин, скорее всего, не выкарабкается, то именно Булганин станет тогда главным вождем. И Игнатьев обладал всеми возможностями этому поспособствовать. Нужно было что-то делать.

Поздно вечером в домашнем кабинете Берии, где он спал на диване, раздался телефонный звонок. Звонил Курчатов, рассказавший о том, что создание оптических прицелов и дальномеров в ГОИ под угрозой. Подавляющее большинство евреев было велено уволить, а некоторых и арестовать.

2 марта, 21 час 1 минута. Восточный Берлин, Дом правительства

Ульбрихту сообщили о странном беспокойстве и движении в Кремле. Будто бы Сталин серьезно заболел.

2 марта, 22 часа 13 минут. Лэнгли, здание штаб-квартиры ЦРУ

Устуш – Центру: «Лечение начато».

Центр – Устушу: «Требуйте, чтобы о болезни сообщили в прессе».

Устуш – Центру: «Берия против сообщения о болезни Джо».

Центр – Устушу: «Вы должны закрепиться в лидерах до смерти Джо».

– Лечение начато, – доложил прибывший на встречу с Даллесом Смит и подал ему отпечатанную сводку с депешами Устуша.

– Отлично! – воскликнул Даллес и продолжил свою менторскую лекцию, которую он не закончил вчера: – Не используйте шаблон поведения попавшегося на крючок агента: «Папку с секретными документами вы у меня из-за пазухи вытащили? Да это вы сами мне ее подсунули! Отпечатки моих пальцев на той папке нашли? Да вы же мою руку насильно к ней и приложили!» Главное на допросе – расслабиться и отстраниться от происходящего, словно тебя это не касается, словно ты – наблюдатель и все это видишь со стороны. В ответах – никаких эмоций и полная неопределенность: никаких категорических «да» или «нет». Вместо ответа разводи руками, пожимай плечами, изображай на лице недоумение, непонимание, раздумье. Но признаваться нельзя ни в чем!

«Спящий» агент – это шпион, хорошо внедрившийся в тыл врага с очень далеко отложенными целями, не выполняющий никаких заданий, не имеющий постоянной связи с Центром. По сути, тут никакой двойной жизни у него нет. Просто человек живет простой человеческой жизнью. Порой годами и даже десятилетиями они могут ждать подобно мине, не имея принципиально никаких контактов с пославшей их стороной (что практически исключает возможность провала). Но однажды Центру он понадобится, с ним свяжутся, и он примется за дело.

«Крот» – агент, глубоко инкорпорированный в структуру противоположенных сил, как правило, поставляющий особо важную, засекреченную информацию. Главное отличие от разведчика в его традиционном значении заключается в том, что «крот» вербуется еще до того, как получает доступ к закрытой информации, иногда даже до того, как начинает работать в той сфере, которая интересует вербующую (засылающую) сторону. Часто «кротов» вербуют «на вырост», с прицелом, что рано или поздно «крот» достигнет высокой должности в организации враждебной стороны и станет поставлять полезную информацию.

Отправляясь в тыл врага, разведчики обыкновенно срезают с одежды все этикетки. Это часто приводит к их провалу, поскольку редкие аборигены срезают все свои этикетки. – Никто не смел прервать директора, хотя он нес нудную чушь, то есть информацию, которая давно всем известна.

3 марта, 7 часов 21 минута. Москва, улица Качалова

Утренние газеты сообщили, что корейский вопрос обсуждался на сессии ООН 2 марта 1953 года. Министр иностранных дел СССР Вышинский выступил на генеральной сессии ООН, посвященной войне в Корее. «Странное совпадение, – размышлял Берия, завтракая. – Информация от агентов о том, что готовится покушение на Сталина, перебежчик, странная болезнь, поведение Василия, странный подбор врачей… – об этом сказал Берии Малин, да и его собственный небольшой опыт общения с врачами говорил ему, что академики лечат не самым лучшим образом. – Ой, неспроста. Не может быть сразу столько совпадений». Эта дикая мысль настойчиво овладевала сознанием Лаврентия Павловича.

3 марта, 8 часов 15 минут. Дача Ворошилова

Берия никогда не торопил события, но в данный момент следовало действовать быстро. На Ближней даче толком поговорить с Ворошиловым не удалось. Поэтому Берия решил перехватить Ворошилова на его даче. Ровно в восемь часов он подошел к воротам и нажал кнопку звонка; телефон, установленный на воротах, ответил голосом Ворошилова: «Кто там?» «Это я, Берия, – ответил Лаврентий. – Примешь?»

Ему открыла довольно симпатичная девушка, как потом оказалось, одна из горничных, которых Ворошилов подбирал сам, ну и по слухам… Ворошилов, небольшого роста и косноязычный, подвижный, как обычно, пригласил Берию к столу. Там на большом подносе стояли бифштексы, прикрытые, чтобы не остыли, опрокинутыми глубокими тарелками. Картошка находилась в металлическом судке, жирная селедка, обложенная колечками свежего розового лука, располагалась на удлиненной тарелке и была полита подсолнечным маслом. Там же была бутылка коньяка и рюмки. Ворошилов взял бутылку, зажал ее в кулаке, энергично покрутил, пока жидкость фонтанчиком не устремилась в горлышко, и резким ударом ладони о дно бутылки вышиб пробку. «Профессионал», – подумал Берия.

Пить коньяк утром было полным идиотизмом, однако Ворошилов взял тяжелую рюмку в руки и сделал глоток. Затем Ворошилов выпил свой коньяк залпом, и кадык у него стремительно, как у алкоголика, рванулся снизу вверх. «Он здорово пьет, – отметил Берия, выцеживая свой коньяк, – сейчас наверняка нальет себе вторую рюмку». Человек, сидящий за столом напротив Лаврентия, был отнюдь не идиотом. Хитрым сукиным сыном – вот кем он был. Хитрым и чертовски опасным. Пытаясь собраться с мыслями, Ворошилов машинально сделал еще глоток. Видимо, огненная водичка обожгла горло и пищевод. Нехотя ковырял вилкой жесткое мясо. Наконец он отодвинул тарелку и взял бокал, на котором контурно была изображена бритая голова Цезаря. Цезарь угрожающе выпячивал нижнюю челюсть. Намеки на сходство двух вождей, древнего римского и нынешнего советского (а Ворошилов стал бы формальным главой государства, если бы принял предложение Берии), Ворошилов отпускал неоднократно. Это казалось ему весьма патриотичным.

Берия вспомнил, что другой такой вождь, итальянский дуче, долго не мог выбрать, из какой семьи ему следует происходить – из благородной или простой. Биографы из Академии наук, по слухам, тогда отыскали было ему приличную родословную, ведущую ветвь Муссолини чуть ли не к самому Ромулу. Но в конце концов Муссолини решил быть ближе к народу и выбрал себе нечто незатейливое. Папа – плотник, мама – шлюха. Что-то в этом роде. Ворошилов таким честолюбием не страдал. Но его постоянно мучила головная боль, и он часто заглушал ее коньяком. Обидчица-болезнь никак не шла из головы, вызывая все новые и новые приливы ненависти, не погашенной и первым, самым смачным натощак глотком.

– Если мы выберем Николая, то все рухнет. Он ничего быстро решать не умеет. С тех пор как в 1951 году он стал первым замом, он так и не научился что-то решать, а все решения тихой сапой спихнул на меня, – продолжил Берия. Его грузинский акцент усиливался. Чувствовалось, что Лаврентий волнуется. – В нем ни бюрократической хватки, как у Георгия, ни железобетонности задницы, как у Вячеслава, нет, как и не было в помине. Более того, он слишком любит себя. Мы не можем себе сейчас позволить расслабляться. Враги обязательно воспользуются уходом Хозяина от дел.

Ворошилов ничего не сказал, а только вновь поморщился от головной боли. Между тем Берия продолжал:

– Поэтому я предлагаю компромисс. Председателем Совмина назначить Георгия, Вячеслава, меня и Николая сделать первыми его замами, а Никиту бросить на партию. Он умеет выдвигать красивые лозунги. Помнишь, как он неперспективные деревни крушил.

– Убедил. Я с вами. А ну, как это, не обманете насчет председателя Верховного? – Ворошилов не стал кружить вокруг да около. И тут лицо Климента перекривилось от припадка головной боли. До революции, как член РСДРП, Ворошилов не раз арестовывался и сидел в тюрьме. Во время одного из допросов его жестоко избили. Климент получил черепно-мозговую травму и до конца жизни страдал слуховыми галлюцинациями. Из-за этой травмы он страдал от головных болей и стал хуже слышать.

– Не обманем. Я первый Шверника подвину, вот увидишь. Поскольку это будет еще при больном Сталине, ты потом, если мы обманем, всегда сможешь поднять вопрос и переиграть.

3 марта, 9 часов 48 минут. Дача Молотова

Потом Берия поехал к Молотову. Лаврентий Павлович поежился и постучал в калитку дачи Молотова, который занимал скромную должность в правительстве и по поручению Сталина курировал железные дороги, связь и Морфлот с Речфлотом. Берия обсудил вопрос о Булганине. Он уговорил Молотова поддержать его предложение о выдвижении на эту должность Маленкова: «Хорошо бы вас поставить, Вячеслав Михайлович». Но, заикаясь, Молотов отказался, сославшись на возраст (63 года) и неспособность к лидерству (мол, он всю жизнь был в тени Сталина). Потом Берия поехал на площадь Ногина, где располагался ЦК КПСС, и уговорил Маленкова стать премьером.

3 марта, 10 часов 35 минут. Ближняя дача

Приехав на Ближнюю дачу и зайдя в вестибюль, Берия заметил, что сталинской шинели на вешалке уже не было. Члены Бюро Президиума ЦК, а также Молотов и Микоян собрались, чтобы обсудить создавшуюся ситуацию. Вскоре после получения от врачей диагноза в кабинете Сталина собралось официальное заседание Бюро Президиума ЦК КПСС. Собрались на втором этаже. Помимо всех членов Бюро в кабинете присутствовали Молотов, Микоян, председатель Верховного Совета Шверник и врачи. Булганин, как первый зампредседателя Совмина, вел заседание. Он предложил, если Сталин умрет, назначить ответственным за организацию похорон Хрущева. Хрущев, как всегда, говорил путано и длинно, но эмоционально: