Электронная библиотека » Симона де Бовуар » » онлайн чтение - страница 3

Текст книги "Второй пол"


  • Текст добавлен: 27 июня 2017, 03:18


Автор книги: Симона де Бовуар


Жанр: Биология, Наука и Образование


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 3 (всего у книги 66 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Как уже говорилось, у многих растений и некоторых простейших, например моллюсков, специализация гамет не влечет за собой различия особей: каждая особь вырабатывает одновременно и яйцеклетки, и сперматозоиды. Даже в случае разделения полов между ними нет непроницаемых барьеров, как между разными видами; подобно тому как гаметы формируются из недифференцированной изначальной ткани, самцы и самки представляют собой скорее две вариации на единой основе. У некоторых животных (наиболее типичный случай – бонеллия) эмбрион вначале бывает бесполым, и его половую принадлежность обусловливают впоследствии случайные обстоятельства развития. Сегодня считается, что у большинства видов пол генотипически определяется свойствами яйцеклетки. Неоплодотворенное яйцо пчелы, размножающейся путем партеногенеза, дает исключительно самцов; яйцо тли в тех же условиях – исключительно самок. Примечательно, что из оплодотворенных яиц (за исключением, быть может, некоторых видов пауков) рождается примерно равное число особей мужского и женского пола; дифференциация происходит за счет гетерогенности одного из типов гамет: у млекопитающих либо мужским, либо женским потенциалом обладает сперматозоид; чем именно обусловлен особый характер гетерогенных гамет в ходе сперматогенеза или оогенеза, пока неизвестно; в любом случае статистические законы Менделя вполне убедительно объясняют их равномерное распределение. У обоих полов процесс оплодотворения и начало эмбрионального развития протекают одинаково; эпителиальная ткань, которой предстоит развиться в гонаду, вначале не дифференцирована; семенники обозначаются лишь на определенной стадии созревания, а яичники намечаются еще позже. Именно поэтому между гермафродитизмом и гонохоризмом существует целый ряд промежуточных вариантов; часто один из полов обладает некоторыми органами, характерными для противоположного пола; самым ярким примером тому служит жаба: у самца наблюдается атрофированный яичник, названный органом Биддера, и его можно искусственно заставить вырабатывать яйца. Рудименты такого двойного полового потенциала сохраняются и у млекопитающих: это, среди прочего, мужская матка (uterus masculinus) или грудные железы у самца и канал Гартнера или клитор у самки. Даже в видах с ярко выраженным половым диморфизмом встречаются особи, являющиеся одновременно самцом и самкой: интерсексуальность – частое явление и у животных, и у человека; а у бабочек и ракообразных встречаются примеры гинандроморфизма, при которых мужские и женские признаки соседствуют, так сказать, в мозаичном порядке. Дело в том, что плод, хотя его генотип уже определен, все равно подвергается сильному влиянию среды, из которой он черпает свою субстанцию: известно, что у муравьев, пчел, термитов именно от способа питания зависит, превратится ли личинка в полноценную самку, или ее половое созревание затормозится и она перейдет в разряд рабочих; влияние в этом случае затрагивает организм в целом: у насекомых пол сомы определяется на очень ранней стадии и не зависит от гонад. У позвоночных регулирующим фактором служат в основном гормоны, выделяемые гонадами. С помощью целого ряда опытов было доказано, что, меняя эндокринную среду, можно воздействовать на формирование пола; другие опыты по пересадке органов и кастрации, произведенные на взрослых животных, легли в основу современной теории пола: у позвоночных сома самцов и самок идентична, ее можно считать нейтральным элементом; половые признаки она получает под действием гонады; некоторые из вырабатываемых ею гормонов выступают стимуляторами, а другие – ингибиторами; сам половой тракт имеет соматическую природу, и данные эмбриологии свидетельствуют о том, что он формируется под влиянием гормонов из бисексуальных зачатков. Если же гормональное равновесие не было достигнуто и ни тот ни другой половой потенциал не реализовался полностью, возникает интерсексуальность.

Целиком сформировавшиеся мужские и женские организмы, поровну распределенные внутри вида и прошедшие аналогичный путь развития от идентичных корней, представляются сугубо симметричными. И для тех, и для других характерно наличие желез, вырабатывающих гаметы (яичник или семенники); процессы сперматогенеза и оогенеза, как мы видели, протекают аналогично; железы эти выделяют свой секрет в определенный канал с более или менее сложным строением, в зависимости от иерархии видов: у самки яйцо попадает прямо в яйцевод либо удерживается вначале в клоаке или матке; самец выбрасывает семя наружу либо имеет копуляторный орган, позволяющий ввести его в организм самки. То есть со статистической точки зрения самцы и самки – это два комплементарных типа. Чтобы понять их особенности, нужно рассмотреть их с точки зрения функциональной.

Дать пригодное для всех описание понятия «самка» чрезвычайно трудно; определение самки как носительницы яйцеклеток, а самца – как носителя сперматозоидов совершенно неудовлетворительно, ибо связь между организмом и гонадами крайне изменчива; и наоборот, дифференциация гамет не затрагивает напрямую организма в целом; некоторые, правда, утверждали, что, раз яйцеклетка больше сперматозоида, она поглощает больше жизненной силы; но поскольку сперматозоиды вырабатываются в бесконечно большем количестве, затраты организмов обоих полов уравновешиваются. В сперматогенезе усматривали пример расточительства, а в овуляции – образец экономии, но в этом явлении также присутствует абсурдная избыточность: подавляющее большинство яйцеклеток так никогда и не оплодотворяется. В любом случае гаметы и гонады не дают целостного представления о микрокосме организма; нужно изучить непосредственно сам организм.

Глядя на эволюционную лестницу животных, нельзя не заметить ее самую примечательную черту: чем выше ступень развития, тем сильнее индивидуализирована жизнь; внизу она направлена только на сохранение вида, наверху проявляется через отдельных особей. У примитивных видов организм почти сводится к репродуктивному аппарату; в этом случае имеет место примат яйцеклетки, а значит, самки, поскольку для чистого повторения жизни предназначена главным образом яйцеклетка, но она представляет собой не что иное, как одну брюшную полость, все ее существование поглощено работой чудовищной овуляции. По сравнению с самцом она достигает гигантских размеров, но члены ее зачастую в зачаточном состоянии, тело представляет собой бесформенный мешок, все органы вырождаются ради развития яиц. По сути самец и самка – это хоть и два отдельных организма, но рассматривать их как две особи можно с трудом: они образуют единое целое с неразрывно связанными элементами; перед нами нечто среднее между гермафродитизмом и гонохоризмом. Так, у представителей семейства Entoniscidae, паразитирующего на крабах, самка напоминает белесую колбаску, окруженную выводковыми пластинками с тысячами яиц; среди пластинок находятся крошечные самцы и личинки, производящие сменных самцов. Еще более полное порабощение карликового самца наблюдается у Edryolidnus: он закреплен под оболочкой самки, не имеет собственного пищевода, его роль сводится только к размножению. Но во всех этих случаях самка порабощена не меньше: она порабощена видом; если самец прикован к своей супруге, то сама она прикована либо к живому организму, которым питается как паразит, либо к минеральному субстрату; все ее силы уходят на производство яиц, которые оплодотворяет крошечный самец. Когда жизнь принимает чуть более сложные формы, намечается автономия особей и связь между полами ослабляется; однако у насекомых оба они по-прежнему жестко подчинены производству яиц. Часто оба супруга гибнут сразу после совокупления и кладки, как у поденок; иногда, как у коловраток и комаров, самец, не имеющий пищеварительного тракта, гибнет после оплодотворения, а самка может питаться и живет дальше – ибо формирование яиц и кладка требуют некоторого времени; мать умирает, как только обеспечивает судьбу следующего поколения. Привилегированное положение самки у многих насекомых объясняется тем, что оплодотворение обычно происходит очень быстро, тогда как овуляция и созревание яиц требуют долгих усилий. Огромная, раскормленная маточным молочком царица термитов, откладывающая по яйцу в секунду, пока не станет бесплодной и ее безжалостно не уничтожат, – такая же рабыня, как и карликовый самец, прикрепленный к ее животу и оплодотворяющий яйца по мере их изгнания. Муравейники и ульи представляют собой матриархаты, и самцы в них – незваные гости, и каждый сезон их убивают; в момент брачного лета все муравьи-самцы вылетают из муравейника и устремляются к самкам: если им удается их нагнать и оплодотворить, они сразу погибают от истощения, если же нет, рабочие муравьи не пускают их обратно – убивают на пороге или оставляют умирать с голоду; но и оплодотворенную самку ждет печальная участь: она в одиночестве зарывается в землю и часто погибает от изнеможения, отложив первые яйца; если же ей удается создать новый муравейник, она двенадцать лет сидит там взаперти, безостановочно откладывая яйца; рабочие муравьи – самки с атрофированными половыми признаками – живут четыре года, но их жизнь целиком посвящена выращиванию личинок. То же самое у пчел: трутень, настигающий матку в брачном лете, падает на землю с распоротым брюшком; остальные трутни возвращаются обратно в улей и ведут праздное, обременительное существование; с наступлением зимы их убивают. Но рабочие пчелы, недоразвитые самки, покупают право на жизнь непрерывным трудом; царица на самом деле – раба улья; она без устали откладывает яйца; а когда старая царица умирает и сразу несколько личинок выкармливаются так, что могут претендовать на ее место, та, что вылупится первой, приканчивает остальных в колыбели. У пауков-птицеедов самка откладывает яйца в мешок и носит их до созревания; она гораздо крупнее и сильнее самца и, случается, пожирает его после совокупления; те же нравы наблюдаются у богомола, вокруг которого сложился миф о всепожирающем женском начале; яйцеклетка оскопляет сперматозоид, самка богомола убивает супруга: считается, что все эти факты – прообраз женской мечты о кастрации. Но в действительности самка богомола проявляет такую жестокость главным образом в неволе: на свободе, при относительном изобилии пищи, она обедает самцом лишь в очень редких случаях и съедает его точно так же, как одинокая самка муравья, которая нередко пожирает несколько собственных яиц, чтобы быть в силах откладывать новые яйца и обеспечивать продолжение вида. Видеть в этом предвестие «войны полов», в которой сталкиваются особи как таковые, – сущий бред. Нельзя сказать, что у муравьев, пчел и термитов или у паука и богомола самка порабощает и пожирает самца: их обоих разными путями пожирает вид. Самка живет дольше и кажется важнее самца, но не обладает ни малейшей автономией; ее удел – откладывать яйца, выводить личинок и заботиться о них, все прочие функции у нее полностью или частично атрофированы. У самца же, напротив, видны зачатки индивидуального существования. В процессе оплодотворения он чаще всего проявляет больше инициативы, чем самка; он сам ищет ее, атакует, ощупывает, хватает и принуждает к совокуплению; иногда ему приходится драться с другими самцами. Соответственно, у него лучше развиты двигательные, осязательные, хватательные органы; многие самки бабочек бескрылы, тогда как у самцов есть крылья; окраска у самцов ярче, надкрылья, лапки, щупальца развиты сильнее; а иногда все это богатство дополняется суетной роскошью ослепительных красок. Жизнь самца вне мимолетного совокупления бесполезна и бесцельна: праздность трутней – характерное преимущество по сравнению с трудолюбием рабочих пчел. Но это преимущество позорно, и зачастую самец расплачивается жизнью за свое ничтожество, в котором намечается независимость. Вид держит в рабстве самок и, карая самца за попытку этого рабства избежать, жестоко его уничтожает.

У более развитых форм жизни размножение становится производством отличных друг от друга организмов; у него появляется два аспекта: продолжение вида и создание новых особей; этот новый аспект утверждается по мере того, как отдельная особь приобретает сингулярность. И тут мы ясно видим, что два момента – продолжение и созидание – разделяются; раскол этот, обозначающийся уже в момент оплодотворения яйца, встречается во всей совокупности явлений, связанных с деторождением. Вызвано оно не самой структурой яйцеклетки – самка, как и самец, обладает определенной автономией, и ее связь с яйцеклеткой ослабляется; самка рыб, земноводных, птиц – это уже отнюдь не только брюшная полость; чем слабее связь матери с яйцом, чем менее всепоглощающим является процесс родов, тем более неопределенными становятся отношения родителей с потомством. Иногда заботу о новых ростках жизни берет на себя отец – так часто бывает у рыб. Стихия воды способна переносить яйцеклетки и сперму и обеспечивать их слияние; оплодотворение в водной среде почти всегда наружное; рыбы не совокупляются – разве что некоторые из них трутся друг о друга в порядке стимуляции. Мать выпускает яйцеклетки, отец – семя: их роль одинакова. У матери не больше причин считать яйца своими, чем у отца. У некоторых видов родители вообще бросают яйца, и те развиваются без посторонней помощи; иногда мать заранее готовит для них гнездо; иногда охраняет их после оплодотворения, но во многих случаях о них заботится отец: сразу после оплодотворения он отгоняет подальше самку, которая норовит их сожрать, и бешено защищает от всякого, кто к ним приблизится; кто-то строит защитное гнездо, выпуская пузырьки воздуха, покрытые изолирующим веществом; а многие вынашивают яйца во рту или, как морской конек, в складках живота. Аналогичные явления наблюдаются у земноводных: настоящего совокупления они не знают, самец обвивает самку и тем самым стимулирует кладку яиц; по мере того как яйца изгоняются из клоаки, он выпускает семя. Зачастую – например, у жаб, известных под названием жаб-повитух, – отец, намотав на лапы цепочки яиц, носит их с собой и обеспечивает вылупливание. У птиц образование яйца в организме самки происходит довольно медленно, яйцо сравнительно крупное и изгоняется с трудом; его связь с матерью гораздо теснее, чем с отцом, оплодотворившим его при быстром совокуплении; как правило, высиживает яйцо и потом заботится о птенцах самка; но во многих случаях отец участвует в строительстве гнезда, наряду с самкой защищает птенцов и добывает им пищу; в редких случаях – например, у воробьиных – он высиживает яйца и выращивает птенцов. В зобе самца и самки голубя выделяется нечто вроде молока, которым они кормят голубят. Примечательно, что, когда отец играет роль кормильца, у него всегда и на весь период заботы о потомстве прекращается сперматогенез; он занят поддержанием жизни и не испытывает потребности порождать ее новые формы.

Наиболее сложные и конкретно-индивидуальные формы жизнь получает у млекопитающих. Именно у них разрыв между двумя жизненными моментами – продолжением и сотворением – получает окончательное воплощение в разделении полов. У этого класса животных (если брать только позвоночных) мать поддерживает с потомством самую тесную связь, а отец максимально от него отстраняется; весь организм самки приспособлен для служения материнству и определяется им, тогда как половая инициатива становится прерогативой самца. Самка – жертва вида; на протяжении одного, а иногда двух сезонов вся ее жизнь подчинена половому, эстральному циклу, длительность и периодичность которого варьируется в зависимости от вида; цикл этот распадается на две фазы: во время первой созревают яйцеклетки (число которых различно у разных видов), а в матке идет подготовка к имплантации; во время второй происходит омертвение клеток эпителия, завершающееся экскрецией выработанного вещества в виде белесых выделений. Эструс соответствует периоду течки, но течка у самки носит пассивный характер; она готова принять самца и ждет его; иногда самка млекопитающих, как и некоторых птиц, даже домогается его, но дело ограничивается призывными криками, демонстрацией себя и своего желания; принудить к совокуплению она не способна. В конечном счете решение принимает он. Мы видели, что даже у насекомых, где самка, полностью принося себя в жертву виду, пользуется огромными преимуществами, оплодотворение обычно вызывает самец; у рыб он часто побуждает самку метать икру своим присутствием или прикосновениями, а у земноводных исполняет функцию стимулятора. Но у птиц и млекопитающих он буквально навязывает себя самке; зачастую она терпит его равнодушно или даже оказывает сопротивление. Но даже если она его провоцирует и ведет себя покладисто, все равно он ее берет – а она взята. Часто это слово очень точно отражает суть: он хватает самку и не дает ей двигаться – либо потому, что наделен соответствующими органами, либо потому, что сильнее; именно он активно двигается при совокуплении; у многих насекомых, у птиц и млекопитающих он проникает в нее. Тем самым она предстает как внутреннее бытие, подвергающееся насилию. Самец совершает насилие не над видом, ибо вид продолжается лишь через обновление, и, если бы яйцеклетки и сперматозоиды не сливались, он бы вымер; однако самка, чья задача – оберегать яйцо, хранит его в себе, и ее тело не только дает убежище яйцеклетке, но и изолирует ее от оплодотворяющего воздействия самца. Следовательно, это тело есть сопротивление, которое необходимо сломить, и, проникая в него, самец реализует себя как деятельность. Его доминирующее положение выражается в самой позе совокупления: почти у всех животных самец находится на самке. И орган, который он использует, тоже, разумеется, материален, однако здесь он обнаруживает себя в одушевленной ипостаси: это орудие; тогда как женский орган в этом процессе есть лишь инертное вместилище. Самец оставляет в нем семя, самка его принимает. Тем самым, хотя ее роль в деторождении в основе своей активна, она претерпевает совокупление, отчуждающее ее от самой себя посредством пенетрации и внутреннего оплодотворения; хотя она испытывает половую потребность как потребность индивидуальную, поскольку во время течки ей случается самой искать самца, но процесс соития переживается ею непосредственно как внутренняя история, а не как отношение с миром и с другим. Но главное различие между самцом и самкой млекопитающих состоит в том, что в тот же краткий миг, когда сперматозоид, через который жизнь самца трансцендирует в другого, отделяется от его тела, он становится ему чужим; то есть самец, преодолевая свою индивидуальность, одновременно замыкается в ней снова. Яйцеклетка же, напротив, начала отделяться от самки сразу после созревания, когда оторвалась от фолликула и попала в яйцевод, но при попадании в нее чужой гаметы она закрепляется в матке: самка сначала переживает насилие, затем отчуждение; она носит в чреве плод до определенной стадии созревания, в зависимости от вида, – морская свинка рождается почти взрослой, а собака почти в зародышевом состоянии; весь период вынашивания, когда в самке живет другой, питающийся ее субстанцией, она является одновременно и собой, и не собой, другим; после родов она кормит новорожденного молоком из своих сосцов. То есть не вполне понятно, когда его можно рассматривать как автономное существо – в момент оплодотворения, рождения или отнятия от груди? Примечательно, что чем в большей мере самка представляет собой отдельную особь, тем более властно, по ту сторону любого разделения, заявляет о себе продолжение жизни; рыбы, птицы, изгоняющие девственную яйцеклетку или оплодотворенное яйцо, находятся в куда меньшей власти потомства, чем самка млекопитающих. Последняя вновь обретает автономию после рождения детенышей: между нею и ими устанавливается дистанция; и начиная с момента разделения она посвящает себя им: заботится о них, проявляя инициативу и изобретательность, бросается защищать их от других животных и даже становится агрессивной. Но обычно она не стремится утвердить свою индивидуальность, не противопоставляет себя самцам или другим самкам; у нее нет инстинкта драчливости[15]15
  Некоторые куры дерутся за лучшие места в курятнике и клювом устанавливают в своих рядах иерархию. Бывают также коровы, которые в отсутствие самцов силой занимают место во главе стада.


[Закрыть]
; вопреки опровергнутым ныне утверждениям Дарвина, она не особо выбирает и соглашается на первого подвернувшегося самца. Дело не в том, что она не имеет индивидуальных качеств, наоборот: в периоды, свободные от бремени материнства, она порой может сравняться с самцом: кобыла бегает так же быстро, как жеребец, у охотничьей суки такой же нюх, как у кобеля; самки обезьяны при тестировании проявляют такой же ум, как самцы. Просто эта индивидуальность не востребована: самка отрекается от себя ради вида, который требует подобного отречения.

Удел самца совершенно иной; как мы видели, в самом своем преодолении он отделяется от себя и утверждается в себе самом. Эта черта – константа, от насекомых до высших животных. Даже рыбы и китообразные, живущие в косяках, пассивно слившись в сообщество, вырываются из него в брачный период; они уединяются и становятся агрессивными по отношению к другим самцам. Если у самки пол проявляется непосредственно, то у самца он опосредован: между желанием и его утолением существует дистанция, которую он активно заполняет; он двигается, ищет самку, трогает ее, ласкает, обездвиживает и, наконец, в нее проникает; органы, отвечающие за функции сношения, передвижения и хватания, у него зачастую развиты лучше. Примечательно, что жизненный импульс, под действием которого в нем множатся сперматозоиды, проявляется также в ярком оперении, блестящей чешуе, рогах, гриве, в пении, возбуждении; сейчас уже не считают, что «брачный наряд», в который он облачается в период спаривания, или ритуалы обольщения нацелены на отбор; но в них проявляется жизненная мощь, расцветающая в нем в этот период с бескорыстной роскошью и великолепием. Подобная жизненная щедрость, деятельная подготовка к совокуплению, властное утверждение своего превосходства над самкой в самом соитии – все это способствует полаганию индивида как такового в момент его жизненного преодоления. В этом смысле прав Гегель, усматривая в самце субъектное начало, в то время как самка не выходит за рамки вида. Субъектность и отделение означают немедленный конфликт. Агрессивность – одна из отличительных черт самца в брачный период; ее нельзя объяснить соперничеством, поскольку число самок практически равно числу самцов; скорее соперничество объясняется этой воинственностью. Можно сказать, что самец, перед тем как породить потомство, отстаивает свое личное право на акт, продолжающий вид, и подтверждает в борьбе с сородичами истину своей индивидуальности. Вид обитает в самке и поглощает бо́льшую часть ее индивидуальной жизни; самец, наоборот, включает в свою индивидуальную жизнь присущие виду жизненные силы. Конечно, и он подвластен превосходящим его законам, в нем происходит сперматогенез, периодически наступает период гона, но эти процессы гораздо меньше затрагивают организм в целом, чем эстральный цикл; производство сперматозоидов не требует особых усилий, как и собственно оогенез; но развитие взрослого животного из яйца – всепоглощающий труд для самки. Быстрый процесс соития не снижает жизненной силы самца. Родительский инстинкт у него почти не проявляется. Чаще всего после совокупления он покидает самку. Если же он остается подле нее как глава семейной группы (моногамной семьи, гарема или стада), то играет роль защитника и кормильца по отношению ко всему сообществу; непосредственно детенышами он интересуется редко. У таких видов, благоприятствующих расцвету индивидуальной жизни, стремление самца к автономии – которое у низших животных стоит ему жизни – увенчивается успехом. Как правило, он крупнее, крепче, быстрее, предприимчивее самки; он ведет более независимую жизнь и менее скован обязанностями; он в большей мере завоеватель и властелин: в животных сообществах всегда повелевает именно он.

В природе ничто не ясно до конца: два типа, самец и самка, не всегда четко различаются; иногда диморфизм, наблюдаемый между ними – в окраске, расположении пятен и крапинок, – выглядит совершенно случайным; бывает, что они, наоборот, неразличимы и их функции почти не дифференцированы, как у некоторых рыб. Однако в целом и особенно на верхних ступенях животной лестницы два пола воплощают в себе два разных аспекта видовой жизни. Вопреки бытовавшему мнению, их оппозиция – это не оппозиция активности и пассивности: ядро яйцеклетки активно, более того, развитие зародыша есть живой, а не механический процесс. Было бы упрощением определять эту оппозицию как противоположность изменчивости и постоянства: сперматозоид создает лишь потому, что его жизненная сила поддерживается в яйце; яйцеклетка может поддерживать себя лишь через преодоление, в противном случае она регрессирует и вырождается. Верно, однако, что в обеих равно активных операциях, поддержании и созидании, синтез становления реализуется по-разному. Поддерживать – значит отрицать дисперсию мгновений, утверждать непрерывность в потоке их брызг; создавать – значит раскрывать внутри единицы времени отдельное и неделимое настоящее; верно и то, что в самке стремится реализоваться, вопреки разделению, непрерывность жизни; тогда как разделение на новые, индивидуализированные силы вызывается инициативой самца, следовательно он вправе утверждаться в своей автономии; он включает энергию вида в собственную жизнь; напротив, индивидуальность самки подавляется видовыми интересами; она словно пребывает во власти чуждых сил: она отчуждена. И потому с утверждением все более отчетливой индивидуальности организмов противостояние полов не сглаживается, а наоборот. Самец находит все больше разнообразных путей для применения сил, которые теперь в его власти; самка все сильнее ощущает свое подчиненное положение; обостряется конфликт между ее собственными интересами и интересами заложенных в ней детородных сил. У коров и кобыл роды гораздо болезненнее и опаснее, чем у мышей и кроликов. Женщина, самая индивидуализированная из самок, представляется также и самой уязвимой; она наиболее драматично переживает свой удел и сильнее всего отличается от самца.

У людей, как и у большинства видов, рождается примерно равное количество особей каждого пола (100 девочек на 104 мальчика); развитие эмбрионов происходит аналогично; однако у зародыша женского пола первичный эпителий дольше остается нейтральным; в результате он дольше находится под влиянием гормональной среды и направление его развития чаще бывает изменено; считается, что большинство гермафродитов имеют женский генотип, впоследствии маскулинизированный: мужской организм словно бы изначально определяется как мужской, тогда как женский зародыш не сразу принимает свою женственность; но этот первый лепет жизни плода еще слишком мало изучен, чтобы ему можно было придать определенный смысл. Сформированные половые органы у обоих полов симметричны; и мужские и женские гормоны относятся к одной группе химических соединений, стероидам, и являются в конечном счете производными холестерина; от них зависит дифференциация вторичных половых признаков. Ни их формулы, ни анатомические особенности не определяют самку человека как таковую. От самца ее отличает функциональное развитие. Мужчина по сравнению с ней развивается просто. От рождения до пубертата он растет более или менее равномерно; к пятнадцати-шестнадцати годам начинается сперматогенез, непрерывно продолжающийся до старости; его наступление сопровождается выработкой гормонов, определяющих строение мужского тела. С этого момента мужчина живет половой жизнью, которая обычно включена в его индивидуальное существование: в желании и совокуплении его преодоление к виду совпадает с субъективным моментом его трансценденции – он есть тело. У женщины история куда более сложная. Уже на стадии зародыша окончательно определяется запас ооцитов; яичник содержит около пятидесяти тысяч яйцеклеток, заключенных в фолликулы; из них примерно четыреста достигнут зрелости; вид подчиняет себе женщину с момента ее рождения и стремится утвердиться в ней: при появлении на свет женщина переживает нечто вроде первого полового созревания; ооциты внезапно увеличиваются в размерах; затем яичник сокращается примерно на одну пятую – ребенку словно дают передышку; пока организм девочки развивается, ее половая система остается почти неизмененной: некоторые фолликулы разбухают, но не достигают зрелости; взросление девочки аналогично взрослению мальчика: часто она даже превосходит своего ровесника ростом и весом. Но в момент пубертата вид снова заявляет о своих правах: под влиянием выделений яичника увеличивается число растущих фолликулов, яичник наливается кровью и увеличивается в объеме, одна из яйцеклеток созревает и начинается менструальный цикл; репродуктивная система приобретает окончательные размеры и форму; сома феминизируется, устанавливается эндокринное равновесие. Примечательно, что это событие протекает в виде кризиса; тело женщины сопротивляется виду, который обосновывается в нем; эта борьба ослабляет ее, подвергает опасности: до пубертатного периода число умерших мальчиков и девочек примерно одинаково; в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет умирает 128 девочек на 100 мальчиков, а от восемнадцати до двадцати двух лет – 105 девочек на 100 мальчиков. Именно в этот момент часто развивается хлороз, туберкулез, сколиоз, остеомиелит и т. д. У некоторых половая зрелость наступает намного раньше нормального срока, даже в четыре-пять лет. У других, наоборот, она никак не начинается: тогда человек инфантилен, страдает аменореей или дисменореей. У отдельных женщин наблюдаются признаки вирилизма: из-за избыточных выделений коры надпочечников у них появляются мужские вторичные половые признаки. Эти аномалии никоим образом не означают победы индивида над тиранией вида: ее никак нельзя избежать, ибо она одновременно и порабощает индивидуальную жизнь, и питает ее; этот дуализм проявляется на уровне функций яичника; жизненная сила женщины коренится в яичнике, как жизненная сила мужчины – в семенниках; в обоих случаях оскопленный индивид не просто бесплоден, он регрессирует и дегенерирует; «несформировавшийся», неправильно сформировавшийся организм обеднен и разлажен целиком; он полноценен лишь при наличии полноценной половой системы; и тем не менее многие половые феномены никак не затрагивают индивидуальную жизнь субъекта, а иногда и угрожают ей. Молочные железы, развивающиеся в момент полового созревания, не играют никакой роли в индивидуальном строении женщины: на любом этапе жизни их можно ампутировать. Многие выделения яичника нацелены на созревание яйцеклетки, на адаптацию матки к ее нуждам: для организма в целом они скорее дестабилизирующий, чем регулирующий, фактор; женщина лучше приспособлена к нуждам яйцеклетки, чем к своим собственным. От пубертата до менопаузы внутри женщины разворачиваются события, не имеющие отношения лично к ней. Англосаксы называют менструацию «the curse» – «проклятие»; и действительно, менструальный цикл не преследует никакой индивидуальной цели. Во времена Аристотеля считалось, что каждый месяц истекает та кровь, которая в случае оплодотворения послужила бы кровью и плотью младенца; эта древняя теория истинна в том, что у женщины безостановочно намечается труд беременности. У других млекопитающих эстральный цикл длится лишь один сезон и ему не сопутствуют кровянистые выделения; только у высших обезьян и у женщины он повторяется ежемесячно и несет с собой боль и кровь[16]16
  В последние годы был проделан обстоятельный анализ этих явлений на основе сопоставления процессов, протекающих у женщины, и тех, что наблюдаются у высших обезьян, в частности у вида резус. «Очевидно, что ставить опыты над этими животными гораздо легче», – пишет Луи Гальен (Gallien L. La Sexualité).


[Закрыть]
. В течение примерно двух недель один из граафовых пузырьков, заключающих в себе яйцеклетки, увеличивается в объеме и созревает; одновременно яичник секретирует гормон, образующийся на уровне фолликулов и именуемый фолликулином. На четырнадцатый день происходит овуляция: оболочка фолликула лопается (что иногда сопровождается легким кровоизлиянием), яйцо попадает в трубы, а из лопнувшего фолликула развивается желтое тело. Тогда начинается вторая, или лютеиновая, фаза; для нее характерна секреция гормона прогестерона, который воздействует на матку. Матка изменяется: капилляры стенки наливаются кровью, она сморщивается, собирается в складки, образуя нечто вроде кружев; так в матке создается колыбель, готовая принять оплодотворенное яйцо. Эти клеточные трансформации необратимы, и, если оплодотворения не происходит, все эти образования не рассасываются; у других млекопитающих ненужные остатки, возможно, выводятся через лимфатические сосуды. Но у женщины, когда рушатся эндометриальные кружева, происходит отслоение слизистой оболочки, капилляры лопаются и кровяная масса истекает наружу. Затем желтое тело дегенерирует, слизистая оболочка восстанавливается, и начинается новая фолликулярная фаза. Этот сложный процесс, подробности которого еще во многом остаются загадкой, приводит к встряске всего организма, поскольку сопровождается секрецией гормонов, воздействующих на щитовидную железу и гипофиз, на центральную и вегетативную нервную систему, а значит, на все внутренние органы. Почти все женщины – более 85 процентов – испытывают в этот период недомогание. Перед началом кровотечения артериальное давление повышается, затем падает; повышается частота пульса, а зачастую и температура: у многих начинается жар; появляются боли в брюшной полости; часто наблюдается склонность к запору, а затем к диарее; также нередки случаи увеличения печени, задержки мочи, альбуминурии; многие страдают гиперемией слизистой носоглотки (болит горло), а кто-то – нарушениями слуха и зрения; повышается потоотделение, пот в начале месячных имеет специфический запах, иногда очень сильный и сохраняющийся до конца менструации. Основной обмен веществ ускоряется. Количество красных телец сокращается, при этом кровь переносит вещества, обычно накапливающиеся в тканях, в частности соли кальция; наличие этих солей влияет на яичник, под их действием щитовидная железа гипертрофируется, а деятельность гипофиза, управляющего изменениями слизистой оболочки матки, активизируется; эта нестабильность желез вызывает сильную нервную возбудимость: поражена центральная нервная система, часто возникают головные боли, реактивность вегетативной системы повышена; автоматический контроль центральной нервной системы понижен, что приводит к непроизвольным реакциям, приступам судорог и выражается в резких перепадах настроения: женщина становится более возбудимой, более нервной и раздражительной, чем обычно, у нее могут случаться серьезные психические расстройства. В этот период она особенно мучительно ощущает свое тело как нечто непроницаемое и отчужденное; оно находится во власти чуждой жизни, которая каждый месяц снова и снова упорно строит и разрушает в нем свою колыбель; каждый месяц готовится родиться ребенок, и каждый месяц в потоке красных кружев случается выкидыш; женщина, как и мужчина, есть тело[17]17
  «Стало быть, я есмь мое тело, по крайней мере ровно настолько, насколько что-то имею, и, с другой стороны, мое тело есть своего рода естественный субъект, предварительный набросок моего целостного бытия» (Мерло-Понти. Феноменология восприятия).


[Закрыть]
, но ее тело есть нечто иное, чем она сама.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации