Текст книги "Закон притяжения"

11

КАРЛОС

НА БИОЛОГИИ ШЕВЕЛЕНКО подводит к концу свою лекцию о доминантных и рецессивных генах. Она заставила нас нарисовать квадратные ячейки и записать в них разные сценарии наследования цвета глаз у людей.

– Я позвал пару ребят сегодня вечером к себе домой, – говорит Рэм, пока мы выполняем задание. – Хочешь присоединиться?

Хоть Рэм и из богатой семьи, он классный. На прошлой неделе он дал мне переписать все конспекты с начала учебного года, а его истории о том, как зимой ездил кататься на лыжах, просто уморительны.

– A qué hora?[34]34
  В котором часу?


[Закрыть] – спрашиваю я его.

– Часов в шесть. – Он вырывает из своей тетради листок и пишет на нем. – Вот мой адрес.

– У меня нет машины. Это далеко?

Он переворачивает листок и дает мне свою ручку.

– Ничего страшного, я просто заеду за тобой. Где ты живешь?

Пока я записываю на листке адрес Алекса, к нашему столу подходит Шевеленко.

– Карлос, ты ведь переписал конспекты у Рамиро?

– Да.

– Хорошо, потому что на следующей неделе будет контрольная. – Она раздает листки с заданиями, когда из громкоговорителя разносится пять коротких сигналов.

Кажется, все в комнате одновременно затаили дыхание.

– Что это такое? – спрашиваю я.

Рэм напрягся.

– Черт возьми, чувак. Нас тут заперли.

– В каком смысле «заперли»?

– Если это какой-нибудь псих с пушкой, я прыгаю из окна, – говорит другой мой одноклассник по имени Джон. – Вы со мной, ребята?

Рэм закатывает глаза.

– Это не псих с пушкой, чувак. Тогда бы дали три долгих сигнала, а не пять коротких. Это обыск на наркотики. Должно быть, просто учения, потому что я ни о чем таком не слышал.

Джон явно заинтригован.

– Позвони своей маме, Рэм. Спроси, знает ли она что-нибудь об этом.

Обыск на наркотики? Я искренне надеюсь, что Ник Гласс не носит пу-пу ассорти дурь с собой в школу. Я бросаю взгляд на Мэдисон, которая опоздала на урок. Она достает из сумки телефон и начинает кому-то строчить эсэмэс под лабораторным столом.

– Всем успокоиться, – говорит Шевеленко. – Большинство из вас уже проходили через это. Если вы еще не догадались, школу закрывают для обыска. Ни один студент не может покинуть здание.

Мэдисон поднимает руку.

– Могу я выйти в уборную?

– Прости, Мэдисон.

– Но мне и правда нужно! Я быстро, обещаю.

– Пока обыск не закончится, никакого шатания по коридорам. – Шевеленко бросает взгляд на свой компьютер. – Начните пока готовиться к контроль ной в следующую среду.

Пятнадцать минут спустя в дверь нашего класса стучится коп.

– Как думаете, кого арестуют? – шепотом спрашивает парень по имени Фрэнк, когда наша учительница выходит в коридор, чтобы поговорить с полицейским.

Рэм разводит руками.

– Не смотри на меня, чувак. Я не рискну вылететь из футбольной команды. Кроме того, моя мать сама бы меня арестовала, узнай она, что я употребляю или приторговываю чем-то нелегальным.

Шевеленко заходит обратно в класс.

– Карлос Фуэнтес, – громко и четко говорит она.

Carajo![35]35
  Черт.


[Закрыть] Почему она зовет меня?

– Да?

– Подойди сюда.

– Чувак, ну ты и влип, – говорит Фрэнк.

Я подхожу к Шевеленко, и все, на чем я могу фокусировать свои мысли, – это ее усики, двигающиеся вверх-вниз, пока она говорит.

– С тобой хотят поговорить. Пойдем.

Я знаю, что все, с кем я хожу на биологию, понимают, почему меня вызвали. Но ни в моих карманах, ни в моем шкафчике нет наркотиков. Может быть, они узнали, что я переехал из Мексики, и хотят меня депортировать, несмотря на то что я родился в Иллинойсе и у меня американское гражданство? В коридоре ко мне подступают два копа.

– Ты Карлос Фуэнтес? – спрашивает один из них.

– Да.

– Можешь показать нам свой шкафчик?

Мой шкафчик? Я пожимаю плечами.

– Конечно.

Я иду, policía[36]36
  Полицейские.


[Закрыть] следуют за мной, держась так близко, что я чувствую их дыхание на своей шее. Я поворачиваю за угол нужного коридора и вижу собаку-ищейку, лающую на мой шкафчик. Раздается команда «сидеть», и пес усаживается возле своего дрессировщика. Рядом стоит мистер Хаус.

– Карлос, это твой шкафчик? – спрашивает меня он.

– Да.

Он выдерживает драматичную паузу, прежде чем продолжить:

– Я спрошу только один раз, Карлос. У тебя там есть наркотики?

– Нет.

– Тогда ты не будешь против открыть его, правда?

– Не-а. – Я ввожу комбинацию и открываю дверцу.

– Что это такое? – спрашивает один из копов, показывая на магнитные печенья Киары. Он подходит ближе, чтобы рассмотреть их, и служебная собака заходится лаем. Коп тычет пальцем в печенье. – Да это же печенье, – делает он поистине гениальный вывод.

– Думаю, ваша собака голодна, – говорю им я.

Коп смеряет меня суровым взглядом.

– Помолчи, парень. Ты, скорее всего, напичкал их наркотиками и продаешь.

Наркотическое печенье? Он что, шутит? Это просто несвежее шоколадное печенье. Я захожусь смехом.

– Думаешь, это забавно, сопляк?

Я прочищаю горло и стараюсь сохранить серьезность на лице.

– Нет, сэр.

– Это ты приготовил печенье?

– Да, сэр, – лгу я, потому что их совершенно не касается, кто на самом деле его испек. – Но вам вряд ли стоит пробовать достать их оттуда.

– Почему нет? Боишься, что мы поймем, что ты в них добавил?

Я качаю головой:

– Нет, просто поверьте мне, они ничем не накачаны.

– Хорошая попытка, – говорит коп.

Игнорируя меня, директор пытается оторвать одно из магнитных печений от стенки шкафчика. Печенье крошится в его руке. Я снова кашляю, пытаясь скрыть смех, когда он подносит шоколадные крошки к носу и нюхает их. Мне становится интересно, что бы подумала Киара, узнай она, что ее печенье попало под подозрение. Один из копов крошит еще одно печенье и берет в рот маленький кусочек, чтобы проверить, есть ли в тесте какие-то нелегальные добавки. Он пожимает плечами.

– Я ничего не чувствую. – Он подносит остатки печенья к носу ищейки – и та стихает. – Дело не в печенье, – говорит он, – там внутри есть еще что-то. Доставай все вещи, – приказывает он, скрещивая на груди руки.

Я беру пару книг с верхней полки и кладу их на пол. Затем вынимаю еще пару книг с нижней. Наконец, я достаю из шкафчика свой рюкзак, и собака вновь принимается лаять. Да этот пес бешеный. Не удивлюсь, если через некоторое время он свернет себе шею и его глаза завалятся внутрь черепа.

– Достань все из своего рюкзака и выложи на пол перед собой, – говорит Хаус.

– Слушайте, – отвечаю я Хаусу. – Я понятия не имею, почему эта собака так бросается на мой рюкзак. У меня там нет наркотиков. С ней, должно быть, что-то не так.

– Проблема не в собаке, сынок, – рявкает дрессировщик ищейки.

Мой пульс учащается, когда он называет меня «сынком». Мне хочется наорать на него, но у него на привязи психованная псина, которую он легко может спустить на меня. Хоть я и считаю себя крепким орешком, но прекрасно понимаю, что натренированная служебная собака надерет мне зад. Одну за другой я достаю вещи из своего рюкзака и выкладываю их в ровную линию. Один карандаш. Две ручки. Одна тетрадь. Одна книга на испанском. Одна банка колы.

Собака снова начинает лаять. Погодите-ка, у меня не было с собой колы. Директор подбирает банку, скручивает крышку и… о, черт. Это не банка колы. Это фальшивка, внутри которой… один пакет травки. Большой пакет. И… еще один пакет с горсткой белых и голубых таблеток внутри.

– Это не мое, – говорю я им.

– Тогда чье? – спрашивает директор. – Назови нам имена.

Я более чем уверен, что это Ник, но я не собираюсь его закладывать. Если я чему и научился, пока жил в Мексике, так это тому, чтобы держать рот на замке перед копами. Всегда. Мне плевать на Ника, но я в любом случае приму удар на себя.

– Да нет у меня имен. Я живу здесь всего неделю, сделайте мне скидку.

– Мы никому не делаем скидок. Особенно на школьной территории, имея дело с уголовным преступлением, – говорит один из полицейских, изучая мои тату. Он забирает пакеты у директора и открывает тот, что с таблетками. – Это оксиконтин. А здесь, – он открывает пакет с травкой, – столько марихуаны, что очевидно: ты не только сам ее куришь, но и другим продаешь.

– Ты понимаешь, что это значит, Карлос? – спрашивает директор.

Да, я понимаю, что это значит. Что Алекс меня у бьет.

12

КИАРА

КАК ТОЛЬКО Я УЗНАЛА, что Карлоса арестовали, мне тут же пришла в голову мысль позвонить своему папе. Он сказал, что свяжется с Алексом и узнает, что происходит и куда увезли Карлоса. Дома мама встречает меня прямо с порога.

– Твой отец сказал, что скоро придет с новостями о Карлосе.

– Так ты знаешь, что произошло.

Она кивает.

– Алекс сказал твоему папе, что Карлос продолжает настаивать на том, что наркотики не его.

– Алекс ему верит?

Мама вздыхает, и я знаю, что ей хотелось бы озвучить мне более приятные новости.

– Он немного скептичен.

Папа возвращается домой, и его волосы выглядят так, будто он сегодня слишком часто их ерошил.

– Время семейного совета, – говорит он.

Когда мы собираемся в гостиной, папа прочищает горло.

– Что вы все думаете насчет того, чтобы пустить Карлоса пожить с нами до конца учебного года?

– Кто такой Карлос? – спрашивает Брэндон, не понимая, что происходит.

– Брат моего бывшего студента. И друг Киары. – Папа переводит взгляд с меня на маму. – Оказывается, он живет с братом в студенческой резиденции. Поскольку Карлос не является студентом университета, судья сказал, что его проживание там незаконно.

– У меня будет брат? Круто! – восклицает Брэндон. – Можно он будет спать в моей комнате? Вы можете купить нам двухъярусную кровать и все такое.

– Потише, Брэн. Он будет жить в желтой комнате, – говорит моему братику папа.

– Как Карлос держится? – спрашивает мама.

– Я не знаю. Думаю, в глубине души он хороший парень, который раскроется в доброжелательной и стабильной среде, где нет наркотиков. Я бы хотел помочь ему, если вы все согласны. Он либо переезжает к нам, либо возвращается в Мексику. Алекс сказал, что сделает все возможное, лишь бы оставить его здесь.

– Я не против, чтобы он жил здесь, – говорю я, внезапно осознавая, что я и правда не против. Каждый достоин второго шанса.

Мой отец смотрит на мою маму, и она притягивает его голову ближе к своей.

– Мой муж собирается спасти мир, помогая детям, угодившим в беду?

Он улыбается ей:

– Если это то, что от меня сейчас требуется.

Она целует его:

– Я постелю в гостевой комнате чистое белье.

– Я женат на лучшей в мире женщине, – говорит он ей. – Позвоню Алексу и скажу, что все в порядке, – восторженно добавляет он. – В понедельник мы снова встретимся с судьей. Мы будем просить, чтобы его не исключали из школы, а приняли в программу «Горизонты»[37]37
  Американская социальная программа Teen REACH (Responsibility, Education, Achievement, Caring, and Hope) – букв. пер. «Достигнуть» (Ответственность, Образование, Успех, Забота и Надежда).


[Закрыть] при «Флэтайрон».

Я провожаю взглядом отца, когда он выходит из гостиной и направляется в свой кабинет.

– У него появилась миссия, – говорит мама. – Я вижу в его глазах ту искру, которая вспыхивает, когда жизнь бросает ему вызов.

Я лишь надеюсь, что эта искра не погаснет, потому что у меня предчувствие, что терпение моего отца, которое, пожалуй, можно приравнять к уровню терпения святых, подвергнется серьезному испытанию.

13

КАРЛОС

– ПРОСТО ОТПРАВЬ меня обратно в Чикаго и избавь себя от проблем, – говорю я Алексу воскресным утром, после того как заканчиваю разговор с mi’amá. Алекс заставил меня позвонить ей и рассказать о случившемся.

Когда полиция вывела меня из школы в наручниках, я не переживал. Даже когда мой брат показался в участке с раздражением и разочарованием, написанными на его лице, мне было наплевать. Но то, как моя мать плакала в трубку, спрашивая, что стало с ее niñito[38]38
  Малышом.


[Закрыть], выбило меня из колеи. Еще она сказала, что мне нельзя возвращаться в Мексику.

«Здесь ты не в безопасности, – сказала она мне. – Auséntese, Карлос, не приезжай».

Я не удивился. Всю мою жизнь люди бросали меня или говорили, чтобы я держался от них подальше – mi papá, Алекс, Дестини, а теперь и mi’amá. Алекс лежал на своей кровати, прикрыв глаза рукой.

– Ты не едешь в Чикаго. Профессор Вестфорд с женой берут тебя пожить в их доме. Это уже решено.

Это также значит, что мне придется жить в одном доме с Киарой. Не самое лучшее решение по многим причинам.

– У меня есть право голоса в этом вопросе?

– Нет.

– Vete a la mierda![39]39
  Вот дерьмо!


[Закрыть]

– Ты сам виноват в том, что оказался в дерьме, – говорит мой брат.

– Я же сказал тебе, что это были не мои наркотики.

Он присел.

– Карлос, с тех пор как ты приехал, ты только и делал, что твердил о наркотиках. Они нашли в твоем шкафчике травку и убойную дозу оксиконтина. Даже если они не твои, ты сам сделал себя козлом отпущения.

– Все это такая хрень.

Когда полчаса спустя я выхожу из душа, то вижу, что пришла Бриттани. Она сидит за столом, одетая в розовый велюровый спортивный костюм, плотно облегающий ее формы. Клянусь, ей бы стоило уже просто сюда переехать… все равно она постоянно здесь ошивается.

Я подхожу к своей постели, внезапно отчаянно жалея, что это квартира-студия. Я – разозленный парень, жаждущий мести. Я не успокоюсь, пока не узнаю, кто засунул эти наркотики в мой шкафчик. Кто бы это ни был, он заплатит.

– Надеюсь, тебя не отчислят, – грустным голосом говорит Бриттани. – Но я знаю, что Алекс и профессор Вестфорд сделают все, что в их силах, чтобы помочь.

– А тебе-то чего расстраиваться? – говорю я ей. – Теперь, когда меня здесь не будет, ты можешь проводить здесь сколько угодно времени. Повезло тебе, да?

– Карлос, retroceda[40]40
  Отстань.


[Закрыть], – одергивает меня Алекс.

Почему вдруг я должен отстать? Это правда.

– Веришь ты в это или нет, Карлос, но я хочу, чтобы ты был здесь счастлив. – Бриттани толкает в мою сторону новенький мобильник. – Вот, возьми.

– Для чего? Чтобы вы с Алексом могли постоянно меня контролировать?

Она качает головой.

– Нет. Я просто подумала, что тебе не помешает телефон. Если будет нужно, ты всегда сможешь с нами связаться.

Я беру в руку телефон.

– Кто за него платит?

– А это важно? – спрашивает она.

Моя семья определенно не может себе такое позволить. Я отворачиваюсь от Бриттани и телефона.

– Забери его, – говорю я ей. – Мне не нужны твои деньги.

Пару часов спустя мы втроем садимся в «бэху» Бриттани. Я должен был предугадать, что девушка Алекса захочется поучаствовать в деле по сбагриванию меня в дом профессора, вероятно, чтобы убедиться, что я действительно исчезну из их жизни.

Алекс выруливает на одну из извивающихся дорог, ведущих к горам. Когда я выглядываю в окно и вижу большие дома, выстроившиеся по обеим сторонам улицы, становится ясно, что мы попали в богатый район города. На воротах бедных людей не висит знаков «НЕТ ПРОХОДА», «ЧАСТНЫЙ ВЪЕЗД», «ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ», «ВЕДЕТСЯ ВИДЕОНАБЛЮДЕНИЕ». Я-то точно знаю, ведь я был бедным всю свою жизнь. Единственным человеком, у которого я видел подобный знак, был мой друг Педро, который украл его как раз-таки с ворот какого-то богатея.

Мы подъезжаем по мощенной брусчаткой дорожке к двухэтажному дому, встроенному прямо в склон горы. Я приподнимаюсь на сиденье и оглядываюсь. Я никогда прежде не жил в месте, где нельзя было бы, высунувшись из своего окна, дотянуться рукой до соседского. Вы, должно быть, думаете, что меня радует возможность пожить в богатом доме, но нет, это лишь напоминает мне о том, что я изгой. Я не идиот, знаю, что, стоит мне покинуть это место, я буду так же беден, как и был всегда, или окажусь за решеткой. Этот дом – всего лишь самообман, и я жду не дождусь, когда смогу убраться отсюда.

Как только мы припарковались, из дома вышел сам Вестфорд. Он высокий, с седеющими волосами и кучей морщинок вокруг глаз, словно слишком много улыбался всю свою жизнь, а его кожа оказалась этим не очень довольна. Прежде чем я успеваю выйти из машины, на пороге появляются еще трое. Это похоже на чертов парад белых людей, где каждый новый человек белее предыдущего. Когда я вижу знакомое лицо Киары, меня одновременно накрывают и облегчение, и раздражение. В один и тот же день я взломал ее шкафчик, был закован в наручники и брошен за решетку. Моя веселая жизнь в считаные часы обернулась полнейшим провалом.

Русые волосы Киары собраны в хвост, на ней простые джинсовые шорты и мешковатая футболка рвотно-зеленого цвета. Она определенно не прихорашивалась к моему прибытию. На ее руках и щеке даже виднеются какие-то грязные следы. Рядом с Киарой – ее младший брат. Он, должно быть, вышел у них по ошибке или по запоздалому желанию завести еще одного ребенка, потому что выглядит он так, словно до сих пор ходит в детский сад. И этот ребенок чумаз донельзя. Весь его подбородок перепачкан остатками шоколада.

– Это моя жена Колин, – говорит Вестфорд, указывая на стройную женщину возле себя. – И мой сын Брэндон. И, конечно, ты уже знаком с моей дочерью Киарой.

Профессор с женой одеты в одинаковые белые рубашки поло. Я легко могу представить себе их играющими в гольф по выходным в каком-нибудь пафосном загородном клубе. Брэндон мог бы сниматься в кино или рекламных роликах: энергичность этого парня раздражает настолько, что его хочется ткнуть электрошоком, чтобы успокоился.

Пока Бриттани и Алекс обмениваются приветствиями с профессором и его женой, Киара подходит ко мне.

– Ты в порядке? – спрашивает она так тихо, что я едва разбираю слова.

– В порядке, – бормочу я. Я не хочу говорить о том, как меня арестовали и под конвоем увезли в участок.

Черт возьми, это неловко. Мальчуган Брэндон тянет меня за штанину. Все его пальцы перепачканы растаявшим шоколадом.

– Ты играешь в футбол?

– Нет. – Я бросаю взгляд на Алекса, который то ли не замечает, то ли равнодушен к тому, что этот малявка пачкает мои джинсы.

Миссис Вестфорд с улыбкой отводит Брэндона от меня.

– Карлос, ты можешь осмотреться, а потом присоединяйся к нам за ланчем на заднем дворе. Дик, отведи Карлоса наверх и покажи ему дом.

Дик? Я качаю головой. Профессора не смущает, что жена зовет его Диком?[41]41
  Dick (англ.) – один из вариантов сокращения имени Richard. В английском языке созвучно со сленговым dick – «половой член».


[Закрыть] Если бы меня звали Ричард, я бы предпочел, чтобы меня называли полным именем, ну, или Ричем на крайний случай… но не Диком. Черт, да я бы даже согласился на Чарда. Я беру свою сумку.

– Карлос, идем со мной, – говорит Вестфорд. – Я покажу тебе дом. Киара, почему бы тебе не показать Алексу и Бриттани свою машину?

Все уходят вместе с Киарой, а я следую за профессором Членом.

– Это наше жилище, – говорит Вестфорд. Как я и подозревал, внутри дом такой же большой, как и снаружи. Не так огромен, как дворец Мэдисон, но все же превосходит размерами любое место из тех, где мне довелось пожить. Коридор увешан картинами. Над камином висит большой плоский телевизор.

– Чувствуй себя как дома.

Ага, конечно. Это такой же дом для меня, как и резиденция министра.

– Вот здесь кухня, – говорит он, заводя меня в огромную комнату с соразмерным сияющим холодильником, напичканную дорогими электроприборами. Сама кухонная мебель – черная с крохотными вкраплениями, подозрительно напоминающими алмазную крошку.

– Если захочешь взять что-нибудь из холодильника, не стесняйся. Не думай, что каждый раз тебе нужно спрашивать разрешения.

Я следую за ним на второй этаж по устланной ковровым покрытием лестнице.

– Есть какие-нибудь вопросы?

– У вас есть карта этого места? – спрашиваю я.

Он усмехается.

– Через пару дней привыкнешь.

Спорим, нет? Я чувствую, как мою голову начинает наполнять тяжелая пульсирующая боль, и мне так хочется оказаться где-нибудь, где мне не придется притворяться исправляющимся подростком, живя в мини-особняке с девчонкой, заполнившей мой школьный шкафчик магнитами в виде печенья, и ее мелким братом, который думает, что все мексиканцы играют в футбол.

На втором этаже в конце длинного коридора – спальня родителей. Мы поворачиваем за угол, и Вестфорд показывает на одну из дверей.

– Это комната Киары. Напротив нее, рядом с комнатой Брэндона, ванная, которую ты будешь делить с нашими детьми.

Я заглядываю в ванную и вижу две расположенные рядом раковины.

Он открывает дверь рядом со спальней Киары и жестом приглашает меня внутрь.

– Вот твоя комната.

Я окидываю взглядом помещение, в котором мне предстоит поселиться. Стены выкрашены в желтый, окна обрамляют шторки в горошек. Это похоже на комнату маленькой девочки. Я задумываюсь о том, смогу ли я сам считать себя мужчиной после того, как поживу какое-то время здесь. В комнате помимо этого есть стол, рядом с ним – шкаф и у противоположной стенки – комод, а возле окна стоит кровать, покрытая желтым одеялом.

– Я знаю, что это не слишком похоже на мужскую комнату. Моя жена оформляла ее на свой вкус, – говорит Вестфорд с извиняющимся видом. – Здесь должны были храниться ее фарфоровые куклы.

Он шутит? Комната для фарфоровых кукол? Да что вообще за фарфоровые куклы и почему взрослому человеку хочется отвести для них целую комнату? Может быть, это фишка богатых белых людей, потому что я не знаю ни одной мексиканской семьи, которая держала бы специальную комнату для своих чертовых кукол.

– Думаю, мы можем достать немного краски и сделать ее чуть более мужской, – говорит он.

Мой взгляд останавливается на занавесках в горошек.

– Здесь одной краски маловато будет, – бормочу я. – Но это не важно, я все равно не планирую проводить здесь много времени.

– Что ж, полагаю, сейчас хорошее время, чтобы познакомить тебя с правилами этого дома. – Мой временный опекун устраивается в кресле возле стола.

– Правила? – Меня охватывает ужас.

– Не волнуйся. У меня их всего несколько. Но я и правда требую того, чтобы им следовали. Во-первых, никаких наркотиков или алкоголя. Как ты уже, должно быть, понял, марихуану в этом городе найти не проблема, но по решению суда ты должен оставаться чистым. Во-вторых, никаких ругательств. У меня очень восприимчивый шестилетний сын, и я не хочу, чтобы он слышал в доме мат. В-третьих, в будни ты должен быть дома до полуночи, по выходным – до двух. В-четвертых, ты должен будешь убирать за собой и помогать по дому, когда тебя попросят, как и наши собственные дети. В-пятых, никакого телевизора, пока не сделаешь домашнюю работу. В-шестых, если ты приведешь к себе девушку, дверь своей комнаты оставляй открытой… по очевидным причинам. – Он потирает подбородок, подыскивая, очевидно, чем бы еще меня озадачить. – Пожалуй, это все. Вопросы?

– Да, только один. – Я засовываю руки в карманы, гадая, сколько времени у профессора Дика уйдет на то, чтобы понять, что я не дружу с ограничениями. Любого рода. – Что будет, когда я нарушу одно из ваших чертовых правил?