Текст книги "Книга нераскрытых дел"

Глава 14

Сентябрь 2017

ШЕЙ

Всю неделю мне снились странные сны. Сквозь пелену дождя я видела особняк Гриров, мрачный и тихий, обрамленный черными кронами деревьев. Видела размытый пейзаж за выходящими во двор окнами, заглядывала за край утеса, обрывающегося в океан, видела следы на траве. Казалось, кто-то хочет войти в дом – или уже вошел и вышел, – и я не могу его остановить.

Я видела, как кто-то падает с обрыва. Чьи-то ноги срываются с кромки утеса и исчезают в холодном воздухе над океаном. Чувствовала холодную струю воздуха из выбитой двери и видела, как вода смывает кровь в раковину, превращая красное в розовое.

Просыпалась я в полной уверенности, что краны в моей ванной открыты, а шторы на окне сдвинуты в сторону. Потом долго лежала без сна в темноте, прислушиваясь к звукам. Это шаги? Топот ног на крыше, как будто там кто-то ходит? Может, в моей гостиной уже кто-то есть и теперь беззвучно крадется ко мне? Если да, то не будет ли глупостью встать с кровати и проверить?

Днем я сидела в регистратуре и гадала, не открываются ли дверцы картотеки, пока я сижу к ним спиной, и не перемещаются ли документы с одного края стола на другой. Вечером я открывала «Книгу нераскрытых дел» и использовала свои навыки поиска в Сети, чтобы разыскать Сильвию Бледсо, женщину, которая работала секретарем у Джулиана Грира. Потому что где-то должны быть ответы. Где бы то ни было.

– Приходи на ужин, – сказала мне Эстер по телефону однажды вечером после работы.

– Наверное, не смогу, – ответила я. – Занята.

– Чем же?

Я не рассказывала Эстер о своих встречах с Бет Грир. Сестра была не в курсе, кто такая Бет, а если рассказать ей, у нее, скорее всего, случится паническая атака.

– Обычными делами.

– Шей, я пытаюсь быть тебе сестрой. Ты же знаешь, такое случается нечасто. Приходи на ужин.

Я сдалась. Мне действительно надоело сидеть одной и прислушиваться к странным звукам, пытаясь понять, что они означают.

– Ладно. Завтра. Приду после работы.

– Супер! – Она действительно это сказала, на полном серьезе – взрослая тридцатитрехлетняя женщина. – Я приготовлю тетраццини с курицей.

– Да зачем? – Сестра знала, это мое любимое блюдо, но возни с ним многовато. Эстер готовит соус с нуля, так что я почувствовала себя неловко. – Давай закажем еду. Не нужно готовить. Правда.

– Мне это только в удовольствие. Кроме того, мы с Уиллом вечно ужинаем в ресторанах. Он будет очень рад.

Я вздохнула. Они будут суетиться – Эстер уж точно.

– Знаешь, у Уилла есть милый коллега, – сказала Эстер. – Он не женат. Может, я и его приглашу.

О боже.

– Пожалуйста, не надо. Умоляю.

– Я просто подумала…

– Эстер, я не хочу, чтобы меня с кем-то знакомили.

– Это не знакомство. Просто ужин. Ты же не можешь вечно оставаться одна.

– Могу. Совершенно спокойно. Именно так.

Одиночек никто не понимает. Если у тебя нет партнера и детей, чем ты занимаешься? Я попробовала выйти замуж, но это меня нисколько не изменило. Разве что сделало более несчастной.

– Ладно, – сказала Эстер. – Но быть старой девой вредно для здоровья. Этот парень – младший юрист. Правда симпатичный.

– Тебе известно, что Теда Банди казнили в 1989-м, но его ДНК расшифровали только в 2011-м? – спросила я.

Эстер умолкла. Я застала ее врасплох.

– Никто точно не знает, скольких женщин он убил. При наличии ДНК можно попробовать закрыть старые дела. Но на это уйдут годы. Есть шанс найти тех жертв Банди, о которых никто не подозревал.

– Шей, – взмолилась сестра.

– Ты в курсе, что коллеги Гэри Риджуэя называли его «Гэри Грин-Ривер»? Они дразнили его, намекая на убийцу с Грин-Ривер. И не знали, что это он и есть. Гэри убил почти пятьдесят женщин. Должно быть, парни очень удивились, когда прочли в газете о его аресте, а?

– Шей.

– Эстер, если ты притащишь того парня на ужин, клянусь, я все это скажу за столом. Хочешь?

– Ладно, ладно, сдаюсь. Твоя взяла. Будем только мы и тетраццини, хорошо? Приходи завтра.

Я открыла рот, чтобы сказать «да», но услышала какой-то стук, а затем шорох. Дверь на лестницу открылась и закрылась. На этот раз мне точно не почудилось.

– Мне нужно идти, – сказала я Эстер. – Кто-то стоит у моей двери.

– Это хорошо. Может, сосед пришел поздороваться. Вдруг он одинокий и симпатичный?

– А может, кто-то явился меня убить. В таком случае все мои вещи завещаю тебе.

– Шей.

– Потом перезвоню, сестричка, – сказала я и отключилась.

Закончив разговор шуткой, я сидела в тишине и прислушивалась. Целую минуту было тихо, потом раздался тихий шорох. Мне показалось, я слышу дыхание.

Я встала, взяла в руку телефон и включила, готовая набрать 911. Потом подошла к двери, стараясь двигаться так тихо, чтобы тот, кто стоит снаружи, не услышал моего приближения. Посмотрела в глазок, но увидела только противоположную стену коридора.

Посылки оставляют в специальной комнате для почты, так что это не «Юпиэс» и не «Федекс». Интересно, кто еще знает код от входной двери моего дома? Снова послышался тихий шорох. Там явно кто-то был.

– Я звоню в полицию, – громко объявила я. – Уходите немедленно.

Молчание.

– Я не буду открывать дверь. Вы сюда не войдете. Полиция выезжает через тридцать секунд. Уходите.

За дверью молчали, но я точно знала, что в коридоре кто-то есть. Я набрала на телефоне девятку, выждала секунду и нажала единицу.

Наконец из-за двери послышался отчетливый звук. Жалобный, протяжный и явно недовольный. Кошачье мяуканье.

Я заморгала. Отключила телефон. Потом открыла дверь.

Перед моей квартирой стояла пластиковая переноска и две большие хозяйственные сумки. Пока я с удивлением взирала на все это, переноска дернулась, как будто кот внутри, устав сидеть в тесноте, заходил кругами.

К одной из сумок была прикреплена записка:

Вы были правы. Я решила не образумливаться. Какое-то время поживу у мамы.

Согласна, кота он не получит. У мамы аллергия, так что кот теперь ваш. Мне неловко с вами так поступать, но он стерилизован и не кусается. Думаю, при необходимости вы можете сдать его в приют, но у меня самой не хватило духу. Если вы его оставите, позвольте ему спать на кровати – он это любит. А за кусочек тунца готов на все.

Еще раз простите.

Элисон.

P. S. Его зовут Уинстон Мурчилль.

Это был серый полосатый кот. Большой и поджарый, с темными полосами на спине и белым пятном на шее и груди. Симпатичная мордочка, край уха слегка надломлен. Я открыла переноску у себя в квартире, и он медленно вышел, презрительно глядя на меня глазами болотного цвета.

В сумках были еда, лоток, упаковка наполнителя и три пакетика обещанного угощения из тунца. У меня никогда не было кошки – и вообще домашнего животного. Я не просила родителей. Что, черт возьми, мне теперь делать?

Впервые я позвонила Майклу по делу, не связанному с убийством. От Эстер я уже выслушала лекцию и просто не знала, к кому еще обратиться.

– Что ты знаешь о кошках? – спросила я, когда он ответил на звонок.

– Мне они нравятся, но большинство из них – сволочи, – ответил он. – А что? Это имеет отношение к тому, над чем ты работаешь?

– Нет. Это имеет отношение к коту. – Я объяснила ситуацию.

Тем временем Уинстон Мурчилль осторожно инспектировал мою квартиру. Потом запрыгнул на кухонный стол и уселся на папку, которую я завела для дела Леди Киллер, – у нее на столе имелось постоянное место. Кот смотрел на меня, обернув хвост вокруг лап.

– Погоди, достану пиво из холодильника, – сказал Майкл.

Я услышала звук открывающейся дверцы, потом шипение только что открытой бутылки. Подумала, что на Майкле фланелевые брюки. Клетчатые. И в голове у меня прозвучала мысль, четко, словно кто-то произнес ее вслух: «Я должна встретиться с этим парнем лично, потому что, похоже, он мне нравится».

Пока я ее обдумывала, Майкл снова взял телефон.

– Ты собираешься сдать кота в приют? – спросил он.

– Не знаю. – Я посмотрела в немигающие глаза Уинстона, обведенные черным. Похоже, он вместе с Майклом ждал ответа. – Нет, – сказала я. – Это слишком жестоко. Пусть пока поживет у меня.

– Может, это пойдет тебе на пользу, – предположил Майкл. – Я бы завел какого-нибудь питомца, но слишком редко бываю дома.

– Только на время, – уточнила я Уинстону, чтобы до конца прояснить ситуацию. – Если заводить домашнее животное, то лучше собаку. Она может отпугнуть непрошеных гостей.

Уинстон недоверчиво моргнул.

– Это несложно, Шей, – сказал Майкл. – Просто корми его и обеспечь место для сна. И еще окно, чтобы смотреть. Котам многого не нужно.

– Ладно.

Я протянула руку. Уинстон понюхал ее, проведя носом по моей коже. Я расслабила пальцы и попробовала погладить его по щеке, потом по голове. Он не возражал, и я продолжала гладить его, потом согнула пальцы, чтобы почесать. Уинстон повернул голову, чтобы мои пальцы оказались у него за ухом, и я послушно переместила их туда. Он блаженно закрыл глаза.

– Ты сидишь на моей папке, – сказала я.

– Я или кот? – спросил Майкл.

– Кот. Он сидит на папке с делом Грир, и мне не хочется его сгонять.

– Добро пожаловать в клуб кошатников. Но мне кажется, что тебе все равно не нужно просматривать ту папку. Ты знаешь ее содержимое наизусть.

Это да. После интервью с детективом Блэком я несколько раз перечитывала все материалы. В последний раз я просматривала вырезки из газет, поскольку только из них можно было что-то узнать о детстве Бет Грир: объявление о свадьбе ее родителей, объявление о ее рождении, краткие некрологи ее родителей, написанные с большим уважением. На свадебной фотографии высокий красавец Джулиан Грир и хрупкая блондинка Мариана. Лицо почти как у Бет, только черты обезоруживающе нежные.

На свадебном фото вид у обоих был строгий, и ни один из них не выглядел счастливым. Было неловко смотреть на лица жениха и невесты и думать о том, что их брак окажется несчастным, а жизни оборвутся рано – его убьет забравшийся в дом грабитель, а она два года спустя погибнет в автомобильной аварии.

– Ты больше не говорила с Бет? – спросил Майкл.

– Нет. – От интервью с детективом Блэком у меня голова пошла кругом, а после того, что я увидела – или решила, что увидела, – в доме Гриров, возвращаться туда совсем не хотелось. Кроме того, я была еще не готова к новой встрече с Бет. Мне требовалось время. – Думаю, сначала нужно найти Сильвию Бледсо.

– Ты имеешь в виду Сильвию О’Хара, она же Сильвия Симпсон?

– Точно.

Сильвия Бледсо, секретарша, которую детектив Блэк расспрашивал об отце Бет, была замужем трижды. Мистер Бледсо, ее муж на момент гибели Джулиана, был первым. Нам с Майклом пришлось потрудиться, чтобы выяснить фамилии ее второго и третьего мужа. Мы нашли несколько женщин по имени Сильвия Симпсон, и я либо звонила им, когда удавалось узнать номер, либо писала сообщения, надеясь поговорить с той, которая мне нужна.

– Я даже не знаю, почему трачу на это столько времени. – Я почесала Уинстона за другим ухом, и он зажмурился от удовольствия. – Скорее всего, это тупик. Интересно, что она может мне рассказать?

– Не узнаешь, пока не поговоришь с ней, – ответил Майкл. – Я всегда готов помочь, Шей. Только скажи, и я приду на встречу вместе с тобой.

Встретиться с Майклом, оказаться с ним лицом к лицу? Желудок от паники сжался в тугой комок. Глупая реакция, с самого детства. Теперь, помимо обычной паранойи, я боялась, что Майкл окажется не таким, как я воображала, – и что я его тоже разочарую. И все же в глубине души я хотела его увидеть, хотела, чтобы он мне помог.

– Я подумаю.

Я посмотрела в глаза Уинстону – его невозмутимый взгляд придавал мне уверенности. «Конечно, ты справишься, – было написано у него на мордочке. – Что тут такого?»

– Подумай, Шей, – сказал Майкл. – А я тем временем вернусь к работе.

Глава 15

Сентябрь 2017

БЕТ

Даже теперь Бет иной раз посещала мысль об отъезде. Почему бы и нет? У нее есть деньги и машина. Ничего не мешает взять и уехать.

Она садилась в машину и ехала. Ставила ногу на педаль газа и мысленно составляла план, но независимо от предполагаемого места назначения всегда почему-то оказывалась на берегу озера. Стояла рядом с припаркованной машиной и смотрела на неподвижную воду.

К озеру почти никто не ездил. Мест, где можно оставить машину и искупаться, было мало. На западном берегу стояли редкие дома, но к востоку от озера, дальше от океана, местность была лесистой и дикой, с немногочисленными проселочными дорогами. Очнувшись, Бет обнаруживала, что стоит в полосе кустарника, исцарапанная, искусанная комарами, смотрит на воду, понятия не имея, как сюда попала. Понимала только, что приехала на машине.

От своей неспособности вспомнить Бет всякий раз мутило, она садилась в машину и возвращалась домой.

В каком-то смысле это успокаивало. Бет не лукавила, когда говорила Шей о том, что некоторые места держат тебя, словно в кулаке. Не сказала она одного: иногда этот кулак – единственное, что тебе знакомо, и на самом деле ты не хочешь, чтобы он тебя отпустил.

В этот раз шел дождь. Бет опять не спала, и ей до смерти хотелось выпить; она устала, очень устала. Она взяла мешок для мусора и побросала в него вещи родителей – кольдкрем матери, ненавистную пепельницу, отцовские галстуки, стопку журналов с комода в гостиной. Потом поставила мешок на обочину и поехала навстречу струям дождя.

И, как всегда, оказалась на озере.

Но что-то изменилось. Она ощутила это в прошлый раз – и теперь тоже. Что-то неуловимое, вроде запаха или легкого ветерка, который чувствуешь затылком. Нет, ей не кажется. Не в этот раз. Перемены приближались, и она не могла их остановить.

Ты не уедешь.

Ты не расскажешь.

Нужно еще раз поговорить с этой Шей.

Она села в машину, поехала домой. Выключив зажигание на подъездной дорожке к дому, она увидела, что мешок с мусором исчез, и обреченно опустила плечи. А затем разозлилась – той холодной яростью, которая принесла ей столько неприятностей, но благодаря которой она чувствовала себя живой.

Бет вышла из машины под дождь и направилась к дому. Ее исполненный ненависти взгляд скользил по его уродливым очертаниям: они с домом словно играли в гляделки. Наконец она вошла в открытую парадную дверь и нырнула в темноту.

Первой ей бросилась в глаза стопка журналов, вернувшаяся на комод. Она знала, что когда поднимется наверх, то увидит кольдкрем матери и галстуки отца – на тех же местах, что и всегда, словно она не убирала их в мешок для мусора. И пепельницу… эта проклятая пепельница снова будет стоять на столике у кровати. Сколько раз за эти годы она пыталась выбросить этот долбаный кольдкрем? Даже не сосчитать.

Итак, у них с домом начался очередной раунд. Бет не удивилась. Но это не будет продолжаться вечно. Теперь она это знала.

При виде бутылки вина на кофейном столике ярость чуть не покинула Бет.

Красное вино, ее любимое. Хотя, конечно, подойдет любое. Она выпьет все что угодно, была бы возможность. И дом это знал.

Бет смотрела на бутылку, блестевшую в полутьме гостиной с задернутыми шторами, и на мгновение ей страшно захотелось вина, казалось, ради него она пойдет на все. Она ощущала его вкус на языке, чувствовала, как оно проскальзывает в горло. Она продала бы душу за эту бутылку.

Бет закрыла глаза. Все меняется, мысленно произнесла она.

Потом подошла к столу и схватила бутылку, пытаясь унять дрожь в руке. Прошла по луже крови на полу. Не обратила внимания на сквозняк из распахнутой двери и скрюченную фигуру на полу – тело отца, привалившееся к нижним дверцам шкафчиков. Обойдя его, остановилась у раковины, вытащила из бутылки пробку и вылила вино.

Жидкость с бульканьем потекла в слив. Вино было похоже на кровь. Краем глаза Бет увидела, что тело отца исчезло.

– Провалитесь вы все. – Она обращалась к дому, к своим воспоминаниям, ко всему.

Бет стояла на кухне, пока вино не вылилось из бутылки. Пока кровь не исчезла с пола, и ее следы тоже, словно их никогда и не было. Пока не закрылась дверь и не стих сквозняк. Пока все не закончилось.

Потом поставила бутылку и обхватила голову руками, потому что снова осталась совсем одна.

Глава 16

Октябрь 1977

БЕТ

Копам не понравилось, что на этот раз она пришла с адвокатом. Рэнсом как будто заполнил собой крошечную комнату для допросов – его фигура заняла все пространство. Детективу Блэку было неуютно, детектив Вашингтон злился. Бет сидела молча, позволив мужчинам вцепиться друг другу в глотки.

– Нужен образец почерка, – сказал Вашингтон.

– Нет, – отрезал Рэнсом.

– Мы получим ордер.

– Когда получите, предъявите. До тех пор мы отказываемся.

Вашингтон посмотрел на нее. Обычная тактика копов, предупреждал Рэнсом: обращаться к ней напрямую, минуя адвоката, и провоцировать.

– Вы же знаете, что образец вашего почерка мы можем получить и так, – сказал Вашингтон. – Банковские чеки, письмо приятелю. Ваш адвокат просто тянет время.

– Я буду следовать его советам, – ответила Бет. – Он очень опытен.

Вид у Вашингтона стал такой, словно она его обматерила, и даже Рэнсом посмотрел на нее с прищуром.

– Мы уже обыскали дом, – сказал Вашингтон. – Изучаем все, что нашли. И тщательно осмотрим машину, дюйм за дюймом. Все, что мы найдем, станет уликой против вас. Вы понимаете?

– Не отвечайте, – сказал Рэнсом. – Ни на что не отвечайте.

Бет молчала. Она не могла представить, что они найдут в доме, кроме фамильного фарфора матери и старых бумаг отца – у нее не хватило духу ни прочесть их, ни выбросить. Копы сложили в мешок и унесли пустые бутылки, словно те могли о чем-то рассказать. Свидетельства, что она слишком много пила. Это тоже используют против нее? Наверняка.

Детектив Блэк прочистил горло. Сегодня он был в темно-синем костюме, не новом, но приличном. Интересно, подумала Бет, сам ли он гладит свои костюмы – обручального кольца на пальце у него не было. А может, у него есть подружка. Если она действительно гладит ему костюмы, Блэк просто обязан на ней жениться.

Что за мысли, когда тебя допрашивают по подозрению в убийстве? С ней явно что-то не так. Хотя это не новость.

– Думаю, нам всем нужно успокоиться, – веско произнес детектив Блэк. – Мы пришли сюда, чтобы поговорить. Чтобы кое-что прояснить. Споры ни к чему нас не приведут.

– Весь этот разговор недопустим. – И Рэнсом пошел сыпать адвокатскими словечками: – Ничто не связывает мою клиентку с этим преступлением, с предыдущим убийством, а также с каждой из жертв. Вы попусту тратите время вместо того, чтобы искать убийцу.

– У нас есть записки. – Вашингтон посмотрел на Рэнсома с ненавистью. Будь это возможно или законно, он с радостью вышвырнул бы адвоката Бет в окно. – Мы готовы вычеркнуть вашу клиентку из списка подозреваемых, если она добровольно согласится предоставить образец почерка. Нам также нужен психологический анализ.

Они препирались, играя в свои мужские игры и доказывая друг другу свое превосходство, но Бет их не слушала. Она посмотрела на Блэка, и он поймал ее взгляд. Потом тихонько вздохнул, но так, чтобы она увидела, и стал ждать, когда коллега выпустит пар. В ответ она пожала плечами: «Мы ничего не можем поделать с ними обоими». Ей нравилось, что он не суетится, не курит, не расхаживает по комнате; в нем не было ничего напускного. Его взгляд не скользил по ее телу, но задерживался на ней достаточно долго, так что хотелось съежиться. Был ли этот взгляд похотливым? Она не знала. Возможно, выбирая между Вашингтоном, Рэнсомом и ею, он решил, что из всех, кто находится в комнате, лучше смотреть на нее.

Когда Вашингтон и Рэнсом на какое-то время перестали спорить, Блэк наклонился к Бет и сказал:

– Расскажите мне о смерти вашего отца.

Мир словно накренился. На какой-то миг показалось так соблазнительно и просто сделать вид, что, кроме них, тут никого нет и они беседуют наедине – она и этот симпатичный мужчина, спросивший о том дне, когда не стало отца. Можно открыть рот и рассказать ему все, что она держит в себе, все то плохое, что так тщательно скрывает.

Потом ее взгляд остановился на магнитофоне, негромко жужжащем на столе. Она посмотрела на Вашингтона, который стоял, скрестив руки на груди, и на Рэнсома, сидевшего рядом с ней на складном стуле. Почувствовала запах прогорклого кофе, застарелого сигаретного дыма и еще чего-то густого и противного, как несвежее дыхание. И вспомнила тот день. Вспомнила ощущение – она тонет, погружается все глубже, зная, что уже никогда не выберется на поверхность.

– Кто-то ограбил и убил моего отца, – механическим голосом ответила она детективу Блэку.

Блэк не сменил позы – лишь наклонился к ней, словно они были тут одни.

– Для этих убийств использовали тот же пистолет, – сказал он. – Баллистическая экспертиза это докажет.

Бет сидела неподвижно, не отводя взгляда. Еще одна игра. У них еще нет результатов баллистической экспертизы.

– Бет, скажите правду, – сказал Блэк. – Мы пытаемся вам помочь.

Вот тут он сделал ошибку. Она точно знала, что он лжет. Бет посмотрела ему прямо в глаза.

– Вы не хотите мне помочь, – сказала она. – Никто не хочет мне помочь. И никогда не хотел.

На секунду в комнате стало тихо; слышалось лишь гудение магнитофона. Похоже, Блэк искренне удивился. У него была счастливая жизнь, поняла Бет. Родители, а может, даже бабушки и дедушки, которые его любили. Брат или сестра. Она видела все: занятия легкой атлетикой, команда, строгие, но любящие учителя, поцелуи с хорошенькой девочкой за трибуной. Пара глупых пьянок по молодости, потеря невинности с другой хорошенькой девочкой. Наконец, полицейская академия, и к тридцати годам – должность детектива. Стройный, подтянутый, не курит. Да, он видел много зла, но он защищает людей и отправляет плохих парней за решетку. Спасает мир.

Это дело будет трудным, но он его раскроет. Потому что в итоге мир всегда оказывается таким, каким детектив Блэк хочет его видеть.

Бет вспомнила свой пустой и тихий дом, где родители больше не кричат друг на друга. Вспомнила, как в детстве часами сидела одна в своей комнате, зажав уши руками и пытаясь выбросить родительские ссоры из головы. Вспомнила кровь отца на полу кухни. Озеро крови, глубокое и красное, потому что она вытекала из него, пока он умирал. Для того чтобы ее убрать, потребовалось три дня. Рэнсом все организовал, пока Бет с матерью жили в отеле.

А когда все вымыли, они вернулись.

С тех пор в доме ей чудился металлический запах. Она видела тени в кухне, чувствовала аромат отцовского одеколона, смешанный с запахом крови. Ее считали не приспособленной к жизни и избалованной, потому что она не умела готовить – с трудом могла сделать тост, который запивала вином. Никто не подумал о том, что она ненавидела кухню и не могла в ней находиться.

Скажите правду. Мы пытаемся вам помочь.

Детектив Блэк никогда так не злился, как злилась теперь Бет.

– У вас есть пистолет? – в сотый раз спросил детектив Вашингтон. Он ее ненавидел, но его злость она, по крайней мере, понимала. Бет не ответила, и он продолжил: – Нам известно, что у вашего отца он был.

Рэнсом под столом коснулся колена Бет. Одно прикосновение его розового пальца – сигнал молчать.

Бет посмотрела на Вашингтона.

– Да пошел ты, – ровным голосом произнесла она.

Вашингтон дернулся, как от пощечины, Рэнсом вздохнул.

– Мы уходим, – сказал он. – Допрос окончен.

В этот раз у полицейского участка дежурили два фотографа и репортер, выкрикивавший вопросы. Не обращая на них внимания, Рэнсом взял Бет под локоть и повел к своей машине.

– Проклятые газеты, – буркнул он. – Какой-то наемный писака прямо сейчас строчит текст о Леди Киллер. Клянусь богом, как мне хочется, чтобы этот мир хоть раз меня удивил.

Бет опустилась на пассажирское сиденье.

– Вы ничего не хотите сказать насчет моих слов там?

Рэнсом залез в машину, которая просела под его весом. Его сиденье было отодвинуто до упора, чтобы дать место длинным ногам.

– Признаю, лучше бы вы вели себя чуть любезнее, – ответил он. – Но с его стороны это был удар ниже пояса, так что читать вам нотации я не буду.

Бет удивилась. Рэнсом обожал читать нотации.

– Меня будут ненавидеть независимо от того, что я сделала, – сказала Бет. – Разве вы не видите? Я могу быть чрезвычайно любезной, но статьи о Леди Киллер все равно напишут.

Рэнсом вел машину с задумчивым видом; выезжая с парковки, он едва не сбил одного из фотографов – Бет показалось, что намеренно.

– Все я вижу, – сказал он. – Людям нужно переложить на кого-то свои проблемы. Адвокаты часто с этим сталкиваются. Вы молоды, богаты, красивы – и поэтому подходящая мишень. Дальше будет только хуже. – Он посигналил и повернул, направляясь к Арлен-Хайтс. – Единственное, о чем я прошу, – не сквернословить, разговаривая со СМИ и тем более с судьей.

– Думаете, меня собираются арестовать? – спросила Бет.

– Вас очень хотят арестовать. Два человека мертвы, а вы – единственная зацепка. Возможно, баллистическая экспертиза убедит судью подписать ордер, а возможно, нет. Но они обязаны рискнуть.

Бет сжала губы и посмотрела в окно.

– Они хотят получить образец моего почерка.

– Конечно, но не сегодня. Оставайтесь дома, Бет, и не позволяйте всему этому сводить вас с ума. Больше ничего от вас не требуется.

– Я не могу сидеть дома, – ответила Бет. – У меня есть дела.

– Ездить по окрестностям? Без цели? Заканчивайте с этим. Если не хотите, чтобы за вами гонялись газетчики.

Не позволяйте всему этому сводить вас с ума. Легко ему говорить.

– А что, если они правы? – спросила она. Его лицемерие действовало ей на нервы. – Что, если это я застрелила тех мужчин и, защищая меня, вы развязываете мне руки для очередного преступления?

Рэнсом глазом не моргнул.

– В таком случае им придется это убедительно доказывать. А не приводить вас в допросную и напоминать об убийстве Джулиана, пытаясь довести до слез. Это был прессинг в чистом виде, и я напоминаю вам, Бет, не говорите с полицией без меня. С репортерами тоже, но в том, что касается полиции, это в десять раз важнее. Если откроете рот, вас не спасут даже ваши деньги.

По дороге домой Рэнсом продолжал отечески наставлять ее. Ни с кем не встречаться. Не разговаривать с незнакомцами, потому что они передадут твои слова первому же репортеру. Не писать писем, потому что их могут перехватить. Следить за тем, что говоришь по телефону.

Бет молча слушала, глядя в окно. Слова не задевали ее, потому что она сосредоточилась на фразе, которую он только что сказал.

В комнате для допросов они пытались довести ее до слез, напоминая про убийство отца. Но плакать ей совсем не хотелось.