Текст книги "Ночной гость"

Синда Ричардс
Ночной гость

Посвящается маме, сочинявшей для меня сказки до тех пор, пока я не научилась сочинять собственные.

Глава 1

На крыше кто-то был. Тея Керни прислушалась к звуку, едва различимому из-за бесконечного воя ветра над Оркнейскими островами. Тея посмотрела на потолок, стараясь определить, откуда доносится звук – ага, чуть левее камина, затем накинула плащ – плащ Гриффина; ей было спокойно в этом плаще. Постояла еще немного, потом пошла взглянуть, не проснулась ли мирно спящая у окна дочка. Ощущая тепло солнечных лучей, Тея погладила золотисто-рыжие волосы малышки.

«Совсем как у твоего отца…»

Мысль пришла внезапно, но Тея, отбросив ее, стремительно направилась к двери. Дверь открылась легко, потому что старый хутор был построен в ложбине, защищавшей его от ветров, что дули зимой с Северной Атлантики. Чтобы посмотреть, что делается наверху, Тея была вынуждена отойти и от надежных стен дома. Солнце слепило глаза; подол юбки нещадно хлестал по ногам. Человек не заметил ее и, сгорбившись под напором ветра, продолжал прилаживать черепицу. На нем были военная куртка и шерстяная рыбацкая шапочка, натянутая на лоб.

Приложив руки ко рту, Тея прокричала: «Что вы здесь делаете?», не думая, что ответ на вопрос в общем-то очевиден. Пусть Тея Керни бедная вдова, но она не желает, чтобы незнакомые люди чинили крышу дома без ее разрешения.

Человек услышал ее – Тея поняла это, так как он на мгновение замешкался, – однако даже не повернул головы.

– Я спросила, что вы здесь делаете? – повторила она.

– Я? Поправляю крышу, – ответил незнакомец, стараясь не смотреть на нее.

«У него местный выговор», – подумала Тея.

– Моя крыша не нуждается в починке! – запротестовала Тея. Ответа не последовало. – Вы слышите меня?

Незваный гость посмотрел на нее.

«Диллон!» – вдруг узнала его Тея, непроизвольно шагнув назад.

– Я это делаю не ради тебя! – прокричал он в ответ. – А ради Гриффина.

Сказав это, Диллон продолжил работу. В душе Теи закипела злость.

– Теперь ему ни к чему твоя помощь, Диллон! – крикнула она, но тот не обернулся. – Ты меня слышишь, Диллон?

– Я слышу тебя, Тея, – ответил он, не прерывая своего занятия.

Тея постояла еще чуть-чуть, потом повернулась и, едва ли не падая, побежала в дом.

Диллон…

Тея захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной, чувствуя, как громко стучит ее сердце. Она не желала видеть его, и ему это прекрасно известно. Может, все-таки оставить дверь незапертой?

– Диллон, что тебе здесь надо? – сказала она вслух, закрывая глаза и пытаясь успокоиться. Господи, она уже не надеялась снова встретить его. Тея взглянула на часы из голубого фаянса, стоявшие на каминной полке. У нее было меньше сорока минут до того, как местное туристическое агентство пришлет ей очередного постояльца.

Дом был расположен на окраине рыбацкого поселка Сент-Маргарет-Хоуп. Пристрастие Гриффина к комфорту снискало его дому популярность у туристов, археологов и любителей природы, которые приезжали на Оркнейские острова из центральной части Шотландии. Как-то раз Тее даже довелось иметь дело с двумя охотниками за привидениями с Би-би-си – они намеревались сфотографировать молочницу, якобы бродившую по старой заброшенной церкви.

Скоро начнутся зимние бури, и, похоже, именно это и подвигло Диллона Камерона срочно отремонтировать ей крышу, но ей вовсе не нужна его запоздалая забота.

Тея сняла плащ и, стараясь придумать, что же делать дальше, снова подошла к кроватке посмотреть на спящего ребенка.

– Подожду, пока не узнаю, зачем он пришел, – прошептала она, укутывая Кэтлин в белое шерстяное одеяло.

Зная, что дочка проспит еще несколько часов, Тея пошла наверх, чтобы в последний раз проверить гостевую комнату. Дом состоял из нескольких построек, хотя на первый взгляд казался единым. Каждое крыло пристраивалось то так, то этак в зависимости от пристрастий многочисленных владельцев, время от времени сменявших друг друга. Например, в нем было не менее шести входных дверей, и поскольку Тея порой не могла услышать стук ни в одну из них, то для удобства была вынуждена выкрасить дверь в основной, двухэтажной части здания в ярко-красный цвет, чтобы сразу было видно, куда стучать.

Комната была в полном порядке – вплоть до мелочей. Здесь имелись собрание сочинений Агаты Кристи, вязаные половики и кресло-качалка перед небольшим камином. Огонь в камине разводили тогда, когда гость – вдобавок к электрическому отоплению – был не прочь погреться. Кровать была застелена мягкими простынями, а сверху лежало тяжелое покрывало – Тея связала его сама. Но самым ее любимым местом в комнате была банкетка у окна, откуда открывался изумительный вид на морской берег. Поначалу ей ужасно не хватало деревьев, зато теперь она и представить не могла, что можно жить там, откуда не видно море. Тея взбила подушку, заглянула в ванную, чтобы еще раз удостовериться, что свежие полотенца и мыло на месте, после чего спустилась вниз.

Войдя в кухню, она от неожиданности застыла на месте – у стола сидел Диллон. Увидев его, Тея вся напряглась, после чего перевела взгляд на Кэтлин. Но Диллон не разбудил ребенка.

– Ну, как поживаешь, Тея? – спросил он с сильным шотландским акцентом и поднялся ей навстречу. Она тоже подошла ближе.

– Прекрасно, – ответила Тея. Она ощущала некоторую растерянность. Присутствие в доме чужого человека слегка выбило ее из колеи, и она не знала, как себя вести. Она серьезно посмотрела на незваного гостя, вновь пытаясь примирить в сознании репутацию Диллона с тем Диллоном, которого она знала. Тея помнила, как Гриффин вдвоем с Диллоном поддразнивали ее – мол, мать Диллона из клана Маккодрумов, о которых известно, что они произошли от брака человека и «силки», мифического морского существа, наполовину человека, наполовину морского котика, перед которым не в состоянии устоять ни одна женщина.

Для Гриффина Диллон Камерон был преданным другом и немного плутом – на две трети «силки», как называл его Гриффин, сбросившим истинное обличье. Диллон был настоящий повеса и в море чувствовал себя как в родной стихии.

Кому, как не ей, подумала Тея, знать, какой великий соблазнитель этот Диллон Камерон! Тот самый Камерон, что неизменно был так сдержан с ней, который редко разговаривал в присутствии Гриффина, тот самый, что помог ей с похоронами. Боже, с тех пор прошло уже почти два года! Почти два года с тех пор, как Гриффин Керни погиб в холодной пучине Северного моря. И даже самый лучший его друг – Великий Силки Диллон Камерон – не смог спасти его.

– Ты здесь много чего поменяла, – произнес он, обводя взглядом выбеленные стены.

Диллон был крупный мужчина – казалось, он заполнил собой всю кухню. Он был чисто выбрит, правда, волосы отпустил слегка длинноватые, и эта его прическа вместе с дорогой, хотя и нарочито небрежной одеждой делала его похожим на поэта-романтика начала девятнадцатого века, а отнюдь не на смельчака водолаза с буровой вышки.

Тея смотрела на него не отрываясь. Почему-то ей пришло в голову, что у Диллона денег всегда водилось больше, чем он мог с умом потратить. Он спускал огромные суммы на одежду, машины и женщин. Когда зарабатываешь до двух тысяч долларов в неделю, предположила Тея, волей-неволей потом приходится эти тысячи на что-то тратить. Хотя бы на этот бежевый «рыбацкий» кашемировый свитер и щегольские, из модного магазина, брюки. «А Диллон и вправду в душе поэт», – неожиданно подумалось ей. Нет, скорее не поэт, а собиратель поэзии, который современным стихам предпочитает малопонятные древние англосаксонские гимны и кельтские баллады.

– Сколько я должна тебе за крышу? – спросила Тея, понимая, что вопрос покажется оскорбительным, однако это был единственный способ держать дистанцию. Она не собирается принимать подношения от этого человека. – Я была в другой части дома и не сразу услышала, что ты там. Можешь называть свою цену…

– Тея, прекрати, – перебил ее Диллон. И это еще больше вывело ее из равновесия.

Проснулась и захныкала Кэтлин, и Тея повернулась к дочери.

– Диллон, я не хочу видеть тебя в своем доме, – произнесла она, беря девочку на руки. Кэтлин – ее радость, ее единственное утешение!

– Я решил, что ты вернешься в Америку, – произнес Диллон, игнорируя ее высказывание.

– Ничего удивительного, – ответила Тея. – Ты всегда считал, что здешняя жизнь не для… – как это ты выразился? – ах да, изнеженной американки. Ты все ждал, когда я уеду, с того самого дня, как мы с Гриффином поженились.

– Нет, правда, почему ты не уехала? – не унимался он. – Ведь у тебя там родные!

Голос его был глубокий и низкий. Тея ничего не ответила и лишь крепче прижала к себе дочку. Диллон шагнул ближе.

– Гриффин однажды сказал мне, что ты любишь море. И еще ты любила большие деревья, а еще любила Гриффина. Две вещи из этих трех действительно хороши, пошутил он тогда. И вот теперь море по-прежнему рядом с тобой, а вот Гриффина уже нет. И тебе не увидеть деревьев на продуваемом всеми ветрами острове. А еще… тебе здесь очень одиноко. Разве не так, Тея?

– Нет, – выдавила она ответ. Нет, пусть ей даже действительно одиноко, она ни за что не признается в этом, тем более Диллону.

– Зимы здесь долгие и холодные. Почти каждый день шторм, – продолжил он, пронзая ее серо-голубыми глазами.

«Или, может, зелеными? – подумала Тея. – Глаза у Диллона точь-в-точь как море, вечно меняют цвет».

– Ну и пусть, – возразила она. – Мне есть чем заняться.

– Принимая в доме Гриффина туристов? – негромко спросил он.

Тея почувствовала, что вот-вот сорвется. Какое он имеет право ставить ей это в упрек?

– Принимаю, потому что мне ничего другого не остается.

– А на что же ты истратила страховку Гриффина?

– Какая страховка? О чем ты? – воскликнула Тея. – Почти все деньги пошли его отцу, и кое-что досталось бабке.

– Как ты это допустила? Его отец пропьет все до последнего пенса!

– Диллон, это тебя не касается!

Ей меньше всего хотелось обсуждать с Диллоном недальновидность Гриффина. Мешала гордость. А еще она любила Гриффина.

Но Диллон не собирался сдаваться:

– Тебе хотя бы есть на что жить?

Тея промолчала.

– Тебе есть на что жить? – повторил он вопрос.

– Диллон…

– Тея, не увиливай!

– Я принимаю постояльцев, – огрызнулась она.

Диллон лишь устало вздохнул в ответ.

– А еще помогаешь на почте и подрабатываешь в бакалейной лавке Родди Макнаба, – добавил он. – А еще водишь экскурсии для американских туристов по местным достопримечательностям и еще, – ах да, я совсем забыл, – печатаешь на машинке, когда тебя кто-нибудь попросит. Что ж, ты права, дел у тебя действительно невпроворот. Ну и как, признайся, хорошо тебе за это платят? Полдюжины яиц за это, ведро рыбы за то?

– Бывает и так, – спокойно произнесла Тея. – Я ничего против не имею.

– Неужели? Какое, однако, бездарное применение твоему образованию! Ты ведь, если не ошибаюсь, окончила колледж? Кем ты была у себя в Америке? Ах да, представителем по связям с общественностью! Неужели эта жизнь тебя устраивает?

Тея, не удостоив его ответом, посадила Кэтлин на пол играть кубиками.

– Так почему ты не вернулась домой? – повторил Диллон свой вопрос.

– Мой дом здесь. И я никуда не собираюсь уезжать. Мне здесь нравится.

Неожиданно на его губах заиграла улыбка.

– Скажи на милость, что в этом смешного?

– Ничего, – ответил он, продолжая улыбаться. – Просто мне вспомнилось, что Гриффин однажды сказал о кернах. «Все, кто приезжает сюда, видят перед собой лишь кучи камней, и только моя Тея видит живых людей, которые когда-то их соорудили».

Тея резко отвернулась. Внезапно она со всей ясностью ощутила, как ей недостает Гриффина.

– Мне его тоже недостает, – произнес Диллон, как будто прочитав ее мысли. Тея заглянула ему прямо в глаза.

Неожиданно до нее донесся шорох колес, и она обернулась на этот звук, радуясь, что еще не перевелись любители приезжать на эти холодные, каменистые, продуваемые всеми ветрами острова. Наверное, она неправильно рассчитала время приезда. А может, постоялец прибыл не паромом, а самолетом.

– Извини, Диллон, но у меня дела, – сказала она. – Бюро прислало мне очередного гостя.

– Твой гость – это я! – воскликнул Диллон и поймал ее за руку, когда Тея попыталась пройти мимо него к двери.

Тея ошеломленно посмотрела на него, придя в ужас от одной только мысли, что Диллон может и впрямь остаться в ее доме на ночь.

– Девушка из бюро сказала, что у меня остановится некий мистер Смит…

– Я соврал ей…

– Прекрати! – воскликнула Тея и снова направилась к двери, увидев, что из машины выходит какая-то женщина.

– Можно подумать, я не знаю – ты ни за что на свете не согласилась бы сдать комнату человеку по имени Д. Камерон! – произнес он, делая вид, что не замечает женщины, которая постучала в дверь.

– Диллон, ты дашь мне пройти? – резко спросила его Тея.

– Сначала нам с тобой надо кое-что уладить.

– Ничего подобного, – твердо возразила Тея. – Нам с тобой нечего улаживать. Ну-ка, пропусти меня. Кому говорят!

Женщина постучала вторично, но Диллон по-прежнему не давал ей пройти.

– Позволь мне. У меня это лучше получится.

– Диллон!..

– Она просто увязалась сюда вслед за мной. Поэтому я и предлагаю: давай я сам с ней поговорю. Знаешь, она немного… взбалмошная.

Тея заглянула в его зеленоватые глаза и сразу все поняла. Да, перед ней действительно тот самый повеса Диллон, а вместе с ним прибыла одна из его многочисленных пассий.

Но, пожалуй, она не ожидала, что у Диллона хватит наглости провести один из своих любовных уик-эндов под ее крышей. Нет, «не ожидала» – совсем не то слово. Правильнее сказать: «была оскорблена».

Тея то и дело поглядывала на дверь, ожидая, когда же Диллон вернется в дом. Но он не вернулся, и Тея, не удержавшись, выглянула в окно. Диллон и незнакомка стояли у задней двери, он – засунув руки в карманы брюк, она – сложив на груди руки, словно не желая сдавать позиции. Ее платиновые волосы были подстрижены просто, но в этой четкой геометрической стрижке чувствовалась рука дорогого парикмахера. Одежда на женщине тоже не из дешевого магазина, отметила про себя Тея. В общем, они с Диллоном составляли неплохую пару.

– Нам с тобой, пока нас не застукали, лучше отойти от окна, – неожиданно улыбнулась она дочурке и поцеловала крошечный кулачок. – Шпионить нехорошо.

Девочка улыбнулась, и Тея тоже расплылась в счастливой улыбке, изумляясь тому, что ребенок, выношенный в горе, стал для нее таким утешением.

Диллон и его подружка проследовали мимо кухонного окна. Тея сумела разглядеть выражение лица Диллона – на нем явно читались раздражение и злость.

Тея подошла к другому окну.

– Ну ладно, посмотрим еще немножко, – шепнула она на ухо дочери, и та тотчас громко чмокнула ее в щеку.

Диллон открыл дверь машины, но девушка, похоже, отказывалась в нее сесть.

– Нет, вы только посмотрите, – прошептала Тея, всматриваясь в происходящее. – Нет, просто курам на смех! Какая мне разница, чем там занимается этот Камерон, какие у него амурные проблемы! – Тея усадила Кэтлин на высокий стульчик и открыла банку консервированных персиков. Пока девочка ела, Тея заставила себя без умолку щебетать, чтобы не поддаться соблазну еще раз взглянуть, что за спектакль разыгрывается за окном.

Наконец раздался рокот мотора. Тея ждала, что Диллон вот-вот покажется в окне, но он не появлялся. Когда терпение ее иссякло, Тея, мучимая любопытством, все же выглянула на улицу. Никого.

Машина уехала, увозя и Диллона Камерона.

«И что теперь?» – подумала Тея. До нее постепенно начала доходить вся абсурдность ситуации. Интересно, а что бы она предпочла – Диллона одного или Диллона с подружкой?

– Ты видела? – обратилась она к дочери, возвращаясь к столу. – Мы ему не нужны. И он тоже не для нас. Только портит настроение.

Сказав это, Тея печально вздохнула.

– Но в том-то и беда, что он всем нравится, я имею в виду нас, женщин, а что потом? Не понимаю, зачем ему понадобилось приезжать сюда. Впрочем, непонятно также, почему он уехал. – Тея достала со дна банки последний кусочек. Кэтлин не спускала с нее невинных глазенок. – Что ты на это скажешь?

В ответ малышка громко причмокнула.

– Вот и я того же мнения, – рассмеялась Тея. – Знаешь, дорогая, у тебя все замашки моей матери, а та особой деликатностью не отличается. Ты вся в нее!

Тея принялась заниматься домашними делами, хотя, по правде говоря, в этом не было особой необходимости. Ей надо было срочно отвлечь себя от мыслей о Диллоне. И надо сказать, это помогло. «Наверное, Диллон приехал на машине – думала она. – Возможно, он оставил ее в поселке, а сам скорее всего сидит в пабе или у бакалейщика».

Какая же она все-таки дуреха, если решила, что Камерон повезет свою холеную подружку в гости к какому-то лавочнику! Зачем этой моднице рыба или незамысловатая музыка Родди? Возможно, они поехали в гостиницу.

Тея старательно протерла перила лестницы, вспомнив при этом слова, которые однажды сказал ей Диллон. Мол, жители Оркнейских островов – это фермеры с рыбацкими лодками, а жители Шетландских – наоборот, рыбаки, у которых есть по небольшому земельному наделу.

– А ты тогда кто? – спросила она, зная, что Диллон не принадлежит ни к тем, ни к другим. В ответ он лишь улыбнулся ей своей хитрющей улыбкой. Но Тее и без того был известен ответ. Камерон был соблазнитель и сердцеед, а она сама и эта роскошная блондинка – всего лишь бабочки, которые, обжигая себе крылышки, летят на огонь.

Тея наклонилась, чтобы поцеловать Кэтлин.

– Какие мы красивые! – восхитилась она дочерью, глядя, как малышка, держась за мебель, топает ножками. Вскоре она начнет ходить самостоятельно. «Странная вещь – время, – размышляла Тея. – Как быстро оно летит, не успеешь оглянуться, а дети уже выросли!» Но как медленно тянется оно сегодня, когда ей приходится решать, что делать дальше с Камероном.

«Если он уехал, то делать ничего не надо!»

Внезапно она почувствовала, что больше не в состоянии сидеть в четырех стенах.

Неожиданно ей вспомнился заданный Диллоном вопрос: «Почему ты не вернулась в Америку?»

Верно, нет никакого смысла оставаться здесь из-за него! И если честно признаться, она ведь о нем почти ничего не знает, а то, что ей известно, делает из него малоподходящего кандидата на роль…

Второго Гриффина? Но Диллон не Гриффин. Их даже сравнивать невозможно. Диллон – этот водолаз-соблазнитель, который не в состоянии спокойно пройти мимо каждой юбки, – разве такой спутник жизни ей нужен? Единственное, что их связывало, это Гриффин, и вот теперь, когда Гриффина нет…

– Нет, нам он ни к чему, – прошептала Тея, услышав, как захныкала Кэтлин. – Послушай, малышка, выбирай: или дышать свежим воздухом, или слушать по радио цены на овец? Или смотреть, как твоя мама, хлюпая носом, размазывает по щекам слезы?

Тея быстро одела Кэтлин, оделась сама и вышла во двор. На мгновение она остановилась, полной грудью вдыхая влажный морской воздух и глядя на чаек, которые парили на ветру. Девочке захотелось, чтобы ее поставили на ножки, и Тея опустила Кэтлин на землю. Дочка вперевалочку топала позади дома, где не было ветра.

– Молодец! Но на сегодня хватит! – похвалила ее Тея, устав ходить согнувшись. Она попыталась остановиться и выпрямиться, однако малышка упрямо рвалась вперед. – Ну, пожалуйста, хватит, – взмолилась Тея, и они обе рассмеялись.

Внезапно смех ее оборвался. Тея подхватила Кэтлин на руки.

Неожиданно ей вспомнилось, что Диллон почему-то ни словом – ни прямо, ни косвенно – не обмолвился про ребенка, и Тее стало грустно и обидно из-за этого равнодушия.

«Нет, ты не нужен мне, Камерон!»

Как она пыталась доказать себе, что, кроме Кэтлин, в этой жизни ей не нужен никто! У нее хватит сил, чтобы выбросить из сердца и головы этого ловеласа!

Глава 2

Малышка спокойно уснула, и Тее осталось только терзаться воспоминаниями. Приняв горячую ванну, она надела длинную, до пят, ночную сорочку, накинула на плечи вязаную шаль и отправилась бродить по дому.

«Где же он?» – задавалась она вопросом, выглядывая из окон, чтобы проверить, не вернулся ли Диллон. Но увы, так никого и не увидела. За окном уже сгустились сумерки, и было слишком темно, чтобы разглядеть тропинку, что вела в поселок. Наконец Тея остановилась возле камина рядом с кухней в комнате на первом этаже. Комната эта мало чем отличалась от остальных, но местные жители именовали ее гостиной. Тея села, глядя на огонь; запах горящего торфа был приятен.

Место, открытое всем ветрам, – кажется, так Диллон называл этот остров. Как он точно подметил! Открытое всем ветрам и морю. Здесь нет ничего общего с побережьем Южной Каролины, где Тея выросла в небольшом поселке. Поселок этот располагался поблизости от автострады – летом тысячи туристов устремлялись по ней на прибрежные курорты. В детстве Тея любила стоять на обочине в тени высоких сосен, наблюдая, как у единственного здесь светофора скапливаются потоки путешественников. Она стояла и думала о том, откуда эти люди и в каком приморском отеле они проведут свой отпуск. В ее семье в отличие от соседей, которые занимались выращиванием табака, время отпуска посвящалось консервированию помидоров. И помидоры эти предназначались как раз для туристов. Своим переездом в Шотландию она была обязана именно этому обстоятельству.

Сначала у нее и в мыслях не было уезжать навсегда. Ей всего лишь хотелось попутешествовать, увидеть собственными глазами новые места, а не стоять всю жизнь на обочине, глядя, как мимо проезжают беззаботные люди. Когда Тея наконец смогла позволить себе такую роскошь, как путешествие, ей было уже двадцать четыре. У нее была должность с громким названием – художественный директор – в небольшой фирме, и ей приходилось заниматься сбором финансовых средств и рекламными акциями. Работа эта просто изматывала. Поездка называлась «Дикая природа шотландских высокогорий» и обещала посещение хуторов, озер, островков и безлюдных пустошей. Тея всей душой мечтала поскорее своими глазами увидеть эти удивительные места. Цена тоже оказалась вполне приемлемой.

Жарким июньским утром, поцеловав на прощание родителей, сестру и тетку, Тея покинула родные края и больше никогда не вернулась домой. Она уехала в Шотландию, подстегиваемая жаждой новых впечатлений, и встретила там Гриффина Майкла Керни – рыжебородого смельчака водолаза с буровой установки в Северной Атлантике.

Спустя всего несколько дней Гриффин не мыслил без нее жизни. Правда, вскоре оказалось, что в его жизни еще имеется друг детства, Диллон Камерон; это он уговорил Гриффина стать водолазом. Тея всегда удивлялась, как таких разных людей, как Гриффин и Диллон, могла связывать дружба. Диллон слыл любителем дорогих автомобилей и женщин, в то время как Гриффин, будучи человеком ответственным, присматривал за своим вечно пьяным отцом и ненормальной бабкой, растрачивая на них деньги, которые куда лучше пригодились бы ему для осуществления заветной мечты – покупки фермы.

Гриффин и Диллон уехали вместе, когда в Северном море началась разработка нефтяных месторождений. Водолазам платили хорошие деньги.

Тея выбрала Гриффина. Дело было в нем самом, в добром и заботливом, которого она любила и вышла за него замуж. Любила? Нет, она до сих пор его любит – после шести лет совместной жизни и двух лет вдовства.

Тея плакала, когда представители компании сообщили ей о гибели мужа. Она словно уединилась в потайной комнате без окон, отгородившись от остального мира толстыми стенами. Часть ее существа воспринимала происходящее как ряд движущихся картин, но другая часть ее «я» спряталась во тьме. Тея понимала, что Диллон пришел поддержать ее. Да что там! Почти все жители поселка собрались утешить ее, когда она прощалась с любимым мужем.

«Ты хоть сейчас заплачешь, Тея?»

Сколько раз она слышала этот вопрос – произнесенный с местным акцентом, он звучал почти как песня. Как ей нравился этот акцент! Правда, для американского уха голоса островитян порой звучали непривычно громко и резко.

Но Тея не проронила ни одной слезы даже тогда, когда соседка, Флора Макнаб, утешала ее. Тея знала, что все переживают за нее. Люди предлагали помощь, но все это время Тея пряталась от них. Она была совершенно одна, когда стены ее убежища неожиданно дали трещину – одна, за исключением Диллона.

В тот вечер она тоже сидела перед камином. Ей казалось, будто ее сознание замерзло, заледенело. До нее доносились завывания ветра – этот вечный ветер! – и шаги Диллона. Краем глаза Тея наблюдала, как он вышагивал от окна к окну, словно запертый в клетку дикий зверь.

– Хочешь чаю? – внезапно спросил Диллон, опускаясь на колени рядом с креслом-качалкой, в котором она сидела, глядя в одну точку. Он снял пиджак и небрежно бросил его на спинку стула вместе с жилетом и галстуком, в котором пришел на похороны. Его прикосновение было живым и теплым, а еще от него исходил аромат. «"Черный Драккар", – подумала Тея, – наверное, остался от какой-нибудь женщины».

– Тея, – обратился к ней Диллон, – Флора Макнаб специально оставила для тебя чай, чтобы ты смогла уснуть.

– Я не хочу спать, – возразила Тея, избегая смотреть Диллону в глаза. Неожиданно его забота, его живое участие стали ей неприятны.

– Тея…

– Оставь меня в покое, Диллон. Все уже ушли. Тебе тоже пора.

Она резко встала. Ей почему-то бросился в глаза песок на крашеном деревянном полу – его нанесли с берега жители поселка, которые пришли проститься с Гриффином. Почему-то для нее самым важным в этот момент стало подмести пол. Тея из кухни прошла в чулан и вернулась с веником в руках.

– Тея, прекрати, – приказал ей Диллон, отбирая у нее веник. – Тебе только станет хуже.

Тея удивленно взглянула на него: неужели его и впрямь волнует ее состояние?

– Иди выпей чаю.

– Я не хочу никакого чаю. Я вообще ничего не хочу!

Диллон постоял с минуту, словно не зная, что делать дальше, затем пошел на кухню и отнес веник на место. Внезапно Тея поняла, что ей все-таки кое-что нужно.

– Диллон! – крикнула она ему вслед. Он обернулся. – Расскажи мне, что произошло.

Диллон не торопился отвечать на ее вопрос.

– Расскажи мне все, – снова попросила его Тея. Голос ее дрожал от невыплаканных слез.

– Тея, ты же знаешь, что случилось, зачем мне что-то рассказывать? – устало произнес он.

– Мне не нужна официальная версия. Я прошу тебя, расскажи мне правду!

А еще ей хотелось знать, почему Диллон держится так натянуто. «Ему, наверное, еще хуже, чем мне», – внезапно подумала она.

– Как я могу поверить в его гибель, если ты ничего не хочешь мне рассказать? – тихо спросила она. – Неужели я должна каждый вечер сидеть, прислушиваясь, и ждать его возвращения?

В ответ Диллон лишь, тяжело вздохнув, отвел взгляд. И хотя внешне он оставался спокоен, Тея не сомневалась, что он страдает не меньше, чем она сама.

– Мы… погрузились на глубину… Гриффин, Синклер и я, – начал он, но тотчас умолк.

– И? – Тея подвинулась чуть ближе, чтобы лучше видеть его лицо. – Синклер, – подсказала она. – Он еще неопытный.

– Да, – подтвердил Диллон. Было видно, что каждое слово дается ему с большим трудом. – Молодой и неопытный. Ты представляешь, что такое буровая, Тея? Это долгие смены, когда по двадцать—тридцать дней подряд приходится погружаться на глубину. А потом снова подниматься и какое-то время проводить в декомпрессионной камере. Мы живем там буквально друг у друга на головах. Нет никакой возможности побыть одному. Мы можем лишь спускаться под воду, но море и мрак… Тея, пойми! Там почти нет света, и все вокруг давит – темнота подступает со всех сторон. От этого чувства невозможно скрыться – словно ты навеки заперт в тюремной камере!

Тея отвернулась, отрешенно глядя на колечки пара, поднимающиеся над чашкой чая. Было слышно, как за окном завывает ветер.

– Я… не догадывался, что Синклеру было не по себе, – продолжил Диллон. Тея пристально посмотрела на него.

– Ну конечно, – негромко отозвалась она и вздохнула. – Откуда тебе было знать?

– Не понимаю, что ты хочешь этим сказать, – настороженно произнес Диллон.

– То, что тебе никогда не бывает страшно. Я права? Ты ведь у нас Великий Силки – наполовину человек, наполовину морской котик. Ты не такой, как Синклер. Или как Гриффин.

– Гриффин не боялся, – возразил Диллон, но Тее показалось, будто она уловила в его голосе нотки сомнения.

– Боялся, еще как боялся. Можно подумать, ты не знаешь, что по натуре это был человек земли. Фермер. Мечтой его жизни было купить на острове дом. Ты просто показал ему способ, как на эту мечту заработать. Впрочем, продолжай.

Диллон удивленно посмотрел на нее, но Тея не желала сдаваться.

– Ну пожалуйста, – повторила она свою просьбу, и он отвернулся. – Я прошу тебя.

– В общем, мы расчищали место для скважины, – с видимым усилием заговорил он, не зная, с чего начать. – И труба постоянно забивалась. Нам то и дело приходилось вырезать из нее кусок и приваривать заново. Синклер занимался сваркой, но… он был больше не в силах оставаться под водой. Гриффин пытался удержать его, но тот просто рвался на поверхность. А как он мог это сделать, не пройдя декомпрессию? Он бы умер от кессонной болезни! Так вот, Гриффин пытался его удержать, но у Синклера в руках был сварочный аппарат. И он повредил им трубку Гриффина…

– …по которой поступал воздух, – продолжила Тея, словно стараясь заманить Диллона в ловушку, поймать его на несоответствии, на лжи, которые бы свидетельствовали о том, что Гриффин не умер…

– Нет, – монотонно ответил Диллон. – У Гриффина оказалась повреждена трубка для подвода горячей воды. Водолазный колокол… – начал он, но осекся и заглянул ей глаза. – Тея, на такой глубине царит ледяной холод.

Остальное Тея поняла сама. Холод, которого достаточно, чтобы в течение нескольких минут человек замерз насмерть.

– А ты пытался?.. – спросила она.

– Тея, ты уверена, что нам надо продолжать этот разговор?

– Ты пытался? – повторила она вопрос. Только сейчас она поняла, что ей сказали не всю правду. – А Синклер?

Диллон молчал.

– Нет, – выдавил он наконец.

– Нет?

Диллон поспешно отвел взгляд.

– Я не знал, что Гриффин попал в беду.

– Не знал? А почему ты не знал? Сколько раз вы оба говорили мне, что едва ли не читаете мысли друг друга.

– Говорю тебе, я не знал! Мы находились под водой на глубине триста футов и вдвоем пытались удержать этого спятившего мальчишку! Я не знал!

– Но когда понял, то попытался?

Диллон снова ответил не сразу.

– Так ты пытался или нет? – не унималась Тея.

– Тея! – взмолился Диллон.

Она продолжала:

– Ты ничего не сделал, я правильно поняла? Как ты мог допустить, чтобы море забрало его! Разве не об этом говорит весь поселок? Нет, я знаю, иногда это бывает бесполезно, море все равно возьмет то, что ему принадлежит. Но ты ничего не сделал! Неужели ты позволил Гриффину замерзнуть?