Текст книги "Озорная леди"

Синди Холбрук
Озорная леди

1.

– Вот тебе, чудовище! – воскликнула Чентел, нанося энергичные удары кочергой по едва тлеющим углям.

Полчаса назад пламя разгорелось в камине со страшной силой, наполнив ее спальню дымом, и Чентел пришлось настежь распахнуть двери балкона, чтобы впустить внутрь свежий воздух. А вот теперь огонь, как нарочно, погас, так что в проветренной комнате сразу стало холодно.

– Что ж, прекрасно, – пробормотала Чентел, разозлившись и с грохотом швырнув кочергу на место. – Пусть будет по-твоему!

Она уже собралась нырнуть обратно в постель, когда ее внимание привлекло легкое шевеление парчовых портьер, закрывающих высокие окна, – когда-то они были цвета бордо, но давно выгорели, так что теперь Чентел предпочитала называть их антично-розовыми. Она повернулась к балкону и замерла на месте.

Высокий человек, закутанный в серый плащ, неподвижно стоял на пороге. Его гигантская фигура повергла ее в ужас. Оцепенев от страха, Чентел не могла отвести взгляда от его темных глаз, которые оценивающе рассматривали ее сквозь прорези черной маски. Лунный свет серебрил его каштановые волосы; та часть лица, которую не закрывала маска, – решительный подбородок, словно высеченный резцом скульптора, и четко очерченные твердые губы – свидетельствовала о мужественной дерзости незнакомца.

Чентел уже набрала в легкие воздух, собираясь издать истошный вопль, который разбудил бы и мертвых, когда незнакомец молча покачал головой и предостерегающе приложил палец к губам. Откуда-то из складок плаща он вытащил устрашающего вида пистолет, а его брови изогнулись над маской, придав лицу выражение иронического вызова. Чентел закрыла рот.

– Я так и знал, что вы поступите благоразумно, – чуть растягивая слова, заявил незваный гость и вошел в комнату.

– В самом деле? – дрожащим голосом произнесла Чентел, пытаясь сохранять внешнее спокойствие, в то время как душа ее ушла в пятки. – Что вам здесь нужно?

Незнакомец холодно улыбнулся. Взгляд медленно и оценивающе скользнул снизу вверх по всей ее фигуре, от босых ног до самой макушки. Чентел почувствовала себя неуютно, но, чтобы скрыть нервозность, не стала поправлять растрепавшиеся рыжие волосы, а вместо этого сложила руки на груди в надежде на то, что так будет менее заметно, насколько ветха ночная рубашка.

– Почему бы нам не подойти к свету? – неожиданно предложил незваный гость.

«Черт побери, – подумала про себя Чентел, – наверное, он сбежал из сумасшедшего дома». Она покорно направилась к камину; свечи мерцали за ее спиной.

– Так вас устраивает? – скрывая свое волнение, спросила она.

Его взгляд упал на каминные щипцы, лежавшие менее чем в метре от нее:

– Нет. Подойдите к кровати.

Чентел побледнела и бросила тоскливый взгляд на кочергу, которая была уже так близко от нее. Как жаль, что этот ненормальный оказался столь предусмотрительным. Нехотя она пошла к своей постели, моля Бога, чтобы незнакомец не оказался столь же порочным, сколь и сообразительным.

– Так?

– Да, так намного лучше, – ответил он, улыбаясь. – Я хотел бы вас предупредить, чтобы вы не делали никаких резких движений, если дорожите своей жизнью. – Наверняка он почувствовал в Чентел мятежный дух, потому что продолжил, держа в руке пистолет: – Даже если вы не беспокоитесь о себе, то подумайте о других. Если вы поднимете шум, то сюда все сбегутся, а сейчас крайне неразумно лишаться обслуживающего персонала – в это время года очень трудно найти хороших слуг!

– Вы правы. – Весь «обслуживающий персонал» Чентел состоял из трех человек, и ее пробрала дрожь при мысли, что девяностолетний дворецкий мистер Тодд может попасть под пулю. Потом, вспомнив о своей нелюбимой горничной, она предложила: – Знаете, у меня есть одна служанка. Если уж вам так необходимо кого-нибудь убить, не смогли бы вы застрелить именно ее, не трогая остальных?

Он ответил с коротким смешком:

– К сожалению, ничем не могу помочь. Видите ли, я плохой стрелок, моя меткость оставляет желать лучшего.

– Понимаю. В самом деле, я прошу слишком многого. – Чентел прикусила губу – Боже, что она несет, – и глубоко вздохнула. Тем не менее она продолжила: – Только ненормальный может надеяться найти здесь деньги. Столовое серебро мы уже давным-давно заложили, и в наших карманах гуляет ветер. – При этих словах она выразительно прищелкнула пальцами, и вдруг ее осенило: – Я, кажется, поняла! Вы, несомненно, ошиблись адресом! Вы только скажите, кого именно вы хотели ограбить, и я вам объясню, как туда побыстрее добраться.

– Нет, это тот самый дом, который мне нужен, – глубоким грудным голосом произнес незнакомец. – Я никогда не делаю столь вопиющих ошибок, уверяю вас. Особенно это касается тех случаев, когда надо проникнуть в будуар дамы; это может окончиться для мужчины самым роковым образом.

– Так чего же вы хотите? – с живостью спросила Чентел; любопытство вытеснило страх.

– В вашем владении находится некая шкатулка. Я пришел за ней.

– Шкатулка?

– Да, ваш брат отдал ее вам на хранение, по моим сведениям, примерно неделю назад.

– Тедди? – удивленно переспросила Чентел.

Только теперь она начала припоминать, что Тедди действительно вручил ей тяжелую шкатулку, запертую на ключ, и сказал при этом, чтобы она сохранила ее, чего бы ей это ни стоило. Она взяла ее, не придав особого значения его словам, сочтя их чересчур драматическими. Как оказалось, она была не права.

Взгляд Чентел скользнул по комнате, невольно устремляясь к тому месту, где она спрятала шкатулку.

Однако Чентел тут же взяла себя в руки и решительно взглянула на непрошеного визитера.

– Не представляю, о чем идет речь. У меня нет никакой шкатулки.

– Прекрасно играете, моя дорогая, но это не пройдет. Я знаю наверняка, что шкатулка у вас. Нет смысла это отрицать, Чентел.

Услышав свое имя из уст незнакомца в маске, девушка вздрогнула.

– Да, я знаю, как вас зовут, я вам уже сказал, что никогда не делаю ошибок. А теперь отдайте мне шкатулку. – С этими словам он приблизился к ней.

– Я… я не могу. – От волнения Чентел начала заикаться. – У меня… у меня ее больше нет. Она у меня действительно была, но Тедди забрал ее назад.

– Врать вы совсем не умеете. А теперь отдайте ее, – потребовал он.

– Нет! – воскликнула девушка.

– Не сопротивляйтесь, Чентел. – В голосе незнакомца послышались угрожающие ноты.

Она отрицательно покачала головой. Мужчина некоторое время стоял неподвижно, потом подошел к ней еще ближе, остановившись в каком-нибудь дюйме. «А он мастер запугивать», – пронеслось у Чентел в голове.

– Ты знаешь, что находится в шкатулке? – спросил он, прищурившись.

С этого расстояния Чентел рассмотрела его получше и поняла, что его глаза, сначала показавшиеся ей черными, были на самом деле серо-стального цвета. Он был гораздо выше, чем она успела рассмотреть. Теперь девушка почувствовала себя Дюймовочкой рядом с этим великаном в маске.

– Сейчас вспомню… Наверное, там были мемуары Тедди! – неуверенно произнесла Чентел.

Незнакомец усмехнулся. Несмотря на свою решимость, она отступила назад, ударившись спиной о высокую резную кровать времен короля Джеймса, когда-то очень модную, но теперь более подходящую для музея, нежели для жилой комнаты.

– Впрочем, нет! Что я! Они вряд ли покажутся вам интересными. Может быть, там его векселя? Он должен вам деньги? – Чентел волновалась под суровым взглядом незнакомца.

– Нет. Там находится нечто более важное.

– Более важное? – Чентел не могла представить, что может быть важнее денег.

– И это мне нужно немедленно, – решительно заявил мужчина в маске.

Неожиданная мысль пришла ей в голову, и она презрительно прищурилась:

– Только не говорите, что вы один из дружков Тедди. Неужели вы тоже заняты поисками сокровища?

– Какого сокровища? – На этот раз удивился он.

Она внимательно изучала его, потом выдала свое заключение:

– Нет, вряд ли. Вы не тот тип.

– Какое сокровище? Ты же только что сказала, что вы бедны, – насмешливо произнес незнакомец.

– Да, мы бедны в отношении материальных благ, но зато богаты семейными традициями и преданиями. – Она невесело усмехнулась.

Мужчина пожал плечами:

– Это меня не касается. Все, что мне нужно, – это шкатулка.

– А если я ее вам не отдам? – В голосе Чентел прозвучал вызов.

– Ты об этом очень сильно пожалеешь.

– О, в этом я не сомневаюсь! – дерзко ответила девушка.

Незнакомец неожиданно сделал еще один шаг вперед и теперь стоял к Чентел вплотную, но на этот раз отступать ей была некуда. Чтобы посмотреть ему в лицо, бедняжке пришлось вытянуть шею.

– Боюсь, что не могу отдать вам шкатулку, – заявила она.

– То есть не хочешь отдать?

– Это одно и то же, – резко ответила Чентел. – У меня нет выбора.

Темные глаза пристально изучали ее; после небольшой, но мучительной для девушки паузы в них появился не сулящий ничего хорошего блеск, будто всплывший откуда-то из самой глубины его души, и он произнес, дерзко улыбаясь:

– Что ж, я предоставлю тебе целых три варианта. Ты можешь либо отдать мне шкатулку…

– Ни за что! – перебила Чентел.

– Если нет, то тебя ждет, – он медленно цедил слова, и на губах его играла все та же порочная улыбка, – смерть или изнасилование.

У Чентел перехватило дыхание: перед ней стоял безумец, от которого можно было ожидать чего угодно.

– Прошу прощения, я не расслышала.

– Я предоставляю тебе на выбор три разных варианта. Не говори потом, что я лишен душевной щедрости. Отдай мне шкатулку, иначе тебе придется расстаться если не с жизнью, то с честью.

Негодяй смеялся над ней: она видела, как блестели его глаза! Как и все рыжие, Чентел отличалась вспыльчивым нравом, и сейчас ее огненный темперамент дошел до точки кипения.

– Прекрасно, – произнесла она приторно-сладким тоном, – я выбираю смерть.

– Бог мой, что за глупый ответ. – Он вдруг перестал улыбаться. – Неужели ты на самом деле предпочтешь смерть бесчестью? Впрочем, я мог бы об этом догадаться. – Тут он презрительно хмыкнул. – Достаточно взглянуть на пуританский фасон твоей ночной рубашки.

Чентел покраснела от ярости. Вцепившись обеими руками в свою любимую ночную рубашку из тонкого муслина с романтическими рукавами, отделанными фламандским кружевом, которое она столько раз терпеливо чинила, она произнесла негодующим тоном:

– Послушайте-ка, сэр! Вы можете врываться ко мне и размахивать вашим пистолетом перед моим носом сколько вам угодно, но делать замечания по поводу того, как я одета, вы не имеете никакого права – это мое личное дело. Это уж слишком!

– Тысяча извинений, – в голосе незнакомца прозвучала ирония, – но неужели ты столь глупа и наивна, что предпочтешь смерть изнасилованию?

– Да, я выбрала бы смерть, – ответила Чентел. – Но я не настолько наивна, как вы полагаете. Потому что, если я не ошибаюсь, вы не тот человек, который пойдет на убийство, когда его возможно избежать, ведь это может закончиться для вас виселицей.

– Значит, ты считаешь, что если не убивать, то насиловать невинных женщин я вполне способен? Благодарю. – И он насмешливо поклонился. – Но ты ошибаешься, думая, что убийца обязательно закончит свою жизнь на эшафоте. С нашими-то властями? Если ты поразмыслишь хорошенько, то согласишься со мной.

– В самом деле, – была вынуждена признать Чентел, – в нашем графстве полицейские все как один тупицы.

Незнакомец снова улыбнулся, и в глазах его опять сверкнули веселые огоньки.

– Так, может быть, ты выберешь другой вариант?

– Нет. Я обещала Тедди хранить эту шкатулку как зеницу ока.

– Он простит тебя, принимая во внимание обстоятельства.

– Возможно. Но я сама себя не прощу.

– Боже мой, женщина, ты даже не понимаешь, что делаешь! – воскликнул незнакомец.

Внезапно поддавшись порыву гнева, он убрал пистолет. В Чентел вспыхнула надежда, но тут же погасла, как только она почувствовала на своих плечах его большие руки. Он с силой потряс ее, как щенка. Про себя Чентел решила, что лучше уж стоять под дулом пистолета, нежели ощущать на себе прикосновения этого грубияна, ибо в тот момент, как его руки сжали ее плечи, по телу у нее пробежал ток, который вывел ее из равновесия гораздо сильнее, чем вид оружия.

– Сейчас же отдай мне шкатулку, – взревел он.

– Нет. Я всегда выполняю свои обещания, – простонала она, мысленно готовясь к новому потрясению.

Но его не последовало. Вместо этого он спросил:

– Ты знаешь, что защищаешь предателя?

– Предателя?! – У Чентел от изумления перехватило в горле. Она попыталась вырваться, но безуспешно. – Не смешите меня. Тедди просто не может быть предателем. Он не блещет умом, это правда, но чтобы он стал изменником? Это невозможно.

– Тем не менее этот так. – В его голосе прозвучал металл. – Отдай мне шкатулку.

– Не отдам! Пустите меня! – Она попыталась вырваться.

Мужчина посмотрел на нее крайне неодобрительно, не зная, что же ему еще предпринять. Через мгновение глаза его сверкнули металлическим блеском. Он отпустил ее плечи только для того, чтобы положить руки ей на шею. Большим пальцем правой руки он погладил нежную кожу в том месте, где в ямочке у основания горла пульсировала жилка.

– Отдай мне шкатулку, Чентел! – повторил он.

– Нет.

Она знала, что он чувствует, как быстро и неровно бьется ее сердце.

– Я могу придушить тебя и тогда сам возьму то, что мне нужно, – мягко произнес он, и Чентел почувствовала, что близка к обмороку, хотя он не усилил давления на шею, а всего лишь легко касался ее.

– Хорошо, – сказала она, закрывая глаза. – Душите меня.

– Маленькая глупышка! – произнес он и отпустил ее шею, зато снова схватил за плечи и потряс, заставив открыть глаза. – Ты согласна умереть, покрывая предателя?

– Это мой брат, моя семья, – ответила она слабым голосом, поднимая глаза на его искаженные гневом черты.

В раздражении он опустил руки:

– Я вовсе не собираюсь тебя убивать.

– Я на это надеюсь, – облегченно вздохнула девушка.

Он посмотрел на Чентел оценивающе:

– Ты очень рискуешь. А что, если я прирожденный убийца?

– А я – прирожденный игрок, – невесело улыбнулась Чентел. – В моем роду в течение многих поколений все были игроками.

– Почему ты так уверена, что я тебя не убью? – поинтересовался он.

– Вы производите впечатление человека, который не делает никаких лишних движений…

– Ты хорошо разбираешься в людях, – произнес незнакомец без тени эмоций в голосе. – Жаль только, что в других отношениях ты не столь проницательна.

Он вытащил из складок плаща обрывок веревки.

– Что это? – подозрительно спросила Чентел.

– Если я не могу заставить тебя сказать, где спрятана шкатулка, и, как ты правильно догадалась, никогда не пойду на убийство без крайней на то надобности, то мне придется убрать тебя со сцены другим способом и самостоятельно найти шкатулку.

– Вы, вы собираетесь…

– Само собой разумеется, всего-навсего тебя связать, – спокойно сообщил он.

Для Чентел в этом не было ничего само собой разумеющегося! Она мгновенно повернулась и стрелой помчалась к двери, незнакомец тут же последовал за ней. Он почти ее поймал, но Чентел сделала обманное движение и бросилась в сторону. Проскользнув мимо преследователя, она подбежала к постели, схватила подушку, швырнула ему в лицо и, быстро перекатившись через кровать, отгородилась ею от злоумышленника, как баррикадой.

– Сдавайся! У меня нет никакого желания гоняться за тобой вокруг кровати всю ночь напролет. – В голосе незнакомца появились нотки нетерпения.

– Наверняка у вас уже давно выработалась такая привычка! – дерзко ответила Чентел.

Незнакомец сначала удивленно вздрогнул, потом рассмеялся:

– Нет, мадам, женщины попадают в мою постель исключительно по собственному желанию.

– Самовлюбленный фат! – воскликнула Чентел, посматривая на него с опаской.

Мужчина зарычал от возмущения и рывком бросился к ней. Он почти поймал ее, перегнувшись через кровать, однако Чентел вырвалась и со всех ног бросилась к балконной двери. Но добежать до нее девушке не удалось, потому что ее схватили за подол рубашки.

Старомодная рубашка, по счастью, была очень пышной, и Чентел удалось извернутся внутри ее. Она ударила незнакомца по уху, от души надеясь, что его голове будет так же больно, как ее руке. Негодяй в ответ просто схватил ее за запястье, а когда он со всей силой прижал ее к своему твердому, как камень, телу, у Чентел перехватило дыхание. Он легко поймал ее вторую руку и завел обе ей за спину. Тяжело дыша, она пыталась откинуться назад, подальше от него.

– Что ж, продолжим, Чентел? – Наглец даже не запыхался.

Чентел подавила рвущийся с губ крик, когда он подхватил ее на руки и отнес на кровать. Как только он бросил ее на постель, она постаралась сесть. Дело принимало дурной оборот, и она уже не в силах была контролировать свои страхи.

– Бог мой, да не смотри ты на меня так! Насильник из меня такой же, как и убийца. А теперь лежи тихо, а я свяжу тебе ноги.

Она пошевелила кончиками пальцев, выглянувшими из-под подола ночной рубашки.

– Нет, так не пойдет, – сказал он резко. – Вытяни ноги!

Чентел покраснела, но послушно подвинулась к изножью кровати. Незнакомец снова вытащил откуда-то из складок плаща еще одну веревку (у него, вероятно, был там целый склад всяких вещей). Когда он нагнулся над ее правой ножкой, плащ его при этом распахнулся, и пленница увидела за поясом у злоумышленника пистолет. Закусив губу, она постаралась до него дотянуться.

Ее локоть тут же пронзила боль: он сжал его рукой, как клещами. Пальцы девушки были в нескольких сантиметрах от пистолета, и Чентел изо всех сил продолжала бороться с ним, хотя слезы отчаяния жгли ей глаза. Мужчина взвыл. Схватив ее за плечи, он опрокинул ее на постель и придавил сверху своей тяжестью.

– Ты никогда не сдаешься, женщина?

– Пустите меня! – Она отчаянно барахталась, пытаясь выбраться из-под него. – Пустите!

– Черт побери, сейчас же прекрати извиваться! – Его голос звучал странно, как будто он испытывал такое же отчаяние, как и она. – Не ерзай, иначе я перестану вести себя как джентльмен…

– Ха, джентльмен! Ты, ублю…

Он зажал ей рот ладонью:

– Прекрати, иначе я забуду, что ты леди.

Он тяжело дышал, точно так же, как и сама Чентел. Она посмотрела ему в глаза, и всякое желание бороться с этим человеком мгновенно испарилось.

Чентел лежала совершенно неподвижно, ошеломленная выражением его лица. Она не могла сказать, откуда у нее появилось ощущение надвигающейся опасности. Она была уверена, что если пошевелится, то чувство, которое он пока держал под контролем, одержит над ним верх. По ее телу вдруг пробежала странная дрожь: ее бросило в жар, затем в холод, она почувствовала, как силы оставляют ее. Что-то очень твердое впилось ей в живот, причиняя особое неудобство.

– Не проси объяснений, я их дать не смогу, – проговорил он с неожиданным смущением. – Только не надо со мной бороться. Не двигайся, не шевелись, иначе я не отвечаю за себя. В конце концов, есть пределы тому, что может выдержать мужчина.

Она молча смотрела на него и, полумертвая от страха или чего-то другого, чему она не находила названия, даже не кивнула. Медленно и деликатно он поднялся, освобождая ее; Чентел опустила веки, ощущая огонь в тех местах, которые только что соприкасались с его телом. Она так и лежала с закрытыми глазами, пока его теплые руки мягко касались ее ледяных стоп. Затем он перешел к рукам. Чентел зажмурилась, пока он привязывал ее запястья к изголовью кровати.

Кровать прогнулась под его тяжестью, когда он опустился на нее.

– Чентел, открой рот.

При этих словах Чентел подняла на него глаза.

– Зачем?

– Я должен лишить тебя возможности позвать на помощь.

– Нет! Пожалуйста, не надо! – не удержалась от мольбы Чентел. Она была не в состоянии смириться с этим унижением.

– Увы, это необходимо. Я не могу позволить, чтобы ты подняла на ноги весь дом.

Она отвернулась от него, пытаясь удержать слезы обиды. Мягким движением он снова повернул ее голову к себе, погладил по щеке:

– Разве ты не хочешь, Чентел, чтобы я ушел?

– Больше всего на свете я хочу, чтобы вы ушли. Надеюсь, наши дороги больше никогда не пересекутся!

– Я прекрасно тебя понимаю и постараюсь исполнить твое желание.

Не произнося больше ни слова, Чентел открыла рот, незнакомец завязал его легким шарфом. Она застонала, и он тут же спросил:

– Не слишком туго?

Она отрицательно покачала головой и снова от него отвернулась. Вздохнув, он поднялся. Чентел внимательно прислушивалась к тому, как он почти бесшумно передвигается по комнате… Вот он остановился перед ее шкафом… черт побери, он выдвинул нижний ящик! Краснодеревщик клялся и божился, что никто в жизни не обнаружит тайник. Интересно, скольким еще покупателям он говорил то же самое? Должно быть, ее незваный гость был одним из них, раз он так быстро разгадал этот секрет.

Незнакомец вернулся к кровати и сел рядом с ней; она повернулась и посмотрела на него очень холодно, потому что пресловутая шкатулка была у него в руках.

– Я верю, Чентел, что ты не можешь представить своего брата в роли предателя, но это чистая правда. По крайней мере, известно точно, что он каким-то образом связан со шпионским гнездом и, возможно, сам не осознает, насколько глубоко во всем этом увяз. Прошу тебя, не разрешай своему преданному сердцу увлечь тебя вместе с ним на дно. Я не знаю, можно ли ему помочь, но, если это возможно, я сделаю для него все, что в моих силах.

Он вздохнул, не отводя взгляда от ее красноречивых глаз, и добавил:

– Спокойной ночи, Чентел.

Поднявшись, он накрыл ее одеялом и подоткнул его с боков, как любящий отец, укладывающий спать свое дитя. Затем задул свечу на ночном столике и исчез, оставив Чентел всматриваться во тьму.

– Доброе утром, мэм, – произнес голос с сильным простонародным выговором.

Чентел проснулась, но не в состоянии была пошевелиться в буквальном смысле слова. Ее руки и ноги затекли. Она с ужасом поняла, что все произошло с ней наяву, веревки, которыми ее связали, были абсолютно реальны. Под утро, измученная бесконечными бессонными часами, она все-таки забылась сном. Ей приснился вчерашний злоумышленник, и она сама поверила, что все это проделки Морфея.

Девушка услышала, как ее горничная Джульет, еле слышно бормоча, подошла к очагу и начала разводить в нем огонь. Джульет всегда что-то мурлыкала себе под нос. Чентел давным-давно пришла к заключению, что эти звуки заполняют собой то пространство в ее голове, которое должно было быть занято мыслями. Впиваясь зубами в кляп, она нетерпеливо ожидала, когда горничная закончит свою возню у камина. Сколько времени пройдет, прежде чем Джульет заметит, что у ее хозяйки завязан рот? Чентел принялась считать.

– Вот и огонь зажегся, – напевала Джульет.

Десять, одиннадцать, двенадцать… Чентел замычала сквозь кляп, пытаясь привлечь внимание своей рассеянной служанки.

– Чего вы хотите, мэм?

Чентел попыталась приподняться, но незнакомец сделал свое черное дело на славу. Она извивалась под одеялом и снова попыталась издать хоть какой-нибудь звук.

– Вы небось плохо спали, – ответила горничная сама себе. – Знаю, знаю, чего вам нужно. Сейчас принесу ваш утренний чай.

Чентел в бессильной ярости уронила голову на подушку. Черт побери, она позволила этому негодяю связать ее только потому, что заботилась о своих домочадцах! Вместо этого ей надо было кричать во весь голос, тогда, возможно, Джульет прибежала бы в ее спальню первой и незнакомец разделался бы с ней с ее благословения!

«Если Джульет сейчас задержится, я убью ее своими руками, как только мне удастся развязаться», – решила Чентел в отчаянии. В ее возбужденном мозгу появилась страшная картина: она лежит, привязанная к кровати, днями и неделями. Наконец она снова услышала мурлыканье Джульет; горничная вошла в комнату, держа большой поднос с чаем и булочками.

– Пожалуйста, мэм. – С этими словами она подошла к постели и поставила поднос на прикроватный столик.

Чентел прямо-таки пронзила Джульет отчаянным взглядом и завыла так громко, как только мог позволить ей кляп. Невинные небесно-голубые глазки служанки распахнулись и в полном недоумении уставились на лицо хозяйки и ее завязанный рот. Чентел подняла взгляд великомученицы к небесам, продолжая стонать. Наконец до Джульет дошло, что что-то не в порядке, и она в ужасе вскрикнула и всплеснула руками, опрокинув поднос, так что музыкальный звон разлетевшегося на мелкие кусочки фарфора аккомпанировал ее вою.

– Уу-ууу! Что случилось, мисс? Что с вами произошло?

Чентел яростно замотала головой, надеясь таким образом заставить Джульет развязать шарф, мешавший ей говорить. Джульет задала еще с десяток вопросов, прежде чем до нее дошло, что хозяйка не может ей ответить из-за кляпа. Наконец она нагнулась и развязала его.

Чентел глубоко вздохнула:

– А теперь развяжи мне руки и ноги.

– Что, вы еще и связаны? – искренне удивилась служанка.

– Естественно, иначе я бы избавилась от кляпа самостоятельно, – резко ответила Чентел, – а не стала бы дожидаться, пока ты соизволишь обратить на меня внимание. Ну что ты копаешься!

– Сейчас, мэм, хорошо… – С этими словами Джульет набросилась на веревки, но вскоре на ее обычно безмятежной физиономии появилось выражение озабоченности. – Мэм, я не могу с ними справиться. Может, позвать мистера Тодда?

– Нет!! – гаркнула Чентел в ответ. Она представила, что станет с ее девяностолетним дворецким, если он увидит свою хозяйку в таком виде. – Нет, – повторила она более спокойным, но твердым тоном. – Ты должна пойти поискать нож… Но боже тебя упаси потревожить по этому поводу кого-нибудь еще, посмей хоть слово сказать об этом, ты очень пожалеешь! Если я услышу какую-нибудь сплетню, то буду знать, что она исходит от тебя, и в этом случае я устрою тебе такую головомойку, что ты ее век не забудешь! Поняла?

Чентел была намного миниатюрнее, нежели ее пышнотелая служанка, но при случае она умела заставить себя бояться. Страх в глазах горничной пробудил в девушке угрызения совести, но ей вовсе не хотелось, чтобы слухи о том, что хозяйку Ковингтон-Фолли нашли утром привязанной к кровати, стали всеобщим достоянием. Поэтому она сделала зверскую физиономию, и Джульет задрожала от страха.

– Теперь иди! – приказала ей Чентел. Горничная только кивнула в ответ, и Чентел заметила, что, выходя из спальни, она осенила себя крестным знамением. Потянулись долгие мучительные минуты ожидания. Наконец Джульет ворвалась в комнату, с диким видом размахивая огромным ножом, которым на кухне резали мясо.

– Будь поосторожнее! – воскликнула Чентел, с опаской наблюдая, как служанка управляется с ножом.

К счастью, Джульет резала только веревки, вероятно по случайности не задев хозяйку. При этом она что-то непрестанно бормотала, и пару раз лезвие прошло так близко от вен на запястьях, что Чентел закрыла глаза. Наконец последний рывок – и руки Чентел оказались на свободе.

– Прекрасно, Джульет, – сказала Чентел, тут же отбирая у нее смертоносное оружие. – А теперь я хочу, чтобы ты сейчас же послала гонца в наш городской дом к мистеру Тедди, – говорила она, перерезая веревки на ногах.

– Слушаюсь, мэм. – И тут небольшая морщинка нарушила безмятежное спокойствие ее лба. – А вы разве не позавтракаете вместе с ним внизу?

Пальцы Чентел замерли на ручке ножа.

– Что, Тедди внизу?

– Да, мэм. Они приехал вчера поздно вечером.

Нож задрожал в руках Чентел. Она отбросила его в сторону и спрыгнула с постели.

– Значит, он был здесь, когда… Тоже мне защитник! Ой! – Тут она яростно запрыгала на одной ноге, дожидаясь, пока кровообращение придет в норму. – Забудь про поручение, – заявила она, устремляясь к двери, глаза ее блестели, ноздри раздувались от злости, – я сама ему все передам. Тедди! Тедди, я должна немедленно с тобой поговорить, – заявила она, распахнув дверь в малую столовую. Эта комната, отделанная в розовых, зеленых и солнечно-желтых тонах, когда-то выглядела очаровательно; стены были увешаны английскими пейзажами, а в серванте стоял сервиз из лиможского фарфора, сделанный по заказу и потому украшенный орнаментом из знаменитых роз Ковингтонов. Теперь же обветшалые обои изобиловали какофонией абсолютно не гармонирующих друг с другом картин и рисунков, собранных со всего дома, а все сколько-нибудь ценные вещи перешли в чужие руки. Чентел подошла к брату, который сидел за столом и с аппетитом поглощал то, что лежало перед ним на большом блюде.

– Доброе утро, дорогая, – произнес Тедди, прожевывая огромный кусок копченого лосося. Его водянистые карие глаза широко распахнулись в удивлении, когда он ее рассмотрел: – Сестра, ты не одета?! Это неприлично. – Замешательство отразилось на его широком веснушчатом лице. – Может быть, ты заболела?

Чентел только вздохнула при взгляде на брата, столь же непохожего на нее, сколь были различны их отцы. Очаровательный и беззаботный бездельник, ответственный за появление на свет Чентел, отдал богу душу, когда его легкая коляска столкнулась с тяжело нагруженной телегой, при этом он не только окончил свою жизнь, но и не смог установить новый рекорд на трассе Лондон – Ливерпуль. Семья на этом потеряла пятьсот фунтов стерлингов.

Отец Тедди был совсем другим. Он не интересовался ни скачками, ни сумасшедшими пари, его привлекали только карты. Он был известен своим добросердечием и потрясающим невезением во всех азартных играх. К сожалению, умом он был обделен с рождения. Смерть застала его в собственной постели: он подавился куриной косточкой. Мать Чентел, заболев тяжелой лихорадкой, вскоре последовала за ним, оставив маленького сына на попечение его единоутробной сестры, которой тогда исполнилось только семнадцать.

Мамино наследие ясно проглядывало во внешности ее детей, однако если в Чентел сохранились ее яркие краски – блестящие рыжие волосы, как на картинах Тициана, и глаза глубокого зеленого цвета, то в Тедди все было каким-то стертым и размытым: шевелюра цвета ржавчины и неопределенного оттенка глаза; к тому же свежая сливочно-белая кожа Чентел не была покрыта веснушками, столь обычными у рыжих, в то время как Тедди не избежал этой напасти. К тому же уже в юном возрасте Тедди был склонен к полноте, Чентел же это никак не угрожало.

– Тедди, сегодня ночью ко мне приходил человек в маске за черной шкатулкой, – выпалила Чентел, усаживаясь в кривоногое кресло рядом с братом.

– Черной шкатулкой? – повторил Тедди в полном недоумении.

– Да. Ты вручил ее мне на прошлой неделе!

Тедди уставился на сестру пустыми глазами, в которых ничего не отражалось; до Чентел вдруг дошло, что он не понимает, о чем она говорит. Черт возьми, она рисковала жизнью ради шкатулки, о которой он даже не помнит!

– На прошлой неделе ты дал мне черную шкатулку и велел хранить ее как зеницу ока!

– Разве? – Его лоб прорезала глубокая морщинка. Потом вдруг на него нашло просветление. – Да, точно, так и было. А кто за ней приходил?