Текст книги "Озорная леди"

Наконец он оторвался от ее губ; глаза его были совсем темными, а взгляд таким же ошеломленным, как и у Чентел. Неожиданно он выпустил ее из объятий и отодвинулся; лишившись опоры, девушка вновь упала в корыто.

– Через четыре дня в моей часовне. – Сент-Джеймс резко повернулся, вскочил на лошадь и ускакал галопом, не оглядываясь.

Чентел сидела в мыльной пене; самое удивительное, что она была рада холодной воде, охладившей ее разгоряченное тело. В замешательстве она закрыла глаза. Неужели это все только что было с ней?

Три часа спустя Чентел сидела в гостиной, одетая в свое любимое муслиновое платье персикового цвета. Приближалось время чая. Из коридора послышались чьи-то шаги. Ожидая увидеть Тедди, она подняла голову, но это был Чед. И Чентел с досадой нахмурилась. Она ждала именно Тедди, которого хотела подвергнуть допросу, по сравнению с которым побледнели бы пытки испанской инквизиции.

– Чентел, ты не видела Тедди? – спросил ее Чед, как только вошел.

– Нет, – ответила она, потянувшись за печеньем и всем своим видом изображая безразличие. – Разве он провел день не с тобой? Я думала, что у вас были какие-то общие дела.

– Да, были, – ответил Чед, усаживаясь и оглядывая чайный столик. – Мы собирались пойти вместе на аукцион у Питершема, но Тедди так и не появился.

При этих словах Чентел поперхнулась и закашлялась. Чед внимательно посмотрел на нее и озабоченно спросил:

– Все в порядке, кузина?

– Да, – ответила Чентел слабым голосом, сделав глоток чаю. – Интересно, что могло его задержать?

– Не сомневаюсь, что мы скоро это узнаем. Тедди никогда не пропускает чай. Этой привычке он не изменил ни разу в течение того времени, что я его знаю.

– Да, ты прав. Нам просто надо немного подождать, – немного успокоилась Чентел.

Чед снова изучающе на нее посмотрел и спросил:

– В чем дело? Ты неважно выглядишь. Чентел печально улыбнулась и покачала головой.

– Может, у тебя мигрень? – продолжал допытываться Чед.

– Да, у меня болит голова. Но когда же он придет? – не скрывая своего нетерпения, вздохнула Чентел.

Послышалось немузыкальное мурлыканье. Кто-то, напевавший все более и более фальшиво, подходил к гостиной; наконец дверь отворилась, и на пороге появился Тедди. Он выглядел гораздо хуже, чем обычно; нос его был на редкость красен, а одежда сильно помята.

– Добрый день, – поприветствовал он сидящих в комнате, торжественно подняв руку. – Я пришел пить чай.

Широкая сияющая улыбка осветила его веснушчатое лицо. Нетвердым шагом он добрался до середины гостиной, наткнулся на стул, опрокинул его и, взглянув на молча наблюдавших за ним сестрой и кузеном, прищурился, словно для того, чтобы получше разглядеть, кто перед ним сидит. Наконец, узнав Чеда, он радостно воскликнул:

– Привет, Чед. Рад, что ты здесь. Я хочу изви… изви… словом, прости меня за это утро.

– Все в порядке, старина. Наверное, у тебя появились срочные дела. – Чед откровенно забавлялся, наблюдая за Тедди.

– Нет. – Тедди яростно потряс головой. – Я просто пытался думать, вот и все. Знаете ли, думать – это не в моем духе. Оказывается, это жутко тру… трудная штука. От этого жаж… жажда развивается!

– Да, это видно, – рассмеялся Чед.

Чентел, однако, не видела в этом ничего смешного. Она бросила на своего пьяного братца подозрительный взгляд:

– И о чем же ты думал, Тедди?

– О тебе. – Водянистые глаза Тедди наполнились слезами. – Не думаю, что ты хочешь выходить замуж за этого Сент-Джеймса. Может быть, я не так умен, но это я понимаю. В конце концов, я все-таки твой брат.

– Да-да, Тедди, я знаю, – попыталась упокоить своего расстроенного брата Чентел.

– Я не хочу, чтобы ты выходила замуж за этого типа. Я об… обещаю, что найду выход из этого положения. – Лицо Тедди выражало решительность.

У Чентел почти не осталось сомнений – конечно же, это Тедди стрелял в графа.

– Боже мой, Тедди, зачем ты это сделал? Я молилась, чтобы это оказался не ты! – едва не плача воскликнула она.

– Не я? – Тедди сделал недоуменное лицо.

– Как же ты мог совершить такую глупость! Как ты мог!

– Что он сделал? – спросил ничего не понимающий Чед, в то время как Тедди сидел с низко опущенной головой.

– Да, – пробормотал Тедди, когда он наконец смог говорить. – Что я сделал?

Чентел в полном отчаянии ответила Чеду:

– Этим утром он стрелял в Ричарда Сент-Джеймса, а потом подбросил ему через окно записку с предупреждением, чтобы тот не женился, если хочет жить.

– Не может быть! – Чед вопросительно посмотрел на Тедди.

– Не может быть, – повторил удивленно Тедди.

– Ты слышал меня? – Чентел раздраженно потрясла брата за плечи. – Ты стрелял в Ричарда Сент-Джеймса и потом подбросил ему в окно записку!

– Я?! – переспросил Тедди. Он многозначительно прищурился и горделиво выпрямился на стуле. – Черт возьми, как здорово! Умно, очень умно. Я обязательно так и сделаю, – сказал он, прищелкнув пальцами.

– Это вовсе не умный поступок! – закричала Чентел в изнеможении. – Он только все испортил!

– Правда? – Тедди тяжело вздохнул. – Тогда я не буду этого делать. Жалко. Мне это показалось гениальным решением.

– Тедди, – вмешался Чед, потому что Чентел уже не могла говорить: ее взгляд метал молнии, а руки сжались в кулаки. – Давай все-таки выясним – стрелял ты в Сент-Джеймса или не стрелял?

Тедди озадаченно посмотрел на Чеда; он размышлял целую минуту и потом отрицательно покачал головой:

– Нет, не стрелял, но хотел бы, – и тут он громко икнул. – Этот прохвост ском… ском… скомпрометировал мою ненаглядную сестренку. Я вот что вам скажу – он за нашим сокровищем охотится.

Чед обратился к Чентел, внимательно наблюдавшей за Тедди:

– Он определенно этого не делал. А теперь, пожалуйста, расскажи мне, что же произошло, пока я еще сопротивляюсь желанию подобно Тедди припасть к бутылке.

– Должен предупредить, ты не можешь этого сделать, – с сожалением сказал Тедди. – Я выпил все. Чентел, надо еще заказать спиртное.

– Объясните мне наконец, в чем дело! – взвыл Чед в отчаянии.

– Я знаю только то, что сегодня утром кто-то стрелял в Ричарда Сент-Джеймса и потом подбросил ему записку с угрозой – если он женится на мне, то умрет. Признаюсь, я была уверена, что на подобное безрассудство способен только Тедди. Этот выстрел и предупреждение привели к тому, что Сент-Джеймс разозлился и перенес свадьбу. Я должна выйти за него замуж через четыре дня! Вы слышите – через четыре!

– Ч… что? – не поверил своим ушам Тедди.

– Да, ты не ослышался. Он сказал, что не хочет ждать, пока его подстрелят, свадьбу он отменять не собирается. Это, видите ли, его решение. Я же должна подчиняться его воле, как будто он мой господин. Этот человек совершенно невыносим!

– Нич… ничтожество, – с трудом выговорил Тедди. – Я вызову его на дуэль, вот что я сделаю!

– Нет, это я его вызову, – сказал Чед и серьезно посмотрел на Чентел.

Девушка перевела глаза с брата, смотревшего на нее по-собачьи преданно, на Чеда и встретила его холодный, решительный взгляд. Глаза ее подозрительно увлажнились при виде рвения ее защитников.

– Я очень тронута вашей заботой, но никто из вас не будет с ним драться.

– Я должен, – решительно заявил Тедди. – Я не могу допустить, чтобы ты вышла замуж за это ничтожество.

– Пожалуйста, даже не думай об этом, – умоляющим голосом произнесла Чентел.

– Не могу допустить, чтобы ты мучилась во власти этого мер… мерзавца, – продолжал Тедди, вошедший в образ галантного рыцаря. – Черт побери, я его обязательно вызову. А если я промахнусь, то Чед довершит дело.

– Нет, нет! – не на шутку испугалась Чентел. – Полгода я как-нибудь выдержу, – сказала она дрогнувшим голосом. Услышав это, защитники ее чести раскрыли рты, по всему было видно, что они обескуражены ее заявлением.

– Что ты имеешь в виду? – наконец проговорил Чед наигранно безразличным тоном. – Что значит – только на полгода?

– Бр… брак – это на всю жизнь, – добавил Тедди. – Пока смерть не раз… разлучит вас – и прочие страшные вещи.

Чентел покраснела от сознания того, что наговорила лишнего. Воцарившееся молчание означало, что от нее ждут объяснений. Ей пришлось открыть тайну близким ей людям.

– Хорошо, я вам скажу, хотя должна молчать, потому что Сент-Джеймс взял с меня слово. Он и я… мы намерены по истечении шести месяцев потребовать признания брака недействительным. – Чентел виновато посмотрела на Чеда, который застыл, как каменное изваяние. Брат и кузен были поражены признанием Чентел еще и потому, что оно показалось им абсурдным.

Наконец лицо Чеда просветлело.

– Не переживай из-за этого, Чентел. Я безумно рад, что ты не будешь с ним связана на всю жизнь.

– Брак признают недействительным через шесть месяцев? – с сомнением в голосе спросил Тедди.

– Да, Тедди, так и будет, – поспешила его уверить Чентел, довольная тем, что она наконец открылась. Она не позволит Сент-Джеймсу управлять ею и не даст себя запугать! Тедди, однако, все еще смотрел на нее скептически, и ей пришлось дать более полное объяснение: – Видишь ли, брак может быть признан недействительным в том случае, если муж и жена не будут вести супружескую жизнь. Мы воспользуемся этим положением и таким образом заставим сплетников замолчать, и его, и моя фамильная честь не пострадает. Ричард считает, что одной помолвки было бы недостаточно.

Тедди нахмурился и недовольно покачал головой.

– Какой же ты представляешь себе супружескую жизнь с Сент-Джеймсом? – смущенно спросил он.

– Никакой супружеской жизни не будет! – откровенно призналась Чентел. – Вот если бы мы с Сент-Джеймсом любили друг друга… Но я ненавижу этого человека, один его вид выводит меня из себя! – Тут Чентел пришлось перевести дыхание. Прежде чем она готова была разразиться длинной тирадой ругательств в адрес лорда Хартфорда, в комнату вошел мистер Тодд.

– Посылки для мисс Чентел, – объявил он своим дребезжащим голосом и отступил в сторону; несколько десятков мужчин, одетых в ливреи дома Сент-Джеймсов, прошли вслед за ним в комнату. Каждый из них был нагружен коробками цвета слоновой кости с привязанными к ним ирландским кружевом букетиками белых фиалок. Слуги по очереди возложили к ногам потерявшей от изумления речь Чентел подношения и отступили, почтительно кланяясь. Чентел оказалась окруженной коробками, сложенными в высокие башни. Мистер Тодд низко поклонился, его глаза странно блестели… Чентел готова была поклясться, что она слышала из его уст смешок, но старик поспешил уйти прежде, чем она успела в этом убедиться.

– Что ж, – брови Чеда приподнялись при виде такого количества подарков, – давайте посмотрим, что в них такое. – С этими словами он взял одну из коробок и приподнял крышку; в ней лежала тончайшая длинная вуаль.

– Думаю, теперь понятно, от кого это, – прокомментировал он хмуро.

Тедди неуверенно поднялся со стула и пошатываясь добрался до одной из коробок; на его простодушной физиономии было написано выражение радостного ожидания, как у ребенка на Рождество. Он сорвал крышку и широким жестом вытащил содержимое наружу. К его величайшему смущению, в его руках оказались тончайшие женские панталоны, отделанные изысканным кружевом.

– О боже! – воскликнул он и принялся запихивать их обратно. – Чентел, не смотри сюда, это неприлично.

Однако Чентел успела увидеть этот предмет женского туалета, но вовсе не по причине стыдливости – волна ярости охватила ее. Как посмел этот мерзкий шантажист совершить подобную дерзость? В следующую секунду Чентел вспомнила о поцелуе, и у нее закружилась голова. Если он позволяет себе такие выходки сейчас, то на что же он будет способен после свадьбы?

Она приподняла подбородок, готовая к военным действиям. Что ж, она в зародыше задушит его чересчур дерзкие поползновения. Вот только посмотрит, что еще прислал ей этот грубиян, а потом отошлет назад все подарки, которыми ее пытались подкупить. С мрачным видом она раскрыла самую большую коробку, запустила в нее руки и замерла. Помимо воли из груди Чентел вырвался вздох восхищения. В руках у нее оказался тончайший прохладный атлас. Затаив дыхание Чентел извлекла из коробки восхитительное свадебное платье, инкрустированное жемчужинами и расшитое серебряными и золотыми листочками. Это было самое прекрасное платье, которое Чентел когда-либо видела! Она не могла оторвать от него взгляд.

– Что ж, ты будешь выглядеть в нем у алтаря просто ослепительно, – печально заметил Чед.

Чентел инстинктивно прижала платье к себе. Даже просто держать такое платье в руках было замечательно, это ощущение могло сделать с женщиной чудеса. Она отвела взгляд от все понимающих глаз Чеда.

– Да… да, наверное, ты прав, – произнесла Чентел, ничего не замечая вокруг.

– Все еще его ненавидишь? – вкрадчиво спросил Чед.

– Конечно же! Он невыносим! Я не стану возвращать платье, ведь в любом случае мы обвенчаемся с такой непристойной поспешностью.

– Я рад, что ты рассуждаешь столь разумно, – заметил Чед; его рассудительность подчас сильно раздражала Чентел.

И, как будто пробудившись ото сна, она произнесла:

– Не думай, что он сумел подкупить меня. Я не дам обвести меня вокруг пальца. Сент-Джеймс все это заказал несколько недель назад – значит, он уже тогда был уверен, что я непременно выйду за него замуж! – При этой мысли Чентел вдруг ощутила неприятный холодок. – Этот человек думает, что ему все подвластно, но в этом он ошибается. Сент-Джеймс чересчур самоуверен! – Она взглянула на платье, которое продолжала держать в руках, и снова ощутила этот странный холодок внутри. – Да, он чересчур самоуверен, – задумчиво повторила она.

4.

Чентел очень хотелось чихнуть. Она моргнула, стараясь сфокусировать свои слезящиеся глаза прямо перед собой, на приземистой фигуре священника, разглагольствовавшего о святости брака. Она смотрела на него сквозь полупрозрачную фату, почти не различая его лица. Перед глазами невесты стоял туман еще и из-за простуды, которой она страдала уже не первый день. Ричард – главный виновник ее насморка – как ни в чем не бывало стоял у алтаря, и вот наступил момент, когда она должна была дать обещание любить его до конца своих дней и во всем ему повиноваться. Она потрясла головой в тщетной попытке избавиться от боли; зрители, сидевшие на передних скамьях, дружно ахнули, по залу пронеслись шепот и чье-то недовольное шипение. Чентел вдруг осознала, что ее невольный жест был воспринят присутствующими как отрицание. Как будто она могла сказать «нет»!

– Да, обещаю, – поспешно проговорила она своим сиплым, простуженным голосом, и шипение затихло. Неужели родственники Сент-Джеймса все как один относятся к змеиному племени. Очень похоже. Или нет, скорее они жужжат, как сердитые осы. Точно, они больше похожи на разозленных ос.

В носу у нее защекотало. Ей отчаянно захотелось чихнуть, но она не посмела этого сделать в присутствии августейших особ. Скамьи со стороны жениха были заполнены самыми выдающимися и знатными людьми Англии, но при этом и самыми чванливыми. Чентел была благодарна судьбе за то, что принц-регент не смог лично прибыть на свадьбу, только прислал поздравления.

Со стороны невесты присутствовали Чед, ее тетка, которая даже ради свадебного торжества не рассталась со своим черным нарядом, и чуть ли не все жители ее родного городка, которые пришли полюбоваться на то, как Эмберли из Ковингтон-Фолли соединяет свою судьбу с главой славного рода Сент-Джеймсов.

Щекотание в носу перешло в интенсивное пощипывание; Чентел беспокойно заерзала на месте и зажмурилась, сдерживаясь изо всех сил. Какая насмешка судьбы! Она выходит замуж за мужчину, которого почти не знает, человека, похитившего ее и шантажом заставившего вступить с ним в фиктивный брак, и единственное, о чем она думает, давая клятву, – как бы не чихнуть и не выставить себя всеобщим посмешищем! Другая девушка на ее месте дрожала бы от волнения, но Чентел чуть не всхлипывала от страха чихнуть в присутствии такого количества августейших особ. Чентел уловила краем уха, как что-то сказал Сент-Джеймс, потом торжественным голосом что-то проговорил священник. Сент-Джеймс повернулся к ней и приподнял ее вуаль. «Боже мой, – в ужасе подумала Чентел, – настала минута, когда жених должен поцеловать невесту!»

Взгляд Сент-Джеймса был холоден, как лед. Вот он наклонился к ней: да, вот сейчас он ее поцелует! Чентел так растерялась, что позабыла о прикладываемых усилиях и громко чихнула, ударившись лбом о подбородок Сент-Джеймса. Фата упала ей на лицо, но она попыталась из-под нее выбраться. Испытываемая ею боль была несравнима с тем стыдом, который ей пришлось пережить. Среди присутствующих в церкви гостей пробежал шумок. Оправившись от шока, Сент-Джеймс снова поднял ее вуаль. Чентел взглянула на него вызывающе. К ее удивлению, он улыбнулся; это была милая, ласковая улыбка. Он наклонился к ней поближе и прошептал:

– Слава богу, это всего лишь простуда. Я боялся, что ты плачешь.

Его губы щекотали ей ухо, и она чуть было опять не чихнула.

– Я никогда не плачу, – ответила Чентел, хотя слезы стояли у нее в глазах.

Сент-Джеймс усмехнулся и страстно поцеловал ее в губы, чего никак нельзя было ожидать от человека, столь деловито-собранного и холодного.

Он выпрямился, бросив на нее странный взгляд, значение которого Чентел объяснить себе не смогла. Но от этого взгляда на сердце у нее потеплело и замерло что-то внутри.

– Ты от меня заразишься, – прошептала она; это было единственное, что пришло ей на ум. Сент-Джеймс отвернулся, и чары развеялись.

– В таком случае нам повезло, что у нас не будет настоящего медового месяца, – тихо произнес он, беря ее под руку и поворачивая лицом к собравшимся.

Чентел глубоко вздохнула от сознания того, что ей надо пережить еще свадебный прием; теперь она была леди Сент-Джеймс. Чентел окинула взглядом гостей; на лицах всех родственников Ричарда было написано надменное неодобрение. Люди, присутствующие со стороны невесты, с любопытством наблюдали за ней, за исключением мрачных, как силы ада, сестер Рэндалл. Девушка различила лишь одно по-настоящему радостное лицо – лицо сквайра Питерсона. Он прямо-таки светился от счастья. Чентел мысленно застонала. Играть роль леди Сент-Джеймс, пусть даже недолго, может оказаться для нее тяжелейшим испытанием!

– Чентел, позволь мне представить тебя моей матери, леди Эстер, – сказал Ричард Сент-Джеймс, когда к ним подошла высокая женщина с каштановыми волосами и царственной осанкой. На ней было светло-лиловое платье из блестящего шелка, а взгляд, которым она смерила Чентел, веял арктическим холодом. Она смотрела на невестку брезгливо, как на дешевый товар на базаре.

– Рада с вами познакомиться, – с натянутой улыбкой проговорила Чентел. Девушка не видела никакого смысла вступать в схватку с этой женщиной, ведь она не претендовала на ее драгоценного сына и рассчитывала через полгода тихо исчезнуть из его жизни.

– Вы знаете, что мой сын женился на вас только ради сохранения фамильной чести, – хладнокровно заявила леди Сент-Джеймс, одновременно одаривая кого-то своей искусственной улыбкой.

– Точно так же, как и я вышла за него замуж, чтобы защитить свое доброе имя, – прямо глядя ей в глаза, ответила Чентел.

С лица леди Сент-Джеймс исчезла улыбка, она бросила на Чентел злобный взгляд:

– Не забывайте, что это не настоящий брак; я надеюсь, что на то время, которое вы проведете под нашим кровом, вы воздержитесь от эксцессов, которыми так славятся Ковингтоны.

– И что же это за эксцессы? Расскажите мне, пожалуйста, – проговорила Чентел самым милым голоском.

– Леди, я предлагаю закончить это обсуждение, – вмешался Ричард. Он осуждающе посмотрел на обеих дам.

Леди Сент-Джеймс бросила на сына быстрый взгляд, выражающий недовольство. То же чувствовала и Чентел; Ричард вмешался в их словесную дуэль – это обеим не понравилось. Внимание его матери вновь переключилось на невестку:

– Ковингтоны известны своей страстью к игре и мотовству.

– Увы, я не обладаю ни одной из этих добродетелей, – ослепительно улыбнулась Чентел.

– Не вздумай играть передо мной святую невинность, наглая девочка! – Глаза леди Сент-Джеймс сузились от гнева. – Тебе не удастся заманить Ричарда в ловушку. Он никогда в жизни не согласится жить с тобой до скончания дней. Мой сын знает, чего требует от него честь нашего древнего рода.

– Мама, нет никакой нужды читать лекцию Чентел. Она прекрасно осознает, насколько мы с ней не подходим друг другу.

Мать обратила на него испепеляющий взгляд:

– Фи, Ричард! Неужели ты думаешь, что через полгода эта девчонка просто уложит свои вещи и покинет наш дом. Я в этом сомневаюсь! Она не такая простушка и своего не упустит, поверь чутью своей матери!

Чентел решила, что достаточно выслушала оскорблений в свой адрес, и, отвернувшись, принялась насвистывать веселенький мотивчик.

Лицо леди Сент-Джеймс окаменело, казалось, она вот-вот лопнет от ярости.

– Мерзкая нахалка! – прошипела она и обратилась к сыну ледяным тоном: – Я этого не потерплю, Ричард. Это ниже моего достоинства – стоять рядом с этой интриганкой.

– Мама, прошу тебя. Если ты не хочешь присоединиться к нам в холле, чтобы вместе приветствовать гостей, – это твое право. Но ты не должна отзываться о Чентел дурно, в противном случае скандала нам не избежать.

Цвет лица леди Эстер стал пурпурным и – как не без злорадства отметила Чентел – почти слился с цветом платья. Свекровь молча повернулась на каблуках и чинно удалилась.

– Это было уже совершенно лишнее, – тоном строгого учителя заметил Ричард.

– Я знаю. Но твоя мать тоже преступила грань, – попыталась оправдаться Чентел.

– Я имел в виду не ее, а тебя, – сказал он вполголоса. – Она…

Но Ричард так и не закончил предложения, потому что перед ним уже стояли новые лица. Их было трое; Чентел не знала их, но была уверена, что они принадлежали к родне Сент-Джеймса.

– А, тетя Лиллиан, – произнес Ричард любезным тоном, – дядя Томас, Алисия! Я так рад, что вы удостоили нас чести своим присутствием!

Тетя Лиллиан была очень похожа на леди Эстер.

– Конечно же, дорогой, мы приехали, чтобы поддержать тебя в этом испытании, – сочувственным тоном произнесла она, даже не взглянув на Чентел.

Чентел выразительно закатила глаза; родственники Сент-Джеймса не собирались прятать свои зубы.

– Привет! Это я испытание, – дерзко заявила Чентел.

– Тетя Лиллиан, – Ричард успел заговорить прежде, чем пожилая женщина смогла отреагировать на этот резкий выпад, – разреши мне представить тебе Чентел. Дорогая, это тетя Лиллиан, ее супруг дядя Томас, а эта очаровательная юная леди – их дочь, моя кузина Алисия.

Сэр Томас казался суровым человеком, которого мало интересовало то, что происходило вокруг него.

Алисия была застенчивым миниатюрным созданием с русыми волосами и большими карими глазами.

– Здравствуй, Алисия, – дружелюбно обратилась к ней Чентел и улыбнулась. – Какое прекрасное платье!

На самом деле ее платье, украшенное оборками из белых кружев и розовых цветочков, более походило на свадебный торт, тем самым производя ужасающее впечатление.

– Спасибо, – смущенно пробормотала девушка, не отрывая глаз от пола.

– Вот ты где, Чентел! – раздался громкий голос Тедди за ее спиной. – Я подумал, что ты не отказалась бы подкрепиться. Мне-то это просто необходимо.

Тедди подошел к ним, держа в руках тарелки, доверху наполненные деликатесами.

– Тедди, – Чентел через силу улыбнулась, – я хочу тебя познакомить с Лиллиан, тетей лорда Ричарда, и его дядей Томасом. А это Алисия, их дочь.

– Несказанно рад, – кивнул им Тедди, не отводя глаз от еды, поглощением которой он надеялся вознаградить себя за долгий, утомительный день. Когда же он поднял взгляд, то уже не смог оторвать его от Алисии. Его веснушчатое лицо сперва побелело, потом порозовело и, наконец, приобрело багряный цвет. Как будто во сне, Тедди очень медленно приблизился к девушке на минимально допустимое расстояние. Глаза Алисии округлились, когда она взглянула на молодого человека.

– Боже мой, – прошептала она.

– Здра… здравствуйте, – произнес Тедди, запинаясь, и тут же сделал настоящий придворный поклон. К сожалению, он совсем забыл про тарелки с едой, и, когда он нагнулся, свершилось непоправимое: их содержимое попадало прямо на юбку Алисии. Пирожки с мясом омара и изысканные сладости, тартинки с фруктами и увенчанные кремом пирожные – все опрокинулось на кружева и оборочки платья Алисии.

– Посмотри, что ты наделал, невежа! – гневно воскликнула тетя Лиллиан голосом уличной торговки.

– Ничего страшного, мама, – произнесла Алисия, зачарованно смотря на Тедди, и ее слова вызвали радостную улыбку на лице виновника случившегося.

– Покорнейше прошу извинить меня, – произнес он, тяжело дыша. – Это непростительно с моей стороны, – и, отбросив тарелки в сторону, он галантно опустился на колени рядом с Алисией и начал собирать с ее подола деликатесы. Алисия стояла неподвижно и мило ему улыбалась.

– Да встаньте же, молодой человек! – запротестовала тетя Лиллиан.

– Немедленно уберите руки от моей дочери! – забасил дядя Томас; судя по его виду, можно было сказать: не выполни Тедди его приказания, неприятностей ему не избежать.

– Действительно, совершенно незачем стоять передо мной на коленях, – испуганно глядя на отца, проговорила Алисия. Затем она нагнулась за клубничной тартинкой в то самое время, как до нее дотронулся Тедди. Их руки соприкоснулись и слились в крепком пожатии, стиснув клубничную тартинку между ладонями.

– Пожалуйста, встаньте, – прошептала Алисия.

– Я повинуюсь, но знайте, что я встану перед вами на колени в любое время, когда вы только захотите, – ответил Тедди, поднимаясь на ноги.

Их руки все еще были соединены в крепком пожатии, клубничный сок от тартинки стекал с их пальцев, но они стояли неподвижно, как заколдованные, влюбленно глядя друг другу в глаза.

– Алисия, сейчас же прекрати это безобразие, все на тебя смотрят! – сердито зашипела тетя Лиллиан, но Алисия не слышала ее.

– Тедди, дорогой, – обратилась Чентел к брату, надеясь, что ей повезет больше, чем тете Лиллиан. – Пожалуйста, принеси мне еще одну тарелку, я хочу есть. Эти тартинки с клубникой на вид такие аппетитные. А я пока помогу Алисии с ее платьем.

Ей показалось, что Ричард в этот момент подавил смешок, но, когда она взглянула на него, лицо его было совершенно серьезным.

– Не смейте прикасаться к моей дочери! – Лицо тети Лиллиан покрылось пятнами от возмущения. – Вы, Эмберли, любому можете испортить настроение. Я сама ей помогу. Идем, Алисия.

Алисия продолжала стоять так же неподвижно и зачарованно глядела Тедди в глаза.

– Алисия! Алисия, ради бога, приди в чувства! – В отчаянии тетя Лиллиан схватила девушку за руку и потянула за собой, ладошка Алисии выскользнула из руки Тедди. Тартинка, которую они держали, упала на подол тети Лиллиан, испачкав его клубничным соком.

– Боже мой! – воскликнула тетя Лиллиан. – Он испортил мое любимое платье!

Она принялась очищать роскошную материю от ядовито-красного сиропа, но запачкала ее еще больше. Чуть не плача, она выбежала из зала. Дядя Томас, бросив на Алисию злобный взгляд, последовал за женой.

– Вам лучше… вам лучше пойти за ними, – сказал Тедди Алисии.

– Да… да, вы правы… До свидания, – промолвила Алисия и поспешила за родителями.

– Это самая красивая девушка, которую я когда-либо встречал, – восхищенно глядя ей вслед, признался Тедди.

– Да-да, дорогой, – заговорила с ним Чентел успокаивающим тоном, как с ребенком, – мне кажется, что тебе надо пойти вымыть руки.

Тедди, увидев измазанные розовым сиропом руки, удивленно присвистнул:

– Надо же! Где это я так испачкался? – И, не взглянув на Ричарда и Чентел, удалился, все еще изумленно рассматривая свои руки.

Не сдержавшись, Чентел прыснула от смеха. Господи, что это была за сцена.

– Это вовсе не тот союз, который следует поощрять, – напыщенным тоном произнес Сент-Джеймс, предусмотрительно понизив голос.

Чентел перестала смеяться. Вспомнив, где она находится и что это был за день, она нахмурилась. К ней вновь вернулись былое напряжение и головная боль.

– Я и не думала о каком-либо союзе, милорд, – ответила она спокойно, хотя внутри у нее все клокотало. – Я нахожу, что все ваши родственники столь высокомерны и заносчивы, что не имеют ни малейшего представления о любезности. Они мнят, что породниться с ними мечтает каждый, и думают, что оказывают мне тем самым милость. Мне смешно осознавать это, так как их мысли слишком далеки от истины. А теперь прошу меня извинить, – произнесла с достоинством Чентел и, повернувшись, скрылась в толпе гостей, оставив Ричарда наедине с собой и со своей фамильной гордостью.

Она прогуливалась среди гостей, стараясь выглядеть счастливой. Родственники Сент-Джеймса держались сплоченными группами, и от них исходили волны презрения. Остальные гости сторонились их и с удовольствием поглощали еду и питье, сплетничая и обсуждая героев сегодняшней церемонии. Едва завуалированные оскорбления и грубые намеки слышались отовсюду, и Чентел почувствовала, что у нее голова идет кругом.

К ней приблизилась тетя Беатрис. Мрачное выражение ее лица не сулило ничего хорошего. Чентел тяжело вздохнула.

– Эти Сент-Джеймсы, – начала тетушка безо всякого предисловия, – все как один снобы. Никаких манер и еще меньше здравого смысла. Я прекрасно понимаю, почему в церкви ты плакала.

– Я не плакала, – ответила задетая этим предположением Чентел, – слезы выступили у меня от насморка.

– А ты должна была плакать! Никогда еще меня так не оскорбляли, как здесь, и ты бы слышала, какие вещи они говорят в твой адрес! – продолжала возмущаться тетя Беатрис.

– В самом деле? Прошу меня извинить, но я должна быть среди гостей. – И с этими словами Чентел отошла от нее.

У девушки моментально пропало желание подойти к Сент-Джеймсу и встать рядом с ним, как того требовали правила хорошего тона, когда она увидела, что он окружен своей родней. Должно быть, родственники выражали ему свои соболезнования по поводу его женитьбы на ней.

Свернув с намеченного курса, Чентел вышла из зала приемов. Отыскав горничную, она попросила показать ей ее комнату, и та провела свою новую хозяйку в золотую спальню, которая так хорошо ей была знакома со времени похищения!

Увидев, что она вновь оказалась в золотой клетке, Чентел усмехнулась. Три раза чихнув, она решительно сорвала с себя фату. Шпильки больно стягивали волосы и кололись, но когда она вытащила их и распустила волосы, то почувствовала себя гораздо лучше. Она наконец ощутила себя Чентел Эмберли из Ковингтон-Фолли, той самой Чентел, которая всегда преодолевала любые препятствия и неприятности, даже если у нее оставался один шанс из десяти. Именно своей жизненной хваткой она не нравилась Сент-Джеймсам! На их взгляд, она являлась живым воплощением «эксцессов Ковингтонов»!