Текст книги "Поток"

Сири Петтерсен
Поток

Siri Pettersen

Evna

Copyright © Siri Pettersen 2015 by Agreement with Grand Agency

© Лавринайтис Е., перевод на русский язык, 2021

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Тебе, кто пишет свою первую книгу

И тебе. Тебе, кто ощутил вкус потери.

Тебе, на ком столько шрамов, что тошнит, когда тебя называют счастливчиком.

Тебе, кто сомневается, что однажды обретёт целостность, потому что душа разбита на великое множество осколков.

Тебе, кто думает, что уже никогда не сможет подняться на ноги.

Это твоя книга.

Возвращение из Шлокны

Ример нёсся по склону холма. Он был уверен, что в темноте его никто не видит. Добежав до гребня, прижался спиной к скале и оглядел равнины, рассчитывая увидеть пустынную местность, но перед глазами длинными рядами раскинулся лагерь. Ровные шеренги палаток выстроились по определённому плану. Так делают, когда дисциплина – это движущая сила и есть тот, кто принимает решения.

Армия.

Определить размер отряда в полной темноте оказалось тяжело. Судя по количеству факелов, в нём насчитывалось не меньше пары тысяч воинов. На снегу виднелись следы, которые паутиной чёрных вен вились между палатками. Вокруг костра собирались мужчины. Они шли пружинистой поступью и громко смеялись. Римеру было хорошо знакомо их настроение. Пожалуй, они находились здесь первый или второй вечер. Явились заблаговременно и будут молча сидеть, согнув спины. Это те, кто не замёрз насмерть и не заболел в прошлом походе.

Вымпелы безвольно повисли, но Ример знал, что на них изображён знак Всевидящего. Армия Маннфаллы встала лагерем под стенами города. Почему? Чего они ждут? Какой приказ получили и от кого?

Она была права.

Дамайянти сказала, что он найдёт войско. А ещё заявила, что всё это происходит из-за него. И из-за Равнхова. Но близость танцовщицы к Совету скончалась вместе с Урдом. Её догадки ничуть не лучше его собственных.

Разумеется, армия могла собраться на учения. Или для передислокации. Или из-за беспорядков, отголосков недавней войны…

Все эти объяснения не выдерживали критики. В груди Римера разрасталось беспокойство, гнетущее ощущение того, что всё идёт не так, как надо.

Неужели всё дело в кругах воронов? Возможно ли вообще перемещаться между мирами, не чувствуя, как земля уходит из-под ног? Наверняка некоторая неуверенность в этом случае вполне ожидаема.

Нет, не простое ощущение, а твёрдая уверенность не позволила ему отправиться прямо домой. Ример отсутствовал каких-то двадцать дней, но за это время кто-то снова вытащил воинов из тёплых постелей. Охрану городских стен усилили, многих стражей сменили мужчины, которых он раньше не видел.

Что-то не так.

Надо поговорить с Ярладином.

Ример побежал по направлению к Эйсвальдру. Плотный снег поскрипывал под ногами. Блудный член Совета приблизился к городской стене и стал двигаться с осторожностью, прячась за можжевеловыми кустами. Четверо стражей расхаживали над воротами. Вымощенная камнем дорога была пуста, насколько хватало глаз, и напоминала в темноте серого пятнистого змея. Ример отыскал место вне поля зрения охраны, где можно перелезть через преграду.

Затем он снял перчатки, стряхнул с них снег и засунул в карман заплечного мешка. Слился с Потоком и начал взбираться вверх. Неровностей на каменной поверхности хватало, парень цеплялся за них и подтягивался, пока не перевалился через край стены, потом пересёк её и спрыгнул на крышу. Один кусок черепицы отвалился и покатился вниз. Ример бросился к нему и схватил за мгновение до того, как тот свалился с водосточной трубы.

Бывший Колкагга сидел, сжав черепицу в руке, и прислушивался. Где-то поблизости хлопнула дверь. Что-то шуршало в переулке у него под ногами. Крыса. Она вонзила зубы в тушку голубя и волокла её по замёрзшей листве.

Ример закрепил черепицу и побежал по крышам дальше, в Эйсвальдр. На протяжении всего пути дома стояли вплотную друг к другу. Он добрался поверху практически до самой Стены, и только тогда пришлось спуститься вниз.

Сама по себе Стена не являлась преградой. Имлинги всегда ходили из Маннфаллы в Эйсвальдр и обратно, когда хотели. И всё же здесь охрану тоже усилили. Стражи стояли по обе стороны арочных переходов. Знак яснее любого дорожного. Все объяты страхом.

Ример нырнул в проулок за трактиром. Из распахнутого окна доносилась песня. В этой части города мелодия в исполнении полупьяных певцов звучала довольно чисто. Он скинул с плеч мешок, сместил мечи ближе к середине спины и закрепил их вдоль позвоночника. Теперь они не были видны, не торчали из-за плеч, объявляя войну. Ример надвинул капюшон на лицо и пересёк площадь. Стражи окинули путника ленивыми взглядами, но позволили беспрепятственно войти в Эйсвальдр.

Родной город. Город Совета. Город Всевидящего.

Всевидящего, которого он убил.

Вместе с этой мыслью накатило воспоминание: Наиэль шипит, как кошка, загнанная в угол. Тело оказывает сопротивление мечу. Кровь на голых ногах Хирки. Её взгляд, переполненный горем. Она почувствовала себя обманутой.

Я тот, кто я есть.

Ример взглянул на каменный круг. Он сверкал фальшивой невинностью, как верхушка айсберга. Валуны вошли в землю настолько глубоко, что свешивались с потолка пещеры под Маннфаллой, откуда беглый ворононосец только что явился втайне от любопытных глаз.

Здесь, на поверхности, виднелись только бледные глыбы на фоне тёмного неба у самого верха лестницы, ведущей туда, где когда-то находился Зал Ритуала. Туда, где когда-то стоял сам Ример – в центре круга, в окружении всех до единого жителей города. А на земле у ног победителя истекал кровью Свартэльд. И ради чего?

Ример сгорбился и пошёл дальше. Он уже потратил слишком много времени на скорбь и раскаяние. Так много, что даже думать об этом не хотелось. Теперь он должен выяснить, что произошло за время его отсутствия.

Дом Ярладина располагался высоко на горе и был одним из многих в ряду ухоженных жилищ семей Совета. Ример проскользнул между замёрзшими фруктовыми деревьями. Он старался ступать на камни так, чтобы не оставлять следов на снегу: надо продолжать скрываться по крайней мере до тех пор, пока не выяснится, что творится вокруг. Ример перелез через ограду позади здания. Было поздно, но в окне второго этажа мерцал свет.

Дом представлял собой величественную постройку в андракарском стиле. Его украшали ряды колонн и резьба по тёмному дереву. Забраться по стене оказалось проще простого.

Ример подтянулся, вскарабкался на скошенную крышу и прошёл по выступающему карнизу к окну. Положил ладонь на стекло и подождал, пока лёд растает и станет видно, что происходит в помещении.

Ярладин с пустым бокалом в руках находился в комнате один, сидя на скамье и глядя в очаг, как будто ждал, когда погаснет огонь. Широкая спина ссутулилась. Римеру было больно за этим наблюдать, ведь он понимал, что сам является частью бремени, под которым склонялись плечи члена Совета. Молодой ворононосец исчез, никого не предупредив и ничего не объяснив.

Он поборол внезапное желание спуститься вниз и остаться в забвении, стать чёрной тенью в зимней ночи. Когда же он в последний раз наслаждался теплом?

Делай то, что необходимо.

Ример оглянулся, убедился, что в комнате никого больше нет, а потом трижды постучал по стеклу. Ярладин вздрогнул и уронил бокал на пол, но тот не разбился. Затем посмотрел на окно, подошёл ближе и прищурился, подняв плечи. В глазах отразилось узнавание. Искреннее изумление. Мужчина принялся дёргать щеколду.

Ример подвинулся, чтобы оказаться с правильной стороны от рамы. Хозяин дома распахнул створки и схватил нежданного гостя так крепко, как будто тот вот-вот должен был упасть, а потом помог ему забраться в комнату и прижал к себе. Ример оказался в медвежьих объятиях и утонул в тепле.

Член Совета отстранил парня на расстояние вытянутой руки и оглядел с головы до ног. Потом опустил ладонь на его макушку и ухватил за волосы, как будто хотел дернуть за пряди в наказание, но не сделал этого. Глаза Ярладина увлажнились. Ример застыл. Он знал, что теплый приём скоро закончится. Признаки ухудшения настроения уже читались на лице мужчины. Радость сменялась смятением.

– Где ты был? – пробормотал он.

Ример не ответил, отошёл и закрыл окно.

– Где ты был?! – голос срывался, как будто хозяин дома знал, что ответ причинит ему боль.

Смертельно уставший юноша взглянул на стоявший возле очага стул. Вот бы опуститься на него! Отдохнуть. Поспать. Без сновидений. Но вместо этого нужно держать ответ и попытаться объяснить необъяснимое.

– Если я расскажу, ты мне не поверишь, – сказал он.

– Где ты был, Ример Ан-Эльдерин? – в голосе члена Совета прозвучала скрытая злость. В комнате повисла немая угроза. Ярладину требовалось объяснение, причём приемлемое. Возможно, он считал ворононосца умершим, но в словах слышалось куда более глубокое отчаяние.

Ример заставил себя спросить:

– Что произошло?

– Что произошло? – Ярладин повторил эту фразу так, словно она вмещала в себя всю вселенскую глупость. – Что произошло?! Ты убил в поединке собственного мастера и исчез! Вот что произошло! Вся Маннфалла присутствовала при этом, но с тех пор тебя никто не видел. Я считал, ты спишь в Шлокне! Думал, Даркдаггар наконец прикончил тебя. Я думал…

Ример отвёл взгляд, не желая смотреть в глаза собеседнику. Однако это не помогло, потому что член Совета взирал на него с портрета на стене, на которой в золочёных рамах висели изображения самого Ярладина и его родных. Куда бы гость ни повернулся, за ним наблюдали. Он был холодным чужаком в тёплой комнате. Каменный очаг и балки под потолком напомнили о Равнхове и об уюте, который предназначался не для него.

– А остальные? Что подумали они?

Ярладин развёл руками.

– А ты как считаешь? Объяснений ходило много, одно безумнее другого. Тебя убили Колкагги, чтобы отомстить за Свартэльда. Равнхов сжёг тебя заживо. Ты утопился в Оре, или ещё лучше: Совет сам избавился от тебя. Эта версия была самой популярной в кабаках, как будто у нас без этого мало проблем! Ример Ан-Эльдерин исчез после дуэли и обвинений в убийстве. Твоё отсутствие отравило нас… А ты на что надеялся? Ты же являлся ворононосцем!

Ярладин схватил с подноса на столе другой бокал и наклонил над ним бутылку, но та оказалась пуста – из неё не вылилось ни капли. Костяшки пальцев, державших горлышко сосуда, побелели.

– Собаки набросились друг на друга. Естественно, одна семья подозревала другую. В коридорах запахло извечной несправедливостью. Так что сейчас все заключают союзы, покупают стражей, создают частные армии и думают, что делают это втайне от остальных. Но каждый идиот понимает, что деньги утекают из Маннфаллы в регионы. Весь мир знает, что Совет трещит по швам. Скоро мы увидим, как страны пойдут друг на друга. Вот что произошло, мальчик! Спасибо, что спросил!

Ример уселся на скамью и провёл рукой по лицу.

Значит, вот откуда взялись воины у городских ворот. Они направляются в другие регионы в качестве подарков. Для поддержки союзов. Для покупки лояльности…

Опасное положение, но всё ещё можно исправить. Надежда есть. В Совете имелись пустые кресла. Кресло Урда. Кресло Даркдаггара. Их можно использовать для стабилизации ситуации.

– Кто-нибудь предъявил права на место Даркдаггара в Совете?

Ярладин тихо рассмеялся. Правда шрамом прорезала его лицо.

Ример поднялся. Он чувствовал, как под кожей разливается холод.

– Он по-прежнему его занимает?

Вопрос повис без ответа. Юноша повысил голос:

– Он пытался убить меня, но по-прежнему сидит в кресле?

– Тебя здесь не было! – прошипел Ярладин. – Тебя здесь не было, и ты не мог совершить суд. Даркдаггар утверждал, что сознался под давлением. Он сказал, что ты явился к нему домой. Явился без приглашения. Угрожал. Ему было нечего терять, Ример. Нечего. Так что он играл на всех струнах. Свалил вину на Равнхов – ты ведь там находился во время покушения. И все поверили Даркдаггару. Сделали вид, что поверили. Потому что хотели поверить! Потому что он был нужен Совету. И потому что ты служил ходячей катастрофой с тех пор, как стал ворононосцем. Большинство из занимающих кресла за столом собственноручно прикончили бы тебя, если бы у них была хотя бы надежда на успех, так что да, Даркдаггар сохранил своё место. Если бы ты позволил наёмному убийце жить, у нас, за неимением лучшего, хотя бы имелся свидетель.

Ример прислонился к стене и закрыл глаза. Затем холодно рассмеялся.

– Ты говоришь, как она. Живи и дай жить другим, да? Ты действительно думаешь, что Даркдаггар позволил бы ему дать показания? Тот убийца умер, как только согласился выполнить работу.

За гнев надо платить. Сосредоточься на том, что ты можешь изменить.

На какое-то мгновение Римеру показалось, что эти слова принадлежали Свартэльду, но на самом деле их произнесла Илюме. Мать его матери. Шёпот из Шлокны. И жёсткое напоминание о политике, в которой он никогда толком не разбирался.

Ример посмотрел на Ярладина. Седобородый бык. Пламя окрасило половину его лица в красный цвет, а вторая половина скрывалась в тени, как будто одной ногой он стоял в Шлокне.

– Теперь я вернулся, – сказал нежеланный ворононосец. – Всё можно исправить. Есть много способов, например…

– Ример… У Совета была всего одна мечта – избавиться от тебя. Ты собственноручно осуществил её. Всё кончено. Они никогда не примут тебя обратно. Эйр вновь стала ворононосицей. Я думал, что авгуры и народ запротестуют, но никто и камня не бросил. Они слышали, что ты пообещал одно кресло Равнхову. Они слышали, что хёвдинг в конце концов убил тебя за то, что ты не сдержал слово. Даркдаггар неплохо потрудился, очерняя тебя. Ходят пересуды, что ты лишился рассудка. Убил невинное дитя в Рейкавике. Мальчика.

Слова Ярладина больно ударили по Римеру. Они открыли рану, полную воспоминаний. Деревня у реки, жители которой считали, что на них напал набирн. Трупорождённый. Но в земляном погребе оказался всего лишь раненый медведь. Дитя… Слабенькое тельце у стены. Рыжие волосы. Мёртвые глаза. Ример помнил, как мужчина, который убил мальчика, опустился перед ним на колени. И не мог забыть привкус собственной ярости. И всё же он медлил. Дело завершил Свартэльд. Свартэльд, который пожертвовал собственной жизнью, чтобы научить его доводить любое дело до конца.

Ример схватил Ярладина за руку.

– Ты знаешь, что произошло! Я никогда… Я бы никогда…

Их взгляды встретились, и юноша всё понял.

Не имело никакого значения, каким образом обстояли дела на самом деле. В дом вместе с ним заходил только Свартэльд, а он больше ничего не может засвидетельствовать. Как и наёмный убийца.

Ример вновь опустился на скамью. Он забыл всё то, что сам объяснял Хирке, как ему теперь казалось, целую вечность назад. Истина не принимается в расчёт Советом до тех пор, пока она бесполезна.

Ярладин приблизился и навис над гостем во всю мощь своего бычьего тела.

– Так расскажи же мне… Где ты был?

Ример почувствовал тяжесть на сердце. Словно мертвецы и несправедливость затягивают его в болото. Мысли подёрнулись туманом, будто от вина. Ничто больше не было настоящим.

Где-то в самой глубине души Ример знал: он кое-что совершил. Нечто важное, за что стоило заплатить высокую цену. Это прозвучит безумно, но он должен всё рассказать.

– Я был у неё, – начал он. – Был у людей. Я нашёл трупорождённых братьев, старых, как сам Поток. Набирнов, которые до сих пор помнят войну. Один из них – её отец. Она наполовину слепая, Ярладин. Наполовину человек, наполовину слепая. Дочь полководца в изгнании. И я нашёл его. Всевидящего…

Собеседник коснулся рукой лица. Жест выдал его. Ример знал, что он думает. Совет прав. Ример Ан-Эльдерин, внук Илюме, лишился рассудка. Впал в безумие.

Ример поднял глаза.

– Он существовал. Всевидящий существовал на самом деле.

Ярладин сложил руки на груди.

– И что же ты сделал, когда встретился с ним?

Римеру казалось, что отчаяние вот-вот поглотит его.

– Я убил его.

– Ты нашёл Всевидящего и убил его?

Ример кивнул и уставился в горящий очаг. Пламя угасало. Красные искры плясали по обугленным дровам. Он должен ощущать что-то другое, не пустоту.

– Значит, ты победил собственного призрака. Последовал за ней Всевидящий знает куда, а теперь вернулся и думаешь, что в мире ничего не изменилось. Что ни одно из твоих действий не имело последствий. А ведь у каждого есть свой призрак, с которым он ведёт битву.

Ример встал.

– Ты считаешь, я выдумываю…

Ярладин ткнул в него пальцем.

– Я делал всё, что было в моей власти, чтобы защитить тебя! ВСЁ! В Совете у тебя имелся всего один друг, а ты исчез! Не сказав ни слова! Я помогал тебе. Я… – Мужчина замолчал и склонил голову набок. В его взгляде нарастало недоверие. Он искал то, чего найти не мог: хвост.

Никакое объяснение не поможет. Между ними разверзлась пропасть с отвесными стенами. Ример не сумеет одержать победу. Не сегодня.

Член Совета побледнел и попятился. Его реакция доставила юноше пугающее удовлетворение, как будто он внезапно вновь обрёл власть и свободу быть проклятым.

Ример подошёл вплотную к Ярладину. Тот отстранился и попытался увеличить расстояние между ними, как будто разговаривал с больным чумой. А может, так оно и было.

Это я гниль. Не она.

Ример хрипло прошептал на ухо собеседнику:

– Я отрубил его. Стал бесхвостым. Человеком. Думаешь, я сделал это в припадке безумия? Оттого, что потерял рассудок? Я поступил так, потому что мне пришлось. Ты говоришь о грядущей войне. Страны пойдут друг на друга, власть Совета висит на волоске… Считаешь, хуже быть не может? Я расскажу тебе такое, от чего кровь застынет в венах. Страна на страну – это детский лепет по сравнению с тем, что надвигается на нас. Если мир пойдёт на мир, попробуй-ка остановить их. Вот против чего я сражаюсь.

Ярладин отвернулся.

– Ты следуешь за ней, вот и всё, – его голосу недоставало уверенности.

– Уже нет. С этим покончено. Как и со всем остальным. – Ример почувствовал, что слова пронзают его насквозь, испытал неожиданно резкую боль и поэтому повернулся спиной к члену Совета. Затем открыл окно, запрыгнул на подоконник, посидел немного на корточках, собрался с мыслями и вновь повернулся к Ярладину.

– Я не знал, кого обнаружу здесь. Врага или друга. Но я точно уверен в том, кем является Даркдаггар. Представляю, на что он способен, если окажется под давлением. Не сомневайся, он приглядывает за тобой.

– Думаешь, ты разбираешься в членах Совета, Ример? Ты слеплен совсем из другого теста, нежели они.

– Я разбираюсь в убийцах.

Ярладин отступил на шаг назад. Его нога наткнулась на бокал, который упал на пол. Сосуд раскололся на две части. Разбился.

– Здесь для тебя опасно, Ярладин. Для тебя и твоей семьи. У тебя мало друзей в Совете, а Даркдаггар – коварный имлинг. Возможно, тебе стоит уехать из Маннфаллы.

– Никогда.

Другого Ример и не ожидал.

– Тогда хотя бы пообещай, что ещё какое-то время убережёшь Внутренний круг от распада.

– Хочешь, чтобы они держались вместе? Члены Совета, который ты изо всех сил старался разрушить?

Ример мог бы улыбнуться от иронии ситуации, но только не сегодня.

– Да, я желаю именно этого. Потому что теперь мне известна альтернатива. То, что может произойти потом, никому из нас не понравится.

Он встал на ноги и приготовился прыгнуть.

– Ты облегчил им задачу, – сказал Ярладин у него за спиной. – Раньше они бы не решились отнять у тебя жизнь. Испугались бы народного гнева. Или, что ещё хуже, мести Колкагг. Ни того ни другого им больше бояться не нужно. Ты для них мёртв.

– Таким я и останусь. – Ример слился с Потоком и растворился в холоде ночи.

Дрейсиль

Из мрака в свет.

В ослепительно-белый. В метель.

Ветер проносил мимо неё снежинки. Наискосок. Или она падает?

Хирка прижалась к стене. Камень. Сугробы. Она прошла сквозь врата.

Сражаясь с тошнотой, она сделала глубокий вдох. Лёгкие защипало. Холодно. Как же холодно. Что-то треснуло.

Хирка взглянула на металлический ларец, что держала в руках. Его поверхность покрылась инеем, который цветами распускался вокруг её пальцев. Она засунула шкатулку под мышку и натянула рукава свитера на ладони.

Где я?

Она поборола головокружение и выпрямилась. Никакой скалы у неё за спиной не оказалось, лишь один из камней круга, через который только что прошла. Его размер сыграл злую шутку с путешественницей. Глыбы возвышались над ней и тянулись к… потолку?

Хирка заслонила глаза от света и, прищурившись, взглянула на проломленный свод. Острые осколки уходили вверх к облакам. Она находилась в зале. Или на руинах того, что когда-то было залом. Помещения большего размера она никогда не видела. Проникший внутрь лёд свисал с арочных перекрытий на нескольких этажах. Через большие проломы в стенах дул ветер. Хирка стояла по колено в снегу одновременно на улице и в помещении.

Она заметила какое-то движение. В её сторону бежал мужчина. Его сапоги скрипели, продавливая смёрзшиеся сугробы. Кто-то звал его, перекрикивая гул сквозняка:

– Кесколайль!

Мужчина мчался вперёд, не оборачиваясь. Он становился всё ближе. Вскоре стали видны дикие бельма. Трупорождённый. Хирка выпустила из рук ларец и схватилась за бедро, где должен был находиться нож, но не обнаружила его. Её охватил страх.

Сапог! Он в сапоге!

Она не успеет достать оружие. Едва подумав об этом, Хирка поняла, что незнакомец её даже не видит, его глаза были прикованы к какой-то точке между камнями у неё за спиной, куда он и направлялся.

Запела тетива лука. Путешественница открыла рот, чтобы предупредить бегущего, но опоздала. Стрела вонзилась ему в спину. Раненый застыл, ноги его подкосились, и он рухнул на колени прямо перед Хиркой. Она потянулась, чтобы помочь, но ноги прочно увязли в сугробе.

Незнакомец посмотрел на отчаянно старающуюся выбраться из снежного плена девушку завораживающими белыми глазами. Из них исчезла вся дикость. Казалось, он понял, что наступает смерть, очень удивился, поднял руку и коснулся острыми когтями каплевидной отметины на лбу. Губы растянулись в улыбке и обнажили клыки. А потом он повалился вперёд и остался лежать лицом в снегу. Из спины торчала чёрная стрела. Короткое и крепкое древко пробило одежду и вошло в тело. Странно, что настолько маленький предмет способен завалить такого зверя.

Смерть. В мире, которого она никогда раньше не видела. В мире, которого, вполне возможно, не видел ни один имлинг и ни один человек. И первое, чему она становится свидетелем, – это смерть. Что этот слепой натворил?

А я? Не сделала ли я что-нибудь не так?

Может, она тоже является мишенью? Хирка выбралась из снега и огляделась. Камни выглядели мёртвыми. Разворачиваться и идти через них назад было слишком поздно.

В её сторону шагали четверо. Трое остановились на приличном расстоянии, последний же двигался прямо к ней. Женщина. Это она кричала?

Незнакомка шла твёрдо и уверенно, как будто знала, что никто никогда не осмелился бы прикоснуться к ней. За её плечами развевался такой невесомый плащ, что, казалось, надет для красоты, а не для тепла. Талия была перехвачена кожаными ремнями, голенища сапог доходили до колен, а вот бёдра и руки остались обнажёнными.

Хирка вздрогнула и плотнее укуталась в свой плащ. А чего она ожидала? Что местные обитатели одеваются, как живущий среди людей Грааль? Или ходят голыми, как те слепые, которые таились в Имланде? Она не знала. Не знала, чего ожидала.

Путешественница подняла стоявший на снегу ларец.

Женщина остановилась, широко расставив ноги. Её губы были чёрными, как и волосы – копна длинных косичек, оттеняющих бледность лица.

Хирка инстинктивно отступила на шаг назад и посмотрела в глаза трупорождённой: молочно-белые бельма безо всяких вкраплений. Сложно что-нибудь прочитать в подобном взгляде, как и у всех слепых, которых доводилось встречать.

Умпири. Это Умпири, и ты одна из них.

Женщина склонила голову набок и подалась к Хирке, как будто собралась вонзить зубы ей в шею, громко дыша носом, как будто обнюхивала её. Действие, типичное для животных. Девушка затаила дыхание, не решаясь пошевелиться, и взглянула на мертвеца на снегу. Похоже, опасность закончить свои дни таким же образом возросла. Могло показаться, что она оставалась в живых лишь из милости дикого зверя. В Наиэле тоже было много животного, но он вел себя совсем не так. Возможно, они с Граалем изменились под влиянием имлингов и людей.

Она друг! Грааль обещал, что я встречусь с другом.

Женщина выпрямилась. Казалось, на её лице промелькнуло выражение боли. Но нет, такие эмоции слишком чужды подобному существу.

– Значит, это правда… – произнесла трупорождённая на ломаном имландском. Её фраза прозвучала не как вопрос.

Хирка вспомнила, что слепые могут чуять своих, и предположила, что женщина имеет в виду её происхождение, но ничего не ответила. Ощущение того, что она здесь является нежеланным гостем, было слишком явным.

– Я Скерри из дома Модрасме.

– Меня зовут Хирка, – отозвалась девушка.

– Это твое имя? Так ты представляешься? – Недовольство новой знакомой трудно было не заметить.

Рыжеволосая полукровка молча кивнула.

– Уже нет. Теперь ты Хирка, дочь Грааля, сына Рауна из дома Модрасме. И тебе многому предстоит научиться. – Скерри указала на ларец: – А это?…

Хирка снова кивнула и наконец заметила намёк на улыбку на лице Скерри. Накрашенные чёрным губы дрогнули. Сердце Наиэля в ларце. Значит, вот что нужно, чтобы порадовать её? Эта мысль заставила девушку содрогнуться.

Скерри взглянула на трёх спутников.

– Кесколайль!

Несколько мгновений назад Хирка уже слышала это слово и узнала его. Один из стоявших в стороне людей приблизился, вероятно, откликаясь на своё имя. Значит, это он стрелял. Почему?

Кесколайль оказался крупным мужчиной. На нём было значительно больше одежды, чем на Скерри: чёрная кожаная куртка, наброшенная на плечи лохматая овечья шкура. В руках он держал лук. Волосы выглядели серыми, как сталь, хотя на вид ему нельзя было дать больше сорока лет. Вот только… перед ней Умпири. Насколько Хирка знала, возраст стрелка мог равняться и тысяче.

На его лбу имелась такая же отметина, как у убитого. Серая капля. Однако вскоре стало ясно, что это не рисунок. Узор был вдавленным и походил на матовый драгоценный камень. Мужчина сел на корточки и вытащил стрелу из спины трупа. Раздался треск. С острия на снег закапала кровь. Хирка смотрела на незнакомца, но тот не обращал на неё никакого внимания и не удостоил взглядом ни её, ни Скерри.

Вытерев наконечник стрелы горстью снега, мужчина засунул её в колчан на поясе. Потом схватил мертвеца за шею и поволок за собой к дыре в стене.

Хирке никак не удавалось избавиться от чувства беспомощности. Во что она оказалась втянута? Она посмотрела на лицо Скерри с бледной, как небо, кожей, на фоне которой чёрные детали казались резкими и угрожающими. Волосы. Губы. Кожа. Новая знакомая вся была чёрно-белой, без полутонов. Хирка никогда раньше не видела трупорождённых женщин, и та выглядела самой пугающей из всех встреченных слепых. Оставалось лишь цепляться за веру в то, что дочь-полукровка нужна Граалю и он не отправил бы её на верную смерть.

– Он не за тобой охотился, – сказала Скерри, всматриваясь в жуткий след, оставленный телом убитого.

– А за чем тогда?

– За Потоком, – ответила она так, будто ответ был очевидным. Потом резко повернулась, хлестнув по спине чёрными косичками с бусинами на концах, и направилась к двум ожидавшим её спутникам.

Хирка оглянулась, но Имланда больше не было. Она заметила только тёмную пещеру под Маннфаллой, из потолка которой торчали камни. И Дамайянти. Беспощадная танцовщица отправила её прямиком сюда ещё до того, как путешественница успела бросить хотя бы один взгляд на поверхность земли. Она не увидела города. Не сходила к Линдри. Она должна была сдержать обещание, и теперь её дом находится здесь.

Но где – здесь?

Хирка пошла за Скерри не потому, что ей этого хотелось, а потому, что чувствовала: так будет правильно.

– Где мы?

– Это Нифель, разрушенный город. Не следует здесь оставаться.

Хирка подавила желание спросить, что именно стало причиной его уничтожения.

– А… мир? Как вы его называете?

– Дрейсиль. Первая страна.

– А… – Путешественница между мирами поудобнее пристроила мешок на спине. Снег летел в зал и собирался в сугробы. В дальнем конце помещения стены рассыпались. Обрушенные колонны торчали, как костяшки пальцев. Двое мужчин ждали Скерри. Та сделала жест рукой, и все вышли наружу до того, как Хирка успела поздороваться. Единственное, что она успела заметить, – один из Умпири оказался так же легко одет, как и Скерри. Погода была ему безразлична.

– Куда мы идём?

– В Гиннунгад, – ответила провожатая, не оборачиваясь.

– Это далеко? – Хирка почувствовала, что холод пробирает её до костей, и огляделась в надежде увидеть лошадей и повозку, но вокруг не было ничего, кроме снега. – Разве у вас нет ездовых животных?

– Для чего?

Хирка вновь чуть не застряла в снегу.

– Для того, чтобы передвигаться верхом или в экипаже. – Может, дело в языке? Скерри не слишком уверенно и, казалось, как-то неохотно изъяснялась по-имландски. Но та остановилась, повернулась к спутнице и обнажила клыки.

– А что, похоже, меня надо возить?

Хирка помотала головой.

– Я хотела сказать…

– Четыре дня. Гиннунгад в четырёх днях пути. – Скерри оглядела замёрзшую девушку с ног до головы. Даже в слепых глазах можно было различить разочарование. – Ну, или, скажем, в шести днях, – язвительно поправилась она и зашагала вперёд.