Текст книги "Библиотека на Обугленной горе"

iv

– Потом я услышал человека за своей спиной, – сказал Стив. Он проговорил почти час. У него была хорошая зрительная память, но не столь хорошая память на диалоги. Его описание броского одеяния женщины – велосипедные шорты и гамаши? – было занимательным и удивительно подробным. И, по профессиональному мнению Эрвина, правдивым. Если парень лжет, то сам об этом не догадывается. Он просто не знает, что с ним сделали и почему. Эрвину стало очень грустно.

– Затем этот человек… Майнер… сказал что-то вроде: «Вы арестованы». Повторил это не меньше двух раз. Он вел себя странно, словно не осознавал, что происходит вокруг. Как в тумане, понимаете?

– Что было дальше? – спросил Эрвин.

Стив опустил глаза. Эрвин заметил, что он избегает смотреть на цепь на лодыжках.

– Я честно не помню. Помню, как подумал: Вот дерьмо, у него ружье, – и вроде бы помню еще его лицо, а значит, я повернулся. Но мое следующее четкое воспоминание – это то, как я просыпаюсь на полу. Я понятия не имел, где нахожусь, а какой-то парень орал на меня.

– Детектив Джекобсен, – объяснил Дорн. – Они с Майнером дружили. В то утро собирались на рыбалку. Он обнаружил тело Майнера и произвел задержание.

– Спасибо, – солгал Эрвин. Ему было плевать на Джекобсена. Он задумчиво постучал ручкой по бетонной скамье. – Значит, вы отрицаете, что убили его? Майнера?

– А это имеет значение?

– Может, и нет, – сказал Эрвин. – Но мне любопытно.

– Думаю, да. В смысле, отрицаю.

– Думаете? – недоверчиво переспросил Дорн.

Стив пожал плечами.

– Как я уже говорил, я не помню произошедшего. Когда я видел его в последний раз, он был жив. Когда я пришел в себя следующим утром – мертв. Я не испытывал к нему неприязни. – Он вздохнул. – Как жаль, что я не отправился домой и не лег спать. Не знаю, помогло бы это ему, но я бы сейчас был дома с моим псом.

– Думаете, она бы все равно его убила?

– Чувак, – произнес Стив с поистине эпической искренностью, – не имею ни малейшего гребаного понятия.

Эрвин ждал продолжения, но его не последовало. Исчерпался. Он задумался.

– Ладно, – сказал он секунду спустя, – полагаю, вы были со мной откровенны. Я ценю это. Многие парни, с которыми мне приходится беседовать, лгут просто потому, что им нравится слушать собственное вранье. Поэтому избавлю вас от танцев вокруг да около. У меня есть информация об этой женщине – незначительная, но есть, – которая может пригодиться в вашем деле. Возможно.

Стив моргнул.

– Продолжайте.

Дорн поднял взгляд от своих бумаг.

– Я практически уверен, что женщину, с которой вы встречались, зовут Кэролин Сопаски. И ваши слова совпадают с тем немногим, что нам о ней известно.

Глаза Стива были внимательными, в них даже сквозила надежда. Он молчал.

– Я слушаю, – подал голос Дорн.

– Как я уже говорил, я работаю на Национальную безопасность. Я специальный агент. Что-то вроде специального агента ФБР, только мы не носим жуткие костюмы, если не хотим.

Сегодня на нем была серая футболка и толстовка на молнии. Джинсы того же размера, что и на школьном выпускном тридцать лет назад.

– Так чем именно вы занимаетесь?

– Когда как. Бо́льшую часть времени я просто отслеживаю любопытные совпадения.

– Что вы имеете в виду?

– Сейчас Национальная безопасность занимается почти всем. Вы ведь сами это знаете. Записи телефонных разговоров, поисковые запросы в Интернете, библиотечные книги, банковские дела… да что угодно. Вся эта информация стекается в большую комнату с кондиционером в Вирджинии. А из комнаты выходит куча странных совпадений, которые могут заинтересовать парней вроде меня. Поэтому если один и тот же человек купит мешок удобрений в двух десятках разных «Хоум депо», система это заметит. Вы следите за моей мыслью?

– Наверное.

– Или, как в этом случае, скажем, коп пишет отчет. Бедняги вечно пишут отчеты. Помимо обычных событий, которые происходят с отчетом – прокуроры, адвокаты и сбор пыли, – копия отправляется в вирджинские машины. И во время последнего прогона среди выскочивших дел было…

– Мое? – жадно спросил Стив. – Вы обнаружили что-то, что меня оправдывает?

– Нет. Ваше дело не всплыло. В нем нет неясностей. Попавшая ко мне на стол ниточка имела отношение к ограблению банка. Крайне странному ограблению.

– Странному в каком смысле?

– Отчасти дело было в размере добычи, – сказал Эрвин. – Обычно грабитель забирает десять, может, пятнадцать тысяч. Зачастую и того меньше. Но этому удалось утащить около трех сотен тысяч.

– Триста двадцать семь тысяч? – уточнил Стив. – Примерно? – Именно столько, по словам загадочной женщины, лежало в синей сумке.

Эрвин кивнул:

– В точку. Мне в голову пришла та же мысль. В любом случае, это было крайне успешное ограбление. Намного успешнее большинства других. Это необычно. Поэтому компьютер заинтересовался и перекинул информацию мне. Одно из возможных объяснений состоит в том, что грабители были предварительно обучены.

Стив наморщил лоб.

– Обучены? В смысле, правительством?

– Можете не верить, но да. В семидесятых годах у КГБ был курс именно по этому вопросу. Тренировка инсургентов или что-то подобное. Мы тоже этим занимались, в рамках курса «Зеленый берет – кью». Сейчас это прекратилось, однако бо́льшая часть знаний никуда не делась. Потому я и пришел. Подобные ниточки появляются каждые несколько месяцев. Обычно они ни к чему не приводят. В данном случае тоже, по крайней мере, у нас нет причин подозревать мисс Сопаски в террористическом дерьме. Неясно другое: во что именно она замешана? Кассиры сами помогли ей ограбить чертов банк. Как такое возможно?

– То есть? – спросил Дорн.

Эрвин пожал плечами.

– Все как я сказал. Около трех часов дня мисс Сопаски – ваша Кэролин – вместе с еще одной девицей, чья личность не установлена, вошли в отделение «Мидуэст риджнэл» на Оук-стрит в центре Чикаго. Их сняла камера в фойе. Как приличные клиенты, они подождали чуть более трех минут. Когда подошла их очередь, приблизились к кассиру, мисс… – Эрвин покосился на свои записи, – …Амрите Кришнамурти. Неопознанная женщина тихо поговорила с ней тридцать семь секунд. Потом… да что там – смотрите сами.

Эрвин включил ноутбук. Понажимал на майкрософтские кнопки, потратил пару секунд, закрывая порнографию, затем запустил видео.

– Запись с камер видеонаблюдения, – объяснил он. – Из банка.

Стив поставил ноутбук на бетонную скамью. Дорн смотрел через его плечо.

– Почему она так одета? – спросил Дорн.

Кэролин выглядела относительно прилично, пусть и старомодно – босиком, в джинсах и мужской рубашке на пуговицах, – но на другой женщине был халат и ковбойская шляпа.

– Не имею ни малейшего гребаного понятия, – ответил Эрвин. – Первым делом я подумал было про метамфетамин, но отказался от этой мысли. Она кажется слишком сонной.

– И у нее все зубы на месте, – согласился Дорн. – Однако это может быть ЛСД.

Эрвин со Стивом посмотрели на него.

Дорн пожал плечами.

– Половина тех, кого сцапали за ЛСД, носят халаты. Это их фишка.

Они обдумали это, потом Эрвин кивнул на ноутбук:

– Сейчас будет интересно.

Женщина в халате говорила с Амритой Кришнамурти. Кэролин вручила кассиру синюю сумку, вроде тех, с которыми обычно ходят в спортзал. Мисс Кришнамурти помахала двум другим кассирам, они подошли и тоже начали слушать. Женщина в халате говорила еще несколько секунд, затем по очереди прикоснулась к щеке каждого из кассиров.

После этого кассиры разделились и начали приносить пакеты с деньгами. Они работали быстро, прерываясь лишь для того, чтобы отсортировать и выбросить меченые пачки и отдельные купюры.

– Тоже меченые? – поинтересовался Дорн.

Эрвин кивнул.

Видео длилось чуть меньше трех минут. Когда оно закончилось, Стив вернул ноутбук Эрвину.

– Они действительно помогали, – сказал Дорн.

– Именно. – Эрвин подавил желание отдать честь капитану Очевидность. Дорн был ему нужен. – Помогали. Эта дама Кришнамурти – как ее там, заведующая отделением. Проработала в банке двенадцать лет. Другие – примерно по году. Никто из них не нуждается в деньгах, ничего такого. И с криминальным прошлым их бы не взяли на подобную работу. Но они крайне охотно помогали наполнять ту сумку, верно?

Дорн кивнул.

– Странно.

Как и парень, который десять лет вел себя прилично, а потом вдруг решил вломиться в дом и убить копа, подумал Эрвин. Но не сказал. Может, он ошибался. Однако позже они это обсудят.

– Согласен. Поэтому я поехал туда и немного поболтал с ними. Они все выглядели довольно милыми. Все помнили, где находятся тревожные кнопки, и не запаниковали, однако ни одна ничего не нажала.

– Они объяснили почему?

– Не сразу. Прикрывались адвокатами. Но когда я убедил их, что тюрьма им не грозит, одна из молодых кассиров согласилась пообщаться со мной. Сказала, что не активировала сигнализацию, потому что «была слишком занята, высматривая меченые пачки и радиопередатчики». Только факты, верно? Я спросил, почему она так поступила, и она сказала, что не имеет ни малейшего понятия. И я ей верю. – Эрвин криво улыбнулся. – Это гребаная загадка. Признаюсь, я в тупике. Потому и пришел сюда.

– То есть? – не понял Стив.

– Я надеялся позаимствовать у вас какую-нибудь идею.

– У меня?

Эрвин кивнул.

– Вы провели с ней больше времени, чем кто-либо еще. Бросилось ли вам что-нибудь в глаза в этом видео? Всплыло ли что-то из памяти?

Эрвин дал ему минуту на размышления и снова уставился на чертову картину. Черные силуэты на черном, но почти удавалось…

– Вы не думаете, что кассиры в этом замешаны?

– Нет, – ответил Эрвин. – Не думаю. Работы они лишились, но вряд ли дело дойдет до суда.

– И вы уверены, что та женщина на видео – именно Кэролин?

– Отпечатки совпадают.

– Откуда вы узнали ее имя? Одинаковые отпечатки дали связь между делами, но не имя.

Сообразительный паренек.

– Записи о рождении, – ответил Эрвин. – В больнице.

Дорн прищурился.

– Я не знал, что такое технически возможно.

Эрвин пожал плечами.

– Век живи – век учись. Я вроде Старшего брата. У меня есть доступ к самым немыслимым вещам. Однако нам почти ничего не удалось накопать на нее, хотя наши компьютерные мальчики – отличные специалисты. В этом, как там его, извлечении информации. – Эрвин сыграл дурачка. На самом деле он писал статьи по извлечению информации.

– Слышал об этом, – кивнул Дорн. Эрвин почти не сомневался, что он врет.

– Не важно. В общем, эти умники всегда что-нибудь да находят. Но не в этот раз. Я почти уверен, что причина в том, что начиная с определенного возраста на мисс Сопаски просто нет никакой информации.

– Что вы имеете в виду – «начиная с определенного возраста»? – спросил Стив.

– Ну, пока ей не исполнилось восемь, она мелькает в записях, как любой нормальный ребенок. Запись о рождении, прививки, школа… – Он порылся в папке, достал фотографию и продемонстрировал им. – Это второй класс миссис Гиллеспи. Кэролин – в заднем ряду.

Стив изучил фотографию.

Эрвин ждал озарения, но его не случилось.

– Заметили еще кое-что на этом снимке?

– А должен был?

– Может, и нет. Я смотрел на него гораздо дольше вас. Возможно, мне мерещится. Но взгляните на девочку во втором ряду, третью справа. Никого не напоминает?

Стиву потребовалось еще несколько секунд.

– Это… эта девочка похожа на вторую женщину из банка. Ту, которая говорила. Тот же нос, тот же овал лица…

– Верно, – согласился Эрвин, – я тоже так подумал. Ее зовут Лиза Гарца. Мы пытаемся выяснить, чем она занималась последнюю четверть века. – Он спокойно посмотрел на собеседников. – На нее тоже ничего нет. Аб-со-лют-но ничего.

Дорн тихо присвистнул.

Видя, что они достаточно подготовлены, Эрвин перешел к pièce de résistance.[4]4
  Основное блюдо (фр.).


[Закрыть] Это была фотография из газеты. Подпись под ней гласила: «Победа над летней жарой! Кэролин Сопаски, 7 лет, на водяной горке». Сияющая улыбкой девчушка с дыркой на месте переднего зуба скользила по длинному куску пластмассы, окруженная водяными брызгами. На заднем фоне ждала своей очереди небольшая кучка детей.

– Как насчет этой? – спросил Эрвин. – Заметили нечто… – Он замолчал. Принюхался. Не сразу смог опознать запах, но потом… Кровь. Внезапно он снова оказался в Афганистане. Потянулся к несуществующему М-16.

Эрвин услышал далекий женский крик, затем выстрел. Потом еще два выстрела и глубокий, гулкий смех.

Потом крики…

v

Тридцать секунд спустя в замке загремел ключ.

– Дерьмо!

Дверь распахнулась, за ней стоял на коленях брат сержанта Роджерса, низко свесив голову, по его щекам струились слезы. Он показал на Стива левой рукой. Эрвин увидел, что правая была сломана по меньшей мере в двух местах.

– Это он, – сказал помощник шерифа. – Пожалуйста. У меня маленький ребенок…

Эрвин едва успел осмыслить эти слова, как голова Роджерса взорвалась. Роджерс осел на пол, и его короткая глупая жизнь, к счастью, закончилась. Потом самый безумный придурок из всех, что когда-либо встречал Эрвин, перешагнул тело и вошел в часовню.

Это был белый парень, высокий и мускулистый, «здоровый индивид», как говорили в прежние годы. Сначала Эрвин подумал, что он раскрасил себя красной краской, как любили делать представители колумбийских племен. Нет. Не краской. Кровью. С головы до ног парень был покрыт кровью. Кое-где к его телу прилипли кусочки плоти. С его плеча свисал целый фут чьего-то тонкого кишечника.

Здоровяк крутил тяжелую пирамиду на длинной цепочке. На другом конце цепочки был нож размером с мачете на желтом железном древке. Это бронза? И… Какого черта? Сперва Эрвин не поверил собственным глазам, однако на парне действительно была балетная пачка. Хм-м. Такое не каждый день увидишь.

– Эшти-и-ив? – спросил здоровяк.

Его взгляд забегал между Эрвином, Стивом и Дорном, напомнив Эрвину передний пулемет на «Апаче». У парня был странный, незнакомый акцент. «С» звучало как «эш», а «и» выходило слишком долгим.

– Э-э… Стив? – спросил Дорн. – Ты ищешь Стива?

– Не надо, адвокат, – сказал Эрвин.

Глаза здоровяка впились в Дорна.

– Эшти-ив?

– Это он! – Дорн показал на Стива.

Парень широко улыбнулся Дорну. Его зубы были коричневыми.

– Эшти-и-ив?

Дорн смешно закивал, на мгновение из адвоката превратившись в металлиста на концерте.

– Да, – сказал он, тыча пальцем в сторону Стива, – это он!

– Адвокат, я не думаю…

Стремительный, как пантера, здоровяк оказался рядом со Стивом. Обхватил его рукой, провел по щеке лезвием ножа. Профессиональный глаз Эрвина отметил, что оно было выковано вручную. Такое тоже редко встретишь. И выглядело очень острым.

– Эшти-и-ив?

– Э-э… да, – ответил Стив. – Это я.

Здоровяк продолжал водить ножом по щеке Стива, однако недостаточно сильно, чтобы пустить кровь. Затем движением столь быстрым, что глаза Эрвина не успели уследить, тяжелый конец цепи врезался в нижнюю челюсть Дорна и разнес ее. Она просто исчезла. Возможно, часть попала в горло, но другие куски разлетелись во все стороны.

– Хорошмалчик, – сказал здоровяк Стиву. – Идешь.

Судя по выражению глаз Дорна, тот понял, что что-то случилось, но не понял, что именно. Он поднял руку и осторожно потрогал нижнюю половину лица. Когда осознал, что чего-то не хватает, первые капли крови упали на рубашку. Глаза Дорна расширились.

– О-О-О-ГХ! – сказал он. – О-О-О-О-О-ГХ! – И начал подпрыгивать на скамейке, словно маленький ребенок, которому нужно в туалет. – О-О-О-ГХ! О-О-О-О-О-ГХ!

Стив и здоровяк смотрели на Дорна, Стив – с ужасом, здоровяк – с легкой, довольной улыбкой, от которой на его щеках появились ямочки. Мгновение спустя он начал подражать прыжкам Дорна. Посмотрел на Стива и Эрвина, словно приглашая разделить с ним шутку. Ткнул пальцем в адвоката и сказал:

– О-о-гх! О-о-гх!

Стив словно бы ничего не заметил. Его взгляд был прикован к остаткам лица Дорна. Улыбка здоровяка померкла. Он повернулся к Эрвину. Увиденное ему не понравилось. Громила перестал улыбаться. Пожал плечами. Долю секунды спустя лезвие на конце цепочки глубоко вонзилось в глазницу Дорна. Острый кончик вышел из затылка, желтый и окровавленный. Эрвин едва успел заметить тонкую серебряную цепочку, бегущую от рукояти ножа к руке здоровяка, как лезвие вернулось к владельцу. Дорн повалился вперед, его голова ударилась о бетонную скамью с глухим стуком. Кровь и водянистая жидкость сочились из глазницы, собираясь в лужицу.

Тишина была очень громкой.

Секунду здоровяк наслаждался выражениями их лиц. Он подмигнул Эрвину и снова начал раскручивать тяжелую пирамиду на цепочке.

Эрвин понял, что сейчас умрет. Затем его ум – хитрый умишко, столь верно служивший ему на протяжении многих лет, – снова заработал. Эрвин посмотрел на странное одеяние парня – коричневые мокасины с отрезанными носами, лиловая пачка – пачка? охренеть! – бронежилет, вероятно израильский, и красный галстук. Вспомнил женщину, которая отправилась грабить банк в халате и ковбойской шляпе.

– Скажи, – произнес Эрвин, – ты, часом, не знаешь цыпочку по имени Кэролин?

Здоровяк удивленно вскинул брови.

– Кэролин?

Движения цепи замедлились. Немного.

Эрвин, инстинкты которого отточились до невероятной остроты за десятилетия общения с кровожадными людьми, подумал: Главное – не паниковать. Страх его возбудит.

– Да, – небрежно ответил он. – Кэролин. И Лизу.

– Чосказ Кэролин?

– Э? – Эрвин приставил ладонь к уху. – Повтори, приятель?

– Чо… сказать… Кэролин. – Здоровяк помахал ножом для пущего эффекта.

Желудок Эрвина завязался узлом – как в тот первый и последний раз, когда он отправился на рыбалку в открытом море и подцепил «здоровенную».

– О да, мы с Кэролин – ста-а-а-арые друзья. Она сотни раз говорила: «Эрвин, если тебе что-нибудь понадобится, что угодно, просто скажи мое имя – Кэролин, – и я тут же прибегу». Мы добрые друзья, мы с Кэролин.

Здоровяк растерянно наморщился.

– Кэролин?

– О да, – кивнул Эрвин. – Кэролин.

Парень подозрительно прищурился.

– Нобунунга?

– Точно, Нобунага. Он тоже.

Эрвин мгновенно понял, что совершил ошибку. Не Нобунага, Нобунунга. Вот дерьмо. Глаза здоровяка сузились. Он вновь начал раскручивать пирамиду. Эрвин подумал: Когда он швырнет ее, я уйду вправо, уйду вправо и схвачу цепочку, если получится, но он такой быстрый…

Здоровяк моргнул. Наклонился вперед, наморщил лоб. Затем его глаза широко распахнулись, напомнив Эрвину брата Роджерса, когда тот узнал его имя в бумагах. Здоровяк ткнул пальцем:

– Ты… Эрвин?

– Э-э-э…

– Нетенз?

Он поднес руку к плечу, словно зажимая рану, затем сделал вид, будто стреляет из автомата, перемещаясь взад-вперед, в одиночку отражая атаку превосходящих сил противника.

Эрвин обдумал свой ответ с учетом израильского бронежилета и очевидного безумия парня. Вот черт.

– Точно. Нетенз.

Здоровяк глубоко вдохнул. Прекратил раскручивать пирамиду и встал по стойке смирно, почти – но не совсем – как в американской армии: он слишком широко расставил ноги, чересчур выпятил грудь. Затем, держа пику левой рукой вертикально – стойка «вольно»? – он поднял правый кулак и ударил себя в грудь. Произнес что-то на языке, которого Эрвин прежде никогда не слышал.

Он не собирался отдавать честь в ответ – только не этому типу, – однако снова кивнул. Один из тех дней.

Из коридора донесся стук пуль, врезающихся в плиточный пол, тихое проклятие, характерный звук взводимой автоматической винтовки. Наверное, AR-15. Копы все еще сопротивляются. Эрвин и здоровяк посмотрели на дверь. Здоровяк нахмурился: увиденное ему не понравилось. Затем неожиданно ударил Стива в челюсть. Тот осел, ошеломленный, но в сознании. Здоровяк закинул его на плечо и исчез в коридоре.

Эрвин услышал выстрелы, потом крики, потом глубокий, гулкий смех. Он ощущал себя живым – подобного чувства он не испытывал со времен Афганистана. В венах пульсировала энергия. Эрвин поднялся и отправился искать оружие.

Автомат, который он слышал в коридоре – действительно AR-15 – был покорежен. В раздевалке нашелся пистолет, но к тому времени здоровяк уже скрылся. И Стив вместе с ним. Эрвин прошел по кровавому следу босых ног. Распахнутую защитную дверь блокировала толстая дама с грязными ногами. В ее груди зияла дыра размером с кулак Эрвина. Внутри виднелся разорванный в клочья крупный сосуд, вероятно, аорта.

Тощая девица с татуировкой «Skynyrd», похоже, целая и невредимая, стояла на коленях рядом с женщиной, уставившись на ее бессмысленное лицо.

– Бев? – позвала девица. – Беверли?

Эрвин подумал было сказать ей, что Беверли теперь с Ронни Ван Зантом и Элвисом, но решил, что его не поймут. Поэтому просто сочувствующе потрепал девицу по плечу.

Фойе было залито кровью. Кишки свисали с металлических стульев, осветительной арматуры, стойки. Толстые осколки пуленепробиваемого стекла валялись на полу. Эрвин уже видел, как бьется это стекло, однажды, когда в иракский лимузин попал снаряд с обедненным ураном, выпущенный из штурмовика «А-10». Эрвин пробрался через фойе, на ходу проверяя пульсы. Бессмысленное занятие. Старший из куривших перед зданием копов лишился головы. Эрвин понятия не имел, куда она подевалась.

Он целую минуту стоял над мертвым копом, сжав губы, размышляя. На западе сверкнула молния. В фойе кто-то кричал. Эрвин нагнулся, сунул руку в передний карман копа, выудил пачку «Мальборо лайтс» и зажигалку «Бик», потом вернулся в часовню.

Оказавшись внутри, он пинком захлопнул дверь. Добрался до места, откуда видна была картина, уперся спиной в стену и осел на пол. Жужжание флуоресцентных ламп ассоциировалось с облаком мух над трупом. Через несколько минут прибудут сирены, «Скорые», полицейский спецназ, репортеры. Эрвин вытряхнул из пачки сигарету, зажег, глубоко затянулся, наслаждаясь никотиновым головокружением.

На скамье перед ним лежала газетная фотография Кэролин на водяной горке. На заднем плане этого сделанного двадцать пять лет назад снимка некто, ужасно похожий на десятилетнего Стива Ходжсона, ждал своей очереди. Вот ведь дерьмо, подумал Эрвин. Я действительно собирался спросить у него об этом. На стене Иисус – или кто-то другой – поднял руки, сдерживая темных созданий творения. Эрвин снова услышал рокот, доносившийся с запада, теперь ближе.

Гром.