Текст книги "Игра"

21
Предварительная игра

Рейс 2126 авиакомпании EasyJet приземлился на четверть часа раньше, и пассажиры – в большинстве своем британцы, одетые в шорты и готовые к настоящему августу, – покинули самолет через передний выход и прошли таможню. Из этих двухсот или около того путешественников только одна молодая женщина с яркими синими косичками остановилась, чтобы сделать селфи на фоне таблички в зоне прибытия на двух языках:

«Bienvenue à l’aéroport Nice Côte d’Azur Terminal 2»

«Добро пожаловать в Аэропорт Ницца Лазурный Берег Терминал 2»

Уворачиваясь от движущейся толпы, она высунула язык и подняла два пальца вверх. Она специально выбрала такой ракурс, чтобы в кадр попала ее грудь в слишком тесной футболке, без лифчика, с пирсингом на сосках, выпирающим сквозь белый хлопок, на котором яркая фиолетовая надпись – буквы PWN ME – напечатана пиксельным шрифтом.

Удовлетворившись снимком с третьего дубля, она сделала еще несколько фотографий перед вывеской, но эти версии уже без сосков.

Первый снимок загрузила себе в Snapchat-премиум, остальные, как обычно, отправились в ее аккаунты в соцсетях. Не отрывая глаз от телефона, она покатила чемодан, машинально соглашаясь с условиями Wi-Fi аэропорта. Она добавила мягких фильтров, прежде чем загрузить снимки в аккаунты, куда заходила под именем, которое использовала для всех своих социальных сетей. Неправдоподобное имя, которое никогда не появится в паспорте ни одной страны: Глюк Валентайн.

Поперек, сверху или снизу напечатала один и тот же вопрос:

Кто готов сыграть?

И тут же полетели лайки.

Она улыбнулась, почувствовав невероятное облегчение. Полет завершен. Позади недели секретности и обмана с тех пор, как она получила приглашение. У нее все срослось, и она сделала это в одиночку.

Приходи и сыграй — говорилось в приглашении, и вот она здесь.

– Ладно, Глюк, – пробормотала она себе под нос, осматриваясь в терминале. – Что дальше?

Хороший вопрос.

Здесь было многолюдно и душно от летней жары, во всем аэропорту царила суматоха. Семьи держались небольшими группками, ожидая своих родных из зоны выдачи багажа. Дети постарше спорили, а маленькие вопили просто так. Голос из динамиков над головой предупреждал на французском, английском и снова французском не оставлять багаж без присмотра; обувь и колесики чемоданов беспрестанно скрипели по полу.

В аэропорту она впервые оказалась одна, и слишком легко было позволить себе потерять голову и офигеть. Она не могла этого допустить. Не здесь. Не сейчас. Это было новым началом. Слишком долго она находилась во власти собственных тревог, но та девушка осталась где-то далеко. Вне дома она могла стать кем пожелает.

Здесь она была Глюк Валентайн.

Она заметила шеренгу шоферов у выхода, все в полной экипировке. У каждого в руках по табличке с именем. Придя в восторг, она направилась бодрым шагом к выходу, но быстро сообразила, что никто из них ее не ждет. А жаль, ей всегда хотелось прокатиться на собственном лимузине, но для этого еще придет время. Если она выиграет – большое если, напомнила она себе, вероятно, побалует себя первоклассной роскошью на обратном пути в Англию. А почему бы и нет? Несколько постов из салона первого класса могли окупиться новыми подписчиками. Ну, не буквально, не копеечка в копеечку, но универсальное правило достаточно простое: в этой игре ты блефуешь, пока не добьешься успеха.

Фолловеры приводят к платной подписке. Аккаунты с большим количеством подписчиков привлекают спонсоров. Спонсорство получает эксклюзивные договоры, и они уже в свою очередь приносят серьезные деньги.

Она решила отойти в сторонку от плотного потока людей – найти место потише где-нибудь в уголке терминала, где смогла бы перечитать приглашение в сотый раз, когда кто-то привлек ее внимание. Американку азиатского происхождения ростом под сто девяносто с татуировкой на шее и дерзкой панковской стрижкой на ярко-розовых волосах было трудно не заметить.

– Да вы шутите, – прошептала Глюк и снова засеменила к выходу, пока новоприбывшую не поглотила спешащая толпа. Жара улицы окатила ее мощной волной, но Глюк не замедлила шага, пока идущая впереди женщина не остановилась, достав сигарету в зоне для курения.

– Эй, – позвала Глюк, навалившись на ручку чемодана, чтобы перевести дух под палящим солнцем Ривьеры. – Извините, прошу прощения. Вы – Infinitear! – Это был не вопрос. Она ее прекрасно знала, потому что много лет была ее подписчицей.

Женщина оглядела ее с ног до головы, выдохнув грандиозное облако белесого дыма, и улыбнулась.

– Верно, – ответила она, – но когда не занимаюсь творчеством, зовусь просто Эми. – Она протянула руку, которую сжали с энтузиазмом, и кивнула на ручную кладь. – Где ты откопала этот чемодан с покемонами?

Глюк просияла.

– Это ограниченная серия из девяностых. По-видимому, самая первая. Мне прислали его из Киото, что было кошмаром, потому что он завис на таможне, и я уже думала, что они потеряли его, потом он попал не в то почтовое отделение и… – Она поморщилась. – Прости, я много болтаю, я просто чуть с ума не сошла от радости, что встретила тебя здесь. Я видела твой пост о том, что у тебя намечается что-то интересное в эти выходные, и я знала, просто знала, что это оно и есть. – Она замолчала, оглянувшись на курильщиков и семьи, потеющие в очереди на такси, и, понизив голос, добавила: – Ты здесь, чтобы сыграть, ведь так?

Эми подмигнула, поочередно говоря и выпуская дым из своей огромной электронной сигареты, которая выглядела как психоделический фаллос киборга.

– Это было бы слишком невероятным совпадением, тебе так не кажется?

Глюк рассмеялась, чуть громче чем обычно, и покраснела.

– Что ж, должна признаться, ты выглядишь потрясающе.

– Ах, перестань! – Эми махнула рукой, изображая смущение, и достала из кармана пару идеально круглых очков. – Сладкая, я выгляжу дерьмово, ясно? Вчера утром вылетела из Остина, затем трехчасовая остановка в лондонском Хитроу, и теперь я понятия не имею, какой сегодня день и в каком часовом поясе нахожусь. Остается надеяться, что в этом месте, где бы оно ни было, найдется душ, потому что у меня вчера начались месячные, а в этих чертовых удавках, которые люди называют легинсами, неделя меня ждет адская.

На какой-то миг у Глюк закружилась голова: ее загипнотизировал техасский говор, который в реальной жизни казался еще гуще, почти как сироп, даже после того, как до этого ты слышишь его сотни, буквально сотни часов. Эми Чоу – Infinitear для легионов своих фанатов – всего двадцать пять, как помнила Глюк, но из-за разницы в несколько лет она всегда казалась Глюк – по крайней мере, онлайн, гораздо взрослее, профессиональнее, более живым человеком. Сейчас она была здесь, под французским солнцем, и болтала про свою менструацию.

– Как тебя зовут, кстати?

– О, – она прочистила горло, – Глюк Валентайн.

– Глюк Валентайн. – Эми на мгновение задумалась. – Мне нравится. Напоминает Resident Evil, который заглючил. Сколько тебе лет?

– Восемнадцать, – чересчур поспешно ответила она. – Мне говорят, что я выгляжу моложе своего возраста.

– По-моему, ты выглядишь просто отлично. Кажется, я тебя где-то видела.

– Ох, даже не знаю, – пожала плечами Глюк. Настала ее очередь играть в жеманство. – С тобой мне не сравниться. Сколько у тебя сейчас? Больше миллиона подписчиков?

– Миллион двести на ТикТок. Миллион девятьсот на Твич.

– Миллион девятьсот!

Еще одно густое облако дыма.

– Еще кого-нибудь здесь видела?

– Нет, я только что приземлилась.

– То же самое. Не пойми меня превратно, я ничего не имею против саспенса, но приглашение, прямо скажем, мутное. Серьезно. Я почти была уверена, что это какая-то фигня… Пока они все не оплатили. – Она сунула вейп в карман, потянулась и зевнула. – Думаю, нам надо держаться вместе. Мне еще надо выложить пост. Хочешь, упомяну тебя в нем?

– Серьезно? Да это было бы просто замечательно!

– Ладно, Валентайн, давай сделаем это.

Пока они шли, следуя указателям к остановке маршрутного автобуса, Эми держала свой телефон на селфи-палке и по пути разговаривала:

– Как дела, народ? Infinitear с вами, посылаю большой, толстый техасский привет из прекрасной Французской Ривьеры! Ребята, простите за темные очки, я в дороге уже пару дней и выгляжу страшнее атомной войны. Тем не менее хочу отдельно поблагодарить компанию Alt Threads за последнюю покупку. Их мягкие легинсы сохранили мой рассудок и комфорт на всем пути через Атлантику. Серьезно, если вам предстоит долгое путешествие, мой вам совет: потратьте шестьдесят баксов и купите себе пару, они унисекс. Вы точно не пожалеете о своей покупке. Я не шучу. Сделайте это и вот увидите, еще спасибо мне скажете. Как вы все уже знаете, в эти выходные график моих трансляций немного изменится. Но я обещаю, оно того стоит. Держитесь, и все станет известно в ближайшие несколько часов. Ах да, и если по какому-то странному стечению обстоятельств вы не знаете эту горячую штучку, идущую рядом со мной, то это Глюк Валентайн! Детка, пошли им поцелуйчик!

Она послушалась, чувствуя легкую эйфорию:

– Привет, ребята!

– Знаю, знаю. Эта малышка из Британии настоящая красотка, ведь так? Посмотрите ее странички во всех обычных местах, а мы постараемся прикрепить несколько ссылок в комментарии, а также ссылку на эти замечательные легинсы, о которых я говорила, а еще ссылки на остальные мои платформы, включая все восемнадцать с лишним сообществ, где я могу делать то, что нельзя в Твич. Так что подписывайтесь, ставьте лайк, включайте уведомления, и все очень, очень скоро начнется. Гарантирую, это будет крышесносно! Чмоки! – Послав воздушный поцелуй, она выключила запись и принялась молча копаться в телефоне.

– Вау, – восхитилась Глюк, – ты такая естественная.

– Всего лишь практика. Ты стримишь более восьмидесяти процентов своей жизни между пробуждением и сном, поэтому быстро привыкаешь. – Она оторвала взгляд от телефона, когда они завернули за угол. – Думаешь, это за нами? – Вопрос был риторическим.

У Глюк дух захватило. Больше дюжины человек, многих из которых она узнала, хотя никогда не встречала в реальной жизни, столпились вокруг гигантского удлиненного белого «Хаммера». Некоторые, сбившись группками, оживленно беседовали, но большинство снимали себя на фоне стоящего позади автомобиля. На переднем стекле лимузина виднелась табличка:

ЧАСТНЫЙ: ПОДГОТОВЬТЕ ПРИГЛАШЕНИЯ

– Классная тачка, – сказала Эми.

– Это же Fyrestarter, – зашептала Глюк. – Стримерша года на последнем Shortys, а там Стейси Саджент и LOL-пожирательница… – Стушевавшись, она невольно отступила назад. – Это что, состязание для девушек? Я не понимаю…

– Если это действительно так, это же офигительно. Ты не поверишь, сколько обычно бывает на таких мероприятиях всяких подонков.

Глюк кивнула, но с места не сдвинулась.

– Валентайн, ты как? В порядке?

Валентайн. Ты Глюк Валентайн, и ты можешь делать все что угодно. У тебя есть право быть здесь. Ты заслуживаешь быть здесь так же, как и все остальные.

Она выдохнула, восстанавливая самообладание, и позволила восторгу взять верх над нервозностью.

– Да, в порядке. Просто сыграть в игру, да?

– Так они сказали, – ответила Эми. – Сыграйте в игру, и пусть победит лучшая.

22
Первый игрок

Шипованные колеса очередного такси довольно легко тормозят на снегу, и Мэгги просит водителя подождать на обочине.

Он постукивает пальцем по счетчику:

– Мне придется оставить его включенным.

– Хорошо, – говорит она, – это не займет много времени. Пару минут. Я оставлю свою сумку, ладно?

Водитель окидывает ее взглядом и, очевидно, решив, что эта взъерошенная, но чистенько одетая женщина не собирается сбегать, не заплатив, кивает, затем, потянувшись в карман дверцы, выуживает свернутую газету.

Мэгги, выходя из машины, замечает еще один, последний ярлычок «Таргета», болтающийся на ее новой толстовке с капюшоном, и с треском срывает его, рассеянно выбрасывая картонку в канаву. Она захлопывает дверцу, оставляя пакет с халатом на заднем сиденье. Сделав несколько шагов от машины, проверяет свой телефон.

Двадцать пять минут назад на экране появился таймер. Вместе с ним прислали приглашение и что-то еще более безумное, чем все остальное в это утро: почтовый индекс, если верить тому, что она нарыла по-быстрому в Гугле. Британский почтовый код. Мэгги должна каким-то образом меньше чем за двадцать пять часов добраться до следующего пункта назначения.

Ее следующий пункт назначения находится за четыре тысячи миль.

Четыре тысячи миль не туда, если цель – найти Джексона здесь.

Ей дали право голоса, чтобы аргументировать свою точку зрения, или время, чтобы обдумать требования? Нет. Только эти цифры, которые скоро закончатся, лишая ее сил и, кажется, даже остатков здравого смысла.

Ей нечего делать в Англии. Она никогда не покидала Соединенные Штаты. Как показывает ее опыт, жители Миннесоты нечасто путешествуют за границу. Зачем покидать величайшую страну в мире, если здесь можно найти практически все климатические зоны, которые существуют на планете?

Мысль о том, чтобы добровольно покинуть страну сейчас, бросить Джексона, противоречит всем ее инстинктам. Однако страх ослушаться почему-то кажется еще хуже. Она понятия не имеет, что может произойти, если она уедет, но чертовски хорошо представляет, что будет, если она останется.

«Помни об авиаторе», – продолжает она твердить себе, не в силах вспомнить имя, но его история отпечаталась у нее в подкорке достаточно хорошо еще со старшей школы[13]13
  Чарльз Линдберг вошел в историю как первый человек, совершивший одиночный трансатлантический перелет в 1927 году. Его двадцатимесячного сына 1 марта 1932 года похитил плотник Бруно Гауптман, который с помощью самодельной лестницы влез ночью на второй этаж в спальню дома Линдбергов в Ист-Эмвилле, оставив записку с требованием выкупа в 50 тысяч долларов. Выкуп был выплачен, но ребенка не вернули. Он был убит той же ночью, а тело его нашли только 12 мая недалеко от дома.


[Закрыть]. Авиатор – не Хьюз, которого сыграл Ди Каприо в том длинном-предлинном фильме, а другой. Ему сказали не вовлекать полицию, когда его ребенка ночью похитили ради выкупа. Он тут же позвонил им, и копы привели военных, а военные привели международную прессу, народных мстителей и президента, устроив весь этот цирк.

А как же ребенок?

Ладно, прямо сейчас, наверное, не стоит думать об этом, но это послужит хорошим уроком послушания. Следуй приказам и верни Джексона невредимым. Следуй правилам.

Она сворачивает в еще одну подворотню, вторую за день, и выходит на соседней улице. Она не могла подъехать на такси непосредственно к месту назначения, поэтому ей придется подойти к дому сзади. Сейчас она в Миннеаполисе, городе-спутнике Сент-Пола, это великие миннесотские города-близнецы, и это очень в тему, потому что задний двор, в который она сейчас врывается, принадлежит ее старшей сестре.

У Мэгги нет паспорта, но она знает, что он есть у Карен. Карен была в Париже на Рождество. Мать Мэгги хвасталась этим в соцсетях. Сестры похожи друг на друга как две капли воды, несмотря на пять лет разницы. Или, по крайней мере, так было раньше. Когда-то давно они вполне могли сойти за близнецов.

Перемахнув через невысокую живую изгородь и стряхнув с нее хлопья снега, Мэгги приземляется на узкую, посыпанную солью дорожку, ведущую через ухоженный сад от ворот к задней двери. Мэгги застывает на месте, вглядываясь в окна в поисках малейшего движения. Чтобы убедиться, что дом пуст, долго ждать не приходится. Карен много лет не разговаривала с Мэгги, и, возможно, никогда больше уже не заговорит, но она всегда была приверженцем традиционных ценностей. Миннесота – край десяти тысяч озер, и на любой трехдневный уикэнд вроде этого, Карен с ее мужем и детьми должны быть в Bobcat Pines, семейном доме на озере, с родителями Мэгги. Можно поставить на это свой последний доллар.

Даже сегодня это еще чуть-чуть жалит, и ревность поднимается как желчь к горлу. Если бы пригласили Мэгги, если бы Джексон провел выходные со своими биологическими кузенами, ничего бы этого не случилось.

Она мысленно возвращается к месту, которое считала когда-то бездонным, его слабый рыбный, минеральный запах сейчас, конечно же, скрыт под гладкой и твердой, отполированной, как бриллиант, поверхностью. Каякинг, рыбалка и парусный спорт летом, коньки, горячий сидр и поджаренные сморы зимой. Она представляет трех своих племянников, играющих в хоккей на льду. У каждого мальчика в жилах течет кровь Доусонов, так же, как и у ее сына, каждый мальчик принят в семью, как никогда не примут Джексона. Мэгги никогда не встречалась со своими племянниками, но видела фотографии, а мать до сих пор в разговоре обсуждает Карен так, будто между ними есть какая-то общность, как будто сестры по-прежнему дружны, как будто ничего не случилось.

Девять лет, плюс-минус. Неужели правда прошло столько времени?

Мэгги подходит к дому, старое чувство вины пытается одержать над ней верх, но она заталкивает его поглубже. Сегодня она не может на этом зацикливаться. Она уже по горло сыта чувством вины.

Но разве это сходство не кажется каким-то… зловещим?

Так и есть, и осознание этого вызывает у нее дрожь.

Девять лет назад Мэгги на одну ночь позаимствовала у своей старшей сестры удостоверение личности. Она, не спрашивая, взяла его, приняв решение в мгновение ока, и тот поступок все изменил.

Карен тогда училась на последнем курсе колледжа. Однажды она приехала домой на выходные в День благодарения с самыми сильными менструальными спазмами в жизни, и хотя эта причина никак не повлияла на дальнейшие события, Мэгги всегда помнила эту подробность. В то время как Карен свернулась калачиком с горячей бутылкой на животе, заботливо подложенной их матерью, Мэгги, которая училась тогда в десятом классе, стянула водительские права из сумочки сестры с ловкостью подростка, ворующего в магазине.

При помощи макияжа и самых высоких каблуков, какие только у нее были, Мэгги смогла добавить несколько лет к своему образу – этот трюк удавался гораздо лучше девочкам-подросткам, чем их прыщавым одноклассникам с пушком на щеках.

Вообще-то хотя сестра потом и сказала, что она выглядела как «версия самой себя в образе шлюхи на Хеллоуин», образ был достаточно хорош, чтобы кого угодно обмануть на расстоянии, конечно, кроме самых близких родственников.

Именно в этом и заключалась проблема. Вот почему все пошло наперекосяк.

История повторяется. Точнее сказать, история вынуждена повториться.

Совпадение? Она уговаривает себя, что иначе никак. Конечно, только так.

Задняя дверь ожидаемо заперта, но Мэгги быстро обнаруживает кое-что, прикрепленное к стене дома. Это семейная привычка, которую сестры завели в детстве, потому что родители вечно пропадали на работе, когда школьный автобус привозил их домой, и потому что обе сестры были довольно рассеянны и не раз теряли свои ключи. Мэгги находит небольшой железный сейф с шифром. Закусив нижнюю губу, она крутит тугой циферблат. На мгновение ей кажется, что ничего не выйдет, что старые привычки сестры не сохранились, но затем холодный механизм срабатывает, дверца ящичка открывается, и в ее раскрытую ладонь падает ключ. Код – дата рождения их матери – тот же самый, что и раньше.

Она вздыхает, наполовину облегченно, наполовину с сожалением.

– Предсказуемо, сестренка. – И, задержав дыхание, отпирает дверь.

Изнутри не доносится ни звука. Никакой сигнализации. Линден Хиллз – хороший район. Всегда есть шанс попасть в поле зрения одной или парочки скрытых камер видеонаблюдения, но она уже вляпалась достаточно глубоко, чтобы сейчас беспокоиться об этом. Лучше как можно быстрее разобраться с этим. Такси ждет, а часики тикают в буквальном смысле.

Мэгги осматривается внутри. Здесь миленько. По сравнению с ее квартирой – дворец. В доме Мэгги оказалась впервые. Несколько раз после тех невыносимых путешествий матери-дочери в Миннеаполис или в «Молл Америки» она ждала в машине, пока их мать заносила что-нибудь для Карен и детей. Мэгги никогда не удавалось увидеть их лица в окнах хотя бы мельком.

Везде очень чисто. Очень в духе Карен. Если не считать нескольких рисунков на холодильнике и фотографий в рамках, трудно поверить, что здесь действительно живут трое мальчишек. Хотя дети очень милы, не может не признать она. Ужасно похожи на отца.

Разве не все сыновья похожи на своих отцов?

При мысли об отце Джексона внутри у Мэгги все сжимается, но она проходит дальше, быстро открывая и закрывая поочередно все кухонные шкафы и ящики. Безрезультатно. В таком большом доме ей приходится потратить несколько минут, чтобы найти кабинет на втором этаже. Обшитый деревянными панелями, роскошный, но вместе с тем немного уродливый. Как будто устаревший. Мэгги приступает к обыску с письменного стола, роется в бумагах в верхнем ящике, молясь, чтобы они не использовали сейф для более ценных документов.

«Разве можно ее винить за это после того, что произошло?» – спрашивает сама себя Мэгги.

К счастью, ей не придется думать, как взломать сейф, потому что паспорта здесь, все вместе в одном пластиковом конверте. Одна счастливая семья.

Она выуживает паспорт Карен, на мгновение задержавшись, чтобы посмотреть в ничего не выражающий официальный взгляд своей сестры. Нежно и печально целует она ламинированную страницу.

– Прости меня, – шепчет она, зная, что никогда этого не говорила и никогда уже не скажет, сует его в карман своих новых джинсов, испытывая отвратительное дежавю, и, аккуратно вернув конверт на место, закрывает ящик.

Весь путь до задней двери она прислушивается, ожидая услышать, как машина с семьей заезжает на подъездную дорожку или как ключ проворачивается в замке парадной двери. Ни того, ни другого не происходит.

Она почти желает, чтобы это все-таки случилось, чтобы кто-нибудь мог остановить ее, но выходит из дома без эксцессов, запирает дверь и возвращает ключ на место в сейф, уже совершенно уверенная в том, что больше никогда не увидит свою сестру.