Текст книги "Реинкарнация. Повелитель"

– Я тебя предупреждал, не перечь мне?

Скрипучим голосом спросил он, глядя из под лба.

– Но ты, ослушался меня! Ты разгневал меня! Теперь вини во всём себя!

После этих слов, его лицо вдруг стало обрастать шерстью. Изо рта полезли громадные кривые клыки. Ноздри расширились. А на голове, выросли рога, словно у племенного быка. Его руки в одно мгновение превратились в огромные лапищи, с длинными и острыми как кинжал когтями. Такого диковинного зверя Норман никогда даже и представить себе не мог. А сейчас он видел его так явно, что казалось, может даже потрогать. И, почему то, он не испытывал к нему ни страха, ни отвращения. Как будто это он сам, вдруг стал им. И как только Норман подумал об этом, образ зверя тут же пропал. Дальше были неопределённые видения. Испуганное лицо Мэли. Кровь…., человеческие тела, порванные в клочья и вдруг, …..блаженная тишина. Сколько она продолжалось, не понятно. Когда эту тишину вновь пронзили истошные человеческие вопли. Норман открыл глаза и увидел вскочивших рядом друзей.

– Поднимайся, Норман! Что-то случилось!

Нервно закричал Огонис, набрасывая на себя кафтан и перевязь с мечом. В это время, тоже самое, делал и Зинала. Норман, быстро вскочив, проделал эту же операцию. И они почти разом выскочили втроём во двор. По улице, с испугом носились люди. Не обращая на них особенного внимания. Наконец, с другого конца дома к ним подбежал Герус с выпученными глазами и ошарашенно заявил;

– Невиданный зверь, порвал в клочья и Мэли, и нянек.

– Что?

Только и смог спросить его Норман. Но тот не слушая вопроса молодого человека, развернулся и быстро побежал к дому, где поселили девушку. Трое друзей, не сговариваясь, бросились за ним вдогонку. То, что предстало перед их глазами, было ужасным. Норману, отчётливо вспомнился постоялый двор, где они с Зинала однажды останавливались. Затем, недавний сон. А за тем, раннее детство. И тогда, он всё понял. В ту же секунду, ноги ослабли и юноша, едва не упав, облокотился о плечо Огониса. Тот, повернувшись к нему, не пряча заплаканных глаз, сочувственно обнял его и произнёс;

– Крепись, брат! Мне тоже тяжело!

Двадцать четвёртая глава

Сын божий

Счастливый смех и весёлые, игривые крики детей, смешанные с заботливым стрекотаньем кузнечиков и хором разноголосиц птиц, наполняли высокий холм. Поросший, высохшей на солнце осенней травой, редким кустарником и многочисленными кривыми берёзами. У подножия коего, на берегу не широкой реки под названьем Плёс, подставляя деревянные бока и соломенные крыши, неказистых домиков и хозяйственных построек, заходящему солнцу, грелась деревушка. Жители любя называли её Плёсенка. А за ней, насколько хватало взгляда с высокого холма, густым, рыжим царством обосновался сосновый лес. Дети небольшими кучками с визгом носились между берёз, прячась друг от друга в кустарниках совсем не обращая внимания на одиноко сидящего в неглубокой воронке худощавого, с болезненным видом лица, мальчика лет десяти. За болезнь, которая преследовала несчастного ребёнка с рождения, односельчане за глаза прозвали его падучим. Отчасти это была правда. Хворь, нападала на него всегда внезапно. Мальчик, падал, бился в судорогах, неразборчиво мыча и испуская со рта обильно пену. Не раз пугаемые этим явлением его сверстники быстро перестали с ним общаться, попросту сделав его изгоем. Да и родители ребёнка, вначале долго, не желая мириться с этим недугом, таскали его по известным на всю округу ведуньям и знахарям. Но, в конце концов, видя беспомощность знаменитых лекарей, опустили руки и тоже смирились с ниспосланной им создателем судьбой. Перестав держать мальчика под ежедневным присмотром. В семье скоро ожидали прибавления. И заботы главы семейства, как и матери, плавно перетекли в другое русло.

Мальчик, неспешно ковыряясь в земле деревянным ножичком, постепенно углублял воронку, пытаясь найти там что-то необыкновенное. Ведь по деревне издавна ходили слухи об этом старом холме. Что только не говорили о нём люди.

Мол, в давние времена, триста лет назад, на этом месте стоял замок сына создателя мира сего. И помогал он безотказно всем страждущим. Избавляя немощных от всех болезней и любой хвори. Даруя нищим богатства. А людей жаждущих славы, награждал великой силой и бесстрашием. Грешных, делал праведниками, а глупых мудрыми. И великой рекой со всего света текли в его замок люди. И тысячи его верных слуг радушно встречали их. Давая, на время, кров и провожая в покои хозяина. И не было никому отказано в прошении. Но однажды, под маской немощного старца явился к нему его отец;

– Помоги мне, сын божий, в моём прошении.

Сказал он не глядя на хозяина дома.

– В чём же тебе помочь? Чего ты хочешь? Может быть здоровья, или богатства? А может, ты хочешь стать мудрым и прославиться?

Поинтересовался тот.

– Спасибо, хозяин! Слава мне не нужна, как и великое богатство. Да и здоровье вряд ли мне пригодится в мои годы. Потому, как жизнь моя подходит к концу и дни мои сочтены создателем.

Ответствовал старче.

– Так что же ты хочешь от меня?

Вновь задал вопрос сын божий.

И немощный старец произнёс;

– Хочу я бессмертия и неограниченной власти! Сможешь ты мне в этом помочь, хозяин?

Сын божий на время задумался и тихо вымолвил;

– Ты просишь невозможного. Не в моих силах выполнить твою просьбу. Только создатель вправе распоряжаться жизнью и властью над нами. Только у него нужно просить этого.

– Выходит, ты не всесилен, хозяин? Раз не можешь выполнить моей просьбы?

– Нет!

Впервые резко оборвал старика хозяин дома. Но старец не унимался;

– Так зачем же ты делаешь бедных богатыми, а больных здоровыми. Умалишённых награждаешь мудростью и силой. Не задумываясь о том, к чему ведут твои поступки. Разве здесь не следует просить совета у создателя?

– Так ты, не просить пришёл, а учить меня вздумал?

Вскипел сын божий.

– Так я покажу тебе, что я не только награждать умею, но и наказывать!

– Ты накажешь меня за то, что я оказался прав, или за то, что ты бессилен?

Смело спросил немощный старик хозяина замка. На что тот, гордо воскликнул;

– Я накажу тебя за то, что ты осмелился перечить мне.

– Теперь мне всё понятно! Ты, сын божий, всё это время, помогая людям, лишь упивался властью данной тебе создателем. Так вот в чём истинная твоя доброта и бескорыстие? Помогая всем и во всём, ты заранее обрекал людей на гибель. А они, глупые, благодарили тебя, восхваляя тебя вместе с создателем. Так не ты, а я накажу тебя за это.

Повышая голос, вдруг звонко заговорил старец, выпрямляясь и показывая хозяину своё истинное лицо;

– Нет нужды, сын мой, в такой помощи людям. Ибо она бывает не в срок и не всем необходима. Отныне твоя власть будет подобна луне. Она будет яркой, но не будет греть. Будет светить, но света от неё не будет. Ты будешь моей тенью до тех пор, пока не поймёшь своей вины и не исправишь её!

После этих слов, создатель исчез. А следом, словно его тень исчезло и тело хозяина дома. И тогда стены каменного замка задрожали, и он рухнул, подняв до небес клубы пыли. Похоронил он навеки под собой всех верных слуг сына божьего и созданное им царство. А когда пыль рассеялась, словно напоминание о былом могуществе, на его месте остался лежать лишь круглый, серебряный медальон, оставшийся от сына божьего. То ли в виде луны, то ли с её гравировкой. Но этого уже никто не знает. Знают люди лишь одно, кто найдёт тот медальон, станет обладателем и богатства, и силы, и власти. Но только счастья не принесёт он новому хозяину.

Такая легенда ходила среди людей об этом холме. И мальчик, смутно понимая, что такое счастье, за то, часто слыша о богатстве и славе, помня её, усердно копал рыхлую землю надеясь найти заветную вещь. С помощью которой он, наконец-то, избавиться от своей болезни, а семью вытащит из нищеты. И вдруг, ножичек, глухо ударил в твёрдый предмет, а затем, скользнув по нему, снова зарылся в грунт. Ребёнок насторожился и, отбросив его в сторону, принялся руками разгребать в этом месте землю. До тех пор, пока его правая ладонь не нащупала в ней что-то круглое. Вытащив предмет из образовавшейся ямы, и предварительно очистив его от сырой глиняно-песочной грязи, он увидел перед собой золотой медальон, на котором искусно была выгравирована луна. Каким-то странным образом, на нём сохранилась даже тесёмка из эластичного, мягкого материала, похожего на…..человеческую кожу. Некоторое время мальчик, не сводя глаз, любовался найденным чудным предметом, после чего, с трогательной заботой, повесил его к себе на шею.

Двадцать пятая глава

Назначение

Два дня все жители окрестных сёл прочёсывали близлежащие леса вокруг Ребицы. Но ужасное чудовище, исчезло так же неожиданно, как и появилось. После описанных выше событий Норман помрачнел и замкнулся в себе. Друзья списывали это на пережитые им несчастья. Но истинную причину душевных истязаний знал лишь он. Чувство вины за произошедший случай не покидало его ни днём, ни ночью. Норман не досыпал, осунулся, стал нервным, а иногда даже злым. Товарищи поскорее спешили вернуться в войско. Думая тем самым вернуть ему прежнее расположение духа. Потому, посоветовавшись с Геросом и Легрой они, по древнему обычаю сожгли останки Мэли, и наскоро распрощавшись с родными Огониса, немедля отправились в обратный путь. Ровно неделя беспрерывной скачки потребовалась друзьям, чтобы добраться до войска. За то время, что они отсутствовали в нём, почти ничего не изменилось. Разве лишь его количество. После удачного похода, Князья единогласно решили увеличить его вдвое. Так что, теперь оно выросло до двух тысяч. В остальном же всё было по-прежнему. Та же нескончаемая муштра и тренировки. Приняв троицу в своём шатре Велис, после недолгой радостной встречи, не объяснив причины, сразу повёл их к Мелану. Тот, с уважением пожал каждому из них руку. И без долгих проволочек, просто, по обыденному, поздравил друзей с назначением их командирами сотен.

– Велис у нас ныне, тысячник. А вы, молодцы, оправдали мои надежды! И теперь хочу видеть вас сотниками.

Поздравляя товарищей, говорил старый вояка.

– Я всегда верил в вас. Вот и сейчас, вы снова прибыли вовремя. Не далее как вчера, я получил важный пергамент от нашего отца. Основателя Рустонского войска. По-другому, я не могу назвать Великого Воеводу Лертака. Ныне, уже его родные места подвергаются большой опасности. Его родной замок Элер, осаждён Нирунами. А в крепости не более пятидесяти тысяч защитников. Да и то, скорее всего, вместе со стариками и женщинами. А под его стенами стоит стотысячное войско. И это, не Крибы. Это звероподобные, жестокие, и в тоже время умелые воины. С недавнего времени Нирунов соединил воедино их Верховный Сулла под именем Бараз. Подмяв под себя весь юг. И назвав себя его Великим Правителем. Потому нам предстоит нелёгкое дело. Отвоевать победу у этих варваров. Потому, как видимо, они нацелены не только на крепость Лертака. Они, как мне кажется, пробуют нас на прочность. Князья же обещают помощь не раньше середины зимы. А к тому времени всё может произойти. Сколько воинов у Бараза? Когда он намерен выступить? Вы конечно доказали всем, что воины сильны не количеством, а умением воевать. Но всё же…… Так что до этого времени мы обязаны помочь Лертаку. И с ним уже, соображать, что делать далее. Так что, сегодня отдыхайте, а завтра, в полдень, ко мне в шатёр приглашены все командиры для совета.

Мелан помолчал и добавил;

– Всё, ступайте! Знакомьтесь со своими сотнями! А завтра ко мне!

Друзья, без лишних эмоций и вопросов, склонили головы и, развернувшись, вышли из шатра. Услышав за собой;

– Велис! Ты не торопись! Останься!

Товарищи недолго прошлись вместе, а за тем, остановились попрощаться;

– Ну что, други, покажем этим умелым воякам, как мы умеем воевать?

Обняв, по-братски, Нормана и Огониса, пробасил Зинала.

– Поглядим, поглядим, на что они способны!

Подтвердил Огонис.

Норман, лишь кивнул головой в знак согласия и молча направился в сторону, где располагались его подчинённые. Зинала посмотрел ему вслед и, качнув головой, глухо промычал;

– Ничего, в бою отхлынет!

После чего, поправив меч, направился в другую сторону. Огонис же, постояв один, ещё с минуту. Поднял голову в небо и задумчиво произнёс;

– Нет! Таким, как был, Норман уже не станет. Главное, чтобы он не стал хуже!

Двадцать шестая глава

Рискованный план

В полдень, у шатра Мелана, собрались все командиры выборного Рустонского войска. Не громко разговаривая между собой, они ждали выхода своего воеводы. И вскоре он появился. Облачённый в железную кольчугу с барницей на шее. С длинным мечом на перевязи и непокрытой головой, старый воин вышел к подчинённым, которые увидев его, выстроились перед ним шеренгой. Внимательно осмотрев строй, он проговорил;

– Повторяться я не буду! Вы все знаете цель нашего совета! Потому, спрошу по существу; У кого есть мысли для предстоящего похода? Выходите вперёд и докладывайте!

После небольшой паузы из строя вышел усатый тысячник Велес и степенно начал;

– У нас не велики силы, чтобы вступить в открытый бой с неприятелем. Потому, нужно пробиться вначале к Лертаку и соединившись с ним лучше узнать обстановку. А за тем, предпринимать какие либо действия.

Тысячник вернулся в строй, а Мелан произнёс;

– Таким образом, мы окажемся запертыми в крепости вместе с осаждёнными. А это лишит нас манёвренности. Кто думает по-другому?

На смену Велису из строя вышел высокий, в годах, опытный, не раз, бывавший в боях, направленный в соборное войско от богатого Князя из Челуза, тысячник по имени Тор. Смело взглянув на воеводу, он зычно проговорил;

– Я думаю, всё же необходимо вступить в бой с противником. Но с двух сторон. Лертак с крепости, а мы с тылу.

– И если потерпим поражение, оставим на произвол судьбы всё население Элера.

Строго посмотрев на тысячника, перебил его воевода.

– Кто ещё хочет высказаться?

В строю на некоторое время воцарилось молчание. И тогда вперёд выступил Норман. Он окинул взглядом собравшихся и не торопясь начал;

– Нируны осадили крепость в надежде вызвать там голод и болезни. То же самое мы можем сделать и с ними. Лишив их обозов с провиантом и другим необходимым войску товарам. Пусть почувствуют на себе то, что чувствуют люди в осаждённом городе.

Норман замолчал, вернувшись в строй. А по шеренги пробежали поддерживающие его возгласы командиров, собравшихся у шатра воеводы. На этот раз, улыбнулся и сам Мелан. Подняв руку вверх, он прекратил шум в шеренге и с расстановкой в голосе вымолвил;

– Я тоже считаю это наиболее подходящим предложением. Хотя и рискованным. Но война не бывает без риска. На том и порешили. Идём разорять тылы противника. Ни один обоз не должен дойти до врага. Думаю, что с нашим решением согласился бы и Лертак.

Сборы были не долгими. И через день войско Рустонов покинуло обжитое место, не оставив от него и следа. Даже деревянный частокол, окружавший лагерь, был разобран и пущен на телеги. На них в обозе везли шатры, котлы для варева пищи и другую утварь необходимую для жизни воинов. Ведь никто не знал, как долго будет длиться этот поход. Да и будет ли он благополучным. Спешным образом обоз двигался в сторону осаждённой крепости Элер. А навстречу им уже мчался вестовой оттуда с просьбой поторопиться с реализацией обдуманных решений. Таким образом, Лертак просил как можно быстрее помочь жителям осаждённой крепости, в тоже время, не меняя планов намеченных командованием войска. Мелан понял, что нужно действовать ещё быстрее. Но с обозом это было невозможно. И тогда, он вновь вызвал к себе командиров. Но на этот раз лишь из тысячи Велеса. Чуть отъехав от обоза, воевода спешился. За ним с коней спрыгнули и остальные. Повернувшись к подчинённым, Мелан громко проговорил;

– Други мои! Сынки! Я не вправе посылать вас на смерть! Но я вправе приказать вам победить! В Элере скоро начнётся голод. Нужно торопиться. А с обозом этого не выйдет. Придётся менять план. Ты, Велис, со своими молодцами, налегке отправляешься громить тылы врага. А я с остальными воинами направляюсь к крепости. И по мере возможности помогу городу там. Не говорю вам, други мои, прощайте! Говорю вам, до встречи! Всё, Велис, тебе говорить!

Мелан, отвернулся, и не по возрасту прытко вскочив вновь на коня, направил его в голову колонны. А Велис, проницательно осмотрев товарищей, скомандовал;

– Что тут говорить? Взять самое необходимое! Отрываемся от обоза с головы колонны, немедленно! Передать мой приказ воинам!

После чего, последовав примеру Мелана, вскочил на гнедого жеребца и, ткнув его пятками в бока, громко крикнул;

– Пшёл, ленивое животное!

Немногим больше, чем через неделю пути, тысяча воинов Велиса уже переправлялась через Лану выше Элера по течению. Надув по бокам лошадей большие бурдюки они искусно, от острова к острову, переплыли широкую реку. И подминая под собой вековую некошеную траву, а за тем и пыль копытами своих лошадей, гнали животных всё дальше и дальше, вглубь чужих, южных степей. Хотя, кое-где ещё и встречались небольшие лесные массивы. Но всё больше похожие на высокий кустарник. В них, на некоторое время, прячась от полуденной жары, и останавливалось войско. Дабы испить воды из наполненных в Лане бурдюков и дать отдохнуть лошадям. Люди же, словно забыли об усталости. Зло вглядываясь в даль, они спешили встретиться с врагом. Торопились наказать его за людей, страдающих от голода в осадной крепости. И вскоре такой случай им выдался. В один из дней Велису доложили, что разъезды наткнулись на большой неприятельский обоз, состоявший из огромных телег нагруженных всяким скарбом. Запряжённых рогатыми лошадьми с собачьим оскалом. Очень походивших на северных дрогов, однако, называемых у Нирунов, тарками. И странных вьючных животных, не высоких ростом, но с длинными как у зайцев ушами. Охраняли его не менее жутковатые воины. Сидевшие на этих странных животных. С огромными лысыми головами, без шеи, сразу торчащими из туловища. В глубоких складках морщин виднелись кривые в бородавках носы. Глаза, у всех, как чёрные маленькие пуговицы, посаженные очень глубоко. А поверх тонких, искривлённых губ выступают два клыка. У многих, очень широкие плечи, говорящие об их не малой силе. За спинами колчаны наполненные стрелами, а сбоку в ножнах короткие, в три кинжала мечи. Доспехи у них сшиты из толстой малообработанной кожи. Обоз настолько велик, что воины не видели ни его начала, ни его конца. По всему было понятно, что он направляется к Элеру. Велис вызвал к себе сотников и мрачно проговорил;

– Ну что, молодцы! Вот мы и отыскали то, что нам надо. Остаётся лишь разделаться с неприятелем. Потому, приказываю; Ты,

Воевода указал рукой на Огониса;

– сделаешь самое опасное. Это, отвлекающий манёвр. Подсветишься перед ними со своими воинами. А погонятся, уведёшь в степь. В бой не вступать. Ну, разве лишь с теми, кто будет наступать тебе на пятки. Сделаешь большой круг и вернёшься сюда же. А мы в свою очередь, уничтожим обоз. После чего, встретим их все вместе, достойно. Понятно?

– Да, командир!

Коротко отозвался тот. А Велис, продолжил;

– Тебе Норман, и тебе Зинала, достаётся самый ответственный момент. Со своими воинами, вы, до появления Огониса, должны будете обойти этот караван, оставаясь в тоже время незамеченными. Потому как нападать будете на него с противоположной стороны. Старшим назначаю Нормана. Ты поймёшь, Норман, когда пора атаковать. Понятно вам?

– Да, командир!

В один голос отрапортовали друзья.

– Тогда, вперёд! И до хранит вас, создатель!

Закончил воевода, отпуская с совета товарищей.

Но всё пошло не так, как наметил Велис. Чтобы обойти быстро обоз, Норман и Зинала подвели своих людей к нему слишком близко. И естественно, внезапно нарвались на разъезд Нирунов. Которые заметив неприятеля, тут же затрубили в рог. Завязался бой. На помощь разъезду, Сула Нирунов, не мешкая, отправил в помощь, не меньше, тысячи своих лучших воинов. Заметив их приближение, Норман громко скомандовал;

– Зинала, уходи со своими людьми. Обходи обоз, как решили. А я, вместо Огониса поведу их в степь.

Раздумывать было некогда. И Зинала подчинился, уводя своих людей в балку. А Норман, тем временем, разделавшись с небольшим отрядом противника, увлёк за собой основные его силы, спешившие разъезду на помощь. Специально выехав на открытую местность, он дал понять Велису и Огонису, что берёт на себя миссию друга.

Выждав время, пока Норман с погоней скроются из вида, воевода отдал приказ атаковать неприятеля. Но и здесь вышла промашка. Лишь только Рустоны, прикрывшись щитами и высоко подняв мечи, устремились на обоз, навстречу им высыпало не менее двух тысяч вражеских воинов. Которые с необычайной ловкостью стали опустошать свои колчаны. Посылая на Рустонов тучи острых стрел. И многие достигли своей цели. Потому, как часть воинов Воеводы, не успев скрестить мечи, осталась лежать в степи. Но большая часть, всё-таки, приблизилась к противнику. И тогда они показали врагу своё мастерство владения мечом. Нируны такого ещё не видели. В руках Рустонских воинов, стальные мечи мелькали, словно молнии создателя. Нанося смертельные удары. Они не успевали не то, что отбивать удары. Они не видели даже взмахов ими. Но всё же, преимущество в количестве было на стороне Нирунов. И вскоре оно стало более заметно. Потому как воины Велиса оказались в окружении. Но это длилось недолго. С диким воем с другой стороны обоза им пришёл на помощь отряд Зинала. Рубя налево и направо, тех из Нирунов, кто попадался на его пути, он ожесточённо рвался к центру боя. Где истекая кровью от полученных стрелами ран, дрался его друг, Огонис. Вой, брань, истошные крики умирающих, лязг метала, наполнили степь в этот день. Казалось, что этому ужасу не будет конца. Покуда вдали, не показался отряд под командованием Нормана. Тот, уже умудрился разделаться с неприятелем, рискнувшим отправиться за ним в погоню. И свирепый, рогатый противник дрогнул и побежал, бросая в страхе оружие, оставляя раненых товарищей на милость врага, как и своего Сулу, ещё сражавшегося с Рустонами. Зинала, наконец, добрался до товарища. Оказавшись там в самый нужный момент. Ослабевший от ран, тот рухнул ему на руки, промычав;

– Останови Нормана! Он обезумел!

Зинала в ту же секунду повернул голову и увидел, как другой его товарищ, Норман, с головы до ног забрызганный кровью врагов, с дикой яростью зверя кромсает мечом уже павших ниц Нирунов. Знатного Сулу спасло лишь то, что он был на рогатом животном. Который, зубами ухватившись за щит сотника, отбросил его в сторону. Норман, в свою очередь, не остался в долгу. Переключив внимание на тарка, он полоснул того мечом. Да так, что голова животного покатилась по полю как срезанный кочан капусты. Но его бездыханное тело всё же успело спасти хозяина от расправы обезумевшего воина, накрыв Сулу собой.

Зинала, передав Огониса подчинённому, дикой кошкой бросился к Норману. Ударом руки по затылку приведя того в чувство;

– Ты чего?

Обернувшись и увидев товарища рядом с собой, огрызнулся Норман.

– Всё, хватит рубить! Пора заняться ранеными друзьями!

Брызгая слюной, закричал на него Зинала. И тот, придя в себя, сразу опустил меч, кивнув при этом в знак согласия головой.

Двадцать седьмая глава

Тысячник

Всю последующую ночь Рустоны собирали на поле брани своих раненых и погибших товарищей. А пленённых Нирунов, связывали десятками, доставляя в широкую балку. На вершине которой поставили для охраны часовых. Среди тяжелораненных оказался и Велис. Утром, лишь забрезжил рассвет, он вновь позвал к себе сотников. Из десяти, к нему явились лишь шестеро. Четверо достойно погибли в бою. Но в числе живых снова оказалась неразлучная троица. Огонис, с трудом передвигаясь, всё же нашёл в себе силы явиться к воеводе. Тот, лёжа, на добытой у неприятеля, телеге, оглядел затуманенным взором присутствующих и чуть слышно произнёс;

– Я счастлив, други мои, что умираю среди настоящих, доблестных воинов. Коими считаю отныне вас! Вы, лучшие сыны Рустонии! Дети Лертака и Мелана! Мои дети! Я верю, что моя земля будет Великой! Потому как у неё есть вы! Я не могу, даже на грани смерти назвать своего преемника. Потому что, вы все достойны стать им. Решите же сами кому быть тысячником. Единственное моё желание знать его имя. Я жду вашего решения!

Велис замолчал, закрыв обессиленно глаза. А сотники, переглянувшись, друг за другом вымолвили;

– Норман! Норман!Норман!

Лишь двое, Огонис и Зинала, помолчав немного, посмотрели внимательно на друга. И Огонис проговорил за двоих;

– Если ты, мой друг, обещаешь быть благоразумным. Таким, какого я знал и любил всем сердцем, всегда. Я с радостью соглашусь с нашими боевыми товарищами.

– Я того же мнения!

Замявшись, поддержал его Зинала.

У Нормана, в раздражении еле уловимо дёрнулась губа. Но он, сдержавшись, промолвил:

– Я не стану обижать ответом моих друзей Зинала и Огониса. Хотя и не понимаю, о каком благоразумии идёт речь? Может быть о том, что я был беспощаден к нашим врагам? Что ж, будь, по-вашему! Обещаю!

Велис, вновь открыл глаза и ещё тише прошипел;

– Я знал, что им станешь ты, Норман! Береги людей, будь требователен, но честен и добр к ним!

А за тем, опустил веки и последний раз тяжело вздохнув, замер на веки! Его тело, как и тела, ещё многих Рустонов, погибших в этом сражении, сожгли на предназначенном для такого обряда костре. А пламя от него взмыло высоко в небо, унося к создателю вместе с победой души великих воинов Тельцинии.

Построив своё поредевшее войско, новый тысячник обошёл строй и, встав перед ним, во весь голос прокричал;

– Я молод! И возможно горяч! Но я умею слушать! Я умею, как и вы, други мои, любить друзей, наших женщин и стариков! Я умею, как и вы, други мои, ненавидеть предателей, трусов и врагов земли нашей! Потому я клянусь всегда быть честен перед вами и смел рядом с вами в бою! Я молод! Но я стану примером для вас! Ибо лишь тот, достоин звания воеводы, кто смотрит далеко вперёд! Кто видит в каждом подчинённом не только воина, но и человека! Я тот, кто не обманет ваших надежд! Кто приведёт вас к славе и великим свершениям! Верьте мне, други мои, так будет!

Норман замолчал. А, заворожённые его словами воины, гулко закричали в ответ;

– Веди нас, Норман! Мы верим тебе! Мы с тобой, до конца!

И даже сомневавшиеся в нём, до сей поры, его лучшие друзья Огонис и Зинала, вдруг поверили в искренность его слов. Потому что, вместе со всеми разом закричали;

– Веди нас Норман! Мы верим тебе! Мы с тобой, до конца!

Двадцать восьмая глава

Чудо

Месяц непрерывной осады показался для жителей Элера вечностью. И всё бы ничего, если бы рогатые Нируны не пустили в ход длинные зажигательные стрелы. Сделанные, из обычных кольев, обмотанных тряпьём и промоченных вонючей чёрной жидкостью. Они метали их с огромных луков, установленных на обычных телегах. Да так часто и искусно, что те, пролетая выше крепостных стен, попадали на щепные крыши. Откуда, один за другим и начинались пожары в городе. А вскоре, загорелись и склады с провиантом. Немногое удалось горожанам вынести из огня. Потому как этого хватило всего лишь на месяц. И Лертак, в блестящей кольчуге, глядя на голодающий город внизу, из своего главного, мраморного зала Княжеского замка, который своими остроконечными шпилями устремлялся в безграничное, наполненное звёздами небо, с грустью думал;

– Неужели всё, так глупо закончится? Неужели нет выхода из сложившейся ситуации?

И перебирая в уме все имеющиеся у Великого воеводы планы, он снова говорил себе;

– Да! Этот город спасти может лишь чудо! Потому как у меня нет таких сил, чтобы прорвать блокаду варваров, окруживших его как саранча. Да и у Мелана тоже. А до зимы, когда обещают помочь братья-Князья, от Величайшего и красивейшего Элера останутся лишь груды развалин.

В это время, его страшные раздумья нарушили мягкие, шуршащие по красному мрамору пола шаги дочери. Воевода не поворачивал головы, хотя знал, что она стоит за спиной, боясь нарушить течение отцовской мысли.

– Ты что-то хочешь спросить меня, Лира?

Наконец, произнёс Лертак, поворачиваясь лицом к дочери.

– Да, папенька! Вы изволите идти кушать?

Вежливо поинтересовалась та у отца. Но Князь, приблизившись к ней, не ответил на вопрос, обняв дочь нежно. А прошептал на ушко;

– Какая ты у меня уже взрослая и красивая! Не пойму, почему ты отказываешь высокородным Князьям в замужестве?

– Прости меня папенька, но ты знаешь мой ответ.

Ответила Лира на одном дыхании.

– Это ты прости своего глупого старика, дочь! Я, конечно, знаю, что ты верна своему слову. Просто до сих пор не могу понять, что подвигло тебя дать его. Почему ты остаёшься верной этому юноше? Ведь он даже не знает об этом. Ох, доченька! Ты упряма, словно твоя мать. Да будет покойна её душа! Хотя я и сам при встрече с этим юношей, не раз чувствовал его притягательную силу.

Ответил за девушку воевода, но всё же поинтересовался вновь;

– И ты надеешься, что твой герой спасёт нас?

– Да! Отец! Я нисколечко в этом не сомневаюсь!

Уверенно промолвила Лира, обнимая отца. На что тот, поцеловав её в голову, промычал;

– Ну что ж поживём, увидим!

И впервые, старчески, охнув, добавил:

– Хотя я надеюсь больше на чудо!

И оно произошло. На следующее утро воеводу разбудили радостные возгласы его слуг. Среди которых, он, еле уловимо, различил и голос дочери. Наконец в дверь спальни настойчиво постучали и Князь громко крикнул;

– Кто там? Войдите!

– Это я, отец! Вставай, скорее вставай! Они уходят!

С порога весело заверещала Лира.

На что тот, поняв о ком речь, с достоинством в голосе ответил;

– Хорошо! Я уже встаю! Скоро выйду!

Девушка скрылась за дверью, а воевода облегчённо вздохнув, прошептал;

– Слава создателю, за чудо сотворённое тобой.

Однако дело было совсем в другом. Посланный Великим правителем Юга к стенам Элера вассал Нирунского Сулы, Гарум, сразу почувствовал неладное. Как только в назначенное время в бивак не прибыл обоз с провиантом, он занервничал, прохаживаясь в широкой походной юрте. За время осады города, вокруг него всё было давно вытоптано копытами тарков и съедено воинами его армии. А вскоре, в поисках пищи приходилось отрывать от осады крепости целые отряды. Но они, словно растворялись на бесконечных просторах Рустонии. Не возвращаясь в стан. А недавно Гаруму доложили и причину этого. Не известное войско уничтожает всех, осмелившихся сунуться вглубь Рустонских земель. Сколько в этом войске воинов, лазутчики говорили по-разному. Кто докладывал о пяти тысячах, кто о десяти, а кто и вовсе больше. Так это или нет, проверить было невозможно. Но и посылать отряды в неизвестность стало опасно. Расхаживая нервно по юрте, Сула в который раз ждал известий от гонцов, посланных к Великому Баразу. И наконец, поздней ночью они явились. Упав ничком перед Гарумом, двое гонцов, перебивая друг друга, дрожащим голосом заявили;