Текст книги "Сумма наших жизней"

16
Маргарита

Уже почти пять часов, и с раннего утра Маргариту не покидает улыбка.

Ей кажется, она делает нечто запретное, и это нарушение заведенного порядка доставляет ей безумную радость. Детство, воспитание, война – все это сделало ее сдержанной и покладистой. Когда ее просят рассказать о какой-нибудь глупости, совершенной в юности, ей ничего не приходит на ум. И раньше случалось, что она лгала, держала что-то в тайне, но на этот раз все совсем по-другому. Ей становится легче, и, что самое важное, она знает, что ей нечего терять. У старости есть свои преимущества: она освобождает от всего.

Маргарита чувствует себя счастливой. Такой счастливой, какой не была уже много лет. Тут же она думает о Жанне, чувствуя вину за то, что такая живая. Ей хотелось бы спуститься в метро и отправиться в семнадцатый округ, чтобы повидаться с подругой. Они вместе прогулялись бы до парка Монсо и посмотрели, как садовники ухаживают за цветами. Там всегда найдется хотя бы один садовник, занятый цветами, всегда. Потом сели бы на скамейку, и она рассказала бы о блестящей идее, которая пришла ей в голову нынешним утром. Выставить на продажу свою квартиру, чтобы визиты незнакомцев избавили ее от одиночества. Она даже может представить себе изумление Жанны.

– Продать квартиру?! Маргарита, ты сошла с ума!

– В этом-то и гениальность плана, моя дорогая Жанна. Эта продажа никогда не состоится. Она будет продолжаться бесконечно.

Жанна сначала непонимающе смотрела бы на нее, потом ее лицо вдруг озарилось бы. Она хлопнула бы в ладоши, одобряя ее выдумку, и они рассмеялись бы так громко, что от них разлетелись бы голуби.

Маргарита тяжело вздохнула.

Зачем мучить себя этим воображаемым разговором, когда у нее был такой хороший день? Ей ужасно не хватает Жанны. Прошел почти месяц, и она не знает, как лучше сказать: «уже целый» или «всего лишь».

Маргарита решает отправиться в цветочный магазин, купить букет и украсить могилу Жанны так, чтобы она напоминала парижский парк.

17
Камилла

Прежде чем открыть магазин сегодня утром, Камилла зашла в типографию, а затем в галантерейную лавку, чтобы купить бледно-желтую ленту для скрепления листов календаря. Она довольна результатом. Текстура бумаги элегантная, качественная, бумага выглядит удачно состаренной. Из-за утренней задержки Камилла не успела выставить на улицу все горшки с растениями. При желании она справилась бы с этим, но, по правде говоря, ей нравится чувствовать себя затерянной в цветочном лесу. С одиннадцати часов она была занята тем, что нарезала одинаковые полоски ленты и связывала ими листы календаря. Пятьдесят экземпляров, по ее мнению, слишком много. Когда она поделилась своими опасениями с Аделаидой, та посоветовала ей не беспокоиться.

– Камилла, ты когда-нибудь пробовала продавать что-нибудь, помимо цветов?

– Нет…

– То-то же!

– Не очень понимаю связь…

– В жизни нужно устанавливать планку на такой высоте, чтобы до нее можно было дотянуться, стоя на цыпочках и подняв руки. Не больше и не меньше. И пятьдесят календарей – это как раз то, что нужно. Может, чуть многовато.

– …

– Ты продашь их все, я уверена. И продашь их ровно так же, как продала бы, будь их чуть меньше нужного. Понимаешь, к чему я веду?

– Да, кажется…

Камилла восхищается Аделаидой. С таким характером эта женщина может горы свернуть. Волевой подбородок, большой рот с сочными губами, длинные изящные пальцы, порхающие в воздухе во время разговора, – она из тех людей, у кого внешность вылеплена характером. В глубине души Камилла знает, что причина, по которой она бросила право и стоит сегодня за прилавком, во многом заключается в том, что ей нравится находиться в лучах этой яркой обаятельной женщины. Она чувствует себя цветком, привязанным к надежной опоре.

Звякнувший дверной колокольчик прерывает размышления Камиллы.

Порог переступает пожилая женщина в длинном темно-зеленом пальто с горчичного цвета шарфом на шее.

Камилла приветствует ее и возвращается к календарям.

18
Маргарита

Маргарите незнакомо это место. Обычно она ходит в другой цветочный магазин, ближе к дому, но сегодня он закрыт на весь день, о чем сообщает записка на двери.

Она прошлась еще немного и совершенно случайно наткнулась на эту цветочную лавку. Ей тут сразу понравилось. Как только она переступила порог, ей стало хорошо и спокойно, как будто она вошла в таинственный дремучий лес. Какое-то время она осматривается, осторожно прикасаясь к окружающим ее растениям и цветам, а затем направляется к молодой девушке за красивой стойкой резного дерева. Она собирается задать ей вопрос, но в тот момент, когда их взгляды встречаются, Маргариту охватывает волнение: девушка кажется ей смутно знакомой. Это длится всего секунду, Маргарита приходит в себя в твердой уверенности, что ощущение дежавю не вызвано сбоем в работе ее мозга.

– Доброе утро, мадемуазель. Лилии все еще хороши или для них уже поздновато?

– Эти последние, но сентябрь был таким теплым… Мне кажется, они все еще очень красивы. А вы как считаете?

Продавщица отошла в угол магазина, наклонилась и подняла цинковый молочный бидон с несколькими стеблями лилий.

– Да, согласна. Беру.

– Это для подарка?

– Да… – ответила Маргарита, застигнутая врасплох. – Это для Жанны.

– Хорошо! Я дам вам только те, которые еще не раскрылись. Тогда Жанна сможет наслаждаться ими дольше.

Маргарита не отвечает. Ей не хочется говорить о кладбищах и могилах. В ее возрасте это слишком банально. Она благодарит молодую женщину, выходит из магазина и спешит к ближайшей станции метро.

19
Камилла

Был уже восьмой час вечера, когда дверь магазина открылась, и вошел мужчина. С самого утра Камилла встречает покупателей с немного отсутствующим видом. Она пытается подобрать удачную фразу, которая будет рекламировать покупателям календарь, и ей трудно сосредоточиться на чем-то еще. Она неплохая продавщица, но лишь когда речь идет о цветах. Тут, ей кажется, все очень просто. Нет лучшего мастера, чем природа, с этим не поспоришь.

Мужчина проходит вперед. Ему нужен букет для женщины. По его глазам Камилла понимает, что не для матери.

– Вы не хотите сами составить букет, сделать его более личным?

– Да… Это хорошая мысль.

– Сначала выберите цветок, который вам больше всего понравится, а потом мы поработаем с ним.

Мужчине, кажется, не очень нравится эта идея, но он уже перекатывает на языке фразу, которая наверняка произведет впечатление: «Этот букет я собрал сам».

Быстро обойдя магазин, он объявляет, что выбрал красные розы. Камилла готова была поспорить, что он остановится именно на них. После нескольких лет работы она может составить психологический портрет любого покупателя, основываясь лишь на его выборе.

Мужчина нерешителен, и на изготовление букета уходит времени больше, чем она ожидала. Ей не очень нравится его выбор, но она помалкивает. Она научилась не вмешиваться. А главное, поняла, что красота бывает разной и это хорошо.

Когда она вручает ему готовый букет, мужчина улыбается, и Камилле этого достаточно для счастья. Она говорит себе, что на самом деле продает не цветы, а улыбки, заразительные улыбки, и каждый раз, когда она видит довольного клиента, она испытывает радость от ощущения собственной полезности.

Прежде чем уйти, он спрашивает, можно ли добавить небольшую открытку.

– Не могли бы вы написать своей рукой? У меня ужасный почерк…

Он диктует, и Камилла послушно пишет. Она выводит большие красивые завитушки. Пусть наша страсть будет вечной, повторяет она, довольная собой. Она вручает ему букет, и он уходит. Перед тем как переступить порог, мужчина оборачивается к Камилле с озабоченным лицом.

– А доставка у вас есть?

– Да, конечно.

– Я подумал, что, наверное, стоит послать такой же и моей жене…

20
Камилла

Как только клиент ушел, Камилла закрыла магазин. Она считает себя тонким психологом, но никак не ожидала такой развязки.

Ее поражает легкость, с какой некоторые люди разрушают самое прекрасное в этом мире. Завтра она пошлет цветы женщине от мужчины, который первым делом думает о любовнице. От мужчины, который, не утруждая себя лишней деликатностью, выбирает для обеих один и тот же букет. Камилле захотелось добавить к цветам записку, но как только это пришло ей в голову, она предпочла закрыть магазин.

Опуская металлическую решетку, Камилла вспоминает о блинчиках с соленой карамелью, которые готовил для нее дедушка в дождливые дни, когда они не могли пойти на пляж. Ей хочется перенестись в детство и снова ощутить во рту то сладко-соленое удовольствие, но она знает, что волшебства не бывает.

В тот момент, когда ее посещает эта мысль, Камилла оказывается перед витриной агентства недвижимости.

Ее взгляд сразу же цепляется за фотографии квартир, выставленные в окне, и она уже не может думать ни о чем другом. Ни об обманутых женщинах. Ни о глупых мужчинах. Ни о красивых цветах, которые слишком быстро вянут из-за плохого ухода. Ни об оскверненных красных розах. Она предпочитает думать не о своей жизни, а о жизни других. О жизни, протекающей в шикарных османовских домах[2]2
  Дома, построенные в Париже в третьей четверти девятнадцатого века в рамках проекта по модернизации городского пространства под руководством префекта департамента Сена барона Жоржа Эжена Османа. Заложенные при Османе широкие бульвары и авеню, на которых были возведены эти многоэтажные здания кремовых оттенков, во многом определяют современный облик столицы Франции. – Здесь и далее – прим. ред.


[Закрыть], где квартиры стоят более полумиллиона евро. Просторные лофты с интерьерами в индустриальном стиле, буржуазные квартиры с высокими лепными потолками и персидскими коврами на скрипучем паркете и бесчисленные крошечные квартирки-студии, где душевые не отличить от умывальников. Камилла просматривает объявления, ее глаза перебегают с одного ценника на другой, и она задается вопросом, кто эти люди, способные выложить такие суммы.

Внезапно она натыкается на взгляд мужчины по ту сторону витрины. Она не знает, ей ли он улыбнулся или просто автоматически ответил на улыбку, которая застыла на ее лице с того момента, как она остановилась перед витриной, завороженная этими фотографиями. Она смущенно отворачивается, но, когда снова поднимает взгляд, мужчина все еще там. Она уже собирается уйти, но в последний момент, сама не зная почему, толкает дверь и входит в агентство.

– Добрый вечер.

Уже поздно, в агентстве тишина, и Камиллу охватывают сомнения.

– Вы же еще не закрыты?

– Нет! Чем могу вам помочь?

– Я… хочу купить квартиру.

Камилла сама не знает, почему она это сказала. По сути, это не вполне ложь, ведь она хочет купить квартиру с тех пор, как ей исполнилось шесть лет.

Правда, в то время у нее, наверное, было больше сбережений, чем на данный момент.

– Очень хорошо. Какую именно квартиру вы ищете?

– Трехкомнатную. Минимум.

У нее всегда было смелое воображение.

– Может быть, присядем и все обсудим?

Камилла не может поверить, что это сказала она, а Тома – что это сказал не он.

– Конечно! Прошу прощения! Пройдемте в мой кабинет.

Комната находится примерно в том же состоянии, что и утром, когда он принимал свою первую клиентку. Тома вздыхает с досадой, но ему ничего не остается, как впустить Камиллу. Он хочет сказать, что в обед, перед тем как уйти, наводил порядок, но вовремя вспоминает, что эта девушка – не его мать.

– Итак, вы сказали, что хотите купить квартиру. Где-то неподалеку?

– Да, я очень привязана к этому кварталу.

– Понимаю вас, очень приятный район. У вас наверняка есть сумма, которую вам не хотелось бы превышать.

Он не задал прямого вопроса, и Камилла подумала, что с его стороны это очень ловко.

– Я действую скорее по велению сердца.

Тома серьезно кивает. Камилле кажется, что они играют в покер, но при этом на руках у ее соперника лишь карты для игры в «Уно». Чтобы не вызвать у него лишних подозрений, она добавляет:

– В пределах разумного, конечно. Было бы бессмысленно предлагать мне апартаменты ценой в пятнадцать тысяч евро за квадратный метр… Разве что удастся втиснуть кухню, кровать и ванную комнату на площадь в двадцать метров.

У Камиллы вырывается легкий нервный смешок, но Тома, кажется, этого не замечает.

– Прекрасно понимаю, мадам. За последние годы цены значительно выросли, но все еще можно найти немало выгодных предложений.

Ей кажется, что такой серьезный вид ему совсем не идет. Они, должно быть, примерно одного возраста, плюс-минус пара лет. Она смотрит на кучу визитных карточек, разбросанных по столу, и пытается незаметно прочитать его имя. Тома Руссо.

– Вы живете в одиннадцатом округе? – спрашивает она, чтобы прервать молчание.

– Я живу в двадцатом, рядом с Пер-Лашез, – улыбаясь, отвечает он, прежде чем вернуться к своему компьютеру.

– В своей квартире?

– Да, мне повезло.

– Значит, сапожник без сапог – это не про вас…

Она не решается продолжить. Он нажимает несколько клавиш, и Камилла слышит вдалеке шелест бумаги, выползающей из принтера.

– Вот, я отобрал несколько вариантов, которые мы можем изучить вместе, – говорит он, вставая, чтобы взять распечатки.

– Знаете… если вы не против, я хотела бы поступить несколько иначе.

Тома останавливается и смотрит на нее немного растерянно. Она сомневается, стоит ли продолжать.

– Скажем так… Я предпочитаю не знать, что меня ожидает. И потом, на бумаге я могу зацепиться глазами за какую-нибудь мелочь, на которую во время визита и внимания не обратила бы. Для меня очень важен дух места.

Тома пятится назад и возвращается в свое кресло. Он берет лист бумаги, ручку и начинает писать.

– Старая или новая?

– Старая… или совсем новая.

– Первый этаж?

– Скорее, последний.

– Лифт?

– Не обязательно.

– Какой-нибудь важный критерий?

Камилла на секунду задумывается. Внезапно ее лицо озаряется.

– Что-нибудь волшебное.

21
Маргарита

Неделю назад, при первой встрече, Тома показалось, что Маргарита настораживалась каждый раз, когда он упоминал о цене квартиры. Его это не удивило. В определенном возрасте люди теряют четкое представление о деньгах. Особенно если речь идет о больших суммах, а валюта при их жизни менялась несколько раз. Некоторые наверняка помнят цену своей квартиры в франках или даже в старых франках, а может, им просто приятно вспомнить денежные знаки времен своей молодости. Тех времен, когда будущее принадлежало им.

Сегодня утром Тома позвонил Маргарите, чтобы узнать, как у нее дела и не могут ли они снова повидаться. Он не закончил фразу, как она уже бросила трубку, успев только выпалить фразу «сейчас буду», которую он так и не услышал. Через пятнадцать минут она уже стояла в дверях агентства и спрашивала, можно ли ей увидеть месье Руссо.

Тома и Маргарита болтают обо всем и ни о чем. Они обсуждают смену времен года, трудности с покупкой качественного мяса и неподатливые упаковки с надписью «открывается легко». Наконец Тома спрашивает ее, подумала ли она о сумме, которую хочет получить за свою квартиру.

– Может быть, у вас есть какие-то обязательства, кредиты или взносы, которые нужно срочно погасить?

Ничего такого у Маргариты нет, но ей нужно подумать. Тома успокаивается.

– Это очень хорошо, мадам Дюма. Хуже всего иметь дело с продавцом, который торопится и у которого нет времени для заключения хорошей сделки. В таком случае все козыри у противоположной стороны, понимаете?

– Я совершенно не спешу. Даже напротив, я хотела бы, чтобы все шло как можно медленнее. Знаете, в моем возрасте… быстро устаешь.

Маргарита решила разыгрывать карту старости. Она говорила себе: если люди в метро уступают ей место, то и агент по недвижимости может уделить ей немного лишнего времени.

– И потом, эта квартира – вся моя жизнь. Без нее не знаю, где бы я была сегодня…

Фраза Маргариты повисает в воздухе, и Тома охватывает легкая грусть. Когда он снова заговаривает, голос его звучит мягче.

– Давайте обсудим цену на следующей неделе. Когда я смогу прийти оценить квартиру? Вот увидите, у нас все получится. Я буду оценивать так, как если бы это было мое собственное жилье.

– В четверг? В четыре?

– Отлично, записываю. Я приду с нашим фотографом. Она сделает несколько снимков для витрины агентства и для нашего сайта.

Маргарита кивает.

– Я не отказалась бы от чашки чая, если можно.

Тома резко вскакивает на ноги, будто вспомнив, что сегодня последний день уплаты налогов. Пока его нет, Маргарита пытается собраться с мыслями. Перед ней нелегкий выбор. Если она запросит за квартиру цену не выше рынка, это привлечет покупателей и у нее будет то развлечение, на которое она рассчитывала. Но она боится быстро получить предложение о покупке. А если завысить цену, это многих отпугнет, и будет мало просмотров… К тому же ей придется иметь дело с достаточно богатой публикой, с которой не очень приятно общаться.

Тома возвращается с двумя дымящимися чашками чая.

– Вы, должно быть, считаете меня очень невоспитанным.

– Вовсе нет! Это я разыгрываю старую капризную даму.

Он смеется, и Маргарите кажется, что этот смех их немного сближает.

– Дорогой мой Тома, вы знаете, я тут все хорошо обдумала и хочу продать свою квартиру людям, которые мне по душе. Людям, которые заслуживают того, чтобы в ней жить.

– По душе?..

Он не уверен, что правильно понимает.

– Да, я не тороплюсь. Я буду ждать подходящих людей.

– Но, Маргарита, все устроено немного по-другому. Это не сайт знакомств…

– Я вам сказала, что хорошо подумала, – говорит она немного строже.

Она спокойно роется в сумке, достает оттуда толстую красную книгу и кладет ее на колени.

– Как видите, я купила Гражданский кодекс… и вот что я там нашла: «Статья 1583. Договор купли-продажи считается совершенным с того момента, когда достигнуто соглашение о вещи и о цене, даже если вещь еще не передана или цена не уплачена». Итак, с некоторой долей неопределенности…

– Но обращаясь в агентство, вы поручаете мне найти покупателя, согласного на оговоренную цену, сборы и условия для данного объекта недвижимости… – мягко прерывает ее Тома. – Я являюсь гарантом, свидетелем и в некотором роде арбитром. Таким образом, будет невозможно отказаться от сделки, если вы получите предложение о покупке по указанной цене…

Он колеблется несколько секунд прежде, чем продолжить.

– Я не должен бы вам этого говорить, но если вы хотите немного больше, скажем так, «неопределенности», то вам не стоило обращаться в агентство…

– О нет, об этом не может быть и речи. Вы мне нравитесь, и потом, где мне вешать свое объявление? В булочной? Нет, нет, нет, я не хочу иметь дело со всем этим.

– В таком случае, боюсь, по-другому не получится.

– Я хотела бы, чтобы вместо определенной суммы вы написали «по привлекательной цене».

Тома приподнимает бровь.

– Или цену за квадратный метр. Или можем сделать такое заманчивое предложение: «Менее десяти тысяч евро за квадратный метр». А саму цену обсуждать уже во время визита…

– Я подумаю, что можно сделать, – говорит он, чтобы успокоить ее.

– Замечательно. Значит, жду вас в четверг!

Маргарита ставит на стол чашку с чаем, не выпив ни капли, и встает. У нее осталось еще несколько вопросов, но она не хочет решать все проблемы сразу. Она предпочитает, чтобы все шло не слишком быстро, потому что у нее есть только одна квартира, которую она может выставить на продажу.

22
Камилла

С тех пор как Камилла стала управляющей, у нее больше нет времени для пробежек. Раньше она делила часы работы с Аделаидой, но с открытием второго «Ботанического ателье» в восемнадцатом округе все изменилось. Теперь она работает не на половину ставки, а на полную, без чьей-либо помощи. Продавец-консультант, которого хотели нанять ей в подручные, так и не появился, а попытки найти другого ни к чему не привели. «В понедельник», – заверила ее Аделаида во время их последнего разговора, но Камилла понимает, что речь идет о каком-то абстрактном понедельнике.

Сегодня вечером она опять опоздала к началу забега с обычного места на бульваре Ришар-Ленуар. Когда она пришла, группы уже не было, но раз уж Камилла в спортивной одежде, она решает пробежаться самостоятельно. Обычно группа начинает маршрут с медленного бега трусцой по зажиточным кварталам. Чистые, красивые, пустынные улицы. Где не надо притормаживать, чтобы уступить дорогу старушке или обогнуть детскую коляску. И, хотя Камилле не особенно нравится этот выбор, обычно она просто молча следует за всеми. Но у нее есть свои предпочтения. Совершенно иные.

Есть здания, которые ей особенно нравятся, уличные сценки, которые просто жаль пропустить, а еще есть площадь Бастилии и лабиринт мощеных улиц вокруг нее, настолько живописных, что их можно принять за декорации к фильму. Хотя для кого-то это повседневная жизнь.

Камилла отправляется в ту сторону. Она думает о доме на улице Лапп, в котором разобрали часть крыши, чтобы установить в квартире на верхнем этаже стеклянный потолок, который открывается и закрывается в зависимости от погоды. Надо же, открывающаяся крыша, как в кабриолете. Кто-то рассказал ей об этом, и она зашла в интернет, чтобы посмотреть на дом с высоты. Она заметила, что в проеме виднеется что-то бирюзовое. Камилла давно смекнула, что даже самые невероятные вещи, о которых она слышала, чаще всего оказываются правдой.

На улице Шарон есть множество сквозных проходов, где днем нередко можно встретить съемочную группу. Летом от глиняных горшков с оливковыми деревьями и лавандой веет Провансом. Иногда во внутренних двориках накрывают столы, за которыми собираются соседи, чтобы выпить по стаканчику. За плющом, покрывающим фасады, слышен их смех и звон бокалов.

Через несколько километров Камилла попадает во дворик, который ведет к частному дому. Ей нравится это выражение: «частный дом». Она не знает, что в точности оно означает – специальный? особенный? принадлежащий частному лицу? – и почему не все дома считаются частными; но именно этот ей нравится. В частности.

Она пробегает мимо дома и продолжает думать о нем всю оставшуюся часть пути. Она представляет себе вешалку в прихожей, огромную, из лакированного дерева. Большое зеркало эпохи Луи-Филиппа над серым мраморным камином, которым больше не пользуются. Скрипящий паркетный пол. Разномастные стулья вокруг обеденного стола. Коллекции – а они обязательно должны быть – на полке, в коридоре верхнего этажа. Статуэтки? Фарфор? Снежные шары? Может быть, и то, и другое, и третье. В гостиной стоит пианино, оно открыто, но на нем никто толком не играет. Изредка по клавишам пробегают чьи-нибудь пальцы, чаще всего случайно и невпопад. Она думает о библиотеке, которую представляет себе кладбищем, где покоятся книги после недолгого пребывания на свету. Лестничные перила с брошенными на них шарфами, и фраза, без устали повторяемая детям: «Для этого есть вешалка!» А еще есть первая ступенька лестницы, на которую ставят ногу, чтобы сосчитать до трех, прежде чем рассердиться, если домашние не спешат к ужину. Она думает о шагах по ковру, о скрипящей двери, о непослушном выключателе. О задутых свечах, оторванных пластырях, разбросанных настольных играх. Она представляет себе жизнь, мчащуюся со всех ног, зубную пасту в уголке рта, свитер, надетый наизнанку, тетради, забытые на столе…

Всякий раз Камилла неизвестно как оказывается у своего дома. Она легко поднимается по ступенькам, словно каждый шаг еще немного освобождает ее от земного притяжения и реальности.

Она уже собирается принять душ, когда замечает, что телефон мигает. Сестра оставила голосовое сообщение. Сестра, которая редко звонит и еще реже пишет. Она подносит телефон к уху.

«Привет, Камилла. Знаешь, в конце концов, я решила устроить кое-что на свой день рождения. Мама сильно настаивала, а ты знаешь, какой она бывает… э-э, настойчивой. "Сорок лет – это не пустяки". Я знаю, что это не пустяки, потому и не хотела праздновать. Но, полагаю, мы все-таки кое-что должны своим родителям. Особенно когда речь идет о возрасте. Это как-никак годовщина их родительства, никуда не денешься. Ну, короче… Жду тебя в субботу, двенадцатого, дома! Это через месяц, так что у тебя будет время, чтобы освободить этот день!»

Камилла медленно кладет телефон на стол. Если десять километров пробежки позволили ей на некоторое время оторваться от земли, то, несомненно, только что гравитация настигла ее снова.