Текст книги "Невеста полуночи"

Софи Джонсон
Невеста полуночи

Пролог

Замок Блэкторн,

Шотландия, 1050 год

Юный Мерек Блэкторн подглядывал за старухой, согнутой в три погибели из-за горба на спине. Волоча ноги, она добрела до ворот замка и потребовала, чтобы ее впустили. Удивительно, но голос этого уродливого создания перекрывал шум толпы, скрип телег и цокот копыт по булыжникам.

– Эй! Меня зовут Бейахита. Я пришла поведать вам о берсеркерах.[1]1
  У древних скандинавов воины-герои, обладавшие сверхчеловеческой силой и яростной жаждой битв; принимали перед битвой определенный наркотик, надевали на себя шкуры волков или медведей и в таком состоянии в одиночку могли обратить в бегство целую армию.


[Закрыть]

От слов горбуньи у Мерека по спине пробежал холодок страха. Мальчику стало не по себе, но все же он подвинулся ближе. Старуха препиралась с леди Нильсон, которой рассказчики часто скрашивали тоскливые зимние вечера. Дряхлая Бейахита оказалась сообразительнее других, поскольку выторговала еду и ночлег. Каждый вечер она рассказывала о берсеркерах, героях валлийских легенд, людях-оборотнях, которые в гневе теряли человеческий облик.

В безлунную ночь, когда после ужина детей уложили спать, Мерек выскользнул из комнаты, которую делил со сводным братом Дамроном и тремя кузенами. Стуча зубами от холода, он закутался в короткий плащ и прокрался в большой зал, где Бейахита уже начала свой рассказ. Несмотря на высохшее тело и дрожащий голос, она обладала удивительным красноречием.

– В полночь, в последний день июня в девятьсот сорок третьем году, родился крепкий мальчик, метко названный Граффидом.[2]2
  От английского «резкий, угрюмый».


[Закрыть] Ребенок сделал первый вдох, а его мать испустила последний. Скоро выяснилось, что Граффид не такой, как все, – он мог слышать чужие мысли.

Старуха сделала паузу, ее пристальный взгляд нашел Мерека в самом темном углу сумрачного зала. Голос сказительницы окреп, она жестикулировала костлявыми руками.

– Обладая дьявольским нравом, Граффид в гневе не сознавал, что делал. На губах у него появлялась пена. Он выл словно зверь. Те, кто видел Граффида в эти минуты, прозвали его берсеркером, как наводящих ужас воинов Одина.

Когда Граффид вырос, то стал крупнее большинства мужчин. В жены он взял хрупкую деву по имени Элгин. Ее роды тоже пришлись на безлунную полночь. Вскоре она сошла с ума, поскольку считала, что Граффид украл ее ум. Женщина отказывалась есть и дрожала, когда приближался муж. Любящий супруг был в отчаянии. Однажды, когда Граффид приложил малыша по имени Энис к груди Элгин и на минуту отвернулся, несчастная, закричав, выскочила из кровати. Прижимая к себе ребенка, помчалась она на верх башни. Граффид погнался за ней. Когда он настиг ее, она уже готова была броситься вместе с новорожденным сыном вниз, на камни. Обожавший жену Граффид пытался оттащить ее от края. Она отчаянно вырывалась. Он только успел выхватить из ее рук малыша, и безумная прыгнула вниз, навстречу смерти.

Мерек, дрожа, вжался в стену, остальные, наоборот, подались вперед, потому что рассказчица перешла на шепот.

– Скоро поползли слухи, что, читая мысли жены, Граффид расстроил ее рассудок. Те, кто отваживался повторять эти разговоры, вскоре исчезали. – Старуха огляделась. С каждым словом ее голос звенел все резче. – Когда пропавших находили, тела их были будто растерзаны хищным животным.

Никто не замечал прятавшегося в тени Мерека, побочного сына Доналда Моргана и пленной валлийки Эниды из рода Тьюдров. И никто не обратил внимания, как вспыхнули глаза старухи, остановившиеся на нем. А Мерек заметил.

Каждый вечер горбунья рассказывала об очередном поколении проклятого рода. После Граффида она поведала об Энисе и Фаллоне, Гилбрайде и Лениде. У всех них жены родили в безлунную полночь, и все после родов сошли с ума и умерли. Пристальный взгляд старухи не отрывался от Мерека, который, содрогаясь всем телом, жадно слушал легенду.

Однажды ночью, когда лучины с треском угасли, Бейахита начала заключительный рассказ:

– Поговаривали, что в полночь, в последний день июня 1043 года, через столетие после рождения Граффида, родился еще один прямой потомок Граффида-берсеркера. Этот ребенок был обречен остаться без матери, едва появившись на свет, и погубить любую женщину, с которой он по глупости соединится. – Она захохотала как помешанная и ткнула костлявым пальцем в Мерека.

Бейахита назвала дату рождения Мерека. Это о его матери говорила она. Парнишка уткнулся лицом в толстый гобелен на стене. Он не хотел быть берсеркером! Он хотел быть обычным мальчуганом, как Дамрон, его сводный брат, любимчик матери и отца.

Он никогда не отдаст свое сердце женщине, никогда не будет любить!

Теперь Мерек знал, отчего умерла его мать.

Это он убил ее.

Глава 1

Замок Уиклифф,

Англия, 1073 год

Линетт разглядывала стоявшего перед камином мужчину. Он ниже ее ростом, грязные короткие штаны мешком висят на костлявой фигуре. Заляпанная накидка скрывает узкие плечи. Барон Томас Дарем имел три седых волосины на макушке, чуть больше зубов и вдобавок плохо слышал.

– Пресвятая Дева! Да он старше тебя, отец! – воскликнула Линетт. – Я думала, меня стошнит, когда он коснулся моей руки. Какой из него муж?! Нет! Я за него не выйду.

– Выйдешь. – Барон Уиклифф стиснул зубы, его глаза горели ненавистью. – И нечего притворяться беременной, это ничего не изменит. – Он ткнул пальцем в спрятанную под одеждой Нетты подушку. – Это уже десятый жених. Твои сестры устали ждать, когда ты найдешь подходящего супруга. Такого не существует. – Барон грохнул кулаком по столу и, брызгая слюной, проревел: – Мерзкая девчонка! Тебе уже восемнадцать! Скоро ты будешь слишком старой, чтобы соблазнить даже такого, как Дарем!

– Барон настолько же тощ, насколько Джеймс Хексем был жирен. – Линетт с отвращением поморщилась. – Каждый раз, глядя на меня, он пускает слюни через обломки черных зубов. Да еще пытается тискать мою грудь и болтает всякие непристойности.

Трясущийся старик искоса смотрел на Линетт водянистыми глазами. Она в ответ твердо смотрела на него.

– Я запрусь в своей комнате, пока он не уедет. Я не выйду за Дарема! Ни сейчас, ни потом.

– Выйдешь. Иначе твоя спина познакомится с моей палкой! – закричал отец. – Будешь сидеть на воде и черством хлебе, пока не образумишься.

Барон сдернул дочь со стула, чуть не повалив на землю. Потенциальный жених сиял от восхищения, будто они разыгрывали пьесу, чтобы развлечь его.

– У меня душа поет при мысли о постельных удовольствиях, – сказал Дарем. – Объясните малышке, что у меня серьезные намерения, милорд. Мы поженимся, как только у нее случится выкидыш. – Он загоготал было, но его беззубая усмешка сразу исчезла, когда барон за волосы вытащил упрямицу из большого зала.

Толкнув Линетт в спальню, он захлопнул дверь. Тяжелый ключ повернулся в замке. Это случалось не в первый раз. Барон велел поставить замок после того, как сбежали первые женихи Линетт. Всякий раз, когда очередной претендент удирал по разводному мосту, отец колотил девушку и пытался заставить ее выйти замуж. Он не принимал во внимание желания Линетт.

Солнце клонилось к закату, когда сводные сестры Линетт отперли дверь ее комнаты. Увидев, как горничная и слуги внесли бадью и ведра с горячей водой, Линетт тут же насторожилась. Прежде отец, запирая, никогда не разрешал ей купаться. Это была часть наказания.

– Мы хотели тебя порадовать, Нетти, чтобы ты не беспокоилась, думая о завтрашнем бракосочетании с бароном. – Чопорные манеры Присциллы полностью соответствовали ее уменьшительному имени.[3]3
  Присси – ханжеский, чопорный, жеманный (англ.).


[Закрыть] – Вот твое любимое мыло, чтобы улучшить тебе настроение, – сказала она, положив на табурет пахнущий вереском кусочек.

– А я принесла сыр, хлеб и вино. Отец стремится принудить тебя к замужеству, и мы хотели помочь тебе пережить это непростое время. – Элизабет потрепала Линетт по плечу, но та заметила злобный блеск глаз сестрицы.

– Два кубка? И кто будет трапезничать со мной?

Линетт всматривалась в лица сестер. С чего бы им делать ей что-либо приятное? Обе вечно причитали и жаловались, убеждая отца поскорее выдать ее замуж, не считаясь с ее чувствами. Хотя Линетт не доверяла сестрам, но обрадовалась горячей ванне и была благодарна за это. Но когда Присси и Бетт вышли из комнаты, она обрадовалась еще больше.

Раздевшись, девушка влезла в бадью, чтобы расслабиться в горячей воде. Если ей удастся побороть негодование, то она наверняка придумает, как избежать ужасного завтрашнего события.

– Может, притвориться, что у меня изнурительная рвота? Ни один нормальный человек не женится на особе, у которой еда и двух минут в желудке не держится. – Подняв брови, Нетта повернулась к служанке.

Мэри покачала головой:

– Нет, леди. Как вы можете это устроить, если отец посадил вас на хлеб и воду?

– Да, это не годится. – Линетт намылила руки и засмотрелась на переливающиеся радугой мыльные пузыри. – А если брызнуть на лицо грязью, а когда капли засохнут, подкрасить их ягодным соком, это не будет похоже на оспу? Отец наверняка побоится заразиться. А через пару дней его гнев остынет, и он передумает.

– О, леди! Барон скорее закроет вам лицо густой вуалью, поспешно выдаст замуж, а потом выставит вас обоих за ворота. – Мэри помогла Линетт подняться.

Когда служанка ополаскивала ее чистой водой, дверь снова со скрипом открылась.

Линетт, повернувшись, задохнулась от гнева: чьи-то руки втолкнули в комнату покачивавшегося барона Дарема. Его глаза блестели от предвкушения удовольствия. Теперь Нетта поняла, почему сестры принесли два кубка. – Ах, моя прелесть, – промурлыкал Дарем. – Вода струится с твоих прелестных розовых грудок, я вылижу их насухо, – Причмокивая запавшим ртом, он двинулся через комнату.

– Вон отсюда, или я велю отцу вышвырнуть вас из замка! – закричала Нетта, указывая на дверь. Прикрыв грудь руками, она торопливо села в бадью, стараясь спрятаться от жадного взгляда.

Капающие с подбородка слюни оставляли мокрые следы на одежде барона. Остановившись в шаге от бадьи, он покачнулся. Вид у старика был такой, будто Линетт своей красотой обратила его в камень. Жаль, что она не может этого сделать.

Схватившись за грудь, Дарем вытаращил глаза и зашелся в кашле.

– Прочь! – Линетт рубанула рукой воздух, сурово глянув на тщедушного жениха.

– Открой то, что будет принадлежать мне! – с внезапным приливом сил возопил барон и добавил такие непристойности, каких прежде девушке слышать не доводилось.

Плотоядное выражение появилось на сморщенном лице старикашки. Чувственный возглас, сорвавшийся с его губ, должно быть, лишил его последней энергии. Барон пошатнулся, хватая руками воздух, и внезапно захрипел и рухнул на пол.

Не успели Линетт с Мэри закричать, как в комнату ворвались отец и сестры несчастной невесты. Линетт, выбравшись из бадьи, схватила одежду. «Пожалуй, – подумала она, – родственники появились слишком быстро, не иначе как прятались за дверью».

Когда Присси и Бесс увидели на полу тело старого развратника, их пронзительные вопли эхом разнеслись по замку, и в ушах у Линетт зазвенело. Барон залепил обеим дочерям пощечины.

– О, моя прекрасная кожа! – схватившись за щеку, завопила Присси. – А все из-за тебя, Линетт! Это ты разозлила отца. – В слезах она бросилась к двери.

– Ты убила старика, чтобы разозлить нас, – вторила ей Элизабет.

Видя, что отец снова поднял кулак, Элизабет прикрыла руками голову, бросилась вперед и налетела на Присси, повалив ее на пол. Обе пищали как крысы, пока рев отца не обратил их в бегство.

Появившийся дюжий слуга потащил мертвеца из комнаты, как мешок с зерном. Не успел он выйти, как барон и Линетт снова начали пререкаться. Как все споры с отцом, Нетта и этот закончила своей давней просьбой:

– Почему я не могу уехать в Уэльс? – Вскинув подбородок, девушка уперла руки в бока. – Замок Кар-Колдуэлл мой. Если ты отдашь мне приданое, я найму рыцарей для защиты.

– Ха! И они защитят тебя от призраков берсеркера Кар-Колдуэлла? От воющих духов их сумасшедших жен?

Дрожь страха пробежала по спине Нетты. Отец, ликуя, потер руки. Не раз в штормовые ночи Линетт цепенела от зловещего шепота мачехи: «Ты думаешь, это ветер завывает в ночи? Нет, глупая девчонка. Это берсеркер воет, ему нужна новая супруга. В постели он – зверь. Жена выдерживает ночь, может быть, две. Берсеркер бросает жен за воротами, растерзанных, окровавленных, без искры жизни. Ты слышишь его? Он прячется, ждет очередную жертву. Однажды ночью он сожмет тебя в объятиях и вышибет из тебя дух». С этими словами мачеха обычно вталкивала Нетту в темную кладовку и запирала.

– Это всего лишь легенда! Никакого берсеркера нет. – Сглотнув, Нетта подняла подбородок, решив сама верить в эти слова, которые часто повторяла про себя, чтобы отогнать злых духов.

– Ты выйдешь замуж! – рявкнул отец.

Он поднял трость, и град ударов обрушился на спину Нетты. Нырнув под руку отца, девушка отпрыгнула и взобралась на кровать. Дубовая палка, ударив по бадье, переломилась пополам. От гнева у барона на лбу и шее вздулись вены.

– Видишь, что ты наделала?! – брызгая слюной, кричал он, глядя на обломки. – Глупая девчонка! Собираешься нанять рыцарей для защиты? Ха! Думаешь, сумеешь командовать дикими валлийцами?! С меня хватит. Ты совратила барона и доконала его, показавшись ему в таком виде!

– Показалась? Я всего лишь хотела помыться! – закричала Нетта, указывая на мыльную воду. – Ты втолкнул этого сластолюбца в мою комнату, а сам спрятался за дверью. Я не пойду за трясущегося слабоумного старика, грязного невежу или еще какого-нибудь отвратительного типа, которого ты для меня выберешь.

– Нет, выйдешь. Первый же мужчина, который въедет в замок, станет твоим мужем. Будет он благородный рыцарь или простой свинопас с бородавками на губах, меня это не волнует. Так тому и быть, проклятая негодница!

Выходя из комнаты, барон так топал, что дрожали половицы. В гневе он забыл запереть замок.

На следующее утро, еще до рассвета, Нетта начала прислушиваться, не скрипнет ли дверь. Услышав шаги горничной, она выглянула в коридор, схватила девушку за руку и потянула к себе так, что та влетела в комнату, будто камень, пущенный из пращи.

– А-ах! – Вскрикнув от испуга, Мэри ухватилась за столбик кровати, чтобы не упасть. – Я пришла, как только смогла, миледи.

– Слава Богу! Быстрее!

Нетта сбросила сорочку. Черные кудри упали ей на глаза. Отбросив их, Нетта увидела, что горничная озадаченно смотрит на нее.

– Ну?!

– Что? – Наклонившись ближе, Мэри удивленно прошептала: – Что быстрее?

– Мне нужна твоя одежда.

– Моя одежда?

В мгновение ока Нетта стащила с Мэри тунику. Та, взвизгнув от неожиданности, замахала руками, как курица крыльями. Не успела служанка утихомириться, как Нетта исчезла под широкой одеждой.

– Это он. Я слышал, как привратник поднял решетку. – Нетта натягивала тунику через голову, грубая ткань заглушала ее голос. – Наверняка это рыцарь с отрядом воинов. Копыта лошадей как гром грохочут по мосту. – Просунув наконец голову в вырез платья, Нетта как следует расправила его на своем стройном теле.

– Что вы задумали, миледи? – Зубы Мэри стучали. Она потерла озябшие руки и заохала, когда Нетта начала развязывать шнурки ее башмаков.

– Переодеться в служанку, конечно! Только так я смогу осуществить свой план, – пробормотала Нетта.

Мэри, казалось, оцепенела и не двигалась. Нетта шлепнула ее по лодыжке.

– Давай башмаки!

– О нет, миледи. – Тряхнув головой, Мэри отпрянула. – Вы попадете в еще большую неприятность.

– На сей раз я не попадусь.

– Ох, миледи! Вы говорили это вчера утром. Когда сунули под одежду подушку и пошли приветствовать старого Дарема.

– Это отлично сработало, правда?

Мэри поджала губы.

– Да, даже слишком. Он поднял такой крик, что прибежал хозяин и нашел вас.

– Я буду осторожнее, – грустно усмехнулась Нетта. – Ты ведь не можешь сказать, что у меня мало опыта. Я должна посмотреть, каков новый жених.

– Что это изменит? – Мэри развела руками и сочувственно посмотрела на госпожу. – Даже девчонка, пасущая гусей, слышала, как ваш отец кричал, что после убийства барона вы выйдете замуж за того, кто сегодня первым въедет в ворота.

– Я не убивала барона, – возмутилась Нетта. – Это отец погубил его, пытаясь добиться своего. Уж ты-то все видела, ты стояла рядом. Барон был так стар, что моему отцу в отцы годился. Любой человек в таком возрасте может умереть. – Она схватила башмаки, которые неохотно сняла Мэри.

– Хозяин снова вас поколотит.

– Пусть. Я должна рискнуть. Я не пойду замуж вслепую. – Нетта сжала руку Мэри. – Не волнуйся за меня. Я хочу только заглянуть в большой зал, посмотреть, за кого отец заставит меня выйти.

«Святая Агнесса, молю тебя – не допусти, чтобы он был таким же отвратительным, как тот безмозглый плюгавый старикашка!»

Мерек Блэкторн скоро вернется в горы Шотландии, он уже закончил все дела в Англии, осталось одно. За последнюю неделю он много раз слышал, что дочь Уиклиффа отказала всем женихам. Накануне вечером к их костру подсел бродячий ремесленник и рассказал о том, что произошло в замке Уиклифф.

– Ей-богу, она прикончила старого Дарема. Он-то думал, что у нее вот-вот случится выкидыш.

– И от этого он умер? – недоверчиво поднял левую бровь Мерек.

– Нет! – захохотал ремесленник. – Барона уговорили пойти туда, где она мылась. Он увидел ее нагой.

– Ты веришь, что это его убило? – допытывался Мерек.

– Никогда не слышал, чтобы старик отдал концы, увидев голую девчонку. – Почесавшись, рассказчик задумался. Должно быть, его отравили. А как насчет остальных женихов? Некогорые, чтобы избавиться от нее, бежали так, что только пятки сверкали. Отец поклялся выдать ее за первого, кто въедет в ворота после восхода солнца, но, по слухам, ни один свинопас не захочет жениться на такой стерве!

Мерек усмехнулся, вспоминая то, что услышал вчера. Он ехал впереди своих людей, направляясь в ворота замка Уиклифф. Первые лучи солнца едва появились над горизонтом. Обитатели замка таращили глаза, указывая на знаменосца отряда. Мерек оглянулся. Два флага трепетали на ветру. Один – Моргана, другой с черными буквами на алом поле. Он хмуро взглянул на знаменосца, и тот быстро опустил второй стяг.

Необычно много народу толпилось во дворе. Мерек выхватил взглядом главного конюха и его помощников. Поблизости стоял сокольничий с молодым кречетом на запястье. Медленно брел торговец свечами, свисающие фитили свечей даже не покачивались. Повар, держа пустой горшок, с головы до ног разглядывал приезжих. Прачки, прижав к груди грязное белье, шаркая ногами, направлялись к дворовым службам.

Интересно, почему никто не занимается своим делом?

Мерек потер покрытый многодневной щетиной подбородок. Он обладал необычным даром, унаследованным от матери-валлийки, – слышать чужие мысли и благодаря этому найти ответы на свои вопросы. Слушая слова дворни, звучавшие со всех сторон, Мерек нахмурился: «дикий», «бедная крошка», «убьет ее», «жестокий», «старый негодяй».

Барон Джордж Уиклифф тяжело спускался по деревянной лестнице. Мерек спешился. Бросив поводья боевого коня оруженосцу, он повернулся к своему помощнику.

– Позаботься о людях. И не поворачивайтесь ни к кому спиной, – пробормотал он, глядя на собравшуюся толпу.

– Приветствую, приветствую, добрый человек. – Льстиво улыбаясь, Уиклифф приблизился к Мереку. – Я вижу знамя лорда Моргана. Много, много о нем слышал!

– Спасибо, барон, – вежливо кивнул Мерек барону. – Я Мерек Блэкторн, друг Блэддина, потомка Тьюдров, сюзерена и повелителя Кар-Колдуэлла. Я приехал по его поручению.

Сердечный прием показался Мереку странным. Неподалеку от замка Уиклифф на отряд напали какие-то проходимцы с явным намерением отнять их прекрасных коней. У Мерека не было возможности сменить заляпанный кровью боевой валлийский наряд. Вчерашний мастеровой прав? Отец готов выдать дочь за первого встречного, не заботясь о ее благополучии? Интересно, а откажет ли барон такому, как он? Мерек являл собой колоритное зрелище: пол-лица закрашено синей краской, туника из воловьей кожи висит до колен, на плечах волчьи шкуры, руки от запястий до локтей закрыты кожаными наручами. Огромный меч придавал ему еще более грозный вид.

Если бы воины вроде него неожиданно появились в Блэкторне, решетка ворот была бы опущена, Мерек стоял бы наверху проездной башни, а лучники держали бы незваных гостей на прицеле до тех пор, пока он не выяснил бы их намерений.

– Разве лорд Блэддин не приедет с ежегодным визитом? – спросил барон, провожая Мерека по лестнице в большой зал.

– Он в замке Блэкторн в Шотландии, барон. Я прибыл в Англию по другому делу. Лорд Блэддин просил меня посетить вас и спросить, как поживает наследница Кар-Колдуэдла.

Барон, усмехнувшись, потер руки и пригласил Мерека к стоявшему на возвышении столу. Мерек на ходу внимательно осмотрел комнату, прежде чем сесть напротив Уиклиффа. Длинные столы и скамьи стояли вдоль стен. Слуги суетливо вытирали столы и передвигали скамьи с места на место, жадно разглядывая гостя.

– Столь долгая поездка должна заставить вашу жену оплакивать ваше отсутствие, – сказал барон.

– Жену? У меня нет жены, сэр.

– Вы много времени проводите в Уэльсе? – спросил Джордж.

В ответ Мерек вопросительно поднял бровь.

– Вы ведь валлиец? – не унимался барон. – Никто другой не чувствовал бы себя столь непринужденно в такой диковинной одежде.

Мерек прищурился, и барон, запнувшись, замолчал.

– Я командую воинами Моргана в замке Блэкторн и почти все время провожу в горах. Моя мать была валлийкой. Я придерживаюсь основных традиций ее семьи.

– Гм… и что вы думаете о Кар-Колдуэлле? Вы женились бы, чтобы получить его в собственность?

– Я побочный сын, сводный брат Дамрона Блэкторна и не гожусь в хозяева таких владений. – Мерек ничем не выдал своих мыслей. Ни один отец, как бы он ни был зол, не отдаст богатую дочь незаконнорожденному, если только жених не королевских кровей, признанный своим родителем.

– То, что вы незаконнорожденный, для меня ничего не значит, сэр. – Губы барона изогнулись в хитрой улыбке. – Вы командуете армией лорда Дамрона, и дела ваши прославили вас на всю Англию. – Уиклифф чуть не трясся от волнения. – Я видел ваше знамя. Только самый отважный воин на земле мог заслужить у врагов имя берсеркера.

Сжав под столом руки, Мерек вспоминал, когда впервые ему дали это прозвище. Он придержал язык, поскольку ему нужны были собственные земли, особенно эти. Почему барону так не терпится избавиться от дочери? Должно быть, в этом кроется еще что-то, кроме тех историй, что он слышал.

Он чувствовал, что кто-то изучает его, будто мягкие пальцы пробежали по его волосам, спине, руке. Он шевельнулся на скамье, чувствуя их жар. Женщина. Ее физически ощутимый пристальный взгляд. Решительный. Рассматривая балкон, Мерек глазами искал ее. Не нашел. Она исчезла в тени.

Мерек почувствовал, когда она ушла.

Нетта прикрыла рукой дрожащие губы. Незнакомец сидел к ней спиной и разговаривал с отцом густым баритоном. Мелодичный звук его голоса, контрастирующий с мощным телом воина, был ей хорошо слышен. Она не могла видеть его лицо, но поняла, каков он.

Варвар. Огромный, неукротимый дикарь.

Длинные золотисто-каштановые волосы волнами падали почти до плеч. На виске мелькнул отблеск синевы. Волчьи шкуры незнакомец носил также небрежно, как ее отец – плащ.

Изящные чувственные пальцы, потиравшие подбородок, замерли, найдя там отросшую щетину. Мужчина шевельнулся на скамье, и его запачканная кровью туника распахнулась, открыв мускулистое бедро, крепкое, как ствол дерева.

Незнакомец, должно быть, почувствовал взгляд Линетт. Боясь, что он заметит ее, Нетта, не тратя времени, скрылась из виду.

Она должна увидеть его лицо!

Если действовать осторожно, она сумеет пробраться к входной двери. Оттуда можно будет разглядеть этого невесть откуда взявшегося мужчину. Увидев на ближайшем столе большую вазу с цветами, Нетта прижала ее к груди. Цветы скроют лицо, но не ухудшат обзор.

Она пошла вниз по лестнице к залу. У нее внезапно зачесалось в носу. Святые угодники! Кто-то сунул в букет перья. Наверняка это дело рук Присциллы или Элизабет, скорее всего подлой Присси. Нетта готова была в этом жизнью поклясться! Присси знает, что она любит цветы, и знает, что перья заставят ее чихнуть.

О Господи! Нетта задержала дыхание. Поздно. Чих, достойный столь крупного мужчины, как сидевший за столом гость, сорвался с ее губ. Цветы раздвинулись. Глаза циста морской волны смотрели на нее. Она торопливо вдохнула. И снова чихнула.

Цветы полетели на пол.