Текст книги "Запретные желания"

– Почему бы тебе не перебинтовать ему ребра? – Врач посмотрел на настенные часы и, поморщившись, покачал головой. – Надеюсь, мы сможем наконец начать прием по записи. – Он со вздохом потер лоб ладонью. – Я надеялся успеть сегодня больше. Джосая, вы не могли бы попросить привести первых двух пациентов? – спросил доктор Уокер, поворачиваясь к медбрату. – Я хотел бы приступить к их осмотру.

Джосая кивнул и шагнул к телефону.

Брайар опустила голову, пряча улыбку. Честер резко развернулся, не скрывая недовольства из-за того, что он вынужден уступить этому коротышке. Надзиратель направился к заключенному, которого ему позволили забрать.

– Встать! – рявкнул Честер.

Брайар знала, что по роду своей деятельности надзирателям приходится иметь дело с разными видами насилия, но Честер был агрессивным типом. Ей такие никогда не нравились.

Дверь, зажужжав, открылась и закрылась за Честером и другим надзирателем, которые вывели из медпункта заключенного.

Вскоре вошли еще два надзирателя, чтобы доставить второго заключенного в машину, и усадили его в кресло-каталку. Джосая и доктор Уокер подошли к нему, чтобы убедиться, что все сделано правильно, и Брайар снова осталась наедине с Каллаганом. Она до сих пор не забинтовала ему ребра.

Опять взяв с лотка рулон марли, девушка с деловитым видом повернулась к заключенному.

– Вы не могли бы сесть? – спросила она.

Он молча повиновался, подняв перед собой длинные, оплетенные жесткими сухожилиями руки, чтобы она смогла обернуть его торс марлей. Брайар начала обматывать его корпус, приглаживая ладонями хлопчатобумажную ткань, чтобы убедиться в том, что она плотно прилегает к его твердым мышцам, не морщась и не образуя складок.

– Повязка должна быть тугой, – пробормотала девушка, – но обязательно скажите мне, если вам будет некомфортно.

Его ровное дыхание щекотало ей ухо. Она не сводила глаз с его тела. Только бы не смотреть на его глаза, которые обшаривали ее с ног до головы. Стоя так близко к нему, она не решалась встретиться с ним взглядом.

Достаточно того, что один вид его тела лишает ее самообладания.

Брайар едва удержалась, чтобы не фыркнуть. Каллаган был просто неправдоподобно мускулистым. Если говорить честно, его присутствие лишало ее самообладания. Рядом с его мощным телом собственная кожа казалась ей слишком тесной. Брайар было жарко.

– Вам неприятно здесь находиться, – произнес Каллаган очень тихо, почти шепотом.

У Брайар перехватило дыхание. Она невольно подняла глаза, не справившись с желанием посмотреть на него. Каллаган внимательно наблюдал за ней. От его ястребиного взгляда ее сердце забилось так часто, что, казалось, еще немного – и оно выскочит из груди. Девушка натянуто улыбнулась:

– Почему вы так думаете? Я ведь здесь, не правда ли?

Неужели настолько очевидно, что ей не по себе? Она надеялась, что, если это действительно так, доктор Уокер этого не заметит. Из восьми медсестер, работающих в его отделении, и трех врачей она была единственной, кто согласился присоединиться к нему в этом начинании. Брайар хотела стать незаменимой для него. К тому же старшая медсестра Нэнси в следующем году собиралась на пенсию… Брайар метила на ее место и знала, что главное условие успеха – это хорошее отношение доктора Уокера.

Убедившись в том, что повязка достаточно плотная, девушка отрезала и закрепила марлю. В последний раз проведя по повязке ладонью, Брайар встала с кровати.

– Я принесу вам обезболивающее.

Она не стала дожидаться слов благодарности. Направляясь к шкафчику с медикаментами, девушка покосилась на настенные часы и сказала себе, что скоро покинет это место. Затем до следующего визита пройдет еще одна неделя. Совершенно нормальная, обычная неделя. Она вернется к своей перспективной работе. В уютную квартиру. К морозилке, полной мороженого «Черри Гарсиа», и дискам с любимыми шоу. К той жизни, которую она для себя создала. И в которую тюрьма никак не вписывалась.

К тому времени, когда она сюда вернется, Каллагана уже не будет в медпункте. Вероятнее всего, они больше не встретятся. И вообще, кто знает, может, уже на следующей неделе администрация «Девилс Рок» найдет врача на полную ставку и им с доктором Уокером вообще не придется сюда возвращаться?

Обведя взглядом мрачную комнату, серые стены и застеленные серыми одеялами кровати, на одной из которых в данный момент восседал свирепого вида заключенный, Брайар решила, что ее бы это вполне устроило.

Глава 4

Восемь лет, два месяца и шесть дней.

Именно столько времени прошло с тех пор, как к нему прикасалась женщина.

Медсестра не была самой красивой встреченной Ноксом женщиной, но он мог бы смело утверждать, что привлекательнее ее в этих стенах не было никого. Никогда.

И хотя она старалась выглядеть как можно более незаметной, под униформой угадывалась хорошая фигура. И еще у нее было столько волос, что его руки могли бы в них заблудиться. В этой каштановой массе поблескивали золотистые и рыжеватые пряди. Волосы медсестры были туго затянуты в хвост и перехвачены резинкой, которая, казалось, готова была лопнуть под их напором. Несомненно, эта девушка была довольно привлекательной.

Нокс внимательно следил за ее перемещениями по комнате. Она же даже не смотрела в его сторону. Да и с какой стати ей на него смотреть? Он успел многое понять о ней. Она была хорошей, чистой девушкой, которая не хотела иметь ничего общего с грязным заключенным вроде него.

Медсестра разговаривала с ним довольно вежливо, но Нокс знал, что она о нем думает. Неодобрение было написано у нее на лице. Оно читалось в ее поджатых губах и сморщенном носике. Оно проявлялось даже в дрожи рук, когда ей приходилось к нему прикасаться.

Нокс сказал себе, что это не должно его задевать. За последние восемь лет он стал достаточно толстокожим и перестал обращать внимание на подобные мелочи. Какое ему дело до того, что думает о нем эта узколобая девчонка?

Он сделал над собой усилие и отвел взгляд в сторону. Вскоре в медпункте начали появляться заключенные. Их приводили сразу по двое. После формального обыска, которому подвергал их надзиратель, медсестра беседовала с одним, записывая необходимые данные, а врач проводил осмотр другого.

Девушка то и дело вздрагивала, как кошка в комнате, полной кресел-качалок. Нокс нахмурился. Здесь так нельзя. Он знал, что добром это не кончится. В подобном месте главное – это спокойствие. Ей следовало хотя бы делать вид, будто она держит себя в руках.

Другие заключенные также ощущали ее нервозность. Они наблюдали за ней. В их глазах светился голод. Это были животные, давно не видевшие мяса. Даже старик Хэтчер, который провел в тюрьме почти всю свою жизнь и ходил, согнувшись и волоча ноги, смотрел на медсестру так, как будто собирался ею пообедать.

Нокс снова перевел на нее взгляд. Он наблюдал за ней, лежа на кровати, и чувствовал, как тревога тисками сжимает его внутренности. Молва о ней молниеносно разнесется по тюрьме и, подобно каплям крови, попавшим в воду, начнет привлекать сюда все новых акул.

За годы, которые Нокс провел в «Девилс Рок», тут изредка появлялись женщины. Это были надзирательницы и прочий персонал. Была, к примеру, психотерапевт доктор Шеппард, которая беседовала с ним и некоторыми другими заключенными. Она хотела, чтобы они открылись ей и начали говорить о том, что они сделали и чего лишены за решеткой. Шеппард было уже за пятьдесят, но другие парни просились к ней на прием, прослышав, что у нее красивые ноги. Как крысы из гетто, так и скинхеды внезапно загорелись желанием излить душу в обмен за возможность пялиться на нее и уловить аромат ее духов.

Но для него эти встречи были пыткой. Все эти разговоры… Почему он сделал то, что сделал? Сожалеет ли об этом? Поступил бы он иначе, если бы ему представилась такая возможность?

О боже! Он не нуждался во всем этом дерьме. Нокс знал, почему он сделал то, что сделал, и да, он об этом сожалел. Он причинил боль очень многим людям. Нокс раскаивался в этом, но прошлое ведь невозможно изменить, верно? А значит, что толку об этом говорить?

У него была лишь одна дорога – вперед. Выжить в этом месте – вот что было важно. День за днем, день за днем. Конечная цель заключалась в том, чтобы вытащить отсюда себя и брата, выйти на свободу живыми и желательно как можно менее пострадавшими. Это было настоящее. А прошлое пусть катится ко всем чертям.

Нокс снова перевел взгляд на медсестру. Она сосредоточенно хмурилась, распечатывая пакет с ватными тампонами.

Прежде чем попасть сюда, он успел вволю натрахаться. Его школьная подружка была чирлидером. Она делала шпагат на вершине пирамиды… Именно эти воспоминания помогали ему не сдаваться. Когда становилось невмоготу, Нокс представлял себе Холли, сидящую верхом на нем в своей чирлидерской юбчонке. Это помогало. Или Джасмин… Нокс встречался с ней, когда его арестовали. У нее была слабость к коротким юбкам. Его рука сама тянулась под…

Черт! Он отогнал эти мысли. Нашел время грезить о сексе – сидя в медпункте и пялясь на медсестру.

После того как Нокс оказался за решеткой, Джасмин пару раз его навестила. Она даже намекнула на то, что они могли бы пожениться. Нокс быстро закрыл эту тему. Он вообще запретил Джасмин приходить в тюрьму. Первый месяц было тяжелее всего. Нокс не хотел, чтобы она пробуждала в нем желания, которые он все равно не смог бы удовлетворить ближайшие восемь-пятнадцать лет. Кроме того, было бы несправедливо удерживать ее, рассчитывая на то, что она будет его ждать.

Нокс понимал, что остальные – отбросы человеческого общества, населяющие «Девилс Рок», – будут фантазировать о медсестре Дэвис. Как только слух о ней разнесется по тюрьме, медпункт возьмут в осаду. Она была молода. Моложе его. Нокс чувствовал себя стариком – самым древним человеком в мире, несмотря на то что ему было всего двадцать восемь лет. Он резко вздохнул и уловил витающий в воздухе медпункта аромат, исходивший от ее волос. Пахло грушами, черт побери!

Закрыв глаза, Нокс пожалел о том, что Честеру не позволили отвести его в карцер.

К тому времени как они покинули тюрьму, уже стемнело. Брайар была рада, что они приехали на машине доктора Уокера. Она еще никогда так не уставала к концу рабочего дня.

– Я очень благодарен тебе за помощь, Брайар, – произнес доктор Уокер, когда они пустились в обратный путь.

Обтекаемый капот машины разрезал угольно-черную ночь. По обе стороны от них вздымались горы, которые казались еще темнее, чем ночное небо.

– Я знаю, что это не та работа, на которую ты рассчитывала, и, уж конечно, не могу требовать от тебя ее исполнения.

Брайар сидела, откинувшись на подголовник. Она кивнула в ответ на его слова.

– Заключенные «Девилс Рок» и в самом деле остро нуждаются в медицинской помощи. Вы поступили благородно, предложив ее им.

– Мне кажется, что одного дня в неделю будет недостаточно, – нахмурившись, пробормотал доктор Уокер.

Брайар снова кивнула.

Помолчав несколько секунд, врач добавил:

– Обычно в пятницу у меня выходной, но, вероятнее всего, завтра я снова поеду к ним, чтобы осмотреть тех, кто уже очень давно ожидает приема.

– А-а.

Девушка помолчала, глядя в безбрежный простор ночной пустыни. Внезапно ей показалось, что какая-то тяжесть мучительным грузом навалилась ей на грудь. Навстречу промчалась машина. На этом участке дороги почти не было движения. Честно говоря, здесь вообще почти ничего не было. Пустыня и горы. Брайар потеребила ремень своей сумки.

– Полагаю, я тоже могла бы поехать с вами…

– Ты не обязана этого делать, Брайар, – быстро перебил ее доктор Уокер.

– Мне нетрудно, – услышала она собственный голос и тут же задумалась над тем, в кого она превратилась.

«Ты сумасшедшая!» – снова зазвучали у нее в ушах слова сестры.

Доктор Уокер взглянул на девушку, а затем опять перевел взгляд на дорогу.

– Ты уверена? Я высоко ценю твою помощь, Брайар, и очень благодарен тебе. Разумеется, твой рабочий день будет полностью оплачен.

Она кивнула и небрежно махнула рукой, как будто это не имело значения, хотя, конечно, это было не так. Брайар собирала деньги на покупку дома. Своего собственного дома. Это было частью ее мечты, к осуществлению которой она стремилась. Лишь одной частью. Второй было продвижение по карьерной лестнице. Стала бы она сопровождать доктора Уокера в тюрьму, если бы не надеялась на повышение, особенно учитывая то, что в тюрьме ей было не по себе? Вряд ли. Брайар немного стыдилась своих не вполне альтруистических мотивов, но такова была реальность. Когда она была ребенком, отец дурно обращался с ее матерью. Поэтому не было ничего удивительного в том, что Брайар не стремилась попасть в общество мужчин, похожих на него.

Остаток пути прошел в молчании.

Наконец доктор Уокер затормозил на парковке возле клиники.

– В семь тридцать я за тобой заеду.

Брайар кивнула и вышла из машины. Махнув начальнику рукой, она села в свою машину и завела двигатель. Доктор Уокер подождал, пока она пристегнется, а затем выехал со стоянки.

Она поехала за ним, но затем свернула в другую сторону. Доктор Уокер жил в большом доме за городом. Жилище Брайар находилось всего в пяти минутах езды от клиники.

Ей нравилось жить недалеко от места работы, и сегодня, когда она валилась с ног от усталости, это оказалось как нельзя кстати. Все, чего она хотела, – это сбросить туфли, свернуться калачиком на диване и проглотить ожидающие ее остатки ло-мейна[2]2
  Китайская лапша, отваренная в соевом соусе. (Примеч. ред.)


[Закрыть]. Хоть Брайар и любила готовить, сегодня вечером стоять у плиты было выше ее сил.

Все парковочные места у ее дома были заняты, и девушке пришлось припарковаться возле одного из соседних зданий. Это был очень хороший жилой комплекс. Никакой роскоши, но в Свит-Хилле не было роскошного жилья. Во всяком случае, в многоквартирных домах. Все же это был один из лучших жилых комплексов города. Бежевые оштукатуренные стены были чистыми. Ландшафтный дизайн состоял в основном из кактусов и мексиканского вереска.

Брайар жила на втором этаже, и два года назад, когда она сюда вселялась, ей это не нравилось. Точнее, это не понравилось ее зятю, поскольку именно ему и его брату пришлось затаскивать сюда мебель. Брайар и в голову не пришло бы обратиться за помощью к отцу. Ей ничего от него не нужно.

Когда девушка искала в сумочке ключ, дверь напротив распахнулась и до нее донеслись детские голоса.

– Давай, Ноа, надевай свои шлепки! – скомандовала Шелли пятилетнему сынишке, держа за руку трехлетнего малыша. – Нет, это шлепанцы твоего брата. Тебе кажется, что они тебе подходят? Надень другие.

Шелли подняла голову и заметила Брайар.

– Привет. Как прошел день? Мы идем перекусить. Мне хочется начо[3]3
  Популярная мексиканская закуска – хрустящие кукурузные чипсы, запеченные с сыром и перечным соусом.


[Закрыть]. Присоединяйся.

Брайар покачала головой:

– Нет сил. Может, в следующий раз.

Ноа наконец-то вышел в коридор в шлепанцах нужного размера, и Шелли заперла дверь.

– Биби!

Малыш Тайлер неожиданно бросился к Брайар и обнял ее, обхватив пухлыми ручонками за ноги. Девушка покачнулась и чуть не упала.

Она погладила мальчика по голове.

– Привет, милый.

– Эй, Тайлер, осторожнее! Ты чуть не сбил Брайар с ног.

Малыш поднял голову и посмотрел на соседку. Его пухлое личико расплылось в широкой улыбке. Шелли снова взяла сына за руку.

– Пойдем, дружище. Нам нужно поужинать. – Она встретилась взглядом с Брайар и сделала шаг к ней, прежде чем Ноа успел увлечь ее за собой. – Я хочу услышать подробный рассказ о рабочем дне, проведенном в тюрьме. Уверена, это увлекательнее любого шоу.

Брайар закатила глаза:

– Моя жизнь не такая уж интересная.

Ей вдруг вспомнился Нокс Каллаган. Она ознакомилась с записями в его медицинской карточке. Ему было двадцать восемь лет. Рост шесть футов два дюйма. Вес двести фунтов. Здоров. Что удивляло, если учитывать то, сколько раз он побывал в медпункте. После драк.

– Можешь мне поверить, это было ничуть не похоже на «Побег из Шоушенка».

– Это интереснее, чем чистить людям зубы.

Шелли была стоматологом-гигиенистом. Ее бывший муж был ее коллегой. Это порождало множество интересных историй.

Уже направляясь к лестнице вместе с детьми, Шелли многозначительно указала на Брайар пальцем:

– Я не отстану. Ты мне все расскажешь.

– Поболтаем на выходных, – пообещала Брайар.

Войдя в квартиру, девушка бросила сумочку и ключи на столик и направилась в душ.

Смыв с себя усталость, она скользнула в просторную футболку, а затем, захватив ло-мейн, устроилась перед телевизором и целый час смотрела бессмысленные телевизионные программы.

Когда позвонила Лорел, Брайар не ответила: ей не хотелось снова оправдываться и объяснять, почему она вызвалась работать в «Девилс Рок». Кроме того, сестра начала бы расспрашивать ее о событиях минувшего дня, а Брайар была не в настроении ей что-либо рассказывать. Она решила, что завтра сможет предложить ей сокращенный вариант событий.

Что касается Шелли, то с ней сокращения были не нужны. Соседка могла переварить все подробности… включая признание Брайар в том, как скверно она чувствовала себя в тюрьме. Особенно ее беспокоило общение с одним синеглазым заключенным. Ты ни хрена не знаешь об этом месте. У Брайар даже щеки вспыхнули от этого воспоминания, и она содрогнулась. Ага. Если бы она поделилась с сестрой этой милой подробностью, у той наверняка сорвало бы крышу. Шелли всегда слушала не осуждая. Но Лорел… она реагировала совершенно по-другому.

В десять часов Брайар забралась в постель. Дважды проверив, заведен ли будильник, она опустила голову на подушку, и ее мысли снова вернулись к Ноксу Каллагану. Она перебирала в памяти большие и маленькие шрамы, испещрявшие его мускулистое тело. Это в скольких же драках нужно было принять участие, чтобы заработать столько ран? Уже в который раз девушка задалась вопросом, за какое преступление он угодил в «Девилс Рок».

Брайар посмотрела в противоположный угол спальни, где на письменном столе стоял ее ноутбук. Наверняка информация об этом была в интернете. Короткий онлайн-запрос мог бы удовлетворить ее любопытство.

Она приподнялась было на матрасе, но вдруг замерла. Снова опустившись на постель, девушка повернулась на другой бок, чтобы не видеть ноутбука. Существовало кое-что, о чем ей совершенно незачем было знать.

Брайар смотрела на темную стену спальни, удивляясь тому, что ей абсолютно не хочется спать, и продолжая размышлять обо всем, что произошло за день. Что толкает мужчин на ужасные поступки, за которые их арестовывают и отправляют за решетку? Даже если этих людей не беспокоит боль, причиняемая другим, неужели их не пугает перспектива жизни в неволе?

Наконец ее мозг, а затем и мышцы расслабились. Брайар погрузилась в беспокойный сон – только для того, чтобы проснуться, задыхаясь, в предрассветном полумраке. Каждый прерывистый вдох, казалось, причинял ей боль. Девушка провела ладонью по липкому от пота лицу.

Ей снилось, что она бежит по темному бесконечному тоннелю мимо клеток с чудовищами, а они рычат на нее сквозь решетку. Наконец тоннель закончился и она оказалась перед цементной стеной. Дальше пути не было. Как и спасения. Брайар развернулась, прижавшись спиной к холодной стене. Собственное дыхание ревом отдавалось у нее в ушах.

К ней приближалась чья-то огромная грозная тень. Лицо преследователя было скрыто во тьме, но длинные ноги быстро преодолевали разделяющее их расстояние. Ломая ногти, Брайар впивалась пальцами в стену у себя за спиной. Преследователь дотянулся до нее и схватил за плечи, накрыв их твердыми ладонями. Он наклонился так близко, что Брайар наконец его увидела. Он пожирал ее жадным взглядом кобальтовых глаз…

К счастью, она проснулась, прежде чем успело произойти что-либо еще. Но девушка помнила сон так отчетливо, что продолжала ощущать во рту привкус страха. И было кое-что еще. Какое-то чувство, у которого не было названия. Все это было очень странно. Брайар редко помнила свои сны.

Встав с кровати, она начала собираться на работу, стараясь забыть эти глаза и прикосновение этих рук к ее телу.

Она старалась забыть, что в тот момент ей совсем не хотелось закричать. Ей хотелось чего-то иного.

Глава 5

Она вернулась.

Накануне Нокс краем уха услышал разговор, из которого следовало, что медсестра и врач должны были приезжать в «Девилс Рок» только по четвергам. И то лишь до тех пор, пока в тюрьме не появится новый врач. То, что они вернулись уже на следующий день, должно быть, было инициативой доктора, потому что медсестра явилась сюда без особого желания.

Чтобы понять это, Ноксу хватило одного взгляда на ее заострившееся лицо. Помогая врачу принимать бесконечный поток пациентов, девушка ни разу не взглянула в сторону Нокса. Он не сомневался: это указывает на то, что она остро ощущает его присутствие. Находясь несколько часов в одном помещении, было бы совершенно естественно время от времени поглядывать друг на друга.

Что касается самого Нокса, то он не отказывал себе в удовольствии смотреть на нее. Он осознавал, что, возможно, стоило бы воздержаться от этого, но ему просто больше нечего было делать. Нокс пытался сосчитать оттенки ее волос и остановился на семи. Ему хотелось узнать, как они выглядят, если высвободить их из этого тугого хвостика, какие они на ощупь. Ее кожа также подстегивала его воображение. Щеки девушки были такими свежими и нежными, что напоминали Ноксу персик, и это усиливало ощущение невинности, которое от нее исходило. Он еще не видел в стенах тюрьмы ничего подобного.

Мартинес подошел к Ноксу, чтобы осмотреть его и отдать поднос с едой. Обрадовавшись возможности отвлечься, заключенный сосредоточил внимание на медбрате. Этот парень ему нравился, потому что был совершенно не похож на тюремных надзирателей.

– Может быть, даже шрама не останется… – заметил Мартинес, разглядывая лоб пациента.

Нокс фыркнул, доедая завтрак. Он был уверен в том, что медбрат пошутил. Неужели он и вправду считает, что его волнуют какие-то шрамы? Нокс не собирался участвовать в конкурсах красоты.

Забрав у заключенного пустой поднос, Мартинес снова оставил его в одиночестве. Нокс решил, что довольно следить за медсестрой взглядом голодного пса, и попытался задремать. Однако всякий раз, когда он начинал проваливаться в сон, она проходила совсем рядом с ним, обдавая его сладким ароматом, и Нокс просыпался.

Он окончательно отказался от надежды уснуть, когда медсестра подошла к его кровати, везя за собой тележку, колеса которой громко жужжали на цементном полу.

– Мне очень жаль, – произнесла девушка, глядя на Нокса сверху вниз.

Он приоткрыл глаза.

На нее действительно было жалко смотреть. Ее волосы были туго затянуты. Судя по выражению ее лица, она предпочла бы находиться в любой точке мира, только не здесь. Не в тюрьме и не рядом с ним.

– Доктор Уокер хочет, чтобы я записала некоторые данные. – Девушка указала на монитор, как будто предъявляя доказательства того, что она пришла не просто поболтать, а выполняла работу. – Вы не могли бы сесть?

Нокс слегка улыбнулся ее вежливым интонациям. Какая правильная девочка. Интересно, она хотя бы изредка распускает волосы? И вообще, расслабляется? Медсестра Дэвис всегда такая напряженная или в этом виноваты он и тюрьма? Может, у нее есть муж, которому удается ее рассмешить? Обручального кольца на ней не было. А может, у нее есть бойфренд? Парень, способный довести ее до безумия. Чью спину она царапает и чьи волосы пытается вырвать, когда он на нее опускается…

О господи!

– Пожалуйста, поднимите руку. Чуть выше. Спасибо.

Медсестра надела манжету на его бицепс, осторожно касаясь прохладными пальцами кожи, и несколько раз сжала грушу. Нокс наблюдал за тем, как она измеряет ему давление. Девушка стояла так близко, что он снова ощутил ее аромат, и хотя ее руки были холодными, тело излучало тепло. Зашипел выпускаемый из груши воздух.

– Давление в порядке, – прошептала медсестра, подходя к стоящему на ближайшей тумбочке ноутбуку, чтобы внести в него показания.

Она так сосредоточенно уставилась на монитор, что Нокс в очередной раз понял: она старательно избегает смотреть ему в лицо.

Он и сам не понимал, почему его давление не взлетело до небес, учитывая направление, которое приняли его мысли. Пульс гулко отдавался у него в горле, а собственная кожа вдруг показалась тесной.

Медсестра Дэвис снова повернулась к нему, на этот раз держа в руке термометр.

– Откройте, пожалуйста, рот.

Нокс подчинился и едва не вздрогнул, когда, вкладывая термометр ему в рот, она коснулась большим пальцем его нижней губы. Девушка залилась краской, и он понял, что это получилось не нарочно. Они оба замерли, превратившись в застывшие статуи, ожидающие, когда эта чертова штуковина закончит свою работу.

Градусник пикнул, и медсестра торопливо извлекла его у Нокса изо рта.

– Девяносто восемь и две.

И снова мужчина удивился тому, что у него нет жара, несмотря на то что он весь горел от ее прикосновений. Близость этой девушки явно создавала серьезные проблемы, что навело Нокса на мысль об остальных беднягах, к которым она прикоснулась в этом медпункте. Об остальных, кто был не способен контролировать свои порывы. То есть практически обо всех.

– Вам так здесь понравилось, что вы решили вернуться, да? – тихо спросил Нокс.

Медсестра Дэвис в это время печатала что-то на клавиатуре, скорее всего, вносила данные в таблицу, и ее руки задрожали.

Девушка боялась. Его. Этого места. А может, того и другого одновременно? Нокс не знал, да и причина не имела для него особого значения. Страх есть страх.

– Почему вы здесь? – вдруг поинтересовался Нокс.

Его охватил необъяснимый гнев, хотя благоразумие заставляло говорить как можно тише. Он бы почувствовал себя гораздо лучше, если бы она перестала сюда приходить. Впрочем, его чувства не имели ровным счетом никакого значения и ей не было до них дела.

Медсестра подняла на него глаза. У нее на щеках горели красные пятна. Нокс никогда еще не видел, чтобы женщина так сильно и так быстро краснела. Девушки всегда чувствовали себя комфортно в его присутствии. Тогда ты не был преступником.

Да, именно этим все и объяснялось.

– Вам здесь не нравится. – Нокс обвел беглым взглядом медпункт, как будто оценивая окружающую обстановку. – Видит бог, будь моя воля, меня бы здесь не было.

– А разве это зависит не от вас? – неожиданно вырвалось у Брайар. – Я хочу сказать, что вы сами приняли решение, которое привело вас сюда. Это был ваш выбор, разве не так?

Нокс покачал головой, подавляя охватившее его раздражение. Она не знала ни его, ни того, что он сделал. Или, возможно, знала. Что, если она приехала домой и начала рыться в интернете? Его преступление ни для кого не было тайной. Информация была открыта для публичного доступа. Нокс мысленно усмехнулся, подумав о том, что он слишком много на себя берет. Скорее всего, вернувшись домой, эта девушка тут же забыла о нем и занялась сексом со своим бойфрендом. Он решил, что эта гордячка, способная только осуждать, не заслуживает его внимания.

Много о себе воображает. Нокс пожал плечами, проглотив эту горькую пилюлю.

– А вы ханжа, не правда ли? Послушайте, что я вам скажу. Уже давно никому не приходило в голову читать мне нотации.

Снова этот румянец.

– Не обращайте внимания. Это не мое дело. – Медсестра Дэвис глубоко вздохнула. – Отвечая на ваш вопрос, скажу: я здесь, потому что это моя работа. Кстати, о моей работе: может, мы все же займемся делом?

О боже, какая она правильная! Классическая медсестра. Но кто бы мог подумать, что ему нравится этот тип женщин? Нокса как будто накрыло горячей волной. Он и не представлял, что это так сексуально. Она поднесла к его лицу фонарик и посветила ему в глаза. Их дыхание смешалось. Было бы так легко наклониться и прижаться ртом к ее губам, ощутить их вкус. Господи Иисусе! Похоже, он не в себе. Как будто она захочет иметь что-то общее с таким подонком, как он…

– Как ваша голова? – поинтересовалась медсестра Дэвис.

– Отлично.

– Не кружится?

– Нет.

– Не болит?

– Немного. Бывало и хуже.

Она хмыкнула и, отвернувшись, что-то напечатала.

– Вы не могли бы работать медсестрой в каком-нибудь другом месте? – Нокс кивнул в сторону доктора. – Может, он вас шантажирует, заставляя приходить сюда?

Она подняла подбородок.

– Не все люди преступники.

У этого котенка острые коготки. Нокс несколько мгновений смотрел на нее, изучая решительное личико со слегка порозовевшими щеками. Девушка моргнула и, явно смутившись, снова уткнулась в монитор.

– Почему вы так нервничаете? – спросил Нокс.

– Я редко общаюсь с правонарушителями. Поэтому не знаю, как себя вести.

Эта медсестра была очень милой. Она ужасно действовала ему на нервы, но в то же время нравилась ему. И не потому что была женщиной, а ему так не хватало общества представительниц слабого пола. «Она милая, потому что милая, – решил Нокс. – Девушка с характером».

Он окинул взглядом ее тело, облаченное в фиолетовую униформу. Оно казалось ему довольно привлекательным.

Зажужжала, открываясь, дверь. В медпункт вошли Честер и еще один надзиратель.

Честер перекинулся несколькими словами с надзирателем у двери и обшарил комнату хитрыми прищуренными глазками, глядя через плечо пожилого охранника. Остановив взгляд на медсестре, он облизнулся. Что-то уродливое зашевелилось в душе у Нокса при мысли о том, что подонки вроде Честера могут смотреть на женщин, сколько им заблагорассудится. Могут облизываться и вести себя как засранцы, и ничего. Всех это устраивало. Это лишний раз указывало на то, в каком уродливом мире они живут.

Словно почувствовав его взгляд, Честер повернулся в сторону Нокса. Губы надзирателя изогнулись в привычной усмешке садиста. Нокс медленно выдохнул, понимая, что его время подошло к концу.

Внезапно рядом с ним оказалась медсестра. Ее карие глаза вспыхнули. Она стояла между ним и приближающимся надзирателем, глядя на Честера с таким видом, как будто была личным охранником Нокса.

Надзирателя это, похоже, нисколько не волновало. Он медленно подходил к ней, расставив руки, словно хотел успокоить строптивого жеребенка.

– Ну, ну… двадцать четыре часа уже прошло. Вы сами сказали, что этого будет достаточно.

Девушка бросила взгляд на настенные часы.

– Вообще-то прошло двадцать два часа. Этому пациенту не помешало бы побыть под наблюдением еще немного…

Она повернулась в сторону врача, как будто ища поддержки от человека, который сосредоточенно осматривал узловатую ступню пожилого заключенного.

– Оставьте. Здесь не место для мягкосердечия. – Честер подошел совсем близко и коснулся ее плеча. При виде того, как его похожие на сардельки пальцы ложатся на девичье плечо и слегка стискивают его, Нокс ощутил во рту горечь. – Не позволяйте ему убедить вас в том, что он болен.