Текст книги "Прекрасно в теории"

Глава седьмая

Привет, шкафчик 89!

Меня бросила девушка, и я не знаю, что делать. Это случилось ни с того ни с сего неделю назад. Мы немного поссорились, но ничего серьезного, просто небольшой спор, который мы разрешили через пару часов. Она говорит, что не готова к отношениям, но в то же время флиртует с другой во время урока испанского. Может, она пытается заставить меня ревновать или она действительно хочет быть с ней? Я не перестаю плакать. Я постоянно выхожу в туалет, потому что не могу выдержать и пяти минут, чтобы не залиться слезами. Я умираю. Все, чего я хочу, – чтобы она вновь полюбила меня. Мы должны остаться вместе навсегда. Мы собирались вместе жить в колледже. Это не должно было случиться. Что мне делать?

[email protected]

От: Шкафчик 89 <[email protected]>

18:35 (0 мин назад)

Кому: Джанк

Привет, Джанк Мейллл.

Сожалею, что это произошло. Расставания – отстой, ничего не поделаешь. Этому есть биологическое объяснение! Когда мы с кем-то расстаемся, наш мозг испытывает то же, что испытывают во время наркотической ломки. Как если бы ты был зависим от человека, а теперь твоему организму необходимо очиститься. Для начала будь добр к себе. Во-вторых, я не могу обещать тебе вернуть девушку. Но определенно могу дать тебе надежный совет.

А) Перестань ее преследовать. Не обязательно полностью ее игнорировать, но, по крайней мере, не начинай разговор в течение пары недель. Если она заговорит, будь дружелюбен и вежлив, но не увлекайся. И не терроризируй ее сообщениями с извинениями или говоря, что скучаешь! Для этого есть две причины: первая – это даст ей шанс соскучиться, обдумать причины расставания и вспомнить все хорошие моменты. Вторая – это даст тебе шанс отдохнуть и напомнить себе, кто ты без нее. Ты – состоявшаяся личность с или без пары, и сейчас самое время вспомнить об этом. Вероятно, у тебя была насыщенная жизнь до встречи с ней, и ты будешь дальше продолжать жить без нее.

Б) Сфокусируйся на себе. Займись хобби, проведи время с друзьями и семьей, почитай книги или прогуляйся. Займись тем, что тебе нравится. Это не только поможет снова обрести себя, но и поможет снова почувствовать себя счастливым и уверенным. И твоя бывшая наверняка заметит, как тебе хорошо!

Так почему же я говорю, что это надежный совет? Потому что тогда существуют только два пути развития событий. Первый: твоя бывшая девушка будет скучать по тебе, увидит, как тебе хорошо, вспомнит, почему она влюбилась в тебя, и захочет начать все сначала. Второй: этого всего не произойдет, но ты так много поработаешь над своим счастьем и возможностями, что это заставит тебя отпустить ее и идти дальше, будучи более счастливым и успешным, чем когда-либо. В любом случае ты в выигрыше.

Удачи!

Шкафчик 89

Мой выходной начался потрясающе и чертовски рано, потому что мой телефон безостановочно вибрировал на деревянном прикроватном столике. Я приоткрыла глаза и проверила сообщения. Это была Брук, которая писала каждое слово отдельным сообщением, создавая хаос в оповещениях получателя. И мне нравилось это.

Привет!

Я рано проснулась и мне скучно!

Не хочешь чем-нибудь заняться?

О боже, я посмотрела на расписание фильмов и там четыре, которые я хотела бы посмотреть.

Сходим в кино???

Я куплю попкорн?

Просыпайся!

Сходить в кино?

Что это могло значить? Настоящее свидание? Вчера у нее прошло настоящее свидание с Рей, и она сказала, что они так и не поцеловались. Так в чем причина? Почему она приглашает меня, а не Рей? Все во мне напряглось от надежды и волнения, и…

Дерьмо. Сегодня суббота.

И поэтому я не могла пойти в кино. Черт, черт, черт. Очень хотела пойти, даже несмотря на то, что у Брук был отвратительный вкус в фильмах и она ненавидела ужасы. Черт побери, Броэм, почему его жизнь так усложнила мою? Могу ли я бросить его? Нет, ни в коем случае. Он пригласил первым. Я ненавидела людей, которые отменяли уже обговоренные планы, если появлялось что-то получше. И я не собиралась становиться таким человеком. Поэтому приходилось сказать Брук, что еду в Диснейленд с Эйнсли.

О, нет, я не могу, она захочет поехать с нами. Поэтому я совру и скажу, что занята чем-то… И все будет хорошо, пока кто-то из наших общих друзей не увидит меня там. У половины школы имелся годовой абонемент. Это походило на русскую рулетку, где в каждой камере револьвера была пуля.

Я остановилась на:

Прости, но я уже обещала Эйнсли семейный день в Диснейленде. Она уже сказала одной своей подруге, что не может пойти с нами, поэтому я вроде как не могу взять тебя, хотя очень хочу. Может, завтра?

Я не могу завтра…

Работаю.

Ну и ладно. И я все равно завидую.

Не присылай мне никаких фоток, это усугубит мой синдром упущенной возможности, и я могу разреветься.

Итак, бросить Броэма было бы плохой идеей?

– Нет, – сказала я вслух сама себе, бросая телефон на кровать. Как бы сильно мне ни было тяжело, я понимала, что это моя работа и это не обсуждается. И в конце концов, мне за это заплатят.

Мое сердце разрывалось, и мозг сопротивлялся, я сделала прическу и макияж (в основном используя пробники Брук), оделась (легкий трикотажный укороченный свитер поверх рубашки с коротким рукавом и джинсовая мини-юбка, переделанная Эйнсли специально под мои бедра) и нанесла духи (наполовину использованные Dior Poison, которые мама отдала мне, когда я сказала, что мне нравится этот запах). Глядя на себя в высокое зеркало, прикрепленное к двери, я подумала, что сегодня я оделась благодаря трем самым важным женщинам в моей жизни. Непритязательно, но как-то по-особенному. По-особенному в том смысле, что одежда, купленная на платиновую мастеркард, не выглядела бы так.

Окей, у меня оставалось еще сорок пять минут до прихода Броэма. Этого оказалось достаточно, чтобы просмотреть письма, которые я вчера кинула в рюкзак. Идеально.

Пока папа с грохотом носился по коридору, а запах тостов просачивался сквозь щель в дверном проеме, я поставила ноутбук на пустой деревянный стол и начала просматривать письма. Казалось, я только начала, когда папа постучал в дверь, но, взглянув на часы, поняла, что прошло уже тридцать минут. Я знала, что это был папа, потому что Эйнсли, которая вчера вместе со мной ночевала у папы, чтобы мы могли поехать от него вместе, не стала бы стучать и ждать, а постучала и сразу бы открыла дверь.

– Заходи, – позвала я.

Я не стала прятать письма. Папа был… мягко говоря, не слишком догадливым, поэтому если он вообще их заметил, то, вероятно, решил, что это домашнее задание.

Он просунул голову в дверь и скривил рот так, что усы его съехали набок.

– Пришел какой-то парень.

– О. Что-то он рано.

Мне оставалось ответить только на одно письмо. Полагаю, Броэму придется чем-то заняться, пока я не закончу. Я не собиралась бросать свои дела лишь потому, что по часам Броэма без пятнадцати четыре были половиной пятого и ровно девять – без пятнадцати девять. Может, в Австралии время было чем-то неопределенным, но в Америке, когда мы говорим девять, мы имеем в виду девять, черт возьми.

Папа толкнул дверь еще шире и стоял, загораживая дверной проем, даже когда я встала.

– Кто этот парень? Что он хочет от тебя? Почему я раньше о нем ничего не слышал?

Я встретилась с папой взглядом – а учитывая, что я унаследовала его рост, это было не так уж трудно, – и сложила руки на груди.

– Эм… главный вопрос в том, почему ты не задаешь мне таких вопросов, когда приходят девочки?

Папа, который недавно перестал называть меня «определившейся» натуралкой или лесбиянкой, в зависимости от пола человека, в которого, по его мнению, я была влюблена в тот момент, удивил меня, сказав:

– Потому что девочки-подростки милые и ответственные и понимают согласие, а мальчики-подростки – это кошмар каждого отца, ставший реальностью.

Немного поколебавшись, я пожала плечами.

– На самом деле это честный ответ. Я согласна с этим.

– Наш папа-союзник, – радостно пропела Эйнсли из своей спальни, где она, очевидно, подслушивала. О, отлично, она уже проснулась. Ей пришлось вернуться к маме поздно вечером, после того как я уже забралась в постель, потому что она забыла свои гормональные таблетки. Одна из многих неприятных ситуаций, когда твои родители в разводе.

Папа проводил меня до входной двери и подозрительно топтался у меня за спиной, пока я здоровалась с Броэмом. Когда я представила их друг другу, несмотря на крепкое рукопожатие и вежливые слова, отец едва ли сказал ему что-то большее, чем короткое «привет, как дела?». Броэм не казался слишком раздраженным – и, честно говоря, по сравнению с тем, как его мама приняла меня, папа практически расстелил красную ковровую дорожку. Так что я не стала утруждать себя попытками завязать между ними светскую беседу. Кроме того, это был, вероятно, единственный раз, когда папа встречался с Броэмом, так что это вряд ли имело значение.

– Буду готова через пару минут, – сказала я Броэму, когда мы вошли в мою комнату. – Я заканчиваю писать письмо.

Я села за стол, а Броэм остался стоять, осматривая комнату.

– Здесь все совсем по-другому, – сказал он.

– Что?

– Она пустая. Совсем не похожа на твою комнату.

– Я остаюсь здесь всего пару дней в месяц, – сказала я, не оборачиваясь. – Этого вполне хватает.

– Больше походит на гостевую комнату.

– Ну, когда я не остаюсь здесь, – отвечала я, набирая ответное письмо, – так оно и есть.

– О, конечно, так оно и есть… И сейчас я похож на придурка.

– На кого? – пробормотала я, прежде чем украдкой взглянуть на него.

Он оглянулся.

– Прости, что?

– Ничего. В любом случае. Это лучше, чем спорить.

Казалось, он сдулся и тяжело присел на край моей двуспальной кровати.

– Очко засчитано.

В течение следующих нескольких минут Броэм был увлечен телефоном, пока я дописывала последний ответ. К счастью, этот запрос оказался легким, и мне не пришлось искать дополнительную информацию для лучшего решения. Закончив, я схватила телефон, чтобы ответить на пару сообщений Брук о ее бесконечной скуке.

Броэм прокашлялся.

– Я хотел кое-что спросить.

– Что?

– Можно ли… Мне очень интересно посмотреть, как все это работает в действительности. Как ты смотришь на то, чтобы я взглянул?

– Ты имеешь в виду, почитать мои письма?

Он пожал плечами.

Этого я совсем не ожидала и почти дала категоричный ответ «нет». Но было бы неплохо с кем-то поделиться. Никто, кроме Эйнсли, никогда не наблюдал меня за этим занятием.

– Эм… хорошо. Но без конкретики, ладно? Без имен и прочего.

– Справедливо.

Я пробежалась по последним письмам и выбрала одно, которое было максимально анонимным. Броэм удобно устроился на моем месте и, откинув с лица прядь волос и прищурив глаза, принялся читать. Он не взял сегодня с собой очки для чтения.

– На чем основываются рекомендации? – спросил он, водя курсором по экрану.

Это было сообщение, которое я отправила вчера.

– Они основаны на правиле бесконтактного воздействия.

– Каком правиле?

Хотя он задал вопрос без всяких подтекстов, я чувствовала, что он готов разнести меня в пух и прах. Первый посторонний, увидевший мою работу, и вместо похвалы я получаю критику. Замечательно.

– Смысл его заключается в названии. После расставания ты не контактируешь со своей парой в течение определенного времени. Обычно это около тридцати дней. Примерно столько же, сколько ты случайно предоставил Вайноне. И если ты никак не можешь избежать разговора, например вы вместе работаете над проектом или что-то вроде этого, ты делаешь это профессионально и сдержанно.

Броэм медленно кивнул.

– И ты используешь это тогда, когда хочешь кого-то вернуть?

– Можно и так. Или, как я написала в письме, ты также можешь использовать этот способ, чтобы пережить расставание и отпустить человека. Это беспроигрышный вариант.

– И девчонки используют его?

– Любой человек может использовать его. Это не имеет привязки к полу.

– Хорошо, хорошо, – сказал он экрану, прежде чем посмотрел на меня. – Но у меня вопрос.

– Ну конечно, не без этого, – пробормотала я.

– На днях ты рассказала мне про «Обещать – не значит жениться», и если парень не бегает за тобой, то, вероятно, ты ему не нравишься.

– Верно.

– И про то, что, если такое случается, тебе необходимо двигаться дальше.

– В идеале, да.

– Но что, если он игнорирует тебя не потому, что не влюблен? Что, если он руководствуется правилом бесконтактного воздействия?

Торжествуя, он повернулся на кресле и закинул ногу на ногу. Но я была в замешательстве.

– Так, но если он это делает, что он тогда от тебя хочет?

– Чтобы ты захотела его вернуть.

– И зачем же тогда существует «Обещать – не значит жениться»?

– Чтобы выманить деньги у отчаявшихся, одиноких людей, которые думают, что следование единому правилу поможет им заполучить в партнеры сложного человека?

– Причина, по которой это может принести деньги, заключается в том, что люди нуждаются, чтобы им сказали: если их игнорируют, они должны сдаться. И все потому, что многим нравится преследовать свою цель до последнего. Именно поэтому правило бесконтактного воздействия так часто работает.

– Конечно, да, но что, если оба партнера руководствуются разными правилами?

Я моргнула.

– Прости?

– Допустим, я следую правилу бесконтактного воздействия, надеясь, что это заставит мою бывшую снова в меня влюбиться, а она читает «Обещать – не значит жениться» и принимает решение: тридцать дней тишины означают, что ей нужно встречаться с кем-то другим?

– Ну, она…

– Или что, если я знаю о правиле бесконтактного воздействия и не могу двигаться дальше, когда партнер уходит, потому что думаю, что он использует это правило на мне, тем самым пытаясь меня вернуть? Так когда на самом деле следует, а когда не следует руководствоваться советами «Обещать – не значит жениться»? Оба варианта не могут быть верны одновременно.

– Нет. Поэтому тебе необходима дополнительная информация. Например, насколько был увлечен партнер во время отношений? Использовал ли молчание как способ показать злость или незаинтересованность? Кто кого бросил и почему?

– Значит, нет заранее готового для всех решения, – торжествующе произнес Броэм, как будто загнал меня в угол.

– Согласна. Поэтому я даю советы исходя из конкретной ситуации, описанной в письме.

– Понял, – сказал Броэм. – И поэтому ты никогда не берешь деньги, прежде чем не узнаешь всю информацию. Кто с кем порвал, историю отношений и бла-бла-бла. Даже если они не упомянули эту информацию в первом письме.

Я заколебалась.

Его бровь слегка изогнулась. Казалось, он был доволен собой. Самым раздражающим являлось то, что он загнал меня в угол. За исключением одной мелочи.

– В девяноста пяти процентах случаев моя работа заканчивалась успешно, не так ли? – спросила я. – Я могу понять все, что мне необходимо, по настроению письма.

– Ты знаешь всю информацию, не имея ее? – спросил Броэм, прежде чем встал. – Невероятно.

Удивительно, что я еще не убила его.

– Можем начать?

– Конечно. Но можно сначала один маленький вопросик?

Он в любом случае собирался его задать.

– Что?

– Если кто-то присылает тебе письмо и пишет: «Помоги, мой парень целыми днями игнорирует меня, если я говорю или делаю то, что ему не нравится», – что ответишь на это?

Я уже понимала, к чему он клонит, но мой мозг отказывался работать, пока он так смотрел на меня в упор, поэтому я сдалась и позволила завести себя в ловушку.

– Я бы ответила, что молчание с целью наказания или манипулирования – это эмоциональное насилие. Но здесь другое, это не наказание…

– Но это манипулирование кем-то с целью изменить его отношение, верно?

– Ну, что-то вроде того, только все иначе, так ведь? Это больше о том, чтобы получить больше личного пространства, чем пытаться вернуть кого-то. И даже если этот способ использовали, чтобы вернуть партнера, это тоже неплохо, если оно того стоило. А что может быть лучше, чем возродить любовь и привязанность?

Конечно, вероятно, частично целью этого было заставить другого человека чувствовать себя одиноким, или ощущать себя некомфортно, или скучать по тебе… Если бы я на самом деле так размышляла, то Броэм был прав. Но этот случай не казался таким. Здесь не шло речи об эмоциональном насилии, чтобы создать личные границы и пространство после расставания. Что за нелепый намек?!

Как он заставил меня в себе усомниться? Кто здесь эксперт?

– Может, мы просто… – Я замолчала и махнула рукой.

– Просто что?

– Просто не будем обсуждать это сейчас? Еще слишком рано, и у нас не так много времени, чтобы подготовить тебя к сегодняшнему дню.

Он хотел возразить. О, я видела это в его глазах. И у меня создалось ужасное предчувствие, что если он продолжит, то заставит меня написать новый ответ, где я буду умолять моего клиента проигнорировать первый совет.

Вместо этого он плюхнулся на кровать, раскинул руки в стороны и задрал подбородок, абсолютно уверенный в себе.

– Проверим в другой раз тогда. Порази меня гром, Филлипс, покажи, что там у тебя?

Я залезла под кровать и вытащила доску для заметок.

– Я поняла, что во временной линии ваших отношений чего-то не хватает.

Броэм удивленно качнул головой.

– И ради этого ты притащила это из дома своей мамы?

– Всегда пожалуйста. Мы многое знаем о том, что работает с вами, парни, но мне не совсем ясно, что не работает. Итак, первая ссора?

– Господи Иисусе, без понятия, – сказал Броэм, как только я подготовила ручку и бумагу, чтобы добавить запись на доску. – Как я должен это помнить?

– Много ссор, – пробормотала я, записывая.

– Нет, мы нечасто ссорились.

– Думая так, ты спишь спокойно, приятель. Ладно, что насчет самой часто повторяющейся ссоры?

– Больше всего мы ссорились из-за того, как часто должны писать друг другу.

Я кивнула и принялась делать рисунок. Женская и мужская фигурки-палочки с нахмуренными бровями. Я нарисовала речевое облако над женской фигурой и написала там: «Пиши мне больше».

– Нет, – сказал Броэм.

Я взглянула на него.

– Это примерно и не должно быть слово в слово.

– Нет, я имею в виду… – Он вдруг почувствовал себя неловко. – Это я хотел больше общаться. Не она.

И впервые у меня не оказалось слов. Что я должна говорить, когда все мои представления о Броэме рассыпались на тысячу пикселей и перестраивались, чтобы рассказать историю человека, который совсем не был похож на версию, созданную в моей голове? Та версия Броэма боялась обязательств. Он отталкивал людей, как только они становились слишком близки. Он сторонился того, за что другие цеплялись. Он не подпускал никого близко.

Но это, по-видимому, совсем не так.

Слова какое-то время вертелись у меня на языке, прежде чем я выдавила:

– А-а. Поняла. – Я начертила стрелку от речевого облака и провела ее к фигурке Броэма.

– Кажется, ты чертовски удивлена.

Я сжала губы и продолжила рисовать.

– Не надо быть такой сексисткой, Филлипс, – беспечно продолжал Броэм, снимая со свитера ворсинку. – Подобные предположения заключают меня в клетке ядовитой маскулинности.

Пульсация в челюсти дала мне понять, что я крепко сжимаю зубы. Я провела языком по губам, чтобы расслабиться, и дорисовала фигурке Вайноны новое речевое облако: «Нет! Ненавижу твое лицо!!»

– Как ты узнала, что она так сказала? – спросил Броэм с притворным изумлением. – Ты волшебница.

– Привела ли ссора к расставанию? – поинтересовалась я, вешая новую картинку на доску.

– Почти. Думаю, что поставил ей ультиматум.

Я опустила руки и повернулась на кровати.

– Нет, не говори, что это правда.

– Хотел бы я…

– Почему ты тогда просто не бросил гранату между вами?

Броэм моргнул, и идеально уложенная прядь волос упала ему на лицо.

– Да ладно, все так плохо?

Я недоверчиво покачала головой.

– Да, Броэм, так плохо. Какой был ультиматум?

– Ну… Я сказал, что, если она не может побеспокоиться о том, чтобы написать мне, она явно не заинтересована в наших отношениях, и я не хочу быть с ней, если она не может заставить себя сделать что-то настолько простое.

– И что она ответила?

– Я задавил ее этим, и она больше не захотела быть со мной.

Я сделала вид, что вонзаю себе в живот воображаемый меч, и завертелась в приступе притворной боли.

– Да. В основном.

Я вскочила, пересекла комнату и начала рисовать другую картинку.

– Правильно понимаю, что ты пожалел об этом?

– Честно, я не верил в то, что говорил тогда. Думаю, я просто хотел, чтобы она знала, насколько я серьезен, чтобы она забеспокоилась и стала поступать соответствующе.

– Так, вкратце, ты думал, что, запугивая свою девушку, ты наполнишь ее любовью и привязанностью к себе и она захочет больше общаться?

Я посмотрела на него.

Он скривил рот и сделал глубокий, тяжелый вдох.

– …Да.

На новом листе я нарисовала сердечко над фигурками-палочками, а Броэм смотрел.

– А чем это я нацелился в сердце? – спросил он.

– Лук и стрелы.

– А. Ну, конечно.

– Похвально. Теперь мы знаем, что ты должен стараться не давить на нее!

– О, замечательно, почему же я раньше об этом не подумал? – свирепо посмотрел на меня Броэм. Но его отношение никак не могло повлиять на меня сейчас. Меня переполняла уверенность.

– Ладно, давай потренируемся. Что ты собираешься сказать ей при встрече?

– Без понятия. Наверное, «привет»?

– Нет! Никаких «привет», потому что она ответит «привет», и беседа умрет, вам станет неловко, и все провалится. Тебе нужно задавать вопросы, которые предполагают развернутый ответ.

– Например? – спросил Броэм, откидывая голову.

Господи, вот каково быть учителем, когда ученики дерзят на уроках? Я напомнила себе по возвращении сказать маме, как сильно я восхищаюсь ею, потому что на ее месте я бы вышла из класса посреди урока, поехала в Макдональдс и съела несколько куриных наггетсов, притворяясь, что у меня нет никаких обязанностей.

– «Как твои дела?», «как родители?» – что-то в таком духе.

– Окей, я понял.

– Отлично, тогда поехали. Привет, Броэм!

– О, потрясающе, ты снова притворяешься Вайноной.

– Ага. Привет, Броэм.

– Это тупо.

– Это не тупо. Ты просто не хочешь это делать. Очень жаль.

Он уставился в угол потолка, делая медленный и глубокий вдох. Интересно, это была естественная реакция или запланированный метод воздействия на меня.

– Привет, Вайнона. Сто лет не виделись. Как поживаешь? – Его тон был слишком веселым, как будто он прослушивался для рекламы моющих средств. Он даже добавил эмоции в выражение своего лица.

– Все в порядке, ничего серьезного… Попробуй начать с чего-то более захватывающего.

Он моргнул, следы солнечного света исчезли с его лица в одно мгновение.

– Например?

– Что-то расслабляющее. Расскажи ей забавный случай, который произошел с тобой по дороге, или о чем-то, что ты увидел и это напомнило о ней.

– Понял. Как насчет: «Эй! Сегодня я провел все утро со знакомой, она меня критиковала и придиралась, и это напомнило мне нашу ссору в машине в тот вечер, когда я познакомился с твоими родителями. Кстати, как у них дела?»

– Если ты не воспримешь это всерьез…

– Филлипс. – Он встал и сцепил руки перед собой. – Спасибо. Но, пожалуйста, доверься мне. Я знаю Вайнону. Если я буду думать о правилах светской беседы, то все пойдет ужасно. Мне не нужна помощь с этим. Мне потребуется помощь позже, когда мы какое-то время побудем вместе. Тогда-то она и начнет отдаляться.

Я почувствовала себя обманутой. Он пришел ко мне и попросил потратить утро на то, чтобы помочь ему вернуть Вайнону, а теперь он не хочет слушать моих советов. Я же не просто все выдумала. Я провела целую ночь, просматривая видео на YouTube, в основном видео коуча Приса Пламбера, в поисках способов соблазнения. И ни один ему не подходил.

Но думаю, в этом не было моей вины. Я должна была поверить ему.

– Хорошо, – сказала я. – Поняла.

– Здорово. Так что, идем?

– Одну секунду. Дай мне… – Я взъерошила его волосы. – Вот так. Теперь можем идти.

Не уверена, но на секунду мне показалось, что он почти улыбнулся.