Текст книги "Шопоголик и Рождество"

– О, просто выпьем по глоточку, – заговорщицки кивает мне Эдвин. – Разумеется.

Он под руку вводит меня обратно в клуб и под неодобрительным взглядом старика за стойкой вписывает в гостевую книгу. Я же самодовольно улыбаюсь. Затем Эдвин ведет меня в главный зал с камином, древними креслами и тележкой с шерри.

– Давайте отыщем тихий уютный уголок, – оглядывается по сторонам Эдвин. Но, кажется, мест в зале нет. На каждом кресле либо лежит газета, либо с него свешиваются ноги в брючинах.

– Лорд Тотл? – к нам спешит мужчина в фартуке. – Все в порядке?

– Все кресла заняты, – жалуется Эдвин. – И никто не желает сдвинуться с места. Бейн, который вон там сидит, вообще, по-моему, умер. Я считаю, Финч, что если человек умер в кресле, его членство в клубе должно быть автоматически аннулировано.

– Пойдемте за мной, милорд, – успокаивает его Финч, провожает нас в другую комнату и усаживает у огня. – Прислать вам человека с шерри?

– Господи боже, разумеется, нет! – оскорбленно восклицает Эдвин. – Нам нужна нормальная выпивка. Бекки, могу я предложить вам гимлет[13]13
  Гимлет – коктейль из джина и сока лайма (прим. переводчика).


[Закрыть]?

– Да! – растерянно выпаливаю я. – Прекрасно! Спасибо!

До меня вдруг доходит, что еще даже полдень не наступил. Но, может, гимлет скрасит мне рождественский шопинг. Наверняка так и будет!

– Финч на нашей стороне, – бормочет Эдвин, когда служитель отходит. – Знаете, мы уже лет десять пытаемся протолкнуть эту идею. Но пока безуспешно. Однако на этот раз у меня хорошее предчувствие. Думаю, у вас получится. Конечно же, я стану вашим рекомендателем и найду еще трех членов клуба, которые согласятся за вас поручиться. А большего и не нужно.

– Ой, спасибо, – расплываюсь я в улыбке.

– Я знаком с семейством Клиф-Стюарт, – тем временем продолжает Эдвин. – Но впервые слышу, что бильярд изобрел их предок.

– Оу, это просто семейная легенда, – поспешно вставляю я. – Скорее даже городской миф.

Финч расставляет на столе напитки, Эдвин поднимает свой стакан и произносит тост:

– За ваше вступление в клуб! Бекки, возможно, я слишком много на себя беру, но я мог бы набросать письмо сэру Питеру за вас. Я хорошо знаю, как пронять этого напыщенного негодяя.

– Конечно! Спасибо большое!

– Мы выдвинем ваш вопрос на обсуждение на ежегодном собрании членов клуба в декабре. – Эдвин смотрит на меня поверх бокала, а я вдруг замечаю, какие у него чудные розовые эмалированные запонки. – Не могли бы вы произнести там небольшую речь, Бекки? Я с радостью помогу вам составить ее, если выступление доставит вам удовольствие.

– Еще какое! – уверенно киваю я.

– Замечательно. – Эдвин снова сталкивает в воздухе наши стаканы. – Все детали я распишу вам в письме, и мы выступим против этих ханжей единым фронтом. Я с самой юности отстаиваю права угнетенных, дорогая моя, и счастлив буду, если нам удастся одержать верх. До чего же приятно познакомиться с такой страстной поклонницей бильярда, – добавляет он, расцветая. – Так необычно. И свежо, знаете ли.

Оу, точно. Про бильярд-то я и забыла.

– Что ж, – отзываюсь я, помолчав. – Знаете, бильярд – это… Он такой… ну… – И с чувством всплескиваю руками. – Как же его не любить?

– Совершенно верно! – радуется Эдвин. Он закидывает ногу на ногу, и я замечаю, что носки у него фиолетовые – в тон шейному платку. – Найти единомышленника – это счастье.

– А можно задать вам вопрос? – подхватываю я вроде как невзначай. – Когда состоится розыгрыш лотереи?

– Лотереи? – с недоумением переспрашивает Эдвин.

– Да, рождественской лотереи. Я, кажется, видела в холле какое-то объявление на этот счет.

– О, – понимающе кивает Эдвард. – Вы об этом. Обычно розыгрыш проводят сразу после ежегодного собрания. Все пьют глинтвейн и лакомятся сладостями. И, конечно, поздравляют друг друга, – тут он мне подмигивает. – Давайте надеяться, что в этом году нас с вами будет с чем поздравить, дорогая моя!

Я безмятежно ему улыбаюсь и отпиваю глоток коктейля. Как все чудно устроилось. Эдвин напишет для меня блестящую речь, я явлюсь на собрание, прочту ее, вступлю в клуб и выиграю в лотерею портманто. И у Люка просто крышу снесет от моего подарка. Ха!

Выходя из поезда на станции «Летерби», я все еще сияю. День выдался просто фантастический. Я не только вышла на финишную прямую в деле приобретения идеального подарка Люку, но еще и добралась все-таки до «Хэмлис» и купила там Клемми пушистого единорога, который ужасно ей нравится. Кто молодец? Я молодец!

Теперь мне нужно забрать Минни у Сьюзи, но я решаю сначала заскочить домой и спрятать единорога. Он, конечно, огромный, но уж запихну куда…

– Бекки!

Услышав знакомый хриплый голос, я подпрыгиваю и резко оборачиваюсь. Оказывается, меня догоняет Крейг, одетый в ту же потертую кожаную куртку и расписанные какими-то рисунками черные джинсы.

– О, привет! – восклицаю я, выглядывая из-за единорога. – Крейг! Как дела?

– Должно быть, мы одним поездом приехали, но по дороге друг друга не заметили. – Он улыбается мне поверх единорога. – Давай понесу что-нибудь.

– О, спасибо, – смущенно улыбнувшись, я сую ему единорога. Он с любопытством разглядывает его, затем ускоряет шаг, и мы выходим на главную улицу.

Походка у Крейга совсем не такая, как у Люка. Он вообще движется в ином ритме. Неспешном таком. Явно никуда не торопится. Он всегда таким был, неожиданно вспоминаю я. (Как же меня раньше это бесило.)

Крейг закуривает и оборачивается ко мне.

– Будешь?

– Нет, спасибо, – отвечаю я. Смотрю, как он затягивается, затем выдыхает облачко дыма, и спрашиваю. – Как тебе Летерби?

– Как раз то, что мне было нужно, – задумчиво произносит Крейг. – Тихий такой медвежий угол, где никогда ничего не происходит. Просто идеально.

Мне становится слегка обидно за Летерби. Не то чтобы здесь совсем ничего не происходило. В конце концов, тут есть местный магазин, магазинчик Сьюзи и «Флаг и Ягненок», где по воскресеньям подают отличный ланч. Но вслух я всего этого не говорю, просто замечаю:

– Наверное, что-то подобное ты и искал.

– И не говори, – вздохнув, кивает он. – У меня только что закончился двухмесячный тур. А до этого я полгода прожил в Киеве. Ну, ты ведь знаешь, какое Киев тусовочное место, – добавляет он, покосившись на меня. – Вечеринки просто безумные.

Киев? Единственное, что у меня ассоциируется с Киевом, – это котлета по-киевски. Но признаваться в этом я не собираюсь.

– О, Киев! – киваю я, прикидываясь опытной и повидавшей жизнь. – Вот уж точно. Сплошные тусовки. Просто улет. Какое-то… безумие!

– Это новый Берлин. – Изо рта у Крейга вырывается еще одно облачко дыма.

– Да, – активно киваю я. – Точно, я и сама так все время говорю. Это новый Берлин.

– Ну а Тбилиси? – подумав, продолжает Крейг. – Вот уж где тусовки, так тусовки.

– Тбилиси! – с восторгом подхватываю я. – Точно! Чудный город. – И наугад добавляю: – Это новый Киев.

Где вообще находится Тбилиси?

– Значит, ты там бывала? – Крейг смотрит на меня с интересом. – И когда же?

– Когда? – повторяю я, стараясь выиграть время, и поднимаю взгляд вверх, как бы силясь вспомнить. – Хмм… Вообще-то, может, это был не Тбилиси, а… Тенерифе? Ну да ладно, – спешу сменить тему я, – лучше скажи, ты еще общаешься с ребятами из группы?

– Боже, нет. – Кажется, Крейга изумляет, что такое вообще могло прийти мне в голову. – Я с этими неудачниками давно порвал. Кстати, Бекки, – он словно бы впервые по-настоящему меня замечает, – мы тут с друзьями в эти выходные едем в Варшаву, посмотреть, что там за новый клуб открылся. Парни из «Проблеска гнева» и еще пара человек… Хочешь с нами?

Я смотрю на него во все глаза. Он приглашает меня потусоваться в Варшаве с «Проблеском гнева»? Мне вдруг на секунду кажется, что я уже там. Глаза у меня накрашены кислотно-голубыми тенями, на ногах обалденные туфли (которые еще нужно будет купить), а сама я скачу у сцены ночного клуба под грохот музыки. И все называют меня Девушка с Классными Тенями – только по-польски…

А затем, моргнув, я вспоминаю, что у Минни в субботу балет. А в воскресенье я обещала Сьюзи присмотреть за ее тремя детьми, чтобы они с Тарки смогли съездить на поминальную службу по какому-то другу семьи. А еще мне должны доставить заказ из супермаркета.

– Звучит заманчиво, – уныло отзываюсь я. – Но у меня уже есть планы. Может, в другой раз?

– Конечно, – легко соглашается Крейг. Мы проходим еще немного, и тут он вдруг замечает: – Я все время о тебе думал, Бекки. Гадал, чем ты теперь живешь.

– Я тоже, – моментально отзываюсь я. Конечно, это не совсем правда, но не могу же я сказать: «Если честно, я про тебя вообще не думала». Еще через пару шагов я спрашиваю, как бы между прочим: – Ну и как, я такая, какой тебе представлялась?

– Хмм… – Крейг медлит, а затем, обернувшись ко мне, вдруг выдает: – Честно? Мне казалось, ты должна быть более отвязная.

Я потрясенно хлопаю глазами. Более отвязная?

– А я отвязная! – заявляю я, выдавливая из себя беззаботный смешок. – Боже! Еще какая отвязная.

– Правда? – недоверчиво переспрашивает Крейг. – А мне-то показалось – сонная деревушка, муж, ребенок, твид… – он опускает взгляд на единорога. – И вот эта странная хрень…

– Это единорог, – вставляю я, и Крейг поднимает брови.

– Как скажешь.

– Все это только часть моей личности! – волнуясь, убеждаю я. – Я по-прежнему отвязная штучка. Я вся такая… Эй, туса на пять с плюсом, зажигаем не по-детски.

Боже, что я говорю? Так никто не выражается, кроме престарелых хиппи.

– Да что тут такого, – пожимает плечами Крейг. – Люди остепеняются. Заводят детей, выбрасывают дурь из головы.

– Я не выбросила!

Я стараюсь как можно более отвязно встряхнуть волосами и жалею, что у меня нет татуировки, которую можно было бы ненароком продемонстрировать.

– Класс, – улыбается Крейг, хотя, по-моему, он просто надо мной потешается. Мы доходим до переулка, ведущего к его коттеджу, и останавливаемся на тротуаре.

– Помочь тебе дотащить его до дома? – спрашивает он, кивая на единорога.

– Нет-нет, не нужно, я сама, спасибо, – забираю у него игрушку. И добавляю: – И знаешь, позвони мне в следующий раз, когда соберешься в Варшаву! Я по-прежнему обожаю тусовки. Я все такая же отвязная.

– О, миссис Брендон, – раздается позади приветливый голос. Я оборачиваюсь и вижу Джейни, школьную медсестру, явно принарядившуюся ради вечерней прогулки. – Какой чудный единорог! – С восхищением погладив пушистую гриву, она добавляет: – Как хорошо, что я вас встретила. Ведь сегодня Минни не вы забирали? А мне нужно вам кое-что сообщить. К сожалению, у нас в школе вши.

Вши. Это лучшее, что она могла сказать!

– О боже! – выпаливаю я. – Что ж, спасибо и…

– Поэтому мы просим всех родителей вечером проверить детишкам головы. Не перепутайте, гниды – белые, а сами насекомые – коричневые. – Тут она замечает Крейга, широко улыбается ему и говорит: – Здравствуйте!

– Здравствуйте, – смеясь, отзывается Крейг. – Что ж, я, наверное, лучше вас оставлю. Пока, Бекки.

Он поспешно уходит, меня же прямо зло берет. Это нечестно. Ни один человек не может выглядеть круто, обсуждая вшей. Даже Кейт Мосс!

Джейни, наконец, заканчивает объяснять мне, как пользоваться вшивым гребешком, и мы, распрощавшись, расходимся в разные стороны. Сунув единорога под мышку и кипя от обиды, я сворачиваю к дому. Может, Крейг и просто так это сболтнул, но меня его слова по-настоящему задели.

От кого: Чудесное Преображение

Кому: Бекки Брендон

Тема: Ваша подписка!

Здравствуйте, миссис Брендон (урожденная Блумвуд)!

Добро пожаловать в программу «Чудесное Преображение™»!

Поздравляем, вы сделали правильный выбор, решившись изменить образ жизни с помощью разработанных нашими специалистами систем тренировок и здорового питания.

Благодаря приложению «Экзер-Монитор™», наша команда сможет отслеживать ваш привычный распорядок дня, анализировать уровень активности и разрабатывать для вас персональные рекомендации. Кроме того, мы будем поддерживать вас мотивирующими сообщениями, давать советы по правильному питанию и присылать план тренировок на день.

Ежедневно!

Вы выбрали «Чудо из чудес», самый продвинутый уровень программы. А это значит, что мы не только будем еженедельно высылать вам подробный анализ вашего питания, уровня бытовой и спортивной активности, но поддержим вас безлимитным количеством мотивирующих сообщений и предоставим возможность получать консультации по скайпу.

Миссис Брендон, помните, что вы уникальный человек. Наслаждайтесь жизнью! Здоровой жизнью! И вашим чудесным преображением!

Искренне Ваш

Рас Дэнбастер

(Учредитель)

Глава 8

Я по-прежнему отвязная. Еще какая отвязная! Ну, в своем роде. Или нет?

Следующим вечером мы отправляемся в Шордитч, и я всю дорогу не могу выкинуть из головы наш с Крейгом разговор. И то, как он смотрел на меня – с жалостью. Так на этом циклюсь, что, выходя из машины, даже спрашиваю:

– Люк, как по-твоему, я отвязная?

– Нет-нет, милая, ты прекрасно выглядишь, – рассеянно отвечает он, и я тут же взвиваюсь.

– То есть ты считаешь, что я старая кошёлка, – угрюмо бормочу я, и Люк вскидывает голову.

– Что? – таращит он на меня глаза. – Бекки, да я же просто сказал, что ты прекрасно выглядишь. Каким макаром тебе удалось превратить это в «старая кошёлка»?

– Ну, потому что ты сказал, что я не отвязная. А отвязной быть круто, – пытаюсь я втолковать ему. – Очень круто.

– Оу, – растерянно тянет Люк. – Тогда, конечно, ты отвязная. Если бы я тебя случайно увидел на улице, так бы сразу и подумал: «Вау! Какая отвязная штучка!»

Хмм… По-моему, он не принимает мою проблему всерьез.

Мы идем по улице, и я украдкой оценивающе разглядываю свое отражение в стеклах припаркованных на обочине машин. Понятно, конечно, что я уже не студентка. И не тусуюсь ночи напролет. Но что, если со мной случилось кое-что похуже? Что, если я стала откровенной лохушкой?

Зато у меня есть суперотвязный атласный комбинезон, напоминаю я себе. Нужно надевать его почаще. (И не забыть прикупить еще скотча для одежды.) И все же, вы только полюбуйтесь на эти джинсы и сапоги на толстых устойчивых каблуках. Они удобные. Они практичные. Это же обувь «работающей матери», в ужасе понимаю я. Нужно срочно от них избавиться! И вообще встряхнуться! Уйти в отрыв, пока не поздно!

– Знаешь что, Люк, – как бы между прочим бросаю я, когда мы сворачиваем за угол. – Давай как-нибудь съездим в Варшаву на выходные. Как тебе идея?

– В Варшаву? – изумляется Люк. Затем в его глазах вспыхивает понимание. – Там что, новый торговый центр открылся?

– Нет! – слегка задетая, отвечаю я. – Мы могли бы пройтись по клубам. Оторваться на самых крутых техновечеринках. – И с видом знатока продолжаю: – Ты слышал, что в эти выходные LL Dee диджеит в Luzztro? В этом году она прямо отжигает.

– Кто, прости? – озадаченно переспрашивает Люк, и меня это жутко нервирует. Я тут вообще-то пытаюсь быть отвязной, а мой муж даже не слышал о LL Dee!

Допустим, я и сама узнала о ней только вчера вечером, когда стала гуглить новинки современной музыки. Но я-то хотя бы попыталась быть в теме!

– Довольно странно, что ты не слышал об LL Dee, Люк, – укоряю я. – Ведь весь твой бизнес держится на связях с общественностью. Ты должен интересоваться тем, что происходит в мире.

– Любовь моя, я занимаюсь пиаром в сфере финансов, – вежливо отвечает Люк. – Технодиджеи – не совсем моя сфера.

Ну что ты будешь делать! Люк порой такой ограниченный. Я поднимаю на него глаза, чтобы сообщить ему это, и тут же невольно вздрагиваю. С тех пор, как он вернулся из Мадрида, я вздрагиваю уже примерно в тысячный раз. А все из-за этих усов… Из-за этих дурацких усищ…

Я очень стараюсь смотреть на вещи шире. Очень! И постоянно напоминаю себе, что все это ради благого дела. И чего только благотворительность так прикипела к усам?

Они пока еще не до конца отросли, и я все время краем глаза кошусь на них, пытаясь вообразить, во что все это в итоге выльется. Неужели они станут похожи на огромную волосатую гусеницу? Или превратятся в тонкую полосочку? Я уже измучила Гугл, пытаясь найти хоть один симпатичный тип усов, но пока попадаются только те, что мне решительно не нравятся.

– Смотлите! Колик! – прерывает мои размышления Минни, с восторгом указывая на женщину с розовыми волосами, которая идет нам навстречу, катя перед собой коляску. – Мама, колик в коляске! В коляске!

Я заглядываю в коляску и понимаю, что Минни права – у женщины там и правда живой кролик. Боже! Проводив ее глазами, я переглядываюсь с Люком. В Летерби такого точно не увидишь.

В Шордитче я бывала всего пару раз, и мне все кажется, что это какое-то экзотическое место. Больше похожее на нью-йоркский квартал Митпэкинг[14]14
  Митпэкинг – модный торговый район в западной части Манхэттена (прим. переводчика).


[Закрыть], чем на Лондон. Здания из красного кирпича, яркие граффити, необычные магазинчики, ну и такие вот фрики с кроликами в колясках.

До меня вдруг доходит, что родители живут в гораздо более отвязном месте, чем я сама. Господи! Это ведь противоречит законам природы! Родители не должны быть круче детей.

Может, нам тоже по-быстрому перебраться в Шордитч? Или в местечко еще отвязнее, в Далстон например? Меня так и подмывает достать телефон и начать гуглить самые крутые и отвязные районы Лондона. Но в глубине души я понимаю, что не хочу никуда переезжать. Минни обожает свою школу, а мне нравится жить по соседству со Сьюзи. К тому же и в Летерби можно быть отвязной, разве нет?

– Это все подарки родителям? – спрашивает Люк, кивнув на глянцевые пакеты у меня в руке.

– Шампанское – родителям, а тут, – я указываю на второй пакетик, поменьше, – подарок для Джесс к возвращению. Лосьон для тела на травах.

– Подарок для Джесс! – посмеивается Люк. – Рискованное мероприятие, нет?

– Он веганский, – объясняю я. – К тому же произведен молодежной коммуной. Ей понравится.

Знаю я, отчего Люк так веселится. Я уже пару раз попадала впросак с подарком для Джесс. Однажды, например, купила для нее коробочку модной туши и вместо: «О, чудесно, спасибо!» получила долгую лекцию о том, как производство косметики загрязняет окружающую среду.

Но в этот раз мне удалось раздобыть для нее самый подходящий подарок. Веганский, экологичный, к тому же буро-зеленого цвета. Так что я прямо лопаюсь от гордости.

– Пришли! – Люк останавливается перед нужным нам зданием и читает вслух вывеску над массивными двойными дверями: – «Коллектив».

Это название дома, где теперь живут мои родители, – «Коллектив». Похоже, раньше в этом строении размещалась какая-то фабрика – тут повсюду кирпичные арки, черные металлические рамы, а на стенах почему-то нарисованы слоны. Окинув взглядом фасад, я вынуждена признаться себе, что никак такого не ожидала.

– Что ж, – говорит Люк. – Повезло твои родителям. Выглядит грандиозно.

– Просто поразительно.

– «Живи, трудись, балдей», – продолжает он зачитывать надписи на вывеске. – «Современный коливинг». Интересно, а звонок тут есть?

Пока я пытаюсь отыскать глазами какие-нибудь кнопки, двери распахиваются и нам навстречу выходит мама.

– А вот и вы! Добро пожаловать! – восклицает она. – Дженис и Мартин уже тут. И Джесс, конечно, тоже. Папа готовит нам эспрессо мартини!

Эспрессо мартини?

Я как раз собираюсь спросить, где это папа прослышал про эспрессо мартини, когда мой взгляд внезапно останавливается на мамином одеянии. На ней широченные бесформенные оранжевые штаны, будто бы только что снятые с буддийского монаха, и футболка с надписью «Ёпт, не ломай кайф!».

Э-э-э… что?

Заметив, как я глазею на ее наряд, мама расплывается в улыбке:

– Классные брюки, да, солнышко? Купила на брик-лэйнском развале. В них так удобно. А теперь давайте я покажу вам наш новый дом!

Она проводит нас через холл, где из голых кирпичных стен торчат металлические арматурины и повсюду мигают неоновые надписи «Живи», «Трудись» и «Балдей».

– Вот тут мы расслабляемся… – Мама распахивает одну из дверей. Перед нами комната, заставленная низкими диванами и креслами-мешками. Свет тут приглушен, из колонок льется негромкая музыка, а в углу спит какой-то парень с дредами. Минни мгновенно ныряет в одно из кресел-мешков, но Люк, наклонившись, лихо выуживает ее обратно.

– Прости за беспокойство, Кайл! – театральным шепотом произносит мама и снова прикрывает дверь. – Эти кресла-мешки просто фантастические, – добавляет она. – Настоящее спасение для моих суставов! А теперь покажу вам «тусовочный садик»…

Я и ответить ничего не успеваю, как она уже заводит нас в узкий коридорчик и открывает дверь на очень симпатичную террасу. В развешанных под потолком корзинках цветут растения, под ними расставлены кушетки, а в глубине чернеет мангал.

– Вау! – восхищенно ахаю я.

– Тут очень мило, – довольно кивает мама. – А на крыше у нас пчелы. И вот, глядите, стойка для велосипедов. Папа тут держит свой моноцикл.

– Свой что?

– У нас тут ведут воркшоп ребята из местной школы цирка, и папа ходит к ним на занятия, – радостно сообщает мама. – Там очень весело. А вот и Узел.

Она распахивает следующую дверь, и мы попадаем в большое светлое помещение со стеклянной крышей. Посреди комнаты стоит длинный деревянный стол, за которым сидят человек десять. Все они смотрят в мониторы своих ноутбуков, некоторые еще и наушники нацепили. Заметив маму, часть из них вкидывает руки и здоровается:

– Хай, Джейн!

– Хай, Лия, – благодушно отвечает мама. – Прива, Терик! Это моя дочь Бекки, ее муж Люк и моя внучка Минни.

– Привет! – здороваюсь я, улыбаюсь всем и приветливо машу рукой.

– Солнышко, – шепчет мама мне на ухо. – Можно небольшой совет? Мы тут слово «привет» не употребляем. Это немного по-старперски. Лучше говори «хай».

– О, понятно, – обескураженно тяну я.

– А что у них за бизнес? – спрашивает Люк, разглядывая все эти ноутбуки.

– Ой, тут у каждого свой стартап, – объясняет мама. – Мы с папой, кстати, тоже решили замутить один небольшой стартапчик, – вдохновенно продолжает она. – В свободное время. Это очень в тренде.

– Как здорово! – прикусив губу, восклицает Люк. – Отличная идея!

– А теперь пойдемте наверх, – объявляет мама. Она закрывает дверь Узла и подводит нас к старому дребезжащему лифту. – Выпьем по коктейлю и забронируем столик для бранча. Джесс вся как на иголках, – добавляет она. – До смерти хочет тебя увидеть.

– Неужели она так и сказала? – изумленно спрашиваю я, потому что вообще-то у Джесс такие пылкие выражения чувств не в ходу.

– Ну не то чтобы, – признается мама, помедлив. – Но уверена, она именно это имела в виду.

Что ж. Просто хочу заметить, что некоторые, впервые за долгое время увидев сводную сестру, непременно кинулись бы ей на шею. Но я уже привыкла, что Джесс не такая. Когда мы, вслед за мамой, входим в квартиру, она просто поднимает глаза от своего бокала, вскидывает руку и говорит в своей спокойной невозмутимой манере:

– Привет, Бекки!

Нет, вы подумайте! Она что же, ждет, что я так же сдержанно отзовусь: «Привет, Джесс», и на этом все приветственные мероприятия закончатся?

– Джесс! – Мне по барабану, хочет она обниматься или нет, я просто бросаюсь к ней и обвиваю ее руками. Какая же она стала худая и мускулистая. А загорела-то как, и волосы на солнце совсем выгорели.

– А Том? – Я оглядываюсь по сторонам. – Он тоже здесь?

– Нет, – отвечает Джесс.

– Как так? – спрашиваю я, и, к моему ужасу, Джесс вздрагивает.

А ведь Джесс никогда не вздрагивает. Обычно она как каменная. Неужели что-то случилось?

– Тому нужно еще закончить кое-какие дела в Чили, – сухо объясняет она, не глядя на меня. – Ты ведь знаешь, он работает в благотворительной организации. Так что приедет, как только сможет. Разумеется, ему не терпится увидеть родителей, так что…

Тут она замолкает, будто бы не зная, что еще сказать. И это тоже абсолютно на нее не похоже.

– О, понятно, – отвечаю я. – Как жаль, что вам не удалось прилететь вместе.

– Я уже подписалась прочесть в Лондоне курс лекций по магматическим горным породам, – бесстрастно объясняет Джесс. – И даты согласовали заранее.

– Все ясно. – Я киваю с таким видом, будто прекрасно знаю, что такое магматические горные породы. – Что ж… Все равно, с возвращением!

– Тетя Джесс! – Минни бросается к ней и обнимает за ноги. За ней подходит Люк и целует Джесс в щеку. И щеки ее розовеют от удовольствия. Может, ее просто нужно слегка растормошить?

– Как долетела? – спрашиваю я. – Джетлаг не мучает? Я тут тебе подарочек принесла…

Я вручаю Джесс подарок и, пока она его разворачивает, оглядываюсь по сторонам, рассматривая квартиру. Окна тут от пола до потолка, повсюду симпатичные маленькие светильники, а диван обит бархатом сине-зеленого оттенка. Возле медного коктейльного бара папа в потертых джинсах и серой фуфайке смешивает нам эспрессо мартини. А рядышком, на высоких барных стульях в индустриальном стиле, сидят Дженис и Мартин.

Взглянув на папу, я, не удержавшись, снова разеваю рот от изумления. Папа в жизни не носил фуфайки. Не говоря уж о джинсах. Самым-пресамым неформальным его нарядом до сих пор было поло с эмблемой гольф-клуба.

– С новосельем, пап! – Я целую его и вручаю ему бутылку шампанского. – Как здесь здорово!

– Нравится, Бекки? – просияв, спрашивает папа.

– Все так непривычно!

– Еще как непривычно, верно, милая? – дрожащим голосом подхватывает Дженис. – Совершенно непривычно.

На ней светлый в яркий цветочек костюм с плиссированной юбкой. И на барном стуле в индустриальном стиле она смотрится довольно нелепо. Помимо того, Дженис все время испуганно оглядывается по сторонам, будто угодила в пустыню Гоби.

– Эспрессо мартини, Мартин! – весело объявляет отец и вручает Мартину стакан. Тот с сомнением разглядывает его и опасливо отпивает.

– Эмм… освежает, – выдает он, наконец.

– Минни, милая, а для тебя есть сок… – Папа протягивает Минни стакан, и та, довольная, усаживается на пол, скрестив ножки, и начинает пить. – А тебе, Дженис, джин-тоник, верно? Какой сорт джина предпочитаешь?

– Какой сорт джина? – в замешательстве оглядывается по сторонам Дженис, будто подозревает, что в вопросе кроется какой-то подвох. И, наконец, испуганно шепчет. – Э-э… «Гордон»?

– Дженис! – принимается распекать ее папа. – Не будь такой консервативной! Мы вчера ходили на дегустацию крафтового джина. Смотри, вот этот японский. – Он вертит перед ее носом бутылкой. – Попробуй.

– Уверена, он великолепен! – смущенно бормочет Дженис. И добавляет, глядя, как папа нарезает огурец: – В нашем клубе бриджа все по вам очень скучают. Только и разговоров: «Ах, как жаль, что Блумвудов нет».

– А мы решили устраивать покерные вечеринки! – заявляет мама, подходя к бару и открывая упаковку свекольных чипсов.

– Покер! – ахает Дженис. – Боже милостивый!

– Спасибо, Бекки, – раздается у меня за спиной голос Джесс. Обернувшись, я вижу, что она держит в руках бутылку буро-зеленого лосьона для тела.

– Ну как тебе? – нетерпеливо спрашиваю я и вглядываюсь в ее лицо, надеясь найти признаки того, что угодила. – Он веганский, бутылочка сделана из переработанного стекла, а коробка из экологичного картона.

– Я вижу, – без капли эмоций кивает Джесс. – Спасибо.

Сказать по правде, я разочарована. Неужели Джесс хоть раз в жизни не может воскликнуть: «Боже, какая прелесть!» и броситься меня обнимать?

– Я знаю, что ты противник бесцельного потребления и всего такого, – добавляю я. – Но я подумала, что лосьон тебе понравится, потому что над ним работала женская коммуна.

– Да. Я прочла на упаковке, – кивает Джесс. – Отличное начинание.

Я вглядываюсь в ее бесстрастное лицо, от души надеясь, что она скажет еще что-нибудь. Наверное, это глупо с моей стороны, но мне очень хочется, чтобы она меня похвалила. Сказала: «Вау, Бекки, это же идеальный подарок!»

– И никто не сможет упрекнуть его производителей в том, что они не думали об окружающей среде, – со смешком продолжаю я. – По всем статьям удачный подарок. Просто идеальный. Даже и прицепиться не к чему.

– Ну… – начинает Джесс и сразу же замолкает.

– Что? – хмурюсь я.

– Бекки, я очень ценю твое внимание. Большое спасибо за заботу и щедрость. Ты вообще щедрая натура. Спасибо! – Джесс ставит бутылочку на стол. – Ну а какие у тебя новости? Минни нравится в школе?

Она явно увиливает от ответа.

– В чем дело? – не отстаю я. – Что не так с моим подарком? Почему он не идеальный? Скажи!

Джесс вздыхает.

– Проблема в упаковке. Но ты, должно быть, и сама это понимаешь, – она указывает на прозрачную пластиковую пленку, которой обтянута коробочка.

– Она поддается переработке, – недоумеваю я. – Я проверяла. Там так и написано: «Поддается переработке».

Джесс и бровью не ведет.

– Но наш стиль жизни, наше бездумное потребление, загрязняющее планету огромным количеством пластика и ведущее к экологической катастрофе, переработке не поддается, – отвечает она. И, помедлив, добавляет: – Но все равно спасибо. Повторюсь, это было очень заботливо с твоей стороны.

Плечи у меня опускаются. Ну прекрасно! Стоит мне подумать, что я достаточно «позеленела», чтобы Джесс меня похвалила, как она все равно оказывается зеленее всех зеленых. Ну ладно, – мысленно обещаю я себе, – На Рождество подарю ей что-нибудь настолько зеленое, что она обалдеет. Например… листья!

Тут кто-то звонит в домофон, и мама снимает трубку.

– Кто там? О, Сьюзи! Поднимайся скорее! Третий этаж!

– Смотрю, ты решил отпустить растительность на лице, Люк? – весело спрашивает папа. – Очень современно. Бекки, как тебе его усы?

Вскинув голову, я понимаю, что все смотрят на меня.

Черт. Ладно, я должна поддерживать мужа.

– Я считаю, что это прекрасная благотворительная инициатива, – заявляю я, уклоняясь от прямого ответа. – И всем нам стоило бы выступить для Люка спонсорами.

– Верно! Люк, мы подарим тебе на Рождество масло для усов! – подхватывает Дженис, и улыбка сползает с моего лица. Масло для усов?

– К тому времени их уже не будет, – вставляю я чересчур поспешно.

– Что ж, – отзывается Люк, смущенно поглаживая верхнюю губу. – Я и правда собирался сбрить их к Рождеству, но если Бекки нравится…

Нравится?

– Милая, тебе правда нравится? – с интересом спрашивает мама.

Арррггх! Меня прямо загнали в угол. Говорить гадости об усах Люка мне не хочется, но не могу же я сказать, что мне они нравятся! Мужьям и женам определенно не стоит обсуждать усы во время светской беседы, вдруг понимаю я. Это должно быть приравнено к нарушению этикета.

– Пару дней назад ты сказала, что они классные, – вставляет Люк.

– Верно, – дрогнувшим голосом произношу я. – Так я и сказала, правда?

– Итак! – мама вручает нам с Люком эспрессо мартини. – Кстати о Рождестве, не пора ли нам все обсудить?

– Давайте дождемся Сьюзи, – предлагаю я. – Клиф-Стюарты тоже придут к нам на вечеринку.

– О, как здорово! – восклицает мама. – Прекрасный получится денек. Только подумай, Грэхем! Не нужно готовить и дом украшать… Бекки сама все сделает!