Текст книги "Дело об ожившем мертвеце"

Глава 12

Мне срочно нужно было замаскироваться. Подумав немного, я развернула чёрный носовой платок и заткнула его под поля моей шляпы – получилось какое-то подобие вуали. Не очень убедительное подобие, согласна, но, по крайней мере, теперь мне было за чем спрятать свои глаза.

Я уже собиралась вбежать в часовню, но тут, шурша юбками и стуча каблуками, меня внезапно окружила и тесно сжала набежавшая толпа. Это прибыла и медленно двигалась вдоль по улице похоронная процессия, а в толпе вокруг меня все перешёптывались или негромко разговаривали. «До чего же шумно здесь стало», – подумала я, пытаясь проталкиваться в сторону часовни. Затем приподняла свою непрозрачную «вуаль», чтобы лучше оглядеться.

Процессию возглавлял массивный похоронный катафалк – чёрный, само собой разумеется. На козлах катафалка торжественно восседал правивший лошадьми мистер Дрейфус, знаменитый своими фантастическими усами, которые росли у него под носом, словно пышная швабра. Плечи мистера Дрейфуса накрывал креп – длинная чёрная ткань, наброшенная прямо поверх его – тоже чёрного – плаща. Свою блестящую чёрную шёлковую шляпу-цилиндр мистер Дрейфус поминутно приподнимал, приветствуя толпу. Должен ли возница катафалка приветствовать кого-либо? Не знаю, не уверена. Мне всегда казалось, что вообще-то нет, не должен.

Запряжённые в катафалк лошади тоже были угольно-чёрными, а как же. Папа любил говорить пришедшим на похороны людям, что их зовут Орфей и Эвридика. Надо полагать, эти имена казались ему более звучными и подходящими, чем настоящие клички лошадей – Маргаритка и Лютик.

Исхитрившись ухватить Скелета за ошейник, я наблюдала за тем, как процессия ещё больше замедляла свой ход, поворачивая и просачиваясь сквозь арку часовни во внутренний двор кладбища. Я мельком увидела папу и Оливера – они ехали в открытой коляске – и поспешила укрыться за широкой спиной какого-то стоявшего рядом со мной джентльмена. Когда я вновь выглянула наружу, все приехавшие успели выйти из своих экипажей, а рядом с катафалком уже появились носильщики, готовые снять с него гроб.

Теперь все хлынули в сторону часовни, и я попыталась подслушать, о чём говорят вокруг, но по мере того, как мимо нас проходили приехавшие участники похоронной процессии, шум в толпе только нарастал и делался совершенно неразборчивым. Мне удавалось выхватить из общего гула лишь обрывки фраз:

– Вы видели его?

– Интересно, это правда или нет?

– Кто-то действительно должен заявить в полицию…

«Что, хотелось бы знать, наговорила им Чёрная вдова? – подумала я. – Обвинила мистера Уолкотта? Но в чём и, главное, зачем? Ах, поймать бы её, тогда мы всё сможем выяснить, всё…»

Я вспомнила, как разговаривал Оливер в ту ночь, когда я нашла его на кладбище, и решила, как он, глотать гласные. Для лучшей маскировки, конечно же.

– Скжите, – обратилась я к стоящей рядом со мной женщине. Несколько секунд назад она шепталась о чём-то со своей соседкой. – Д’вас дшли те слухи, м-м?

– О да, дошли! – охотно откликнулась женщина, и глаза у неё заблестели. – Поэтому мы с Бесси и пришли сюда. Мы любим громкие скандалы!

– Ага, любим, – подхватила Бесси. – Просто поверить не могли, когда услышали! Ну и решили, что нужно самим пойти и взглянуть. Э… со всем уважением при этом к старому мистеру Уолкотту, разумеется, упокой Господи его душу!

М-да. Всё оказывалось сложнее и запутаннее, чем я предполагала. Как же мне выяснить что-нибудь стоящее насчёт этих слухов?

– А мстр Олкотт, он хрошим чловеком был? – спросила я, крутя пальцами край своей «вуали».

– Ой, да нет, что вы! Картёжник и мошенник он был! – ответила мне первая женщина. – Хотя убийцей-то он, по крайней мере, не был, и то ладно.

– Мошенник! – с удовольствием повторила Бесси и снова захихикала. Продолжить разговор мне не удалось – с этими словами они обе утекли прочь, подхватив друг друга под руку.

Вместе с толпой меня отнесло ко второй, англиканской часовне. Я снова опустила на глаза «вуаль», изо всех сил стараясь выглядеть «своей», пришедшей попрощаться с чучельником, хотя, как мне казалось, среди всех этих людей было не так уж много настоящих его друзей или родственников, если они вообще были. Но даже если и были в толпе люди, знавшие мистера Уолкотта, они не слишком-то печалились о его уходе, многие здесь были вовсе не в чёрной траурной одежде, а в самой обычной, рабочей. Я видела в толпе пекарей в испачканных мукой белых фартуках и парикмахеров в узорчатых жилетах с торчащими из верхнего кармашка ножницами. Судя по всему, все они сбежались сюда, чтобы поглазеть на бесплатное представление. Какое именно представление, вот чего не могла я понять!

Приближаясь ко входу в часовню, я заметила, что толпа начала разделяться, потому что внутрь стремились попасть далеко не все.

Хотя никогда раньше присутствовать на похоронах мне не разрешали, внутри часовен я бывала не раз – пробиралась туда по ночам, чтобы посмотреть, что там и как. Знала поэтому, что у задней стены часовни имеется, например, галерея для дам с ширмой, которая должна была уберегать чувствительные женские глаза от неподобающих или слишком тяжёлых сцен.

Тут я увидела человека, который приветствовал каждого посетителя при входе в часовню. Проклятье! Это был мистер Патель, один из сотрудников моего отца, хорошо знавший меня в лицо. Как хорошо, что у меня есть спасительная вуаль! Однако при входе мне нужно будет что-то сказать, иначе меня внутрь не пустят. А со Скелетом как быть? Я по-прежнему держала его за ошейник, а он нервно бил меня по ногам своим длинным жёстким хвостом.

Задумавшись, я всего лишь на секунду ослабила свою хватку, но этого хватило, чтобы Скелет вырвался и рванул прочь, моментально нырнув в густую толпу.

– Скелет! – страшным шёпотом позвала я, но было поздно.

Он уже продирался среди людей, зацепил и сдёрнул чёрный длинный шарф, свисавший с плеч какой-то леди, и уволок его с собой. Леди ахнуть не успела, как Скелет уже успел затеряться в людском море и исчез из вида. Исчез, но ненадолго, не навсегда. Минуты не прошло, как я увидела своего пса у входа в часовню. Ещё миг, и он исчез внутри.

«О нет, только не это!» – в отчаянии подумала я.

После этого выбора у меня не оставалось, теперь я должна была попасть в часовню.

Быстро прошептав молитву тому, кто, как я надеялась, мог меня услышать там, наверху, я вместе с толпой двинулась ко входу в часовню. На ходу я придумала, что прикинусь француженкой, чтобы меня не узнали.

– Добро пожаловать, – с поклоном сказал мне мистер Патель.

– Э… бонжур, – ответила я, отчаянно напрягая свои мозги, чтобы вспомнить ещё хоть пару слов на своём «родном» языке. – Же… сюи… как это… печаль… Натюрлих.

Тут я сделала вид, что утираю слёзы, которые душат меня и не дают говорить.

Мистер Патель сочувственно покивал головой и пропустил меня.

Уф! Мне просто не верилось, что моя уловка так хорошо удалась.

Войдя в часовню, я с открытым ртом уставилась в расписной потолок – ночью фрески не очень-то рассмотришь, как вы сами понимаете, – но довольно скоро очнулась, вспомнив о том, зачем на самом деле меня сюда принесло. Чёрная вдова, вот кто мне сейчас был нужен, а не расписные потолки. Интересно, куда она делась – на дамскую галерею направилась или где-нибудь в тёмном уголке притаилась? Краешком сознания я отметила, что в часовне очень шумно. Вообще-то я думала, что в часовне люди должны благоговейно молчать, но здесь и сейчас все переговаривались. Пусть шёпотом переговаривались или вполголоса, но всё равно этот гул был весьма ощутимым, тем более что ещё больше усиливался, отражаясь эхом от высокого потолка часовни.

Гроб ещё не установили, однако некоторые «творения» мистера Уолкотта уже были выставлены перед алтарём, включая дурацкую сценку с пьющими чай кроликами и очень невзрачную, ободранную какую-то чёрную кошку.

Я подгребла к одной из колонн, прижалась к ней спиной, приподнялась на носках, отчаянно всматриваясь по сторонам, и вскоре удача улыбнулась мне. Я нашла Чёрную вдову. Она стояла на противоположной стороне часовни возле ступеней, ведущих на дамскую галерею. Стояла в своём длинном чёрном платье и кружевной вуали, а у неё в волосах, поймав случайный лучик солнечного света, блеснула знакомая мне брошь в виде паука.

Только я собралась перебраться на другую сторону, ближе к Чёрной вдове, как из открывшейся сбоку от алтаря двери донёсся до меня знакомый голос:

– Скелет?

Это был Оливер. Наверное, его послали посмотреть, всё ли готово, чтобы затем дать сигнал носильщикам, которые до этого момента должны ожидать с гробом снаружи, так уж заведено.

Приподнявшись ещё выше на носках, я увидела Скелета, он был далеко впереди от меня, возле алтаря. Заметив Оливера, пёс бросился здороваться с ним, волоча за собой обмотанный вокруг его длинной морды шарф. Я увидела, что кое-кто в толпе начинает указывать на Скелета пальцем. О нет, боже!

Так, а где сейчас папа? Где должен находиться гробовщик во время отпевания в часовне? Этой детали похоронного ритуала я не знала. Сейчас я пока что видела только Оливера, который поглаживал Скелета по голове и озадаченно озирался вокруг, пытаясь понять, откуда здесь взялся пёс. Потянул за шарф, пытаясь спрятать под ним собаку, но Скелет вырвался на свободу.

Я высунулась из-за колонны и шёпотом позвала Скелета. Он меня услышал и навострил уши, а я добавила, кивнув головой в сторону Чёрной вдовы:

– Она вон там!

Возможно, я переоценивала умственные способности Скелета, но была абсолютно уверена в том, что он первым делом прибежит ко мне, на мой голос. Прибежит, и тогда мы вместе с ним…

Увы, оказалось, что у Скелета были свои планы.

Скелет превратился в стремительную чёрную молнию. Пролетая мимо набитой чучельником кошки, он задел её хвостом, и кошка, словно пушечное ядро, полетела и врезалась в живот какому-то джентльмену в очках, стоявшему в первом ряду. Не останавливаясь, Скелет подлетел к светловолосой женщине в чёрной вуали – она ни обернуться, ни ахнуть не успела, как уже оказалась поваленной и прижатой к полу жёстким телом огромного грейхаунда.

Слетела кружевная вуаль, и я увидела лицо женщины, густо усыпанное веснушками и без малейших следов шрама.

Могу сказать также, что лицо это было очень удивлённым.

Холодея от ужаса, я поняла, что это не Чёрная вдова.

– Прошу прощения! – перекрывая гул голосов, крикнула я, и все, кто был в часовне, повернули ко мне свои головы. – Плохой пёс! Ну разбойник, ну сейчас я тебе…

Я поспешно стала пробираться сквозь толпу, чтобы взять Скелета за ошейник и увести его прочь отсюда, но тут на моё плечо легла тяжёлая ладонь и знакомый голос прошипел мне прямо в ухо:

– Теперь, юная леди, у вас будут большие неприятности.

Это был мой отец.

И выглядел он по-настоящему разъярённым.

Глава 13

Отец выволок нас со Скелетом во двор, где сейчас выстроились экипажи похоронной процессии. Скелет слабо поскуливал, поджав хвост между ног – знал, паршивец, что натворил что-то не то.

– Это всё из-за тебя, – сердито шепнула ему я.

Оливер тоже был здесь, вышел, надо полагать, из часовни через ту самую боковую дверь. Увидев меня, он вежливо приподнял свою шляпу.

– Брось! – сердито сказал ему папа. – Нечего перед ней лебезить после того, что она нам устроила! Ну? – повернулся он ко мне. – Может, объяснишь наконец, что всё это значит? Сколько раз тебе уже было сказано, что похороны не место для юной леди?

Говорить ему правду у меня не было ни малейшего желания. Если уж папа считает меня слишком маленькой и впечатлительной, чтобы на чужих похоронах присутствовать, то что же с ним будет, если я скажу, что выслеживаю убийцу?

– Ну, может, мне просто захотелось хоть разок на похороны взглянуть, посмотреть, что это такое, – сказала я, с усилием выдирая свою руку из мощной отцовской ладони. – Как по дому что-нибудь помогать, так я уже достаточно взрослая, а как на похороны сходить… Где же справедливость?

Когда папа по-настоящему сердится, лицо у него бледнеет и становится осунувшимся, а нахмуренные брови сходятся над самой переносицей. Именно таким оно было у него сейчас.

– Ну хорошо. А собаку-то ты зачем с собой привела?

– Скелета? – прикусила я свою нижнюю губу. – Так он сам за мной увязался.

Скелет снова заскулил, подтверждая мои слова – увязался, дескать, увязался, было дело, простите.

На папу этот маленький спектакль впечатления не произвёл.

– Твои выходки могут погубить мою репутацию, хотя бы это понять ты способна? – продолжал он выговаривать мне. – Как тебе не совестно так себя вести?

– Ну прости, пожалуйста, – жалко пролепетала я. Настолько жалко, что Скелет в ужасе спрятался мне за спину. – Я думала, меня никто не узнает, и лицо себе прикрыла, и…

Ага, нужны были папе мои извинения, как же!

– Оливер! – проворчал он. – Отведи её домой, – и добавил, снова обернувшись ко мне: – А с тобой я потом разберусь. Попозже.

Оливер взял меня за руку, но легонько так взял, словно пушинку. «Интересно, – подумала я. – Кого он больше боится, этот парень: моего отца или меня?»

– Но, пап…

– Ничего не желаю слушать, Вайолет. Я похоронами нам всем на жизнь зарабатываю, а ты под удар мою репутацию ставишь! А теперь ступай прочь! Мистер Уолкотт сам себя в землю не закопает!

И прежде чем я успела ещё хоть что-то сказать в своё оправдание, отец уже ушёл, исчез в часовне, прикрыв за собой боковую дверцу.

Дул холодный ветер, гнал по земле сухие осенние листья.

– Простите, мисс, – сказал Оливер, выпуская мою руку. – Ну а мне-то вы можете сказать, зачем на самом деле в часовне оказались?

– Подозреваемую преследовала! – буркнула я в ответ. Меня несколько встревожило то, с какой лёгкостью раскусил меня Оливер. – Я видела, как Чёрная вдова вошла туда… – я махнула рукой в сторону часовни, – и пыталась пойти следом. Но потом Скелет спутал мне все карты и бросился не на ту женщину.

Скелет повернул голову и укоризненно посмотрел на меня, поэтому мне пришлось пойти на попятную.

– Ну ладно, ладно, – фыркнула я. – Да, я думала, что это Чёрная вдова, а это какая-то другая дама оказалась. С такой же брошью-пауком. В моде они сейчас, что ли, эти броши? Но настоящая Чёрная вдова тоже в часовне была, можешь мне поверить, Оливер. Я её ещё на улице засекла. А все вокруг только про убийство и говорили. Вначале я подумала, что это как-то связано со старым чучельником Уолкоттом, но затем увидела её. И она обронила вот это.

Я протянула Оливеру скомканные бумажки.

– Но я не могу… – побледнев, пробормотал он.

Боже мой, какая я всё-таки дура!

Я прочитала Оливеру всё, что было написано на тех бумажках. Оставаясь всё таким же бледным и встревоженным, он спросил негромко:

– И как всё это понимать? Странно, очень странно. А кого она обвиняет?

– Не знаю, – ответила я. – Верхняя часть бумажки, там, где было имя, оторвана, а в толпе никаких имён не называли. Потому я и надеялась догнать её.

Оливер посмотрел на меня так, словно обдумывал, задать ли мне следующий вопрос или нет, потом всё-таки спросил:

– Почему вы не сказали своему отцу правду о том, зачем оказались в часовне? Что вы расследованием занимаетесь?

Я сердито пнула землю носком своего ботинка, заставив Скелета подпрыгнуть от неожиданности.

– Да потому, что не поймёт он этого, ясно? Ты слышал, что он сказал? «Похороны – не место для юной леди». А если сказать ему, что эта юная леди убийцу преследует – что с ним будет?

– Ну, если честно, то интересного в похоронах мало, мисс, – заметил Оливер, остановившись и поглаживая Скелета по голове.

– Да это мне известно, – резко ответила я. – Но тебя-то к этому делу допустили? Никто же не сказал: «Ах, смотрите, он ещё слишком молод, чтобы такими серьёзными вещами заниматься, как похороны!» Не сказал же, нет?

– Не сказал, – едва заметно усмехнулся Оливер. – Хотя, может быть, и следовало бы.

– Ладно, пошли, – я кивком головы предложила ему двигаться дальше. Если папе вздумается вновь высунуться из часовни, он не обрадуется, увидев, что я продолжаю отираться здесь, словно попрошайка. – А дело-то в чём? А в том дело, что когда люди смотрят на тебя или на папу, на Томаса даже, то они видят перед собой человека. А кого они видят, глядя на меня? Девчонку! Вот и вся разница.

Мы прошли через ворота между двумя часовнями и оказались на улице. Теперь на ней стало намного тише, чем утром, хотя кое-где всё ещё небольшими группами стояли и переговаривались люди – сплетничали о чём-то, судя по всему. Скелет с обиженным видом трусил, как привязанный, рядом с нами.

Оливер задумчиво покивал головой, обдумывая мои слова, затем негромко заговорил:

– Когда мой отец послал меня чистить обувь на улице, я вспомнил одного парня, рассыльного из большого модного магазина. Ах, какая красивая, яркая униформа была на том парне – загляденье! «Послушай, пап, а почему я не могу поступить на работу в такой же магазин, как он?» – спросил я. А отец покачал головой и ответил: «Эта работа не для таких, как мы с тобой, сынок. Твой удел – башмаки на улице чистить, чтобы с голоду не сдохнуть». Возможно, он был прав, мой отец, но… он запихнул меня в ящик.

– В ящик? Как это? – спросила я, продолжая идти по знакомой улице к дому. У моей правой ноги недовольно шлёпал лапами Скелет.

– Он засунул меня в ящик, в котором мне не хотелось сидеть, – пояснил Оливер. У меня в голове промелькнула мысль о том ящике, в котором Оливеру довелось некоторое время полежать. В буквальном смысле этого слова. – А может, это мир засунул меня в тот ящик, не отец. Мне кажется, что и вы в таком же ящике сидите.

– Вот именно, – согласилась я. – Но если мне удастся раскрыть это дело и найти того, кто пытался тебя убить… – Я помахала листочками с загадочными записями. – Это будет означать не только то, что ты будешь в полной безопасности. Это позволит и мне самой из моего ящика выбраться.

– Ну а что мы теперь для этого делать будем? – спросил Оливер, хмуро глядя на булыжную мостовую у себя под ногами. – Как нам этот клубок распутать?

Я крепко сжала бумажные листочки в кулаке. Да, мне тоже не давал покоя этот клубок, из которого пока что не торчало ни одной ниточки, за которую потянуть можно. Одним словом, копать ещё и копать.

– Не знаю, – честно призналась я. – Но распутать его мы должны.

Когда мы вошли в нашу контору, мама была уже, что называется, на взводе.

– Вайолет! – начала она кричать, едва увидев нас. – Где ты была? Я места себе от волнения не находила. Томаса уже послала на кладбище тебя искать!

Большой соблазн был выложить всё как есть, но я знала, что мама способна понять меня ничуть не лучше, чем отец.

– Пыталась на похороны сходить, – ответила я, небрежно пожимая плечами.

Мама застыла, подбоченившись, и на какое-то время даже дара речи лишилась.

– Ну, юная леди, – начала она, когда несколько пришла в себя. – Ну, юная леди… Не скажу, что я очень уж удивлена, однако не могу сказать, что обрадована. На похороны её потянуло! И чем ты только думала при этом?

Я повернулась к Оливеру, но он стоял, опустив голову, и изучал носки своих башмаков. Скелет обнюхивал пол. Бросили меня оба! Эх, слабаки, никакой от вас помощи!

– Просто я от природы такая любопытная, мама, – сделала я попытку объясниться. – А некоторая доля любопытства – это нормально для девочки, не ты ли сама это говорила?

– Некоторая доля – да, Вайолет, но твоё любопытство переходит все границы! – Тут мама грохнула рукой по столу, да так сильно, что даже лежавшие на нём бумаги подпрыгнули, а Скелет со всего размаху присел на задние лапы. Знаете, ладонью бить по столу – такого за моей мамой никогда не водилось, я впервые это видела. – Ты ослушалась нас с отцом и ушла из дома одна. Одна! А ты хоть представляешь, что при этом могло с тобой случиться?

«Да, умереть я могла, – вяло подумала я. – И тогда уж вы меня точно на похороны пустили бы. На мои собственные».

Нет, я, конечно, представляла, что будет, если я ляпну такое, и поскольку умирать пока что не спешила, ответила вслух, опустив голову:

– Прости, мам. Я больше не буду.

– Прости, мам! Я больше не буду! Нет, юная леди, на сей раз так просто вы не отделаетесь! – с каменным лицом объявила мама. – Ступай к себе в комнату и сиди там до тех пор, пока папа с работы не вернётся, слышала?

Я фыркнула, прошла через нашу контору и оттуда, через дверь, в коридор. Следом за мной с побитым видом потрусил Скелет, поджав между ног свой хвост.

Уходя, я услышала голос Оливера:

– Прошу прощения, мэм, я тоже считаюсь провинившимся?

Я замедлила шаги, желая дослушать.

– Нет, Оливер, – лишённым интонаций голосом ответила мама. – Тебя я ни в чём не виню. Иди и подмети пол в гостиной.

– Прямо в этом костюме, мэм?

– Да… Нет… Послушай, Оливер, уйди просто, а?

– Слушаюсь, мэм. Прошу прощения, мэм.

Оливер направился в гостиную, которая, как вы помните, в первой половине дня служила залом для прощания с покойниками, а я уставилась на смятые листочки, которые до сих пор сжимала в своём кулаке. Эти листочки могли стать зацепкой, которая приведёт нас с Оливером к цели, для этого мне нужно лишь понять, с какого конца приступиться к ней.

Я думала, что у меня большие проблемы, но не знала в тот момент, что прямо за углом меня поджидают неприятности гораздо более серьёзные и опасные. И если я собираюсь доказать миру, что чего-то сто́ю, мне придётся столкнуться с ними лицом к лицу.