Текст книги "Рам и Гау"

Глава 11

Когда рыжеволосые бросились в битву, Рам успел спуститься только до середины обрыва. Он припал к земле за кустом и лежал не дыша. Сначала не решался даже выглянуть между густыми ветвями, потом осмелел и поднял голову. Он увидел, как огромный рыжеволосый ударом по голове оглушил отчаянно сопротивлявшуюся Маа, перекинул её через плечо и быстрыми прыжками исчез в сумраке леса. Другой дикарь схватил маленькую Си. Но та, неожиданно изогнувшись, впилась зубами ему в ухо. Рыжеволосый завопил, оторвал её от себя, размахнулся и швырнул с обрыва вниз. Размах был так силён, что Си перелетела через отмель и упала в реку. Рам зажмурился, но тут же снова открыл глаза: Си уцепилась за проплывавшее мимо дерево, её быстро уносило вниз по течению. Двое рыжеволосых подбежали к берегу, один даже вошёл по колено в воду, пытаясь ухватить ветку, но промахнулся: дерево пронесло мимо. Рам видел: лицо Си было залито кровью, но она обхватила ствол руками и держалась крепко.

Рам долго не мог пошевелиться от страха. Потом осторожно приподнялся. Под ударами дубины Урра падали на землю враги. Мальчик не удержался и вскрикнул от радости, но тут же помертвел: его услышал один из врагов. Страшное лицо повернулось в его сторону, рыжеволосый проворно полез вверх по обрыву, прямо к кустам, за которыми прятался Рам. Не помня себя от страха, мальчик вскочил и помчался к пещере, от неё – направо, на тропу, по которой накануне пришёл медведь. Преследователь увидел Рама. Острый каменный осколок, просвистев в воздухе, больно ударил мальчика в плечо. Но боль только заставила его бежать быстрее. Он бежал так долго, что не стало слышно ни криков, ни шума сражения. Бежал, пока совершенно не выбился из сил и упал, с размаху ударившись о дерево головой.

Очнулся Рам в темноте от звука чьих-то осторожных шагов. Они приблизились, остановились, лёгкое дыхание коснулось лица мальчика. Он вскочил с криком, но не успел ещё сделать и шага, как тот, невидимый, шарахнулся в сторону. Раздался быстрый шумный топот: кто бы это ни был, он испугался Рама не меньше, чем Рам его. Мальчик это понял и потому не кинулся бежать: в темноте можно насмерть разбиться о дерево или свалиться с обрыва в реку.

Он стоял, дрожа и прижимаясь к стволу, пока не сообразил, что наверху безопаснее. Люди орды с детства учились лазить так же, как учились ходить. Рам охватил дерево руками и в минуту оказался почти на самой верхушке. Отдышавшись, спустился пониже и нащупал достаточно толстую ветку, чтобы, сидя на ней, дождаться рассвета. Только теперь, удобно устроившись на ночь, он почувствовал, как сильно болит ушибленное плечо. Рам страдал молча: каждый звук, каждый стон мог привлечь врагов.

Глава 12

Утро застало мальчика на дереве. При каждом шорохе он вздрагивал и, до боли прижимаясь к морщинистой коре, старался стать ещё меньше и незаметнее. Два чувства боролись в нём: страх и голод. Страх приказывал оставаться на месте, голод звал на поиски. Наконец голод победил. Беспрестанно оглядываясь, Рам неслышно спустился с дерева. И тут его большой тонкогубый рот растянулся в подобие улыбки. Он порывисто нагнулся, схватил что-то и крепко прижал к груди.

Это было рубило Мука, с которым мальчик не расставался даже во время отчаянного бегства. Он выронил его, когда бесчувственный свалился у подножия дерева. Теперь Рам нашёл его и больше уж не потеряет. Он осторожно прикоснулся пальцами к острому краю блестящего зелёного камня. Солнечный луч, пробившийся сквозь ветки дерева, переливался на ярких нефритовых гранях. Мальчик поворачивал камень во все стороны и радостно что-то бормотал.

Лёгкий шорох в траве заставил его насторожиться: на освещённый солнцем выступ скалы скользнуло что-то яркое, зелёное, как его рубило. Ящерица! Не замечая мальчика, она с удовольствием поднялась на лапках навстречу солнечному лучу. Но погреться не успела: маленькая мохнатая рука проворно схватила её. Вот и завтрак. Трава, потревоженная Рамом, ещё не перестала колыхаться, когда последний кусочек был разжёван и проглочен. Конечно, мохнатый животик не отказался бы ещё от еды, неважно – какой, лишь бы побольше. Впрочем, ящерица была не такая уж маленькая и, главное, еда прибавила Раму не только сытости, она придала храбрости. Облизнув от удовольствия губы, он осмотрелся.

Что дальше делать? Идти? Но куда? Он вспомнил пещеру, тепло костра и мясо – гору медвежатины. Рам опять облизнулся. Враги? Но он не видел бегства своей орды, перед глазами стояли только мужчины и женщины возле медвежьей туши и с ними Маа, весёлая и ласковая. Мальчика-сироту неосознанно тянуло к ней. Она, единственная в орде, делилась с ним кусочком еды, когда остальные думали только о своих желудках. И хотя он был невольным свидетелем того, как рыжеволосый схватил девушку, но это как-то не задержалось в памяти.

– Маа, – жалобно пробормотал Рам и оглянулся, словно ждал ответа. Но ответа не было. Зато в глаза бросилась тропинка, протоптанная за много лет дикими обитателями леса. Это по ней он в ужасе мчался вчера. По ней он вернётся к людям. И к мясу…

Рам, полный надежд, пустился в обратный путь. Разве мог он знать, что орда, то торопливо, то крадучись пробираясь по отмели, ночью прошла как раз под обрывом, на котором стояло дерево, ставшее его ночным прибежищем. И, значит, возвращаясь к пещере, он с каждым шагом всё больше удалялся от своих…

Рам торопился изо всех сил. Только изредка задерживался, чтобы проглотить жирного червяка, либо сорвать орехи и разгрызть их на ходу. Тяжёлое рубило порядком мешало идти, но мальчик не расстался бы с ним даже в обмен на жирный кусок мяса или кость, полную мозга. Со вздохом он перекладывал камень из одной руки в другую, но вздох превращался в радостное бормотанье, едва луч солнца вспыхивал на каменных гранях.

Обратная дорога оказалась куда длиннее: болело плечо, болели натруженные ноги. Не раз уже Рам собирался лечь на мягкую траву, присесть на бархатную подушку мха. Но тут же страх одиночества и пустой желудок заставляли его удваивать шаги. Порой он тихо вскрикивал, задевая разбитыми в кровь ногами придорожный валун.

Но вот Рам остановился. Ноздри плоского носа зашевелились: лёгкое дуновение ветра принесло ему известие, в котором следовало разобраться. Это был человеческий запах, но чужой, страшный. Шерстистые тёмные волосы на затылке Рама зашевелились, встопорщились. Он попятился, спиной коснулся чего-то и в страхе отскочил. Нет, это просто дерево. Сзади ничто не угрожает. Но впереди… Надо разведать.

Рам сгорбился, втянул голову в плечи и бесшумно скользнул в кусты, как это делали взрослые мужчины, пробираясь в опасных местах. Теперь он шёл не по тропинке, а сбоку, прикрываясь росшим по краю ракитником, пока не добрался до пещеры.

Отвратительный запах чужой орды сделался невыносимым. Он смешивался с едким запахом дыма и каким-то ещё, необычным. Пахло как будто мясом, но не так, как полагалось.

Сбоку от входа в пещеру ярко пылал костёр. Вокруг него сидели и ходили чужаки. Одни с жадностью что-то пожирали, другие камнями разбивали кости, доставая сладкий мозг, третьи палками вытаскивали из костра обугленные куски. Кривляясь и взвизгивая, они нетерпеливо хватали их руками, обжигались, бросали и с недовольным рычаньем искали на земле те, что уже остыли.

Так вот почему мясо пахло так странно! Рам никогда не пробовал жареного: его орда поедала мясо сырым – в том виде, в каком удавалось его добыть. А пахло соблазнительно. Голодный, Рам с жадностью принюхивался, но вдруг на земле, совсем близко от куста, за которым он прятался, заметил что-то круглое. Голова! Рам почувствовал, как в груди похолодело. Тут же один из рыжеволосых повернулся и длинной палкой стукнул по этой голове так, что она, крутясь, с размаху влетела в костёр. Остальные рыжеволосые одобрительным ворчаньем оценили ловкость удара.

Рам бесшумно отполз в глубину зарослей. Отсюда костра не было видно, но он уже насмотрелся достаточно. Это была голова Хоу, сильного сердитого Хоу… Рам не любил его: оказаться близко от Хоу – значило получить ни за что здоровую затрещину. Но сейчас, если попасться на глаза рыжеволосым, то и его, Рама, голова покатится в костёр… Он это понял.

Мальчик попятился назад, пока не удалился от пещеры на безопасное расстояние. На прибрежной отмели он заметил следы. Человеческие следы на песке. Они источали слабый знакомый запах… Рам уткнулся в песок и лежал так некоторое время, дрожа и всхлипывая от неожиданного счастья. Следы орды! Людей его орды. Они прошли здесь. И Рам догонит их. Сейчас же!

Когда прошли по отмели люди, как далеко они могли уйти – об этом мальчик не задумывался, это было слишком сложно для его головы. Запах вселял надежду, манил, и Рам последовал за ним. Куда? Всё равно.

Он уже не боялся, что его могут услышать наверху. Забыв боль в плече и разбитых ногах, он бежал, не скрываясь, всхлипывая и подвывая на ходу.

Глава 13

Наконец усталость заставила мальчика перейти с бега на шаг. Время от времени он подходил к реке, погружал лицо в холодную воду и с жадностью пил, втягивая воду ртом – зачерпывать её ладонями он не умел. Купанье освежило бы его, но люди орды, как обезьяны, боялись воды и добровольно в неё не входили.

Иногда Рам нагибался и, не доверяя глазам, с наслажденьем принюхивался к следам на песке. Да, они прошли здесь: запах становился всё сильнее. Значит, он догонял своих!

Вдруг мальчик тихо вскрикнул и кинулся к кусту шиповника: на колючей ветке висел клочок волос – тёмных, не таких, как рыжие волосы врага. Задыхаясь от волнения и не обращая внимания на колючки, Рам схватил клочок, зажал его в руке.

В этом месте заросший кустарником берег полого спускался к воде. Трава под кустом была примята. Кто-то, сойдя с отмели, на четвереньках тяжело протащился в кусты, оставив на колючках клок волос. Запах не вызывал сомнений: это – свой. Другие следы шли по отмели дальше, и они тоже источали знакомый запах. Рам остановился, ноздри его усиленно шевелились, морщины на лбу собирались в глубокие складки.

Следы разошлись. Куда же идти? Принюхиваться мало: приходилось думать. Рам мучительно гримасничал, нагибался к следам на песке, осторожно касался их пальцами. Затем поворачивался к примятой траве, обозначавшей другой след, который уводил его вверх по обрыву. Наконец, не в силах решиться, он бросился на землю и, прижавшись к ней лицом, тихонько заскулил, как отчаявшийся щенок.

Рам лежал так долго. Приподнявшись, он затаил дыхание, прислушался: сомнений не было. Кто-то прерывисто дышал за кустами, сдерживаясь, чтобы себя не выдать.

В одно мгновение Рам оказался на ногах. Ещё миг – и он без памяти кинулся бы прочь от опасного места. Но лёгкий ветер пахнул ему в лицо. Здесь, за кустами, запах орды был даже сильнее, чем на отмели.

Мальчик опустился на четвереньки и проворно нырнул под нависшие колючие ветки. Они и с его косматой спины захватили свою долю шерстистых волос. Но Рам этого не чувствовал. Он полз, всё явственнее ощущая родной притягательный запах. Тот, невидимый, кто скрывался в кустах, почувствовал его приближение и затаился.

Колючие ветки спустились так низко, что Раму пришлось лечь на землю и ползти на животе, извиваясь, как змея. И тут в гуще ветвей перед ним блеснули настороженные глаза. Рам рванулся вперёд, но колючки впились в его спину. Не чувствуя боли, тихо взвизгивая от радости, он уткнулся лицом в землю у самых ног лежащего человека.

Мук! Старик вовремя успел удержать тяжёлое рубило, уже занесённое над головой мальчика: ветер дул от него навстречу Раму, не давая Муку распознать – свой это или чужой. Он ожидал врага. Откуда же здесь, в кустарнике, взяться другу?

Тихое довольное ворчанье Мука и визг счастливого Рама – это была ещё не настоящая человеческая речь. Они не могли как следует рассказать друг другу, что случилось с каждым. Но радость встречи была понятна обоим.

Наконец они немного успокоились. Мук, жалобно вздохнув, пошевелил ногой: глубокая рваная рана тянулась от колена вниз. Наверное, было очень больно – старик тяжело дышал и временами тихо всхлипывал.

Рам сидел подле него, обхватив свои коленки руками. Он поглядывал то на Мука, то на узкий лаз под ветвями, по которому только что пробрался сюда. На лбу его собирались глубокие складки: шла смутная работа мысли.

Когда прошли первое волнение и радость встречи с Муком, Рам почувствовал, что его тянет идти дальше по следам орды. Туда, где много людей, и не важно, как они к нему отнесутся. Пусть даже бьют, как прежде, пусть дразнят, но он хочет быть с ними. Со всеми.

Мук был мгновенно забыт. Мальчик всунул уже голову в лаз под колючими ветками, как вдруг позади раздался чуть слышный стон. Рам невольно вздрогнул, обернулся. Старик умоляюще смотрел на него. Он ни о чём не просил, он знал: у орды нет обычая оставаться возле больных, которые не могут следовать за здоровыми. Их не убивали, их просто покидали. Муку и в голову не приходило, что может быть иначе. Когда он опустился на песок не в силах двигаться дальше, орда покинула его. Люди проходили мимо, молча взглядывали и двигались дальше. Так поступал и он, когда был здоров. А теперь и Рам уйдёт. Тоска одиночества охватила старика, и он горько простонал.

Рам взглянул на Мука, потом на тропку под ветвями, потом опять повернулся назад. Мук медленно поднял руку и показал на ягоды боярышника.

– Еда! – тихо произнёс он одно из немногих звуков-слов, которыми пользовались люди орды.

И тут Рам забыл о следах на берегу. Он проворно вскочил, набрал полную горсть спелых ягод и высыпал их на землю перед стариком. Тот с жадностью хватал и глотал их, почти не разжёвывая. А Рам рвал ещё и ещё. Наконец, он снова уселся на землю спиной к тропинке, обняв колени руками. Мук не спеша докончил последнюю горсть ягод и с благодарностью взглянул на Рама. Тот ответил ему добрым взглядом. И тут губы старика и мальчика дрогнули и растянулись в улыбке.

Рам очень удивился бы, если бы ему объяснили, какой благородный поступок он совершил. Да и слова такого не было в их бедном языке. Но в эту минуту оба – и старик и мальчик – чувствовали то, что чувствовали бы на их месте настоящие хорошие люди.

Глава 14

Между тем люди орды продолжали бегство по отмели вдоль реки. Шли быстро. Тяжелораненые давно отстали, о них не вспоминали. Исчезли почти все женщины – их увели враги. Замыкал шествие Урр. Дубинку, так много поработавшую, он нёс на плече и часто оглядывался – опасался погони.

Когда Мук в последний раз споткнулся, упал и уже не смог подняться, Урр единственный остановился около него. Он стоял долго, не сводя глаз со старика и крепко сжимая в руках свою дубинку. Губы его шевелились, будто он порывался сказать что-то и не мог.

– Мук! – наконец выговорил он со страшным усилием. И, не оборачиваясь, быстро пошёл по отмели, догоняя ушедшую вперёд орду. Он вздыхал и качал головой, полный горького, самому неясного чувства. Великан, сам того не сознавая, любил маленького старика, тому бы не дожить до седых волос, если б его много раз не защищала могучая рука Урра. Но закон орды есть закон: упавшего, ослабевшего оставляют. Мук долго молча смотрел вслед, пока тропинка не скрыла от него людей. Затем, собрав последние силы, он отполз с отмели под прикрытие кустов, в которых и нашёл его Рам.

Убедившись, что враги отказались от преследования, Гау опять встал во главе орды. Он шёл, зорко оглядываясь и прислушиваясь. Орда вступила в места, где обитали другие племена, а каждый чужой – это враг. Все старались двигаться неслышно. При надобности обменивались знаками. Каждый – мужчина или женщина – нёс с собой дубинку или рубило, отнятые у врага. Это было хорошо: ведь искусного Мука с ними уже не было. Не останавливались ни для еды, ни для отдыха: самое важное было уйти подальше, чтобы враги не сумели догнать. Не тратили времени и на охоту, обходились тем, что подбирали: съедобные ягоды, орехи, жирного червяка – всё, что можно схватить и засунуть в рот на ходу.

Солнце совершило свой дневной путь по небу и близилось к закату. Измученные, путники еле-еле волочили ноги, не в силах уже переступать через рассыпанные по песку камни. Начали отставать и самые выносливые. Гау дал сигнал остановиться. Никогда ещё люди орды не слушались его с такой охотой. Еды не было, о ней и не вспоминали: измученное тело просило только покоя. Но покой пришёл не сразу.

Олень был молодой и очень жирный. Голодные гиены это поняли, когда набрели на кости, недоеденные двумя пещерными львами. Однако львы мало что оставили от своей добычи: гиены только раздразнили аппетит, но не насытились. Быстро покончив с объедками, они с досады подняли дикий хохот. Сытые львы проснулись в кустах, сердито зарычали. Мелкая лесная тварь в ужасе разбежалась кто куда.

Крики зверей подняли на ноги засыпающих людей. Вскочив в ужасе, они сбились в кучу, прижались к стене обрыва, нависающей над отмелью. Это давало защиту от нападения сзади и сверху.

Гиены учуяли тёплый человеческий запах. Они спустились на отмель, с диким хохотом изрыли и истоптали весь песок у воды. Глаза их светились в темноте, было слышно, как они громко лакали воду из реки, но подойти ближе не решались: в молчаливой неподвижности людей чувствовалась опасная угроза.

Гиены удалились с рассветом. Только тогда измученные люди, забыв об осторожности, опустились на землю, кто где стоял, и мгновенно заснули мёртвым сном. Гау, сидя, несколько раз пробовал поднять тяжёлую голову, осмотреться, но она тотчас же опускалась на охваченные руками колени. Урр просто упал на песок, прижимая к груди свою страшную палицу.

Хорошо, что никто из хищников не заглянул в это утро на отмель в поисках сытого завтрака. Люди спокойно проспали весь день до самого вечера.

Глава 15

По обеим сторонам реки ещё клубился густой туман. Ветер с шумом пронёсся по верхушкам деревьев, раскидал последние белые клочья. Две мохнатые фигурки, боязливо озираясь, пробирались по звериной тропе. Мук шёл проворно, но слегка прихрамывал. Рам весело спешил сзади, часто забегал вперёд и нетерпеливо оглядывался.

Река после сильного дождя вздулась и, залив отмель, поднялась до кустов, в которых ещё недавно отлёживался Мук. Вода смыла с отмели следы людей, унесла их запах. Но Мук и Рам, выбравшись наверх, безошибочно повернули вниз по течению – туда ушла орда. Как зверь, отделившийся от стаи, стремится к ней вернуться, так и они стремились найти своих. Они бежали, шли, затаивались, сходили с тропинки, не сговариваясь, опять возвращались на неё. И оба ощущали одно: они идут по верному пути, расстояние между ними и ордой уменьшается.

Рана Мука ещё не зажила. Иногда, не выдерживая боли, он падал на землю и катался, обхватив больную ногу руками. Потом затихал, уткнувшись лицом в землю. Рам испуганно останавливался, выжидал, случалось – нетерпеливо бежал вперёд один. Но тут же спохватывался и, тихо повизгивая, возвращался. Бежать по полутёмному лесу одному было страшно. Но не только страх тянул его назад. Он помнил минуту, когда впервые пожалел старика и остался подле него, хотя следы орды были так свежи, манили и звали…

Идти по хорошо протоптанной звериной тропе было легко. Солнце, высоко поднявшись над лесом, приятно согревало мохнатые спины. Изредка набегали недолгие грозовые дожди, но они почти не задерживали двух путников. Еды тоже хватало. Рам даже немного потолстел.

Этот день начался неудачно. Мук ловко подшиб камнем зайчонка, но, кинувшись за ним, споткнулся о корень и так разбередил больную ногу, что тут же лёг и отказался двигаться дальше. Зайца разделили по-братски, старик никогда не требовал себе лучшей части. Рам съел свою долю и грустно слонялся вокруг лужайки, на которой лежал Мук, жалобно вздыхая от боли. Большая ярко-синяя бабочка, точно дразня, пролетела перед самым его носом и, порхая, устремилась к реке. Рам кинулся за ней. Он всё-таки был ещё ребёнком. Увлечённый погоней, мальчик не заметил, как лес неожиданно расступился и перед ним встала высокая скалистая стена, у подножия которой высились груды обрушившихся сверху камней. Тропинка упёрлась в стену, круто повернула влево и пошла в обход к реке.

Озадаченный, Рам остановился, забыв о бабочке, и поднял глаза. Высоко в стене зияло большое отверстие. Пещера! Рам теперь мог безошибочно определить это. Стена была отвесная, но не гладкая, выступы торчали на ней снизу доверху – до самого входа в пещеру.

Искушение было очень сильное. Первый выступ пришёлся Раму по плечо. В одну минуту мальчик уцепился за край, подтянул ноги и с гордостью огляделся: готово! Рубило, его драгоценность, больно стукнуло по спине – пустяки, он только поправил сетку, искусно сплетённую Муком. Следующий выступ был намного выше, но Рам уже приловчился.

Цап-скок! Цап-скок! До пещеры осталась одна ступенька. Рам уже вскинул руку на острый выступ и вдруг тихо взвыл. Из пещеры высунулись две головы, намного больше его собственной, покрытые серебристой курчавой шерстью. Они в упор глядели на Рама. Головы свесились вниз и оказались почти перед самым лицом помертвевшего от ужаса мальчика. Яркие жёлтые глаза смотрели совсем не враждебно, но Раму разбираться в этом было некогда. Он торопливо оглянулся, собираясь спуститься как можно скорее, и оцепенел. Почти вплотную за ним, не спуская взгляда жёлтых глаз, по уступам поднималось невиданное чудовище. Ростом оно было раза в два выше Урра – самого высокого человека орды. Могучее тело покрывала серебристая шерсть, на голове крутыми завитками торчали во все стороны волосы, и от этого она казалась ещё больше.

Рам в ужасе не издал ни звука: горло сдавило страхом, точно его стиснула чья-то рука. Он лишь повернулся спиной к стене и вжался в неё так крепко, словно хотел спрятаться в самую маленькую трещинку. Он уже забыл о двух головах наверху, но те неожиданно напомнили о себе, подняв нетерпеливый голодный скулёж, так не вязавшийся с их большим ростом.

Чудовище оскалило пасть, в которую упряталась бы, наверное, вся голова мальчика, и зарычало, отвечая тем двоим наверху. Затем неуклюжим быстрым скачком оно оказалось на последнем уступе. Рам головой не доставал даже до живота серого существа. Крепко стоя на мохнатых кривых ногах, оно легко скинуло с плеча тушу крупного кабана и подняло её огромными ручищами вверх. Радостное рычанье и визг оглушили Рама. Почти теряя сознание, он увидел, как четыре лапы вцепились в кабана и втащили его в пещеру. Серый великан одобрительно рявкнул и, повернувшись к мальчику, нагнулся, чтобы ближе разглядеть его. Ноги Рама задрожали. Ещё мгновение – и он полетел бы со ступени вниз, но мощная ручища подхватила его и подняла за шею, точно крохотного зайчонка. Рам покорно висел в воздухе, не делая попытки освободиться. Жёлтые глаза великана оказались как раз на уровне его лица. Это было так страшно, что Рам даже попробовал закрыть глаза, но они не послушались. Они видели всё: лицо, покрытое серебристой шерстью, огромный черногубый рот и зубы величиной с кулачок ребёнка.

Вдруг жёлтые глаза блеснули угрожающе, рот искривился в страшной гримасе, и пальцы начали сжимать горло мальчика, медленно и неумолимо.

В глазах Рама, ещё открытых, потемнело, дыхание стало прерывистым. Но тут пальцы разжались. Опустив полуживого Рама на уступ, великан проворно схватил сетку, висевшую у него на боку. Толстые пальцы без всякого усилия разорвали крепкие волокна и вытащили драгоценное рубило. Великан опасливо потрогал острое лезвие и с радостным рёвом взмахнул рубилом. Ещё и ещё раз.

Рам видел всё как во сне. И точно во сне, он почувствовал, что мохнатая рука ухватила его за плечо, подняла и передала кому-то наверх. Затем глаза его закрылись…