Текст книги "Визит инопланетянина"

Ник Петерсон с видеозаписями, сделанными в окружности звезды Gliese 581 g, прибывает на Сэту

…Посадка прошла стремительно и мягко, дверцы светокосмолета распахнулись, и Ник вышел на поверхность космодрома. Он ожидал увидеть Роя Олсбери, но…

К нему навстречу приближались двое сэтлян. Один – невысокого роста, другой, напротив, – очень высокий. Это были существа с огромными шарообразными головами, сплющенными носами, высокими лбами и узкими щелочками на месте губ. На концах узких четырехпалых кистей рук были перепонки в виде сеточек, как у черепах. По строению тела эти существа были в чем-то даже похожи на людей, но почему же тогда у них эти перепонки в виде сеточек на концах узких четырехпалых кистей-конечностей, словно у черепах?

К нему подошел сначала невысокий. Он приветствовал Ника своей тонкой щелевидной улыбкой и дружелюбно протянул ему руку для пожатия, эту странную четырехпалую руку с перепонками между четырьмя длинными пальцами. Ник не знает, насколько сильно он может пожать эту перепончатую руку, не причинив боли ее владельцу, и поэтому он очень осторожно, чисто символически, прикасается к морщинистой перепончатой ладони.

Потом свою руку для приветственного пожатия протягивает ему другой «шаровидный» инопланетянин, тот, кто гораздо выше первого, и Ник слегка удивлен: у этого, высокого, на руке всё-таки не четыре, а пять узких длинных пальцев с перепонками.

Ник берет протянутую руку, чтобы пожать ее, и приходит в оцепенение: он разглядел татуировку на среднем пальце «R. O.» – такая татуировка была у его земного друга, ученого Роя Олсбери. Да, да, именно такая и именно на среднем пальце! Ник молча пожал морщинистую перепончатую руку этого высокого сэтлянина, удивляясь странной космической моде на подобные татуировки.

«Как всё-таки непривлекательны эти земляне», – пожимая руку Ника Петерсона, подумал про себя тот, кто когда-то был Роем Олсбери и у которого на среднем пальце была татуировка «R.O.».

Этот момент рукопожатия был запечатлен для Большого Архива Планеты Сэта.

Заключение

Прибывший на планету Сэта за землянином Роем Олсбери Ник Петерсон повторил судьбу самого Роя Олсбери. Планета Сэта теперь пополнилась двумя новыми землянами, превращенными в сэтлян. Эти два прибывших на Сэту землянина теперь существовали в облике сэтлян и ничем не отличались от окружающих. Их имена, Рой Олсбери и Ник Петерсон, были изменены. Воспоминания о Земле теперь не тревожили их – ведь эти воспоминания были навсегда стёрты из их памяти. Оба они давно освоились на планете Сэта. Они называли себя друзьями, и это старомодное слово казалось смешным каждому сэтлянину. Ведь в словарном составе сэтлян такого понятия давно не существовало. Сэтляне старших поколений говорили, что когда-то слова «дружба», «друзья» – были в употреблении, но их вытеснили другие понятия: «сотрудничество», «взаимопонимание».

Рой и Ник были неразлучны. Правда, их имена здесь, на Сэте, звучали иначе: Ол и Пит.

Тема исследований, которыми руководил Ол, звучала теперь так: «В КАКОМ ОБЛИКЕ ВОЗМОЖНО ВНЕДРЕНИЕ АГЕНТОВ ПЛАНЕТЫ СЭТА НА ПЛАНЕТУ ЗЕМЛЯ?» Что касается Пита – он прошел курс обучения на звание лаборанта и был незаменимым помощником Ола в процессе исследования этой темы.

* * *

«Даже если люди вступят в контакт с инопланетянами, они едва ли поймут их. И не из-за того, что пришельцы будут разговаривать на незнакомом языке. А потому, что другие формы жизни могут отличаться от всего, к чему мы привыкли».

Станислав Лем

«Когда эта правда об инопланетном вмешательстве в дела нашей планеты и о нашем постоянном контакте с инопланетной культурой, наконец, будет раскрыта, она не будет пугающей, даже если это будет шок».

Филипп Дж. Корсо

Чрезвычайное происшествие в карликовой галактике

Питер Эймс

Космический разведчик Питер Эймс получил специальное задание – собрать информацию о недавно открытом маленьком космическом теле, условно названном земными астрономами Tenebris (Тенебрис). В переводе с латыни это слово означает «Тёмный». Новоявленная планета и в самом деле была очень тёмной. Казалось, что там стоит вечная ночь.

Поведение Тенебриса не вписывалось ни в какие правила: планета часто становилась «невидимкой», то есть исчезала с экранов слежения – и снова появлялась, словно дразнила своих наблюдателей. Необходимо было убедиться в том, что существование «невидимки» не угрожает Земле, что вокруг Тенебриса нет опасностей, способных уничтожить Землю или навредить ей. Решено было послать в эту космическую зону разведывательный космолет с опытным пилотом. В Институте Космических Исследований остановились на кандидатуре Питера Эймса.

Тенебрис часто исчезал с поля наблюдений, и Ученый Совет поставил космонавту задачу: сделать видеозаписи и постараться определить закономерности странных «исчезновений» недавно обнаруженной планеты.

Поведение опасных космических объектов всегда тщательно отслеживалось на Земле. Видеозаписи астронавтов (в случае, если им удавалось вернуться на Землю) помогали ученым расшифровывать возможные космические угрозы и находить способы защиты Земли.

Но полноценно наблюдать недавно обнаруженную планету Тенебрис не было возможности, ведь она время от времени загадочно исчезала.

Питер Эймс считался опытным и успешным космическим разведчиком. Обычно свои разведывательные рейсы Эймс совершал вместе с женой Энн.

…Но в тот, последний раз, она полетела без него… Полет считался достаточно лёгким: ей было поручено всего лишь испытать поведение нескольких земных птиц во время пребывания в космической зоне в пределах Большого Магелланова Облака.

Её космолёт исчез тогда внезапно, сразу после того как камера слежения зафиксировала вспышку. Группа Расследования Космических Катастроф пришла к выводу, что космолет, которым управляла Энн Эймс, сгорел в космическом пространстве… – а по этой причине, по единодушному мнению членов Группы, снаряжать экспедицию поисков пропавшего космолёта не имело смысла. Ибо всё и так ясно.

Но Питер Эймс не хотел терять надежды, он постоянно стремился попасть в тот регион, где исчез её космолёт. Он хотел найти её, или – хотя бы понять, что же произошло. В глубине души он надеялся, что она жива, она не погибла, а просто совершила вынужденную посадку.

Теперь Питер Эймс с радостью принял предложение лететь к неизвестной «исчезающей» планете Тенебрис. Ведь космолет Энн исчез именно в регионе Большого Магелланова Облака, неподалёку от Тенебриса. Если ему дадут возможность полететь туда, значит, у него появится шанс хоть что-нибудь узнать об Энн. Он без колебаний дал согласие лететь в те космические широты, где что-то недоброе случилось с космолетом Энн Эймс.

Питер никогда, даже наедине с собой, не произносил слова «катастрофа». Он хотел думать, что во время полёта у Энн просто произошла неприятность, которую можно исправить…

Он приказал себе думать именно так. До самого последнего дня он волновался, боялся, что вдруг Комиссия остановится на какой-либо другой кандидатуре, а ему не позволят лететь к Тенебрису. Но, к счастью, его кандидатуру для этого полёта утвердили.

Внезапная команда

Питер Эймс шел на максимуме дозволенной скорости.

Сейчас он мог себе это позволить, в космосе было тихо.

Он уже находился в районе Большого Магелланова Облака, когда вдруг внезапно на экране появилась команда:

«Немедленно прервите полет на Teнебрис и возьмите курс к Земле. Вас настигают неизвестные нам звуки с психотропным воздействием. Увеличьте скорость, увеличьте её до предела. Эти звуки угрожают вашей жизни, они действуют на землян как снотворное, но при этом ещё и изменят вашу психику… Подозреваем, что на вас идет охота».

Теперь Эймс должен был следовать строгой инструкции, гласившей: «В случае опасности космонавт должен сделать все, чтобы прервать полет и мчаться к Земле». Но ему предлагали возвращаться на Землю, ничего не узнав про Энн, – а это казалось ему невозможным.

Несмотря на его просьбы, Земля настаивала на его возвращении, приказывала вернуться. Приказ есть приказ. И в конце концов Эймс был обязан всё-таки включить команду: «возврат к Земле на максимальной скорости».

…Но при этом он сразу же почувствовал сильное головокружение, а непривычные назойливые звуки становились всё громче. Они и в самом деле ослабляли его, кружили ему голову. Эймса неудержимо клонило ко сну.

Внезапно звуки оборвались. Безмолвие свалилось на космонавта сразу, мгновенно. Нервы его были так напряжены, что наступившая вдруг теперь тишина настораживала его даже больше, чем непонятные звуки.

Но это безмолвие вдруг прекратилось, а приёмное устройство снова уловило какие-то странные сигналы. Конфигурация звуков постоянно менялась: они то резко прерывались, то вдруг нарастали. При этом приборы дешифровки молчали: распознать смысл неведомых тревожных звуков оказалось невозможным.

Питер Эймс связался с Институтом Космических Исследований и передал запись сигналов, а также сообщил новость о бессилии своих дешифровальных приборов.

Однако и там, на Земле, никто из ученых не смог определить смысл переданных Эймсом сигналов. Ему сообщили, что еще ни разу никто из астронавтов не сталкивался с подобной системой звуков в космическом пространстве.

В Институт Космических Исследований срочно пригласили консультантов, знаменитых «звуковедов», знатоков космических звуков. Но всё это было безрезультатно. Подобная звуковая система встретилась землянам впервые. Требовалось время, чтобы распознать её и сделать какие-либо выводы.

По просьбе приглашённых исследователей, с Земли был послан запрос космонавту о том, имеют ли эти звуки, на его взгляд, хотя бы какой-нибудь логический порядок.

Эймс отвечал:

– Да, в этих звуках явно существует какая-то своя система, своя логика. Я это чувствую, но не могу объяснить. Звуки идут на высоких тонах, есть паузы, эти паузы повторяются, они могут быть длинными или короткими. Но, к сожалению, это пока всё, что я могу вам сообщить.

– А приборы дешифровки? Ну, хоть что-нибудь они улавливают?

– Я включил приборы дешифровки, но они пока не дают никакого ответа. Правда, мне самому удалось уловить какие-то отдельные смысловые паузы и отбивки. Пересылаю описание моих впечатлений…

На этом связь с Землей внезапно прервалась, и Питеру Эймсу было неизвестно, дошло ли его сообщение до Земли или нет.

Такое внезапное прекращение связи с Землей во время космических полётов случалось и раньше, поэтому Эймс подумал: «А может быть, мой космолет просто попал в зону перекрестных вихрей? Ведь эти вихри могут издавать какие-то особые звуки, которые порой прерываются, усиливаются, а потом вдруг исчезают. Но всё же вот эти звуки… они… слишком уж музыкальны, что ли! Опасны ли они? Кто знает! Но, может быть, напрасно мы все волнуемся. Потом вдруг окажется, что это всего лишь какое-то малоизвестное и безобидное природное космическое явление!! И всё же – очень может быть, что дела обстоят плохо… Например: вдруг кто-то, более сильный, чем мы, земляне, недоволен нашими наблюдениями? В таком случае этот «кто-то» мог намеренно отключить звук в моём космолёте, чтобы лишить меня подсказок с Земли и заставить таким образом прервать полёт. А может быть, их замыслы еще и похуже, чем просто прервать мой полёт?

Ну, допустим, я буду вынужден прервать свой полет… И что тогда? Дадут ли мне в таком случае эти неведомые силы возможность вернуться на Землю?»

Конечно, это был очень осторожный вопрос на его сомнения. Осторожные мысли часто посещают космонавтов, ведь в космосе всегда тревожно и всегда следует быть начеку.

Питер Эймс ждал ответа с Земли на свое описание непонятных звуков, но Земля молчала. Это молчание тревожило его, он нервничал и беспрестанно включал приборы связи.

Но ответа с Земли не было. Вокруг него стояла мёртвая тишина, и эти несколько минут тишины показались ему вечностью.

Но вот вдруг прозвучал долгожданный сигнал вызова! Эймс обрадовался: голоса родной планеты Земля всегда радуют космонавтов в этом застывшем, непонятном и ярком безмолвии Космоса.

Спустя некоторое время, из Центра Космических Полётов пришло сообщение о том, что на Земле протестировали все таинственные звуки и пришли к выводу, что потеря связи, скорее всего, была вызвана попаданием космического корабля Эймса в неблагоприятную Зону Разнонаправленных Ветров.

Эймс лихорадочно соображал: «да, судя по карте, здесь, в этом квадрате, есть вероятность попасть в шквал Разнонаправленных Ветров. Но на карте, есть сноска: «По многолетним наблюдениям Института Космических Исследований, такие бури в Зоне Разнонаправленных Ветров случаются сравнительно редко и в данный момент они не зафиксированы».

«Хороший ответ», – подумал Питер, – «ведь это означает, что, скорее всего, у меня существует возможность эту Зону Ветров проскочить. Но кто знает, что лучше: попасть в Зону Ветров – или заснуть в собственном космолете благодаря усыпляющим звукам, которые посылает тебе неизвестная и, скорее всего, недружественная, планета. Из двух зол надо всегда выбирать меньшее».

Обеспокоенные кураторы из Центра Космических Полётов теперь стали чаще выходить на связь с ним:

– Эймс, отвечайте, Эймс, Земля слушает! Как Вы?

– Вошёл в Зону Ветров.

– Это мы видим на наших камерах слежения. Опишите, и как можно подробнее, что сейчас с Вами происходит, и что Вы в данный момент чувствуете. Не упускайте деталей, какими бы неправдоподобными они Вам ни показались. Для нас особенно важны детали. Постарайтесь понять природу этих звуков, их возможную повторяемость, тональность. Ведь в космосе достаточно нерасшифрованных и ничего не значащих сигналов… Может быть, все наши тревоги напрасны? Или же, напротив, – Вы находитесь в реальной опасности, ведь эти звуки могут быть гипнотическими. Мы ждем от вас подробных сообщений о самочувствии. Как можно чаще выходите на связь.

Его даже слегка успокоило такое поручение. Он ведь боялся, что там, на Земле, его сообщение о неизвестных звуках примут за очередную галлюцинацию очередного заболевшего космонавта.

Согласно инструкции, в ситуациях, когда космонавт испытывает галлюцинации, положено прервать полет и сделать остановку на какой-либо дружественной планете «для отдыха и лечения». Потом, когда-нибудь, туда прилетит с Земли санитарный космолет, и космонавта вернут на Землю. Но, конечно, в подобном случае ни о каких дальнейших космических полётах даже и речи уже не будет… Ведь существует строгое правило: если у пилота заподозрят галлюцинации – в этом случае пилота дисквалифицируют как профессионально непригодного. А если такое вдруг случится с ним – он никогда не узнает ничего об Энн.

Эймс всё же понимал логику наблюдателей из Центра Космических Полётов: ведь внезапная способность испытывать длительные галлюцинации была болезнью космонавтов двадцать пятого века, болезнью непонятной и неизлечимой. Ну, а уж если исследователь космоса, командир-одиночка в космическом корабле, впадёт в состояние беспрерывных сновидений, – такая ситуация, конечно же, крайне опасна.

Проблема профессионально непригодных космонавтов, заболевших из-за непонятных космических звуковых (или иных) воздействий – становилась теперь самой насущной для исследователе космоса. А Питер Эймс был опытным космическим пилотом и хорошо знал, что в космосе всегда больше опасностей, чем удач.

Откуда всё же взялся риск такого странного заболевания у космонавтов Земли? Это было неизвестно, а все попытки разгадать причины пока ни к чему не привели. В связи с так называемой «эпидемией галлюционирования» – все исследования землянами космического пространства были под угрозой. Ведь из-за этой новой «космической болезни «внезапного галлюционирования», численность отряда космонавтов на Земле постоянно уменьшалась.

…Какая всё-таки удача, что на этот раз сотрудники из Центра Космических Полётов не задавали Питеру Эймсу унизительных вопросов типа: «А не приснилось ли вам, Эймс, всё это? «или, что еще похуже: «А каково Ваше психическое состояние, не считаете ли вы сами происходящее с вами – галлюцинацией?»

Наблюдатели-консультанты на Земле не скрывали своей тревоги и настойчиво просили Эймса рассказать, не упуская никаких подробностей и мелочей, о тех ощущениях, которые он сейчас испытывает.

Отвечая на их вопросы, он рассказывал о себе подробно и детально:

– Эти звуки словно внушают мне какое-то волнение, с которым мне довольно трудно справиться. У меня трясутся руки, постоянно клонит в сон… При этом звучит странная музыка, причем, звучит она на очень высоких, даже пронзительных тонах. Всё это напоминает скрежет пилы.

– Проверьте показания приборов: может быть, вы просто попали в зону звуковых вихрей? Но, как бы ни было, судя по карте, вы уже вот-вот покинете это неприятное место. Мы его назвали «Зоной Усыпляющих Звуков». То, что вы описали, происходило с каждым космонавтом, который пересекал эту опасную зону. Вы скоро выйдете из неё, а тогда уж можно будет проверить, что же происходит с вашим самочувствием на самом деле, насколько всё это серьезно и не осталось ли у вас каких-либо ненужных последствий. Скажите нам ещё вот что: чувствуете ли Вы себя уверенно в данную минуту? Отвечайте откровенно. Ваша откровенность поможет нам определить, каким образом мы сможем помочь вам.

– Если говорить откровенно, я чувствую, что звуки, которые я сейчас слышу, как мне кажется, постепенно отключают мои способности и мое сознание. В случае нападения какого-нибудь недружественного корабля – я не смогу оказать сопротивления, моя воля почти подавлена. А что будет дальше, через некоторое время, я тоже не знаю. Возможно, этой неведомой силе удастся отключить мой разум. Пока не понимаю – зачем. Может быть, меня хотят пленить, а может быть – хотят лишить меня жизни.

Ему не очень хотелось столь откровенно признаваться в своей растерянности, показывать свою слабость. Ему даже выгоднее было бы отвечать на вопросы более уклончиво, имитировать свою уверенность, успокаивать своих коллег из Института Космических Исследований. Ведь он так надеялся узнать что-то новое о судьбе Энн! А теперешнее его признание в собственной неуверенности может закончиться приказом прекратить полёт и вернуться на Землю! На Земле его будут исследовать, лечить – и при этом никогда больше не выпустят в космос! А он в этом случае ничего не узнает об Энн.

Но Питер Эймс понимал и другое: существует Кодекс Космонавта, в котором предписана обязанность всегда отчитываться о полете с предельной точностью. Эймс не мог позволить себе обойти это правило.

А между тем, его кураторы на Земле беспокоились всё больше:

– Не теряйте свою силу воли, Эймс. Заставьте себя не слышать эти провокационные звуки, заглушайте их. Например, напевайте что-нибудь своё, энергичное. Поймите, именно сейчас вы приближаетесь к дружественной нам, землянам, планете Вольта. Мы уже связались с ними. Они вас примут и помогут вам. Не стоит так нервничать. Ведь реальная опасность того, что вас могут загипнотизировать, сейчас уже снижена: вы приближаетесь к пространству, близкому к Вольте. А мы вот сейчас поддерживаем постоянную связь с вольтанами. Успокойтесь. Мы внимательно отслеживаем ситуацию. Если ваше самочувствие вдруг ухудшится, мы дадим команду продлить вашу остановку на Вольте.

«Так и есть! – подумалось Эймсу. – Я как в воду глядел. Моё сообщение о характере неизвестных звуков наши консультанты всё-таки приняли за очередную галлюцинацию очередного заболевшего космонавта! Скорее всего, в Группе Наблюдений за Полётами считают, что какие-то инопланетные силы хотят изменить мою психику. Ведь наблюдатели там, на Земле, первыми услышали эти звуки, они услышали их раньше, чем я, проанализировали их, сочли опасными и сразу же приказали мне вернуться, изменить траекторию полёта! Они сразу же сообщили мне, что странные звуки опасны для моей жизни, поскольку они способны действовать на землян не только как снотворное, но при этом ещё и изменять психику землян… Кроме того, в Группе Наблюдений за Полётами высказали подозрение о том, что на меня идёт охота инопланетян. Следовательно, они уже тогда, в самом начале, решили, что неведомые звуки направлены на изменение моей психики. Теперь, в соответствии с инструкцией, они отправляют меня на дружественную планету Вольта, как бы «для отдыха и лечения». А потом, как всегда в случаях недоверия к космонавту, – за мной прилетит санитарный космолет, меня вернут на Землю. Будут лечить… Но больше ни о каких космических полётах речи уже не пойдёт… К сожалению, это известный сценарий… Меня дисквалифицируют как профессионально непригодного. И я никогда ничего не смогу узнать об Энн».

– Эймс, Эймс, ответьте! – торопили его с Земли.

Но ответа от Питера Эймса не последовало. Напрасно наблюдатели старались установить с ним связь – всё было безрезультатно. Никаких сигналов от Эймса на Землю больше не поступало.