Текст книги "О любимых гениях и о себе"

Эти слова профессора Николая Марковича Мосийчука запомнились мне на всю жизнь. Надеюсь, что читатель понял, что все описанное выше происходило со мной – автором этой книги.

Эту главу заканчиваю балладой Высоцкого.

 
«Мы рубим ступени… Ни шагу назад!
И от напряженья колени дрожат,
И сердце готово к вершине бежать из груди.
Весь мир на ладони – ты счастлив и нем
И только немного завидуешь тем,
Другим – у которых вершина еще впереди».
 

Баллада прекрасна. Но Высоцкий не был специалистом в технике альпинизма. Если у кого-либо дрожат колени от напряжения, его нельзя близко подпускать к горам.

6. Признак выздоровления – участие в московском международном марафоне мира

Прежде чем приступить к работе в конструкторском бюро, надо было пройти медицинскую комиссию Госстраха. Она должна была определить степень инвалидности травмированного и какую страховую сумму оплатить ему за травму. Чтобы на комиссии не быть Стасу пустомелей, а знать, что же произошло на самом деле и в соответствии с этим себя вести, пришлось обратиться к друзьям, к тем, с кем восходил на вершину «Треугольник».

Сергей помог разыскать в спортклубе «Метеор» акт о злополучном происшествии. Этот акт был составлен в альплагере «Джайлык» по горячим следам. В нем было записано – «… черепно-мозговая травма с переломом основания черепа…». Конечно, лагерные специалисты сгустили мрачную картину трагедии, переквалифицировав ее в катастрофу. И все же трагедия есть трагедия. Хорошо хоть то, что травмированный выжил. Но Сергей решил, что для травмированного будет в настоящее время спокойнее, если он не узнает об акте.

Члены комиссии Госстраха – врачи стали выяснять в присутствии Стаса подробности случившегося. Председатель госкомиссии и его помощники стали оглашать присланный из «Джайлыкв» акт, медицинское заключений из Тырнуаузской больницы, историю болезни из областного нейрохирургического центра. И все это происходило в присутствии Стаса. Блондинка в золотых очках читала довольно таки внятно, без пропусков:

– Был в трезвом состоянии. Во время восхождения на вершину «Треугольник» рядом летел камень. Он отскочил от скальной плиты, рикошетом пробил каску. В результате: перелом лобовой кости, теменной, еще пара косточек раздроблена на мелкие осколки. И еще одно заключение: перелом основания черепа…

– Где рентгеновские снимки? Покажите их мне!!! Был перелом основания черепа или не был? От этого зависит страховая выплата, – председатель покрутил пальцами авторучкой, – Вы ходячий, товарищ? Можете подойти ко мне? У вас есть гипс на шее?

Стас скривился:

– Вам нужен мой череп и его основание? Друзья альпинисты и врачи-нейрохирурги скрывали многое из того, что произошло. Вы выложили сейчас передо мной все, от чего меня оберегали, чтобы я скорее пришел в себя. Уважаемые члены комиссии, вам не стало страшно от выложенной информации? Мне стало страшно, потому что вы оказались такими бессердечными, бестактными!

Председатель с удивлением посмотрел на травмированного:

– Это же прекрасно! У вас сохранился интеллект! И все же вы должны знать следующее. Теперь вы должны иметь при себе свои рентгеновские трагедийные снимки до…

– Самой смерти? И когда же она наступит? После того, что выложили предо мной – моя смерть неминуема! И в моей смерти будете виноваты вы, уважаемый председатель!

Члены комиссии застыли, как завороженные, а потом стали перешептываться. Дама в золотых очках защебетала:

– Не подумайте Станислав Иванович, что мы специально собрались, чтобы разуверить вас в будущем. Мы все оптимисты! Мы всегда надеимся… Интеллект у вас сохранился! Это прекрасно! Теперь к вам будет у Госстраха иной подход.

– Откажете в страховой выплате?

– Ну что вы! Выплата будет, но в ином размере.

– Не рубли, а копейки? И на том спасибо.

Вернувшись домой, Стас составил план своей дальнейшей деятельности: «С сегодняшнего дня буду заниматься продлением своей жизни. Ходьба на два километра в течение месяца. Время – часа два. Через месяц бег трусцой – один час и тридцать минут. В дальнейшем – настоящий бег от трех километров. Необходимо довести бег до марафонского – 42 километра 195 метров (26 миль 385 ярдов)»!

Впоследствии Стас неоднократно участвовал в Московском международном марафоне мира. Это спортивное мероприятие проходит в Москве, начиная с 1981 года. В нем участвуют и поныне и спортсмены – марафонцы, и любители. Поэтому его длительность по времени практически не ограничена. Иногда последние марафонцы финишируют даже часов через семь после старта. Число участником в иные годы доходило почти до десяти тысяч человек. Этот марафон был для многих даже экскурсией по столице СССР, а потом России, потому что его трасса проходит в центре столицы по живописным и историческим берегам реки Москва.

Принимал участие Стас и в туристическом пробеге на сто километров вокруг Одессы. Его команда вместе с ним преодолела сто километров за девять часов.

Глава V. Изобретения Юрия Любимова – по пояс голяком, штаны из дерюги и вместо ремня – грубая хозяйственная верёвка

Чем отличалось ракетостроительное конструкторское бюро в Днепропетровске? Отсутствие зашоренности в мыслях и поступках ракетостроителей. Причиной тому было само ракетостроение. Создание ракет и космических аппаратом не возможно без контакта с огромным количеством КБ, научных институтов, академий. Не возможно и без знания, что творится в научном мире за рубежом. И конечно, без творческой мысли на всех уровня создания ракет и космических аппаратов. Поэтому у Стаса командировки в Москву были не редкость. Почти каждый месяц.

Чем отличался в то время закрытый секретный город Днепропетровск от Москвы? Конечно, в нем не доставало для творческих личностей творческих театров. После знакомства с балладами Высоцкого Стас, находясь в очередной раз в Москве, удивился тому, что не только альпинисты на Кавказе поклоняются балладам Высоцкого из кинофильма «Вертикаль». Стас как-то вечером, выйдя из гостиницы возле ВДНХ, прошелся по довольно таки заурядной московской улице. Из каждого окна гремел баритон Высоцкого! Как тут было не зародиться стремлению увидеть Высоцкого в спектакле на Таганке.

Но не тут-то было! Театров в Москве много, но… Но выбрать в ту пору один из них было не просто. Билеты почти во всех шли заранее нарасхват. Потолкался Стас возле театральной кассы на Таганке, понял, что просто так в этот театр не попасть. В других театрах тоже отказ – все билеты проданы. И все же птица удачи появилась в руках Стаса! В кассе театра имени Моссовета на Большой Садовой улице в тот вечер показывали спектакль «Совесть». Спросил:

– Билет на «Совесть» найдется или его надо было заказать за месяц? Что не смог, то не смог, я ведь приезжий.

– А вам сколько нужно на сейчас?

Стас удивился предложению. Прошел в зал. Он был не переполнен. Просидел первый акт. Махнул рукой и поплелся в гостиницу. Неужели главный режиссер Юрий Завадский так примитивно воспринял в «Совести» нашу советскую действительность? В центр спектакля была вынесена фигура непримиримого к фальши и приспособленчеству партийного руководителя Мартьянова. Даже игра знаменитого актера Г. Некрасова не смогла привлечь Стаса. Мартьянов попахивал партийной казёнщиной.

Расспросил москвичей. Они, все как один, посоветовали предпринять максимум усилий, но на Таганку прорываться.

И вот, Стас подошел к неказистому зданию, устроившемуся на стыке Верхней Радищевской улицы и Таганской площади. Даже при выходе из вагона метро у Стаса стали спрашивать лишний билетик. При выходе из станции Таганская на него набросилась толпа. И снова: «Уважаемый, лишний билетик, хоть стоя!» Это Стаса повергло в шок. Но для этого и созданы ракетостроители, чтобы преодолевать невозможное! Если даже Соединенные Штаты Америки смирились со Стасовым обстрелом! Конечно, будет покорена и Таганка!

Слышно было, как прозвенел звонок в вестибюле. Возле театра толпа начала редеть. И вдруг рядом со Стасом женщина раскрыла сумочку. Стас набросился на даму, закрыл ее от соперников. А их было много! В кулаке был зажат заветный билетик. Дама воскликнула:

– Я за вами, как за танком, прорвусь в театр! Иначе меня театральные поклонники разорвут!

– Потому что для всех заранее билеты не закупили?

В фойе купил за пять копеек программку. И вот Стас, как королевский принц, уселся в первом ряду партера и принялся рассматривать программку. Первая страниц озадачила – центр весь красный, черными буквами написано: «Сергей ЕСЕНИН. ПУГАЧЕВ. Драматическая поэма. Постановка Юрия Любимова. Режиссер Валерий Раевский…». Ниже черные два топора на том же красном фоне воткнулись в черную (наверное, деревянную) плаху или лобное место. Какая кровавая программка! Неужели столько же крови будет пролито на сцене? А в верхнем левом углу эмблема квадратной формы – черные буквы на белом фоне вокруг красного квадрата «МОСКОВСКИЙ ТЕАТР ДРАМЫ И КОМЕДИИ НА ТАГАНКЕ». Развернул программку: «Действующие лица и исполнители – Пугачев – В. Шаповалов, Сторожев – К. Желдин, Кирпичников – Б. Хмельницкий, Зарубин – А. Филиппенко, Хлопуша – В. Высоцкий…»

– Неужели Хлопуша этот самый бард, песни которого я полюбил в альплагере на Кавказе? Они же звучат в домах на московских улицах, – спросил Стас свою благодеятельницу Светлану.

– Вы что, не знали куда рвались? Может быть, теперь-то до вас стало доходить, почему меня чуть не растоптали перед входом в театр?

– Простите, Света, я ведь только знаю Высоцкого, как барда.

– Надеюсь, что в театре он вас тоже ошеломит!

Сцена озадачила Стаса. Нет тяжелого тёмновишневого бархатного с золотом занавеса. Вместо него закрывала сцену яркие лучи осветителей – софитов, укрепленных над рампой на потолке. Вдруг лучи сгруппировались в центре авансцены. И перед зрителями возникли на ней лобное место и два топора, воткнутые в него. К лобному месту (к плахе) с верхней части сцены спускался наклонный помост из грубо струганных досок. Топоры было вотгнуты и в левый и правый бока этого помоста. С левой части сцены висели колокола. Справа громоздились виселицы.

Актеры накрыли лобное место золотой парчой. На него уселась императрица Екатерина Великая. Она вызвала у Стаса недоумение: худая, одетая почти в трико. Беседуя со своим графом – любовника, поглаживала его между ног. Фу! Срамота какая-то! Но дальнейшее заставило забыть о Великой Имератрице. Что происходило далее, поначалу насторожило. Все актеры мужского полу были полуголые по пояс. Штаны у них были из мешковины, если не сказать – из дерюги. К тому же, к дерюге актеры были подпоясаны грубыми веревками. И были босиком.

Это и есть изобретение Юрия Любимого, из-за которого надо было бы выстоять за месяц до спектакля в очереди перед кассой? А может быть, полуголые артисты – это любимовская изюминка, которая повергнет Стаса в шок?

Ход спектакль все более заставлял Стаса углубиться в XVIII век…

Глава VI. Золотая реальность бытия

1. Если еще раз обстреляем США, я тебе кое-что все же оторву!

Но как же было не углубиться в XVIII век, если на спектакле Юрия Любимова он ни переплелся с XX веком! И кто такой Емельян Пугачев? Юрий Любимов поставил спектакль о нем, воспользовавшись поэмой Сергея Есенина. И Сергей Есенин, и Юрий Любимов, и сегодняшний ракетостроитель сплелись в единый тугой узел!

«Неужели наша ракетостроительная жизнь слишком схожа с тем, что творил Пугачев, – подумал Стас, – такая же энергия, такой же разворот поступков – смелых решительных и фантастических! Расстрел Соединенных Штатов Америки, благодаря моему головотяпству, вылился в развитие дальнейших испытаний «частично орбитального бомбардировщика». Неужели иногда сходиться, вроде бы, несхожее?»

… Очередная стратегическая орбитальная «машина» была подготовлена к отправке на полигон. Стасу пришлось досконально изучить формуляры на приборы, установленные на ней, самому убедиться в приборном отсеке в соответствии приборов их формулярам. Обзвонил смежников – готовы к работе на полигоне? Из Москвы и Харькова ответили: выписываем командировки!

Перед вылетом Стаса вызвал Игдалов. Иосиф Менделевич удалил из кабинета присутствовавших. Они остались вдвоем.

– Стас! На полигон полетишь ты! Таков приказ Янгеля: запустить орбиталку должна команда, работавшая в мае с предыдущей «машиной», – начал он «тронную речь». Но после этих приятных реабилитационных слов посыпались матюки:

– Если и в этот раз ракета обстреляет Гавайи, то меня, Игдалова Иосифа Менделевича, приколотят гвоздями в моем кабинете к моему креслу, как Христа к кресту, а после расстреляют. Но перед этим я, Иосиф Менделевич Игдалов, собственной персоной и собственными руками лично оторву тебе твою мужскую гордость!

После грозного монолога послал Стаса в … цех!

– Еще раз, пока еще не задраили люки, залезь в приборный отсек, сверь номера приборов с формулярами и полетным заданием!

– Я это уже сделал, Иосиф Менделевич!

– Еще раз проверь, (далее следовали матюки). А если за ночь кто-то поменял приборы! Ночью шли испытания! На полигоне следи за приборами и днем, и ночью! «Машина» должна попасть в камчатский кол!

Следует пояснить – точка прицеливания на камчатском полигоне «Кура» была не символичной, а реальной. Например, одинокая на болоте чахлая лиственница, игравшая роль забитого в землю кола.

И эмоционально добавил:

– Если и на этот раз устроим метеорный праздник на Гавайских островах, то крутых мер не избежать, но прежде я тебе яйца все же оторву!

… Далее были полет по Великой Степи на этот раз без грозового циклона, янтарная лента Сыр-Дарьи, аэропорт Крайний, уже знакомое шоссе к 43-ей площадке.

После обеда возобновила работу Государственная комиссия, на этот раз в монтажно-испытательном сооружении площадки 42. Генерал-лейтенант Ф. П. Тонких обвел прилетевших грозным взглядом:

– Предыдущий пуск был признан выполнившим намеченные задачи. Поздравляю Вас с такой оценкой нашей совместной работы. Но была «заковыка». Причины ее выясняли в организациях Харькова, Днепропетровска и в других. Кто доложит о проделанной работе? Представитель главного конструкторского бюро – разработчика ракетного комплекса или главный конструктор системы управления?

К столу Госкомиссии подошел только что прилетевший из Харькова главный конструктор системы управления В. Г. Сергеев:

– Аппаратура прошла дополнительные проверки на стенде в Харькове. Результаты положительные. Анализ документации показал, что необходимо строго придерживаться инструкций в работе с аппаратурой. Специалисты еще раз прошли инструктаж.

– Что скажет представитель КБ Янгеля?

Михаил Иванович Галась был также краток:

– Ракетный комплекс прошел на заводе все необходимые испытания с положительными результатами. На технической позиции введен дополнительный контроль за вводом полетного задания. При положительных проверках на технической позиции и на старте наше КБ рекомендует идти на пуск!

И снова бригада испытателей закрутилась в предстартовом вихре. Михальцов и Стас раз десять проверили соответствие приборов формулярам и полетному заданию. Комиссия по проверке ввода полетного задания на борт ракеты собралась в пристартовом сооружении. В нее вошли представители пяти организаций и плюс военные из штаба полигона. Два десятка пар глаз наблюдали, как лейтенант из стартового расчета вставлял серебряные протертые спиртом штырьки в гнезда устройства для ввода полетного задания.

И снова ночь, огонь, расколовший ночную темень. Баритон из динамика командной связи вел репортаж:

– Полет устойчивый, двигатели работают устойчиво. Есть отделение орбитальной ступени!

Через полтора часа было получено сообщение с полигона «Кура»:

– Головная часть пришла в заданный квадрат!

Наконец-то, пришла победа! Еще раз надо подтвердить этот успех, а затем следующие стрельбы, но уже вокруг Земного шара!

2. Сумасшедший снежный циклон, прервавший полет, оказался историческим

Перед отъездом с полигона домой у Стаса выдались несколько свободных дней. Решил смотаться в столицу Кызыл-Ординской области, на территории которой находится ракетно-космический порт.

Город Кызыл-Орда оказался сугубо провинциальным, мало чем отличающимся от других таких же пятиэтажных населенных пунктов. Удивил Стаса его ювелирный магазин. Много было в нем золотых колец, цепочек в то время, когда в европейской части страны их надо было поискать, чтобы приобрести. А сколько было в кылыз-ординской ювелирной «лавке» ювелирных изделий из янтаря!

– Откуда у вас все это богатство? – спросил Стас у продавца. – С золотом все ясно. Восток всегда любил золото. Янтарь тоже почитают жители Востока?

– Зачем спрашиваешь? Лучше покупай. Не пожалеешь! В Европе тебя за золотую или янтарную покупку расцелуют! Все высшей пробы!

Зашел Стас и в краеведческий музей. В нем на видном месте экспонировалось, что бы вы подумали? Конечно, золотые украшения и бусы из янтаря. И конечно, древние! Стас удивился. Спросил экскурсовода:

– Откуда у вас эти диковинные прелести?

– Так это же находки из скифских курганов.

– Курганы местные?

– Конечно! Скифы кочевали по всей Великой Степи. Великая Степь – это и Казахстан. Скифы кочевали и у нас. В нашем музее янтарные бусы подлинные. Демонстрируется скифская бронзовая утварь из наших курганов. Золотые украшения – это копия. Привезены из города Уральска на нашу Кызыл-ординскую скифскую выставку.

Стас призадумался: «Молодцы скифы! Отхватили огромнейшую территорию! Кстати, не мешало бы оказаться на продолжительное время в Уральске. Летаем на собственном самолете на Байконур и обратно (в ракетно-космическом конструкторском бюро «Южное» был свой авиаотряд), по пути зачастую заправляемся керосином в Уральске. Сделать бы в Уральске остановочку на пару деньков, познакомиться с его достопримечательностями. Город ведь был основан яицками казаками на реке Яик – ныне Урал, в нем Емельян Пугачев попытался сразиться с российской несправедливостью…»

Мечта Стаса не оказалась запрятанной в глубины души. В конце ноября снежный циклон накрыл всю европейскую часть СССР. Из Байконура удалось долететь до Уральска. А дальше стоп машина! Засели ракетостроители в уральском аэропорту. Прошли сутки, другие. Что делать? Как победить депрессию? Принялся Стас за любимое дело – стал сочинять стихи. Ныне отыскал он их в своей старой поэтической тетрадке. Не обессудьте, уважаемые читатели, но что было, то было:

 
МЕТЕТ НА УЛИЦЕ, МЕТЕТ,
УРАЛЬСК ЦИКЛОНОМ ЗАДУВАЕТ.
УСНУЛ В ЗАГОНЕ САМОЛЕТ –
КОГДА ВЗЛЕТИМ – НИКТО НЕ ЗНАЕТ.
 
 
ВТОРЫЕ СУТКИ КОРИДОР,
УНЫЛЫЙ, НИЗКИЙ И ХОЛОДНЫЙ,
А ЗА ОКНОМ ЗАМЕРЗШИЙ ДВОР,
АЭРОПОРТОВСКИЙ, ГОЛОДНЫЙ.
 
 
НЕ ВИДНО СТОРОЖА, СОБАК,
ИСЧЕЗЛО БУДТО ВСЕ ЖИВОЕ.
В ДРУГОМ ОКНЕ – ОДИН ЛИШЬ ФЛАГ
В ТИСКАХ УРАЛЬСКОГО «РАЗБОЯ».
 
 
ПОТОКИ ЗМЕЙ ЧЕРЕЗ ШОССЕ
ИЗ СНЕЖНОЙ ПЫЛИ ПУЛЕЙ МЧАТСЯ,
СУГРОБ НА ВЗЛЕТНОЙ ПОЛОСЕ.
КОГДА ВЗЛЕТИМ – НЕ РАЗОБРАТЬСЯ!
 
 
ЗАКРЫТЫ ХАРЬКОВ, ВОЛГОГРАД,
САРАТОВ, ПЕНЗА И ВОРОНЕЖ.
КАК МНОГО В ЖИЗНИ ЕСТЬ ПРЕГРАД,
КОТОРЫЕ НЕ ПОХОРОНИШЬ,
 
 
КОТОРЫЕ НЕ ПРЕВОЗМОЧЬ,
ЛИШЬ НУЖНО ЖДАТЬ ИТОГ ПОНУРО…
НА РАСКЛАДУШКАХ ДЕНЬ И НОЧЬ
ЛЕЖИТ СПЕЦРЕЙС ИЗ БАЙКОНУРА.
 
 
А РЯДОМ РЕЙС ЛЕЖИТ ДРУГОЙ.
ТАКОЙ ЖЕ СПЕЦ… ЕМУ ТРЕВОЖНО.
ПОЛКОВНИК ТВЕРДОЮ РУКОЙ
ГРОЗИТ В ОКНО. ВСЕ В ЖИЗНИ СЛОЖНО.
 
 
ОН РВЕТСЯ В НЕБО, БУДТО В БОЙ,
ДА АЗИЯ НЕ ОТПУСКАЕТ,
МЫ, КАК И ОН, ХОТИМ ДОМОЙ.
КТО ТОСКОВАЛ, ОБ ЭТОМ ЗНАЕТ.
 
 
НАШ МУДРЫЙ ЛЕТНЫЙ ЭКИПАЖ
ИГРАЕТ ВЕСЕЛО В «ДЕВЯТКУ».
ВДРУГ ПАРНИ ВВОДЯТ НА ЭТАЖ
ДЕВИЦ НЕ РОБКОГО ДЕСЯТКА,
 
 
ДРУЗЬЯ – ПИЛОТЫ МЕСТНЫХ ТРАСС,
У НИХ НАД НАМИ ОБЩЕЖИТЬЕ.
КРИЧИТ ДЕЖУРНАЯ: «НУ, КЛАСС!
РАЗВРАТНО-ПЬЯНОЕ ОБЛИЧЬЕ!
 
 
ПЯТНАДЦАТЬ СУТОК ИМ БЫ ДАТЬ,
ПРИВЕЛ, САШОК, ТЫ МОРДУ – СТЕРВУ,
ЗАПРЕЩЕНО МНЕ ИХ ПУСКАТЬ,
ТАКУЮ СТАРУЮ КОНСЕРВУ.
 
 
ВЕДИТЕ ИХ СЕЙЧАС НАЗАД!
НЕ ТО СВАРГАНЮ ДОКЛАДНУЮ!»
РЕВЕТ БУРАН. ВЕТРОВ ПАРАД!
МЫ ВСПОМИНАЕМ МАТЬ РОДНУЮ
 
 
И ТЕЛЕВИЗОР НАДОЕЛ –
ПРОГРАММА «ВЕСТИ», МАТЧ ХОККЕЙНЫЙ,
КУПИТЬ БЫ ПИВО, ДА ПРОБЕЛ,
ЗДЕСЬ ПИВА ВКУС УЖ СЛИШКОМ СКВЕРНЫЙ…
 
 
ИДУ В БУФЕТ. ТАМ КРЕПКИЙ ЧАЙ,
НО ОН ЛИШЬ ЛЕТНОМУ СОСТАВУ…
НУ, И УРАЛЬСК! ЧУДЕСНЫЙ КРАЙ!
БОРЕЦ ЗА НРАВСТВЕННУЮ СЛАВУ!
 

Один из руководителей конструкторского бюро Николай Федорович Герасюта подошел к Стасу:

– Станислав, кропаешь стихи! Что сварганил? Дай почитать.

Николай Федорович прочитал их, задумался. Что-то в его умной голове созрело, ведь он – доктор наук, профессор. Николай Федорович обратился к окружающим:

– Станислав подал интереснейшую идею, как победить депрессию. У меня же в Уральске живут родственники жены. Игдалов, обеспечь нашей дружной испытательской компании ракетостроителей время, чтобы мы до окончания этого сумасшедшего циклона смогли побывать у моих дорогих родственников.

Иосиф Менделевич смачно выразился:

– Действительно, зря без толку теряем драгоценное время!

Сказал и кое что другое, непечатное.

– Заодно посетим Уральский музей краеведения, – обрадовался Стас.

Иосиф Менделевич посмотрел на него, удивился:

– Стасик, неужели это ты родил такую великолепную идею!

Николай Федорович улыбнулся:

– Назову тебя, Станислав, так же, как моя бабушка называла всех польских Станиславов Станеками. Станек! Найдите-ка мне Оганесяна! Как отнесется к нашей всеобщей задумке Вазген Арутюнович?

Командир нашего летного экипажа Вазген Арутюнович Оганесян нахмурился:

– Я сам бы составил вам компанию, да мне нельзя, отвечаю за контакт с авиадиспетчером. Что-то он скажет по поводу вашего стремления смыться? Насколько?

Николай Федорович глянул на часы:

Сейчас восемь утра. Если до шестнадцати?

Оганесян побежал к авиадиспетчеру.

Тот вздохнул:

– Вот уж эти спецрейсы! Сидите на моей шее! Кроме вас еще три специальных сверхсекретных торчат в городских гостиницах. Через каждый час, звонят, тормошат меня. Всем секретным надо срочно улететь! А что я могу поделать? Я не Бог! Управлять погодой не умею. Москва сказала – снежный циклон надолго. Так что валяйте спецрейсовцы-байконуровцы в город. Но чтобы в 24.00. были в аэропорту!

Погрузились спецрейсовцы – байконуровцы в автобус. По обе стороны дороги – сугробы снега. Ураганный ветер поднимал на асфальте снежные вихри. До центра города еле добрались. В музее их встретили, как дедов морозов.

– Где у вас настоящее скифское золото? – огорошил Станек музейного работника.

Тот оказался не робкого десятка:

– А кто вы такие? Пистолеты выбросьте на пол и предъявите документы!

Иосиф Менделевич рассмеялся:

– Пошутил Станислав Иванович! – и показал свои удостоверения доктора наук, профессора и лауреата Государственной премии.

А Николай Федорович расстегнул спецкуртку. На груди засияла звезда Героя Социалистического Труда.

С удовольствием Стас рассказал хранителю музейных драгоценностей о новочеркасских сарматских курганах Хохлач и Садовом. Тем его и успокоил. А далее последовала настоящая удивительная лекция хранителя уральских древних сокровищ о скифах из Прикаспийской низменности и о золоте Емельяна Пугачева.