Текст книги "Приматы с планеты Земля"

На самом деле здравомыслящие люди давно оставили данную дискуссию на откуп тем, кто застрял в прошлом веке. Никакого противостояния тут, конечно, нет и быть не может, а есть лишь континуум, который простирается от одной к другой, а то, что имеет место быть в реальности, не то, чтобы нечасто, а вообще никогда не достигает крайних точек или значений. Проблема просто надумана. Как бы то ни было, но нам будет полезно понять и показать, почему это так, а это, в свою очередь, позволит нам взглянуть на дилемму порядок-хаос под новым углом зрения.

Довольно проблематично говорить о том, что внешний мир никак не влияет на то, с чем мы появляемся на свет. И окружающие, и культура, и материальное окружение, в котором мы себя обнаруживаем, создают нас точно также, как и наши гены. С другой стороны, последние, что совершенно очевидно, определяют очень многие наши черты – от роста до душевных заболеваний. Также должно быть ясно, что общество не противостоит природе, но основывается на нашей физиологии и в принципе не вправе её игнорировать. Всё это более или менее лежит на поверхности, однако почему-то некоторыми не замечается.

Континуум хаос-порядок устроен ровно также. На одном его конце мы наблюдаем отсутствие всякого движения, на другом – броуновское. В силу того, что жизнь существует не в вакууме, а в физической реальности, она может находится на разных точках этого диапазона, а, кроме того, в своей деятельности обращаться к нему за помощью, используя для разных целей несхожие же между собой позиции. Рассмотрим пример.

Многие наивно полагают, что управляют своими мыслями. Как считается, сознание есть некий саммит наших способностей, нечто такое, что отличает нас от прочих животных. На самом деле, конечно, всё обстоит куда печальнее и сложнее. Во-первых, наша мозговая деятельность не сводится к двум противоположностям, таковыми, кстати, не являющимися, а имеет три – или, скорее всего, больше – состояния – два оставшихся это мечты наяву и сон. Переходы между ними мы почти никак не определяем и их не контролируем, но плавно или внезапно перемещаемся между ними, следуя командам из своей головы.

Во-вторых, термин «бессознательное» бессодержателен и бессмысленнен по определению. Мы так привыкли считать, что есть строгая последовательность рассуждений и их чехарда, что совершенно упустили из виду, что подобное деление является сугубо умозрительным, нашей выдумкой, а не тем, что есть в реальности. Мозг одинаково порождает и то, и другое, и не делает между ними никакого различия. Всё это просто есть его деятельность, в которой мы со своим дискретным мышлением видим какие-то части.

И, в-третьих. Это серое вещество контролирует нас, а не наоборот. Множественные процессы, о которых нам мало что известно и которые протекают в нашей черепной коробке, совместно порождают то, что мы называем своими сознанием и мыслями, а также многое из того, что необходимо для полноценного функционирования организма. Вполне вероятно – и даже есть такие гипотезы – что из хаоса нервной деятельности возникает нечто более структурированное, что мы и полагаем за наш разум.

Сегодня крайне популярна, но с огромной долей вероятности в корне – или в очень сильной степени – ложна идея о том, что мозг представляет собой своеобразный живой компьютер, который соответственно имеет аппаратную начинку и программное обеспечение. Первая, как нетрудно догадаться, это природа. Второе – культура. Данная аналогия или сравнение плохи тем, что они не учитывают крайне неряшливый, аляповатый, небрежный характер и устройства, и функционирования организма. Во многом и нередко мы полагаемся именно на случай, и точного исхода часто никто и не ждёт.

Утверждать то, что мышление есть чётко и строго структурированное явление, значит не замечать очевидного или просто выдавать желаемое за действительное. На самом деле оно крайне плохо сшито в одно целое, но представляет собой лоскутное одеяло самых разных по масштабу, глубине, интенсивности, остроте, скорости, длительности, осознанности, в конце концов, процессов, происходящих в нашем головном мозгу, но также связанных с теми системами, что имеют место быть во всём организме, и, конечно, с реальностью. В действительности вообще крайне проблематично говорить о том, что всё это хотя бы как-то – я имею в виду, конечно, нарочно, а не в принципе – организовано, и мне кажется – креститься не буду, потому что я не принадлежу ни к одной религии – что всё это покоится именно на вероятностных исходах включения и выключения тех или иных нейронов.

Понятно, что одни процессы и феномены более вероятны чем другие, но в то же время надо отдавать себе отчёт в том, что именно предустановленного ничего нет. Какие-то паттерны и закономерности реализуются чаще, но в общем и целом исход не запланирован заранее и никем не предусмотрен. Как и в случае с мировыми константами, всякий раз мы просто обнаруживаем себя в текущих моменте и месте, которые ни в каком смысле этого слова не были предопределены, но стали результатом многих непредвиденных и случайных событий.

То же самое, вообще говоря, касается и всей жизни. Если бы и отдельные её инкарнации, и вся она целиком были бы некоторым образом подготовлены, то мы бы не наблюдали столь путанной и разноцветной картины, которая актуально представлена нашему взору. Природа работает большими цифрами, каждая из которых потенциально способна стать доминирующей, но есть лишь вероятность – больше или меньше не так критично, хотя, разумеется, не бессмысленно вовсе – а не заданность такого исхода. Никто и ничто не могут предугадать, как в итоге всё сложится просто потому, что базируется всё это на хаотическом подходе.

Не стоит, впрочем, думать, что возможно всё, что угодно. Скажем, мы в состоянии плыть по реке и кролем, и брасом, и баттерфляем, а также прямо, наискось и зигзагом, но при этом ни берегов, ни скорости течения, ни глубины, ни длины, ни извилистости её никто не отменял. Мы способны лавировать между скалами, но только выбирая среди определённого набора потенциально осуществимых вариантов.

По большому счёту можно говорить о том, что природа выступает в роли статиста, но не пассивного, а активного. Ей неинтересны отдельные судьбы, но она имеет дело с огромными массивами данных, в которых при должных умении и желании всегда можно обнаружить закономерности, задним умом воспринимающиеся как нечто заранее предусмотренное. В действительности же имеет место быть беспорядок с определёнными точками бифуркации, которые мы уже после свершившегося объявляем чем-то запланированным.

Рассмотрим пример. Нередко говорится о том, что животные руководствуются инстинктами, которые вполне неплохо работают при отсутствии сознательного понимания своего положения. Мне всегда было как-то неловко от мысли о том, что предустановленная программа в состоянии учесть решительно все потенциально возможные ситуации, в которых в состоянии очутиться индивид. Только подумайте об их количестве. Принципиально оно вообще ничем не ограничено. Очень часто этот довод служит доказательством наличия какого-то комплекса фиксированных действий, который запускается при должном стимулировании, и им легко манипулировать, потому что его носитель при любых обстоятельствах продолжит делать то, что велят ему его гены. И так оно в до некоторой степени и есть.

Однако верно также и то, что инстинкты или эти комплексы скорее часто, чем редко дают сбои, по сути, снижая шансы индивидуума, ими обладающего, на выживание. Представьте себе рой каких-нибудь насекомых. Подавляющее большинство из них закончит плачевно, так и не оставив потомства, но став жертвой других видов или природных прихотей. Но если их врождённое руководство к действию столь мало функционально, то зачем оно вообще нужно?

Креационистам и сторонникам теории разумного замысла было бы полезно подумать о том, какое колоссальное число – на самом деле именно большинство, почти все – животных гибнет несмотря на свой якобы идеальный дизайн. Если бы их создавал какой-нибудь интеллект, то, надо полагать, столь множественные ошибки вряд ли были бы допущены и совершенны, а также ретранслированы в будущее. Указания же на то, что выживает наиболее приспособленный – не в абсолютных, а в относительных категориях – лишь выдают наше нежелание видеть откровенные ляпы и провалы у природы или творца. Мы просто не хотим видеть в них мясников, коими они, вообще говоря, и являются.

В реальности нисколько не удивительно, что обычно получается именно так, учитывая то, что за всеми этими ошибками и очевидными неудачами никто и ничто не стоит. Из хаоса появляется некое подобие порядка, которое продолжает апеллировать к нему, потому что ничего другого и нет. Все эти инстинкты и комплексы фиксированных действий, но также и наша мозговая активность, базируются на вероятностных процессах, но не на чётко заданной программе, которой и не может быть априори.

Т.е., по сути, мы вправе утверждать то, что энтропия есть неотъемлемая черта жизни, а не то, что последняя искореняет её в себе, вообще является её противоположностью. Если мы и видим какую-то организованность, то лишь потому, что склонны её обнаруживать в принципе. Стоит взглянуть на любой биоценоз или более крупную систему для того, чтобы убедиться, что порядок – это слишком громкое и явно притянутое за уши наименование тому, что имеет место быть в действительности. Напротив, есть лишь довольно слабо и уж точно очень плохо структурированное взаимодействие между видами и внутри них.

Это, впрочем, не исключает того, что в некоторых частях и в отдельных случаях порой, как правило, спонтанно возникает что-то, что можно назвать порядком без особых натяжек или оговорок. Однако и в таких островках организованности надо быть осторожным и осмотрительным. Природные – но и человеческие тоже, что не удивительно, принимая во внимание тот факт, что люди, вообще говоря, животные – системы создавались статистически, а не чертились на соответствующей доске и с применением сложных вычислений. Нет никакой центральной инстанции, на которую мы были бы вправе возложить ответственность за то, что так всё и происходит.

Можно говорить о том, что энтропия никуда не девается, но, наоборот, активно используется, а то, что мы обозначаем как её противоположность на самом деле представляет собой лишь одну из её граней или воплощений. И если нам кажется, что уж человеческие-то общества и свершения ни в коей мере не полагаются на хаос, то мы жестоко или просто наивно заблуждаемся. Нет абсолютно никакого резона считать, будто они основаны на чём-то ином по сравнению со всем остальным. И чтобы не быть голословным я приведу один пример.

Сегодня многих людей заботит – а всех прочих так или иначе касается – соблюдение так называемого закона Мура. Смысл его состоит в том, чтобы постоянно наращивать производительность процессоров, при этом делая их всё меньше и дешевле. На момент написания этих строк существует семинанометровая технология – ну, или просто я знаю только о ней – и движение к минитюаризации и увеличению количества транзисторов на заданном по размеру участке платы пока не прекратилось.

Казалось бы, довольно проблематично найти хаос в такой высоко организованной структуре как компьютерный чип. И если смотреть с точки зрения определённого масштаба так оно и есть, т.е. там наблюдается порядок. Тем не менее, если мы подумаем об электрическом токе, а также о кристаллах кварца, то мы сразу же обнаружим, что все процессы, протекающие в процессорах базируются именно на вероятностных событиях, но ни в коем случае не предопределённых.

Кроме того, есть так называемая суперпозиция, которую демонстрирует свет и которая заключается в том, что фотоны, его составляющие, ведут себя и как частица, и как волна. И есть все основания не только считать, но и наблюдать нечто похожее вообще у всей материи. И это даже не упоминая того, что все мировые константы, а, значит, и вся Вселенная случайны по своей природе.

Я не говорю о том, что производители чипов или же учёные полагаются на непроверенные данные или просто на удачу – хотя, разумеется, и подобное не такая уж и редкость. Я лишь указываю на то, что на фундаментальном уровне – учитывая ограничения дискретной модели мира – все процессы и события вероятностны, а не заданы заранее, включая, естественно, и те, что протекают в процессорах.

Нам только нравится думать, будто мы вносим порядок туда, где его прежде не было. В действительности зачастую мы, напротив, увеличиваем градиент хаоса, а в остальных случаях полагаемся на него. Если смотреть незамутнённым взглядом на то, чем мы актуально заняты и что из всего этого у нас получается, то мы обнаружим почти исключительно клуджи – такие решения, которыми столь известна природа и которые заключается в том, чтобы решить проблему на коленке из подручных материалов и наспех, а, значит, они в огромной степени зависят от непредвиденных обстоятельств. Ещё одна иллюстрация, которая касается рассматриваемой темы и демонстрирует как свой собственный предмет, так и вообще всё, что мы делаем.

В силу личных пристрастий я слежу за новостями автомобилестроения, а также, как их называют, высоких технологий. Читая какое-нибудь описание очередной модели – машины, а не гаджета, хотя к последним это тоже часто относится – смешно видеть слова вроде «зазор», который либо велик, либо нет, «качество исполнения» – с теми же эпитетами – «плавность управления» и т.д. Попадает всё это в разряд юмора потому, что совершенно непонятно, где у авторов этих текстов глаза и прочие органы чувств. Поясню, что я имею в виду.

Вопрос, как всегда в таких случаях, заключается в масштабе. Ровно подстриженный ноготь под микроскопом зазубрен и шероховат. Сфера, как скажем наша планета, приплюснута по полюсам. А прекрасная картина при ближайшем рассмотрении оказывается набором неаккуратных мазков. И то же самое с зазорами, качеством, плавностью и чем бы то ни было другим. Что же до последних, то там даже не надо особых усилий для того, чтобы увидеть, что никакого совершенства исполнения в них нет и в помине, даже принимая во внимание наши собственные, не слишком высокие стандарты и требования.

Никто не станет спорить с тем, что мы некоторым образом пытаемся регулировать свою жизнь. Для этого были созданы – навскидку – светофоры, дорожные развязки, указатели, расписание, регламенты, таблички, правила. Но, во-первых, они сами нередко становятся причиной проблем, во-вторых, решают, по большому счёту, искусственные вопросы, в-третьих, в высшей степени неэффективны даже по сравнению со спонтанными ответами, наконец, учитывают только то, что мы замечаем, а этого слишком мало.

Несмотря на все наши потуги в организации наших совместных и индивидуальных действий по-прежнему случается такое количество сбоев, аварий и катастроф, что сам собой возникает вопрос об их необходимости и осмысленности или хотя бы о том, чему они служат и на что направлены. Охотники-собиратели не создавали такое количество социальных институтов как мы, конечно, потому, что их сообщества были не слишком велики, но нам совершенно напрасно кажется, что мы сами нуждаемся в таком их числе и размере просто вследствие величины современных популяций. Бесчисленные комитеты, комиссии, советы, правила, законы на самом деле не решают, а нередко просто сами же и создают проблемы.

Самоорганизация зачастую работает куда лучше и эффективнее чем сознательное руководство процессом, тогда как последнее только приводит к хаосу. Наоборот, основываясь на нём, получаются более осмысленные и, главное, работающие вещи. И это как раз то, что люди и делали почти всё время своего пребывания на этой планете. Лишь с недавних пор мы решили, что нам нужно какое-то специальное регулирование, что и породило многочисленные проблемы, вызванные именно наличием самих правил, а не тем, что они должны были решить.

По сути, даже там, где, как нам представляется, мы навели порядок, в действительности воцаряется полная его противоположность, которая, впрочем, сопровождается наивной уверенностью в обратном. Может, кому-то и кажется, что все эти искусственные структуры ответили на все вопросы, но в реальности они создали последних больше, чем когда бы то ни было. Так что если мы считаем, что от всех прочих нас отличает именно умение и даже зуд создавать себе проблемы на пятую точку, то мы окажемся правы. Но вернёмся к энтропии.

Весьма сомнительно, чтобы жизнь была и продолжала быть чем-то обратным ей. Вселенная является одним целым, несмотря на то, что мы замечаем в ней дискретные вещи. Как бы то ни было, но нужно понимать, что в данном отношении человек ничем не выделяется на общем фоне, а потому и особенного в этом смысле в нас ничего нет. Посему переходим к репликации.

Я не буду в этой связи говорить о том, что жизнь обязательно должна порождать что-то себе подобное, но и отрицать этого тоже не стану, потому что так оно и есть. Отличает ли это нас от неодушевлённой материи или нет – вопрос сложный. Скажем, звёзды способны приводить благодаря своему функционированию к возникновению новых или чёрных дыр. Под действием геологических процессов появляются породы и элементы. А в недрах многих светил идёт синтез веществ. Кроме того, размножение не обязательно покоится на половом диморфизме, но также возможно и полное клонирование, а также более сложные процедуры. Да и вообще, скажем, горизонтальный перенос генов, по сути, создаёт даже и не потомков, а нечто совсем удивительное. Тем не менее совершенно игнорировать эти вопросы у меня не получится. Поэтому.

Как мне представляется, постулировать исключительные право и прерогативу жизни на репликацию не стоит. Помимо вирусов – которых всё-таки сложно однозначно отнести в эту категорию – и только что упомянутого механизма обмена наследуемой информации, существуют явления и вещи, которые мы довольно справедливо называем терминами, связанными с размножением, хотя и проявляем в этом избыточную порой антропоцентричность.

Впрочем, меня тут будет интересовать другое. Как уже отмечалось в первой главе, смысл всего живого заключается именно в том, чтобы оставить после себя потомство. Человек, как тоже указывалось, ничуть не выбивается из общего ряда, но, напротив, нередко в качестве основной цели нашего здесь пребывания постулируется как раз необходимость рождения и последующего воспитания детей. Поэтому есть веские основания для того, чтобы взглянуть на сам этот процесс, попутно кидая взоры на то, что имеет место быть у других видов.

С точки зрения голой физиологии строение наших репродуктивных органов не слишком примечательно. В природе встречаются такие конструкции и приборы, которые и по своему изяществу, и по сложности архитектуры, и по комплексности выполняемых ими задач далеко и глубоко превосходят то, что есть у нас. Насекомые, птицы, змеи, другие млекопитающие демонстрируют в этой сфере разнообразие, которое не идёт ни в какое сравнение с тем, чем обладаем мы.

Мы только думаем, что в данной области нашей жизни мы настолько уникальны и интересны, что всё остальное меркнет на нашем фоне. На самом деле это, увы или к счастью, не так. Ничего особо примечательного или выдающегося у нас нет, а разного рода пристрастия, которые мы обычно и даже буднично выдаём за свою богатую фантазию или же несходство предпочтений в действительности есть и у прочих видов и нашей исключительной чертой не являются – есть у животных и каннибализм, и гомосексуализм, и гаремы, и много чего ещё.

То же самое касается и практик воспитания детей. Понятно, что в данной сфере жизни встречаются разные подходы, но в любом случае, то, что есть у нас, почти обязательно присутствует и у других. Инфантицид, игнорирование, жестокое обращение, опека и забота – всё это наблюдается у многих видов, и думать, будто тут мы изобрели что-то новое, по крайней мере, наивно.

Разумеется, существуют различные социальные практики, которые при первом рассмотрении кажутся тем, что выделяет нас среди остальных. Но как я писал в другой своей работе, сама культура является порождением эволюции, а потому для нас вполне естественно придумывать обряды, ритуалы, традиции и прочие её составляющие. Какими бы странными, диковинными, шокирующими, интересными они бы нам не представлялись, на деле они являются тем, что свойственно нам по природе. Т.е. мы не были бы самими собой, если бы их не имплементировали.

Кроме того, нелишне будет напомнить о том, что нечто подобное есть и у других животных. Скажем, инструментарий, сопряжённый с ухаживанием, обучением, общением у многих видов не является врождёнными, но приобретается, как правило, в процессе социализации. И если кто-то полагает, что всё это свойственно исключительно млекопитающим, то он или она заблуждаются, потому что такое встречается и у птиц, и у рыб, и даже у насекомых.

Мы склонны преувеличивать собственные в реальности напускные и ничем не подтверждённые величие и превосходство, а потому нередко не замечаем того, что практики, которые выполняем и соблюдаем мы, не присущи только нам, но нечто похожее – причём в изобилии – можно обнаружить вокруг, достаточно лишь быть внимательным и не непредубеждённым в своих трактовках увиденного. Если мы чем-то и лучше, то разница является количественной, а не качественной, да и вообще не отделяет нас от прочих настолько далеко, насколько нам нравится думать.

Конечно, довольно трудно принять и понять это, особенно пребывая в лоне современной цивилизации. Но эти строчки пишутся в центре довольно крупного города, и я нисколько не страдаю по поводу не такой замечательной, как это принято считать, нашей природы и не переживаю когнитивного диссонанса от того, что на первый взгляд выступает как жёсткое несоответствие между тем, что я говорю, и тем, что меня окружает. Все эти компьютеры, небоскрёбы, дамбы, космические челноки, заводы и т.п. не свидетельствуют в пользу того, что мы вошли в некое искусственное окружение, которое якобы доказывает, что мы выше всех остальных. В другом месте с я подробно излагал свои соображения на данный счёт, поэтому здесь – а, кроме того, я вернусь к этому вопросу ниже – ограничусь следующим.

Сейчас речь идёт не столько о наших достижениях, сколько о том, как мы обзаводимся, а после обращаемся со своим потомством. Сегодня мы можем, разумеется, использовать так называемые высокие технологии для воспитания детей – вроде радионянь или ноутбуков – а также обращаться к помощи изощрённых педагогических практик, но содержательно, а не внешне процесс остаётся ровно таким же, каким он был с самого момента возникновения нашего вида на Земле, хотя, конечно, претерпел кардинальные – особенно в последнее время – трансформации в своей форме. Даже искусственное оплодотворение и специальные интернаты сущностно ничего не меняют. В конечном счёте, плоть любого животного – а мы, напомню, тоже ими являемся – такова, что ставит нас в совершенно определённые границы доступного и реализуемого, и создать на её основе что-то космическое ни у кого не получится.

Даже если однажды мы сможем определять все характеристики своего будущего ребёнка, он или она, всё равно, останутся людьми, ну, или, по крайней мере, живыми существами. И им потребуется вскармливание, забота, опека, обучение, социализация. Чудес на свете не бывает, и несколько странно и даже в чём-то наивно полагать, будто те же генные технологии выведут нас на какой-то новый уровень. Физика и химия жизни таковы, что позволяют только то, что им не противоречит – функционирование клетки нельзя изменить, да и даже то, что поддаётся какому-то преобразованию, сильно ограничено и по своему масштабу, и по своей глубине. И если кто-то думает, что когда-то мы станем чем-то вроде сверхчеловека Ф. Ницше, то он или она попросту забывают о том, что природа допускает далеко не все эксперименты, а большинство на самом деле банально и буднично уничтожает или же делает их неосуществимыми с самого начала.

В любом случае нужно понимать, что какие угодно метаморфозы мы над собой совершить не в состоянии. Это очень похоже на ситуацию с обучением, доступно только то, что находится в непосредственной близости от уже усвоенного и знакомого, то же, что лежит далеко от нынешних знаний, обычно почти принципиально недостижимо. Помимо прочего, сегодняшние мечты касаются преимущественно довольно тривиальных вещей, вроде цвета глаз, отсутствия предрасположенности к различного рода заболеваниям, уровня интеллекта. Никто не говорит о том, скажем, чтобы отрастить крылья – это вряд ли осуществимо – или изменить схемы связывания нейронов – аналогично – желания наши пока относительно приземлённые, и это к лучшему, учитывая то, что далеко не все они реализуемы не то, чтобы на практике, но даже и в теории.

И ещё одно соображение. Я, конечно, прекрасно понимаю, как завораживающе и увлекательно звучат обещания соответствующих специалистов и тех, кто им вторит, но надо быть реалистами. Зачать ребёнка и воспитать его куда проще традиционными методами – и, собственно, всё так и происходит. Мало того, что подобные эксперименты очень дорого стоят – они, скорее всего, станут дешевле, но дальнейшее от этого никуда не денется – они ко всему прочему безосновательны в том смысле, что мы попросту не знаем, куда мы должны двигаться, а, значит, и какие преобразования производить.

Как уже было отмечено, эволюция работает на гигантских выборках чисел, и даже если подобный подход весьма расточителен, а к тому же и жесток, какой-то альтернативы ему нет. Всё, в конце концов, решают точки бифуркации и случай. Если же мы начнём сознательно что-то подталкивать и изменять, то крайне велика вероятность того, что мы со своими опытами зайдём не туда, а это будет означать конец нашего вида. Мы банально не владеем информацией в достаточных объёме и качестве для того, чтобы отваживаться на экспериментирование. И пусть наше невежество уменьшается, оно, всё равно, никогда не достигнет таких величин, чтобы мы смогли спокойно проигнорировать свои недостатки и делать то, что, как мы считаем – а с этим тоже немало проблем – нам необходимо.

Игры в Бога редко когда приводили к чему-то хорошему, и наше нынешнее положение не является исключением. Какие-то небольшие – увы, но и тут куда больше неопределённости, чем её противоположности – трансформации, возможно, но не обязательно, допустимы, но делать из этого далеко идущие выводы, разумеется, не стоит. Я не говорю, что не надо ничего делать, но нужно быть очень и очень осторожными, и уж во всяком случае это мало, если вообще отличает нас от всех прочих животных, которые над собой – хотя, как сказать – опыты не проводят.

Подводя промежуточный итог, надо заметить, что размножение не является исключительно прерогативой жизни. С одной стороны, есть природные процессы, которые порождают что-то новое, с другой – в данном отношении люди слабо отличаются от всех прочих видов. Как бы то ни было, но главной задачей здесь выступает доказательство нашей посредственности, а потому что-то добавлять уже не надо.

И ещё одно предполагаемое отличие жизни, которому я уделю меньше всего внимания. Лично мне странно слышать о том, что что-то вообще может быть автономным. Воздух прозрачен, но это не означает того, что, скажем, между мной и стеной напротив меня ничего нет. И то же самое касается всего на свете. Пусть космос по большей части пуст, но он не состоит сплошь из вакуума, в нём – помимо, конечно, звёзд и галактик – есть свет, нейтрино, другие элементарные частицы. Но что я хочу этим сказать?

Смысл состоит в том, что всё связано. Нельзя быть полностью и тотально независимым от своего окружения. И то же самое, между прочим, касается и внутренних процессов, которые якобы происходят в живых организмах, но не наблюдаются во всей остальной материи. Нет, элементарные частицы постоянно движутся, свет летит, а Вселенная расширяется, так что никакого покоя нет в принципе.

Нам лишь кажется, что после переселения в города мы сразу же отсекли свои связи с природой. Но как тогда быть с погодой? С временами года? С необходимостью питаться и выводить продукты жизнедеятельности из организма? С дыханием, в конечном счёте? Т.е. всё это теперь делается на какой-то искусственной основе? Или я что-то пропустил? Не нужно сравнивать божий дар с яичницей. Да, мы обладаем кое-какими технологиями, которые и вправду бросают довольно скромный вызов нашей натуре, но нет, они не изымают нас из неё. Есть аппараты вентиляции лёгких, операционное оборудование, переливание крови, транспортировка продуктов и товаров на огромные расстояния, трансокеанские перелёты, компьютеры и многое другое, но само по себе всё это – а также, конечно, неупомянутое – не позволяет нам быть независимыми настолько, чтобы говорить о полной свободе или автономности. Мы слегка отстранились, но выйти за дверь так и не смогли – и никогда, надо заметить, не сумеем.

Т.е. и в этом отношении люди не представляют собой чего-то особенного, но лишний раз доказывают, что являются ровно такими же живыми организмами, что и все прочие. И даже если однажды мы окажемся в состоянии, скажем, полностью отказаться от пищи естественного происхождения – непонятно, зачем это делать в принципе, ведь так намного проще, но я оставлю это в стороне – то наше пищеварение всё ещё будет таким же, каким оно было до этого события, а мечты о полном перевоплощении, как было показано выше, напрасны, тщетны и, скажу прямо, не очень умны. Надо всё-таки сообразовываться с действительностью.

На самом деле я и не думал, что кто-то может всерьёз постулировать некую внеположенность человека по отношению ко всей остальной живой природе. Довольно глупо предполагать, что мы представляем собой что-то иное по сравнению со всеми прочими созданиями. Тем не менее, иногда такие мысли озвучиваются, особенно в связи с тем, что мы способны – уже сегодня, но также и в прошлом – интегрировать в себя какую-то материю – вроде имплантов и протезов – а в скором будущем, наверное, начнём манипуляции со своими генами и эксперименты по симбиозу с компьютерными чипами. Как бы то ни было, но всё это не отменяет того, что мы подчиняемся всем законам эволюции, а потому чем-то действительно отличным не являемся. Я ещё, разумеется, коснусь этого вопроса, а теперь настал черёд млекопитающих.

Как явствует из названия данного класса, тем, кто в него входит, свойственна лактация своих детёнышей в первые время жизни последних. Кроме того, нелишне напомнить о том, что все они имеют по четыре конечности, разделяются на два пола, обладают позвоночником и всеми остальными костями, дышат кислородом, точнее воздухом, потому что тот состоит из него только на двадцать один процент – впрочем, это нынешнее положение вещей, в прошлом наблюдались иные показатели, скажем, самая высокая его концентрация пришлась на эру динозавров – а также рождаются на свет через утробу матери, а не, например, в яйцах, как птицы или ящерицы, но не однопроходные – тем, кто не знает, это ехидны, утконосы – но они тоже входят в состав нашего класса. Есть и другие черты, отличающие млекопитающих от прочих видов – вроде красной крови – но они не столь важны. Если теперь мы взглянем на человека, то не останется никаких сомнений в том, что всё это присуще и нам, и ничего особенного мы собой в этом отношении не представляем. Как бы то ни было, но всё-таки есть смысл – и немаленький – в том, чтобы сравнить наш вид и все остальные, входящие в данную группу. Начну в том порядке, в котором перечислил указанные характеристики.