Электронная библиотека » Станислав Буркин » » онлайн чтение - страница 4


  • Текст добавлен: 12 марта 2014, 00:05


Автор книги: Станислав Буркин


Жанр: Юмористическая фантастика, Фантастика


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Шрифт:
- 100% +
Глава третья,
в которой мне все не нравится, а Стасу, как всегда, наоборот

Вот уж чего я никак не ожидал, так это что стану поп-звездой. Но куда деваться? Похоже, это действительно был единственный способ найти Леокадию. С гиканьем, песнями и плясками доволокли мы Перескокова до дома. Там «фантик» развернули, и начался военный совет акул шоу-бизнеса. Естественно, в обсуждении при закрытых дверях приняли участие лишь самые-самые, а прочая тусня осталась куролесить в дискотечных гостиных.

– Что для нас главное? – вопрошала Клавдия Самогудова. – Главное, чтобы к нам потянулись люди. А что для этого надо?

– Быть самыми достойными? – предположил я.

– Чего-о? – скривившись, протянул Сема Пятницкий. – Вы откуда к нам приехали?..

– Надо быть ближе к народу, – подсказал примкнувший к компании знаменитый продюсер Шпулькин, загорелый толстомордый тип с бегающими глазками. – Мелодии должны быть не сложнее «Чижика-Пыжика», слова тупые, а поведение вульгарное. Вот тогда все будет в ажуре!

– Правильно! – воскликнула прима радостно.

– Позвольте, позвольте! – вмешался Перескоков ревниво. – Как генеральный продюсер этого проекта я тоже должен высказать свое мнение!

– Давай, давай, Веничка, – кивнула ему прима благосклонно.

– Нам ведь нужны не просто звезды, а суперзвезды. Кого сейчас удивишь тупостью и пошлостью? Для успеха это, конечно, обязательные условия, но все-таки недостаточные. Я бы добавил еще насилие и секс.

Все присутствующие изумленно уставились на него.

– Я же сказал – «бы». «Добавил БЫ», – смущенно поправился Перескоков. – Но не добавлю. Потому что все мы – люди добрые, и демонстрировать насилие и секс, к сожалению, не можем...

– Мы-то не можем?! – вскочил Стас.

– Тихо, тихо, тихо! – воскликнул Перескоков, выскочив из кресла и спрятавшись за спинку. – Мы знаем, какие вы способные, лично я это – во как прочувствовал, – провел он ладошкой по горлу, – но народ нынче не тот! Народ нынче хлипкий. Никому теперь это не понравится.

– Вот и не морочь тогда нам головы! – сказала Самогудова, презрительно передразнив: – «Генеральный продюсер»! Тоже мне!

– Но в чем Веня прав, – вмешался носатый, – что в основе имиджа обязательно должно лежать что-то ужасно гадкое.

– А названия не достаточно? – спросил я с надеждой.

– Что ты! – жеманно махнул тот ручкой. – Не название делает группу, а группа название. Какой-то беспредельный экстрим должен быть в самом вашем поведении. Пошлых дураков на сцене – каждый первый, а нам надо угодить в яблочко.

– Лично нам надо найти Леокадию! – напомнил я.

– Мы помним, – заверила примадонна, – но мы ведь уже договорились, что для этого вы должны перещеголять ее в популярности. И для верности можно нарушить какие-то ее права, тогда она сама вас найдет.

– Что значит «какие-то»? Авторские, конечно, – дополнил Шпулькин. – Уж я-то в этом деле ас!

С презрительной улыбочкой прима покивала, как бы говоря, «вот и я о том же, умник...».

– Точно! – воскликнул Перескоков. – Как я сам не додумался, коллега! Нужно тупо петь ее песни! Такого никто безнаказанно не оставит.

– Ее песни?! – скривился Стас. – Мы – ее песни?!

Издевательски вихляя тазом, он заголосил на музыку «Кис-кис, брысь»:

 
Милый, милый, милый,
Зацелуй меня,
Милый, милый, от тебя —
Я млею как свинья!..
 

Он остановился, и в комнате повисла напряженная тишина. Наконец, ее прервала прима, прошептав:

– Гениально.

– То, что нужно, – тихо подтвердил Грелкин и смачно щелкнул пальцами.

– Записано! – сообщил Перескоков, помахав телефоном.

– Придумал! – заявил носатый.

– Ну, что ты еще придумал? – уставился на него Шпулькин.

– Я придумал, какой гадости подпустить, чтобы уж наверняка.

– Ну? – обернулась к нему прима.

– Тема энуреза, – зловеще произнес тот.

– О! – даже на миг не задумавшись, блаженно закатил глаза Перескоков. – Вот что значит профессионализм. В десятку! Нельзя насилие и секс – пусть демонстрируют на сцене волеизлияние и мочеиспускание!

– И призывают к этому зрителей, – прозорливо кивая, добавила прима.

Внезапно глаза Перескокова округлились, и он вдохновенно промолвил:

– Борьба добра со злом. Хит всех времен и народов «Ночной позор»...

Тут только мы со Стасом осознали, что нелепая шутка заходит слишком далеко. Переглянувшись, мы заорали хором:

– Мы не будем мочиться на сцене!

Акулы шоу-бизнеса глянули на нас так, словно это пищали комары, и прима сказала Перескокову:

– Веня, ты пока уведи ребятишек.

– Все-все-все, мальчики, – вскочил продюсер, схватил нас за руки и куда-то поволок. – Вам спать пора, набираться сил надо, впереди большие свершения. А нам нужно делом заняться: подготовить репертуар, расписать гастрольный план, зарядить поэтов и аранжировщиков, договориться по поводу транспорта, организовать фанатов...

– Мы не будем делать этого на сцене! – твердо сказал я, остановившись перед дверью.

– Завтра, завтра поговорим, – ласково сказал Перескоков, впихивая нас в спальню, и захлопнул у нас перед носом дверь.


...Проснулся я от того, что в мобильном заверещал будильник. Первой мыслью было, как мне неохота переться в школу. Но миг спустя я осознал, что нахожусь не дома и никакая школа мне не грозит. Я лежал одетым и обутым на очень шикарной и мягкой трехспальной кровати с балдахином.

Рядом со мной, завладев единственным одеялом, безмятежно сопел укутавшийся почти с головой Стас. Вчера он не удержался и сделал по глоточку из нескольких красивых бутылочек, которые мы обнаружили у Перескокова в баре.

– Эй, – толкнул я его ногой. – Вставай, армахет[3]3
  Пьяница (возм., др.-египт.).


[Закрыть]
!

Он резко сел, осоловело осмотрелся и сказал:

– Интересно, кстати, нас завтраком кормить будут?

За что я люблю своего брата, так это за здоровый взгляд на жизнь.

– Мне тоже интересно, – сказал я. – Давай поищем кухню.

– Чего ее искать, мы ж там были, – напомнил Стас.

Точно. Я и забыл. Я же там миксер нашел. Мы сползли с кровати и направились туда. На кухне сидел Перескоков. Он был все в тех же кроссовках и в том же кислотном халате, что и вчера, только сильно порванном на спине. Перед ним на столе лежал сотовый телефон, а в руках он держал бутылку джина. В воздухе стоял отчетливый можжевеловый дух.

Я даже замер в дверях: Перескоков наливал в стакан прозрачную жидкость... Какое-то время он сосредоточенно смотрел на нее, а потом, к моему облегчению, аккуратно стал переливать обратно в бутылку.

– А, проснулись, драгоценные мои, – заметил он меня и приветливо качнул головой. – Проходите, присаживайтесь. А я вот так и не смог уснуть. – Вид у него был ужасный. Такой, будто бы он все-таки пил всю ночь. Его шахтерское лицо приняло синеватый оттенок и поросло жесткой щетиной. Красные глаза были полны отчаяния и доброты. – Зато я кучу дел по телефону переделал. Жизнь, кстати, налаживается. Жить будем бедненько, но добренько. Уже и транспорт ходит. Медленно, но ходит. Потому что, когда он не ходит, вреда получается больше, чем пользы. Люди это осознают потихоньку. И в магазинах уже торговля началась.

– Так ведь можно все без денег брать!

– Можно, но почти никто уже не берет, потому что это дурно, и народ это понял. Да ты садись, – пригласил он вновь.

Я присел, а Стас куда-то исчез, видимо, вернулся в спальню. Перескоков взял бутылку и вновь наполнил стакан на треть.

– Костик, я не могу больше пить, – вдруг трагично сообщил он. – Налить могу, а выпить – никак. Только поднесу стакан ко рту, как душит меня совесть, так, будто я собираюсь кого-нибудь топором зарубить. Вот, глянь! – Дрожащей рукой он медленно поднес стакан ко рту, но та затряслась еще сильнее, заходила ходуном, и в какой-то момент пахучий джин выплеснулся ему на халат.

– Пятнышко будет! – взволнованно воскликнул Перескоков и, быстро поставив стакан на стол, принялся, чавкая, сосать махровый подол. Кого он решил обмануть? Себя, что ли?

– И сколько вы так уже насосали? – спросил я.

Перескоков затравленно на меня посмотрел и буркнул:

– Зови брата завтракать. Он добрее.

Я вернулся в спальню, но Стаса там не было. И тут же я услыхал шум и гам со стороны прихожей. Я заглянул в гостиную, в ту самую, из которой продюсер вчера выпрыгнул, и увидел Стаса, пятящегося от целой оравы журналистов с камерами.

– Скажите, сколько вам лет?! Это правда, что вы внебрачные отпрыски президента?! Вы – близнецы? Ваши ближайшие планы?! Какой вы ориентации?! Так все-таки «кто кого»? – кричали они наперебой. – Кто придумал девиз «Энурез против армии»?

– Это придумали задолго до нас, – пролепетал Стас, обернулся и беспомощно посмотрел на меня. Уж не знаю, чего он так растерялся, но было ясно, что его надо спасать. Я метнулся обратно на кухню, схватил со стола джин, плеснул немного Перескокову на халат, чтоб ему не обидно было, и побежал к брату на выручку.

– Куда-а?.. – плаксиво крикнул мне вдогонку продюсер, но я уже был в гостиной. Замахнувшись бутылкой как гранатой, я заорал:

– А ну, пошли вон! Убирайтесь!

В прихожей началась давка. Продолжая выкрикивать вопросы, толпа папарацци стала медленно выдавливаться через узкий тамбур за дверь. Когда исчез последний, Стас, бормоча: «Ноу комментс, ноу комментс», – захлопнул ее. Стало тихо как в бункере. Не соврал хозяин про звукоизоляцию.

– Так вот как она приходит, эта пресловутая слава, – многозначительно сказал Стас. – Помнишь, мы книжку читали, как ее там? «Огрызки хлеба»?.. Нет... «Обломки неба»?.. Короче, что-то такое. Про «Битлз». С ними было примерно так же. Встали утром, голова гудит, а пресса беснуется. А что вчера делали, что творили?.. Ничего не помнят.

– Они-то хоть петь умели, – прервал я его.

– Так ведь и шоу-бизнес на месте не стоит, – парировал он.

– Ты лучше скажи, на кой нам все это? Нам Леокадию искать надо, а эти уроды нам теперь проходу не дадут. Всюду будут лезть с камерами и вопросами мучить.

– Ты что, забыл гениальный план Перескокова? – возмутился Стас. – Именно благодаря славе мы и привлечем ее внимание.

– Так-то оно так... – сказал я, царапая подбородок. – Но что-то не нравится мне все это...

– А мне – нормально, – заявил Стас. – Мы, кстати, завтракать все-таки будем?

– Пойдем, пойдем, – кивнул я, – Перескоков тебя заждался.


Не успели мы поесть, как в продюсерские апартаменты ворвалась Клавдия Самогудова.

– Внимание! – с порога объявила она. – Вечером вылетаем на гастроли! Шумиху уже подняли, пиар-кампанию закрутили, рекламу пустили по всем СМИ. А наступать начнем, – она революционно взмахнула кулаком, – из провинции! С самых окраин! С Владика!

– Но мы же еще не репетировали! – испугался Стас.

– Еще чего не хватало! – сделала большие глаза примадонна. – Пусть самодеятельность репетирует. У нас уже весь материал готов, а к вечеру будут записаны фонограммы. Вам нужно будет только прыгать и открывать рот, короче – делать шоу. Вас в самолете за десять минут всему мой Лелик обучит, он у меня мастер!

Я вспомнил вчерашние разговоры и сказал:

– Лично я мочиться перед всеми не стану.

Несколько секунду длилось тяжелое молчание. Потом Самогудова махнула рукой и примирительно сказала:

– Ну ладно... Звездам капризы положены. Обсудили мы это... Наймем дублеров, что же делать. Ну, может, еще девочки с подтанцовки помогут...

– Вы, конечно, понимаете, насколько мне трудно в этом признаться, – встрял Перескоков, – но лично мне понравилась идея коллеги Шпулькина...

– Ну да... – задумчиво кивнула ему примадонна.

– Что за идея? – спросил Стас.

– Не важно! – встрепенулась прима. – Это все потом! А сейчас – работать! – Она хлопнула о стол пачкой листов: – Вот тексты, выбирайте.

Мы со Стасом взяли по бумажке, я стал читать, и у меня глаза полезли на лоб. Это была длиннющая песня, но мне хватило первого куплета:

 
Нет свободы молодым,
Миф – «свобода», ложь и дым!
Но свободе я учусь:
Где хочу, там и...
 

Я поднял мрачный взгляд на примадонну, и она, поймав его, затараторила:

– Это такая тяжелая роковая баллада в стиле Хрипелова. А припев – народный, пипл схавает!

Я прочитал припев. Он действительно был знаком мне с начальной школы:

 
Хорошо быть кисою,
Хорошо собакою...
 

 Я уже слышала фонограмму! – сообщила Самогудова с воодушевлением – там в припеве после каждый строчки такой крутой хардовый риф! И она прорычала:

 
Хорошо быть кисою,
О! Оу! Оу! О!!!
 

Я глянул на Стаса. Вид у него был перепуганный.

– Костя, – сказал он. – Это кошмар. Послушай:

 
Расскажу я вам, мальчишки:
Мальчик жил, он смелым был,
Раз он, расстегнув штанишки,
Лес горящий потушил...
 

 Почему же это кошмар? – возразила Самогудова. – Очень проникновенная позитивная песня. Ведь напрочь куда-то ушла из нашей жизни героика. А кто же будет воспитывать молодежь, если не мы – деятели культуры?

Я схватил еще листочек и прочитал вслух:

 
Мы друг друга полюбили,
Невзирая на ландшафт,
Мы еще грудными были,
Писались на брудершафт...
 

 Кто пишет вам эти частушки?! – вскричал Стас.

– У нас целый штат прекрасных поэтов, – отозвалась Самогудова. – Пушкин отдыхает. Тема мочеиспускания раскрыта со всех сторон, она просто выработана, как золотая жила! И всего за одну ночь.

– Но при чем здесь ландшафт?! – рявкнул я.

– Как это при чем? – пожала плечами прима. – А ты сочини рифму на «брудершафт». Поэзия, милочка моя, это великое таинство... Но лично мне больше всего нравится вот это... – Она взяла листочки, немножко покопалась в них, наконец, выдернула один и, по-рэперски жестикулируя, речитативом продекламировала:

 
Ты помнишь, чувак, мы курили траву,
Теперь за траву голову оторву.
Ты лучше, чувак, бы отлил бы в нее,
Так эк’ологичнее, блин, ё-моё!..
 

 Смело! Современно! – сама же оценила она.

– Супер! Просто супер! – запрыгал на табуретке Перескоков. – Мы порвем эту страну, как грелку!

Я не знал, что и сказать. Но вовремя пришел в себя Стас:

– Лично я никуда не полечу, – сказал он. – Ни на какие гастроли.

– Я тоже, – кивнул я, как мне казалось, твердо.


Но вечером мы как миленькие погрузились в лимузин Перескокова и двинулись впереди целой автоколонны, везущей звезд эстрады, в направлении аэропорта Шереметьево. Взялся спасать мир, не бойся описаться...

– Но ведь самолеты теперь не летают, – удивился Стас, когда мы медленно-медленно продвигались через окружавшую здание аэропорта толпу народа с флажками и плакатами «We love Тот-Того!!!», «I love пи-пи!!!» и даже «Тот-Того, мы пи-пи с вами!» Они были всюду, даже на крыше.

– Нам ужасно повезло, – сообщил Перескоков, сидевший напротив нас. – Мой пилот однажды побывал на концерте моей бывшей группы и, естественно, оглох. Ничегошеньки теперь не слышит. Так что он летать не боится.

– А как же он по радио переговаривается? Со всякими там диспетчерами? – спросил Стас.

– А зачем? – удивился Перескоков. – Это было нужно, когда небо кишело самолетами и на посадку неизвестно было куда идти: вдруг там кто-то уже есть. А сейчас и в небе чистота, и взлетные полосы все свободные, садись – не хочу.

– А для чего здесь столько народу? – продолжал расспросы Стас.

– Это ваши фанаты, – пояснил Перескоков.

– Да откуда у нас могут быть фанаты, если мы еще ни разу не выступили?!

– Это все, друг мой, дело техники, – сказал Перескоков, – мы профессионалы или где?

Он достал свой мобильник, приставил его к губам и артистично объявил:

– Внимание, диспетчерским службам и всем, всем, всем, кто пришел сегодня проводить своих любимцев в турне по дремучим глубинам нашей великой страны! Говорит Вениамин Перескоков. Просьба не путать с Перископовым...

По тому, как от его негромкого голоса завибрировали пуленепробиваемые стекла машины, и по легкому эху, которое пробивалось из-за них, я понял, что его речь транслируется через громкоговорители на всю площадь.

– ...Встречайте! Звездный кортеж возглавляет лимузин суперсовременной группы «Тот-Того», и я, Вениамин Перескоков, просьба не путать с Перископовым, ее генеральный продюсер! – продолжил наш скромный конферансье, а затем принялся по очереди объявлять остальных участников тура, въезжавших через служебные ворота на аэродром. Тут, словно припаркованные автомобили, в ряд стояли десятки громадных разноцветных авиалайнеров.

Когда Перескоков закончил, небо над аэропортом озарилось разноцветными огнями, и прозвучал запоздалый треск фейерверка. Неизвестно откуда появились служебные машинки с желтыми мигающими маячками, а вслед за ними, объезжая хоровод лимузинов, прополз очень низкий желтый тягач с большими колесами, тащивший за переднее шасси средних размеров реактивный самолет советского образца.

К нему придвинули трап, и дверь нашего автомобиля отворил улыбающийся стюард в аэрофлотовской форме. Из прохладного кондиционированного воздуха салона мы вышли на пропахший техникой жаркий ветер и зашагали по асфальту.

Раньше всех на трап полезла Клавдия Самогудова, своим зычным голосом перекрывая оглушительный гул самолетных двигателей:

– Я хочу сидеть в кабине!

– Клавочка, я с тобой! – ломанулось за ней длинноносое «дитя порока».

После них на борт поднялся пожилой много раз заслуженный артист Комбинезонов с лицом мафиозного главаря под курчавым париком.

– Костя, я боюсь, – шепнул мне на ухо Стас.

– Я тоже, – кивнул я, чувствуя, что от волнения у меня начинает дергаться глаз. – От этих уродов можно всего ожидать. Надо было нам настоять, чтобы тур был железнодорожным.

– Ага! – возразил Стас. – А ты знаешь, сколько ехать от Москвы до Владика? В нынешней ситуации целый год можно тащиться.

– Да хоть два. Лучше долго ехать во Владивосток, чем быстро лететь на кладбище.

– Типун тебе на язык, – сказал Стас. – Ладно, пилот-то глухой, он нормальный. Да и наши – не самоубийцы все-таки.

– Не знаю, не знаю... – сказал я. – Во всяком случае, нужно сразу выяснить, где лежат парашюты.


...Самолет набился битком – звездами, обслуживающим персоналом и девушками из подтанцовки. Вспарывая облака, мы стремительно набирали высоту. Похоже, пилот у нас был лихач.

– И сколько нам лететь до Владика? – спросил Стас у Перескокова.

– Смотря с какой скоростью, – ответил тот уклончиво.

– А почему нас не инструктируют, как положено, по технике безопасности и не рассказывают, где находятся парашюты? – спросил я заветное.

– Это частный самолет, и никто тут этого делать не обязан. А парашютов на пассажирских самолетах не бывает.

У меня похолодело в животе, а Стас бессильно рухнул в кресло и страдальчески закатил глаза. Самолет потряхивала турбулентность, уши закладывало так, что казалось, их залепили пластилином. Но звезды, не испытывая ни малейшей тревоги, принялись за свои беспечные разговоры.

– Вот что, ребятки, – сказал Перескоков. – Настало время нам хоть немного порепетировать.

– Где? – удивился я. – Здесь, что ли?

– А ты как думал? – усмехнулся продюсер. – Тяжела и неказиста жизнь российского артиста. Айда за мной, – и он потащил нас через салон за какие-то шторки.

Пройдя небольшой тамбур, мы оказались в тесной музыкальной студии с аппаратурой, синтезатором, прикрепленными к полу высокими стульчиками, микрофонными стойками и, конечно же, баром. Тут уже сидели Грелкин, Шпулькин и самогудовский Лелик.

– Вы готовы? – спросил нас Шпулькин.

– Да мы и песен-то не слыхали, – возмутился я.

– При чем тут песни? – засмеялся Шпулькин. – Ну-ка, – повернулся он к Лелику и Грелкину, – покажите-ка ребятам, что значит настоящее эстрадное шоу, – и нажал на кнопку.

В студии зазвучал бойкий реп на знакомую мелодию. Парочка фаворитов примы вооружилась микрофонами и, приплясывая, запела:

 
Жили-были на свете два брата – Стас с Костей,
И они, то есть мы, прилетели к вам в гости
Показать вам, как стильнее стать и умней,
Как забить на условности глупых людей!
 
 
Если кто-то не хочет идти воевать,
Нужно вовремя мокрою сделать кровать,
А потом докторам заявить наотрез:
«Извините, но, блин, у меня энурез!»
 

Тут эти отморозки расстегнули штаны и стали, пританцовывая, причудливо скрещивать пляшущие в воздухе струйки. При этом они горланили припев:

 
И треснул мир напополам, дымит разлом,
Идет священная война бобра с ослом.
И меркнет свет, в ночи текут ручьи в узор,
Ну, кто сказал, что энурез – «ночной позор»?
 

Я просто осатанел. Я хотел наконец вдолбить в их дурацкие головы, что МЫ ЭТОГО НА СЦЕНЕ ДЕЛАТЬ НЕ БУДЕМ! Потому что мы этого делать не хотим. А еще потому, что в отличие от заслуженных звезд эстрады мы не умеем делать это по команде и по заказу... Я встал и уже набрал в легкие воздуха, чтобы заявить им об этом уже, наверное, в десятый раз, как вдруг самолет мощно тряхнуло, и я только клацнул зубами.

Все испуганно повскакали с мест. В студию вломилась Самогудова:

– Бегом в салон, уродцы!!! Застегните ширинки, пристегните ремни!


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации