Текст книги "Тайны великих царств. Понт, Каппадокия, Боспор"

Флот Понта по тем же мифическим данным насчитывал 300 однопалубных кораблей и еще сотню бирем.

Крупнейшими стратегами были братья Неоптолем и Архелай – судя по именам, греки. Неоптолем прославился победоносными кампаниями в Крыму. Архелай был ничем не знаменит. Впоследствии он будет неоднократно терпеть поражения от римлян. Тем не менее этот человек считался знатоком военного дела. Но не будем огульно обвинять Архелая в бездарности. Не зная всех деталей военных действий, мы не имеем на это права.

Вспомогательный корпус в 10 000 всадников (думаю, эту цифру смело можно делить на десять) привел в Понт сын Митридата Аркафий – правитель Малой Армении. Стратег Дорилай подтянул пехоту (видимо, из Колхиды), выстроенную в фаланги, а другой военачальник, Кратер, возглавил отряд в 130 боевых колесниц. Этот род войск был совершенно бесполезен в бою, но упорно использовался в войнах восточных царей. Общее руководство осуществлял Митридат. Ему напрямую подчинялись главные силы армии.

Таковы были приготовления обеих сторон, когда началась Первая Митридатова война (89 г. до н. э.).

Первое сражение произошло на территории Пафлагонии. Из описания Аппиана остается неясным, кто же напал раньше. Судя по поведению Евпатора перед этим, зачинщиком войны стал не он. В Пафлагонию явился Никомед со своей вифинской армией. Удар приняли легковооруженные понтийские подразделения, а также малоармяне Аркафия. Тяжеловооруженная фаланга была еще на марше и не успела подойти к месту битвы. Это еще раз доказывает, что напал именно Никомед. Следовательно, Митридат одержал первую победу, моральную. Он хотел выступить в роли жертвы неспровоцированной агрессии. Это полностью удалось.

Битва завязалась на равнине у реки Амнейтон.

Понтийским авангардом командовали Неоптолем и Архелай. Им грозило окружение: вифинцы превосходили в числе. Оценив ситуацию, понтийцы послали отряд на крутой холм, возвышавшийся над равниной. Вифинская армия тотчас выбила врага оттуда. Опасность окружения усилилась. Тогда Неоптолем стремительно кинулся к холму с отборными воинами, чтобы выручить своих и занять господствующую позицию. Никомед разгадал этот замысел и тоже бросился к холму с многочисленным войском. Закипело кровавое сражение. Никомед стал одолевать. Он бросал все новых и новых солдат в сечу. Неоптолем откатывался назад.

И вдруг… выяснилось, что со стороны понтийцев это была военная хитрость. В самом начале боя Неоптолем велел своему брату Архелаю выйти врагу во фланг со всей конницей, что имелась в наличии. Архелай так и сделал. Вовремя нанесенный фланговый удар был страшен. В авангарде шли понтийские колесницы с косами. Они сеяли панику и рассекали вражескую пехоту. Римляне успешно отражали атаки колесниц, но вифины оказались к этому неспособны. В армии возникла паника. Воины Никомеда видели своих товарищей, разорванных пополам косами, прикрепленными к осям колесниц. Некоторые солдаты еще дышали. Других буквально наматывало на колеса. «Вследствие отвращения перед таким зрелищем», говорит Аппиан, вифины смешали свои ряды. Архелай атаковал их всей кавалерией. Неоптолем и Аркафий, ударившиеся было в притворное отступление, вернулись и окружили вифинов, хотя недавно окружение грозило им самим. Началась резня. Вифины какое-то время сопротивлялись, а потом стали сдаваться. Никомед с немногими друзьями прорвался и бежал на родину. В этом крупном сражении вифинская армия перестала существовать. Понтийцам даже не пришлось вводить в бой фалангу. Авторитет Неоптолема и Архелая значительно вырос в глазах понтийского царя.

Поражение вифинов заставило римских военачальников серьезно задуматься, ведь войну начали без санкции сената. В былые времена за такое самовольство полагалась смертная казнь. Теперь нравы стали свободнее. Сенат вел политику по принципу «победителей не судят». Но началась-то война с поражения! И с какого? Авангард понтийской армии разгромил большое войско вифинов. Оказывается, перед римлянами очень серьезный противник.

Никомед собрал остатки своих разбежавшихся войск. Он стал лагерем под защитой римлян, неподалеку от Мания Аквилия. Митридат с главными силами удалился на гору Скоробу на границе Вифинии и Понта. Пафлагонию он оккупировал полностью. Сопротивляться там было некому.

Начались маневры и мелкие схватки. Вифины воевали все более неохотно. Дошло до того, что отряд в сто сарматских всадников, служивших Митридату, захватил в плен 800 вифинских кавалеристов. Митридат приветливо встретил пленных и отпустил домой, снабдив деньгами. Тем самым он подчеркивал, что воюет только против римлян и их пособников. Его претензии стать общеэллинистическим вождем Малой Азии обретали все большую ясность.

Никомед ушел в Галатию к Луцию Кассию. Видимо, он собирался там пополнить войско за счет галатских наемников. Аквилий остался один. На него немедленно напал Митридат. Он хотел разбить три римские армии поодиночке, обеспечивая себе превосходство в каждом отдельном сражении.

Аквилий уклонялся от боя. Ночью он снялся с лагеря, чтобы незаметно уйти. Однако понтийцы разгадали маневр. Неоптолем и Аркафий преследовали врага. Римлян настигли у местечка Пахий и принудили к беспорядочному сражению. Видимо, понтийская конница напала на них прямо во время марша. Опять началась резня. Растянувшиеся по дороге легионеры оказались неспособны к сопротивлению, а римская конница не смогла прикрыть отход. По словам Аппиана, понтийцы истребили в этом бою 10 000 солдат неприятеля, а 300 человек взяли в плен. Это были уроженцы Малой Азии. Митридат отпустил их по домам. Лагерь Мания Аквилия был взят. Сам римский военачальник перешел реку Сангарий и спасся в Пергаме.

Узнав о новом разгроме, Кассий покинул Галатию и переместился в Великую Фригию. Он разбил укрепленный лагерь на горе Леонтокефалей (Львиная голова). Здесь римский полководец принялся обучать войско. Большую часть его составляли мобилизованные ремесленники и крестьяне, которые не могли тягаться с ветеранами Митридата, закаленными в крымских и каппадокийских кампаниях. Одновременно Кассий продолжал набор солдат во Фригии. Однако люди шли в армию неохотно и обучались военному делу плохо. Стало ясно, что они разбегутся при первом появлении Митридата, тем более что Евпатор демонстрировал великодушие по отношению к азиатам и даже снабжал деньгами.

Тогда римские руководители отказались от активных действий и распустили войско. Такова официальная точка зрения, приведенная Аппианом. А может, это «невоинственное войско», как выражается наш историк, вообще готово было восстать против римлян? Так или иначе, его распустили. Это была вторая крупная победа Митридата. Без боя он сумел разбить еще одну римскую армию. Третьей стали победа над римскими отрядами южной группировки, которые попытались занять Каппадокию. Римляне там были отброшены.

После этого Митридат счел нужным собрать воинов, чтобы изложить свою политическую программу. Это очень важно: рассказать солдатам, за что они воюют, вдохновить и повести за собой. Вот только жаль, что авторы не говорят, сколько слушателей было у Митридата. Вся армия? Триста тысяч мифических солдат? Скорее всего, он выступил перед гвардией. Говорил вот что. Он, мол, хочет обсудить с собравшимися дальнейшие действия. Воевать с римлянами или жить в мире?

Но сразу стал давить на психику. Римляне – агрессоры. Во все века люди всегда сопротивлялись нападениям. Против разбойника пострадавшие обнажают оружие – если не ради спасения, то из чувства мести. Римляне – разбойники. Надо дать им отпор. Теперь следует подумать, каким способом вести войну и как победить опасного и сильного противника.

Лично он, Митридат, уверен в победе, если только у воинов хватит мужества. Римлян громить можно. В Вифинии разбита одна армия, в Каппадокии – другая. Но если на кого-то больше действуют чужие примеры, то царь напоминает, что в старые времена римлян бивал Пирр, государь Эпира. Также Ганнибал нанес им несколько сокрушительных поражений. А ведь тогда римляне были сильнее и воинственней, чем теперь, когда их страну раздирает смута. Если обращаться к еще более древним временам, можно вспомнить, что галлы когда-то захватили Рим и освободили его только за выкуп. А ведь в понтийском войске много галатов – это потомки завоевателей Рима.

Но чтобы не останавливаться надолго на древних примерах, продолжал Митридат, обратимся к современности. Рим гложет борьба партий и ослабляет Союзническая война. Она разгорелась после недавних поражений, которые нанесли римлянам кимвры и тевтоны. Если Италия может выдержать войну с каждым из этих племен в отдельности, то вместе они непобедимы. Сам Евпатор сделал все, чтобы окружить Рим врагами. По всем границам Республики вот-вот разгорится огонь войны.

Итак, нужно воспользоваться благоприятным случаем, чтобы добить гадину – Рим. Если сейчас оставить римлян в покое и позволить им оправиться от поражений, война все равно неизбежна. Но вести ее будет гораздо труднее. Не стоит даже рассуждать, браться или нет за оружие. Вопрос стоит по-другому: кто быстрее воспользуется удобным моментом, Митридат или римляне? Они фактически начали войну давно, когда он был ребенком, отняв у него Великую Фригию. Затем приказали очистить Пафлагонию. Это тоже акт недружественный. «Холодная война» продолжалась. По приказу римлян он оставил Каппадокию. По их требованию убил несчастного вифинского царевича Сократа (об этом Евпатор заявил в открытую; видно, и сама казнь Сократа, и ее мотивировка сразу были преданы гласности). С горечью повинуясь постановлениям сената, Митридат не смягчил Рим, не удержал от того, чтобы враги вели себя все более жестоко.

Словно в насмешку римляне дали каппадокийцам свободу, хотя отнимали ее у других, если это было выгодно. Налицо – политика двойных стандартов. Сами каппадокийцы на выборах хотели видеть своим царем Гордия, но римляне отказали только из-за того, что Гордий – друг Митридата. Наконец, на Митридата напал вифинский царь Никомед IV. Когда Евпатор собрался с силами, чтобы отомстить, римляне приняли сторону Никомеда и напали на Понт. Теперь у властелинов мира будет поводом к войне то обстоятельство, что Митридат не отдал себя на растерзание Никомеду, этому сыну танцовщицы.

Затем Митридат сказал, что римляне преследуют понтийских царей не за проступки, а за силу и могущество. Так поступают не только против него одного. Подобным образом обращались с Антиохом Великим, когда тот усилился. Затем – с Эвменом Пергамским, когда тот стал не нужен после того, как помог расправиться с тем же Антиохом. Точно так обращались и с дедом Митридата – Фарнаком. Мало кто знает, но пергамские вельможи именно Фарнаку завещали престол страны после смерти Эвмена. Однако прекрасное и богатое царство досталось сперва Атталу III, а затем римлянам. В итоге – война Аристоника, которая потрясла всю Малую Азию. Еще пример из недавней истории. Считают, что никто не имел перед римлянами больше заслуг, чем нумидийский царь Масинисса. Ему приписывают главную победу над Ганнибалом при Заме, пленение антиримски настроенного царя туарегов Сифакса и разрушение Карфагена. Тем не менее с внуком этого Масиниссы – Югуртой – римляне вели беспощадную войну в Африке. А победив, не оказали никакого снисхождения, провели в триумфе на глазах у толпы и убили. Римляне вменили себе в закон – ненавидеть всех царей. Наверно, потому, что у них были такие цари, от которых сенаторы сами же краснеют. То местные пастухи Ромул и Рем, то сабинские гаруспики вроде Тита Тация, то этрусские рабы вроде Сервия Туллия и наконец сами этруски, которые носили прозвище «Гордый» – между прочим, самое почетное прозвище среди римских царей. Основатели Римского государства вскормлены, говорят, волчицей. Вот почему у римского народа души волчьи – ненасытные, вечно голодные, жадные до крови, власти и богатств.

Затем Митридат сообщил, что если будет считаться знатностью с римскими царями, то легко превзойдет этих бродяг. По отцовской линии он происходит от Семи персов. В его роду есть люди, которые ведут родословную от Кира Великого и Дария Ахеменида (имелись в виду персидские принцессы, коих отдавали в жены сатрапам – предкам Евпатора). Со стороны матери сам Митридат – прямой потомок Селевка Никатора. Лично он завоевал такие народы, которые не смог покорить даже Александр Македонский. Например, скифов, от которых едва спаслись Дарий I Ахеменид и Филипп II Македонский.

Война в Малой Азии будет легче, чем в Скифии. Здесь – благодатный климат, обилие всяких припасов. Все слышали о богатствах пергамских царей, о сокровищах Лидии и Ионии. Так вот, война будет прогулкой. Сокровища упадут к ногам его воинов. Азия ждет Митридата с таким жадным нетерпением, что зовет его к себе. Римляне возбудили всеобщую ненависть. Хищность проконсулов, поборы откупщиков-публиканов, произвол в судах – это римская власть. Вместо нее Митридат принесет справедливое правление. Пусть только воины идут за ним, пусть только сообразят, каких успехов можно добиться благодаря храбрости и сплоченности, да еще под началом Митридата. Совсем недавно он захватил Каппадокию хитростью, один, и лично заколол ее царя. Покорил Скифию, откуда никто еще не уходил целым и невредимым. Что же касается справедливости и щедрости Митридата, то лучшие в том судьи – сами воины, которые не раз убедились в этом.

Эту длинную речь приводит Юстин в своих выжимках из Помпея Трога. Многие вещи о тех или иных событиях мировой истории наш переписчик в своей книге опускает. Но речь Митридата решил привести целиком. Почему? Потому что перед нами – уникальный документ. Хотя это и пропагандистский продукт, он дает возможность понять ход мыслей эллинистического царя – одного из самых выдающихся борцов против Рима и крупного политика своей эпохи. Эти аргументы достойны публикации и внимательного знакомства. Хотя бы для того, чтоб понять, как оценивали самые дальновидные эллинистические цари политику римлян. Заметим также, что это взгляд не только Митридата, но и его окружения.

Произнеся речь, Евпатор повел армию дальше. Его ближайшей оперативной целью был захват римской провинции Азия.

* * *

Луций Кассий удалился тем временем в Апамею (город на границе провинции Азия) с римскими когортами. Никомед отбыл в Пергам. Неудачливый Аквилий вообще уехал на Родос. Союзная римлянам греческая эскадра, узнав об этих маневрах и поражениях, сдалась адмиралам Митридата у берегов Понта. О чем это говорит? С одной стороны – о крайней непопулярности римлян и того режима, который они насаждали в Азии. С другой – о великолепно поставленной оперативной работе понтийской разведки. Не зря римляне попытались изолировать Пелопида, запретив общаться с населением римской провинции. Шпионы Митридата делали свое дело.

Первые победы отдали в руки Митридата всю Вифинию. Он объехал царство и «стал устанавливать порядок в городах», как пишет Аппиан. То есть встречался с нужными людьми, расставлял администрацию и договаривался об условиях дальнейшего существования территорий в рамках Понтийского царства.

Из Вифинии повернул во Фригию, которая была оставлена римлянами. Здесь царь посетил стоянку Александра Великого. Каждый эллинистический политик брал жизнь этого царя себе за образец и всячески пытался доказать духовное родство с гениальным завоевателем. Не стал исключением Митридат.

Затем он вторгся в Мисию и занял ее без боя. Следующей на очереди была римская провинция Азия. Кассий бежал при первом приближении грозного противника. Азийские города открыли ворота перед Митридатом Евпатором. Римляне давно не знали такого унижения и такой череды неудач. Даже успехи македонских героев Филиппа V и Персея были ничем по сравнению с победами Митридата, который занимал целые страны и захватил множество римских провинций.

Тем временем третья римская армия, которой начальствовал Квинт Оппий, тоже развалилась. Она отступала из Киликии на запад. Сам Оппий с римлянами заперся в городе Лаодикея в Карии, на реке Лик. Ликия и Памфилия были брошены на произвол судьбы и немедленно заняты отрядами Митридата.

Евпатор подступил к Лаодикее. Оппий защищал ее с римскими когортами и значительным числом наемников. Похоже, контракт их подходил к концу, а жалованья не предвиделось. Денег для оплаты было взять неоткуда. Вспыхнуло недовольство. Не терялся и Митридат. Он предложил лаодикейцам выдать Оппия, гарантируя городу неприкосновенность.

Наемники бросили Оппия, военачальник был схвачен и выдан. В насмешку перед ним пустили ликторов – так он и пришел к Митридату. Евпатор не причинил римлянину зла. Царь держал его без оков и повсюду возил с собой, показывая людям, что захватил важную птицу. Так была уничтожена третья, последняя римская армия. Могущество Понта достигло зенита. Больше никогда Митридат не переживал таких невероятных успехов.

Немного времени спустя в плен попал Маний Аквилий. Он оказался на Лесбосе, и жители острова выдали этого политикана Митридату. Вот тут-то Евпатор дал волю гневу. Он считал Мания главным виновником войны. Да так оно и было. К тому же с ним имелись старые счеты: ведь отец этого человека взял когда-то взятку у отца Митридата, а взамен отдал Фригию. Теперь сыновья вели друг с другом войну насмерть.

Связанного Аквилия возили на осле по городам Азии. Наконец в Пергаме римлянин был казнен. Митридат приказал влить ему в горло расплавленное золото, с позором указав на римское взяточничество. Это произошло в 88 г. до н. э.

Разобравшись с врагами и расставив повсюду в захваченных землях своих наместников, Митридат занял крупнейшие города азиатской провинции – Эфес и Митилену. Почти всюду его встречали как освободителя, а жители Эфеса даже разбили все римские статуи, которые имелись в городе. За эту опрометчивость они понесли наказание после конца войны, когда римляне вернули свои владения.

Из ионийских городов оказала сопротивление только Стратоникея. Митридат взял город и наложил на него денежный штраф, а также поместил гарнизон в его стенах. Правда, мелкие владетели в Пафлагонии и Ликии начали против него войну. Но это были скорее разбойные нападения. Митридат поручил расправиться с ними своим офицерам.

В провинции Азия сопротивлялась Магнезия. Ее осаждал Архелай, но потерпел неудачу и получил ранение. Впрочем, и это был островок в море. Падение неприятельских городов казалось вопросом времени.

В Азии царь женился. У него, как и у всякого эллинистического правителя, было несколько жен. Браки преследовали в основном политические задачи, потому что для удовлетворения страсти хватало наложниц. Свадьбой скрепляли политический союз. Или демонстрировали дружелюбие по отношению к завоеванному народу. Так произошло в данном случае. Избранницей Митридата стала Монима, дочь грека Филопемена, красивая девушка, жительница недавно захваченного ионийского города Стратоникеи. Митридат оказал ей честь, взяв в жены. Это должно было примирить с ним жителей Стратоникеи. А заодно продемонстрировать симпатию царя к эллинам. Так и произошло.

* * *

Между тем в Италии после окончания Союзнической войны вспыхнула война гражданская. Лидер аристократов Луций Корнелий Сулла сражался с вождем «демократов» Гаем Марием. Термины «аристократия» и «демократия» в данном случае крайне условны. Оба вождя противоборствующих партий опирались на богатых и знатных римлян. Они были одинаково неразборчивы в средствах и отличались холодной жестокостью. Победил Сулла, взявший столицу Республики. Впервые Рим взяли римские же войска. Суллу выбрали консулом, а Гай Марий бежал и скрывался. Как в старину, консул по истечении полномочий должен был воевать против врагов Республики. По жребию Сулле досталась война против Митридата. Он снарядил армию и выступил на Восток. По утверждению Аппиана, Союзническая и гражданская войны так истощили казну, что на действия против Митридата не было денег. Пришлось достать из храма золото и драгоценности, которые древний римский царь Нума Помпилий предназначил в жертву богам.

Наверняка Митридат был осведомлен об этих затруднениях. Потому-то и верил в успех. Для римлян эти финансовые проблемы тоже стали важным сигналом. Республика жила до тех пор, пока могла грабить провинции. Но возможностью для бесконтрольного грабежа обладали прежде всего наместники – преторы и проконсулы. До римлян эти деньги почти не доходили.

Выхода было два: либо жесткая власть популистского военного вождя (императора), который мог обуздать наместников, либо новые завоевания с безудержным грабежом. Первый путь пока лишь намечался. На него скоро встанет Сулла. Второй активно использовали все римские полководцы этого времени. И вот Рим, оказавшийся в глубоком кризисе, ведет одну агрессивную войну за другой. Это ненадолго продлило жизнь Республике. Но и погубило ее. Потому что легионеры хранили верность своим полководцам, а не сенату. Скоро между главными полководцами начнутся войны. К сожалению, Митридат этого уже не застанет.

Итак, Сулла подготовил армию. К тому времени Евпатор совершал славные дела. Первым делом он снарядил флот для нападения на Родос.

Перед нападением понтийский царь приказал устроить резню римлян, живших в Азии. Это были в основном откупщики, ростовщики, торговцы рабами и прочие паразиты, которых эллины ненавидели. К тому же за их счет можно было хорошо поживиться. Митридат приказал убивать всех оккупантов: мужчин, женщин, детей и даже вольноотпущенников. Последние были для царя особенно отвратительны. Они сохранили рабскую психологию и служили хозяевам верой и правдой, с наслаждением угнетая свободных.

Евпатор подошел к делу истребления римлян как всегда обстоятельно. Объявил наказания тем, кто будет хоронить трупы врагов или скрывать живых от расправы. Назначил награды тем, кто укажет на укрывающихся или убьет их. Рабам за донос на господ обещал свободу. Должникам, убившим римлян-кредиторов, прощал половину долга.

Это лишний раз доказывает, что Митридат смотрел на войну с Римом как на конфликт цивилизаций. Хотя термин «эллинизм» был изобретен Дройзеном через две тысячи лет после описанных событий, Митридат Евпатор ощущал себя именно вождем «эллинистов». Противостояние «свой» – «чужой» видим здесь очень четко. Войну с ненавистным врагом вели насмерть.

Плутарх пишет, что перебили 150 000 человек. Это преувеличение. В азиатских городах не было столько римлян. Но резня получилась внушительная. По другим сведениям, убитых было восемьдесят тысяч. Аппиан в красках рисует картины несчастий.

Жителей Эфеса, бежавших в храм Артемиды, убивали, отрывая от статуй богини. Обитателей Пергама, укрывшихся в храме Асклепия, расстреляли из луков. Граждане Адрамиттия преследовали ненавистных римлян на суше и на море. Они вышли на лодках в погоню за врагом, убивали всех, кто спасался вплавь, и топили в море маленьких детей.

Евпатор сделал то, чего с нетерпением ждали все: дал команду для истребления римлян. Тот же Аппиан подчеркивает: «Было ясно, что Азия не вследствие страха перед Митридатом, но скорее вследствие ненависти к римлянам совершила против них такие ужасные поступки». Когда римляне издевались над азийцами, обращали их в рабство, отнимая ребенка от матери, разлучая жен и мужей, когда глумились над «людьми второго сорта» или просто равнодушно разоряли их, ввергая в нищету, думали они о расплате? Вряд ли. Зато когда пришел Митридат с карающим мечом, стали хвататься за статуи богов и взывать к справедливости. Однако нет ничего страшнее, чем ситуация, когда разверзнется социальная пропасть, вспыхнет национальная ненависть и чернь начнет бешеную резню богатеев. В таких случаях власть предержащим стоит заранее задуматься о судьбе господствующего класса и собственных детей. И не доводить народ до точки кипения, а события – до точки невозврата. В данном случае об этом следовало бы позаботиться римскому сенату.

Римляне выпустили джинна из бутылки. Погибли сами. А затем были жестоко наказаны те, кто убивал римлян. Погиб, кстати, и Митридат.

Но пока Евпатор без боя захватил остров Кос, все ближе подбираясь к Родосу. Жители Коса встретили его с радостью. Здесь царь нашел малолетнего сына египетского фараона Птолемея IX (о том, кто это такой, вы можете прочесть в нашей книге «От Александра Македонского до Клеопатры») и захватил много сокровищ.

Митридат назначил юноше хорошее содержание. Но большую часть сокровищ конфисковал и отправил в Понт. Не из жадности: деньги остро требовались для войны.

В это время на Родосе полным ходом шла подготовка к отражению Митридата. Укрепляли гавань. Подновляли стены. Строили военные машины и расставляли в нужных местах. Здесь еще помнили эпическую осаду Родоса войсками Деметрия Полиоркета, о которой мы писали в истории диадохов. Остров считался неприступным.

Защитникам помогали жители прибрежных районов на противоположном берегу. Видимо, помогал тот, кто связан с родосцами родством или деловыми интересами. Здесь спасались и все италийцы, которым посчастливилось избежать азиатской «Сицилийской вечерни». Их возглавил проконсул Луций Кассий. У римского политика было время подумать, к чему привели его действия против Митридата. Войны ведь можно было не допустить. А значит, не было бы резни римских граждан. Да только вряд ли Кассий задумывался об этом. Римляне во всех своих бедах готовы были винить «варваров», агрессивных соседей, природные катаклизмы и даже богов. Но себя – никогда.

Наконец Митридат собрал флот и выступил против Родоса. Сам он плыл на пентере – крупном быстроходном корабле, превосходившем размерами триеру. В эскадре служили союзники из многих греческих государств, включая Хиос. Этот остров являлся давним торговым соперником Родоса. По этой причине хиосцы с радостью перешли на сторону Митридата и предоставили ему корабли.

Родосцы действовали довольно лихо. Первым делом сожгли предместья, чтоб не достались врагу. Потом вышли в море для решающего сражения.

Митридат приказал растянуть фронт, дабы окружить врага. Его быстроходные корабли выполнили задачу. Родосцы перепугались, как бы их не отрезали от гавани. Стали отступать, а затем и вовсе бросились в бегство. После чего перегородили гавань цепями и стали сражаться на стенах.

Евпатор высадился на острове, разбил лагерь и атаковал гавань силами морской пехоты. Однако защитники отразили нападение. Пришлось ждать подкреплений. Пока Митридат ожидал, происходили частые стычки на стенах и в гавани. Родосцы понемногу осмелели Они держали корабли наготове, чтобы навредить Евпатору, если представится случай.

Случай представился быстро. Однажды мимо гавани проплывало грузовое судно понтийцев. Осажденные выпустили против него бирему. На помощь грузовику помчались боевые корабли понтийцев. Тогда родосцы тоже вывели флот. Завязалось морское сражение. Митридат теснил врага и использовал быстроходность своих кораблей. Зато родосцы выбирали для атаки одиночные суда Митридата, пробивали их таранами и топили.

Одну триеру они даже захватили и привели в гавань, а свои корабли украсили богатой добычей. Сам Евпатор тоже претерпел неприятности. Причем от своих. В сутолоке его ударил хиосский корабль. Флагман, на котором находился Митридат, немедленно дал течь. Царь сделал вид, что ничего не заметил. Но впоследствии наказал рулевого и помощника штурмана. А к морским способностям хиосцев стал относиться с презрением.

Зато люди Митридата тоже захватили пентеру родосцев. Те снова выплыли из гавани. У них был отряд из шести кораблей, который возглавлял родосский наварх Дамагор. Митридат выслал против него эскадру в 25 судов (более мелких, чем родосские). До наступления темноты Дамагор уходил мористее. Когда пали сумерки, повернул на врага и совершил нападение. Два царских судна потопил, два других загнал в Ликию. Целую ночь проплавав в море, победоносный родосский адмирал вернулся назад.

Наконец к Митридату подоспело на транспортных кораблях пешее войско с запасами продовольствия, машинами и снаряжением. Они выплыли из Кавна при попутном ветре. Но в дороге ветер усилился и занес флот к родосскому порту. Островитяне тотчас вышли из гавани. Флот же Митридата, спешивший на подмогу, был рассеян ветром и не мог выручить своих. Родосцы напали на беззащитный конвой. Потопили одни суда, сожгли другие и захватили третьи. Правда, части из них все же удалось порваться к Митридату. Всего погибли человек 300 понтийцев. Значение родосской победы было скорее моральным.

Митридат стал готовиться к штурму города с суши и моря. Явно подражая Деметрию Полиоркету, понтийский царь построил самбуку – огромную башню с катапультами, баллистами и гастрафетами, которую везли на двух кораблях.

Перебежчики указали на место, где стена была ниже – на холме Атабирия, где стоял храм Зевса. Ночью Евпатор посадил часть войска на корабли, а другой части дал штурмовые лестницы. Под страхом смерти всем приказано было действовать в полном молчании, до тех пор пока на холме Атабирия не загорится огонь. Этот сигнал означает, что можно начинать штурм. Тогда с криком и шумом одна часть армии нападет на гавань, а другая штурмует стены.

Настала ночь. Воины Митридата шли в глубоком молчании. Однако сторожевые посты врага заметили их. Чтобы оповестить город о нападении, дозоры дали знак с помощью огня. Солдаты Евпатора сочли, что это и есть обещанный сигнал с холма. Все закричали – и те, что несли штурмовые лестницы, и те, что подплывали к гавани на кораблях. Со стен им ответил громовой рев родосцев. Горожане были готовы к отражению штурма. Последовал беспорядочный бой в сумерках. На рассвете побитые понтийцы вернулись в лагерь.

Больше всего хлопот осажденным доставила самбука Митридата. Ее подвели к стене возле храма Исиды (культ этой египетской богини широко распространился в Средиземноморье). Самбука выкидывала одновременно много стрел, камней, бревен и дротиков. В то же время вокруг нее суетилось большое количество мелких судов, наполненных до отказа солдатами. Здесь тоже начался штурм. Наконец подвижная башня рухнула. Ее разрушили метательные орудия осажденных. Однако официальная легенда гласила, что огонь вырвался из храма Исиды и сжег вражескую машину.

После этого Митридат снял осаду Родоса. Город был спасен, но большая война продолжалась. Пелопид добивал ликийцев. Архелай с передовым войском переправился в Грецию. Ему поручалось склонить эту страну к дружбе или покорить силой. Сам Евпатор занялся набором и обучением новых войск. В свободное время он развлекался с любимой женой, гречанкой Стратоникой.