Текст книги "Филипп V. Взлет и падение эллинистической Македонии"

После схватки македоняне собрались у своих кораблей. Филипп разбил палатки, принес жертвы богам и созвал офицеров на пир. Все перепились. Когда царь удалился, в лагере возникли суматоха и шум. Виновниками стали секретарь Мегалей и начальник пельтастов Леонтий. Они бегали среди палаток, кричали что есть сил и искали Арата. Встретив его наконец, оба македонских придворных стали осыпать ахейца бранью. Дальнейшее напоминает бытовой скандал. Воспитанный грек, который пил, как все греки, только разбавленное вино и никогда не пьянел, пытался отвечать дебоширам корректно, что, однако, не помогло. Перейдя от слов к действиям, Леонтий и Мегалей стали швырять в Арата камнями. Арат побежал. Его обидчики бросились следом. К нему пришли на помощь ахейские наемники и друзья. К Леонтию и Мегалею – пьяные македонцы. Началась драка, в ход пошли ножи. Шум донесся до самого царя. Через четверть часа место драки оцепила царская стража. Леонтий в темноте и суматохе ускользнул, а вот Мегалей и еще несколько македонских вельмож были схвачены. Филипп вызвал зачинщиков мятежа к себе в шатер. Там Мегалей и его пьяные сотоварищи продолжали поносить Арата и кричали, что расправятся с греческим выскочкой, который пользуется у царя незаслуженной милостью. Филипп разгневался, оштрафовал виновных на крупную сумму в 20 талантов и запер под стражу.

Подобные сценки хорошо иллюстрируют этнопсихологию. С одной стороны – выдержанный грек Арат. Правильный, малопьющий, прекрасно образованный. При этом прожженный интриган, вор и бездарность. Власть и авторитет он поддерживал только подковерной борьбой.

Его противники – македонские рубаки. Пьяницы, сквернословы, не искушенные в политической борьбе, но чувствующие нутром, что грек постоянно лжет и попросту их использует. Они не хотят таскать каштаны из огня для ахейцев, не хотят проливать кровь в сражениях за Ахейский союз, тогда как сами ахейцы отсиживаются по домам или служат на особых условиях, по контракту, за македонские деньги.

Мы видим две линии поведения, два стереотипа, не похожих друг на друга. Грекам, писавшим об этих событиях, – прежде всего Плутарху и Полибию, – симпатичнее, конечно, их соотечественник Арат. Тем более что в качестве источника вдохновения они пользовались его же мемуарами. В них Арат не жалел черных красок для македонских вельмож. Но мы поставим вопрос иначе. Возможно ли было объединить столь непохожих греков и македонян в пределах одной державы? Для этой эпохи ответ однозначен: нет. Это можно было сделать раньше, во времена Александра Великого. Теперь возможность была утрачена, и слабые эллинистические царства без толку тратили ресурсы во взаимной борьбе. Зато еще через столетие эллинистическая империя станет реальностью, но воплотится в такой причудливой форме, о которой никто и не мыслил. Это будет эллинизм без эллинистических государств – под властью Рима.

* * *

Наутро произошел новый инцидент. Царь вызвал Арата и обещал провести следствие на предмет драки и поножовщины. Тем временем Леонтий со своими пельтастами явился к палатке, где под арестом сидели вчерашние дебоширы.

– Безобразие! – грохотал вояка. – Кто посмел взять под стражу самого Мегалея?! Освободить немедленно!

На шум явился Филипп V.

– Это я приказал, – сообщил он Леонтию.

Начальник пельтастов смутился и отступил. Филипп снялся с лагеря, погрузил войско на корабли. Оно вернулось на остров Левкада. Здесь стали делить добычу. Одновременно продолжалось следствие над македонскими драчунами. Арат представил все так, что дело пахнет изменой. Леонтию припомнили проступки: и неудачный штурм Кефаллении, и пагубный совет напасть на Спарту вместо Этолии, и политическую связь с Апеллой, который якобы саботировал финансирование армии. Незаметно он превратился из свидетеля в обвиняемого. В перечень обвинений была искусно вплетена пьяная драка, учиненная Мегалеем. Она-то, мол, и стала венцом всего заговора, обстоятельства которого так искусно изложил Арат. Филипп был потрясен… А может, сделал вид, что потрясен. Юноша повзрослел. За его плечами было несколько военных кампаний. Он хотел выйти из-под опеки и Арата, и македонских вельмож. Арата он уже поставил на место с помощью македонян. Теперь настало время рассчитаться с вельможами. Юность миновала. Наступали обычные политические интриги и тонкая борьба за удержание равновесия на канате власти.

Итог разбирательства был такой. Замешанных в поножовщине оставили под арестом. Мегалея уволили с придворной должности, но отпустили на поруки. За него поручился Леонтий, выпутавшийся из этой истории. Вероятно, Филипп хотел попугать знатных заговорщиков, а уничтожить их пока опасался. Наверно, он был прав. Царь умел ждать. «Таков был конец козней Апеллы с Леонтием и друзьями его», – заканчивает этот сюжет Полибий. Македонскую знать отодвинули от власти. При дворе усилились греки. Однако Апелла еще попытается вернуть влияние и устроит заговор против Филиппа.

А пока продолжалась война. На острове Левкада Филипп получил вести о походе спартанцев в Мессену. Оказалось, впрочем, что враги не совершили ничего выдающегося.

Неудачи ждали и этолийского стратега Доримаха. Мы оставили его, когда стратег вторгся в Фессалию. Однако там его встретили наблюдательные отряды македонян, предусмотрительно оставленные Филиппом еще перед началом кампании. Доримах не решился сойти на равнину со своими отрядами и держался южных предгорий. Затем Доримах узнал о вторжении Филиппа в Этолию и поспешил на выручку своим, но опоздал и нашел этолийские города уже разграбленными, в том числе столичный Терм.

Удачнее действовали элейцы на Пелопоннесе. Они напали на Димы, где находился наблюдательный корпус Филиппа в составе кельтской конницы, ахейской пехоты и критских лучников. Притворным отступлением враги завлекли в засаду кельтов и без труда обратили в бегство. Спешившая на подмогу ахейская пехота нарушила строй. Маневренные элейцы напали на нее, используя легкое оружие. Победа была полной. Пехотинцы разбежались, три знатных ахейца попали в плен вместе со множеством простых воинов. Впрочем, не будем обольщаться словом «множество». По меркам тех войн это означало от силы две сотни солдат.

И все же, несмотря на мелкую победу врага, стратегический успех в кампании был на стороне Филиппа.

* * *

Разделив добычу на Левкаде, молодой базилевс покинул остров. Вскоре он пристал к одной из гаваней Коринфа, высадился и пошел на Спарту. Складывалось ощущение, что Филипп метался по Греции, не доводя ни одну кампанию до конца. Но если предположить, что стратегические планы разрабатывал Арат, все становится на свои места: базилевс просто отгонял врагов от ахейских границ, делая это ради своих друзей.

Царь совершил стремительный марш-бросок по пустынным горным дорогам и достиг Спарты за четыре дня. Проводниками служили ахейцы.

Спартанские граждане пришли в ужас, увидев у своих стен Филиппа V с крупной армией. Еще недавно они всерьез обсуждали возможность прийти на подмогу этолийцам. Затем были поражены вестью о разрушении Терма. Но никто не воображал, что опасность может обрушиться на самое Спарту, да еще так быстро. Весь переход с острова Левкады в Коринф и затем сухопутный поход под стены Спарты занял неделю. Таких стремительных передвижений греки не помнили со времен Александра Великого.

Объясняется это немногочисленностью войска Филиппа. Похоже, он привел лишь авангард своей армии, рассчитывая на испуг. Но спартанцы, хотя и перепуганные, решили драться. Увидев, что в Спарте засел крупный гарнизон, македонский базилевс не решился напасть на город и только опустошил окрестности. Филипп ждал подкреплений из соседней Мессении.

Мессены собрали 2000 пехотинцев и 200 конников, вступили в Лаконику, заблудились, разминулись с Филиппом и пришли к какому-то городку на границе Лаконики и Аргоса. Здесь беспечно расположились лагерем, считая войну выигранной. Спартанский царь Ликург, узнав от разведчиков о прибытии мессенов, выступил против них, чтобы помешать соединиться с Филиппом. Спартанцы шли всю ночь, к утру достигли лагеря врага, напали и рассеяли. Положение македонян осложнилось. Они как раз грабили спартанские земли.

Ликург перерезал Филиппу обратную дорогу: занял высоты и обрывистые берега реки Эврот, текущей к востоку от Спарты, и столь искусно запрудил берега реки, что промежуточное пространство между высотами и городом покрылось водою. Филипп должен был выбить Ликурга с его позиции, если хотел выжить.

Македонский царь взял с собой наемников, пельтастов и иллирийцев, перешел реку и двинулся на высоты. Ликург понял план Филиппа. Он дал гарнизону сигнал выйти из города, а сам приготовился к бою.

Филипп начал штурм возвышенности. Первыми отправились в атаку наемники. Действовали они слабо, атаковали нерешительно и отступали при первой возможности. Перевес склонялся на сторону лаконцев, но постепенно они сошли вниз и утратили преимущества своей позиции. Возможно, македонский царь специально бросил вперед слабые части, чтобы они выманили врага на открытую местность. После этого Филипп бросил на помощь наемникам своих пельтастов. Бегство остановилось. Филипп обошел с частью войск открытый фланг спартанцев. Они обратились в бегство. Сотня спартанцев полегла во время резни, немногим больше попали в плен. Остальные разбежались. Филипп занял высоты, дал войскам короткий отдых, а затем совершил бросок прямо к Спарте. Ее защищал многочисленный гарнизон, который тотчас сделал вылазку. Завязалось сражение, Филипп во главе отряда пельтастов кинулся в гущу боя. После жаркой схватки врага удалось отогнать.

Но победа оказалась бесполезной: Спарту взять не удалось, враги успели захлопнуть ворота, а для осады не было сил. Македонский царь отошел в Тегею, где распродал добычу, а затем в Коринф. Там его встретили послы с островов Родос и Хиос, предлагавшие посредничество в заключении мира. Филипп демагогически заверил, что не собирается воевать: дело, мол, в этолийцах. Послы Родоса и Хиоса отправились в Этолию, чтобы склонить ее к миру.

Внезапно вспыхнул мятеж среди македонских воинов, расквартированных в Коринфе. По словам Полибия, их подстрекали Леонтий и Мегалей. Бойцы требовали денег и возмущались богатством греков, за которых македоняне льют кровь. Это понятно. Возвращаясь из походов, солдаты прогуливали добычу, которую за бесценок скупали греческие торговцы. Македоняне считали себя обманутыми, так что семя вражды пало на благодатную почву. Услыхав воинственные призывы, македонская солдатня кинулась грабить дома греков – царских друзей. Узнав об этом, Филипп прибыл к месту мятежа, собрал смутьянов в театре и обратился к ним с гневной речью, где угрозы и увещевания дополняли друг друга. После недолгого скандала все остались при своем. Грабежи прекратились, а царь простил мятежников.

Тем временем Леонтий слал письма главному регенту Апелле, жалуясь на разлад с царем. Апелла управлял Македонией, находился в Пелле и обладал серьезным влиянием на государственные дела. По каждому вопросу высшие должностные лица Македонии и Фессалии обращались к нему. Филипп знал об этом и тайно гневался на временщика, прибравшего к рукам огромную власть. Но царь столь искусно научился владеть собой, что никто не заподозрил в нем гнева на Апеллу. Сам временщик тоже ничего не понимал. Получив тревожные письма Леонтия и Мегалея, он решил лично прибыть к царю для выяснения отношений. Старый воин хотел добиться справедливости. Греки взяли слишком большую власть над Филиппом, и с этим нужно было покончить. Влияние Арата беспокоило македонян.

Высшие военные командиры были на стороне Апеллы. Едва стало известно о его приезде в Коринф, как Леонтий, Мегалей, начальники всех родов войск и солдаты бросились встречать регента. Устроив бурную овацию, они обеспечили вожаку своей партии торжественный въезд. Апелла сразу направился в акрополь – к царю. Однако раб, охранявший покои Филиппа, сообщил, что царь занят. Апелла был изумлен. Помявшись у входа, он в смущении удалился. Его клевреты тотчас разбежались. Пополз слух, что временщик в опале.

Но Филипп и на сей раз проявил выдержку. Скоро он позвал Апеллу ко двору, дозволил присутствовать на пирах. Однако в царских совещаниях регент более не участвовал и находился под наблюдением.

После этого не выдержали нервы у Мегалея. Он решил, что Филипп рано или поздно казнит всех приверженцев «старомакедонской» партии. Не дожидаясь этого, офицер бежал в Афины. Там его не приняли, он отправился в Фивы.

Узнав о бегстве, Филипп напомнил Леонтию, что тот брал Мегалея на поруки. С поручителя могли взять штраф в 20 талантов, но сделать это немедленно было нельзя: Леонтия обожали пельтасты, что грозило бунтом. Тогда царь отослал пельтастов под каким-то предлогом на запад Пелопоннеса, а Леонтия арестовал. Узнав об этом, воины прислали к царю Филиппу посольство с предложением отпустить их предводителя.

– Если дело идет о сборе денег за бежавшего Мегалея, то мы сами внесем выкуп в двадцать талантов. Леонтий должен быть отпущен. В противном случае, – заявили солдаты, – все пельтасты сочтут себя глубоко обиженными.

В ответ Филипп велел убить Леонтия. Так молодой царь запятнал себя первым преступлением. Первым, но не последним.

Вскоре после этого вернулись послы Родоса и Хиоса, хлопотавшие о подписании мира. Они побывали в Этолии и заключили тридцатидневное перемирие. Филипп клятвенно заявил, что готов пойти на мирные переговоры. Но тут его люди перехватили письма Мегалея к вождям Этолийского союза. Мегалей писал, что ни в коем случае нельзя заключать мира с Филиппом. Македония находится на пороге финансового кризиса. У царя нет денег, чтобы вести войну. Надо держаться.

Письма перехватил Арат и представил Филиппу. В результате этой интриги опальный политик вернул доверие базилевса, а македонские советники его окончательно утратили. Филипп мог быть доволен: с помощью македонян он ослабил влияние Арата, а теперь мог уничтожить влияние самих македонян, компенсировав Арату часть утраченных привилегий.

Грек убедил царя, что Мегалей – мелкий человек среди заговорщиков, а главный из них – Апелла. Филипп понял, что лучшего способа расправиться с временщиком не будет. Он приказал схватить Апеллу и доставить в Коринф. Вместе с македонским вельможей под арест попали его сын и любовник. В Фивы арестовать Мегалея отправился начальник царских телохранителей Александр, происходивший из аристократического рода, враждебного Апелле. Александр завел переговоры с фиванским правительством о выдаче беглеца. Но Мегалей не стал дожидаться исхода дела и кончил самоубийством – вероятно, выпив чашу отравы. Такой способ смерти был принят у греков, римляне в подобных случаях бросались на меч.

Примерно в те же дни покончили с собой Апелла, его сын и любовник. Так Филипп избавился от своих опекунов, назначенных Антигоном Досоном. Эпоха регентства закончилась. Теперь у царя были не соратники, а слуги. С помощью арестов и расправ удалось укрепить власть. Но в ворота Балкан уже стучались те, кто лишит самого Филиппа и его династию полноты власти, – римляне.

Глава 3
Роковое решение

Убийство могущественных советников Филиппа пошло на пользу: государя зауважали. Он оказался не мальчиком, но зрелым мужем, способным на решительную расправу, после которой остался жив. В истории всегда уважают удачливых убийц. Перепуганные этолийцы сразу дали понять, что пойдут на мировую.

Но сам юный властитель Македонии не хотел мира. Обстоятельства благоприятствовали продолжению боевых действий. В Спарте «судьи»-эфоры попытались учинить переворот и арестовать царя Ликурга. Тот бежал в Этолию. Эфоры взяли власть. Спарта продолжала войну с Македонией, но утратила в лице Ликурга толкового военачальника.

Правда, настала зима, и Филипп прекратил кампанию. Кроме того, после репрессий казалось правильным провести новые назначения в армии и лишь затем возобновлять войну. Всех бойцов кроме личной охраны царь отослал домой, а сам обогнул Пелопоннес на кораблях, миновал Аттику и пристал к городу Деметриаде на границе с Фессалией. Там он произвел следствие еще над одним офицером, считавшимся сторонником Леонтия. Разбирательство длилось недолго, офицера казнили.

Этолийцы направили подкрепления на Пелопоннес, в Элиду. Их возглавил стратег Пиррий. Он собрал под свои знамена около трех тысяч пехоты и 200 конников. В состав этой разношерстной толпы входили этолийцы, наемники, элейское ополчение и пираты. Пиррий отправился с ними в набег и дошел до окрестностей Патр, грабя и сжигая все на пути. Тем самым стратег хотел показать, что ахейцам нечего ждать заступничества от Македонии. Это вполне удалось.

Ахейские дела пришли в упадок. Города отказывались платить подать в казну союза. Вследствие этого наемники перестали получать жалование и разбрелись кто куда. Наконец непопулярный ахейский стратег Эперат – ставленник Македонии – сложил с себя полномочия. Летом ахейцы выбрали главой союза Арата-старшего. Политический тяжеловес мог торжествовать: его македонские враги – в могиле, а сам он – вновь во главе союза. У этолийцев тоже прошли выборы. Их очередным вождем сделался Агет, сторонник решительной войны.

Новая кампания началась крупной победой этолийской дипломатии. Агету удалось примирить бежавшего царя Ликурга со спартанскими «судьями». Ликург вернулся на родину, возглавил войска и уговорился с этолийским военачальником Пиррием, воевавшим в Элиде, напасть на Мессению с двух сторон.

Расстановка сил выглядела так. Север Пелопоннеса занимали ахейцы. На северо-западе лежала область Элида – сторонница этолийцев. На современных исторических картах ее обычно изображают входящей в Этолийский союз. На востоке Пелопоннесского полуострова располагался Аргос, который контролировали ахейцы и македоняне. На юго-востоке лежала Спарта – верная союзница этолийцев. Центр полуострова противники оспаривали друг у друга, а на юго-западе располагалась Мессения – союзница македонян, однако отдаленная и оттого казавшаяся беззащитной. Выведя Мессению из войны, этолийцы получили бы контроль над большей частью Пелопоннеса и могли склонить Филиппа к выгодному для себя миру.

Ликург и Пиррий выступили в поход одновременно, но об их замысле узнал Арат. К тому времени он привел дела Ахейского союза в некоторый порядок. Собрал взносы, навербовал наемников и провел закон, по которому союз содержал в военное время армию в 8000 гоплитов и 500 кавалеристов из числа наемников, а сверх того – 3000 гоплитов и 300 конников собственного ополчения. Подняв часть войск, Арат бросился выручать Мессению.

Ликургу сопутствовала удача. Он разграбил несколько деревень, а вот Пиррий безуспешно осаждал пограничный мессенский город Кипарисию и, не добившись успеха, повернул восвояси, узнав, что поблизости находится Арат с войсками. Ликург тоже вернулся в Спарту. Осторожный Арат расставлял гарнизоны в пограничных городах, вербовал наемников и выжидал, когда Филипп снова приведет македонян на Пелопоннес.

Элейцы попросили у Этолийского союза прислать другого военачальника вместо неудачливого Пиррия. Этолийцы вернули Еврипида, который хорошо зарекомендовал себя в лихих набегах. Тот собрал 2000 пехотинцев, 60 конников и отправился в глубокий рейд до самого Эгиона, где проходили собрания ахейской знати. Но времена были уже не те. Элейцы ослабели в ходе непрерывной войны, ахейцы же явно усилились. Их крупный отряд настиг Еврипида, напал на его отягощенное добычей войско, атаковал и одержал победу. Четыре сотни элейцев пали на месте, еще двести попали в плен. По меркам греческих войн это было тяжелое поражение. Одновременно ахейский флот напал на побережье Элиды и захватил добычу и пленных.

Филипп V сидел в Македонии и не мог свести концы с концами. Апелла удачно решал финансовые вопросы, но регента больше не было. Наступил кризис. Царь даже не заплатил обещанных денег союзнику – иллирийскому Скердиледу. Тот проглотил обиду, вышел в море с эскадрой быстроходных либурнийских галер и начал пиратствовать. Для греческих купцов море стало опасным.

На Пелопоннесе стороны все лето провели в набегах и контрнабегах. Македонский уполномоченный Таврион находился в бездействии. Войск у него почти не было. Он даже не мог защитить работавших на полях крестьян от наскоков элейцев. Арату пришлось организовать оборону самому.

Главные события войны опять сместились к северу, в Этолию. Стратег этолийцев Агет перенес боевые действия на границы самой Македонии. Он призвал к оружию весь народ и замыслил отомстить союзникам Филиппа, которые участвовали в памятном разграблении Терма. Первыми пострадали акарнанцы. Опустошив их страну, Агет вторгся в Эпир, подверг его разгрому, взял добычу, вернулся домой и распустил войско. Со своей стороны акарнанцы ответили было вторжением в пределы Этолии, но долго воевать не решились, потоптались в приграничном районе и ушли ни с чем.

Македоняне ответили тем, что взяли под контроль Фокиду – небольшую земледельческую область к западу от Этолии. Этолийский отряд засел лишь в одном городе этой области, Фанотее, да и тот пал в результате предательства и перешел на сторону Филиппа V. Македоняне медленно сжимали кольцо блокады вокруг своих врагов.

Сам Филипп с небольшой, но мобильной армией действовал против дарданов на севере Македонии. В этом – еще одна причина бездействия царя в Греции. На северные македонские границы постоянно нападали варвары. Базилевс воевал на два фронта. Видимо, дарданов натравливали этолийцы.

Филипп совершил короткий рейд на север и захватил область нейтрального фракийского племени пеонов, которое к тому времени было почти вырезано дарданами. Когда-то Пеония простиралась от иллирийских гор до Родопского хребта. Но в описываемое время этот древний народ ютился по берегам реки Аксий. Филипп занял столицу пеонов, Билазору, господствовавшую над горными проходами, и запер северную границу. Теперь дарданы уже не могли беспрепятственно вторгаться в Македонию. Македонский царь обладал несомненным талантом выбирать удобные позиции и оценивать местность с военной точки зрения. В этом – одна из причин его успехов.

Обезопасив родную страну, Филипп с дружиной спустился в Эги, древнюю столицу Македонии. Туда подошли отряды верхнемакедонских крестьян и конница родовых вождей из областей, пока мало участвовавших в войне и потому готовых сражаться. С ними царь перешел в Фессалию, чтобы отбить южную часть этой страны у этолийцев и проложить сухопутную дорогу в Аттику и на Пелопоннес. Филипп напал на южнофессалийский город Мелитею, но попытка взять его с ходу не удалась: штурмовые лестницы оказались чересчур коротки.

Филипп отступил и нацелился на важный город Фтиотидские Фивы. Царь приказал привезти из подчиненного ему города Ларисы осадные орудия. Войско расположил полукругом, заняв господствующие высоты и огородившись рвом с частоколом. Затем придвинул к стенам камнеметы и начал обстрел. Защитники стреляли в ответ, но несли тяжелые потери. Македоняне рыли окопы, приближаясь к стене, и одновременно вели подкоп под нее. Местность была каменистой, неровной, дело продвигалось медленно. Инженеры и солдаты достигли стены лишь на девятый день, да и подкоп сделали неудачно. Стена обвалилась раньше времени, когда еще не зажгли специальные подпорки, которые должны были поддерживать ее до нужного часа. Обломки загородили вход в город. Подоспели македонские солдаты и принялись расчищать завалы под обстрелом врага. В свою очередь, метательные орудия македонян продолжали обстрел. Упорная схватка закончилась победой нападавших. Они расчистили проход и готовы были ворваться в город, когда защитники пали духом и сдались. Лимит милосердия Филиппа был исчерпан. После казни Апеллы и его сотоварищей царь стал жестче. Пленных он продал в рабство за то, что разбойничали на македонской земле. Вырученные деньги пришлись кстати, чтобы расплатиться с солдатами. Фтиотийские Фивы царь заселил македонскими колонистами, а сам город переименовал по этому случаю в Филиппополь: вместе с милосердием его покинула скромность.

Тут к Филиппу явились послы эллинистических государств. Помимо родосцев, пришли византийцы и египтяне. Эллинистический мир встревожило усиление Македонии. Большое количество дипломатических посредников было грозным предупреждением. В любой момент все они могли присоединиться к Этолии.

Филипп опять заявил, что нет на свете более миролюбивого царя, чем он, а сам готовился к новым битвам. На сей раз его целью стал поход против иллирийцев.