Текст книги "Великие Древние (сборник)"

II

Проснувшись в поту и посмотрев на часы, я обнаружил, что наступил полдень. Взволнованно обдумывая вчерашние события, я вышел на палубу. Мне открылось странное зрелище. Земля, которая вчера была лишь узкой полосой на горизонте теперь лежала с правого борта корабля, примерно в полумиле от берега. С нее доносился какой-то гул и хоровое пение. Его производила, судя по общему впечатлению, толпа дикарей. Дикари сопровождали свое пение взмахами рук.

И тут я вздрогнул. Пение содержало в себе уже знакомые мне слова. Не могу ручаться за все слова, но «Р'лайх» и «фхтагн» звучали довольно отчетливо.

В гуле я распознал частые удары глухих барабанов. Я заметил капитана.

Меня поразило удовлетворенное выражение на его лице. Словно отвечая на мой не прозвучавший вопрос, он довольно сказал:

– Хорошие новости, винт заработал! Правда на полной скорости мы двигаться не сможем… Но зато теперь мы можем плыть обратно.

– Это конечно хорошая новость капитан – неуверенно сказал я – но как быть с пятерыми бесследно пропавшими членами экипажа?

Капитан помрачнел.

– Они пропали без вести при выполнении боевого задания, такое иногда случается, и именно так и будет записано в рапорте – подумав, сказал он.

– Главное, что мы живы и скоро вернемся домой – произнес подошедший помощник капитана. И продолжил:

– Капитан, как вы думаете, что означают эти туземные песни?

– Не знаю – поморщился Ламли – мне они уже действуют на нервы. Они звучат с самого утра, и именно они меня разбудили. Пойду, скажу рулевому, чтобы сменил курс и двигался в нужном направлении.

Он ушел в рубку, а меня терзали вопросы. Множество вопросов, мучительно требующие несуществующих ответов. Неужели наши приключения, наконец, подошли к концу? И откуда взялись эти кошмарные сновидения? Какая дьявольская сила занесла нас в этот затерянный уголок? Что это за остров, на который мы наткнулись? Что за обряды там проводятся? Что случилось с пропавшими матросами?

Наш эсминец начал медленно поворачиваться и еще медленнее стал удаляться от берега. Я смотрел на удалявшуюся землю, и тут до меня дошло: пение на острове прекратилось! Помощник капитана тоже это заметил. На его лице появилось изумленное выражение. Подошел капитан и удивленно спросил:

– Почему они прекратили петь, черт возьми!? Они что, заметили, что мы уходим?!

Никто не знал, что ответить на это. И тут пение на острове возобновилось. Однако это не совсем точно. Сотни глоток стали выкрикивать одно и то же слово, показавшееся мне знакомым.

– Дагон! Дагон! Дагон!

Судовой повар! Он упоминал этого бога, когда рассказывал о его глубоководных поклонниках, тесно связанных с Иннсмаутом. Но откуда его знают здесь? За сотни миль от города? Или это древний культ морского бога, объединяющий людей во многих уголках мира? У меня появилось не просто чувство тревоги. Чувство приближения огромной опасности овладело моим рассудком, и мне захотелось прыгнуть в море. С трудом овладев собой, я посмотрел на капитана. Им, похоже, овладевали те же чувства.

Тут я перехожу к самой неправдоподобной части моего рассказа. Многие сочтут это вымыслом или бредом сумасшедшего, прочитав его, но, тем не менее, это действительно было! Возвращаясь мыслями назад, к тому кошмарному плаванию в неизвестных морях и под завывания кошмарного чужеземного обряда, меня колотит неудержимая дрожь.

Я уже упоминал, что чувство огромной опасности овладело мной. Но оно пришло неслучайно. Внезапно мои ноздри уловили странный запах. Это был тот самый запах протухшей рыбы, которым пропахла вся палуба в ту ночь, когда шел ливень. Запах за сутки почти выветрился, но в тот момент он возник с новой силой. Нестерпимая вонь проникла в носоглотку, заставляя меня кашлять. Ламли с помощником тоже его почувствовали и пошли к носу корабля, посмотреть не находится ли в море гнилых останков каких-нибудь рыб, издающих это уже непереносимое зловоние.

Когда я описываю, что же произошло дальше, моя рука начинает сильно дрожать и приходится некоторое время успокаиваться.

В тот момент, когда капитан с помощником уже подходили к носу корабля, из моря взметнулись две волны и обрушились на палубу корабля, который уткнулся во что-то. Нечто громадное. Следом за ними на борта корабля, в части расположенные у носа, с разных сторон, с мокрым звуком упали два огромных предмета. До сих пор удивляюсь, почему я уже в тот момент не потерял сознание. Может уже тогда бы я обрел вечный покой, и никогда бы не просыпался с криком по ночам, мокрый от холодного пота.

Я разглядывал эти предметы всего несколько секунд, пока до меня постепенно не дошло, что это две огромные руки, вернее пятипалые лапы, с кожистыми перепонками между пальцев, увенчанных длинными когтями. Не успел я это до конца осознать, как появилась и голова неведомого чудища!

Огромная, куполообразная сфера, чем-то напоминающая верхушки церквей, только без шпиля. Мутные рыбьи глаза размером с надувные шары с безумной злобой уставились на стоящих у носа корабля людей, недоразвитые уши плавно переходили в жабры по бокам шеи, они с шумом втягивали воздух. Пещерообразная пасть с ужасным ревом открылась, и все пространство вокруг потряс адский вой. Острые зубы, каждый из которых был размером футов в пять, плотоядно клацнули.

Капитан с помощником онемели от ужаса. Они даже не двинулись с места, когда одна лапа, с чавкающим звуком оторвалась от борта, накрыла их, и, схватив, потащила к кошмарной бездонной пасти. Я лишь успел заметить, что один из когтей пробил капитана насквозь, и Ламли умер еще до погружения в зловонный рот кошмарного монстра. Однако помощник капитана кричал еще долго, даже тогда, когда рот чудовища закрылся, и капли крови закапали из пасти на зеленоватую плоть чудовища, покрытую отчасти чешуей, отчасти бородавками.

Оно на мгновение замерло, как бы проглатывая ужасную пищу, а потом разразилось громовым ревом, напоминающим триумф победителя. Крики туземцев, ранее доносившиеся с берега, стихли.

Неожиданно прозвучал выстрел. Я увидел что, на плече чудовища появилась зеленоватая жидкость, по-видимому, кровь, цвета под стать этому ужасному существу. Ко мне подбежал матрос с винтовкой, он прицелился и еще раз выстрелил. Монстр заревел и за пару секунд сместился к левому борту, накрыв нас гигантской лапой. Я едва успел отскочить. Длинные когти лишь разорвали одежду на мне, сомкнулись вокруг матроса и потащили его вверх. Винтовка со стуком упала на палубу.

Я смотрел на нее, как мне показалось, очень долго, и вдруг меня осенила мысль. Я увидел, как мала винтовка, по сравнению с размерами чудовища.

Но ведь на корабле есть оружие и покрупнее. Пушка! На носу стояло спаренное орудие, стрелявшее снарядами, хоть и не очень мощными, но все же… Разрывные снаряды… Это был шанс, если и не убить, то хотя бы ранить чудовище.

Я стал ползком осторожно красться к орудию, чтобы не привлекать внимания монстра. Ужасная рыбная вонь, казалось, обволокла корабль, и не давала свободно дышать. Многовековое чудище, сводящее с ума одним своим видом, восстало из морской бездны, а я сам того не понимая бормотал какую-то молитву, подползая к пушке.

Монстр внимательно разглядывал трепыхающегося в лапе матроса. И хотя кошмарные рыбьи глаза ничего не выражали, я готов был поклясться, что чудовище удивлено тем, как такая маленькая тварь осмелилась причинить ему боль. Ему! Богу, которому поклоняются тысячи людей, подобных этому матросу, который сейчас абсолютно беспомощен, находясь в полной власти морского божества…

Я добрался до орудия и развернул его. Судно давно уже не двигалось. И я даже не знал, где сейчас рулевой и кок. Может они лежат в корабельных помещениях ничком, лишенные остатков разума, при встрече с морским богом, восставшим из морских глубин, благодаря дьявольскому колдовству.

Но мой разум еще не помутился окончательно. Я поймал чудовище в перекрестье прицела, в тот момент, когда тело матроса исчезало в зубастой пасти. Пушка выплюнула в сторону монстра струю огня. От грохота у меня на время заложило уши. Снаряд попал точно по центру груди. Зеленая плоть лопнула, из нее хлынула вонючая густая кровь.

Чудовище заревело так, что мои барабанные перепонки едва не лопнули. Его кошмарные глаза на мгновение закрылись. На какое-то время оно замерло, но очень ненадолго. От страшного ранения монстр оправился на удивление быстро, и через минуту, успокоившись, уставился на меня немигающими глазами, видимо не понимая, что происходит. В этом взгляде на меня смотрело средоточие всего зла во Вселенной, воплощение самых зловещих кошмаров, когда-либо снившихся человечеству.

У меня оставался последний шанс. Через прицел я видел, как чудовище занесло лапу с растопыренными пальцами для удара. Отчетливо выделялись перепонки между пальцами, покрытых слизью, в которой копошились какие-то организмы. Я перевел прицел выше и выстрелил чудовищу в голову. На этот раз снаряд попал ему точно между глаз. Монстр глухо заревел, схватился обеими лапами за голову и рухнул спиной в море, окатив корабль каскадом соленых брызг. Наступила мертвая тишина.

Но я понимал, что медлить нельзя. Сколько времени понадобиться чудовищу прийти в себя, я не знал и побежал к рубке. Забежав туда, я увидел на полу тело рулевого. На лице Паркинса застыла маска невообразимого ужаса. Он был мертв. Видимо, не выдержало сердце после встречи с первобытным Злом. Я запустил двигатель и стал разворачивать корабль. Мне хотелось поскорее выбраться из этого кошмарного места, логова чудовищного Дагона, этого отвратительного Бога Рыб, из этого уголка, вместившего в себя столь древнее зло, которое старше самого человечества!

III

Все происходящее потом я помню очень смутно. Корабль медленно двинулся из этого проклятого места, оставляя позади и неведомый остров, и пучину, в которой исчезло кошмарное божество. Через некоторое время разыгрался чудовищный шторм. Казалось, небесные Боги решили отомстить мне за их поверженного водяного собрата. Молния несколько раз била в корабль, ливень лился как из водопада. Гигантские волны бросали стальной эсминец как скорлупу от ореха из стороны в сторону.

Я сидел на полу в рубке и молился об одном. Только чтобы не заглох двигатель. Иначе я останусь навеки в этой водной пустыне океана, который, думается, еще много чего такого таит в своих глубинах, скрытого от посторонних глаз и предназначенного только взору посвященных людей. Ужас, скрытый в подводном мраке, ждет своего часа, чтобы восстать и обрушить на человечество ярость чудовищного зла и кровавого кошмара…

Помню, что от яростной качки я стал терять сознание. Силы понемногу оставляли меня. Вода начала просачиваться в рубку. В оконном стекле мне начали мерещиться чудовищные образы. Я вспомнил о своих погибших в этом смертельном плавании товарищах, подумал о том, где сейчас может быть корабельный повар… Бедный, пожранный чудовищем капитан. В моем мозгу снова зазвучали странные заклинания неведомого звука, слышанного во сне, и казалось, исходившего из морских глубин. Размытые силуэты снаружи становились все ужасней, и, наконец, я потерял сознание.

Очнулся я на борту американского корабля, высланного на наши поиски. Наш эсминец отсутствовал пять дней, и был обнаружен в десяти милях от рифа Дьявола, откуда и началось наше кошмарное плавание. В трюме был обнаружен захлебнувшийся от просочившейся воды повар, в рубке лежало два тела. Моё и рулевого Паркинса. На моей руке слабо прощупывался пульс, и меня отправили в отдельную каюту под надзор опытного врача. Показания мои тщательно записали, и передали ФБР.

Это я уже узнал после того, как был помещён в психиатрическую лечебницу. Не столько из-за умопомешательства, сколько из-за строгой секретности этого дела. Еще я узнал, что гребной винт нашего эсминца был сильно погнут, причем таким образом, что мысли о рифах отметались сразу, а спасательный корабль наткнулся в море на разодранный труп кашалота. Повреждения на нем были настолько ужасны, что поползли слухи о нечистой силе, обитающей в окрестных водах. Но капитан корабля строго пресек подобные слухи, отметив в рапорте, что наткнулся на труп кашалота, погибшего, очевидно, в схватке с другими китами. Это выглядело правдоподобно для общественности, но не для меня. Ибо я знал, какое зло скрывается в темных морских глубинах.

Подводная лодка, которую мы тогда сопровождали, бомбила на глубине, по всей видимости, прибежище какой-то морской нечисти, с одной из которых в лице Дагона мы и столкнулись. Мне одному удалось выжить после встречи с кошмарным божеством из древних легенд. Очевидно, разыгравшийся шторм вернул Дагона обратно в бездонную морскую пропасть, где он и будет пребывать, пока его опять не потревожат. Но общественность так никогда и не узнает, что на самом деле произошло, ни на том проклятом побережье Иннсмаута, ни с нашим эсминцем. И даже не будет догадываться о тех древних ужасах, что таит в себе неизведанная бездна Океана.

Повелитель Хаоса

«Помни, что сущность Древних содержится во всех вещах, тогда как Сущность Старших есть во всем, что живо, и сие пригодится тебе, когда придет время…»

Некрономикон

Эта ужасная история произошла с моим другом Джеймсом Баркером, с которым я познакомился в университете Аркхэма, где мы учились. По натуре нелюдимый, он по каким-то причинам тянулся ко мне, возможно из-за того, что я всегда его внимательно слушал, независимо от того, что он в очередной раз пытался мне втолковать. Учился он неважно, однако испытывал интерес к астрономии и геометрии. Баркер постоянно задавал мне вопросы: что я думаю об окружающем нас мире, существуют ли иные миры и какие существа могут в них обитать.

Все эти вопросы я считал ерундой, поэтому отвечал Баркеру односложными фразами. Меня же в Баркере привлекала некая загадочность, в нем сквозило стремление, хоть и тщетное, познать неизведанное, лежащее за пределами привычного воображения. И в отличие от праздных гуляк действительно увлекался наукой, пусть и в несколько специфичных областях.

Время в университете пролетело быстро, наша учёба закончилась. Защитив кандидатскую диссертацию по физике, я стал время от времени читать лекции первокурсникам. На жизнь мне хватало, а о Баркере я забыл. Скорее всего, он вообще уехал тогда из города, так как даже никто из наших общих знакомых о нем ничего не слышал. Однако тем более неожиданной для меня оказалась встреча с ним на одной из темных улочек Аркхэма, куда я забрел, гуляя как-то осенним вечером.

– Эй, мистер! – окликнул меня сзади чей-то хриплый голос.

Я обернулся и замер в изумлении:

– Баркер?

Да, это, несомненно, был он. Правда, сильно похудевший, с ещё более пронзительным взглядом, но, несомненно, он.

– Где ты пропадал? – не переставая удивлённо его разглядывать, спросил я.

– Долгая история…. – о чем-то задумавшись, приглушённо ответил Баркер.

– Почему тебя никто не видел в городе?

– Я вернулся только вчера из… путешествия – странно улыбаясь, загадочным тоном поведал мой давнишний приятель.

– Из какого? – полюбопытствовал я.

– Да так… попутешествовал немного. Заходи ко мне в гости как-нибудь, подробней пообщаемся – сказал Баркер и назвал какой-то адрес. Названная улица мне совершенно была незнакома. Не успел я что-либо промолвить, как мой бывший приятель юркнул в какой-то переулок и исчез.

Я двинулся к своему дому, в котором снимал квартиру уже полгода, раздумывая над неожиданной встречей с бывшим однокурсником. Встреча с ним, безусловно, меня обрадовала, ведь на ум приходили разные печальные участи, постигшие моих сокурсников после университета. Поэтому увидев Джеймса живым и невредимым, положительные эмоции захлестнули меня. Конечно, надо будет с ним повидаться ещё и расспросить его подробнее.

Адрес, названный Баркером второпях, я запомнил и поэтому, вечером следующего дня отправился на его поиски. Идти пришлось долго, прохожие с некоторым удивлением отвечали, как пройти к данному дому, который я искал. Позже я понял почему. Дом располагался в самом заброшенном районе Аркхэма. Даже нищих здесь не было видно. На пути попадались только бездомные кошки и собаки. Пахло дурно, как впрочем, и положено пахнуть в таких местах. Кое-где помои валялись прямо на улице.

Наконец, я увидел нужный дом. Однако подойдя к нему, я засомневался: живёт ли кто в нем. Дом выглядел заброшенным. Темные глазницы окон, без малейшего намёка на свет внутри дома, молча, взирали на меня. Поколебавшись, некоторое время, я все же постучал в дверь, нисколько не надеясь на успех. Постучав, я прислушался. Мне показалось, что я слышу какой-то гул и ощущаю подошвами ног слабую вибрацию. Чтобы это могло быть? Вдалеке прокаркал ворон. Я стоял один, на потрескавшихся ступенях заброшенного дома, а вокруг витали запустение и разруха. Внезапно дверь дома распахнулась внутрь, и в нос мне ударили столь ядовитые миазмы, что я закашлял. Из тёмного нутра дома раздался знакомый голос:

– Проходи, не бойся! Здесь просто давно не убирали.

Я опять заколебался, но все же неуверенно шагнул вперёд. Где-то впереди раздавались шаги Баркера. Тьма окутала меня. Пытаясь двигаться наощупь, я сделал несколько шагов вперёд. Гнилой пол скрипел под моими ногами, вонь, царившая внутри этой хибары, казалось, усиливалась с каждым моим шагом.

В конце тёмного коридора я, наконец, увидел пятно света, подсказывающее мне ориентир. Дойдя до него, я увидел небольшую комнату. В центре неё на стуле сидел Баркер и жевал бутерброд. Около него стояло ведро с водой, очевидно для питья.

Комната была грязная, но насколько бы здесь не было грязно, едва ли неописуемая вонь, пропитавшая весь дом, была следствием отсутствия уборки в помещении. Источник её видимо находился вне комнаты. Баркер явно опустился до недостойного нормального человека состояния, и оставалось гадать: из-за его ли странных увлечений это произошло.

Из мебели в комнате находились ещё один стул и старый стол. Они оба были заваленными увесистыми книгами, некоторые из которых, судя по рассыпавшимся переплётам, были совсем старые. Одна из них была открыта, и на странице красным было жирно что-то подчёркнуто. Я подошёл и прочёл необычный призыв, обращённый видимо к читателю этой книги: «Взывай к ужасному Азатоту, когда Солнце находится в знаке Овна, Льва или Стрельца; когда Луна идет на убыль, а Марс соединяется с Сатурном…»

– Что это означает? – спросил я.

Баркер ухмыльнулся и сказал:

– Помнишь, меня всегда интересовало существование других миров отличных от нашего? Помнишь, я говорил, что они существуют, что существуют другие существа, обитающие в этих мирах. Для которых земные законы времени и пространства не властны.

Я путешествовал по миру, бывал в разных местах, в Тибете, на некоторых островах Тихого океана, где сохранились реликтовые культы, древностью превосходящие не только человечество, но и саму Землю. Мне удалось найти хранителей сокровенных знаний, открывающие ворота в другие миры. Они научили меня многому. Эта открытая книга, тот самый чудовищный «Некрономикон» который даёт знающему – абсолютную власть! С помощью неё можно увидеть Иных. Я уже сам видел Их!

Монотонный голос Баркера почти загипнотизировал меня. Отвращение от этого места ещё более усилилось. Я резко сказал:

– Баркер, с годами ты так и не повзрослел. Опомнись! Ты набрёл на каких-то шарлатанов, и они внушили тебе этот бред.

Договорить я не успел. Гневная речь моего бывшего приятеля наполнила, казалось, весь дом:

– Ты говоришь, что они шарлатаны? Ты говоришь, что все это бред? Даже после того, что они мне показали? Да если бы ты это увидел, то навсегда бы потерял рассудок. Ты даже не представляешь себе, насколько примитивен человек, по сравнению с ЭТИМИ тварями. Впрочем, у тебя будет возможность все увидеть. Приходи сюда через три дня, и я продемонстрирую тебе, что все твои представления о нашем мире, как о единственном во Вселенной, совершенно ошибочны!

– Мне надоело слушать этот бред! – я двинулся вон из этой комнаты, из этого дома, прибежища безумца, бывшего когда-то моим приятелем, окружившего себя такой атмосферой, в которой и немудрено свихнуться. Однако на полпути я на минуту остановился и спросил, сам не зная зачем:

– А почему именно через три дня, а не сейчас?

Ответ Баркера в этой зловонной мгле старого дома прозвучал зловеще:

– Потому что Луна пойдёт на убыль, а Марс соединится с Сатурном…

Придя домой, я разделся и сразу же лёг спать, пытаясь поскорее отделаться от неприятного ощущения, оставшегося после посещения Баркера. Сомкнув веки, я погрузился в сон. Однако сновидения были кошмарными. В доме Баркера меня преследовали какие-то огромные тени, воздух клубился от присутствия чего-то громадного, но совершенно невидимого. Знакомая вонь была ещё более невыносимой. Я начал задыхаться во сне и совершенно измученный проснулся. Солнце уже светило довольно ярко. Я оделся и пошёл на лекции в университет.

Два дня пролетели довольно быстро. Постоянно вспоминая о Баркере, я думал, что ему необходима помощь врача, пока безумие не заставило его наложить на себя руки. Кошмаров мне больше не снилось. Моё душевное спокойствие восстановилось, и я решил нанести Баркеру ещё один визит. Как раз прошло три дня, и я рассчитывал после его бесплодных попыток доказать мне что-то, уговорить его в свою очередь обратиться к врачу.

Одевшись потеплее, я не спеша двинулся к дому моего безумного, а я в этом уже не сомневался, друга. На ходу припоминая наш с ним последний разговор, я задумался о его последних словах насчёт небесных планет. Непроизвольно вскинув голову, я посмотрел на звёздное небо. Увиденное неприятно удивило меня. Не считая себя великолепным знатоком созвездий, тем не менее, я отметил явные странности на вечернем небе. Знакомых созвездий, которые я привык видеть, не нашлось. Странные звёздные скопления то резко вспыхивали, то гасли. Две самые яркие звезды находились рядом друг с другом, и по красноватому цвету одной из них, я понял, что это Марс.

Когда я подошёл к дому Баркера, то увидел в одном из окошек свет. Это придало мне уверенности. Посмотрев перед заходом в дом последний раз на небо, я отметил, что Марс со звездой почти слились в одно целое. Видимо второй звездой был Сатурн, о котором говорил Баркер. Это вселило в меня неприятное чувство, так как в чём-то подтверждало слова Баркера и совпадало с призывом из той загадочной книги совершить что-то, когда эти две звезды соединятся. Но отступать было уже поздно, и я вошёл в дом, так как дверь оказалась незапертой.

Глаза мои сразу же уткнулись в зловонную тьму коридора, которая, впрочем, не была абсолютной как в прошлый раз. Вдалеке дрожали огоньки целой вереницы зажжённых свечей, уходивших в темноту. Тёмное нутро прогнившего дома дрожало от какой-то вибрации непонятного происхождения. Как будто где-то работал огромный и почти бесшумный двигатель. Я пошёл на огоньки свечей. Пол угрожающе скрипел, и мне приходилось замедлять шаги, опасаясь падения в неизвестность, в случае пролома гнилых досок.

Достигнув комнаты, где прошлый раз вёл беседу с Баркером, я с удивлением обнаружил, что ряд зажжённых свечей, начинаясь от этой комнаты, достигает другой двери в конце коридора. В прошлый раз я её не заметил, и очевидно у Баркера там имелся какой-то склад или чулан. В комнате Джеймса не было, по-прежнему стояли всё те же стулья со столом, тщетно дожидающихся хозяина. Та же раскрытая книга с красной пометкой; возле стола помимо знакомого ведра стояла горящая керосиновая лампа. Комната не стала чище с момента моего первого появления в ней. Даже наоборот. К грязному хламу, разбросанному на полу, прибавились какие-то булыжники, на которых при внимательном осмотре оказались какие-то надписи на незнакомых мне иероглифах. Странной сладковатой вони в доме тоже не убавилось.

На одном из стульев я заметил клочок бумаги. Корявый почерк принадлежал явно Баркеру. Написанное внушало тревогу, которою я впрочем, попытаться отбросить, вспомнив, что Баркер был явно не в своём уме ещё три дня назад. Чем внимательнее я читал слова, написанные корявым почерком моего друга, тем сильнее тревога накатывала на меня. Текст гласил:

«Я сделал это… Но даже я, привыкший к самому страшному колдовству ужаснулся содеянному. Я открыл врата. Но не знал кто скрывается за ними. Это он!!! Владыка хаоса, повелевающий Древними! Эти врата необходимо закрыть. Сотри главный знак, иначе будет поздно. Если ты читаешь это. значит меня уже нет. Сотри этот знак, иначе через врата придёт конец всему живому и разумному на этой планете. я слышу Их.»

Признаться меня охватил страх. Скорее это был страх от неизвестности, который увеличивался от осознания огромной опасности, нависшей надо мной невидимым удавом. Я понимал это каким-то шестым чувством. Как ни старался я отбросить дурные мысли, в этом доме от ощущения опасности избавиться было не так легко. Неужели какая-то часть в словах безумного Баркера всё же была правдой?

Взяв лампу, я двинулся к той самой таинственной двери, к которой вели горящие свечи. Вибрация стала сильнее, слышался приглушенный гул.

Гнилой пол дрожал под ногами и усиливал страх. Дверь была неплотно закрыта, и я рывком распахнул её и остановился поражённый.

Зрелище, которое открылось мне в огромной темной комнате, оказавшейся за дверью, кардинально отличалось от всего того, что я ожидал увидеть.

Однако, говоря о темной комнате, я был не совсем точен. В комнате было довольно светло, но источник света был невероятным.

Все стены, потолок, и пол были разрисованы разными геометрическими фигурами, символами и иероглифами, похожими на те, которые я видел на камнях в комнате Баркера. И все это каббалистическое художество светилось! На всю стену, прямо напротив двери, был нарисован странный знак, представляющий собой бесчисленные окружности, с пересекающими их прямыми и какими-то мелкими символами. Он светился ярче всех. Я шагнул к нему и вдруг вспомнил! Главный знак! О нём ли писал Баркер на том клочке бумаги? И не была ли это его записка предсмертной?

Я подошёл ближе к знаку и заметил какое-то волнение за ним. Присмотревшись, я в очередной раз изумился. Знак как будто висел в воздухе. Стены не было! Доски пола, доходя до одного уровня со знаком далее загадочно обрывались. Наступив на край досок, я удостоверился в этом, когда носок моего ботинка качнулся вниз. Я решился осторожно высунуться за нарисованный символ. Едва моя голова очутилась в пустоте за знаком, мои барабанные перепонки едва не лопнули от дикой какофонии звуков, обрушившихся на меня. Я зажал ладонями уши и расширенными от страха глазами начал взирать на представшую передо мной панораму.

Казалось, я стою на краю (или на дне?) глубочайшей пропасти. Далеко передо мной в звёздной бездне ворочалась огромная тёмная, колышущаяся воздушная масса. Я не зря употребил слово – ворочалась. Иногда обретая контуры, и тут же их теряя, потоки тёмного воздуха сжимались в центре массы и разжимались подобно чьим-то гигантским челюстям, как будто что-то пережёвывающим.

Эту воздушную массу пронизывали без конца какие-то завихрения. Какофония звуков, обрушившаяся на меня, представляла собой гул (тот самый!) от множества невидимых барабанов почти сливавших в один звук, изредка этот гул прорезали резкие звуки от каких-то флейт или дудок, также бывших невидимыми, по крайней мере, моему глазу. Иногда эту тёмную воздушную массу облетали (именно облетали!) внушительного размера светящиеся радужные шары, мечущиеся в разных направлениях хаотическими зигзагами.

Временами какие-то фиолетовые вспышки, внутри пульсирующей воздушной массы освещали на короткое время всю эту картину, порождённую, словно каким-то воспалённым воображением. Громадные тени чудовищных созданий витали где-то выше. Я мог лишь догадываться об их внешнем виде. Весь воздух вокруг зловещего воздушного хаоса, казалось, кишел какими-то существами, приводивших воздушные массы в смятение. Порывы ветра, несущие потоки отвратительной вони, хлестали меня по лицу. Везде царил темный хаос движения и пространства, постоянная изменчивость форм. Теперь-то я знал, от чего пропах весь этот адский дом, ставший прибежищем для преисподней. Замерев в состоянии ступора от нахлынувших на меня одновременно, ужаса, благоговения и изумления, я не сразу заметил нависшей угрозы.

В разгар созерцания этого инфернального бреда, от которого тело налилось свинцом, а мозг отказывался что-либо понимать, моё внимание привлекли странные фигуры. Они напоминали каких-то гуманоидов, только ростом гораздо выше взрослого человека, и без конца размахивающих длинными руками. Как будто шли в слепую. И шли они как-то странно! Как бы по воздуху, исчезая и возникая в разных местах, по совершенно невероятным траекториям, медленно поднимаясь и издавая тошнотворные вопли, вылетавших из зубастых голов, с сильно оттянутыми нижними челюстями, от которых кровь стыла в жилах.

Движения их отдалённо напоминали людей, с ограниченной способностью ходить. Это самое приблизительное сравнение, которое, однако, не в состоянии передать все отвращение которое охватывало при виде этих бессловесных, без единого проблеска разума, слепых уродов. До меня постепенно стало доходить, что эти твари направляются ко мне, и новая волна ужаса накрыла меня, когда я разглядел острые когти на длинных пальцах у этих темно-зелёных чудовищ.

Я импульсивно метнулся назад и свалился на пол колдовской комнаты и молча уставился на горящий знак, злобно светившийся в сумраке помещения. За секунду до бегства из той преисподней, я заметил у некоторых длинноруких гуманоидов в руках какие-то странные предметы разной формы и длины. Но сейчас меня больше волновало, что делать дальше.

Я медленно поднялся с пола, и в этот момент из горящего знака вылетел какой-то внушительный предмет и ударился мне в грудь. Я машинально сделал шаг назад, чтобы не упасть и посмотрел на пол. Мне пришлось опять содрогнуться от ужаса и отвращения. Брошенным предметом оказалась человеческая нога, перекушенная у самого колена чьими-то острыми зубами.

С криком метнувшись из этой комнаты, я вбежал в каморку Баркера, лихорадочно пытаясь сообразить, что мне делать. Мой взгляд упал на окно. На улице было как-то странно. Бросившись к окну, я не поверил своим глазам. Города не было видно! Вообще! Во рту пересохло, и я рефлекторно глотнул воздуха.

Моему взору открылась странная местность. Как будто выжженная солнцем пустыня с отдельными островками из небольших скал. С чёрного неба светили несколько солнц. Около одного из скалистых островков двигалась какая-то бесформенная масса. Она была столь огромна, что я отпрянул от окна. Мне показалось, хотя я не был уверен, что от неё отходят мерзкие извивающиеся щупальца.