Текст книги "В логове зверя. Часть 2. Война и детство"

У нас даже дух захватило: такого грандиозного зрелища увидеть не ожидали. Даже не подозревали о существовании рядом с собой этакого интересного места. Поезда ещё не ходили, паровозные гудки не слышались. Родители нас не посвящали в географию окружающей местности. Возможно, и употребляли слова «железнодорожный узел», но что это за «узел», да ещё и железнодорожный: как его завязали и как распутывают… И вот он перед нами. Узлов никаких не видать, зато рельсов – очень много. Вагонов тоже. Точнее, того, что от них осталось: чёрные углистые остовы, металлические платформы, колёса и разбросанные взрывами щепки. Но и уцелевшие есть. Воронки от взрывов бомб жёлтыми песчаными язвами там и тут обезображивают когда-то идеально ровную поверхность станции. Потом мы так и называли – станция, а не смешное слово «узел». Самого здания станции не видно. Вероятно, его разнесло в пыль прямым попаданием, а может быть, его и совсем не было здесь, а может быть мы его просто не видели. В тех местах, где бомбы взрывались прямо в центре железнодорожного полотна, обезглавленными железными змеями тянулись к небу рельсы. Некоторые свились действительно в какое-то подобие узлов, будто огромной силы великан позабавился в припадке бессмысленного приступа буйного озорства.

Долго стояли мы на краю обрыва, оглядывая живописную картину разрушения. Она казалась естественной: всё, принадлежащее врагу, должно быть уничтожено – без сомнений и далости. Враг громил нашу землю – теперь мы громим его – «око за око, зуб за зуб, кровь за кровь». «За каждый разгромленный камень отплатим мы страшной ценой» – так пелось в марше защитников Москвы. Вот она – страшная цена.

Попривыкнув и к этому печальному, по существу, пейзажу войны, перевели взгляды поближе. Явилось чудное открытие: с обрыва, на котором мы стояли, как Наполеон на Поклонной горе, оказывается, можно очень хорошо прыгать. Песчаные склоны манили и звали. Песок выглядел мягким и сыпучим. Оружие своё – под ближайший куст. Подошли к самому краю обрыва и одновременно спрыгнули. Склон был довольно крутым и поэтому полёт оказался продолжительным. С лихими воплями опустились на песок метрах в десяти от места старта. Траектория полёта почти совпадала с углом наклона откоса и соприкосновение с планетой произошло по касательной. Ноги зарылись почти по колено в мягкий и действительно рыхлый песок. Удовольствие – по макушку. Восторженно смеясь, вскарабкались наверх по жидкому песку и ещё раз спрыгнули, теперь предварительно разбежавшись как следует. Улетели ещё дальше! «Аттракцион» по остроте ощущений превосходил даже любимые «гигантские шаги». Там полёт был только иллюзией, а здесь – фактом. Непродолжительным, но всё же. Мы даже махали руками, как крыльями, надеясь, как во сне, вдруг не упасть на песок, а плавно взмыть вверх и пролететь над разбитой железной дорогой. Забавно было бы рассмотреть её сверху.

Напрыгавшись досыта, направились к паровозу. Беспомощно лежащий на земле, он казался чёрным сказочным существом, павшим в бою, или рыцарем в чёрных доспехах. Они всегда представлялись мне живыми с их ритмичным дыханием, паром и шипением. Гудки напоминали то крик, то рёв, то прощание, то привет – в зависимости от направления движения паровозов и их настроений. Они или пыхтели при подъёме, или выпускали дух при торможении, или ритмично и весело дышали на хорошей скорости. А этот вот лежал на боку, так и хочется сказать, закрыв глаза… Возле зияла огромная воронка. Видимо, чудовище ещё более сильное, чем сам паровоз, грохнулось рядом с ним и опрокинуло его на землю. Мы обошли его с невольной настороженностью, хотя он не представлял собой никакой опасности. Невольную тревогу вызывало само непривычное положение павшего великана. Вот сейчас он застонет железным звуком, зашевелится и встанет… Но паровоз продолжал неподвижно и молча лежать с отрешённым от всего земного видом.

Подошли к вагонам, представлявшим собой то ли хвост, то ли свиту чудовища, когда оно было живо. Внутри – ничего интересного. Так, какое-то месиво из щепок и осколков. Но вот около вагонов множество интригующих предметов. Самым впечатляющим из них была высокая конусообразная пирамида, состоящая из патронов, пулемётных лент, малокалиберных снарядов, всевозможных дисков к автоматам, самих автоматов. Красно-рыжих от ржавчины. Из склона пирамиды торчал ствол пулемёта, засыпанного боеприпасами. С патронами разобрались быстро. Они были различных калибров и предназначений. Чёрные головки бронебойных, красные трассирующих… Нашлись даже настоящие патроны, но с деревянными пулями. Для того, чтобы убедиться в странном для патронов снаряжении, разобрали несколько штук, вынув пули. Они в самом деле оказались деревянными, окрашенными в какой-то розоватый цвет. Рассудили: такими пулями убить и даже ранить никого невозможно. Постановили считать их учебно – тренировочными: например, для стрельбы по мишеням. Сколько я впоследствии не спрашивал специалистов для чего немцам могли понадобиться деревянные пули, меня неизменно поднимали на смех: таких пуль просто не может быть, потому что не может быть никогда – и баста. Но они были – я сам не только держал их в собственных руках, но и сам же разряжал. Порох внутри вполне исправно вспыхивал, как ему и полагалось. Только был почему-то дымным, как в охотничьих патронах.

Автоматы тоже оказались неизвестной системы – нам, экспертам, не известной потому, что до сих пор не попадались в наши руки: с гнездом для дисков сбоку. И опять нескольких видов. Одни – с защитным кожухом вокруг ствола, имеющим вентиляционные отверстия; другие с голым стволом и металлическим прикладом. Повертев и так, и сяк, приложили приклады к плечам, прицелились, постановили: диски сбоку – очень неудобно. Хотя бы потому, что при стрельбе из окопа придётся держать эти автоматы, выставив левую руку из наружу – и в неё может попасть вражеская пуля… Специалисты мы все были ещё те…

Пулемёт тоже оказался новинкой: не наш «Максим», не «Дегтярев» и не немецкий MG. Он стоял на высокой, около полуметра, треноге и ствол его можно было поднять под прямым углом вверх по изящно выгнутой металлической дуге с делениями. Из чего было сделано однозначное заключение: пулемёт можно использовать как зенитный, для стрельбы по самолётам, так и для огня по целям на земным. В военной терминологии мы все поднаторели: отцы у каждого – боевые офицеры. Освоили смертоубойную машину теоретически, подёргали затвор, покрутили стволом во все стороны и вверх, и вниз. Захотелось пострелять. Заглянули в ствол: чист. Понажимали на спуск: щёлкает. Давайте патроны. Вот они – в «куче – мале». Какие? Не известно. Принялись подбирать путём проб и ошибок: просто совали в канал ствола попавшиеся под руку. То велики, то малы. Наконец, один из них пришёлся как раз впору. Приличный калибр.

Нашли пулемётную ленту с такими же, вставили куда нужно… Можно начинать. Расспорились кто будет стрелять первым. Доводы с каждой из трёх сторон веские, но не убедительные для каждой из двух других… Остановились на самом справедливом – жребий. В куче боеприпасов нашли два патрона стреляных и один с пулей: вытянувший с ней и станет первым. Лёва зажал в кулаке все три, выставив капсюльные торцы. Мне повезло – сразу вытащил с пулей.

Куда и во что стрелять? Если в пространство – можно ведь и задеть кого-нибудь ненароком: пули-то далеко летят. А вот обрыв рядом – как раз то, что нужно. Очень подходящее место для тира: пули зароются в песок. Развернули ствол в сторону обрыва. Я взялся за рукоятку, положил палец на спусковой крючок…

– Смотри, не промажь, – засмеялся Вовка. – Обрыв-то вон какой маленький.

– Да уж постараюсь. Прицелюсь получше…

Сердце вдруг застучало сильнее обычного: ржавоватый, всё же, агрегат-то… Как бы чего… Но, уж взялся за гуж… Соратники заткнули уши, я вжался плечом в приклад, нажал на спуск… Пулемёт сухо щёлкнул и больше ничего. Я недоумённо воззрился на него: ты чего?.. Ещё раз потянул крючок – тот же результат.

– Неисправен, наверное, – предположил Лёвка.

– Так ведь щёлкал же! – напомнил Вовка.

– А теперь вот не щёлкает, – присоединил свой голос и я.

Задумались. Помолчали.

– Стаська, а ты предохранитель-то снял? – осенило Володю.

Тьфу ты! Вояка – бяка: о предохранителе-то забыл начисто – сам же его поставил на стоп. От волнения всё. Движение большого пальца, влажный щелчок – пулемёт готов к огню. Приклад к плечу, указательный палец на спуск. Орудие коротко, но грозно и звучно рявкнуло трижды. Трижды упруго толкнуло в плечо. В тот же момент из песка на склоне обрыва взметнулось три фонтанчика пыли. «Попал». – ехидно сказал я сам себе… Нажал на спуск ещё раз. Приклад сильно и дробно толкает в плечо, тело и голова трясутся в такт с выстрелами, обрыв прыгает перед глазами, красиво вылетают струи песка…

– Вот здорово! Дай-ка мне! – закричал Вовка.

Теперь встал к пулемёту он. Ритмичный грохот затряс всю округу, отдавась звучным эхом от поверхности обрыва и от вагонных остовов. Закладывает уши, но мы хохочем. Нм весело. Боевые звуки как музыка боя… Мы всё ещё воевали.

– Стой, хватит.

Дёрнгаю Вовку за плечо.

– Правильно, – поддерживает Лёвка. – Теперь моя очередь.

– Погоди, Лёвка, в другой раз.

– Это почему все теперь, а мне в другой раз? – ямочки на лёвкиных щеках грустнеют.

– Ты не обижайся, царь зверей. Как бы у нас никакого другого раза не получилось. Мы же вон какую стрельбу устроили. Её наверняка и в нашем городке слыхать. Откуда там знают кто и почему стреляет? Возьмут и попрут сюда, и пулемёт отберут нафиг. Давайте его лучше спрячем, а потом придём сюда ещё раз и пять стрельнем.

С таким доводом спорить не стали. Огонь прекратился. Из ствола шёл к мирному небу тихий дымок. Пахло порохом. Заложенные грохотом выстрелов уши постепенно приходили в нормальное состояние.

– А куда его денем?

– Да вон в кусты наверху… А ещё лучше в воронку. Положим на дно и сверху ветками закидаем.

Тащим своё оружие все втроём. Вверх по обрыву, по сыпучему песку… Пулемёт оказался вполне тяжёлой вещью, тренога жёстко и больно вставляется между ногами, мешает идти. Напыхтелись до предела, но затею довели до конца. Остывшее тело пулемёта бережно спустили на самое дно перевёрнутого конуса воронки, прикрыли ветками, замели следы. Маскировка получилась что надо и вполне естественной, если смотреть со стороны… Не найдут, точно – не найдут ни за что на свете.. Да и кому придёт в голову заглядывать на дно воронки и тем более лезть в неё, чтобы заглянуть под кучу веток.

Обсуждая увиденное и испытанное, направились было к военному городку…

– Эй, ребята, а что там за дым из кустов? – Лёвка показал на плотные заросли неподалёку.

– Какой такой ещё дым? – не поверил Вовка, начавший как раз в этот момент рассказывать новый анекдот про Гитлера, – нет тут дыма и быть не может.

– Нет, может. И есть. Вы поглядите. Только он слабенький.

Действительно: из густых кустов струился к небу еле видимый жиденький столбик осторожного дымка.

– Дым как дым. Ничего особенного, – пренебрежительно отметил Вовка, пожав плечом, на которое снова взгромоздил свой карабин, и поправив пояс с эффектно свисающим с него кинжалом…

– Тогда там должен быть костёр: дыма без огня не бывает, – резонно произнёс Лёвка, засунув понадёжнее свой ржавый «бульдог» за ремень.

– А огня – без дыма, – завершил логическую цепочку я, пытаясь повертеть на пальце свой тяжёлый пистолет системы вальтер, уронив его себе на ногу и подскочив на другой…

Истина спора не вызвала. Если идёт дым – стало быть, откуда-то ему идти нужно. В данном случае из костра, потому что в кустах ничего иного быть не может. Но кусты виделись очень уж густыми для того, чтобы в них мог быть даже маленький костерок. Странное явление. Пошли к нему поближе. Вот мы уже возле самых кустов… Дым продолжает просачиваться сквозь ветки, а никакого огня нет… Даже следов его: ни углей, ни веток, ни сучков – ничего, что могло бы гореть, кроме свежих стеблей растущего кустарника… Раздвинули ветки, уставились на то место, из которого шёл дым. В земле виднелось круглое отверстие, совершенно невидимое со стороны, – из него и струился дымок. Заметить его можно было только случайно – настолько он был невзрачен. Лишь мальчишеский всевидящий глаз смог различить его среди зарослей.

– Это что же такое, пацаны? Выходит: дым-то из под земли идёт… Значит, там что-то горит?

– Вулкан, должно быть, – задумчиво изрёк Володя или шутя, или всерьёз.

– Таких вулканов не бывает, – авторитетно заявил я, – а если огонь и есть, то он горит где-то под землёй.

– Это точно… Давайте проверим, – предложил Володя.

– А как ты проверишь? – поинтересовался Лёвка. – Полезешь, что ли, туда? Не получится.

– Это почему же, – не вдумавшись, ощетинился Вовка.

– А потому же, что ты для такой дыры велик слишком… Или дырка для тебя мала… Одно, знаешь ли, из двух.

– Надо верёвку длинную взять, привязать к ней бумажку и спустить в дыру, – не решился грешить против истины Вовка. – Если там есть огонь – она загорится или обгорит. Мы её вытащим и увидим.

За верёвкой сбегали домой – оставалось уже не далеко. Однако верёвки не нашли. Вместо неё попался на глаза моток шпагата. Привязали к его концу железную гайку, чтобы лучше спускалась, и бумагу, скомканную бантиком. Примчались обратно к загадочной дыре. Диаметра она была небольшого – всего сантиметров двадцать, двадцать пять – не больше. Испытательная бумажка вошла в неё свободно. Отмотали шпагата на всю имевшуюся длину, подержали некоторое время и вытащили свой «индикатор» наверх в первозданном виде: никаких следов огня. Дым продолжал тихо тянуться кверху… Спустили ещё раз, подержали подольше. Бумажка опять осталась девственно белой…

– А давайте заткнём дыру… Посмотрим, что получится, – предложил я каверзную идею.

Идея пришлась по вкусу. Принялись искать подходящий кусок чего-нибудь плотного, вроде листа железа. Поиски затянулись и в течении времени появилась другая мысль. А что, если этот дым идёт из пещеры, в которой прячутся немецкие диверсанты? Может быть, они устроили себе подземное убежище и там готовятся к нападению на наш военный городок? Если мы закроем их подземную трубу – дым перестанет идти, они выйдут посмотреть в чём дело, увидят лист железа на ней, поймут, что обнаружены и скроются в другом месте… Лучше оставить всё, как есть, и рассказать отцам. Они прикажут – солдаты раскопают пещеру и схватят немецких партизан – диверсантов.

Снова разбежались по домам. Отец совсем не удивился и сразу не поверил.

– Дым из земли? Вулкан, что ли, посреди Германии, нашли? Ты, Стас, что-то фантазируешь. Наверное, костёр кто-нибудь не погасил, в котором картошку пёк.

– Да нет там, пап, никакого костра, и не было! Мы, что ли, маленькие и не понимаем? Мы сами так же думали, но никакого огня нет и костра там не было никакого. Да и что бы его искать: если есть дым – значит, есть и огонь, а огня нет… А дым есть.

– М-да… Довод, конечно, логичный, ничего не скажешь… Ты сможешь показать то место?

– Конечно, могу! Мы все можем.

Разговор с отцом состоялся вечером того же дня, а утром отец уже докладывал полковнику Герасименко о нашей находке. То же сделали и отцы моих друзей. Сообщение вызвало неожиданный интерес почти всеведущего и абсолютно вездесущего НКВД. Мы невольно подтвердили один из вариантов важной версии местонахождения нескольких вагонов с документами третьего рейха и сокровищами, награбленными немцами в Европе и в России. Существование этих вагонов сомнениям не подвергалось, но где они находятся – оставалось неизвестным даже «компетентным органам»

Версия в целом выглядела так: Эльшталь – крупный железнодорожный узел с множеством ежечасно меняющихся эшелонов, составов, поездов и всего прочего, передвигающегося по рельсам. Среди такого разнообразия нетрудно «затерять» несколько вагонов с секретным содержимым, а затем перегнать их в тайное место по неприметному отрезку пути. Тайной можно было сделать, например, вырытую в толще близко расположенного обрыва пещеру, способную вместить несколько вагонов. Подвести к ней железнодорожный путь – пустячное дело нескольких дней. Работать заставить пленных или заключённых из концлагерей, а затем уничтожить их, чтобы избавиться от свидетелей. Железнодорожный отрезок пути разобрать, следы замести – пришельцы ничего не заподозрят. То, что под землёй действительно есть пустота, в которой могут обитать люди, подтвердила наша находка. Детская логика рассуждений хоть и была примитивной, но именно поэтому верной: если идёт дым из под земли – значит там, под землёй, есть кто-то, кто разжигает огонь и готовит на нём пищу. Отверстие выхода дымохода очень удачно замаскировано кустарником. При условии сжигания бездымного топлива выпуск горячего воздуха практически оказывается не заметным…

Вся территория вокруг лесочка, кустарника и обрыва, с приблизительным центром на месте обнаруженного нами «дымохода», немедленно была оцеплена солдатами-автоматчиками. Начались поиски…

– Здравия желаю! Где тут известный разведчик Стасик? – прозвучал в прихожей незнакомый приятный баритон. – Товарищ подполковник сказал, что он дома должен находиться.

– Здравствуйте, проходите, пожалуйста. Он действительно дома, как и договаривались, – ответил мамин голос.

«Ах, договаривались, выходит. Так вот почему меня гулять сегодня не пустили», – подумал я не без досады с одной стороны, но довольный с другой – как никак офицер за мной явился.

В комнату вошёл высокий доброглазый улыбающийся старший лейтенант в фуражке с незнакомым синим околышем и синих же военных брюках галифе. На гимнастёрке несколько медалей и орден «Красной звезды».

«Лётчик, наверное», – подумал я.

– Так это ты Стасик? Разрешите представиться: старший лейтенант госбезопасности… дядя Петя. Здравствуй. Ты, как мне сказали, можешь показать то место, откуда из под земли дым шёл. Правда?

– Да… Так точно, товарищ старший лейтенант госбезопасности!

– Молодец. Службу знаешь. – офицер одобрительно взглянул.

– Так он же с самых малых лет в армии, – улыбнулась грустно мама.

– Да… Вот такая судьба у наших пацанов. Им бы в игрушки играть да мороженое кушать, а они – «так точно»… Тогда давай собирайся и поедем туда, где дым без огня… Надо посмотреть, потому что дыма без огня не бывает.

– А вы туда не проедете, товарищ… дядя Петя: там и пройти не очень хорошо.

– Товарищ дядя Петя – это ты здорово, – рассмеялся улыбчивый старлей. – А мы до кустов доедем, а там пройдёмся… Готов? Пошли в машину, за друзьями твоими заедем.

Американский «виллис» задумчиво гудел мотором возле подъезда. За его рулём в полудрёме сидел старший сержант в такой же, как на старлее, фуражке. Не поворачивая к нам головы, он каким-то образом узнал о нашем приближении, встрепенулся м подмигнул мне, когда я подошёл. Оказалось, что и Володю с Львом сегодня на улицу не пустили, не сказав почему. Госбезопасность – дело нешуточное…

Сквозь оцепление нас с дядей Петей пропустили, откозыряв. Возле зарослей машина остановилась. Мы все вышли из «виллиса», двинулись пешком. Обогнали шеренгу солдат, медленно идущих с длинными стальными щупами в руках. Через каждые три шага они останавливались и с натугой втыкали остроконечные стержни в землю, наваливаясь всем телом сверху. Среди кустов раздавались голоса многочисленных людей.

– Где же тот куст загадочный? Показывайте, следопыты, – оглядывая местность предложил чекист.

– Да вот он здесь не далеко, товарищ старший лейтенант, – почти синхронно загалдели мы. – Сейчас подойдём… Всё, пришли. Тут вот. В этом кусту.

– Сержант Поташов! Посмотри, что там.

Низкорослый сержант, возникший из ниоткуда перед дядей Петей, перекинул за спину ППШ и, согнувшись, полез в кусты. Закачались их верхушки, затрещали сучки и сухие ветки… Минут через пять треск и качание прекратились и из чащи показался Поташов в сбитой набок фуражке.

– Ничего там нет, товарищ старший лейтенант… А что там должно быть?

– Ну, ты даёшь, сержант… Прежде бы спросил. Ничего особенного – дыра в земле, только и всего, – усмехнулся дядя Петя.

– Нет никакой дыры.

– Посмотри ещё раз потщательней… Какая там дыра, ребята?

– Небольшая такая. Вот такая, – показали какая руками: у Володи оказалась с полметра диаметром, у Лёвки раза в два меньше. а у меня с мышиную норку…

– Вы, ребятишки, не дурачьтесь. Я вас вполне серьёзно спрашиваю: как она выглядит?

– Вот так и выглядит, – повторили мы свои жесты, но только в обратном порядке: теперь у мня оказалась самая большая дыра, а у Вовки самая маленькая. Сержант Поташов смотрел на нас с выражением добросовестного усилия понять смысл наших жестикуляций.

– Понял, Поташов?.. Правильно. Я тоже ни черта не понял. Всё равно иди и поищи ещё разик… Понимаете, ребятишки: если именно здесь вы видели дым, то здесь мы и будем раскапывать прямо вниз… Ну, что там?

Сержант Поташов снова появился на свет из переплетения веток, уже прореженных его плечами и головой.

– Так ничего и нет, товарищ старший лейтенант, то есть – никакой дыры.

– А, может быть, ты… Ну да ладно. Так что же вы скажете, доблестные разведчики?

– Давайте мы сами посмотрим. Вот здесь, вот под этими ветками… Вот гильза пустая – я её уронил здесь. Та самая – от пушки авиационной, а вон там, в двух шагах, диск от автомата лежит… Ржавый.

– Поташов, глянь: валяется диск?

– Так точно, валяется!

– Ну, давайте свою дыру.

Сержант вдруг хихикнул: – А у них своих нет, товарищ старший лейтенант.

– Ты здесь не тут, Поташов. Без пошлых шуточек. Лезьте в кусты, пацаны. И показывайте то, что нашли.

Мы дружно врезались в кустарник. Всё на месте, как и было в тот раз. Но отверстие исчезло… Вот как и не было его никогда. Все три головы и три пары глаз уставились друг на друга в абсолютно полном недоумении. Не может быть! Но быть может: под кустом – ровное место, поросшее давней бледной травой, явно прошлогоднего происхождения. Но в прошлый раз она была зелёной, а посередине – дым… Теперь ни дыма, ни травки зелёненькой. Наверное, куст не тот? Но вот же патрон, как был, так и лежит. И диск от автомата… Товарищ Петя смотрел на нас с упрёком и недоверчиво усмехался.

– Что, следопыты? Обмишулились? А был ли мальчик —то?

– Какой такой мальчик, – недоумённо воззрился на начальника сержант.

– Да так, понимаешь, был там один когда-то, возле полыньи, а потом его не стало, – загадочно сказал офицер, не прояснив ситуации. – Что же делать… Давайте тогда осмотрите все кусты поблизости. А вы подумайте ещё раз: тот ли это куст?

Очередной осмотр куста и его окрестностей, и мы засомневались. Кажется, точно – тот самый куст. Но если нет дыры в земле, которая не могла нам всем сразу померещиться, то, стало быть, не тот… А тот тогда где? Старлей Петя прав: лучше нас никто этого сказать не может. Но не могли теперь и мы…

– Товарищ старший лейтенант, – раздался чей-то голос неподалёку. – Идите сюда! Здесь оружие!

Офицер поспешно ринулся на голос. Мы – следом за ним: не наш ли?.. С десяток шагов и – вот она, та самая воронка от бомбы, а вот он в ней – тот самый наш пулемёт… На краю воронки несколько торжествующих солдат с таким выражением лиц, словно тайный склад боеприпасов обнаружили.

– Интересная находка… Кто нашёл?

– Ефрейтор Пантюхин. Он закидан ветками был.

– Пантюхин ветками закидан?

– Да нет – пулемёт этот. Его бы и не заметили, да он, Пантюхин опять же, флягу свою в эту яму уронил, да и полез за ней вниз. А там вот эта машина… Из неё, товарищ майор, недавно стреляли, в стволе копоть свежая.

– Молодцы, что нашли… А следы посмотрели?

– Никак нет, товарищ старший лейтенант. Какие следы: мы же не знали про пулемёт и не искали его, а просто ходили вокруг и всё затоптали.

– Пулемёт – в машину. Похоже, что-то сходится. Дым, пулемёт… Ну что, пацаны, спасибо за службу. Вот вам по конфетке и по домам. А был ли дым-то, а, ребята?..

Товарища дядю Петю мы больше никогда не видели. Пулемёт наш взяли, как трофей и вещественное доказательство того, что в окрестностях Эльшталя существует и действует какое-то вооружённое немецкое подразделение… Нашему Лёве так и не удалось из него пострелять. Почему-то мы не захотели сказать, откуда взялся пулемёт в воронке – это осталось на нашей совести навсегда…

В том месте, где рос тот злополучный куст, раскопки всё-таки начали. Вырыли яму метров пяти глубиной, вручную, ничего не достигли и забросили… Но ведь и мы опускали свою верёвку на ту же глубину и не достигли огня… Возможно, дымоход не был прямым, а имел колена, и наша бумажка просто легла на дно изгиба… Ещё не раз были предприняты попытки отыскать место сокрытия вагонов. Раскопки велись и в самом городке, и опять безрезультатно. В конце концов, оставалось повторить вслед за обаятельным товарищем дядей Петей: а был ли мальчик?.. «Мальчик» – не известно, но дым – безусловно, был. В этом я могу поклясться хоть сей же час.

Исчезновение дымохода можно объяснить высокой квалификацией тех, кто находился под землёй. Если находился… Дилетантов на такое важное дело, как охрана секретных документов и драгоценностей, не пошлют… Если есть, что охранять. Логично предположить: они каким-то образом догадались о том, что дымоход обнаружен – по нашим следам, например. Засыпать его не составляло никакой сложности, а затем аккуратненько срезать дёрн и заменить его другим. Всё – след исчез, ориентир потерялся – рыть землю принялись не в том месте. Но, возможно, те, кто копал землю, да не докопал, и добрались бы до чего-нибудь существенного, если бы углубились ещё метра на два…

А весь прижелезнодорожный район был окружён подразделениями вооружённых сил ещё один раз.

Обрыв привлекал и манил наши жаждущие острых ощущений души ощущением полёта в пространство. Вместе с душами стремились к нему и наши телесные оболочки. Мы приходили не раз и уже в большей компании – человек до десяти собиралось из ближних домов, где жили наши офицеры с семьями. Соревновались, кто дальше прыгнет и достигли в сём искусстве весьма значительных успехов. Главное было подальше отойти, побыстрее разбежаться и посильнее оттолкнуться от края обрыва. Дальше тело устремлялось в стремительный, но кратковременный, полёт и – в песок. Но вскоре прыжки и полёты прекратились. Однажды, находясь в восторге и в воздухе, я увидел прямо по курсу своего полёта что-то острое, узкое и тонкое, торчащее из песка точно мне навстречу. Успел заорать диким голосом и каким-то образом изменить траекторию полёта. Приземлился, точнее – припесочился, чуть – чуть не долетев до ржавого клинка сабли, закопанной в песок рукояткой вниз. Клинок торчал изогнутым лезвием своим в верхнюю сторону склона. Тот, кто его вкопал, наверняка знал о наших привычках прыгать с обрыва именно в этом месте, и вкопал оружие с явным расчетом на то, что кто-нибудь из нас непременно напорется на него… Ребятишки жали мне руки, поздравляя со «вторым днём рождения»: не заметь я вовремя опасности – насквозь бы проткнула меня эта сабля… Потом смеялись: если бы поранился и остался жив, то спроси кто-нибудь на что наткнулся – ответ звучал бы нелепо: да вот – на саблю из песка… Смех смехом, а…

Припомнили: за время наших прыжков мимо нас внизу и по ту сторону железнодорожных путей проходила одна и та же группа немецких мальчишек и девчонок… Они поглядывали в нашу сторону, что-то кричали нам, но мы и не понимали, и не прислушивались – слишком дальнее расстояние нас разделяло. Не они ли подстроили? Взрослых немцев видно не было, да и вряд ли бы они решились на такую «диверсию»: последствия могли оказаться очень плачевными и для тех, кто её подстроил. А вот пацаны немецкие – запросто. Прекратив прыжки, мы начали поиск других «мин». Кто знает, сколько их там – в песке. Нашли ещё два ржавых кинжала, замаскированных полностью, но так, чтобы их лезвия прикрывались лишь тонким слоем песка… Вот сволочи!

Расселись вдоль края обрыва подождать: не появятся ли те же самые наши «знакомые». Ждали не долго. Вскоре показалась ватага немецких ребятишек, двигавшаяся обычным своим путём вдоль рельсов. Мы ринулись вниз по обрыву, размахивая выдернутыми из песка кинжалами и саблей. Лев целился из своего грозного нагана, Вовка сверкал эсэсовским ножиком. Все орали дикими голосами во всю мочь: «Хальт!», «Хенде хох!» и что-то ещё, очень устрашающее. Немцы почуяли опасность, в наших руках она сверкала ещё более недвусмысленно. Возможно, они действительно знали за собой грех. Припустила немчура от нас со всей возможной прытью. Девчонки заревели от страха. Бежали они со спринтерской скоростью по ровной тропе, а наш бег оказался с препятствиями – через рельсы, ямы, воронки, обломки, шпалы… Не догнали. Конечно, вряд ли бы мы пустили в ход своё оружие, «трофейное» и личное. Разве что драка бы началась, наподобие той – в Мезеритце. Но страху нагнали на фрицев порядочного. Они потом или изменили маршрут, или совсем перестали ходить в пределах нашей видимости и досягаемости.

Мы же прекратили свои прыжки. Каждый раз прочёсывать песок не станешь, а в нём можно спрятать всё, что угодно – и мины в том числе. На железнодорожных путях и они были разбросаны в изобилии. Правда, обезвреженные, но среди них и опасные могли оказаться. До нас не сразу дошло, почему не ходят в этих местах взрослые: бережёного Бог бережёт… Нам просто повезло не напороться ни на одну из мин.

Зато обнаружилось другое развлечение. Открытых бассейнов в «олимпийском дорфе» имелось предостаточно, но купаться в них оказалось нельзя. Во всех стояла и воняла грязная мёртвая вода, заполнявшая водоём меньше, чем наполовину. Под ней на дне лежали всевозможные железины, кирпичи, камни и даже оружие. Швыряли всё это добро и до нашего присутствия, да и мы внесли свою солидную долю, любуясь взлетавшими фонтанчиками воды – тоже развлечение…

Настало лето. По-немецки в меру тёплое, но достаточное для того, чтобы вообразить себе жару и захотеть побарахтаться в воде. Что за лето без купанья. Где бы только взять воду для него в необходимом количестве. И взяли! Нашли всё там же – среди рельсов, разбитых вагонов и паровозов. Водоём находился в огромной воронке от бомбы. Она была так глубока, что на дне её выступила подпочвенная вода. Не так чтобы уж очень много, но достаточно для бултыхания – по пояс Лёвке, среднему по росту из нас.

Плавать нельзя – мелковато. Нырять, однако же, ползая по дну, можно. Диаметр нашего «бассейна» не превышал метров десяти. Ну и что же? Возле него даже пляж имелся – узенькая полосочка мелкого песка. Мы раздевались полностью. Одежду, состоящую из трусов или коротких штанишек с майками, бросали на берег и кидались в воду. Через несколько минут она приобретала тот же цвет, что и окружающая земля – со дна поднималась жидкая грязь, взбаламученная нами. Зато она нагревалась под солнцем до тепла чая в стакане. Было приятно и весело. Плескались, прыгали, накатывали друг на друга волны, набирали в рот то, что считали водой, и пускали её струи вокруг себя или вверх, как маленькие китята… А рядом с нами плавали и другие существа, даже больше, чем мы, похожие на миниатюрных китов, – чёрные головастики. Они удирали от нас, мы их ловили, смотрели, как забавно они шевелят своими хвостиками в наших пригоршнях, потом отпускали обратно в воду…