Текст книги "Непобедимый"

Среди руин

«Непобедимый» сел на тщательно выбранном месте, почти за шесть километров на север от внешней границы того, что они назвали городом. «Город» неплохо просматривался из рубки. Сейчас еще больше, чем при разглядывании фотоснимков, казалось, что это искусственно созданные конструкции. Угловатые, черно-серые, иногда металлически поблескивающие, обычно более широкие у основания, разные по высоте, они раскинулись на много километров. Но даже самые сильные оптические приборы не помогали различить детали; казалось лишь, что большинство этих строений дыряво, как решето.

На этот раз еще не утих металлический хрип остывающих дюз, а корабль уже выдвинул из своего нутра пандус и клеть подъемника и окружил себя линией энергоботов. И сразу же на границе пространства, защищенного силовым полем, как раз против «города», который нельзя было увидеть с низины за цепью невысоких холмов, собралась группа из пяти вездеходов – к ней присоединился вдвое превышавший их размерами, похожий на чудовищного жука с синеватым панцирем самоходный излучатель антиматерии.

Командиром оперативной группы был Роган. Он стоял, выпрямившись, в первом вездеходе, в его открытой башенке, ожидая, когда по приказу с борта «Непобедимого» откроется проход через силовое поле. Инфороботы на двух ближайших холмах выпустили вереницу негаснущих зеленых ракет, обозначая проход, и, построившись по двое, маленькая колонна во главе с вездеходом Рогана тронулась в путь.

Басовито пели двигатели, фонтаны песка неслись от воздушных подушек исполинских машин; впереди, в двухстах метрах перед головным вездеходом, двигался над землей робот-разведчик, похожий на сплюснутую тарелку, с мелко вибрирующими сяжками, а газовая струя, которую он выбрасывал из-под себя, взметала верхушки дюн, и казалось, что он попутно зажигает на дюнах незримый огонь. Поднятая пыль долго не оседала в почти неподвижном воздухе, и путь колонны обозначался красноватой клубящейся полосой.

От машин ложились все более длинные тени: близился закат. Колонна обошла лежавший на ее пути почти полностью засыпанный кратер и через двадцать минут добралась до зоны руин. Тут строй ее изменился. Три вездехода-автомата полукругом выдвинулись вперед и включили ярко-голубые огни, сигнализируя, что локальное силовое поле создано. Две машины с людьми шли внутри этого движущегося прикрытия. В пятидесяти метрах за ними шагал на своих двухэтажных сгибающихся ногах исполинский излучатель антиматерии. Перебравшись через засыпанный песком клубок чего-то вроде изодранных металлических тросов или проводов, они задержались: одна нога излучателя сквозь песок провалилась в невидимую щель. Два арктана спрыгнули с вездехода Рогана и освободили увязшего гиганта. Потом колонна двинулась дальше.

То, что они назвали городом, в действительности ничуть не походило на земные поселения. Утонув на неизвестную глубину в движущихся песках, стояли темные массивы с усыпанными шипами, словно бы ощетинившимися поверхностями, не похожие ни на что знакомое людям. Эти сооружения, которым и названия нельзя было подобрать, достигали высоты нескольких этажей. Не было в них ни окон, ни дверей, ни даже стен. Одни походили на собранные в складки и взаимопроникающие в бесконечно многих направлениях сети очень плотной вязки с утолщениями в местах взаимопереходов; другие выглядели как усложненные пространственные арабески, которые могли бы образоваться из взаимопроникающих пчелиных сотов или решет с треугольными и пятиугольными отверстиями. В каждом большом элементе, в каждой видимой плоскости можно было обнаружить своеобразную регулярность, не такую однородную, как в кристалле, но несомненную, повторяющуюся в определенном ритме, хоть его часто и прерывали следы разрушений. Некоторые конструкции, состоящие словно из ограненных и плотно сросшихся ветвей (но эти ветви не росли произвольно, как бывает у деревьев и кустарников, – они представляли собой либо части дуги, либо две закрученные в противоположных направлениях спирали), торчали из песка вертикально; встречались и наклонные конструкции, будто половинки разводного моста. Ветры, дующие чаще всего с севера, нагромоздили на всех горизонтальных плоскостях и на неглубоких прогибах летучий песок, – издали многие из этих руин походили на приземистые пирамиды с усеченными вершинами. Однако вблизи эти будто бы гладкие поверхности оказывались системой ветвистых остроконечных прутьев, реек, кое-где так плотно переплетенных, что в их чаще задерживался песок.

Рогану показалось было, что это какие-то кубические и пирамидальные обломки скал, покрытые омертвелой, иссохшей растительностью. Но через несколько шагов и это впечатление исчезло, ибо сквозь хаос разрушений проступала регулярность, чуждая живому. Руины не были ни монолитными – в металлической чаще зияли просветы, – ни пустыми: переплетения «ветвей» проникали всюду. Роган подумал было об излучателе, но применять силу не имело смысла – вторгаться было некуда.

Порывистый ветер гнал меж высоких бастионов облака едкой пыли. Правильно расположенные чернеющие отверстия были заполнены песком, который все осыпался струйками, образуя у подножий крутые конусы. Его неустанный шорох сопровождал людей повсюду. Вращающиеся антенны, ультразвуковые микрофоны, индикаторы излучения молчали. Слышались только скрип песка под колесами да прерывистое завывание двигателей, когда машины маневрировали на поворотах. Колонна то утопала в глубокой холодной тени гигантских сооружений, то снова выходила на песок, озаренный пурпурным светом.

Наконец они добрались до тектонической трещины. То была расселина шириной в сотню метров, образовавшая пропасть, с виду бездонную и уж наверняка страшно глубокую, раз ее не заполнили нескончаемые лавины песка, неустанно свергавшегося вниз под порывами ветра. Здесь они сделали остановку. Роган послал на другую сторону летающего робота-разведчика и всматривался на экране в то, что ловил робот своими телеобъективами; но и там картина была все та же. Через час разведчика вызвали обратно, и Роган, посоветовавшись с Баллмином и физиком Гралевым, которые сидели в его машине, решил более детально осмотреть несколько руин.

Сначала они попробовали выяснить при помощи ультразвуковых зондов, какова толщина песчаного слоя на «улицах» мертвого «города». Это было весьма канительное занятие. Результаты зондирований не совпадали один с другим, – вероятно, потому, что скалистая подпочва подверглась внутренней декристаллизации во время землетрясения, вызвавшего тектонический разлом. Судя по всему, в этой огромной неглубокой котловине слой песка достигал толщины от семи до двенадцати метров.

Колонна двинулась на восток, к океану, и, проехав одиннадцать километров по дороге, извивавшейся между черными руинами, которые делались все ниже и все меньше выступали из песка, пока не исчезли совсем, добралась до голых скал. Тут они остановились у обрыва, такого высокого, что грохот волн, разбивающихся о его подножие, доходил сюда как еле слышный отголосок. Полоса обнаженного, свободного от песка камня, неестественно гладкого, отмечала линию обрыва; на севере вздымалась вереница горных вершин, которые застывшими уступами спадали к зеркалу океана.

«Город» остался позади – черный ритмичный силуэт, окутанный рыжеватой дымкой. Роган связался с «Непобедимым», передал астрогатору добытую информацию, в сущности, равную нулю, и колонна, по-прежнему соблюдая меры предосторожности, вернулась в глубь развалин.

По дороге случилось небольшое происшествие. Крайний слева энергобот, вероятно, вследствие маленькой ошибки в курсе, слишком расширил радиус силового поля, так что оно коснулось края склонившегося над ними остроконечного сотовидного строения. Излучатель антиматерии, который кто-то сориентировал на автоматический удар в случае нападения, был подсоединен к указателям потребления мощности поля; внезапный скачок потребления он истолковал как явный признак того, что кто-то пытается проникнуть в силовое поле, и выстрелил в безвинную развалину.

Вся верхняя секция изогнутого строения величиной с земной небоскреб утратила свою грязно-черную окраску, раскалилась и ослепительно засверкала, чтобы в следующую долю секунды превратиться в ливень кипящего металла. Ни одна капля не попала на едущих – огненные струи соскользнули по поверхности невидимого купола, созданного силовым полем, и, прежде чем достигли земли, испарились от жара термической волны. Однако аннигиляция вызвала скачок радиоактивности, счетчики Гейгера автоматически включили сигнал тревоги, и Роган, в ярости пообещав кости переломать тому, кто так запрограммировал аппаратуру, потратил дорогие минуты на отмену тревоги и на ответ «Непобедимому», который заметил вспышку и немедленно запросил о ее причине.

– Пока мы только всего и знаем, что это металл. Вероятно, сталь с примесью вольфрама и никеля, – сказал Баллмин, который, не смущаясь поднявшейся суматохой, воспользовался случаем и проделал спектроскопический анализ пламени, охватившего развалины.

– Можете вы определить их возраст? – спросил Роган, стряхивая мелкий песок, налипший на руках и лице.

Скрюченную от жара уцелевшую часть развалин они уже миновали; она висела теперь над пройденной ими дорогой, как сломанное крыло.

– Нет. Могу только сказать, что они чертовски старые. Чертовски старые, – повторил Баллмин.

– Надо исследовать их поближе… И не буду я спрашивать разрешения у старика, – добавил Роган с внезапной решимостью.

Они остановились у сложного объекта, состоящего из перекрещенных посредине ответвлений. Открылась обозначенная двумя ракетами дверца в силовом поле.

Вблизи это совсем уж казалось хаосом. Фронтон постройки состоял из треугольных плит, покрытых проволочными «щетками»; изнутри эти плиты подпирались сплетением стержней толщиной с крупную ветвь; снаружи это сплетение еще выглядело в какой-то мере упорядоченным, но в глубине, куда они пытались заглянуть, светя сильными рефлекторами, стержни разветвлялись, расходясь в стороны от толстых узлов, снова сплетались, и все это вместе походило на гигантскую проволочную сетку, в которой лежит бесконечное множество свернутых в клубок и перепутанных кабелей. Искали в них следы электрического тока, поляризации, остаточного магнетизма, наконец, радиоактивности – никаких результатов.

Зеленые огни, отмечавшие вход в поле, тревожно мерцали. Свистел ветер, потоки воздуха, врываясь в стальную чащобу, сатанински выли.

– Что могут означать эти проклятые джунгли?!

Роган утирал лицо, счищая песок, прилипший к потной коже. Они вдвоем с Баллмином стояли на окаймленной невысокими перилами плоской верхушке летающего разведчика, который висел на высоте пятнадцати – восемнадцати метров над «улицей», а точнее – над занесенной песком треугольной площадью среди двух сходящихся развалин. Глубоко внизу виднелись машины и маленькие, словно игрушечные, фигурки людей, которые смотрели вверх, запрокинув головы.

Робот медленно парил над строениями. Теперь они находились над поверхностью, из которой густо торчали черные металлические острия; местами ее прикрывали треугольные плиты, но они не лежали в одной плоскости – отклоняясь вверх или в сторону, они позволяли заглянуть в залитое мраком нутро. Переборки, стержни, стенки с сотовидными углублениями переплетались так густо, что туда не мог проникнуть солнечный свет, – в них бессильно вязли даже лучи прожекторов.

– Как вы думаете, Баллмин, что это может означать? – повторил Роган.

Он был зол. Лоб, который непрерывно приходилось вытирать, покраснел, кожа болела, глаза жгло. Через несколько минут нужно было передавать очередной рапорт «Непобедимому», а он даже слов не мог найти, чтобы описать то, что увидел.

– Я не ясновидец, – ответил Баллмин. – Я даже не археолог. Думаю, впрочем, что и археолог ничего бы вам не сказал. Кажется мне… – Он замолчал.

– Ну, говорите же?

– По-моему, это не похоже на жилые строения. На развалины жилищ каких угодно созданий, понимаете? Если это вообще с чем-либо можно сравнить, так разве что с машиной…

– С машиной, да? Но с какой? С хранилищем информации? С каким-то вариантом электронного мозга?

– Вы, должно быть, и сами в это не верите… – флегматично проговорил планетолог.

Робот сдвинулся в сторону, по-прежнему почти касаясь прутьев, беспорядочно торчащих среди погнутых плит.

– Нет. Не было тут никаких электрических цепей. Где вы видите ограждения, изоляцию, экранировку?

– Может, они были из горючего материала. Их мог уничтожить огонь. В конце концов это же развалины, – ответил Роган без особой уверенности.

– Может быть, – неожиданно согласился Баллмин.

– Так что же мне сказать астрогатору?

– Лучше всего покажите ему эту абракадабру прямо по телевидению.

– Это был не город… – вдруг сказал Роган, словно подытожив в уме все, что увидел.

– Вероятно, нет, – поддакнул планетолог. – Во всяком случае, не такой город, какой мы можем вообразить. Не обитали тут ни человекоподобные существа, ни хоть сколько-нибудь на них похожие. А обитатели океана весьма сходны с земными. Значит, было бы вполне логично найти и на суше формы жизни, сходные с нашими.

– Да. Я все время об этом думаю. Никто из биологов не хочет об этом говорить. Что думаете вы?

– Биологи не хотят об этом говорить потому, что история эта смахивает на сказку: дело выглядит так, будто что-то не пустило жизнь на сушу… Будто бы помешало ей выйти из воды…

– Такая причина могла когда-то сработать один раз, например в виде очень близкой вспышки Сверхновой. Вы же знаете, что несколько миллионов лет назад дзета Лиры была Новой. Может быть, жесткое излучение истребило жизнь на суше, а организмы в глубинах океана уцелели…

– Если б было такое излучение, о котором вы говорите, то и сейчас удалось бы обнаружить его следы. Между тем поверхностная радиоактивность почвы исключительно низка для этих областей Галактики. А кроме того, за эти миллионы лет эволюция снова продвинулась бы вперед; конечно, не было бы никаких позвоночных, только примитивные прибрежные существа. А вы заметили, что берег абсолютно безжизнен?

– Заметил. А это действительно имеет такое значение?

– Решающее. Жизнь возникает прежде всего на прибрежном мелководье и лишь потом спускается в глубины океана. Тут не могло быть иначе. Что-то ее спихнуло вглубь. И думаю, до сих пор закрывает доступ на сушу.

– Почему?

– Потому, что здешние рыбы боятся зондов. На планетах, которые я знаю, никакие живые существа не боялись аппаратов. Никогда они не боятся того, чего не видели.

– Вы хотите сказать, что они уже видели зонды?

– Не знаю я, что они видели. Но зачем им понадобился орган, воспринимающий магнетизм?

– Что за проклятая история! – пробурчал Роган.

Он смотрел на изодранные металлические фестоны, перегнувшись через перила. Черные кривые концы прутьев вибрировали в струе воздуха, рвущейся из-под робота. Баллмин длинными щипцами обламывал один за другим прутья, выступавшие из жерла туннеля.

– Я вам вот что скажу, – произнес он. – Тут даже и не было особенно высокой температуры. Никогда не было, а то металл покрылся бы окалиной. Значит, и ваша гипотеза насчет пожара отпадает.

– Тут никакая гипотеза не устоит, – буркнул Роган. – Да и вообще я не вижу, как можно связать эту идиотскую чащобу с гибелью «Кондора». Ведь это все абсолютно мертво.

– Это не значит, что оно всегда было таким.

– Тысячу лет назад, согласен. Но не восемь… Нечего нам тут больше искать. Вернемся вниз.

Они больше не разговаривали, пока машина не снизилась у зеленых сигнальных огней. Роган велел техникам включить телевизионные камеры и передать «Непобедимому» сведения о ситуации.

Сам он уселся в кабине головного вездехода с учеными. Продув крохотное помещение кислородом, они принялись за бутерброды, концентраты, запивая их кофе из термоса. Над их головами сияла круглая трубка светильника. Рогану был приятен ее белый свет. Его уже раздражал красноватый день этой планеты. Баллмин отплевывался – песок, коварно пробравшийся в мундштук маски, во время еды скрипел у него на зубах.

– Это мне кое-что напоминает… – неожиданно проговорил Гралев, завинчивая термос. Его густые черные волосы блестели под светильником. – Я бы вам сказал, но с условием, что вы не примете это слишком всерьез.

– Если это тебе напоминает хоть что-нибудь, и то уже неплохо, – ответил Роган с набитым ртом. – Говори, что же именно.

– Так прямо – ничего. Но я слыхал одну историю… собственно, вроде сказку. О лирянах…

– Это не сказка. Они на самом деле существовали. О них имеется целая монография Ахрамяна, – заметил Роган. За спиной Гралева на щите начал пульсировать огонек – сигнал, что включена прямая связь с «Непобедимым». – Пэйн предполагал, что некоторым из них удалось спастись. Но я почти уверен, что это неправда. Они все погибли при вспышке Новой.

– То есть в шестнадцати световых годах отсюда, – сказал Гралев. – Я этой книги Ахрамяна не знаю. Но слыхал, не помню даже где, историю, как они пытались спастись. Будто бы высылали корабли на все планеты других звезд, что поблизости от них. Они уже неплохо знали субсветовую астрогацию.

– А дальше что?

– Да, собственно, это все. Шестнадцать световых лет – не слишком-то большое расстояние. Может, какой-нибудь их корабль сел здесь?

– Ты предполагаешь, что они здесь? То есть их потомки?

– Не знаю. Просто я ассоциировал с ними эти руины. Они могли все это построить…

– Как они, собственно, выглядели? – спросил Роган. – Они были человекоподобными?

– Ахрамян считает, что да, – ответил Баллмин. – Но это лишь предположение. От них осталось меньше, чем от австралопитеков.

– Странно…

– Ничуть не странно. Их планета примерно на полтора десятка тысячелетий окунулась в хромосферу Новой. Были периоды, когда температура на ее поверхности превышала десять тысяч градусов. Даже скалистая подпочва претерпела полнейшую метаморфозу. От океанов и следа не осталось, вся планета прожарилась, как кость в огне. Вы только представьте – сотенка веков в пожаре Новой!

– Лиряне, здесь? Но зачем бы им скрываться? И где?

– Может, они уже вымерли? И вообще вы от меня слишком много не требуйте. Я просто сообщил, что мне пришло в голову.

Настала тишина. На пульте управления вспыхнул сигнал тревоги. Роган вскочил, схватил наушники.

– Роган слушает… Что? Это вы? Да! Да! Слушаю… Сейчас выезжаем! – Он повернул к товарищам побледневшее лицо. – Вторая группа нашла «Кондора»… в трехстах километрах отсюда…

«Кондор»

Издали ракета походила на падающую башню. Это впечатление усиливалось от неравномерности песчаных наносов: с запада они были значительно выше, чем с востока; очевидно, тут господствовали западные ветры. Несколько тягачей поблизости от ракеты засыпало почти целиком, и даже недвижимый излучатель с поднятой покрышкой наполовину ушел в песчаный холм. Но на корме виднелись отверстия дюз – она находилась во впадине, защищенной от ветра. Поэтому стоило сгрести тонкий слой песка, как открылся доступ к предметам, разбросанным у пандуса.

Люди с «Непобедимого» стояли на краю песчаной воронки. Вездеходы уже опоясали широким кругом всю территорию, и испускаемые эмиттерами пучки энергии слились в защитное поле. Транспортеры смыкались вокруг кормы «Кондора».

Пандус корабля не доходил до поверхности метров на пять, словно что-то внезапно приостановило его спуск. Клеть подъемника, однако, стояла прочно, а пустая кабина с открытой дверцей будто приглашала войти. Рядом с ней торчало из песка несколько кислородных баллонов. Их алюминиевые кожухи сверкали, будто их только что оставили здесь. Чуть подальше из песчаного холма высовывался какой-то голубой предмет – оказалось, что это пластиковый контейнер. И вообще во впадине валялось множество хаотически разбросанных предметов: консервные банки, целые и пустые, теодолиты, фотоаппараты, бинокли, штативы, фляги – одни в целости и сохранности, другие со следами повреждений.

«Ну прямо будто их кто целыми охапками швырял с корабля!» – подумал Роган и, запрокинув голову, посмотрел туда, где темнело отверстие люка: его крышка была приоткрыта.

Маленькая летная разведка под командой Деврие наткнулась на мертвый корабль совершенно случайно. Деврие и не пытался проникнуть внутрь «Кондора», а немедленно уведомил базу. Группа Рогана должна была раскрыть тайну двойника «Непобедимого». Техники уже бежали от своих машин, неся ящики с инструментами.

Роган заметил под тонким слоем песка какую-то выпуклость, пнул ее носком ботинка, приняв за маленький глобус, и, все еще не понимая, что это такое, вытащил бледно-желтый шар из песка. Он охнул, еле сдержав крик; все обернулись к нему. Роган держал в руках человеческий череп.

Потом они нашли другие кости – их было много, – а также один целый скелет, одетый в комбинезон. Между отвалившейся нижней челюстью и зубами верхней еще лежал мундштук кислородного аппарата, а стрелка манометра остановилась на 46 атмосферах. Став на колени, Ярг отвернул вентиль баллона, и газ хлынул с протяжным шипением. В идеально сухом воздухе пустыни даже след ржавчины не коснулся ни одной из стальных деталей редуктора, и винты вращались совсем легко.

Механизм подъемника можно было пустить в ход с нижней платформы, но, видимо, в сети не было тока: на кнопки нажимали безрезультатно. Карабкаться наверх по сорокаметровой ферме лифта было весьма нелегко, и Роган раздумывал, не лучше ли послать наверх несколько человек на летающей тарелке. Но тем временем двое техников, связавшись тросом, полезли по наружному переплету клети. Остальные молча следили за их восхождением.

«Кондор», звездолет в точности того же класса, что и «Непобедимый», всего несколькими годами раньше сошел со стапеля, и их силуэты были неразличимо похожи. Люди молчали. Хоть никто об этом не говорил, они все же предпочли бы увидеть обломки корабля, разбившегося вследствие какой-то аварии, пускай даже при взрыве реактора. То, что он стоял здесь, утопая в песке пустыни и безжизненно накренившись, словно поверхность подалась под давлением его кормовых опор, окруженный таким хаосом вещей и человеческих останков и вместе с тем такой с виду целехонький, всех ошеломило.

Техники добрались до люка, без труда откинули клапан и исчезли внутри. Их не было так долго, что Роган начал уже беспокоиться, но тут дрогнул лифт, приподнялся на метр и снова опустился на песок. В отверстии люка появился один из техников: он взмахнул рукой, показывая, что можно ехать. Роган, Баллмин, биолог Хагеруп и один из техников, Кралик, вчетвером вошли в кабину. Роган по укоренившейся привычке посмотрел на мощную выпуклость корпуса, проплывающую за переплетом клети, – и остолбенел. Титаново-молибденовые плиты были все не то насверлены, не то исколоты каким-то ужасающе твердым инструментом; отверстия эти были неглубокие, но до того густо усеивали наружную оболочку корабля, что вся она стала рябой, словно от оспы. Роган тряхнул за плечо Баллмина, но тот и сам уже заметил эту диковину. Оба они уставились на странные отверстия, стараясь получше их разглядеть.

Все дырочки были маленькие, словно выдолбленные острием долота, а Роган знал, что нет такого долота, которое вгрызлось бы в оболочку космического корабля. Этого можно было бы добиться разве что химическим воздействием. Ничего они, однако, выяснить не смогли – кабина остановилась, надо было идти в барокамеру.

Внутри корабль был освещен: техники уже пустили в ход аварийный генератор, работающий на сжатом воздухе. Песок, удивительно мелкий и легкий, лежал толстым слоем лишь у высокого порога: ветер вдул его туда сквозь щель приоткрытого люка. В коридорах его совсем не было. Помещения третьего яруса открывались перед идущими – чистые, опрятные, ярко освещенные; лишь кое-где лежали второпях брошенные вещи: кислородная маска, пластмассовая тарелка, часть комбинезона. Но так было только на третьем ярусе. Ниже, в картографических и звездных кабинах, в каютах экипажа, на радарных постах, в коридорах – всюду господствовал необъяснимый хаос. Совсем ужасное зрелище представляла собой центральная рубка. Там не уцелело прямо-таки ни одного стекла – ни в экранах, ни в часах. К тому же стекла во всех аппаратах состояли из массы, не дающей осколков, и какие-то невероятно мощные удары превратили их в серебристый порошок, который покрывал пульты, кресла, даже проводку и контактные гнезда. По соседству, в библиотеке, будто высыпавшись горой из мешка, валялись развернутые, переплетшиеся в большие скользкие клубки микрофильмы, изодранные книги, изломанные циркули, логарифмические линейки, пленки спектральных анализов вперемешку с кипами больших звездных каталогов Камерона, над которыми кто-то особенно глумился, с яростью, но и с непонятным терпением выдирая один за другим их плотные и твердые пластикатовые листы. В клубе и в прилегающем к нему проекционном зале проходы были забаррикадированы грудами смятой одежды и кусками распоротой обивки кресел. Все это, как сказал боцман Гернер, выглядело так, будто на ракету напало стадо взбесившихся павианов. Люди, онемев при виде этого разрушения, проходили ярус за ярусом. В малой навигационной каюте лежал у стены скорченный труп человека в полотняных брюках и испачканной рубашке. Кто-то из техников, первым войдя сюда, накрыл труп брезентом. Это была, собственно, мумия с бурой кожей, присохшей к костям.

Роган ушел с «Кондора» одним из последних. Голова у него кружилась, его одолевали приступы тошноты, и он напрягал всю свою волю, чтобы сдержаться. Ему казалось, что он видел кошмарный, невероятный сон. Но лица окружающих убеждали его, что все это было в действительности. Дали краткую радиограмму на «Непобедимый». Часть экипажа осталась на «Кондоре», чтобы навести хоть некоторый порядок. Однако Роган велел сначала детально сфотографировать все помещения корабля и составить точные описания, в каком виде они находились.

Возвращались они с Баллмином и Гаарбом, одним из биофизиков. Водителем вездехода был Ярг. Его широкое обычно улыбающееся лицо словно съежилось и потемнело. Многотонная машина двигалась рывками, это было совсем не похоже на обычную плавную езду уравновешенного Ярга: вездеход вихлял между дюнами, выбрасывая в стороны гигантские песчаные фонтаны. Впереди шел безлюдный энергобот, обеспечивая силовую защиту. Все молчали; каждый думал о своем. Роган почти боялся встречи с астрогатором – не знал, что, собственно, ему сказать. Одно из самых ужасных открытий – ужасных своей крайней бессмысленностью – Роган затаил. В туалетной восьмого яруса он нашел куски мыла с четкими отпечатками человеческих зубов. А ведь там не могло быть голода; склады были битком набиты почти нетронутыми запасами продовольствия, даже молоко в холодильниках превосходно сохранилось.

На полдороге они приняли радиосигналы какого-то маленького вездехода, мчавшегося им навстречу в облаке пыли. Встретившись, машины притормозили. В маленьком вездеходе ехали двое – немолодой уже техник Магдов и нейрофизиолог Сакс. Выяснилось, что после отъезда Рогана и других с «Кондора» в гибернаторе обнаружили замороженное человеческое тело. Человека этого, возможно, еще удастся оживить; так что Сакс вез необходимую аппаратуру с «Непобедимого». Роган решил ехать обратно, мотивируя это тем, что машина ученого не имеет силовой защиты. На деле же он обрадовался, что можно отложить разговор с Горпахом. Машина круто развернулась, и они помчались обратно, вздымая песок.

Вокруг «Кондора» оживленно сновали люди. Из песчаных наносов вытаскивали все новые и новые предметы. В стороне под белыми полотнищами в ряд лежали трупы – их было уже больше двадцати. Пандус был спущен, даже стояночный реактор «Кондора» давал ток. Их машины заметили издалека по облаку пыли и открыли проход в силовом поле. На «Кондор» уже прибыл врач, маленький доктор Нигрен, но он не хотел в одиночку осматривать человека, найденного в гибернаторе.

Роган, пользуясь своими правами – ведь он замещал здесь командира, – пошел вместе с врачами. Обломки мебели и оборудования, которые раньше не давали приблизиться к дверям гибернатора, теперь были убраны. Индикаторы показывали семнадцать градусов холода. Медики, увидев это, переглянулись и ни слова не сказали. Но Роган достаточно знал о гибернации, чтобы понять, что температура эта слишком высока для полной обратимой смерти, а для гипотермического сна, наоборот, слишком низка. Не похоже было, что этого человека в гибернаторе специально подготовили к пребыванию в соответственно созданных условиях – скорее он попал туда случайно, так же непонятно и бессмысленно, как все, что делалось на «Кондоре». Действительно, когда они оделись в термоскафандры и открыли тяжелую дверь гибернатора, то увидели ничком лежащего на полу человека в одном белье. Роган помог перенести его на маленький мягкий стол под тремя бестеневыми лампами, – это был даже не стол, а кушетка для небольших процедур, которые иной раз приходится проводить в гибернаторе. Роган боялся увидеть лицо этого человека – он ведь знал очень многих из экипажа «Кондора». Но этот был ему незнаком. Если бы его тело не сделалось холодным и твердым, словно лед, могло бы показаться, что он спит. Веки его были сомкнуты, кожа в сухом герметическом помещении даже сохранила естественный цвет, только побледнела. Но подкожную ткань заполняли микроскопические ледяные кристаллы. Врачи опять молча переглянулись. Потом начали готовить свои инструменты. Роган сел на одну из коек. Две длинные их шеренги были аккуратно застланы – в гибернаторе сохранился нормальный безукоризненный порядок.

Несколько раз звякнули инструменты, врачи зашептались, и наконец Сакс, отойдя от стола, сказал:

– Ничего не удастся сделать.

– Умер… – скорее делая единственно возможный вывод из этих слов, чем спрашивая, уронил Роган.

Нигрен тем временем подошел к щиту климатизатора. Вскоре по гибернатору пошла струя теплого воздуха. Роган встал, собираясь уйти, но тут увидел, что Сакс возвращается к столу. Он поднял с пола и открыл небольшую черную сумку – и там оказался аппарат, о котором Роган не раз слыхал, но которого никогда не видел в действии. Сакс весьма спокойно и педантично разматывал провода с плоскими электродами на концах. Приложив шесть электродов к голове умершего, он закрепил их эластичной лентой, потом присел на корточки, вынул из сумки три пары наушников, надел одну из них и, все в той же позе, начал двигать ручку настройки. На его лице с закрытыми глазами появилось выражение предельной сосредоточенности. Вдруг он нахмурился, нагнулся еще ниже, придерживая ручку, потом сорвал наушники.