Текст книги "Заговор Дракона. Тайные хроники"

Весна этого года принесла сербам плохие вести. Снаружи моей квартиры все кипело, но не только от гормонов и зелени. Я не придавал значения внешним событиям, хотя в Сербии назревала большая беда. События в Боснии унесли около трехсот тысяч жизней, это был первый крупный военный конфликт после Второй мировой войны. Натовские средства массовой информации нагнетали вокруг сербов большое облако грязи, которое грозило заполнить небо над Европой. Косово – страшный суд сербского народа!

Поле священной птицы кос наше родимое Косово было захвачено шиптарами[10]10
  Шиптары – самоназвание косовских албанцев. Самопровозглашенную республику на территории Косово и Метохии шиптары называют Шиприей.


[Закрыть]. Милошевич и Ругова не смогли договориться, и американцы, возложив всю вину на нас, грозились разбомбить Сербию, если мы не выведем свои войска и не остановим кровопролитие, как будто одни сербы организовали эту бойню. В этот апрель 1999 года еще никто точно не представлял себе точного расклада сил в мире. Россия не осознала до конца тот факт, что она уже не империя, а политики США не понимали последствий своих действий, считая, что победа в холодной войне развязывает им руки. Ну да ладно, все знают эту политическую чушь…

Я сидел в своей квартире и без особого внимания смотрел аналитическую программу, в которой говорилось приблизительно о том же, о чем вы сейчас прочитали. Ведущий был спокоен и агрессивен одновременно, он сравнивал Косово с сердцем Сербии, которое никто не сможет отобрать у нас. Даже если натовцы и отберут…

– А если, – произнес вдруг телеведущий угрожающим тоном, – янки все же захотят отобрать у Сербии сердце, они столкнутся с самым большим злом, которое обитает в горах Сербии! Тысячи сербских вампиров встанут из своих гробов и отомстят за агрессию. Месть будет ужасной и жестокой, поэтому я обращаюсь к вам, янки! Как говорится, go home. Go home! Подумайте, хорошенько подумайте, прежде чем начинать бомбить нашу великую Сербию. А вы, страны-сателлиты – легкомысленные французы, немцы, обладающие слабой исторической памятью, англичане (при упоминании англичан ведущий потряс в воздухе кулаком), которые думают, что могут проглотить весь мир, как кусок пирога, смотрите не подавитесь! Не подавитесь! Вы вторгаетесь в ДНК вселенной, господа генные инженеры! Монстры Туманного Альбиона, мы объявляем вам войну!

Впервые за много лет я был по-настоящему удивлен. Шла ведь не клоунада, а официальная аналитическая программа с очень серьезным телеведущим, который вещал еще с титовских времен и остался на плаву благодаря ценным профессиональным качествам. Эту программу оппозиционные политики называли рупором Милошевича.

Нельзя было и представить себе, что здесь способны на подобную шалость в эфире, про вампиров и ДНК вселенной. Тем более из уст этого Настича.

Настич был приземистым и даже несколько горбатым журналистом со злым взглядом, прошедшим жесткую конкуренцию, естественный отбор еще на социалистическом телевидении. Все в Сербии знали, что он был и оставался лучшим. Его уникальный талант был не в объективном изложении событий, а в аутентичном донесении позиции правящего режима. Его программы были подобны официальному документу, такие же скупые и точные. Он был настоящей иконой правительства, сербы знали, что каждое его выступление равносильно заявлению президента. Даже не равносильно, а выше его заявления, поскольку президент мог еще позволить себе какие-либо отклонения и колебания, а этот телеведущий – никогда.

Поэтому меня его откровения про вампиров шокировали. Он утверждал все это с таким же выражением лица, с каким бы говорил о наличии в Сербии комплекса противозащитной обороны С-300, которого, как все знали, у нас не было. Россия, переживавшая один из трагических периодов в своей истории, не смогла помочь нам с противовоздушной обороной, чем охладила традиционную сербскую русофилию. И вот вместо армии храбрых солдат и современного вооружения наше правительство противопоставляет американцам армию низших вампиров и их мистические способности.

Я всегда подозревал, что наши власть имущие, несмотря на свой атеизм, обладают материалами о деятельности вампиров. Возьмем хотя бы тот же случай с Марко Савановичем. Наверняка остались ученые, которым попали в руки уникальные документы югославской секретной службы. Но неужели они имеют и средство для контроля над нечистью? Интересно-интересно. Те, которым предназначалось это послание, были не рядовые американцы, которые вряд ли его услышат, а если и услышат, то примут за бред. Это явно был выстрел по определенной цели. Лондон? Терион?

Тем временем Настич продолжил свои откровения:

– Вы знать не знаете, чем является Косово не только для сербов, но и для всего мира! Судьба планеты зависит от Косово. Думаете, что, получив эту землю, на которой Милош – основатель истинного ордена побежденного дракона – сложил свою голову, вы, разрушив православные святыни, обеспечите себе мировую власть? Уверяю вас, вы расшибете себе голову о священное Косово. – Журналист поднял обе руки и стал напряженно читать текст какой-то молитвы, больше похожей на заклинание на церковнославянском языке. У меня появилось знакомое чувство нереальности происходящего.

Вместе с тем у меня стала проявляться и ревность – оказывается, в Сербии есть другие специалисты, которых можно назвать вампирологами, и они оказались востребованными нашим правительством, а меня, который так много знал, всегда считали в университете вялотекущим шизофреником. И кто же эти загадочные вампирологи, проконсультировавшие Настича, знающие про заговор Дракона и, возможно, про мистера Териона?

Программа закончилась, я прошел на кухню и забил трубку хорошего турецкого табака. Вообще-то я не курил, но иногда, для стимулирования мозговой деятельности, позволял себе трубочку один-два раза в неделю. Я стремился проанализировать новую информацию и выстроить всю картину происходящего. Но после порции ароматного табаку я вдруг задремал, сон напал на меня неожиданно, как лев на свою добычу. Этот сон был тяжелым и наполнен тяжелыми видениями.

Мне приснилось то самое субботицкое кладбище, последний вечер, когда Горан рассказал мне историю про Марко Савановича, после чего моя жизнь так стремительно изменилась. Сон начался, как обычно, с обрывков дневных воспоминаний, потом стал густеть и насыщаться страданием…

…Мы с Гораном идем по насыпной дороге по направлению к кладбищу, светит полная луна. Сегодня мы должны прочитать древнее заклинание и вырвать клыки Марко Савановича для обретения тайной власти над миром. Мы несем с собой две лопаты. Я смотрю на свои руки: какие же они старые и когтистые, как будто я сам был какой-то нечистью. Дорога мерцает красноватым охристым светом, она опускается в небольшую лощину близ холма, где стоит церквушка, посвященная святой Петке. На склоне этого холма, как серые иглы какого-то мифического животного, виднеются старинные каменные кресты. Горан презрительно сплевывает. Он смотрит на меня, его лицо становится сморщенным, как у его бабки-колдуньи:

– Не все так легко, Милан. Нам потребуется переступить… – Горан говорит на албанском языке, и я, как ни странно, его понимаю.

Я начинаю тереть восковую кожу на руках, похожую на мясо вяленой рыбы.

– Переступить через что?

Горан ничего не отвечает, лишь покрепче сжимает в своих когтистых руках лопату. На голову Горана накинут черный капюшон. Это делает его похожим на злого карлика-убийцу из какой-то немецкой сказки. Он произносит совсем не детским голосом, более похожим на рык:

– Идем.

– Переступить через что, Горан? – Кожа моих рук начинает чесаться и облупляться. Она покрывается большими волдырями, как после ожогов. Зуд становится нестерпимым. Мне очень больно, кости ломит от замогильного холода.

Упырь, а Горан был упырем, да-да, без сомнения, упырем, мне на это ничего не отвечает, лишь снова зовет:

– Идем!

Я втыкаю лопату в землю и еще раз, но теперь, твердо и решительно, спрашиваю:

– Через что переступить, через что…

Горан скрежещет зубами:

– Да, через это! – Упырь раздраженно указывает на кресты.

Над крестами висит большая луна, и на ее фоне над храмом парит священная птица кос. Птица зависает над храмом, как сказочный орел, размах ее крыл велик. Она парит над своим гнездом, она хочет защитить свое достояние…

…Я проснулся на кухне от того, что мои руки затекли до мурашек и дрожали, как от электрического разряда. Обнаружил себя, склонившимся головой и локтями на стол. Телевизор так и продолжал работать. Шли утренние новости. Я потянулся и размял затекшие суставы. Поставив на огонь воду для кофе, услышал обрывки слов телесюжета. Они меня поразили. Я быстро подбежал к телевизору. Сюжет был о скоропостижной смерти тележурналиста Милорада Настича. Молодой журналист, тщетно пытаясь скрыть радость, говорил скороговоркой:

– …он был обнаружен на улице Кнеза Милоша в восемь тридцать, Настича нашел дворник, заступивший на утреннюю смену.

На экране возникла картинка усатого дворника, который указывал метлой на место обнаружения Настича, около автомобильной стоянки, где журналист ставил свой «Фольц». Затем на экране появился правительственный врач, который объявил, что причина смерти Настича достаточно ясна – он умер от переохлаждения. Врач сказал, что не следует удивляться тому, как можно умереть от переохлаждения в апреле, когда на улице уже тепло. Такие случаи хорошо известны науке, хотя ученые еще не могут до конца понять причины подобных смертей.

Зато я знал причины. Термовампиры! Это был явный ответ Лондона на вызов правительства. Вот только что делают термовампиры в Белграде? И как отреагирует правительство на этот вызов? Ведь убит не просто обычный гражданин Сербии, а преданный правительственный цепной пес. Сам Милорад Настич.

В квартире громко зазвонил телефон, доставшийся мне в наследство от отца. Это был трофейный аппарат, почти раритет. Мне стало страшно, ведь давно в эту квартиру никто не звонил, тем более я не ожидал звонка во время отпуска. Кому я вообще нужен?

Медленно, шаркая тапочками, я подошел к аппарату и поднял трубку.

Вежливый баритон осведомился:

– Профессор Горич?

– Да, он самый. Кто со мной говорит?

Абонент вопрос проигнорировал:

– Вы смотрели сейчас телевизионный материал про смерть Настича?

Я напрягся. У меня внезапно вырвалось:

– Смотрел ли я про эту чушь с переохлаждением? Да… Смотрел. А…

Баритон поинтересовался:

– Вы можете его прокомментировать? Кому, как не вам, знать, что произошло на самом деле?

– Хм. Могу, конечно. Кто это говорит? – На меня накатила волна адреналина.

– Не важно. Пока вам это знать не нужно. Сейчас, будьте добры, выходите из дома и садитесь в синий «Мерседес», он уже ждет вас во дворе. Поедете к нам для разговора. Не бойтесь, это по делу. Нам нужны ваши знания, Горич. – Абонент сделал многозначительную паузу. – Не советую игнорировать наше приглашение.

– Ладно, только мне…

Неизвестный повесил трубку. Его стиль был отчетливо официальным, как будто он представлял правительство. Нисколько не сомневаясь в правильности выбора, я стал быстро собираться. Кофе я все-таки выпил и съел два калача. Подождут немного – десять минут ничто по сравнению с годами моего ожидания. Настроение мое поднялось, и не только от кофе. Настал-таки мой час, мои знания в области вампирологии наконец-то стали востребованными тем, кем нужно. Я удовлетворенно хмыкнул и поправил очки. Сейчас, возможно, встречусь с таинственными консультантами скоропостижно скончавшегося Настича.

Выйдя из подъезда, я осмотрелся в нашем уютном дворике: на балконе полная Милена подстригала ветви вьюна большими садовыми ножницами, она махнула мне рукой; проходящие мимо соседи тепло здоровались со мной, отправляясь на работу. Но на их лицах чувствовалось напряжение. Еще бы, янки собираются бомбить наш родной Белград. Во дворике уже почти не было машин, все соседи уехали на работу. Я не сразу разглядел присланную за мной машину. В отдаленном углу двора, рядом с большим буком, в его раскидистой тени стоял синий старенький «Мерседес», оставшийся в Сербии еще со времен Второй мировой войны. Он, как и мой телефон, был раритетом.

Я неуверенно подошел к автомобилю. Атлетически сложенный шофер уже вышел из него и открыл мне заднюю дверцу, как важному человеку. Мне давно не оказывалась такая честь. Я сел в машину и вдохнул запах кожаных сидений. Внутри автомобиль оказался совсем другим, более современным и явно специализированным. Впереди было лишь одно сиденье, для шофера, стекло, очевидно, пуленепробиваемое, отделяло его от заднего сиденья, где я так уютно устроился. Снаружи меня самого, наверное, было видно, а изнутри стекла были тонированными, так что я не видел, куда мы едем и не видел самого шофера, как и не слышал шума двигателя. Я ощутил легкий приступ того, о чем читал как о клаустрофобии.

Автомобиль ехал около часа. За это время я перебирал в уме все свои грехи, за которые мог бы ответить перед людьми, меня пригласившими. И перед Богом, если мне придется вдруг принять смерть, как бедному Настичу.

Наконец, «Мерседес» остановился, и я стал с напряжением ждать развязки. Машина стояла неподвижно минут десять, я уже не знал, что и думать. Через какое-то время шофер открыл мне дверь. Я уже был достаточно напуган, чтобы не задавать ему ни глупых, ни умных вопросов. Солнце было в зените, зелень радовалась наступлению весны – времени рождения, а не смерти, как нас хотели уверить в том американцы.

Я отметил, что место, где мы остановились, было южнее Белграда. На это указывали начинающиеся отроги Балкан. Я увидел небольшой полуразрушенный домик с амбарным замком на двери. Мой испуг стал нарастать: место было более чем пустынным. Но кому, зачем понадобилось меня убирать?! А может быть, мистер Терион посчитал, что я каким-то образом связан с покойным Настичем, решил, что я его консультировал, что я агент тайных служб СФРЮ? Я прикрыл рот ладонью и остановился перед домиком. Перед глазами пронеслась вся моя жизнь, как я об этом довольно-таки часто читал в книгах. Меня била мелкая дрожь.

Стало понятно – меня пленил орден побеждающего дракона мистера Териона. Учитывая преждевременную смерть Настича, я не имел никаких гарантий, что подобное не случится и со мной. Какое же у них искусство обольщения, святая Петка, помогай мне! Как меня угораздило попасть в их, в общем-то, простую ловушку! Как глупо и бездарно закончится моя жизнь! Шофер тем временем достал большой ключ и открыл старую скрипучую дверь, положив замок на стоящий вблизи пустой ящик из-под далматинского вина.

Мы вошли внутрь. Это было нежилое помещение. Стол и два стула, полуразрушенный камин, паутина, везде паутина. В таких домах любят гнездиться не только пауки, но и змеи, а они вот-вот должны проснуться. Не дай вам бог столкнуться с проснувшейся змеей! Это страшное зрелище. Остывшая за зиму кровь змеи начинает нагреваться и превращаться изо льда в животворящую жидкость. Это причиняет змее большие страдания. Она становится злой, как фурия, и выползает к солнцу. Горе тому, кто остановит ее на этом пути. Загустевший и накопившийся за зиму яд жаждет излиться, как гной недельного нарыва. Ее старая кожа отделяется от новой, которая еще нежна и чувствительна, как у новорожденного ребенка. Змея трется о ветки и пролезает сквозь небольшие отверстия, чтобы скинуть эту старую кожу. Но, даже пройдя через мучительное обновление, она все равно не избавляется от страданий. На новую нежную кожу, еще не одубелую от пламенных лучей солнца, начинают нападать муравьи, чтобы оторвать кровоточащие кусочки плоти. Змея переживает новое рождение, она не знает, чего она хочет больше – жить или умереть.

Змея рождена, чтобы кусать, она чем-то похожа на вампира, только наоборот. Змея отдает, а вампир забирает. Думая о пустом, в данном случае о пробуждении змей, я заглушал свой страх другим страхом, как меня научил один снайпер, прошедший жестокую школу выживания в плену у босняков.

Я хотел было что-то сказать своему безликому конвоиру, попытаться хоть как-то сохранить свою жизнь, но он жестом остановил меня и указал на вход в погреб. Пришлось опускаться по железной лестнице в полную темноту, как в водяной колодец. Лестница была метров шесть-семь, очень большая. Внизу я обнаружил тусклый электрический свет – дом не совсем нежилой. По всей видимости, мы оказались в каком-то бункере. Это прибавило мне надежды – убить меня можно было бы и раньше. Затем мы шли, полусогнувшись, по коридору, на потолке которого висели маленькие лампочки, рождающие этот тусклый свет.

Наконец, мы вошли в большое помещение, уже хорошо освещенное. Здесь стоял большой, с ослепительно-белой поверхностью круглый стол, вокруг него – стулья, в таком же стиле, как будто это был один гарнитур. Стульев было двенадцать. Белую пустую стену украшал портрет-икона святого Милоша Обилича, перед которой висели три золотых возожженных лампады. На столе был изображен большой крест с четырьмя буквами «С»[11]11
  Само Слога Србию Спасава (только согласие спасет Сербию) – завет святого Саввы сербскому народу.


[Закрыть] – средневековый герб Сербии. В комнате было ослепительно-чисто, бело и аккуратно, как в современной клинике. За столом сидел человек в черном пиджаке и солнцезащитных очках. Человек казался частью гарнитура, он почти не шевелился и, казалось, сверлил меня взглядом из-под черных очков. Он кивнул удаляющемуся шоферу и жестом пригласил меня сесть за стол:

– Как вы себя чувствуете, товарищ Горич? Или как к вам лучше обращаться – господин?

– Лучше всего называйте меня профессором. – Я устроился на стуле как раз напротив этого странного человека и с облегчением выдохнул воздух. – Вы, кем бы там ни были, заставили меня здорово поволноваться.

– Ничего вас я не заставлял. Если вы испугались за свою жизнь, так это от недостатка веры в Господа, не так ли? Вы ведь верующий человек, профессор?

Меня смутил этот вопрос, его мне задавали не раз в те времена, когда Югославия считалась социалистической. Обычно я отвечал, что верю в высший разум, называемый средневековыми людьми Богом.

– Да, можно сказать и так. – Я покивал головой. – Есть высший разум, который управляет вселенной… как говорил Спиноза, когда видишь прекрасный часовой механизм, невольно думаешь о мастере, который его создал. – Мне стало неловко. – Вы правы, я сдрейфил. – Я опустил глаза и виновато спросил: – А теперь вы можете мне как-нибудь представиться?

– Да, конечно, профессор. Я полковник Божко. Начальник военно-диверсионной группы «Рош».

Я удовлетворенно хмыкнул. Все-таки вояки. Атакующие фигуры на великой шахматной доске.

– Приятно познакомиться. А я – профессор истории Белградского университета, Милан Горич.

– Да, профессор, мы знаем о вас и давно следим за вашими успехами в деле постижения упырей.

Эти слова я как раз и надеялся услышать:

– Вы имеете в виду вампиров? Вы что, полковник, тоже верите в них?

– Я, профессор, предпочитаю русское слово «упырь», оно более древнее, как и то дело, которому мы, и, я надеюсь, вы себя посвятили. Я не только верю, но и уничтожаю упырей и, будьте уверены, с бо́льшим успехом, чем вы.

Я презрительно хмыкнул, подражая тем людям, которые слушали мои откровения:

– Надо же, какие чудеса! Так что же это получается, вы – охотник за вампирами?

Божко мою иронию проигнорировал:

– Наша группа занимается устранением наиболее опасных упырей, она строго засекречена, поскольку мы занимаемся проведением акций по всему миру. Как вы понимаете, это противоречит нормам международного права.

Меня этот ответ весьма и весьма устроил:

– Дд-а. Я хорошо вас понимаю. Простите за иронию. – Я вытер ладонью пот со лба. – Вы русский?

– Малоросс. Вас не должно это смущать. Наши группы находятся на территории всего Византийского содружества[12]12
  Византийское содружество – культурно-политическое содружество стран, где исповедуют христианство восточного обряда. Это Греция, Россия, Украина, Белоруссия, Сербия, Кипр, Македония, Черногория, Румыния, Молдавия, Болгария и Грузия. С упадком христианства это содружество становится все более слабым.


[Закрыть].

Минуту я переваривал полученную информацию:

– О! Так получается, что эта ваша группа «Рош» не подконтрольна правительству СФРЮ?

– Правительство Югославии знает о нас, но мы им напрямую не подчиняемся, как и правительствам других стран. Мы не вмешиваемся во внешнюю и внутреннюю политику стран содружества. Милошевич и некоторые другие знают о нас ровно столько, сколько им нужно знать, и позволяют нам действовать, когда наши с ними интересы совпадают. А мы стараемся, чтобы они никогда и не пересекались. В этом секрет долголетия нашей организации. Ее цель – борьба с упырями, а политику мы принципиально игнорируем.

– Так вы что, тайная организация? Что-то наподобие православного Opus Dei?[13]13
  Opus Dei («Божье дело») – организация, основанная в Мадриде 2 октября 1928 г. католическим священником святым Хосемарией Эскрива де Балагер. Целью Opus Dei является пропаганда идеи религиозного обновления и стремление организовать общество в соответствии с папскими энцикликами. Тайная орденская структура Opus Dei позволяет некоторым исследователям подозревать организацию в нечистых замыслах и даже в попытках достижения мирового господства.


[Закрыть] – Я с интересом посмотрел на Божко. – Не ваша ли организация была известна как орден побежденного дракона Святого Георгия? Я смотрю, и портрет Милоша Обилича у вас… в кабинете висит.

– Да. – Божко улыбнулся. – Мы считаем, что линия преемственности ордена от князя Милоша до сего дня не прерывалась. Это не просто голословное утверждение – мы обладаем и кое-какими документами, древними летописями, неизвестными исторической науке. Как вы знаете, из двенадцати рыцарей ордена после косовской битвы выжил лишь один – князь Стефан Лазаревич. Он бежал в Венгрию. При нем было выбрано двенадцать новых рыцарей и провозглашены новые цели.

– Какие?

– У нас с вами, профессор, нет сейчас времени на обсуждение нашей истории. Вы все потом узнаете, можете не беспокоиться.

– Славно-славно. И как… велики ваши силы?

– Наши силы, профессор, теперь уже наши. – Полковник кашлянул. – Горич, я вам отвечу на этот вопрос, упомянув лишь один факт, который подтвердит как нашу скрытность, так и наше влияние. Вы знаете, что означает СССР?

– Конечно, полковник. Союз Советских Социалистических Республик. Я же профессиональный историк, а не первоклассник. – Я снял очки и с обиженным выражением лица протер стекла маленькой салфеткой, которую всегда носил в кармане.

Божко подождал, пока моя эмоция потеряет интенсивность:

– Я не хотел вас унижать. Просто у данной аббревиатуры есть другой смысл, тайный: Само Слога Спасава Русию[14]14
  Только согласие спасет Россию (серб.).


[Закрыть].

Я усмехнулся и радостно накинул обратно на нос очки.

– Таким образом можно трактовать все что угодно, полковник. Это что же получается – большевики, безбожники и евреи выполняли завет святого Саввы для России? Вы меня простите, но это глупость какая-то, полковник! По вашим словам, товарищи Троцкий и Ленин были членами тайной организации «Рош»?

– Ладно. – Божко положил на стол стопку бумаг. – Вы не скоро меня поймете, Горич. Это, кстати, нормально. Но вернемся к нашим делам. У нас, профессор, на вас заведено целое досье.

– Хм. И что из того?

– Нам, к примеру, известно, что вы хорошо осведомлены о так называемом субботицком перезахоронении тела героя войны Марко Савановича.

Я прикусил губу. Разведка у них что надо!

– Да, это так. Ну раз вы все знаете…

– Полагаю, вам хорошо известно, отчего тот погиб?

– А?.. – Возникла неловкая пауза, во время которой я старался понять, куда он клонит. – А! Это же все знают – Саванович погиб от шальной пули во время военного парада в 1946 году.

Божко тихонько засмеялся.

– Так и написано в учебниках по военной истории Сербии XX века – погиб от шальной пули. Но… вас не смущает тот факт, что эта шальная пуля была серебряной?

– Ну да, ну да! – Я почесал лоб. – Конечно, полковник. Да, смущает, я долго думал об этом. Грешил на четников.

– Это были не четники, профессор, это были мы.

– Вы имеете в виду эту вашу организацию «Рош»? Что ж… Хорошо, это многое мне объясняет. – Я уже осмелел и чувствовал себя уверенней в этом странном помещении. Я даже как бы пытался отыграться за свой недавний страх и вел себя на грани дерзости. – Ну, а тот странный фортель на ТВ вчера, выступление Настича, что это было? Ваших рук дело?

Полковник призадумался, когда я упомянул покойного тележурналиста:

– Мы не ожидали такой реакции, не до конца все просчитали. Никто не хотел смерти Настича. Теперь правительство обеспокоено, они уже меньше нам доверяют. Поэтому мы срочно задействуем все имеющиеся у нас резервы, в том числе и вас.

– Я у вас в резерве?! Это для меня самая важная на сегодня новость. Наконец-то меня вызвали со скамейки запасных. Ну, это ладно… А почему Настич заявил, что американцам отомстят тысячи низших вампиров, ой, прошу прощения, упырей? Это что – такая украинская шутка или за этим что-то стоит?

Божко снова задумался:

– С нашей стороны это была провокация, но мы, как видите, перестарались. Упыри восприняли демарш Настича весьма серьезно. Мы сыграли на некоторых их иллюзиях, но, увы, переиграли. Вы должны знать, как они мыслят. Упыри просчитывают или думают, что просчитывают, все возможные варианты. Но так как их мудрость и прозорливость навеяны тьмой, они во всем видят лишь тьму. И считают, что мы пленили множество низших упырей и держим их под полным контролем. «Рош», мол, использует их как секретное оружие, когда нужно устранить кого-нибудь из зарвавшихся политиков, что противостоят нашим якобы коварным планам. По мнению упырей «Рош» проводит политику достижения мирового господства под флагом креста. Поэтому угроза «поставить под ружье» низших упырей для них очень реальна. Ведь тысяча вампиров способна совершенно деморализовать такую могучую страну, как Соединенные Штаты, их ослабевший от демократии и разврата народ не выдержит этой атаки и впадет в кому от паники. – Божко вытер пот со лба. – Ни они, ни мы об этом не забываем. Поэтому специалисты CIA и вездесущих МИ-6 считают нас опаснейшей террористической организацией. Гораздо опасней, чем «Аль-Каида». А «Моссад» даже…

– Что это еще за «Аль-Каида»?

Полковник тяжело вздохнул:

– Вы все узнаете в свое время, профессор.

– А что, у вас и правда есть плененные упыри?

Полковник сжал губы:

– Это вас пока не должно волновать. У вас совсем другая миссия в нашем деле, понятно? Думаю, вы останетесь довольны – у вас теперь появилось настоящее дело.

Я снова перебил Божко:

– Так что же это получается? Настич вызвал раздражение Териона, объявив ему войну? И теперь грядет заварушка?

Полковник натянуто улыбнулся:

– Что ж, это действительно было официальное объявление войны, профессор. Вы правы. И упыри наш вызов приняли. – Божко аккуратно снял солнцезащитные очки, и я с ужасом увидел на его мужественном лице совершенно белые глаза – белки без зрачков! Могущественным орденом «Рош» руководил слепец.

Как Михайло Божко впервые увидел вампира

Как я узнал потом, много позже нашего первого разговора, от самого Божко и некоторых его соратников, слепота полковника, руководителя военно-диверсионной группы «Рош», была врожденной.

Хотя некоторые говорят, что нет: мол, Божко родился с уникальной способностью видеть упырей и колдунов. И однажды в церкви во время рождественской службы один разоблаченный им колдун ткнул ему пальцами в глаза, и мальчик ослеп в возрасте семи лет. Но это лишь неясное предположение и слухи, сам Божко их не поддерживает, хотя и не опровергает. В его официальной биографии написано черным по белому: слепорожденный. Я предпочитаю придерживаться этой версии.

Он родился во время войны в маленькой закарпатской деревушке в семье западных украинцев-бандеровцев. В десять лет он стал круглым сиротой в результате безжалостных зачисток Смерша.

Слепой человек больше, чем другие инвалиды, не защищен в этой жестокой жизни. Но Михайло Божко обладал уникальным даром, позволяющим ему управлять секретной и влиятельной организацией «Рош». Божко называл это даром от Бога, он имел глубочайшую интуицию и дар рассуждения, позволяющие ему моментально находить верное решение самых запутанных проблем. Даже враги «Рош» считали, что Божко невероятно прозорлив и умен. Они боялись и ненавидели его.

Он узнавал вампиров внутренним взором и безошибочно определял намерения приходящего к нему человека. Можно было бы назвать его экстрасенсом, но полковник не любил это определение, потому как был глубоко верующим человеком. Он каждый день посещал Божественную литургию и причащался святых таин не менее раза в неделю. По слухам, вся его спина была в жестоких шрамах, это были отметины от нападения вампира. Сам полковник не любил говорить об этом, всегда мрачнел, когда кто-нибудь заводил разговор на эту тему – единственную, что могла вывести его из равновесия.

Положение маленького Михайло в семье было незавидным, здоровые братья и сестры, как это принято у детей, часто обижали маленького слепца, смеялись и подшучивали над ним. Лишь старый дед, который шестьдесят лет прослужил алтарником в местном храме, защищал своего несчастного внука, всегда заботился о нем и оберегал от несправедливых нападок. Михайло безропотно терпел все унижения и тяготы от собственной слепоты и находил утешение в Иисусовой молитве, которой его обучил один странник, друг деда, что часто останавливался на постой в их хате. Миша быстро научился этой краткой молитовке и благодаря своей детской искренней вере постепенно нашел в ней источник внутренней силы и знания. День за днем Михайло начал прозревать изнутри и даже изредка видеть людей как световые фигуры.

После войны в Закарпатье осталось много бандформирований из числа этнических украинцев, за которыми охотился всесильный Смерш. Два старших брата будущего полковника состояли в одной из таких банд и боролись против красной тирании москалей. Иногда они приходили на хутор за продуктами и виделись со своими родственниками. Противостоять Сталину в то время мог лишь очень глупый или очень гордый. Ненависть к Иосифу Виссарионовичу и большевикам пересиливала страх смерти и любовь к своим родным. И однажды ночью на хутор пришли бойцы Смерша. Грубый сапог военного чуть не выбил приземистую дверь хаты. Жестоко матерясь, солдаты вошли внутрь.

Маленький Михайло сидел на скамеечке у большого корыта и мыл посуду. В его внутренний мир, наполненный запахами и слуховыми ощущениями, вторглись агрессивные звуки. Бойцы начали обыскивать хату и крушить все подряд, пока, наконец, не поняли, что здесь нет никого, кроме родителей Михайло, его самого и старого деда.

От пережитого шока Михайло увидел мир своим внутренним зрением. Он увидел световые фигуры людей, их формы. Это видение так сильно завораживало, что мальчик, восхищенный увиденным, перестал бояться. Он узнавал деда и родных как светлые доброжелательные белые фигуры, а бойцов Смерша – как фигуры, сплетенные из нитей особого черного света.

Наконец, Михайло увидел, как в хате возник силуэт, в котором не было нитей даже черного света. Это была скорее некая дыра, чем фигура, – дыра в Ничто. Так он впервые «увидел» вампира. Зрелище было страшным и гипнотическим одновременно. Полковник Божко хорошо запомнил тот трагический вечер. Ужас, который он испытал тогда, чуть было смертельно не отравил его детскую душу…

…Обыскав хату и не обнаружив братьев, солдаты несколько успокоились.

Полковник Смерша в новой фуражке закурил папироску и, покряхтев от удовольствия, сел за стол.