Текст книги "Шерлок Холмс Мценского уезда"

– Как давно было получено ранение?

– Восемь дней назад.

Тут в разговор влез урядник:

– Так это вроде, когда мы в засаду попали, как раз девятый день и будет.

– Понятно. Они вас везли сюда, в лагерь, для каких целей, потом будем выяснять более подробно. Скорее всего, как заложников, и нарвались на полицейский патруль. Перестрелка, и ваша дочь получила пулю.

– Да, так оно и было.

– Да-а-а-а. Восемь дней. Время сильно упущено. Давайте выносите ее под навес, кладите прямо на стол, надо срочно обработать рану. Ведь просто перевязали грязными тряпками, чтоб остановить кровотечение, и все? Рану не промывали, не чистили?

Она кивнула.

– Плохо.

Повернувшись к уряднику, я скомандовал:

– Найди в этом гадюшнике, – и обвел головой весь лагерь, – приличное одеяло. Возьми кого в помощь, аккуратно переложите девушку и перенесите под навес. Будем там сейчас процедурный кабинет организовывать.

Он пристально посмотрел на меня, кинул взгляд на княгиню и после того, как я ему чуть подмигнул, сам слегка ухмыльнулся и бросился исполнять.

– Ольга Алексеевна, пойдемте, поможете. Пусть ваша служанка здесь останется и проконтролирует, чтоб вашу дочь перенесли максимально осторожно.

– Но я… – как-то не сразу ощутила переход на деловой тон княгиня, но после того, как я ее легонько взял под локоток и направил в сторону навеса, пошла как миленькая. Тут главное дать нужное направление и обеспечить мотивированным пинком.

Когда мы подошли к навесу, народ, побросав работу, быстро расступился и стали кучковаться небольшими группами на расстоянии метров десяти, не меньше. Моя снаряга и недавний бой с бандитами сразу множили на ноль любую оппозицию, поэтому людям, которые месяцами сидели в лесу, было просто интересно, что происходит. Я уже успел заметить, что ценность человеческой жизни здесь не очень высокая, поэтому люди в этом социальном слое жили одним днем и периодически просто радовались любому нехитрому развлечению. А тут необычный человек пострелял всю банду и наводит свои порядки, хотя вроде как устраивать резню и не собирается. Значит, поживут люди еще пару лишних дней, и на том хорошо.

Охотники притащили к навесу мой рюкзак, из которого я сразу достал скатку с тентом и стал его натягивать между стойками, чтобы устроить первичную защиту от ветра. Работать с раной девушки в грязных землянках в условиях полной антисанитарии будет еще хуже, поэтому пришлось импровизировать. Получилось даже миленько – во всяком случае небольшой участок под навесом был закрыт от ветра.

После соответствующего распоряжения уже кипятилась вода, на расчищенный и протертый стол уложил каремат и стал наблюдать за тем, как урядник с двумя местными мужиками и одним крепеньким охотником, взявшись за углы, осторожно несли на одеяле девушку. Я, чтоб было удобно, карабин закинул за спину, снял тактические перчатки, баллистический шлем и балаклаву, явив миру свое истинное лицо.

Дочку княгини перенесли почти через всю поляну и осторожно положили на стол, и я тут же сразу занялся осмотром. Разрезал платье и обнажил грязную повязку на правом бедре девушки. Срезав тряпки, я чуть не выругался, с трудом сдержав мат. Запах гниющей плоти. Ой как хреново. Осмотрел рану. Слепое пулевое ранение, причем пуля пистолетная, крупнокалиберная осталась в теле. Кость не задета, но рана не вычищена и очень сильно нагноилась. Температура высокая и наблюдается активное потоотделение. Фактически у девочки началась агония.

Я невесело хмыкнул и повернулся к княгине.

– Ну что, Ольга Алексеевна. Дела не очень хороши, вы, наверно, и сами это понимаете.

Она, посмотрев мне в глаза, опустила голову и кивнула в знак согласия.

– Как дочку зовут?

– Анастасия.

– Анастасия? Настя – красивое имя. В общем, в этой ситуации вам бы никакой доктор не помог бы. У девочки началась агония.

– И что, ничего нельзя сделать? – и снова стала пристально смотреть мне в глаза.

– Можно. Не хочу набивать себе цену, но сейчас именно тот случай, когда у вашей дочери появился шанс. Небольшой, но – шанс. Хорошо, что на меня нарвались.

– Что для этого нужно? Деньги? Мой муж очень состоятельный человек и заплатит любую сумму.

Я хмыкнул.

– Нет. Материальный аспект меня волнует в самую последнюю очередь. Вопрос в другом…

– В чем? Ну, говорите же!

– Анастасия сколько уже не ела?

– Два дня, как потеряла сознание.

– Еще хуже. В общем, Ольга Алексеевна, организм ослаблен. Вопрос в том, выдержит ли ее сердце. Реально шансы – пятьдесят на пятьдесят. Позволите ли вы приступить к лечению?

– Ну что за вопрос, господин офицер, конечно же – да. Я не дурочка и прекрасно понимаю, что найти врача вообще не реально. Мне кажется, что в данной ситуации вы – единственный шанс выжить моей дочери.

– Хорошо. Будем считать, что формальное разрешение приступить к лечению получено.

Она кивнула головой. Я не стал затягивать и сразу приступил к подготовительным мероприятиям. С помощью ремней и веревок зафиксировал тело девушки, особенно руки и ноги. Спиртовыми влажными салфетками протер место ранения несколько раз, подготавливая все для проведения операции. Достал из рюкзака медицинский набор, который мне специально собирал профессиональный, хотя и в отставке, но военный хирург.

– Ольга Алексеевна, вы готовы ассистировать? Готовы к тому, что сейчас придется вскрывать рану у вашей дочери и по уши в крови и гное там все чистить?

Я специально сгущал краски, да и настраивал скорее себя на такое дело, нежели несчастную мать раненой девушки. Что-что, а такие операции я никогда не делал, точнее вообще никакие не делал, а тут все знал только теоретически. Но с другой стороны, для меня все эти люди давно умерли, да и девочке остались считанные часы, и попробовать ее вытянуть вполне серьезная и правильная задача даже для такого циника, как я. Тем более пулю-то она словила случайно и вообще невинная жертва.

– Так, готовы, Ольга Алексеевна? – и пристально посмотрел ей в глаза.

Он стиснула зубы и согласно кивнула головой.

– Хорошо. Тогда делаете все, что я говорю, никаких лишних движений, лишних вопросов. Понятно.

А вот тут вообще интересно – услышав мой деловой и уверенный голос, она как-то подобралась, да и во взгляде появилась серьезная надежда. Ну и сразу приступили к подготовительным мероприятиям. Прежде всего, я снял карабин, поставив его возле стола и скинул РПСку, сняв перчатки, тщательно вымыл руки во вскипяченной воде. Это же заставил сделать и княгиню. После этого она, оголив ногу дочери, стала тщательно обмывать место будущей операции и правую руку, куда я буду ставить систему.

После этого снова воспользовался спиртовыми салфетками, более тщательно обработал все места. Параллельно я на небольшой табуретке постелил мусорный пакет, пару десятков которых взял с собой, а поверх него чистую салфетку, на которую стал выкладывать медицинские инструменты и препараты.

Когда все было готово, нацепил на голову мощный налобный светодиодный фонарь, так как под навесом освещение оставляло желать лучшего.

Взяв пластиковую бутылку с раствором глюкозы, прицепил ее стяжкой к столбику.

– Ну, все. Вроде как готово.

Мы встретились взглядами с княгиней и почти синхронно кивнули головами в знак готовности.

Надев марлевую маску и нацепив такую же на княгиню, вскрыл пакетик со стерильными одноразовыми медицинскими перчатками. Сноровки не было, поэтому пришлось помучиться, пока их натянул на руки.

План операции я, в принципе, продумал, еще когда обтягивал навес тентом, поэтому задержек и неуверенности не было. В заголенную руку поставил систему с глюкозой, чтоб хоть как-то подпитать измученный обезвоживанием и отсутствием питания организм. Отрегулировав скорость подачи препарата ползунком, приступил к основному действу.

Бросив мельком взгляд на княгиню, я по глазам прочитал, что она в состоянии тихого охренения, но четко выполняла данное обещание – молчала, выполняла команды и не лезла с вопросами, видимо, объективно понимала, что дочка на грани. А тут человек явно необычный, вон как уверенно все делает, хотя и непонятно.

Рана очищена от всякого мусора снаружи и выглядит очень мерзко, да и пахнет соответственно, даже через маску это чувствуется.

Девушка без сознания, но все же надо подстраховаться от болевого шока, поэтому достаю ампулу лидокаина, вскрываю упаковку с одноразовым шприцом и делаю инъекцию.

Теперь самое главное – отключить эмоции. Зондом прощупал рану и почти сразу наткнулся на пулю. Крупный калибр, да, видимо, еще и на излете была, поэтому не вошла глубоко. Пришлось немного помучиться, пока смог зажимом ее зацепить и аккуратно вытащить, стараясь не повреждать мышечные ткани. Из раны потекла кровь с гноем, и я, используя тампоны, вымакивал всю эту гадость. Когда поток немного иссяк, с помощью тампона, вымоченного в хлоргексидине, начал промывать рану, стараясь вычистить всю гадость и, главное, грязь извне, попавшую в рану при ранении и дававшую основное воспаление. Пришлось основательно попотеть и пару раз воспользоваться скальпелем, удаляя отмершую плоть.

Я не знал, сколько так возился. Если честно, даже начал получать некоторое удовольствие от работы. Тщательно выполнив основную работу, еще раз все буквально залил хлоргексидином. Затем дело техники – обтереть салфетками вокруг раны, затем то же самое сделать спиртовыми салфетками и закрыть рану Зашивать не стал – при таких ранах нужно дать выход гною, который все равно будет выделяться.

Закрыв рану стерильной салфеткой, зафиксировал ее лейкопластырем.

«Фух. Ну, вроде все», – подумал про себя и чуть не выругался вслух, забыв про самый главный препарат, который и должен решить судьбу девушки.

Обтерев руки влажной салфеткой, быстро сделал внутримышечный укол антибиотиком прямо в ногу, выше раны. Хотя, наверно, нужно было прямо в вену, но сил что-то еще делать и даже думать уже не было. Вроде как не сильно сложная операция вымотала не хуже, чем марш-бросок в полной выкладке.

Сняв перчатки, я глубоко вздохнул и, отойдя в сторону, сел на чурбачок.

– Ольга Алексеевна, нужно укрыть и укутать, пока организуем теплое и проветриваемое помещение. Положить ее снова в грязь будет однозначно смертельным приговором. Главное не трогайте систему, пусть откапается. У меня еще есть один флакон, и это пока все.

– Систему?

– Ну, это прозрачные трубочки, по которым прямо в вену подаются питательные вещества.

Она опять кивнула головой и, тут же крикнув служанку, приступила к укутыванию своей дочки, при этом стараясь не задеть капельницу.

– Урядник!

– Я здесь, ваше благородие, – тут же рядом нарисовался полицейский, хотя, когда я занимался лечением девушки, он все время находился недалеко и уж очень внимательно наблюдал за моими манипуляциями, а налобный фонарь вообще у него вызывал почти экстаз.

– Алексей Фролович. Девушку пока никуда нельзя везти, слишком слаба, дорогу просто не выдержит. Нужно подготовить для нее помещение – сарай, конечно, лучше всего, но там такая вонища, что даже здоровый подохнет. Как вариант – хороший теплый шалаш, либо тщательно вычистить сарай, но эта идея мне очень не нравится. Там чтоб вычистить, нужно все вынести и сжечь, а стены перемыть, чтоб хоть как-то избавиться от вони.

– Сделаем, ваше благородие, – только и ответил он, и уже был готов рвануть выполнять, но я его попридержал и вполголоса, так чтоб никто не слышал, продолжил:

– Алексей Фролович, что-то вы немногословны.

И тут мужик, который может реально свернуть подкову голыми руками, немного покраснел, поднял глаза и под моим внимательным взглядом начал щуриться.

«Фонарь!» – пронеслось в голове, и до меня дошло, что до сих пор не отключил налобный фонарь, просто его поднял чуть-чуть и когда смотрю на урядника, то его просто слепит яркий свет. Тут же отключил, но настороженный, но явно одобрительный взгляд полицейского не изменился.

– Да, ваше благородие, как-то все необычно…

– Понимаю. Все необычно. Необычная форма, оружие, докторские инструменты, вон и тот же фонарь. Мое время в вашем мире, Алексей Фролович, подходит к концу, скоро надо будет возвращаться. Но у нас с вами будет время поговорить. Давайте с раненой дочкой княгини разберемся.

– Конечно, – и он быстро, но с достоинством пошел раздавать команды, но через пару минут вернулся.

– Ваше благородие, а может, в землянку?

– Не стоит. Грязь и сырость. Это на крайний случай.

Прошло пару часов, когда подгоняемые пинками местные жители вычистили и проветрили сарай. Урядник даже заставил их вымыть все, что можно мыть, и уже к обеду девушка вернулась снова на свой топчан, но там все уже было чисто и благообразно, насколько это можно в таких условиях. За это время я подключил к системе вторую банку глюкозы и сделал еще один укол антибиотика. Теперь осталось только ждать.

Как ни странно, но мне не очень-то и хотелось возвращаться в свое время, тут я нашел себя, тут был нужен. И спасал людей, уничтожал бандитов, даже вон врачом заделался, главное, чтоб девчонка не загнулась после моей терапии. По сравнению с той жалкой жизнью в своем времени, здесь и сейчас я по-настоящему ЖИЛ. Да, именно большими буквами. Нужен людям, никто меня не считает изгоем, и могу хоть что-то сделать, чтоб помочь людям. И эта мысль, на постоянной основе остаться в этом времени, как-то начала частенько появляться в голове.

После обеда я с урядником и шаманом Иваном сидели на бревнышках недалеко от сарая и составляли план дальнейших действий.

– Что дальше будет, ваше благородие?

– А что дальше? Ты полицейский, Алексей Фролович, бери за жабры всех выживших, допрашивай, уточняй, при каких обстоятельствах сюда попали, как сотрудничали с бандитами, что могут рассказать. Если умеешь и знаешь как, составляй протоколы допроса, чтоб вернуться не с пустыми руками, так сказать, с полным документальным раскладом по банде Кривого. И особенно уточни, как княгиню с дочкой привезли. Кстати, ты ведь ее узнал.

– Конечно, ее сиятельство с дочкой только недавно к нам в Яренск приезжала.

– А как сюда попала?

– Пока не могу знать. Поехали своей дорогой.

– Понятно. Выясняй, это уже твоя головная боль. Как я понял, княгиня не из простых, и обстоятельства пленения и ее, и дочки будут серьезно расследовать. Поэтому ты должен все разузнать и всяким проверяющим уже выдавать готовую информацию.

Полицейский давно уже понял, что я скоро уйду, далеко и надолго, и вся тяжесть ляжет на него, поэтому глубоко вздохнул и кивнул головой. За спиной раздались легкие шаги, но по тому, что Иван не выказывал волнения или опасения, я тоже не стал дергаться, только повернулся чуть боком и поудобнее ухватил карабин, который снова был у меня в руках. К нам подошла княгиня. И я, и урядник, а за нами и Иван поднялись, когда подошла женщина.

Выглядела она уже совершенно по-другому. Тоска и безнадежность, которые отложили жесткий отпечаток на ее лице, как бы улетучились. Она явно потратила некоторое время, приводя себя в порядок, и это ее разительно преобразило. Умная, привлекательная женщина средних лет, знающая себе цену и при этом не склонная к высокомерному хамству выскочек. Тут явно чувствовалась порода и длинный перечень предков.

Я по-доброму улыбнулся:

– Как там Настя, Ольга Алексеевна?

По нынешним временам ну уж очень фамильярно, но и обстановка сильно отличалась от дворянского собрания, да и перед ней стоял очень необычный непростой человек.

– Пока не видно, но вроде как хуже не стало.

– Хорошо. Главное, что не становится хуже. Присаживайтесь. Мы тут как раз обсуждаем, что делать дальше в нынешней ситуации.

– И к каким решениям пришли?

– Настя пока не транспортабельна. Посмотрим, как подействуют лекарства, но результат должен быть в течение суток, ну максимум в течение двух.

Теперь на меня смотрели с удивлением и княгиня, и урядник.

– А что за лекарство-то такое, что человека почти с того света вытянуть может?

Я, честно говоря, был сильно вымотанный, поэтому просто честно ответил:

– Группа лекарств, называется антибиотики, как раз великолепно действуют против такого рода нагноений и воспалений. Для людей, кто до этого не принимал такие препараты, результаты могут быть очень впечатляющими – на это и надежда. Рану я почистил, грязь и отмершие ткани удалил, теперь все зависит от девочки. Главное, чтоб сердце выдержало такие нагрузки. Фактически прямо на кромке остановили.

– А что в руку втыкали? – это уже подала голос княгиня.

– Это называется «система». Когда человек болеет, то он потеет и теряет много влаги, кровь густеет. Если долго не ест, то в крови падает уровень глюкозы – это такое вещество, благодаря которому у человека есть силы. Глюкозы мало – возникает слабость. Глюкозы достаточно – чувство бодрости и силы. Это если максимально примитивно все описывать. Настя давно уже не ела и не пила, поэтому ей нужно было придать сил. Вот с помощью «системы» я прямо ей в кровь потихоньку, по капельке и вводил и воду, и глюкозу, чтоб у нее были силы бороться с болезнью.

Мои объяснения ее полностью удовлетворили, это было заметно и по глазам, и по позе, которая изначально была оборонительной, а теперь показывала полный уровень доверия к собеседникам.

– А что дальше? – снова спросила уже успокоившаяся княгиня.

– Через час поставлю еще одну систему – и на этом всё. Это были походные запасы. Ну и буду по максимуму колоть антибиотики. А дальше только молиться.

И тут произошло нечто, что меня просто сбило с мысли – княгиня, которая сидела ну не то чтобы рядом, но на расстоянии вытянутой руки, аккуратно накрыла своей ладонью мою руку и просто, но с такой глубокой добротой в голосе проговорила:

– Спасибо. Спасибо, Катран. Извините, не знаю вашего имени…

– Да не за что. Главное, чтоб помогло…

– Все будет хорошо, поверьте материнскому сердцу.

– Хорошо. Кстати, – я решил перевести разговор в другое русло, а то сейчас начнут меня на пару расспрашивать, – вы как насчет попить кофе?

– Кофе? – она просто зависла от моего вопроса. – Конечно. Но в таком месте…

И после паузы как-то странно проговорила:

– Это будет очень необычно.

Хотя, как мне показалось, слово «необычно» больше относилось ко мне, нежели к ситуации.

– Сейчас сделаю. У меня в запасах был сублимированный. Сейчас поставлю систему Анастасии, сделаю укол и приготовлю кофе. Вы, урядник, – обратился к полицейскому, – не откажетесь с нами выпить кофе?

Урядник все сразу просек, куда я клоню, и тут же чуть поклонился:

– Буду премного благодарен, ваше благородие.

Минут через сорок мы снова сидели на этом же месте, только теперь в чашках был ароматный, правда, растворимый кофе, но это ничего не меняло. Шоколад, галеты, повидло из обычного армейского ИРП[3]3
  Индивидуальный рацион питания.


[Закрыть] нашего времени – произвели фурор. Упаковка, качество, ну и конечно, вкусовые качества в этом богом забытом месте были чем-то вообще нереальным. При приготовлении кофе я тоже выпендрился и быстро согрел воду в походном котелке на печке-щепочнице с электроподдувом.

Когда первые восторги прошли, и все необычные вещи были соответственно оценены, наконец-то начался тот самый важный разговор, ради которого и устраивались все эти танцы с взаимным обнюхиванием. Княгиня, отойдя от первого шока, прекрасно осознавала, что ненароком стала причастна к чему-то очень большому и необычному. Поэтому, убедившись, что жизни дочери ничего не угрожает (почему-то она была в этом абсолютно уверена), и женское любопытство, и нормальный жизненный прагматизм требовали во всем разобраться. Да и урядник ой как хотел для себя тоже определить, что его ждет в будущем.

Сделав небольшой глоток напитка из необычной для этого времени походной пластиковой чашки, княгиня наконец-то задала тот самый важный вопрос.

– Скажите, Катран, можно вам задать личный вопрос?

Я усмехнулся.

– Конечно. Вы хотите знать, кто я такой.

– Да, – и ее желание подтвердил кивком головы урядник.

– Как я понял, вы уже вполне убедились, что я очень необычный человек, и все, что меня окружает – оружие, снаряжение, медицинские инструменты и даже простые походные продукты питания, все это очень необычно. Можно было бы все списать на иностранные диковинки, только почти везде на упаковках были надписи на русском языке. На странном русском языке. Я специально ничего не скрывал, что вы и это заметили, и у вас появились вопросы. Да и качество изготовления всего заметно отличается от всего ранее виденного. Правильно?

Два кивка, а вот в глазах княгини заплясали чертики, и она стала очень привлекательной. Для меня, кто долго чалился на зоне, да и после освобождения не имел романов с женщинами, такой взгляд был очень интригующим. И улыбка, которая осветила ее лицо, била, как термобарический выстрел «Шмеля». С трудом сдержав гормональный взрыв, я усмехнулся.

– Мне предварительно интересно, что вы подумали и к каким выводам пришли. Сначала вы, Ольга Алексеевна.

Она не заставила себя ждать.

– Вы офицер, и это не скроешь. Образованны, хотя язык очень сильно отличается. У вас очень часто проскакивают английские слова, смысл применения их во фразах часто несколько необычен. Русский, но жили очень далеко от родины. Если б не ваша форма, снаряжение, оружие, а я в этом хорошо разбираюсь (мой папа генерал от инфантерии), то можно было бы считать, что вы путешествующий иностранец. А вот докторские инструменты и знания, даже этот кофе – это уже за гранью понимания. Я была в Европе, в Англии, но нигде такого не видела, даже близко.

– И каков вывод?

– Самой страшно признаться. Либо ангел, либо вы из другого мира.

«Ого, а кто там что-то про футуршок рассказывал, про глупость и зашоренность мышления. Вон как быстро просчитали и сделали правильные выводы».

– Алексей Фролович?

Тот вздохнул и ответил:

– Ох, не из нашего вы мира, ваше благородие.

Значит, уже накоротке где-то переговорили.

Сделав паузу, я ответил:

– Вы правы. Я из другого мира. И вызвал меня сюда вот он, – и кивнул в сторону Ивана, который молча все это слушал, присев чуть в сторонке.

А мои собеседники удивились.

– Как так? – только и смог произнести урядник.

– Вот так. Иван – не только вождь, но и потомственный шаман. Когда на его племя напали бандиты и взяли в заложники его родственников, он попросил помощи у высших сил, и так получилось, что прислали меня.

Общее офонарение. Такого они не готовы были услышать.

– Звучит как-то, мягко говоря, странно.

– Но, по сути, так оно и есть. Задачу я свою выполнил. Бандиты нейтрализованы, родственники вызывающего освобождены. Все, мне нужно возвращаться домой.

Опять шок.

– А как же Настя? – вот это ее по-настоящему волнует. Нормальная женщина, сразу судьбой ребенка озаботилась.

– Я побуду с вами день-два, больше не могу, могут наказать. Хотя, думаю, завтра уже будет видно по состоянию Насти. Ну а дальше вашей доставкой до Яренска, а может быть и дальше, займется Алексей Фролович, и вам помогут охотники Ивана. Выведут, помогут нести носилки. Они теперь мои должники и не откажут в маленькой просьбе.

– Дельно придумали, ваше благородие.

– Ольга Алексеевна, вы как, согласны?

Она, чуть прищурив глаза, с легкой улыбкой рассматривала меня и тут же пошла в атаку:

– Кем вы были в вашем мире, Катран?

– В моем мире… – я опустил голову. Говорить, не говорить. Хотя ладно.

– Ну, почти коллега нашего Алексея Фроловича.

– Полицейский? – ее брови удивленно полезли вверх, а я усмехнулся.

– Я же сказал «почти». Майор, органы государственной безопасности. Занимался тем, что ловил предателей Родины.

– Жандарм?

– Ну ваши жандармы по сравнению с нами слепые беззубые щенки.

Опять очаровательная улыбка, добрая и ласковая.

– Оно заметно, господин офицер. А майор – это звание? – и это спрашивает дочка генерала от инфантерии. Хм, неужели кокетничает. Подыграем. Давно у меня не было такого очаровательного собеседника.

– Да, между капитаном и подполковником.

– Я рада, что не ошиблась в вас, господин майор…

Иван, который все это уже видел, сидел чуть в сторонке, и вроде как все время отмалчивался, но ничего не ускользало от его хитрого взгляда раскосых глаз. Он четко видел, как Великий Катран быстро расположил к себе больших белых луцэ, которые обладали реальной властью, и в той или иной мере обязал обоих. Одному спас жизнь и честь, у другой спас дочь. Сейчас обоих повязал общей тайной своего происхождения в этом мире и показал на Ивана, как на человека, который способен вызывать защитников из другого мира, тем самым намекая, что он, шаман, и его семья находятся под защитой потусторонних сил, с которыми лучше дружить. Ай да Великий Катран, как он все повернул. Вон как белые важные луцэ уважительно посмотрели на него, на шамана. Теперь точно его здесь безнаказанно никто не посмеет тронуть, ведь за него сам Великий Катран.