Текст книги "Как мы меняем мир. История развития человеческого разума через творчество, воображение, содружество и обмен идеями"

Часть II
Время символов

Бизон в пещере Альтамира, 15 000 лет до н. э.

4
Сила символов

Наш основной образ мышления – это открытия очень далеких предков, которые сохранились в опыте всех последующих поколений.

УИЛЬЯМ ДЖЕЙМС[69]69
  Джеймс 1975. Уильям Джеймс (в старых изданиях также Джемс, англ. William James; 1842–1910) – американский философ и психолог, один из основателей и ведущий представитель прагматизма и функционализма. Прим. перев.


[Закрыть]

Трудно поверить, что гора Монте-Кастильо – творение природы, настолько идеальную коническую форму она имеет. Она возвышается над речной долиной, соединяющей северное побережье Испании с высокими горами, и скрывает более 40 пещер. В декабре 2017 года Дирк Хоффманн, физик из Лейпцига, позвал меня исследовать эту гору. Хоффманн – эксперт по датированию древних цветных рисунков. Он объявил, что покажет мне открытие, которое перевернет наши представления о ранней истории человечества. Хоффманн объяснил мне, что во время последнего ледникового периода Монте-Кастильо служила охотникам и собирателям ориентиром и базой для их ежегодных походов. Он не захотел раскрывать никаких подробностей.

Итак, мы протискиваемся внутрь горы через щель, в которую едва пролезают наши плечи. Сначала скала поглощает жилистого Дирка Хоффманна, а за ним – Алистера Пайка, английского археолога, такого коренастого, что его можно принять за пришельца из доисторической эпохи. Третьим иду я. За мной следует охранник, которого предоставило нам центральное правительство в Мадриде, потому что даже ученым разрешено входить эту пещеру, обычно закрытую, только под присмотром. За несколькими поворотами исчезают последние проблески дневного света. Затем щель расширяется до коридора, по которому мы идем друг за другом безо всяких усилий. Вдруг мы оказываемся в зале. Помещение не очень большое, насколько мы можем видеть в свете наших налобных фонарей, размером с неф деревенской церкви: это пещера Ла-Пасьега. С одной стороны с потолка свисают сталактиты; срастаясь вместе, они образуют плотную завесу с многочисленными продолговатыми отверстиями. На небольшом выступе в стене лежат кости. Скала с другой стороны гладкая. Оттуда на нас смотрит бизон. Животное нарисовано редкими, но элегантно изогнутыми красными линиями, и, судя по гениталиям, это бык. Из его спины торчит копье. Две лани обмениваются взглядами над нашими головами. Между ними по скале спускается неглубокая впадина, так что кажется, что животные находятся на противоположных берегах реки. Другие изображения состоят из путаницы вырезанных линий, в которых, присмотревшись, я узнаю лошадей и зубров.

Но самым странным кажется украшение проема в сталактитовой занавеске высотой в человеческий рост. Внутренняя часть проема окрашена в красный цвет и обрамлена линиями, похожими на волосы; все вместе напоминает женский половой орган. Кем бы ни были художники, вероятно, они представляли землю в виде женщины? Может быть, они верили, что она родила животных, нарисованных в пещере? Мои спутники, похоже, не задумываются об этом.

Рис. 4. Графика в пещере Ла-Пасьега. По крайней мере, четкая граница определенно сделана во времена неандертальцев

Они стоят перед сильно выцветшим рисунком, сделанным красным мелом, и освещают его мощным фонариком. На рисунке непонятные знаки по краям, в нижней части головы животного. В верхней трети видны очень бледные очертания задней части прыгающего оленя. Вокруг него нарисован квадрат, как будто бы олень попал в ловушку. Кое-где на рисунке белые, слегка приподнятые пятна, похожие на пустулы.

Хоффманн достает из рюкзака скальпель. Сидящий в углу смотритель оживает и приближается, недоверчиво глядя на него, а Хоффманн прикладывает скальпель к одной из пустул на квадрате и осторожно начинает царапать. В левой руке он держит пластиковую трубку, в которую и соскребает этот белый порошок. Это известь. Как показал анализ Хоффманна после предыдущих посещений, ее возраст 64 800 лет. Она образовалась, когда на картину упала вода и испарилась. То есть рисунок старше извести, ему может быть 65 000, 70 000 или даже 100 000 лет, никто не может сказать. Более 64 000 лет: такова сенсация, которую объявил Хоффманн. Рисунок был почти вдвое старше изображений в пещере Шове, которые до недавнего времени считались старейшими наскальными росписями[70]70
  С момента их открытия в 1994 году картины в пещере Шове, которым 34 000 лет, считались самыми ранними в истории. Однако в 2012 году Дирк Хоффманн и Алистер Пайк датировали красную краску в пещере Кастильо, которая примыкает к пещере Ла-Пасьега, возрастом 40 000 лет. В 2014 году австралийские археологи обнаружили наскальные изображения в пещерах на индонезийском острове Сулавеси. Изображения крупного рогатого скота и кабанов и очертания человеческих рук также датируются 40 000 лет. (Пайк и др., 2012; Кинсли, Доссето, 2014.)


[Закрыть]. Мы стояли перед самыми древними картинами в мире.

Когда были сделаны рисунки в пещере Ла-Пасьега, большую часть Европы покрывал лед. Ледниковый период ставил все новые рекорды холода. Северная Испания была страной степей и лесов, таких, как в наши дни в Сибири, вся северная Европа и Альпы скрывались под ледяными щитами. Там, где ледников не было, неандертальцы охотились на бизонов и мамонтов. Они адаптировались к арктическому климату, овладели искусством разводить костры и научились шить одежду из дубленых шкур животных[71]71
  Зильяо 2006.


[Закрыть]. Европа была их континентом с незапамятных времен. Неандертальцы произошли от групп Homo erectus, покинувших Африку более полумиллиона лет назад. Других людей в холодной Европе не было. Следующая большая волна иммиграции, в ходе которой Homo sapiens заселили континент, вероятно, началась через 10 000 лет после того, как была расписана пещера Ла-Пасьега.

Вот почему Дирк Хоффманн ничуть не преувеличивал, обещая мне новый взгляд на историю человечества: неандертальцы были художниками. Они имели интеллектуальные способности, которыми, как полагали ранее, обладали только Homo sapiens. И неандертальцы были активны не только в Кантабрии. В центральной Испании и Андалусии Хоффманн также обнаружил линии и отпечатки ладоней возрастом не менее 65 000 лет. Эти места находятся в сотнях километров друг от друга: видимо, неандертальцы рисовали по всей Испании. Португальский археолог Жоао Зильяо обнаружил гораздо более древние артефакты на южном испанском побережье Средиземного моря. Он исследовал мидий, часть которых он выкопал в пещере в 2008 году, а часть нашел в музее. В мидиях были просверлены точные отверстия. Кто-то погрузил кончик палки в песок и терпеливо поворачивал ее, возможно, чтобы нанизать перфорированные ракушки на веревочку в качестве украшения. Другие мидии были раскрашены. Когда физик Хоффманн проанализировал находки, он пришел к выводу, что этим украшениям не менее 115 000 лет. «Результат стал для всех нас шоком», – сказал мне Зильяо. Испанские мидии были первыми известными ювелирными изделиями. Уже тогда неандертальцы создавали вещи, в которых не было необходимости с точки зрения выживания. Таким образом, их ремесла возникли задолго до искусства наскальной живописи.

Самые старые известные украшения Homo sapiens были изготовлены только через 40 000 лет: также выкрашенные красным мелом раковины улиток с отверстиями были обнаружены в 2005 году в южноафриканской пещере Бломбос вместе с вырезанными кусочками охры правильной формы. Если неандертальцы в Северном полушарии и Homo sapiens на мысе Доброй Надежды создавали одинаковые вещи, это, конечно, не было случайностью. С другой стороны, никто из них не мог скопировать чужое ремесло. Эти находки разделял целый африканский континент, и Homo sapiens достигли Европы через много десятков тысяч лет после того, как были украшены ракушки.

Итак, независимо друг от друга очень разные группы людей превратились в художников: они начали делать практически бесполезные вещи. И это умение стало распространяться повсюду. Сегодня, от девственных лесов Папуа – Новой Гвинеи до ледяных пустынь Гренландии, нет ни одного общества, которое не создавало бы предметы искусства. Но почему неандертальцы начали протыкать раковины палками, почему они направились вглубь земли и раскрасили пещеры, в которые было трудно забраться? И как первые представители Homo sapiens в Южной Африке додумались измельчить гематит[72]72
  Гематит – широко распространенный минерал, как правило, красно-коричневого цвета, одна из главнейших железных руд. Прим. перев.


[Закрыть] и смешать его со свернувшимся молоком, чтобы получить красную краску?[73]73
  Вилла и другие 2015 г.


[Закрыть] То, что они тратили все время, всю энергию, все мысли на бесполезные предметы, должно было принести этим людям какую-то выгоду.

Мы не можем узнать, что означали для мастеров той эпохи пробитые и раскрашенные ракушки, резные камни, рисунки на скале. Но, без сомнения, они имели смысл. Каждая из этих обработанных вещей была символом – видимым знаком, указывающим на что-то невидимое.

Рис. 5. Рене Магритт «Вероломство образов»

Мы с трудом можем себе представить, какое магическое действие эти первые символы должны были оказать на наших предков. Ведь именно на символах основана современная культура. Наша жизнь немыслима без них[74]74
  Кассирер 1923.


[Закрыть]. Мы постоянно сталкиваемся с изображениями и текстом, графическими значками и фильмами, компьютерными программами и формулами, схемами и планами. Без таких символов наш творческий ум не смог бы функционировать, и мы настолько привыкли к их влиянию, что часто даже не замечаем окружающие нас знаки. Ceci n’est pas une pipe, – гласит известная картина Рене Магритта, в переводе «Это не трубка».

Невозможно смотреть на картину без внутреннего бунта, так как на ней изображена трубка, тщательно выписанная масляными красками. Магритт назвал свою работу «Вероломство образов». Когда однажды бельгийского сюрреалиста попросили объяснить название, он просто предложил набить эту трубку. Вот почему было бы неправдой написать на холсте: «Это трубка». Очевидно, что вещь отличается от изображения, показывающего ее. Этот простой факт почти всегда ускользает от нас, потому что мы привыкли иметь дело с символами. Вот почему трубка Магритта вызывает раздражение. Пока мы не думаем об этом, изображение кажется нам таким же реальным, как и представляемый объект, часто даже более реальным. А иначе разве фильм мог бы вызвать слезы и взрывы хохота?

Эффект абстрактных символов на самом деле еще более поразителен. Взгляд на таблицу Бундеслиги может привести фаната в отчаяние, и любой, кто найдет на улице вроде бы бесполезный листок бумаги, на котором изображены мосты, окна и числа[75]75
  Имеется в виду банкнота евро, на лицевой стороне банкнот изображены окна и ворота, на обратной – мосты. Прим. перев.


[Закрыть], будет так же рад своей находке, как и тому, что он в итоге купит на эту банкноту. Наш разум ориентируется на символы; буквы привлекают внимание, как магниты. Едва научившись читать, вы больше не сможете увидеть слово на своем родном языке, не расшифровав его сразу же.

Простой тест, который вы можете выполнить прямо сейчас, демонстрирует, куда нас могут завести абстрактные знаки: приготовьте секундомер мобильного телефона и нажмите кнопку «Пуск», глядя на рис. 6а. Теперь просмотрите картинки сверху слева направо и произнесите вслух название животного, которое вы видите. Когда вы закончите, передохните. Теперь повторите задание, глядя на рис. 6б. Какое задание вам показалось легче, а какое заняло у вас больше времени? Эксперимент, вариант которого американский психолог Джон Струп представил еще в 1935 году, показывает, что происходит, когда восприятие противоречит гораздо более абстрактным буквенным символам. Вы отчетливо видите животных, но не можете поверить своим глазам.

Рис. 6а. Тест Струпа

То, что написано, привлекает больше внимания. Символы кажутся более реальными, чем то, что мы видим непосредственно. Когда мы научились читать, наш мозг был перестроен и перепрограммирован[76]76
  Дехаэне и др. 2015 г.


[Закрыть]. Зрительное восприятие теперь сильнее реагирует на тонкие линии букв, что отражается на соответствующей деятельности мозга. Центры в левом полушарии, которые маленькие дети и неграмотные люди используют для распознавания лиц, были перепрофилированы для расшифровки символов. Поэтому у умеющих читать создается новый центр распознавания лиц в правом полушарии головного мозга. Даже части эволюционно очень старого ствола мозга, который у Homo sapiens почти не отличается от ствола рептилии, организуются заново, когда человек знакомится с буквами[77]77
  Скайде и др. 2017 г.


[Закрыть].

Рис. 6б. Тест Струпа

Тот, кто умеет понимать и использовать символы, по-другому видит, чувствует, думает и поступает. Когда мозг запрограммирован на них, знаки действуют как противовес реальности, которую воспринимают глаза и уши. Научившись однажды дешифровывать символы, мы больше не можем выключить это мышление.

Вот почему трудно продемонстрировать, насколько мы продвинулись благодаря виртуозности в обращении со знаками. Но эксперименты с нашими эволюционно ближайшими родственниками показывают, как расширились масштабы поведения и возможности мышления, когда неандертальцы и Homo sapiens изобразили первые символы. В одном эксперименте, проводившемся в США, две шимпанзе, Сара и Шеба, сидели вместе[78]78
  Бойсен и др. 1996 г.


[Закрыть]. Затем им показали две порции сладостей разного размера. Когда Сара указывала на одну из двух тарелок, Шеба получала конфеты, лежавшие на ней. Сара продолжала протягивать палец к большей кучке, она была раздражена, но не могла устоять. Она просто не могла обуздать свою жадность.

Однако Сара научилась считать и понимать цифры. Таким образом, в следующем раунде эксперимента двум шимпанзе показывали не тарелки, а только цифру, соответствующую количеству конфет. Теперь Сара сразу поняла, что ей достаточно указать на меньшее число, чтобы получить бо´льшую порцию. Абстракция позволила ей преодолеть инстинкт, заставлявший ее сразу же, без раздумий указывать на бо´льшее количество конфет.

Еще более поразительным было логическое мышление, которое Шеба приобрела с помощью двух разноцветных пластиковых фишек[79]79
  Томпсон, Оден и Бойсен 1997.


[Закрыть]. Шеба, в отличие от своей соседки Сары, не умела считать. Однако ученые объяснили ей, что значит «одинаковый» и «неодинаковый». Если они демонстрировали ей два одинаковых предмета, например два шара, Шеба указывала на красное пластиковое сердце, символ идентичности, который ей показали. Постепенно ее интеллект развивался. В ходе эксперимента ученые показывали Шебе два идентичных объекта в качестве модели, например два шара. Затем Шебе нужно было выбирать между двумя похожими предметами и двумя непохожими. Ей предлагали, например, две банки либо мяч и чашку. В правильном решении модели должны соответствовать не сами вещи, а их отношение друг к другу. Таким образом, если в качестве модели была продемонстрирована пара мяч – мяч, ответ мяч – чашка был неправильным, а ответ банка – банка правильным. Если Шеба реагировала правильно, она получала награду. И она с честью выдержала испытание, чем, очевидно, обязана красному пластиковому сердцу. Потому что другие шимпанзе, которые не отточили свой ум, используя такой знак, потерпели неудачу из-за непонимания абстракции. Они позволили ввести себя в заблуждение, как только в модели и в возможных ответах появился мяч, а затем упорно сделали самый очевидный выбор, указав на чашку с мячом. При этом Шеба прекрасно отвечала и когда ученые забрали ее красное пластиковое сердце. Как дети сначала учатся считать на пальцах, а потом в уме, так и Шибе больше не требовался предмет, чтобы сделать выбор, потому что она усвоила символическое мышление. Теперь концепции закрепились в ее сознании. Более того, она смогла применить изученную логику к неизвестным задачам. Когда ученые показали ей два идентичных и два разных предмета в качестве модели, то есть чашку – чашку и банку – мяч, а затем продемонстрировали разные пары, Шеба поняла, что ей нужно выбрать пару идентичных и пару разных предметов – как будто бы она знала, что первой паре модели было присвоено красное сердце, а второй – нет и что она должна установить те же отношения в своем решении. Таким образом, она смогла свести сложную проблему к простой, используя символ. Красное пластиковое сердце позволило ей мыслить абстрактно, что ранее выходило за пределы ее интеллектуальных возможностей.

Символы – это инструменты для ума. Первые каменные орудия труда не только наделили тела наших предков силой, которой они не обладали от природы, но и расширили возможности их разума. С тех пор, как люди начали раскрашивать ракушки, делать зарубки на палочках и рисовать линии на скалах, идеи стали появляться не только в наших головах. Теперь мы мыслим также посредством вещей, которые воспринимаем как знаки. Без них мы не смогли бы и дальше изобретать что-то новое. Философы Энди Кларк и Дэвид Чалмерс назвали это явление «расширенным разумом» (extended mind)[80]80
  Кларк и Чалмерс 1998.


[Закрыть].

Что имеется в виду, анекдот объяснит проще и нагляднее, чем любое философское рассуждение. Как-то к Ричарду Фейнману, одному из величайших физиков ХХ века, зашел знакомый историк. Его внимание привлекли обрывки бумаги и блокноты на столе Фейнмана[81]81
  Фейнман и Вайнер 1973.


[Закрыть].

«Итак, это записи вашей повседневной работы», – с трепетом заметил историк.

«Это моя работа, – резко ответил Фейнман. – Это черновики».

«Вы проделали работу в своей голове, – возразил историк. – Но ее запись все еще здесь».

Фейнман был непреклонен. «Нет, это не запись, это работа. Я должен работать на бумаге, и это бумага. ОК?»

Для него символы на черновиках были не просто результатом, а, скорее, частью его размышлений. Мысли Фейнмана рождались как в его мозгу, так и на бумаге. Его идеи развивались путем перестановки символов, их изменения, изобретения новых. Он создал собственный визуальный язык, с помощью которого сложные процессы в субатомной физике могут быть представлены всего несколькими строками.

Диаграммы Фейнмана показывают то, что люди на самом деле не могут представить себе: как элементарные частицы реагируют друг на друга, возникают и исчезают.

Символы расширяют наш кругозор в трех направлениях. Во-первых, они помогают описывать и понимать мир. С их помощью мы можем представить себе реальность, которую наши чувства не воспринимают или которую мы не можем иначе вообразить себе. Сегодня вся физика элементарных частиц основана на диаграммах Фейнмана, а вся химия – на структурных формулах, которые изображают атомы в виде букв, а их связи – в виде линий. Но символы помогают и людям, далеким от науки, как красное сердце помогало шимпанзе Шебе: мы уже не в состоянии самостоятельно запомнить расписание наших встреч на следующие три недели. Вот почему все наше мышление, от самых повседневных соображений до метафизики, использует абстрактные знаки. Западная музыка была бы невозможна без нотной записи, христианство – без креста.

Во-вторых, символы организуют наши мысли. Поэтому они нужны нам не только для описания реальности, но и для изменения мира. Играя со структурными формулами, химики изобретают новые лекарства, синтетические материалы, а иногда и яды. Композиторы пишут музыку на бумаге, и даже когда рок-группа репетирует песню на своих инструментах, у музыкантов в голове есть символическое представление о нотах, гармониях и ритмах.

В-третьих, нам нужны символы, чтобы регулировать наше сосуществование. Чем сложнее общество, тем больше ему нужно знаков, значение которых всем понятно, потому что только так незнакомые люди могут общаться друг с другом. Люди, никогда ранее не встречавшиеся могут обменивать товары и свой труд на деньги; цвета футбольной команды объединяют фанатов, которые в остальном не имеют ничего общего друг с другом: символы создают реальность.

Рис. 7. Мы можем понять многие сложные процессы только с помощью символов. Диаграмма Фейнмана слева иллюстрирует радиоактивный распад протона (p+) на нейтрон (n)[82]82
  При этом один из u-кварков, составляющих протон, превращается в d-кварк. Это происходит за счет рассеяния электрона (e-) под действием бозона W +, который превращается в электронное нейтрино (νe). Стрелки указывают направление времени.


[Закрыть]. Химическая структурная формула справа показывает, как связаны атомы кислорода (O), водорода (H) и углерода (C) в самом важном энергоносителе, глюкозе

Что же побудило людей создавать символы? На этот вопрос все еще нет единого ответа. С тех пор, как исследователи в XIX веке проникли в первые пещеры с наскальными изображениями и обнаружили там самые старые знаки, оставленные нашими предками, они спорят о том, как же люди стали художниками. Некоторые ученые утверждают, что у Homo sapiens было врожденное чувство прекрасного, которое он хотел воплотить в жизнь. По мнению других археологов, эти рисунки оставили первобытные охотники, надеявшиеся наколдовать большую добычу. Третьи считают изображения каменного века частью шаманских ритуалов.

Но в свете находок в пещере Ла-Пасьега и в других местах есть основания полагать, что символы в первую очередь служили для организации человеческого взаимодействия. Сегодня рынок и нашумевшие выставки представляют искусство как развлечение, но изначально искусство было крайне важной частью жизни, пишет американский теоретик искусства Нэнси Айкен: искусство создает символы и таким образом превращает человеческие группы в машины для выживания. Оно объединяет людей[83]83
  Айкен 1998.


[Закрыть]. Соответственно, чем больше людей жили вместе, тем важнее становилось искусство. Например, ракушки, превращенные в украшения, могут отражать статус и индивидуальность человека. Ибо, когда люди смогли увидеть в предмете знак чего-то совершенно другого, раскрашенные раковины перестали быть только известняковыми домиками моллюсков. Они стали символом совместной жизни группы людей.

Пока людей было очень мало и они почти не общались с другими, они не нуждались в таких символах. В ближайшем семейном кругу никто не надевает колье. Но как только группы стали больше и разнообразнее, такие символы оказались очень полезными. Лондонский археолог Марк Томас смог доказать, что богато украшенные раковины южноафриканской пещеры Бломбос, а также более поздние артефакты, найденные в Африке, появились во время роста населения[84]84
  Пауэлл, Шеннан и Томас 2009.


[Закрыть].

Символы создают мифы, они объединяют людей. Доисторические наскальные изображения коренных жителей Австралии также показывают, как искусство развивалось вместе с формами общества[85]85
  Лорбланше 2017.


[Закрыть]. Аборигены обнаружили совершенно непохожие условия жизни в разных частях континента. На огромных просторах раскаленной пустыни в глубине континента могут прокормиться лишь несколько человек; следовательно, территории обитания племен здесь намного обширнее, чем на плодородных берегах. Можно предположить, что именно большая территория поселения, а не совместное проживание на компактном пространстве способствует появлению различных стилей в искусстве, но на самом деле все наоборот: в экстремальном климате, где людей мало и они широко рассредоточены, им нужны общие символы, чтобы общаться друг с другом. На протяжении сотен километров насечки и рисунки на скалах демонстрируют одни и те же мотивы. Однако на дождливом побережье на небольшой территории бок о бок жили племена, использовавшие искусство, чтобы продемонстрировать отличия от своих соседей. Поэтому нельзя не восхищаться огромным богатством репрезентаций: люди изобрели символы, чтобы объединяться или отделяться друг от друга, и только позже они осознали всю ценность этих знаков как инструментов мысли.

Я поехал в Альтамиру, чтобы лично увидеть, как развивались живопись, жизнь и мышление первых европейцев после изобретения символов. Знаменитая пещера с рисунками находится всего в получасе езды от Монте-Кастильо, где мои спутники обнаружили рисунки неандертальцев. В Альтамире Хоффманн, Пайк и их коллеги неожиданно наткнулись на древнее изображение, выполненное красным мелом. Самый ранний рисунок, который они проанализировали, представляет собой необъяснимый символ: он выглядит как две женские туфли, поставленные друг на друга. Он был создан 36 000 лет назад, на 20 000 лет раньше, чем считалось ранее. Это означало, что его могли нарисовать как неандертальцы, так и первые европейские Homo sapiens.

Вход в пещеру находится на вершине пологого холма, откуда открывается вид на всю среду обитания охотников и собирателей, которые некогда здесь бродили. С одной стороны наш взор простирается до побережья Атлантического океана, где люди зимовали, охотясь на оленей и собирая мидий. С другой стороны мы видим заснеженные цепи Кантабрийских гор, куда летом направлялась дичь, а вместе с ней и охотники. В каменном веке вид, вероятно, еще более впечатлял, потому что им можно было любоваться из самой пещеры. Скала образовывала естественный зал без передней стены, и сидящий в пещере мог наслаждаться простором. Когда 13 000 лет назад обрушился вестибюль, жители покинули Альтамиру.

Как показывают раскопки, в вестибюле собирались большие группы. Но постоянно здесь жила лишь горстка людей: Альтамира могла быть чем-то вроде зала для собраний. На пути между побережьем и горами кланы собирались вместе, чтобы учиться друг у друга, слушать истории, искать партнеров для создания семьи.

Сегодняшние посетители Альтамиры обычно не спускаются под землю. Они могут увидеть только один зал, в котором часть пещеры была воссоздана из пластика в натуральную величину. Но мы проходим за тройные стальные решетки и стальные двери, которые блокируют вход, пересекаем оставшуюся часть вестибюля и попадаем в самое странное помещение, какое мне когда-либо доводилось видеть. Оно темное, размером примерно со спортзал, высота потолка в человеческий рост. Потолок идет волнами; когда я запрокидываю голову, я вижу над собой холмистый пейзаж. На каждом возвышении нарисованы красные, черные и охристые животные. Бизоны, лошади, кабаны, олени прыгают над нашими головами, а стада так хитроумно изображены на скалистых изгибах, что массивные животы бизонов кажутся объемными. Олень в натуральную величину вытягивает голову в нашу сторону, его задняя часть нам не видна. Хотя вся поверхность пещеры лишь слабо освещена нашими налобными фонарями, кажется, что свет и тень играют на шерсти животных.

И все же у меня отнюдь не создается впечатление, что передо мной настоящие животные. То, что я вижу, намного интереснее. Стадо не похоже на живое. Черные линии обрамляют все тела, все животные изображены с разной перспективы. Часто фигуры в разных стилях пересекаются, как будто более поздние художники просто закрашивали работы своих предшественников. В конце концов, пещера использовалась более 23 000 лет. С момента появления первых рисунков прошло в девять раз больше времени, чем с момента постройки пирамид. Но я не просто стою под картиной. Потолок и существа на нем кажутся слишком физическими, слишком осязаемыми. Я нахожусь посреди своей собственной реальности – реальности за пределами природы.

Говорят, что Пикассо сказал о большом зале в Альтамире, что все искусство с тех пор пришло в упадок. Но задавался ли он вопросом, как и почему возникли эти пестрые картины из фантастических фигур? Согласно наиболее распространенной интерпретации, эти изображения животных из каменного века были заклинанием перед охотой: люди заколдовывали нарисованных животных, представляя себе добычу в лесу. Но этой давно возникшей версии противоречит количество зубров на потолке пещеры Альтамира. Когда были сделаны рисунки, зубры встречались охотникам крайне редко. «При раскопках в основном были обнаружены кости оленей и лошадей, – объясняет Пилар Фатас, директор исследовательской станции в пещере. – Художники рисовали не то, что видели».

К тому же зал совершенно не подходит для проведения ритуалов на глазах у большого сборища людей. Тем, что мы можем прогуляться под разрисованным потолком, мы обязаны только археологам ХХ века, которые удалили пол пещеры. Обесцвечивание каменных стен показало более древний уровень: когда были сделаны рисунки, в этом пространстве мог встать в полный рост только маленький ребенок. Всем остальным пришлось бы ползать. Так художники доставали до потолка без строительных лесов: они лежали на спине и рисовали. Но люди, собиравшиеся в Альтамире, почти никогда не видели эти изображения.

Так, может быть, ценность этого искусства и состояла в его секрете? Приписывалась ли рисункам магическая сила? Само ее расположение сделало Альтамиру особенным местом. И чем труднее было добраться до впечатляющих изображений, чем больше догадок и предположений строилось вокруг них, тем сильнее становилась магия, окружавшая пещеру. Возможно, росписи должны были заворожить людей, а не животных? Чем большее очарование исходило от Альтамиры, тем больше кланов собиралось здесь, чтобы обменяться идеями и знаниями для всеобщего блага, создать семьи. С другой стороны, могли ли художники, которые тысячелетиями лежали на спине, накладывая один слой краски на другой, представлять себе волшебство этого места, не веря в него?

Мы выходим из большого зала и попадаем в извилистые коридоры пещеры. Чем дальше мы идем, тем меньше становятся рисунки. Они уже не цветные, а нанесены черным или выгравированы в скале в виде тонких линий. Многие изображения в глубокой пещере состоят всего из нескольких линий, которые дополняют естественный рельеф скал и придают им форму животных. В одном месте свес подведен черной линией таким образом, что скала на наших глазах превращается в лань.

Примерно в 300 метрах от входа пещера заканчивается тупиком. Если вы повернете обратно и оглянетесь, вы внезапно увидите лица. Жуткие фигуры представляют собой камни, на которых с одной стороны изображены черные глаза и ноздри. Росписи настолько искусно сочетаются в сумерках с формами скал, что посетителю кажется, будто он стоит перед странными существами.

Считали ли художники гору одушевленной, а себя – первооткрывателями существ, созданных скалой? Или они сознавали, что в этих рисунках отражают свой внутренний мир, потому что изображения на стене были зеркалом их собственных идей?

Один из художников оставил на камне отпечаток руки. Мне приходит в голову множество вопросов, которые я хотел бы задать ему. Но это не имело бы смысла: художник каменного века вообще вряд ли понял бы, что я имею в виду. Возможно, он ответил бы мне, что его работа заключалась в преобразовании скалы, чтобы мы могли распознать живущих в ней духов. И я согласился бы с ним. Раскрашенные стены перестают быть мертвым минералом, они начинают жить в свете наших пещерных фонарей. Отметки внутри земли придают природе смысл.

В конце коридора на скале нарисованы непонятные знаки. Они так надежно скрыты от людских глаз, что только особо посвященные могли добраться до них. Это черные прямоугольники размером с человека, со сложной штриховкой, разделенные на клетки разной величины и формы. Узоры выглядят так, будто их нанесли с какой-то целью; они похожи на календарь или карту. В любом случае нет сомнений в том, что авторы этих символов пытались увидеть в мире более высокий порядок. Кто бы ни рисовал здесь, он пошел на шаг дальше своих предков, которые использовали разрисованные морские ракушки как абстрактные символы совместной жизни.

Еще более сложные символы мы нашли в пещере Ла-Пасьега, где физик Хоффманн и археолог Пайк датировали рисунки неандертальцев. Там мы наткнулись на красные кривые и вертикальные линии, которые кто-то аккуратно нарисовал рядом друг с другом на скале на уровне глаз. В некоторых местах рисунки расположены отдельно друг от друга, в других они связаны, как экзотические буквы. Весь узор длиной с руку и подчеркнут двумя горизонтальными линиями. Рядом изображены две стилизованные руки. На полу лежит камень, на нем остался красноватый минерал, измельченный в порошок. Возраст этой работы пока неизвестен, говорят мои спутники.