Текст книги "Инцелы. Как девственники становятся террористами"

7. …И блестящее будущее впереди?

Я был изгоем, получал худшие оценки по всем предметам. Меня слишком мучил страх, чтобы я мог учиться, – я всегда боялся. Бросил гимназию и с тех пор не ходил в школу. Ненавижу вспоминать то время.

Инцел Адриан

Я всегда терпеть не мог физкультуру: запах пота в раздевалке, спортивную гимнастику с конем, кольца, шведскую стенку. Вынужденная интимность в раздевалке, насмешки над теми, кто неуклюж, слаб или растерян. Почти всегда я оказывался последним, кого отбирали в футбольную или бреннбольную команду[23]23
  Бреннбол – популярный в Швеции спорт, игра с мячом и битой, напоминающая лапту или бейсбол. – Прим. ред.


[Закрыть]. А если меня выбирали предпоследним или предпредпоследним, значит, день прошел неплохо. Ведь все запоминают неудачника, который остался стоять в самом конце, а не тех, кто ушел сразу перед ним. А тот несчастный, которого считают максимально бесполезным и безнадежным, смотрит в пол, не поднимая глаз на мучителей, двух надутых заносчивых капитанов, выбирающих, кто достоин войти в их команды.

Одно событие, связанное с гимназическими уроками физкультуры, мне особенно запало в память. Слева от лестницы возле выхода во двор была комната, но я понятия не имел, что в ней происходит. Пару раз я наблюдал, как туда проскальзывал какой-нибудь парень из моего класса, обычно с виноватым выражением лица, будто бы он нарушал какой-то неписаный закон – и знал, что нарушает.

В тот раз на перемене что-то дернуло меня подойти и открыть дверь, чтобы посмотреть, что же за ней скрывается. Осторожно повернув ручку, я заглянул внутрь. В комнате царил полумрак. Несколько учеников – только парни, все мои одноклассники, – смотрели кино. Гудел проектор, а на экране шел порнофильм: мужчина и женщина занимались сексом. В эту секунду я поймал взгляд физрука, он обернулся и посмотрел на меня. Вид у него был удивленный – не смущенный или рассерженный, а лишь удивленный, словно он никак не мог понять, как же мне удалось вычислить, чем он занимается. Меня на общий просмотр не пригласили – вероятно, потому что к тому времени я вообще перестал ходить на его уроки. Вместо этого я посещал в эти часы занятия по фортепиано. Смутившись, я поспешно закрыл дверь. Интуитивно я чувствовал, что тут что-то не так. Вряд ли демонстрация порнофильмов любимым ученикам входила в круг обязанностей физрука. Но рассказать о том, что я видел, классному руководителю или директору школы мне и в голову не пришло. В моей картине мира это событие скорее еще раз подтвердило, что я – изгой, чем стало свидетельством грязного отношения физрука к женщинам.

Все парни из моего класса, кроме меня, получили по физкультуре высшие баллы. Кажется, такого в истории школы еще не случалось.

Именно в школе начинаются беды многих будущих инцелов. Те, с кем я проводил интервью, рассказывали, как их еще в началке дразнили, били и гнали прочь. Учителя происходящее либо не замечали, либо игнорировали. Для большинства инцелов школьные годы – начало социальной изоляции, которая станет характерной чертой всей их жизни, существования на обочине, которое продолжится в гимназии, в университете и на работе. Удивительно, но родители часто не представляют себе масштаба проблем ребенка, хотя, конечно, замечают, что у него нет друзей и что он проводит почти все свободное время за компьютером. Инцел почти никогда не рассказывает семье и близким о своем недобровольном целибате, это обычно вызывает чувство стыда.

Шведская школа охвачена серьезными проблемами. По данным газеты Läraren, проанализировавшей статистику Управления школьного образования, в 2020 году почти 16 % мальчиков окончили среднюю школу с баллами, не позволяющими продолжить обучение по национальным программам в гимназии. Газета также изучила все оценки за девятый класс и пришла к выводу, что по всем предметам девочки учатся лучше мальчиков. Кроме того, с тех пор как в 2012–2013 учебном году была введена нынешняя система оценки успеваемости, разрыв между полами увеличился. Даже в физкультуре, где десятилетиями лидировали мальчики, девочки их обошли.¹⁹ Гендерные различия в успеваемости существуют столько же, сколько и сама статистика, но сейчас разрыв увеличивается и наиболее ощутимы различия между мальчиками и девочками в таком предмете, как шведский язык. По статистике Управления школьного образования за 2020 год, 18 % девочек имеют более высокие оценки по шведскому языку, чем мальчики. Серьезная тенденция, ведь язык – база для изучения всех остальных предметов. Когда приходит время поступать в вузы, разрыв в успеваемости между мальчиками и девочками сохраняется, и это очень заметно уже сегодня. Подавляющее большинство учащихся на врачебных и юридических программах – женщины. На самых популярных университетских и институтских направлениях доминируют женщины. Весной 2020 года женщины составили большинство среди зачисленных на 37 из 40 наиболее привлекательных программ высшего образования, включая самые топовые специальности: юрист, врач, психолог, социолог и медсестра. Кроме того, мужчины гораздо реже, чем женщины, завершают образование и получают диплом.²⁰ Если тенденция не изменится, всё это, разумеется, будет иметь крайне негативные последствия. Чем ниже уровень образования, тем больше у человека шансов столкнуться с проблемами со здоровьем, мало зарабатывать и испытывать трудности при поиске партнера.

Профессор Магнус Хенрекссон, исследователь национальной экономики, часто комментирующий школьное образование, в интервью газете Smedjan заявляет, что при составлении национального учебного плана было упущено нечто важное. По мнению Хенрекссона, текущий план уделяет мало внимания получению знаний как таковому – вместо этого ученики учатся рассуждать, проверять аргументы и обсуждать факты:

Традиционное представление о знаниях – что они предполагают объективные факты и развитие фундаментальных когнитивных и аналитических функций – разрушено постмодернистскими теориями о знаниях и педагогике.²¹

Некоторые эксперты также считают, что нынешняя школьная система специально выстроена в пользу девочек. Пер Стрём, общественный деятель и писатель, в интерью со мной утверждает, что школьная успеваемость у девочек лучше отчасти потому, что учителя отдают им предпочтение:

Среди работников школы говорить о равноправии не приходится. Большинство учителей и директоров школ – женщины, что накладывает свой отпечаток не только на школу, но и на общество в целом.

Его тезис частично подтверждают научные работы. Британское исследование, проведенное Центром экономической эффективности (Centre for Economic Performance), в рамках которого изучили процесс выставления оценок 1200 ученикам в 29 школах Великобритании, показало, что экзаменаторы-женщины ставили более низкие оценки мальчикам по сравнению с внешними экзаменаторами (приглашенными из других школ), в то время как учителя-мужчины ставили девочкам те же оценки, что и независимые педагоги. Исследование показало, что юноши ожидали от учительниц заниженных оценок – и их предположение оказалось верным. Между тем ученицы ожидали для себя более высоких оценок от экзаменаторов-мужчин, однако подтверждения этому не нашлось, поскольку и учителя-мужчины из их школ, и независимые экзаменаторы ставили девочкам одинаковые оценки. По мнению ученых, социально-экономические факторы или этническое происхождение не оказали существенного влияния на оценку результатов.²²

Схожую тенденцию демонстрирует и статистика Шведского национального агентства по образованию. Газета Läraren проанализировала данные агентства за 2011 год и пришла к выводу, что на национальных экзаменах девочки получали более высокие оценки, чем мальчики. Результаты шокирующие: по английскому 50 % девочек получили более высокие оценки, а по шведскому языку соответствующая цифра составляла 40 %. Схожая картина наблюдалась по таким предметам, как биология и физика. В интервью газете Skolvärlden Фредрик Циммерман (Fredrik Zimmerman), исследователь детской и подростковой психологии, говорит о «культуре антиучебы» среди мальчиков школьного возраста. Тех мальчиков, которые любят и хотят учиться, одноклассники дразнят и высмеивают: «Отказываясь учиться, дети демонстрируют свою маскулинность».²³

Как же решить проблему падающей успеваемости среди мальчиков? Фредрик Циммерман считает, что мальчики должны научиться проговаривать свои чувства. Необходимо создать в школах такую обстановку, где мальчики могут не бояться травли, если потерпят неудачу. Но важно задействовать всю школьную систему. Статистически мальчики справляются лучше, если им давать четкие задания. Вероятно, мальчики уступают девочкам не в знаниях, а в таланте к устному и письменному их изложению²⁴. При этом гендерный разрыв в отношении успеваемости не является уникальным шведским феноменом. Это подтверждают данные международной программы по оценке образовательных достижений учащихся (Programme for International Student Assessment, PISA), которая замеряет навыки 15-летних школьников из разных стран в понимании прочитанного, математике и естественных науках. Исследование PISA 2018 охватило 79 государств, включая все страны – члены Организации экономического сотрудничества и развития. Результаты показали, что девочки во всех странах лучше, чем мальчики, понимали прочитанное. Способность понять текст оценивалась по шестибалльной шкале; 28 % мальчиков не достигли даже уровня 2.

То, что 20–25 % шведских мальчиков функционально неграмотны, то есть не умеют хорошо читать и писать, известно еще по данным PISA 2012.

В некоторых странах, таких как Аргентина, Китай и Перу, разрыв между полами был значительно меньше, в то время как самые значительные различия были зарегистрированы в Финляндии, Саудовской Аравии и Катаре²⁵.

Существуют серьезные предпосылки, что, когда новейшие технологии и искусственный интеллект начнут всерьез влиять на рынок труда, это крепко ударит по позициям мужчин. Впрочем, некоторые исследователи считают, что Швеция находится в выгодном положении относительно вызовов будущего, в котором всё большую ценность будут приобретать когнитивные, то есть «мягкие» ценности. У детей в Швеции с самых ранних лет тренируют эмпатию – шведский детский сад считается образцовым с точки зрения работы в группах и развития внимания к потребностям другого. На сегодняшний день в мире только 50 % детей проходят дошкольное обучение в той или иной форме, а соответствующие системы сильно отличаются от страны к стране с точки зрения длительности посещения и качества обучения. Уникальные черты шведского детского сада – все дети имеют возможность посещать его, начиная с года, институционально он интегрирован в общество, к тому же в Швеции самое низкое количество детей на одного сотрудника.

Дело не только в том, что у девочек успеваемость лучше, чем у мальчиков; женщины сейчас всё больше догоняют и даже обгоняют мужчин на карьерной лестнице, и для некоторых из них нуклеарная семья перестает быть очевидным выбором, особенно в свете того, что количество подходящих мужчин лишь падает. Сегодня женщина может завести детей вовсе без партнера.

8. Магнус, часть 2

Я спрашиваю Магнуса, считает ли он сам себя инцелом. Он долго молчит, обдумывая ответ.

– Даже не знаю. Больше я не надеюсь на близость с женщиной, потому что понимаю: это безнадежно. Меня нельзя полюбить.

Тут снова случается срыв, и он начинает отчаянно рыдать. Перепады настроения следуют всё чаще. Я чувствую, что разговор пора сворачивать, – мы уже приближаемся к границе, за которой продолжать интервью было бы неэтично. Мы делаем перерыв, пока медсестра уходит за бумажными платками для Магнуса. Она вышла, и вот мы сидим среди внезапной тишины. Я говорю, что понимаю, как тяжело делиться тем, что происходит у него внутри.

– Ты себе даже не представляешь, – произносит он со всхлипом, и неуютная тишина воцаряется вновь. Через несколько минут медсестра возвращается с пачкой бумажных платочков, и Магнус громко сморкается.

– У меня голова кружится, – говорит он, но все-таки хочет услышать мой следующий вопрос. Значит, интервью можно еще какое-то время продолжать. Я говорю, что у многих инцелов экстремальные политические взгляды, нередко они склоняются к правому экстремизму – выражают ненависть к темнокожим, евреям, гомосексуалам… а каковы политические взгляды Магнуса?

– Пожалуй, либеральные, – отвечает он. – И для меня важна экология. Ни к какой партии не принадлежу, ни за кого систематически не голосовал. Обычно поддерживаю то, что мне кажется разумным в данный момент. Я бы сказал, что взгляды у меня прогрессивные.

А испытывает ли он к каким-то меньшинствам или группам такую же ненависть, как к женщинам?

– Нет, не могу сказать, что ненавижу кого-то еще, но, если совсем честно, есть несколько групп, которые мне не нравятся, однако нельзя сказать, чтобы я этим гордился.

– А что это за группы?

– Э-э… короче, это не то чтобы ненависть, но мне не особо нравятся цыгане, у меня о них сложились не самые лучшие впечатления. Но если бы я встретил хорошего цыгана, я бы вполне мог назвать его другом.

Он снова задумывается.

– Не могу подобрать подходящее слово, чтобы описать сочетание неприязни и жалости. Примерно так я это ощущаю. Мне хотелось бы, чтобы они обрели лучшую жизнь где-то в другом месте.

Тут Магнусу приходит в голову еще один пример.

– Поначалу я отрицательно относился к исламу, но потом увидел, как всё поляризуется, правый популизм и всё такое, мне это не нравится. Но иногда, когда мне особенно горько, когда ненависть к женщинам обостряется, мне начинает казаться, что мусульмане поступают правильно. Правильно обращаются с женщинами.

А что он думает по поводу мигрантов?

– Политическую концепцию следует доработать, должна быть альтернатива безразличию и ненависти. Не могу сказать, что ненавижу мигрантов, но должны быть более четкие ограничения. Но такую ненависть, которую вызывают у меня женщины, я больше ни к кому не испытываю.

– Что ты думаешь о феминизме?

– По-разному. Когда я в адеквате, мне кажется, что в этом что-то есть, но, когда становится плохо, возникает мысль, что это злобная идеология, направленная против мужчин. Я могу разговаривать с женщинами как с любыми другими людьми, но, когда я выведен из равновесия, в голову приходят всякие ужасные мысли.

– Как ты видишь будущее? – спрашиваю я.

– Мрачно, – отвечает он быстро. – Я часто думаю о самоубийстве – не прямо сейчас, а на перспективу. Точно знаю, что покончу с собой – не сейчас, не завтра, не в этом году, но рано или поздно наложу на себя руки.

– Почему?

– Потому что боюсь, что иначе моя смерть будет еще страшнее. Это моя единственная свобода – выбрать, как уйти. Только в этом случае я смогу умереть на своих условиях, выбрав не самый болезненный метод. Лучше так, чем на Третьей мировой войне.

Я спрашиваю:

– Если оглянуться на весь прогресс человечества за последние столетия: мы искоренили многие болезни, по большей части справились с мировым голодом, всё больше детей имеют возможность посещать школу, – разве это не внушает надежду?

– Не вижу тут никакого прогресса, потому что людей стало больше. А нормальное состояние человека – страдание. Лучше бы все поскорее умерли, чтобы не страдать!

Он произносит это сердито и раздраженно, словно бы начиная терять терпение. Почему я никак не возьму в толк, что всё бессмысленно?

– Я хотел бы, чтобы всё закончилось, чтобы все мы умерли, – подчеркивает он. Разговор заходит в тупик. Магнус снова жмурится, откидывается назад. – У меня кружится голова.

– Сделай перерыв и подыши, – отвечает ему медсестра и смотрит на меня встревоженно.

– Скоро заканчиваем, – поспешно заверяю я, чтобы немного смягчить ситуацию. Но остался последний вопрос, самый щекотливый, настолько, что я сознательно приберег его на конец. Магнус кивает, вид у него немного испуганный.

– У тебя был сексуальный опыт?

– Да, – решительно отвечает он. – Так что я прекрасно понимаю, чего лишен.

– Это было в рамках отношений?

– Да.

– А тебе приходилось когда-либо покупать сексуальные услуги?

– Нет, это незаконно.

– Ты думал над этим вариантом?

– Задумывался, но это так стигматизировано – покупать секс за деньги.

Тут ему в голову приходит мысль, которой он хочет со мной поделиться.

– Когда презирают женщин, которые занимаются сексом с огромным количеством мужчин, – всё это чушь собачья! Они же оказывают обществу огромную услугу! Если бы нашлось побольше таких женщин, готовых заняться сексом с такими, как я и Эллиот Роджер, – насколько меньше насилия стало бы в обществе! Совершенно не понимаю, почему инцелы с пренебрежением относятся к таким женщинам.

Я примерно представляю, куда он клонит:

– Многие инцелы считают, что государство должно частично оплачивать секс для мужчин, живущих в недобровольном целибате…

– Да, я тоже так считаю, это могло бы стать долгосрочным решением проблемы. Или, возможно, легализация проституции.

Тут он делает глубокий вздох.

– Иногда я думаю…

Замолкает.

– Даже не знаю, стоит ли это говорить.

Пауза. Но потом всё же решается:

– Всё-таки скажу как есть. Женщин перед получением аттестата в гимназии надо всех поголовно насиловать, чтобы они знали, что их ждет, если они не будут, так сказать, помогать мужчинам, не будут с ними спать. Тогда они не будут выступать со лживыми обвинениями в адрес мужчин, потому что будут знать: может быть гораздо хуже.

Внезапно его охватывает раскаяние.

– Мне кажется, я сказал что-то, чего говорить не следовало. Но вот такие мысли у меня иногда возникают. И это далеко не худшая!

Он смотрит в пол.

– Больше мне нечего добавить.

На форумах инцелов очень часто обсуждают внешние данные. Большинство их участников помешано на внешности, советы пойти в зал или обратиться за пластической хирургией так и сыплются градом.

Я спрашиваю Магнуса: как он считает, такие изменения повысили бы его шансы на отношения и секс?

– Нет, тут скорее дело в деньгах. Женщинам только это и важно. Если бы у меня было много денег, женщин бы притягивали материальные блага… но любви ко мне они бы всё равно не чувствовали.

А как Магнус видит свою собственную роль, свою ответственность за то, чтобы ситуация изменилась?

Поначалу он не понимает вопроса. Я уточняю:

– Что ты можешь сделать, чтобы стало легче сойтись с женщиной? Каким образом тебе надо было бы изменить себя?

– Не знаю, – уныло отвечает он. – Я никогда не пробовал, не проявлял активности, так что даже не знаю, что на это ответить. Отношений я не ищу, боюсь оказаться в той же ситуации, что и тринадцать лет назад. И тогда бы я не сдержался. Пошел бы и убил.

Он борется со слезами, которые внезапно снова начинают душить его.

– Я очень боюсь попасть в тюрьму за убийство.

Он поднимает глаза.

– Я очень устал. И голова кружится. Боюсь потерять сознание. Много еще вопросов?

– Нет, думаю, мы можем закончить.

Он совершенно измотан. Медсестра убегает и приносит фрукты: грушу и яблоко. Он жадно съедает фрукты, выпивает стакан воды, надевает свою черную куртку. Потом медленно и тяжело поднимается.

– Береги себя, – говорю я. – И спасибо, что согласился на интервью.

Он смотрит на меня взглядом, полным тоски.

– Спасибо за то, что не осуждаешь меня.

И вот он удаляется прочь по коридору, выходит в дверь по правой стороне. Обиженный и несчастный мужчина, утративший веру в будущее, сам себя приговоривший к вечному одиночеству.

9. Что нам, собственно, известно об инцелах?

Одна из твоих лучших цитат, которая, на мой взгляд, очень точно описывает нас, – инцелы ненавидят самих себя больше, чем женщин. Это главное, что нас объединяет. Возьмусь утверждать, что это касается 90 % инцелов, с которыми я разговаривал.

Инцел Адриан

Слово «инцел» было использовано как социологический термин в первом же научном проекте, где рассматривался феномен недобровольного целибата, – так называемом исследовании Донелли, опубликованном в 2001 году. Группа ученых Университета штата Джорджия под руководством профессора, социолога Дениз Донелли изучила 60 мужчин и 22 женщины в возрасте от 18 до 64 лет, определявших себя как инцелы. Участников программы – мужчин и женщин, прошедших анкетирование в интернете, – разделили на три группы: девственники, одинокие люди, прежде имевшие сексуальный опыт, которым не удается установить новые сексуальные отношения, и те, кто живет с партнером, но сексом не занимается. Результаты исследования показали, среди прочего, что самоопределившиеся инцелы, как мужчины, так и женщины, сильно разнились с точки зрения социального происхождения и сексуального опыта, то есть никаких специфических черт, выделявших живущих в недобровольном целибате на фоне общества, эксперты не обнаружили. 35 % участников опроса отметили, что чувствуют неудовлетворенность в связи с продолжительным отсутствием секса (вне зависимости от того, жили они в отношениях или нет), жаловались на подавленность и низкую самооценку. Многие из этих 82 человек выразили уверенность, что существует некая временнáя граница, за которой всякая надежда на секс улетучивается.²⁶

У исследования Доннелли есть целый ряд недостатков: в первую очередь маленькая выборка, но проблематичен и вопрос определения ключевого термина. Допустимо ли, как делает Доннелли, классифицировать как инцела человека, имеющего сексуальный опыт или состоящего в отношениях, пусть и без секса? Если спросить самих инцелов, они решительно ответят «нет». И что имеется в виду под «продолжительным» отсутствием секса? Исследование Доннелли брало в качестве точки отсчета шесть месяцев недобровольного целибата – подобный период воздержания не так уж и редко встречается в жизни многих людей. На том инцельском форуме, который посещаю я, человека отказываются признать инцелом, если он хотя бы раз в жизни обнимал или целовал женщину.

Один из пользователей формулирует это так:

Какого черта означает эта фигня, когда вы пишете, что вас обнимают, целуют, что у вас есть подруги? Вы что, шутите? Когда я учился в гимназии, девушки отказывались даже разговаривать со мной, в том числе одногруппницы, а о поцелуях и объятиях сразу можно было забыть. Если бы всех женщин вдруг заменили на роботов, моя жизнь вообще бы не изменилась. Теперь я учусь в университете, девушки по-прежнему вообще не хотят со мной знаться, ну и ладно. Можно сказать, о существовании женщин я знаю из интернета и еще иногда вижу их на улице.

Доннелли приходит также к выводу, что с точки зрения социальной жизни инцелы не слишком отличаются от жизни среднестатистических людей. Правда, она утверждает, что некоторые инцелы страдают нарушениями личности, которые могут создавать препятствия для полноценной сексуальной жизни, однако, по ее мнению, всё указывает на то, что инцелы – здоровые, нормально функционирующие социально индивиды, просто фрустрированные отсутствием секса. Это не соответствует ни той реальности, которую описывают инцелы в интервью во время личных встреч, ни той картине мира, которую я наблюдаю в интернет-сообществе инцелов.

Совершенно несхожие с выводами Доннелли результаты демонстрируют и внутренние опросы на сайтах инцелов (см. 93–95), где участникам предлагается ответить примерно на те же вопросы, что и в ее исследовании. Судя по результатам, мы можем сформировать вполне однозначный портрет социально изолированного мужчины-изгоя, страдающего от депрессивных и тревожных состояний и нередко расстройств аутистического спектра, серьезно осложняющих жизнь. Для него характерны исключительно низкая самооценка, ненависть к себе, суицидальные наклонности и непроглядный пессимизм в отношении будущего.

Таким образом, следует отметить, что результаты исследования Доннелли совершенно неверны.

Строго говоря, инцелов нельзя назвать «движением» (несмотря на то что я и сам периодически использую этот термин, за отсутствием лучшего варианта). У них нет ни четкой идеологии, ни политических лозунгов, ни лидера, ни какой-либо структуры управления. С точки зрения безопасности спецслужбам было бы гораздо проще следить за деятельностью иерархической организации или даже сети автономных ячеек, чем за преступниками-одиночками, которые самостоятельно радикализируются, сидя перед монитором. Однако нельзя сказать, что они совсем не оставляют следов. Перед тем как совершить теракты, почти все преступники, вхожие в мир инцелов, выкладывали в сеть манифест, видеоролик, твит или иное послание миру. Движение инцелов, чья штаб-квартира – исключительно интернет, представляет собой своеобразную субкультуру с собственными кодами, языком и характерными спекулятивными моделями объяснения мира. Типичный пример последнего – так называемая теория 80/20: многие инцелы свято верят, что на долю 20 % мужчин приходится 80 % секса.

Существует один фактор, серьезно отличающий агрессивное крыло инцелов от любых других радикалов: ненависть и презрение к себе. Обычно правые и левые экстремисты, а также сторонники радикальных течений в исламе уверены в собственном моральном превосходстве. Их самооценка часто завышена – людям, определяющим себя в качестве инцелов, это незнакомо. Зато многие инцелы считают себя немногочисленными избранными, осознавшими горькую истину – они приняли черную таблетку и знают, как на самом деле работает общество.

Сообщества инцелов крайне враждебно и подозрительно настроены по отношению к посторонним, поэтому демографических данных об этой группе накоплено очень немного, но иногда, как говорилось выше, их сайты проводят собственные опросы. Результаты демонстрируют, что в основном на этих форумах сидят белые молодые мужчины, ведущие изолированный образ жизни, у них мало или совсем нет друзей, нередко наблюдаются психические проблемы. Эти люди страдают от низкой самооценки, их постоянные спутники – ненависть к себе и мысли о самоубийстве.

Исследование, проведенное в 2020 году американским сайтом incel.co, показывает: большинство пользователей позиционирует себя как людей из среднего класса, примерно треть самоидентифицируется как представители рабочего класса. Лишь немногие причислили себя к высшему классу (по американским параметрам).

Большинству инцелов, принявших участие в исследовании, – от 18 до 25 лет. В движении широко распространено убеждение, что существует point of no return, точка невозврата: если к определенному возрасту не удалось построить отношения или хотя бы потерять девственность, недобровольное воздержание будет вечным. Обычно эту точку определяют как 25, максимум 28 лет – хотя и непонятно, каким образом была определена именно такая возрастная граница.

С точки зрения занятости пользователи сайта примерно поровну разделились на тех, кто работает, учится и не делает ни того ни другого (та самая группа NEET составила 24 %).

У половины респондентов есть высшее образование.

Большинство указывает в качестве места проживания Европу или Северную Америку, но следует помнить, что в Индии и Китае инцелов гораздо больше, хотя вряд ли бы мужчины в этих странах стали использовать именно этот термин для описания своей ситуации. (К китайским и индийским недобровольно одиноким мужчинам я вернусь в главе «Мужчины как бочка с порохом».)

Важно отметить, что в Японии также велика доля недобровольно одиноких мужчин, живущих без секса. Согласно опросу 2019 года, 25,8 % японских мужчин в возрасте от 18 до 39 лет никогда не занимались сексом. Соответствующая цифра для японских женщин составила 24,6 %.²⁷

Что касается приведенного ниже процентного соотношения этносов, их следует рассматривать в европейском и американском контексте – большинство мужчин по всему миру, живущих в недобровольном целибате, не сидят на североамериканских сайтах инцелов.

Немалая часть респондентов, 28,5 %, считают, что у них есть расстройства аутистического спектра, а на вопрос «Испытываешь ли ты долговременную тревогу, стресс или другие эмоциональные страдания?» положительно ответили целых 74,1 %. Похожую картину я наблюдаю и во время личного общения с мужчинами-инцелами, которые часто страдают различными психическими проблемами и посещают психиатра.

Вряд ли можно назвать удивительным, что около 60 % опрошенных указали, что рассматривают теоретическую возможность прибегнуть к пластической хирургии: по мнению инцелов, выигрышная внешность – ключ к успеху, особенно когда речь идет о сексе. Сообщество инцелов зациклено на внешности, и ответы на опросник это лишний раз подтверждают. В субкультуре даже существует собственная десятибалльная шкала для оценки внешности мужчин и женщин. По шкале можно набрать от 1 до 10 очков, где 10 будет у самого красивого, а 1 – у самого некрасивого. Термины из этой шкалы постоянно употребляют на сайтах инцелов, пользователи описывают ими себя и других.

Значительная часть опрошенных на сайте incel.co (84 %) указали, что у них никогда не было отношений с женщиной[24]24
  Абсолютное большинство участников форумов инцелов – гетеросексуальные мужчины, поэтому речь шла именно об отношениях с противоположным полом. – Прим. ред.


[Закрыть]. Бесчисленны рассказы об одиночестве, тоске по женскому обществу и любви – пока я общался с инцелами, как шведами, так и иностранцами, на меня обрушилось немало откровений отчаявшихся людей.

Почти 70 % участников опроса ответили, что воспринимают свое нынешнее состояние инцела как перманентное.

Инцелы – как мужчины, так и женщины – зачастую находятся в полной изоляции в свободное время, а иногда и на работе. Многие из тех, с кем я беседовал лично, рассказывали, как окружение активно отторгает их: их не принимают в университетские учебные группы, сослуживцы не пьют с ними кофе на перерывах и никогда не приглашают их на вечеринки и посиделки после работы. Близость, нормальные отношения с любимым человеком – вот о чем по-настоящему тоскует большинство этих людей.

Один инцел из США писал:

Когда мне было 24 года, я отправился к врачу, чтобы он осмотрел мое родимое пятно. Врача-мужчины на месте не оказалось, вместо него меня принимала молодая женщина. Родимое пятно было на шее сзади. Она не пользовалась перчатками. Боже, прикосновение ее рук показалось мне таким приятным, что по всему телу пробежала дрожь. У меня начал вставать член. Впервые в жизни кто-то прикоснулся ко мне, и я не смог справиться с нахлынувшими чувствами. Попытался сдержать себя, но слезы так и хлынули из глаз. Я молча встал и вышел из кабинета, в машине по дороге домой кричал в голос, а дома лег в кровать и проплакал весь остаток дня. Я знал: никогда никто не полюбит меня, не будет ко мне ласково прикасаться. Это случилось шесть лет назад, но я вспоминаю об этом каждый день.

Пандемия коронавируса положение инцелов никоим образом не облегчила.

Когда я поинтересовался на своем форуме, как на жизнь участников повлияла пандемия, один из ответов был таким:

Да я всю жизнь сижу в карантине. В генетическом карантине.