Текст книги "Предложение повесы"

И Демон с дружеской улыбкой обратился к Диллону:

– Мне хотелось бы услышать о случившемся от тебя самого. Начнем с твоей встречи с тем типом, который попросил тебя об услуге.

– Что именно вы хотите знать?

– Как, когда и где это было. Что он говорил.

– Это было почти три недели тому назад. Незадолго до первых скачек сезона.

– Что значит «незадолго»?

– За два дня.

– За два дня? – Демон поднял брови. – Слишком короткий срок, чтобы фальсифицировать результат скачек, тебе не кажется? Обычно синдикат делает это заблаговременно. Ведь в деле задействовано довольно много букмекеров и вообще тех, кто так или иначе связан со скачками.

Диллон опустил глаза. Потом с улыбкой посмотрел на Демона:

– В самом деле? А ведь и правда: тот человек сказал, что они собирались поручить это кому-то другому. Некому Икли, он работал у вас в конюшне. Но тот отказался. И они стали искать замену.

– И обратились к тебе. Почему?

– Не знаю, – пожал плечами Диллон. – Наверное, потому, что я знаю многих жокеев и могу встретиться с кем надо.

Флик с укоризной посмотрела на Диллона:

– Зачем тому человеку понадобился посредник? Ведь ты мог назвать ему нужного жокея, а разговор вел бы он сам.

Диллон на минуту задумался, потом покачал головой:

– Не понимаю, о чем вы.

– Тебя не удивило, зачем этому человеку вообще понадобился посредник, – Демон поймал взгляд Диллона, – если его просьба совершенно невинна?

Диллон снова продемонстрировал свою коронную улыбку:

– Видите ли, нельзя назвать эту просьбу невинной.

– О, я вижу, – заверил его Демон. – Но ведь ты не знал об этом до того, как они тебя наняли, так?

– Ну… не знал.

– Тогда почему ты не сказал тому, кто к тебе обратился, где он может найти нужного ему жокея, а согласился посредничать?

– Ну, потому что ему просто не хотелось, чтобы его видели. Ну… нет.

Демон снова поймал взгляд Диллона.

– Вот именно. Нет. Сколько они тебе заплатили?

Диллон побледнел, в глазах мелькнул страх.

– Не понимаю, о чем вы…

Демон в упор посмотрел на него:

– Сейчас не время лгать. Сколько тебе заплатили?

Диллон вспыхнул.

Флик вскочила.

– Ты взял деньги? – Табуретка с грохотом упала. – Взял деньги за то, что поможешь им фальсифицировать результат скачек?

Возмущение Флик не произвело на Диллона ни малейшего впечатления.

– Всего полсотни. За одну услугу. Потом я отказался им помогать. Они наняли Икли.

– Потом?! – воззрилась на него Флик. – И как долго ты оказывал им такие услуги?

Диллон надулся. Флик обеими руками оперлась о стол и посмотрела ему в глаза:

– Диллон, сколько времени ты брал у них деньги?

– С прошлого лета.

– С прошлого лета? – Флик резко выпрямилась. – Боже правый! Зачем? – Она во все глаза смотрела на Диллона. – Что на тебя нашло?

Демон молчал. Флик куда лучше удавалась роль ангела мщения.

Диллон отодвинулся от стола.

– Деньги были нужны.

Он криво усмехнулся.

– Разве генерал не назначил тебе вполне приличное содержание?

Диллон деланно рассмеялся и отвел взгляд.

– Но если тебе понадобились деньги, мог бы попросить. У меня всегда достаточно… – Она осеклась. – Ты снова играл на петушиных боях, да? – с презрением спросила Флик. – Ведь отец тебе запретил!

Она задохнулась от ярости и лишь махнула рукой.

– В петушиных боях нет ничего плохого, – обиженно возразил Диллон. – Можно подумать, я один на них хожу.

Он взглянул на Демона, ища поддержки.

– Нечего на меня смотреть, – заявил Демон. – Я их не терплю.

– Это мерзко! Ты мне отвратителен! – Флик стремительно повернулась и сгребла кучу одежды, лежавшей на старом комоде. – Пойду переодеваться.

Прежде чем она удалилась в пристройку, Демон успел заметить синий бархат модной амазонки.

В комнате воцарилось молчание. Демон наблюдал за Диллоном, который ерзал на месте, видимо, пытаясь что-то сказать, но никак не мог решиться. Тогда Демон негромко произнес:

– Мне кажется, тебе пора рассказать нам все.

Рисуя на столе кончиком пальца круги, Диллон судорожно вздохнул.

– Я работал на них всю осень, задолжал одному ростовщику, и тот грозил пойти к генералу, если я с ним не расплачусь до зимы. Мне позарез нужны были деньги. Как раз тогда меня и нашел человек из синдиката. – Он помолчал и добавил: – Думаю, это ростовщик навел его на меня.

Демон подумал, что это вполне вероятно.

Диллон пожал плечами:

– В общем, это было достаточно просто. Легкие деньги, решил я.

Из пристройки донесся сдавленный вскрик, и Диллон покраснел.

– В прошлом году это было так легко. Несколько недель назад я отказался. Человек из синдиката сказал: «Посмотрим». На том разговор и закончился. Я думал, он больше не появится, но за два дня до первых скачек этого года он меня разыскал. На петушиных боях.

Из пристройки снова донесся вскрик, выражавший изумление, досаду и ярость.

Диллон поморщился.

– Он сказал, что Икли отказался и мне придется работать до тех пор, пока они не найдут «подходящую замену». – Немного помолчав, он добавил: – То есть человека, на которого можно давить. Он мне прямо сказал, что, если я откажусь, они сообщат властям о том, что я делал, и доведут до всеобщего сведения, что я – сын генерала. Пришлось согласиться и взять деньги. Потом я заболел.

Демон уже готов был пожалеть юнца, но мысль о генерале и разочарованный вздох Флик у него за спиной вытеснили жалость из его сердца.

Диллон устало повел плечами.

– Это все. – Он посмотрел Демону в глаза. – Могу поклясться. Если вы мне поверите.

Демон не ответил. Положив руки на стол, он сдвинул кончики пальцев. Пора было брать инициативу в свои руки.

– Мы будем скрывать тебя от шайки мошенников, с которыми ты связался, пока не найдем и не разоблачим хотя бы одного из них и не соберем достаточно доказательств, чтобы ты мог явиться с ними к судье. Если ты скажешь, что всего лишь пешка, что тебя втянули в эту историю, можешь рассчитывать на снисхождение.

Он посмотрел на Диллона. Тот побледнел, но глаз не отвел. Подождав несколько секунд, Демон выразительно приподнял брови. Диллон судорожно сглотнул.

– Согласен.

– Итак, необходимо установить, кто с тобой связывался. Флик сказала, что ты ни разу не смог его как следует рассмотреть.

Диллон кивнул:

– Да. Он всегда был очень осторожен. Подходил ко мне только в темных местах.

– Какого он роста и сложения?

– Среднего или, скорее, высокого, плотного телосложения. Голос у него грубый, весьма характерный. Произношение лондонское.

Демон кивнул и задумался.

– Идея Флик – единственный разумный путь. Нам придется наблюдать за ипподромами и конюшнями, следить, кто будет подходить к жокеям. Беру это на себя.

– Я буду помогать.

Эти слова прозвучали у него за спиной. Демон оглянулся и был так потрясен, что даже поднялся со стула. К счастью, Флик в это мгновение смотрела на Диллона, что позволило Демону справиться с собой. Когда Флик перевела взгляд на него, лицо его было совершенно бесстрастно.

Он не ошибся в своем предположении: она действительно была ему до плеча. Золотые кудри ореолом обрамляли ее лицо. Он впервые увидел ее без шарфа и кепки и обомлел. Ее обтянутая синим бархатом фигурка была безупречна. Стройная и подтянутая, но со всеми полагающимися округлостями и необычайно женственная. Теперь он мог точно сказать, что грудь она перетягивала, иначе ее нельзя было бы принять за паренька. Ступая легко и изящно, она вернулась в комнату и положила аккуратно свернутый костюм на комод.

Он моргнул и вспомнил, что ему надо дышать.

Она походила на ангела, одетого в синий бархат.

На все еще очень сердитого ангела. Не обращая внимания на Диллона, она повернулась к Демону:

– Я буду следить за вашей конюшней. А вы можете вести наблюдения в других конюшнях и там, куда я попасть не смогу.

– В этом нет никакой нужды…

– Наблюдения помогут его обнаружить. Вы, как владелец, не услышите того, что услышу я. – Она смело посмотрела ему в глаза. – Если они хотели нанять Икли, значит, попытаются придержать одного из ваших коней. У вас в этом сезоне немало фаворитов.

«И среди них Флинн», – подумал Демон.

– Это верно, – поддержал ее Диллон. – В Ньюмаркете немало мест, за которыми следует следить, а Флик там работает конюхом.

Демон бросил на него выразительный взгляд, но Диллон лишь пожал плечами:

– Опасность ей не грозит. Они ведь ищут меня.

Демон с трудом подавил желание пнуть Диллона ногой. А вдруг Флик вступится за него, поскольку право наказать Диллона оставляет за собой и не уступит его никому другому.

Диллон взглянул на Флик:

– Ты могла бы предложить свои услуги еще каким-нибудь конюшням.

Флик смерила его презрительным взглядом:

– Я останусь в конюшне Демона. А он пусть проверит остальные. – Ее голос звучал холодно и отчужденно.

– Можешь не помогать, если не хочешь, – капризно заявил Диллон.

Юнец не поднимал глаз от стола и не заметил, какие яростные взгляды мечет в него Флик.

– Давай расставим все по местам, – объявила она. – Я помогаю тебе только ради генерала. Если ты не сможешь оправдаться на суде, это причинит ему боль.

Она круто повернулась и вышла с гордо поднятой головой.

Демон чуть задержался и сказал Диллону, по-прежнему не отрывавшему глаз от стола:

– Никуда не выходи, если тебе дорога жизнь. – Кивнув Диллону, он вышел следом за Флик в сгустившиеся сумерки.

Она седлала Джессами, и ее движения были быстрыми и резкими. Он не стал предлагать ей помощь, уверенный в том, что она может оседлать коня даже с завязанными глазами. Возможно, она и сейчас делала это не глядя.

Она буквально источала обиду, гнев и разочарование. Прислонившись к ближайшему дереву, Демон посмотрел в дальний конец лужайки, где Иван продолжал стоять в той же позе, в которой он оставил его час назад: не сводя глаз со своей новой возлюбленной.

Выгнув бровь, Демон повернулся к Флик. Ее голова едва была видна за крупом Джессами. Он полюбовался ее золотым нимбом, тонкими чертами лица.

Она была зла на Диллона, обижена за то, что он скрыл от нее правду, и потрясена услышанным. Но что будет, когда злость остынет? Они с Диллоном почти ровесники, вместе росли. Демон не знал, какую роль играет в ее жизни этот юнец, однако не сомневался в том, что она сказала правду. Но неужели она рискует своей репутацией только ради генерала? Или ради Диллона тоже?

Он пытался определить это по выражению ее лица. Но не смог. В любом случае он будет всеми силами оберегать ее.

Он поднял голову и увидел, что в небе уже загораются звезды. И тут услышал тихое всхлипывание. Она очень долго возилась с подпругами.

– Он совсем еще молодой.

Демон не смог бы объяснить, почему вдруг ощутил потребность оправдывать Диллона.

– На два года старше меня.

Сколько же ей лет?

– Как вы думаете, что стало с Икли?

Демон ответил не сразу.

– Либо он затаился, и нам ни в коем случае не следует вытаскивать его из укрытия. Либо… мы никогда этого не узнаем.

Она тихонько вскрикнула.

Демон выпрямился. В сумерках он не мог разглядеть выражения ее лица. В эту минуту она отступила от Джессами, отряхивая руки. Он обошел кобылу.

– Пока не найдем одного из мошенников синдиката, можешь работать у меня в конюшне.

Будь у него выбор, он непременно забрал бы ее из конюшни и из Ньюмаркета, пока опасность не останется позади. Но… он уже оценил ее упорство.

Флик повернулась к нему:

– Если вы попытаетесь от меня избавиться, я найду работу в другой конюшне. Их в Ньюмаркете хватает.

Но его самая безопасная.

– Ты останешься на работе до моих дальнейших распоряжений, пока не обнаружат связного из синдиката. Будешь выезжать коней по утрам и вечерам. Больше ничего.

– Только в это время на пустошь и пускают посторонних. И это очень важно.

Трудно было с ней не согласиться.

Демон собирался подсадить ее в седло, как это принято, подставив руки. Но вместо этого он взял ее за талию и поднял.

Желание мгновенно разлилось по телу. Лишь огромным усилием воли ему удалось посадить ее в седло и поддержать стремя, пока она устроит в нем затянутую в сапожок ножку. А не стащить ее вниз, в свои объятия.

Желание уложить ее к себе в постель овладевало им все сильнее.

Это было как удар копытом норовистой чистокровки, он даже задохнулся, его била дрожь. Подняв голову, он заметил, что Флик смотрит на него.

В следующее мгновение она нахмурилась и взяла поводья.

– Едем.

Демон чертыхнулся. Он стремительно пересек поляну и дернул поводья Ивана, только сейчас вспомнив, что они завязаны двойным узлом. Наконец он развязал его, вскочил в седло и поехал за ней.

Глава 3

Демон поднялся еще до рассвета и отправился верхом в свою конюшню, чтобы присутствовать на утреннем галопе – и присматривать за Флик. Вставать в такую рань, конечно, не хотелось, но сон пропал, стоило ему подумать об ангеле в синем бархате, скачущем в костюме паренька, и обо всех бедах, которые могут случиться с Флик.

И вот в утреннем тумане он стоял на краю поля рядом с Карразерсом и смотрел, как мимо проносятся кони. Земля сотрясалась, воздух дрожал – все это было для него таким же привычным, как стук собственного сердца. Эта картина была частью его самого. Флик пролетела мимо, ободряя Флинна, оставляя остальных коней далеко позади. При виде того, как она пересекает финишный створ, у Демона перехватило дыхание. Ее возбуждение передалось ему.

Легкий туман посеребрил его пальто, волосы стали влажными и потемнели. Флик заметила это, как только Флинн замедлил бег. Демон в этот момент отвернулся, иначе она не рискнула бы посмотреть на него. Он наблюдал за ней почти беспрерывно.

Флик опасалась, как бы ее напряжение не передалось Флинну. Она не могла забыть, как Демон усаживал ее в седло накануне вечером. Для нее это был настоящий шок, хотя она не хотела себе в этом признаться и относила свое волнение на счет детской влюбленности в Демона. Однако понимала, что это гораздо серьезнее. Флик постаралась взять себя в руки. Необходимо сосредоточиться на том, чтобы Флинн вел себя примерно, иначе Демон, чего доброго, уберет ее из конюшни.

Выезжать коня под его наблюдением оказалось гораздо труднее, чем при Карразерсе, хотя старый ворчун был строг и требователен. Синие глаза Демона смотрели на нее пристально, оценивающе: казалось, он намеренно пытается ее смутить, чтобы иметь повод для увольнения.

К счастью, за долгие годы верховой езды она научилась справляться со своими чувствами, так что они с Флинном оказались на высоте. Повернув гнедого, она направила его к конюшне.

Когда она завела Флинна под крышу, Демон одобрительно кивнул. Бросив стремена, она спешилась. Подбежавший подмастерье схватил поводья и увел Флинна в стойло, чтобы расседлать. Флик не успела опомниться, как оказалась лицом к лицу с Карразерсом и стоявшим рядом с ним Демоном.

– Неплохая работа. – Демон коротко кивнул. – Ждем тебя вечером. Не опаздывай!

Флик едва сдерживала возмущение. Ведь обычно она сама расседлывала и чистила Флинна. Однако ее роль требовала послушания, и она опустила голову.

– Ладно, – буркнула она.

Лишь в последнюю секунду девушка вспомнила, что ей не следует показывать свой норов, и медленно пошла к коньку, дремавшему у входа. Вскочив в седло, она уехала не оглядываясь, стараясь совладать с собой, до последней минуты ощущая на себе взгляд Демона.

Убедившись в том, что Флик благополучно уехала, Демон отправился в кофейню на главную улицу Ньюмаркета, куда любили наведываться члены Жокейского клуба.

Едва он переступил порог, как его окликнули. Отвечая на приветствия, сыпавшиеся справа и слева, он подошел к стойке, заказал обильный завтрак и присоединился к компании, занявшей один из длинных столов, – в основном это были владельцы других конюшен.

– Мы обмениваемся предсказаниями на новый сезон. – С этими словами к Демону повернулся Патрик Макгоннахи, управляющий конюшней герцога Бофорта. – Конечно, на данный момент у нас победителей в пять раз больше, чем забегов.

– Похоже, новый урожай, – лениво отозвался Демон. – Генералу придется поработать.

Макгоннахи изумленно моргнул, не сразу поняв, что Демон имеет в виду. Если в число победителей попадали лошади, выигравшие впервые, генерал вынужден был изучать их родословные.

– Да, конечно, – согласился Макгоннахи и отвел взгляд. Демон не стал продолжать этот разговор. Макгоннахи, как и все в Ньюмаркете, знал, насколько они дружны с генералом. Если злые языки что-то и болтают о генерале, Макгоннахи не станет рассказывать об этом Демону.

Демон принялся за еду, прислушиваясь к разговорам за столом, принимая в них активное участие и добродушно выслушивая легкое подтрунивание над его лондонским времяпрепровождением.

– Вам следовало бы изменить стиль поведения, если не хотите упустить свой шанс, – заявил старый Артур Трамбл, один из самых уважаемых владельцев. – Послушайте меня, тратьте меньше времени на то, чтобы задирать юбки лондонским мамзелям, а больше занимайтесь делом. Чем выше репутация вашей конюшни, тем больше внимания она требует. – Он помолчал, попыхивая трубкой. – И Бог свидетель: у вас есть шанс получить в нынешнем году кубок конезаводчика.

Два других владельца немедленно оспорили это предсказание, избавив Демона от необходимости отвечать. Он продолжал слушать и, если не считать первой заминки в ответе Макгоннахи, никаких намеков на существование дурных слухов о генерале не обнаружил.

– Вы слышали: мистер Фиггинс вернулся! – Баффи Джефферс выглянул из-за спины Макгоннахи. – Сойер пустил его в первом заезде – хотел проверить, зажила ли у него нога. Зажила! Так что у вашего Флинна появится соперник, и еще неизвестно, кто придет первым.

– Правда?

Обсуждая с Баффи шансы Флинна на победу, Демон думал о другом.

Интересно, какой результат первых скачек планировал синдикат Диллона? В первых заездах участвовали неизвестные лошади. В этом случае им нужно было бы обеспечить победу какой-то определенной лошади, а для этого повлиять на результаты сразу нескольких. Подкупать нескольких жокеев дорого и опасно, но существует и второй способ: задействовать в заезде явного фаворита.

– Кстати, – спросил Демон, когда Баффи сделал паузу, – а Мистер Фиггинс победил?

– Легко, – ответил Баффи. – Лидировал с самого начала.

Демон улыбнулся, и разговор перешел на другие темы.

Теперь он знал, как действует синдикат: наверняка весь заезд проклинали Мистера Фиггинса. Это и был тот конь, которого собирались вывести из борьбы. Члены синдиката рассчитывали на его проигрыш, работавшие на них букмекеры должны были предлагать хорошие ставки против Мистера Фиггинса и в итоге понесли чудовищные потери. Так бывало всегда, когда результат заезда оказывался не тем, на который рассчитывали мошенники.

А это означало, что Диллона ждут серьезные неприятности.

Позавтракав, Демон вместе с остальными отправился в Жокейский клуб. Здесь он чувствовал себя как дома. Заводил разговоры с распорядителями, жокеями, сливками скачек – такими же джентльменами, как он сам.

Демон ощутил некоторое напряжение собеседников и задолго до встречи с Реджинальдом Молсуортом уже знал, что какие-то слухи существуют.

Реджи, его давний друг, не стал дожидаться вопросов.

– Послушай, – сказал он, как только они обменялись приветствиями, – ты свободен? Давай выпьем кофе. Сейчас в «Ветке и листе» должно быть довольно тихо. – Поймав взгляд Демона, он негромко добавил: – Тебе следует кое-что узнать.

Скрыв любопытство за напускной скукой, Демон согласился, и они с Реджи покинули клуб. Кофейня обслуживала более утонченных клиентов, чем любители скачек.

При их появлении разносчицы разинули рты, а хозяйка поспешно вышла из-за стойки и подошла к их столику. Приняв заказ, она сделала книксен и удалилась. По молчаливому уговору Демон с Реджи вели пустую болтовню о светских новостях, пока им не принесли кофе и булочки.

Реджи наклонился к нему.

– Тебе следует знать, – сказал он, понизив голос до заговорщического шепота, – что об обитателях Хиллгейт-Энда ходят неприятные слухи.

– Какие слухи? – все так же бесстрастно спросил Демон.

– Есть подозрения, что скачки проводятся не так, как положено. Впрочем, так всегда говорят, стоит проиграть какому-нибудь фавориту, но в последнее время… – Реджи помешал кофе, – здесь проиграли Трубач и Троянец, в Донкастере – Большой Бисквит, Будь Здоров и Единорог. Не говоря уже о Премьере в Аскоте. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы все понять. Эти проигрыши связаны с большими деньгами, и в каждом случае предлагались такие ставки… И это только за осенний сезон.

– Это официально? – спросил Демон.

Реджи поморщился:

– И да, и нет. Комитет считает, что проблема существует, и они хотят получить ответы – будьте добры. Пока они рассматривают только прошлую осень и все шито-крыто, так что неудивительно, что ты ничего не слышал.

Демон кивнул:

– Действительно, я не слышал. А есть основания предполагать, что это происходило и прошлой весной?

– Насколько я понял, да. Но факты, я имею в виду явно завышенные ставки, неочевидны. Пока.

– У тебя есть какие-то предположения относительно расследования?

Отец Реджи входит в комитет.

– Ну да. Вот почему я и решил, что тебе следует об этом знать. Жокеи, естественно, молчат, будто язык проглотили. Но кто-то видел, как с этими жокеями разговаривал молодой Кэкстон, никогда не водивший дружбу с жокеями. Вполне понятно, что комитет захотел побеседовать с этим юнцом. Проблема в том, – тут Реджи дернул себя за мочку уха, – что парнишка уехал погостить у друзей. Принимая во внимание то, что он сын генерала и никому не хочется огорчать почтенного джентльмена, было решено подождать, пока юный Кэкстон вернется, и тогда поговорить с ним. – Реджи вздохнул и продолжил: – Они рассчитывали, что он вернется максимум через неделю. Но уже прошло две, а он так и не появился. Они не решаются идти в Хиллгейт-Энд и спрашивать генерала, где его сын. Но вечно ждать невозможно, тем более что вот-вот начнется весенний сезон.

Демон встретился глазами с притворно-невинным взглядом Реджи:

– Понимаю.

Да, он понимал. Понимал, что сейчас к нему обращался не Реджи, и даже не отец Реджи, а сам всемогущий комитет.

– У тебя нет никаких… догадок?

После секундной паузы Демон ответил:

– Нет. Но я могу понять позицию комитета.

– Гм… – Реджи с сочувствием посмотрел на Демона: – Ее понять нетрудно, а?

– Разумеется.

Они допили кофе, расплатились и вышли на улицу. Демон задержался на пороге.

Реджи тоже остановился.

– Куда ты направляешься?

– В Хиллгейт-Энд, куда же еще! – Демон выгнул бровь. – Посмотреть, как там обстоят дела.

– Они считают, будто я не знаю. – Генерал сэр Гордон Кэкстон сидел в кресле за письменным столом. – Но я слежу за результатами скачек внимательнее многих, и хотя в последнее время редко бываю на выездке, со слухом у меня все в порядке.

Он презрительно фыркнул.

Демон, стоявший у высокого окна, наблюдал за тем, как его давний друг и наставник раздраженно поправляет свое и без того аккуратно поставленное пресс-папье. Он приехал четверть часа назад и, как всегда, прошел прямо в библиотеку. Чуткому Демону показалось, что генерал храбрится и бодрость его показная. После обмена сердечными приветствиями Демон спросил друга, как обстоят дела. Радость генерала мгновенно померкла, и он не стал скрывать положение дел.

– Шепчутся… и не только. О Диллоне, конечно. – Генерал опустил голову и несколько секунд смотрел на миниатюрный портрет покойной жены, матери Диллона, стоявший у него на столе. Потом вздохнул и снова устремил взгляд на пресс-папье. – Мошенничество на скачках! – Он произнес эти слова с глубочайшим отвращением. – Возможно, он невиновен, но… – Старик прерывисто вздохнул и покачал головой. – Я не удивлен. Юнцу всегда не хватало силы воли. Я в этом виноват не меньше, чем он. Мне следовало занять более твердую позицию, крепче держать поводья. Но… – После еще одной паузы он снова вздохнул. – Ничего подобного я не ожидал.

В его негромких словах звучали глубокая боль и недоумение. Демон невольно сжал кулаки. Он испытывал огромное желание схватить Диллона и вбить в него хоть немного здравого смысла, как в переносном смысле, так и в буквальном. Генерал, несмотря на массивную фигуру, кустистые брови и воинственный вид, был добрейшей души человек, щедрый и отзывчивый, всеми уважаемый. Демон регулярно навещал его в течение четверти века и знал, что Диллон никогда не испытывал недостатка ни в любви, ни в наставлениях. Так что никакой вины генерала тут не было.

Старик поморщился:

– Фелисити, душенька, и миссис Фогарти с Джейкобсом стараются все от меня скрыть. Я не говорил им, что в этом нет нужды. А то еще больше начнут суетиться.

Миссис Фогарти тридцать с лишним лет была домоправительницей генерала, примерно столько же служил дворецкий Джейкобс. Оба, как и Фелисити, были беззаветно преданы генералу.

Генерал обратился к Демону:

– Скажи: тебе известно хоть что-то, кроме подозрений?

Демон выдержал его взгляд.

– Нет, ничего.

Он коротко пересказал то, что услышал этим утром в Ньюмаркете.

Генерал хмыкнул:

– Как я уже сказал, не удивлюсь, если Диллон и в самом деле замешан в этой грязной истории. Он гостит у друзей. Хорошо, если комитет согласится ждать его возвращения. Пошли я за ним, он вполне может пуститься в бега. Ведь он рос рядом с Фелисити, но она настоящая праведница, более подходящего слова для нее не подберешь. – Генерал улыбнулся. – Ну а Диллон способен на любой бесчестный поступок. Фелисити никогда не сойдет с избранного ею пути. И так было всегда. – Он тихо вздохнул. – Сначала я думал, это ей передалось от родителей-миссионеров, но потом понял, что у нее натура преданная и непреклонная. Такая она, моя Фелисити. – Его улыбка погасла. – Как бы я хотел, чтобы Диллону досталось хоть немного ее честности! И выдержки. Я никогда за нее не тревожился, а вот за Диллона… Еще мальчишкой он постоянно ввязывался во всякие идиотские истории, надеясь, что Фелисити его выручит. И она выручала. Но тогда они были детьми, а сейчас Диллону уже двадцать два! Ему следовало бы повзрослеть, перерасти свои чертовы выходки.

«Выходки он перерос и стал совершать преступления», – подумал Демон, плотно сжав губы, но вслух этого не сказал. Он обещал Флик помочь и выполнит свое обещание. Ради генерала и самой Флик. Они не допустят, чтобы генерал страдал еще больше. Хотя у них много разногласий. В частности, по поводу участия девушки в расследовании.

Знай старик, где сейчас находится Диллон, он, как бывший генерал, разрывался бы между долгом выдать властям сына-преступника и естественным стремлением отца защитить свое чадо.

Демон знал, насколько тяжелы подобные психологические конфликты, и предпочел взвалить это бремя на свои плечи. Он повернулся к выходившему в парк окну и залюбовался открывшимся ему видом.

– Думаю, разумно подождать возвращения Диллона. Ведь подробностей никто не знает. Могут обнаружиться смягчающие обстоятельства.

– Ты прав. Видит бог, у меня и без того хватает дел. – Генерал придвинул к себе книгу с родословными. – Вы, конезаводчики, влили в породу столько ирландских кровей, что мне впору учить гэльский язык.

Демон ухмыльнулся. За стеной зазвенел гонг.

– Пора к столу. Останешься на ленч? Увидишься с Фелисити.

Демон колебался.

Генерал часто приглашал его на ленч, но в последние годы он отказывался и, видимо, поэтому не заметил, как повзрослела Фелисити. Весь вечер накануне он копался в памяти, пытаясь отыскать там хоть какие-то мелочи, которые помогли бы ему все поставить на свои места, определить свое отношение к нынешней, повзрослевшей Фелисити. Ей могло быть и восемнадцать, и двадцать четыре, однако ее уверенность в себе и зрелость оказались весьма ощутимыми. Он решил, что ей двадцать три.

Генерал сказал, что Диллону двадцать два, Флик на два года младше, значит, ей всего двадцать. Он ошибся на три года, но если учесть оценку генерала (с которой он был совершенно согласен), ей вполне могло быть и двадцать три. Это Демона больше устраивало, поскольку ему самому уже исполнился тридцать один. Если он будет думать, что ей двадцать, то у него будет такое чувство, будто он испытывает влечение к ребенку.

Демон никак не мог понять, почему целых пять лет он ее не видел. Последний раз они встретились, когда он купил своего первого ирландского жеребца и пришел к генералу, чтобы тот внес его в родословную. Она открыла ему дверь – маленькая, худая, неловкая девочка с длинными косами. Он едва взглянул на нее, но он ее помнил. С тех пор он бывал у генерала бессчетное множество раз, но ее не видел. И никогда не оставался, чтобы присоединиться к их трапезе.

Демон отвернулся от окна.

– Хорошо, почему бы и нет.

Генерал подумал, что Демон изменил своему правилу, сочувствуя его горю. И был почти прав.

* * *

Итак, он остался.

И не без удовольствия наблюдал, как Фелисити, появившись с гордым видом в столовой, вдруг стала неловкой и нерешительной, не зная, как себя с ним вести.

Он тоже не знал, как себя с ней вести. Вернее, не решался вести себя так, как ему хотелось бы. Ведь она по-прежнему оставалась подопечной генерала, но чудесным образом повзрослела.

При дневном свете в наряде из кремового муслина, расшитого зелеными листочками, она была похожа на нимфу, похищающую сердца смертных. Ее аккуратно причесанные волосы отливали золотом, обрамляя прелестное, как у ангела, личико.

Нежная голубизна глаз манила и завораживала. Пухлые чувственные губы словно были созданы для поцелуев… Его поцелуев.

Эта простая мысль потрясла Демона. Он шумно выдохнул, пытаясь прогнать наваждение. Быстрый взгляд опытного повесы, ценителя женских прелестей, едва не сыграл свою роковую роль.

Демон устоял. Мысль о том, что он впервые в жизни поддался женскому очарованию, привела его в чувство. С присущей ему элегантностью и непринужденной улыбкой он шагнул к Флик и взял ее за руку.

Она чуть было не вырвала руку.

Демон поборол желание поднести ее дрожащие пальцы к губам и еще шире улыбнулся:

– Добрый день, моя дорогая. Надеюсь, вы не против, чтобы я присоединился к вам за столом?

Она бросила быстрый взгляд на генерала.

– Конечно же, нет.

Флик слегка покраснела. Демон заставил себя не обращать внимания на это поразительное зрелище.

Флик села слева от генерала. Демон – справа.

Место было идеальное: во время разговора с генералом его взгляд естественно останавливался на ней. На ее лебединой шее и округлых плечах, высокой груди. Она была совершенно благопристойна – и совершенно неотразима.

Флик остро ощущала его взгляды: почему-то они казались ей теплыми, словно напоенный солнцем ветер – легкий, манящий. Она старалась не выказывать своего смятения, ведь нет ничего странного в том, что Демон нашел ее внешность несколько изменившейся. Когда он видел ее в последний раз, она была пятнадцатилетней девочкой, худющей, с длинными косами. Тогда он едва ее заметил, а она не могла отвести от него глаз.