Текст книги "Сейги. Ассимиляция"

Никакого сигнала, который следовало бы ожидать, будь это поединком между двумя мальчишками младшей группы, находящимися под строгим надзором своего наставника, не последовало. Тело Ньюта, казалось, само рванулось в бой, выставив вперед кулаки как единственное средство нападения – и защиты, ведь лучшая защита, как известно, сокрыта в грамотном построении нападения – на зеркально метнувшегося навстречу противника. Никаких видов оружия, которые мог бы создать из пустоты костюм Сейгов, не применялось. Это было столкновение силы и ловкости, а не умения пользоваться холодным или предназначенным для стрельбы оружием.

Столкнувшись со своим малоэмоциональным оппонентом и блокировав его удар, Дрейк отпрянул, параллельно скосив взгляд на ноги. Ему было известно одно из слабых мест напарника – нелюбовь к резким передвижениям. Если в случае Дрейка скорость была частью его повседневной жизни, отражаясь и в боях, то коньком Ньюта были медленные, словно вкрадчивые передвижения, завораживающие противника и сбивающие его с толку. Сейчас же, в условиях строго ограниченного и пустого пространства, как и того, что противник был лишь один, парню приходилось избирать новую тактику, своей непривычностью вставлявшую палки в колеса почти всем его передвижениям.

Проведя серию не особо удачных ударов, способных лишь запугать противника, но никоим образом не нанести ему сколь бы то ни было значимый урон, Дрейк метнулся к стене и, мысленно благословив себя на опрометчивый поступок, в прыжке оттолкнулся от нее ногами, перевернутым зрением видя, как резко двинулся напарник, стремясь нанести удар, пока его поле зрения ограничено. Не тут-то было! Ахиллесова пята парня дала о себе знать – стремясь воспользоваться преимуществом перед соперником, он ухитрился не рассчитать скорость собственного передвижения и в один прекрасный момент пошатнулся, предоставив Дрейку мгновение для нанесения удара.

И скоростной Сейг поспешил им воспользоваться – завершая свой кувырок скольжением по половому покрытию, прикосновение костюма к которому вызвало сноп ярких искр, он схватил противника за лодыжку и с силой потянул на себя, заставив того опрокинуться. Точнее, так должно было получиться в идеале.

Однако реальность, как правило, далека от идеала и то, что представляется правильным в теории, встретит тысячу и одно исключение на практике. Так случилось и на этот раз – чувствуя, как почва уходит у него из-под ног, Ньют мгновенно расслабился и, вовремя переместив центр тяжести в область рук, оттолкнулся ими от пола, секундой спустя вновь оказавшись на ногах перед поднимающимся с пола соперником.

– Неплохо, – ответил Дрейк, делая вид, что с самого начала ожидал подобного исхода, – вот только скорость, пожалуй, маловата.

– А я за ней и не гонюсь…

Резкие, непривычные передвижения Ньюта сменились медленными вкрадчивыми. Непонятно, на что он мог надеяться в подобной ситуации, когда каждое его передвижение было видимым и противник мог просчитать вероятность любого его действия, но, судя по всему, какой-то план у него был. И его напарник, кажется, отлично это понимал.

– Что же ты…

Договорить Дрейк не успел. Отвлекшись на медленные движения ног напарника, становящиеся все более и более завораживающими, он не заметил того, что в настоящем бою, пожалуй, стоило бы ему жизни. В левой руке Ньюта появился маленький металлический шип, который тот тут же, без особого замаха, метнул в своего оппонента, пробивая его защитное поле. Таким, увы, было свойство нейрокостюма-прослойки – создаваемое им защитное поле было неуязвимо для воздействий любой природы… кроме той же самой, благодаря которой оно создавалось. И Сейг, воспользовавшийся данной особенностью, прекрасно об этом знал.

Всю хитрость подобного приема Дрейк ощутил мгновенно – сразу же, как только на его мышцы навалилась тяжесть надетой на него брони. Даже маленького огреха в окружающем его тело защитном поле было достаточно для того, чтобы организм тут же почувствовал не особо комфортное давление. Конечно, защитное поле восстанавливалось, но на это требовались драгоценные секунды, на протяжении которых приходилось испытывать ощущения, весьма далекие от сказочных.

Признавая свое поражение в поединке, он медленно опустился на одно колено, послав мысленный приказ на дематериализацию брони. Результат проявился с некоторой задержкой – достаточной для того, чтобы воин мог в полной мере ощутить радость от того, что трейты пока не прознали о подобном способе выведения своих противников из строя. Иначе Сейгов могли бы ожидать довольно серьезные неприятности.

Заставив свою броню исчезнуть, Ньют подошел к напарнику и подал ему руку, помогая подняться. Тот озабоченно потирал свое тело, словно надеясь поскорее избавиться от неприятного ощущения.

– Молодчина, – перевел он взгляд на друга, продолжая растирать руки, – и давно ты о таком оружии знаешь?

Несмотря на внешнюю простоту вопроса, тот на мгновение замялся. На самом деле он и не знал, как появилась в его мозгу мысль поступить именно так. Казалось, знание о подобной особенности защитного поля и грамотном ее использовании было с ним… всегда?

– Я…

Договорить он не успел. Прервал его голос наставника, все это время внимательно наблюдавшего за их сражением.

– Отлично потрудились. Вы оба. Ньют, великолепное использование собственной брони как оружия. Знаешь, наверное, стоит изучить свойства нейрокостюма более подробно…

Сейги застыли от изумления. Нет, их поразила не похвала со стороны учителя – в конце концов, он всегда относился к ним с добротой и благосклонностью. Нет. Поразило их другое. Голос мужчины шел не из прикрепленных под потолком тренировочного зала динамиков. Он звучал совсем близко.

Двери зала медленно открылись, впуская человека возрастом около сорока лет.

2

Жизнь человеческая, если приглядеться, вещь весьма удивительная. Она, как и время, с которым жизнь держит нерушимую связь, способна растягиваться на долгие десятилетия или заканчиваться почти сразу, едва перескочив первый десяток и не дав человеку вкусить все прелести существования в этом мире. Впрочем, ему бы все равно предстояло забыть о своем детстве, едва он вступит во взрослую жизнь. Таково еще одно ее свойство – становясь взрослым, начинаешь забывать о том, что происходило раньше, отпечатывая в памяти лишь избранные и греющие душу моменты. Остальные же воспоминания уходят в глубины сознания и лишь иногда появляются на поверхности, потревоженные неожиданной встречей с кем-то из той, предыдущей, детской жизни.

Почему так происходит? Ответ, как ни странно, прост – вступая во взрослую жизнь, человек познает груз других, куда чаще и сильнее тревожащих его повседневных забот. Не остается времени мечтать, вспоминать, жить так, как раньше – лишь единицы могут сохранить частицу той, иной жизни в себе. Остальным же приходится довольствоваться тем, что есть – памятью о том, что происходит вокруг в данный момент. Памятью, которая, в отличие от детской, не пропадает с течением времени.

Человек по имени Арч Штейн, если говорить честно и без прикрас, никогда и не помнил себя ребенком. Если бы наука однажды смогла доказать, – возможно, даже с его помощью, – что он появился на свет таким, каким он был сейчас, он с радостью ухватился бы за это объяснение. Действительно, первые 10—20 лет его жизни словно испарились из его воспоминаний, а вот последующие года так хорошо врезались в память, что порой мешали спать по ночам.

Обычно физическая боль очень редко бывает спутницей боли душевной, внутренней, однако в случае Арча все было иначе. И пережитое им в не самые лучшие периоды его жизни отражалось даже на его лице, казавшемся вполне нормальным для человека его возраста… Кто сказал, что одни лишь шрамы могут быть воплощением пережитых человеком страданий? Кто сказал, что осколки разбитой дружбы не могут ранить столь же сильно, сколь и осколки стекла?

В очередной раз, привычным ему движением головы отбросив назад предательски сползшую на лоб прядь темных волос, ученый поправил свои очки и ускорил шаг. Сопровождавшие его в зал двое бойцов были молчаливы, и за это он их любил – за долгие годы своей жизни он уже успел наслушаться кучу солдатских баек, и не хотел пополнять свою внутреннюю коллекцию очередной «смешной» историей. Что до наступления Глобальной Катастрофы, во времена расцвета (или упадка – смотря с какой стороны посмотреть) Общей эры, что после… Каждое поколение стремилось рассказать какую-то смешную историю, мораль которой всегда была такова – главный герой мнил себя выше других. Лучше других. Совершеннее. Люди не менялись. Они вообще практически никогда, видимо, не изменялись, и это было одной из черт человечества, которую Арч не особо любил.

Подойдя к раздвижным дверям, ведущим в тренировочный зал, он помедлил. Лишь спустя несколько секунд, услышав голос своего воспитанника, решился зайти. С чем было связано подобное поведение, совсем не присущее создателю тренировочного центра, брони Сейгов и вообще всего, что сейчас было воздвигнуто вокруг него в радиусе нескольких километров?

– Наставник? – удивленно спросил Ньют, смотря, как закрываются двери за вошедшим в зал ученым. Сам Арч уже стоял в паре-тройке метров от него и внимательно смотрел на юношу. Казалось, пытался загасить чувство некой тоски, на миг мелькнувшее в глубине его глаз. – Но что вы здесь?..

Договорить воспитанник не успел – его наставник, никогда особо не следовавший правилам этикета еще при едином государстве, перебил его с той легкостью, с которой перебивают друг друга маленькие пятилетние дети, в пылу спора забывая о том, что мнение оппонента тоже стоит уважать. Хотя о каком уважении может идти речь, если в подобном возрасте тебе кажутся правильными лишь два мнения, – твое и мнение родителей – и ты по-настоящему счастлив, если эти мнения совпадают.

– Здравствуй, Ньют, здравствуй, Дрейк, – фактически процитировав слова Эйри, сказанные ей часом ранее, поприветствовал ученый своих воспитанников. После чего устало усмехнулся, заметив их удивленные взгляды. – Парни, что с вами? То, что я решил поговорить с вами лично, вызывает у вас такое изумление?

– Но ведь…

Дрейк попытался что-то сказать, но его фразу постигла та же участь, что мгновениями ранее постигла и вопрос его напарника.

– Не думаю, что из моего появления стоит делать событие, молодые люди. Или создатель Сейгов не может взглянуть на дело рук своих?

Лицо Арча так искренне выражало приветливость (во всяком случае, настолько, насколько это было возможно для изнуренного ученого), что воины улыбнулись ему в ответ и расслабились. Последнее, однако, было слишком опрометчивым решением.

– Что ж, раз вы больше не считаете это проблемой, перейдем к нашему дальнейшему разговору.

Щелкнув пальцами, ученый активировал установленные в полу слева от входа в тренировочный зал сенсоры, заставив появиться отверстия, секундой спустя явившие две стоящие друг напротив друга скамьи. Он показал Сейгам рукой на них и, не дожидаясь своих воспитанников, сел сам. Бойцы, охранявшие его, остались стоять у двери, не смея двигаться без дальнейших указаний.

– Итак, – подождав, пока Ньют с Дрейком усядутся на соседнюю скамью, продолжил Арч, – что вы смогли вынести из сегодняшней тренировки?

Видя, что напарник несколько задумался над вопросом, не-умеющий-сидеть-на-месте-больше-двух-минут-а-уж-если-надо-еще-и-молчать-то-это-вообще-караул Сейг поспешил с собственным ответом.

– Ее ненужность?

– Прости? – сделав вид, что неправильно расслышал слова Дрейка, переспросил мужчина.

– Этот спарринг, сражение между двумя Сейгами… зачем оно нам? Трейты пользуются абсолютно иной тактикой боя, они не имеют наших возможностей, они не имеют, наконец, наших технологий? Зачем устраивать бессмысленное сражение друг против друга, если оно не принесет нам никакой пользы? Пустая разминка для мышц, не более. Трейтам никогда не применить даже того приема, которым меня сегодня Ньют одолел.

Услышав имя воспитанника, Арч на мгновение покосился на сидящего рядом с Дрейком юношу. Его лицо не выражало почти никаких эмоций, и это было очень заметно рядом с его начинавшим активно жестикулировать напарником.

– Разве не правильней было бы продумать новое оружие, новый стиль ведения поединка, новые способы борьбы с ними? Для чего все это было?

Штейн вздохнул. Несмотря на то, что в битвах Дрейк был фактически незаменим, умея постоянно импровизировать и доставляя тем самым головную боль порой не только противникам, но и оберегающим его союзникам, его рассуждения порой отличались завидной недальновидностью. Для человека, не могущего ни секунды усидеть на месте и постоянно жаждавшего новых ощущений, он был слишком прямолинеен. Есть трейты – значит, необходимо сражаться с ними, придумывать новые пути, ведущие к победе над ними. Мыслить шире он мог, но отчего-то хотел этого очень и очень редко.

– Хорошо, твою точку зрения я выслушал, – стараясь, чтобы его голос звучал как можно более нейтрально, кивнул Арч, после чего перевел взгляд на второго своего воспитанника. – А ты, Ньют? Какие у тебя мысли на этот счет?

Ньют медленно поднял взгляд на своего наставника.

– Броню необходимо улучшить.

Если честно, ученый не ожидал от парня именно такого ответа. Каких-то рассуждений относительно того, как проходил бой между Сейгами и как это можно использовать в их дальнейшей работе и тренировках – да, к этому он был готов. Но вот чтобы обычно малоэмоциональный и немного замедленный, когда дело касалось разговоров, Ньют высказал результат своих мыслей вот так прямо, в лоб – это было нечто новенькое.

– Что ты имеешь в виду?

– Наша броня вскоре может не выдержать сражения с трейтами, – пояснил парень. – Что мы знаем о них? Крохи информации. То, что они являются андроидами, способными развиваться за счет взаимодействия с человеком. То, что подобного рода эволюция наделяет их теми или иными способностями. Это всё. Всё, что нам о них известно на данный момент. Характер этих способностей, вероятность их появления – мы ничего из этого не знаем. Так как мы можем быть уверенными в том, что среди них не появится трейт, способный воспроизводить наше собственное оружие? Как мы можем быть уверены в том…

– …что не падем от своей же руки?.. – в очередной раз перебив Ньюта, задумавшись, закончил Арч. Ему уже приходила на ум такая идея, однако в данный момент его больше удивляло то, что ее ухитрился озвучить его воспитанник. Озвучить слово в слово так, как он проговаривал это про себя во время недавних размышлений. Словно между ними существовала некая связь… впрочем, возможно, это было лишь совпадение. Параллельность течения мыслей учителя и ученика.

Дрейк перевел взгляд с наставника на друга и обратно. Затем еще раз. Подобное единство мыслей было для него в новинку.

«И когда они успели так спеться?»

– Вы это серьезно, ребят? – вновь переходя на фамильярность по отношению к человеку, который был намного старше него, поинтересовался он. – Трейты, которые смогут воспроизвести нашу технологию? Трейты, которые смогут одолеть нас нашим же оружием? Бросьте, блин. Мы уникальны. А эти жестянки всего лишь андроиды. Да, они могут развиваться, да, они разумны, но они не люди. Они слишком примитивны.

Когда Дрейк только начал спорить, в глазах ученого еле-еле разжегся интерес, связанный с возможной интересной дискуссией. Теперь же погас, к сожалению, и он. Его воспитанник не понимал очевидных вещей – видимо, даже собственный опыт не был для него учителем.

– Дрейк, мне напомнить тебе ваше с Ньютом задание три месяца назад? – пытаясь скрыть иронию, но не особо преуспевая в этом деле, поинтересовался Арч. – То самое, на котором вас зажали три этих… как ты там их назвал… примитива?

По возникшему в глазах парня практически животному ужасу мужчина понял, что несколько перегнул палку. Дрейку, наверное, очень не хотелось вновь переживать те самые события. Однако отступать было поздно – возможно, возвращение к собственным воспоминаниям и даст Сейгу ответы на тот ряд риторических что для Арча, что даже для Ньюта вопросов, которые он задал?

* * *

Пригнувшись, парень быстро скользнул в вентиляционный люк, заботливо прикрываемый до этого огромным контейнером для мусора – видимо, работавшие в ныне заброшенном здании люди предпочитали запах отходов и протухших продуктов чистому аромату свежего воздуха (а что? Любые предпочтения, даже кажущиеся самыми-самыми неадекватными, следует уважать!) – и перевел дух. Контейнер на колесиках вновь закрыл собой лаз весьма вовремя – сквозь маленькую щелку в стене, из которой бил дневной свет, Сейг успел заметить мелькнувшие две пары ног. Его след, несомненно, потерян на несколько минут, однако найти его будет не слишком уж сложной задачей.

Выбравшись из люка, Ньют поднялся на ноги и осмотрелся. Похоже, здание, в которое они с напарником попали, некогда было чем-то вроде завода или же ангара для устаревшей техники. Об этом говорило большое количество разнообразных станков и приборов, расположенных в нескольких метрах от них. Наметанным глазом парень видел, что они считались устаревшими еще во времена Общей эры – и это несмотря на то, что сам он эру единого государства, к сожалению, не застал, будучи рожденным, как и его лучший, но несколько обделенный умом друг, немногим позже Глобальной Катастрофы.

Место для вытяжки, стоит сказать прямо, было выбрано теми, кто раньше работал здесь и кому принадлежало заброшенное здание, довольно странно. Обычно она располагалась сверху, под крышей, которая, кстати, на данный момент времени готова была скоро обрушиться – металлические пластины, из которых она состояла, уже не были единым целым, а словно «наезжали» друг на друга – однако расположение снизу… словно и являло ее истинное предназначение – возможность использования ее в целях скрыться от назойливых преследователей.

Но отставим лирику. В заброшенном здании Ньют был не один, и это уже радовало – в компании с напарником у него было куда больше шансов дать отпор противникам, которые вскоре должны были их обоих обнаружить. Впрочем, шансы несколько уменьшались в силу немного неудачных обстоятельств.

Держась за ногу и кривясь от боли, Дрейк поднял взгляд и встретился глазами с Ньютом. Лицо того оставалось спокойным и несколько безучастным – но голос, отнюдь, оказался куда более эмоциональным.

– Куда? – кивнул Ньют на ногу своего напарника. Тот, морщась, попытался подняться, опираясь на его руку.

– Лодыжка. Крови нет, скорее всего, закрытый.

– Идти можешь?

Особой необходимости осматривать ногу друга Ньют не видел. За время тренировок и вылазок они очень хорошо изучили и возможности собственного тела, и возможности противников сотворить с их телами что-либо. Если Дрейк утверждал, что у него закрытый перелом лодыжки – значит, так оно и есть. Неплохая расплата за опрометчивость поведения перед лицом врага, что уж.

Парень покачал головой. Обычно активный, сейчас он чувствовал настоящий зуд по более быстрым передвижениям, однако начинавшая болеть от малейшей попытки передвижения нога несколько остужала его пыл. Но чувство юмора, к счастью, даже в подобные моменты оставалось при нем.

– Вряд ли. Разве что лететь, – перебарывая боль, улыбнулся Дрейк. Его малоэмоциональный напарник, к сожалению, этой улыбки не разделил.

– Вернемся в центр – я тебе точно устрою полет. И его последующий разбор. Чтобы неповадно было, – без тени улыбки произнес Ньют. Он не мог точно сказать, осознает ли Дрейк глубину того омута, в который они по его вине вляпались, и это его если не злило, то уж точно мешало улыбнуться и попытаться расценивать происходящее как всего лишь одно из сложных заданий. Сейчас ситуация была иной – их противниками было трио трейтов, и пощады ни от кого из них ждать не приходилось. У сходящих с ума андроидов было свое, выработанное за множество схваток и несчастных случаев, «трепетное» отношение к поборникам так называемой справедливости.

Началось все довольно-таки прозаично – они получили от наставника наводку на происходящее на востоке колонии бедствие. Три «чудовища, которые точно не могли быть людьми» (так охарактеризовал трейтов информатор Арча) устроили бойню в ресторане. Когда Ньют с Дрейком прибыли на место, они с трудом смогли отличить андроидов от настоящих людей – троица выглядела довольно естественно для представителей расы человеческой, лишенных даже необходимого для нормального мышления количества извилин, но наделенных взамен огромной силой. Обычный верзила-заводила с двумя своими дружками. Ничего необычного и требующего непосредственного участия Сейгов.

…так думали они оба до тех пор, пока верзила не поднял свою руку на маленькую девочку, сжавшуюся от страха под одним из столиков. Ее отец, метнувшийся наперерез негодяю, был отброшен в сторону резким ударом чудовища, нашедшего свою добычу. Чудовища, который никоим образом не мог быть человеком – у людей, даже у самых отбитых, всегда существовала грань, через которую ни в коем случае нельзя переступать. Конечно, среди них бывали и совсем сумасшедшие уникумы, однако верзила с компашкой под подобное определение не подходили. Здесь Сейги и осознали свою ошибку.

– Не тронь ее!

Ньют не успел даже опомниться – он лишь услышал крик своего напарника и увидел, как мелькнул его силуэт, направляясь к преступнику. Материализация нейрокостюма, призыв брони Сейга, диалог с искусственным интеллектом этой брони – все эти очевидные шаги стали для Дрейка чем-то ненужным. Чем-то лишним. Тем, что разумелось само собой.

Страшно закричав, он в мгновение ока оказался между девчушкой и верзилой и, полностью обретя контроль над собственной броней, ударил трейта в грудь, оттолкнув его на пару шагов. Большего достигнуть не удалось – андроид словно и не почувствовал той силы, которую Сейг вложил в удар.

– Какого черта… – прошептал Дрейк, а затем в полной мере ощутил, каково быть отброшенным на несколько метров – трейт, в отличие от него, на удары-блоки не разменивался. Бил наверняка.

Пробив спиной стеклянную витрину ресторана, парень вывалился на улицу. Закричали люди, проходившие мимо. Где-то заплакал ребенок. Пользуясь тем, что внимание трейтов на некоторое время оказалось отвлечено, Ньют призвал броню Сейга и, придав своему телу ускорение, взял на руки испуганную девочку, передав ее потирающему ушибленную спину отцу.

– Бегите! Скорее!

Трейты не обратили на действия второго Сейга ни малейшего внимания – они, как быки, увидевшие красную тряпку, следили за передвижениями поднимающегося с земли Дрейка. Слава богам, его костюм оказался не поврежденным – да и чего бы стоила высокотехнологичная броня, если бы ее можно было испортить всего лишь одним ударом и осколками стекла?

– Ублюдок…

Взглядом проследив, чтобы мужчина с дочкой безопасно вышли через служебное помещение – персонал ресторана был не настолько испуган, чтобы потерять способность адекватно оценивать происходящее, – Ньют повернулся к напарнику, собираясь по внутренней связи быстро обсудить план дальнейших действий. Однако увиденное им заставило его тут же позабыть об этой идее – «быки с обеих сторон моста» уже увидели свою красную тряпку.

– Дрейк, не надо… – начал Ньют, но воин тут же его оборвал.

– Я проучу его, друг! Не волнуйся, с этим я справлюсь один!

– Ты не!..

Закончить свою фразу Ньют не успел – Дрейк уже ринулся на своего противника, на ходу материализуя в руке оружие. Кажется, это был кинжал. Что ж, довольно неплохой выбор для ведения ближнего боя. Вот только в одном парень просчитался – забыл, позволив красной пелене бурлящей в жилах крови застлать разум, что у его противника есть и еще двое помощников. Когда напарник метнулся к нему на помощь, было уже слишком поздно. Двое трейтов взяли на себя Ньюта, а Дрейк остался один на один с верзилой, жаждавшим поставить на место зарвавшегося щенка.

Ярость, как известно, не самый лучший союзник во время поединка с противником, который дерется с тобой на равных. И этот неписаный закон природы в очередной раз доказал свою правдивость в тот самый момент, когда у не сумевшего отскочить Сейга громко хрустнула нога, а вслед за ней раздался крик, полный неподдельной боли.

Неведомым чудом им с Дрейком удалось убежать. Скрыться от преследующей их троицы трейтов, которая жаждала людской крови. Крови воинов, посмевших встать на их пути. Ньют отлично понимал, что выступать в одиночку против троих противников, имея в тылу своем раненого товарища, было бы решением куда более опрометчивым, чем допущенная напарником ошибка. Именно поэтому его мозг продолжал просчитывать различные ситуации, объединенные лишь одним – попытками придумать план, который позволил бы вызволить отсюда раненого Сейга. О себе Ньют не задумывался – в случае возникновения угрозы для жизни своего друга он готов был отдать собственную жизнь ради него.

Так прошло пятнадцать минут. Дрейк, понимая, что их бездействие в данный момент вызвано только лишь его переломом, попытался идти, но, вскрикнув, упал на землю. Допустил еще одну ошибку в виду желания действовать самостоятельно.

Сейги услышали, как нечто массивное ударило в стену здания как раз там, где находился вентиляционный лаз. Еще удар, еще, еще… и Ньют едва успел оттащить напарника в сторону, спася тем самым от брызнувших осколков кирпичной кладки заброшенного здания. Крик раненого воина привел врагов прямо по адресу – взгляд верзилы и двух его сообщников остановился на лежащем на земле раненом Сейге.

– Не смог далеко уползти, а, червяк? – ухмыльнулся трейт, сломавший Дрейку ногу. Его человеческое обличье соответствовало его силе – грузные мышцы, неспешная походка, поигрывание мускулами… показушничество, за которым, впрочем, скрывалась сила реальная. – А где твой дружок? Бросил тебя подыхать здесь, да, падаль?

Найдя в себе силы улыбнуться, парень посмотрел наверх. В тот же момент с горизонтально расположенной почти под самой крышей балки на противников сиганул Ньют с материализованным в руках мечом. Броня Сейгов, конечно, позволяла создавать и огнестрельное оружие, однако в ближнем бою оно было, во-первых, не особо необходимым, а во-вторых, к оружию холодному малоэмоциональный воин питал несколько большую страсть, чем к аналогам.

Крякнув от удивления, верзила все же успел среагировать на неожиданное событие – схватив своих напарников, он бросил их навстречу противнику, тем самым закрывшись их телами от могущего оказаться смертельным удара. Неподготовленная парочка трейтов закричала, чувствуя, как их тела рассекает клинок Сейга, однако сделать они уже ничего не могли – взорвались спустя мгновение после этого.

Приземлившись, Ньют поднял клинок и проговорил, глядя на трейта, успевшего метнуться к своей жертве и схватить ее за горло:

– Отойди от него. Ты больше не тронешь ни его, ни кого-либо из своих напарников, трус.

Верзила засмеялся, чуть сжав горло Дрейка. Перед глазами парня заплясали красные точки от недостатка поступающего в легкие кислорода.

– О чем ты, мальчик? Кто из нас больший трус – я, ведущий честный поединок, или же ты, нападающий из тени, разящий своих врагов со спины?

Не отвечая, Сейг метнулся к задыхающемуся напарнику, однако трейт покачал головой, еще сильнее сжав горло парня. Тот захрипел, пытаясь вырваться из лап чудовища.

– Еще шаг – и твоему дружку конец. Впрочем, вам обоим и так недолго осталось…

На глазах Ньюта человеческий облик начал стираться, уступая иному, менее уникальному образу. Несколько мгновений – и перед Сейгом стоял трейт в основном своем обличии – серокожего андроида, по своим очертаниям и фигуре напоминающего человека. Однако и этот облик уступил место иному – кожа начала взбухать, являя накачанные и бугрящиеся мышцы.

– Ты эволюционировал…

Сомнений не было – перед его глазами стоял развившийся трейт, способность которому, впрочем, была дана вполне ординарная и не вызывавшая особого интереса – огромная сила. Но, как показала практика, и подобные возможности при правильном их применении могли дать просто потрясающие плоды – и ноющая от сильной боли сломанная лодыжка Дрейка говорила как раз об этом. Впрочем, вряд ли сейчас он чувствовал особую боль в лодыжке – требующие воздуха легкие и сердце порождали боль куда более заметную.

– Н-Ньют… – прохрипел парень, пытаясь дотянуться до браслета на своей руке и призвать броню Сейга. Тщетно – пораженные судорогой руки уже не слушались своего хозяина.

Трейт с удовольствием смотрел на то, как корчится в агонии в его руках ничтожное человеческое существо, став его жертвой. Дождавшись, когда глаза Дрейка закатятся, он отбросил его в сторону, вновь переведя взгляд на застывшего на месте воина.

– Ну что, хочешь последовать за ним? – будь это его человеческая форма, на лице трейта можно было бы прочитать кривую улыбку. – Обработаю тебя также, пожалуй… а уже потом наслажусь медленной смертью вас обоих.

Уже на бегу материализуя в руке второй клинок, парень бросился на противника, впервые в своей жизни орудуя сразу двумя клинками. Колющие, рубящие, секущие удары – все это слилось в одно большое торнадо, охватившее трейта и разящее его со всех сторон. Трейт, казалось, и сам не ожидал подобной скорости от своего противника.

Дрейк дернулся, закашлявшись и чувствуя, как его легкие с трудом, но вбирают в себя воздух. Похоже, они еще будут некоторое время болеть…

– Ньют… – прошептал он, смотря, как тот перемещается вокруг противника, не давая тому ни единого шанса нанести удар, после чего вновь потерял сознание. Организм опрометчивого Сейга требовал отдыха и восстановления.