Текст книги "Другая сторона озера"

Она кивнула Димычу. Тот улыбнулся в ответ:

– Позвал на все готовое и за неплохую зарплату, надо сказать.

Наташа опять кивнула и улыбнулась. Но что-то в ее глазах заставило меня усомниться в том, что она и правда рада.

Мы выпили.

Наташа встала и сказала, что нужно проверить кое-что на плите. Мы остались с Димычем вдвоем.

– Интересная она женщина.

Димыч кивнул и посмотрел мне в глаза.

– Она не так проста, как кажется! – сказал он каким-то заговорщицким тоном, после чего громко засмеялся.

Я, отвернувшись, пробормотал, что ничего такого и не подумал.

Димыч опять заговорщицки произнес:

– Я знаю, о чем ты подумал.

И опять засмеялся. Я недоверчиво посмотрел на него:

– Я, правда, не очень понимаю, о чем ты.

Димыч неожиданно встал и пошел к окну. Потом подозвал и меня, указывая куда-то в темноту:

– Вон смотри, свет возле корпуса загорелся. Эти чудики опять там засели, похоже.

– Ну так, может, пойдем позовем их к нам, пока они не успели напиться.

Димыч замер, будто о чем-то раздумывая. Потом пристально уставился мне в глаза, от чего меня прошиб холод.

– А черт с ним, пойдем.

Мы направились в гостиную. В кухонной зоне был слышен звон посуды. Наташа опять что-то готовила. Димыч показал, чтобы я шел на цыпочках, и мы тихонько проскользнули в прихожую. Бесшумно одевшись, мы было уже вышли за порог, как раздался голос Наташи:

– Ну уж дудки. Вы куда это?

Димыч виновато повесил голову:

– Ну, мы до ребят пройдемся.

Наташа недовольно хмыкнула и сказала, чтобы дождались ее. Потом добавила:

– Димыч, там есть все необходимое?

Димыч тут же оживился и звонко отрапортовал:

– Да, госпожа, все на месте. Что нам делать?

– Я переоденусь, а вы посмотрите, чтобы наши голубчики не усвистали без нас.

Я недоуменно поинтересовался, куда ночью в метель можно усвистать в этих краях.

Наташа с Димычем переглянулись. Потом Димыч потянул меня за рукав к дверям.

– По дороге расскажу, пойдем.

На улице уже намело приличные сугробы, но дорога еще различалась. Мы медленно двинулись через темноту в сторону двух светящихся окон корпуса. Я разглядел пару столбов с негоревшими фонарями. Говорить было невозможно. Дыхание сбивалось, а в лицо задувал снег.

Несмотря на физическую нагрузку, мгновенно начал пробирать холод. Благо, что идти было недалеко, и очень скоро мы уже отряхивались от снега в теплом предбаннике корпуса. Отряхнувшись, мы вошли внутрь. Фойе оказалось коробкой внушительных размеров. Два этажа в высоту и несколько десятков метров как в длину, так и в ширину. Свет горел только в настенных светильниках. Огромная металлическая люстра с кучей лампочек была выключена. Я попытался вспомнить, как называется стиль, в котором было оформлено фойе, однако не вспомнил. Это был какой-то советский модерн с металлом, гранитом и стеклом. Напротив входа на второй этаж уходила монументальная гранитная лестница. Сбоку от нее находился ресепшн или, как это называют у нас, стойка регистратуры. За ним-то и виднелись две головы.

Димыч кашлянул, чтобы нас заметили. Эхо звонко разнеслось по холлу.

Головы вынырнули из-за ресепшна. Видимо, сидевшие привстали.

– Это кто с тобой, Димыч? – аккуратно поинтересовалась одна из голов.

– Свои. Это Александр, его придется взять в тему, если хотите еще год пожить спокойно.

Я толкнул Димыча в бок, ощущая, что меня во что-то втягивают. И зло прошептал:

– Димыч, вы что тут творите? И меня еще решили подставить? Я же тут вроде как начальник.

Димыч отодвинул мой локоть и прошептал в ответ:

– Саша, придется тебе рискнуть и поверить мне. Эта тема тебя с ума сведет. Ты же писатель. Такое сможешь потом написать, что хер кто поверит.

– Это что, наркота какая-то у вас тут? Я только по молодости баловался. Больше не собираюсь. И перестань называть меня писателем. Какой я, к чертям, писатель. Это ты же сам и придумал.

Димыч уже будто ничего и не слышал. Потянул меня за руку, и мы двинули к стойке.

– Ребята, это Александр. Как я и сказал, свой парень. Я его сто лет знаю. Друг Олега Алексеевича, писатель.

Вадим и Витя были молодыми мужиками. Вите лет сорок, а его другу немного за тридцать, а может и меньше. Они были примерно одинакового роста, и даже их лица были чем-то похожи. Возможно, потому, что у обоих имелись бороды, а волосы были одинаковой длины и взлохмачены. Однако комплекцией они отличались заметно. Витя худой и сутулый, с кривыми зубами. А вот Вадик наоборот, спортивного телосложения, с ровными и будто отбеленными зубами.

Витя долго сверлил меня взглядом, пока Вадим скучающе листал книгу жалоб и предложений, вытащенную из-под стойки. Наконец Витя выдавил:

– Вроде свой. Может, проскочит тоже.

Димыч энергично кивнул.

– А я думаю, был бы не свой, тут бы и не оказался.

Я решил, что это какой-то спектакль по случаю моего приезда. По-другому объяснить происходившее было сложно. Я присел на мраморные перила за ресепшном возле скучающего Вадима и спросил, нет ли у кого-нибудь сигареты. Витя вытащил пачку Winston и запустил её по стойке в мою сторону.

– Спасибо. Не знаю, что вы задумали. Но я с вами, что мне остается, – я решил подыгрывать.

Витя толкнул Вадима. Из тумбочки у себя в ногах тот вытащил графин, а за ним и граненые стаканы.

– Смотрю, везде у вас эти графины.

Витя кивнул:

– В подвале столовой куча ящиков с посудой тех времен. Графины, граненые стаканы, тарелки и всякая такая мура.

Вадим встал и вытащил из кармана горсть шоколадных конфет. Раздал всем по одной.

Димыч машинально взял конфету, а после кинул ее на стойку.

– Тьфу ты. Опять вы как бомжи. Сходи, Вадик, и принеси что-нибудь из холодильной комнаты. Я же ее забил почти под завязку.

Вадик послушно, ничего не говоря, двинул куда-то по темному холлу. Мы с Витей закурили, и дым заструился в темноту потолка.

Димыч нарушил тишину.

– Значит, так. Слушай внимательно и старайся не относиться скептически. – Он пристально посмотрел на меня. Я кивнул и Димыч продолжил. – Мы тут пару лет назад, когда меняли трубы в подвале, наткнулись на одну странную штуку. Пол подвала не забетонирован, и на дне, в земле, откапывая трубы, мы нашли верхушки пары камней. Ради любопытства решили их раскопать. Оказалось, что камней там несколько штук и стоят они кругом. На камнях что-то наподобие рун. Ну, мы подумали, что это что-то из наследия язычников осталось. Не строителям же это ставить. Скорее всего, они, получив задание строить корпус, нашли эти камни, но убрать их по какой-то причине не решились и просто засыпали, а сверху построили здание. Мы посмотрели на них и оставили. Решили никому не говорить. Ну зачем лишние слухи и сплетни? Я про эти камни и забыл уже, пока однажды мы не потеряли на сутки этих двоих. Обыскали все окрестности с Наташей, а их нигде нет. Но в какой-то момент мы догадались спуститься в подвал, и что же мы там увидели, как думаешь?

Димыч посмотрел на меня вопросительно.

Я выпустил кольцо дыма и недоверчиво покосился на Димыча:

– Ну и что же?

– А то, что камни эти полностью отрыты и стоят на каком-то постаменте, а в центре – круглая плита. А возле плиты сидят эти двое, перепуганные насмерть. В общем, мы поняли, что наши красавцы тут не просто бухали, а этот стоунхендж отрывали.

Как бы то ни было, отвели их домой, а когда они проспались, начали нам объяснять что-то про проход, который они нашли, и про то, что были в каком-то нереальном месте, и что там как-то удивительно до жути. Говорили они путано и на вопросы четко ответить не могли. Короче, повели они нас в этот подвал и уже на месте разъяснили, что будто бы, пока они наводили окончательный лоск на эти валуны, они изрядно набрались и заснули на плите, что по центру, а проснулись неизвестно где. И провели они в этом новом месте двое суток, пока опять не открылся проход, и они не ускользнули обратно.

Димыч толкнул Витю в плечо.

– Правильно я говорю?

– Ну, только если в очень общих чертах. Так-то все было намного сложней. Но суть вот в чем: да, это портал, и через него можно попасть куда-то, но куда именно, понять сложно. И совершенно не обязательно, что попадешь в то же место, где был прежде.

Я подпер голову руками, чуть не уронив бычок. И нехотя пробормотал:

– И что, я должен поверить в этот бред? Дайте лучше пепельницу.

Витя извлек из стола увесистую стеклянную пепельницу и, шумно опустив ее на стойку возле меня, пробормотал:

– А хер ли нам распинаться? Все равно показывать надо. И сегодня тот самый день, когда показать можно.

Димыч хлопнул в ладоши:

– Я так и подумал. У меня уже чутье на это дело. Да, забыл сказать, открывается портал в не известные никому дни.

Я сокрушенно вздохнул и затушил бычок:

– Вы все-таки, походу, под чем-то. Хрен с вами, давайте и я сожру.

Витя, не дождавшись Вадика, наполовину налил стакан и залпом выпил. Шумно выдохнул.

– Херовый ты писатель, Саша, если не допускаешь возможности того, что мир не такой, каким он тебе кажется.

Я недоуменно поднял глаза на Витю. Мне почему-то стало жутко обидно. Я тоже налил себе из графина и, не отрывая взгляд от Вити, выпил. Налил, правда, раза в три меньше, чем выпил Витя. Травяной вкус ударил в нос.

– Знаешь, Витя, это обидно. Может, я и херовый писатель, но не позволяю себе такие вот детские шуточки. Да и вообще, вы себя все тут ведете как дети. Мы не в пионерском лагере. Ты вроде, Витя, был энергетиком. Ответственная работа, но и ты туда же. Устраиваете какой-то балаган. Разыгрываете взрослого человека, как ребенка.

Витя уставился на меня, потом на Димыча. И неожиданно расхохотался до слез.

Димыч тоже засмеялся, но более сдержанно. Сквозь смех Витя процедил:

– Ладно тебе, Пушкин. Ты чего такой злой. В портал таким нельзя идти.

Я хотел было сделать еще какой-то едкий выпад, но тут дверь в холл распахнулась, и вошла Наташа. Все тут же замолчали. Я поймал себя на том, что улыбнулся ее появлению. Вот так, в одно мгновение, раздражение сменилось умилением.

Наташа подошла к стойке. Она была собранна, глаза блестели.

– Ну что, мужики, ввели его в курс?

Витя кивнул головой.

– Пытаемся. Не верит.

Наташа скинула овечий полушубок на стойку.

– Ну, оно и понятно. Показать сможем?

Витя кивнул в ответ.

– Открывается потихоньку.

– Ну и отлично. Что сидим, разливайте, – в голосе Наташи слышались командные нотки, а движения стали точеные и уверенные. Преображение было налицо. Все окончательно стало походить на постановку.

Я с недоверием смотрел на Наташу. Заметив мой взгляд, она улыбнулась и сказала:

– Просто там нужно быть в образе. Иначе ничего не клеится. Я вот у них, – она кивнула на мужчин, – там главная. У меня там все несколько проще, чем у них, выходит. Главное – не напиваться, как они любят это делать, но ты вроде не из трусливых. Так что прорвемся, контора.

Я молча взял графин и разлил всем. Вовремя нарисовался Вадик с пакетом съестного. Наташа обратилась к нему:

– Апельсин взял?

Тот кивнул в ответ.

– Как обычно.

– Саша, это у нас такая традиция. Каждый раз повторяем тот первый раз, когда мы прошли все вместе. Садимся, немножко выпиваем то, что выпивали тогда, и закусываем тем, чем закусывали. Первый раз-то, как в последний, шли.

Наташа улыбнулась и подмигнула мне.

Достали из пакета апельсин и банку маринованных огурцов с помидорами. Там же плавал чесночок с петрушкой.

Выпили, закусили. Я не выдержал:

– Наташ, я не пойму. Что у вас тут за игры? Даже если все так, как они говорят, как вы им поверили?

Наташа кивнула:

– Мужики, пошли в стоунхендж! Чего человека нервировать. И мы, Саша, не поверили, а несколькими днями позже проверили. Все оказалось правдой.

Витя засмеялся.

– Нервы у него впереди.

Лестница в подвал находилась точно под главной лестницей фойе, за металлической дверью. С виду ничего особенного. Дверь как дверь. За порогом начиналась крутая, слабо освещенная лестница. Три пролета, и мы в подвале. Запах подвальной сырости напомнил о чем-то из детства. Потом недолгое блуждание в свете тусклых светильников, и очередной коридор уперся в стену. Все встали напротив. Наташа кивнула Вите, и тот двинулся к стене. Остановившись у самой стены, он уперся в нее руками и надавил с силой возле угла, образованного перпендикулярной стеной. Зрелище было крайне нелепым. Тщедушный Витя пытался сдвинуть бетонную стену. Каково же было мое удивление, когда стена поддалась и сдвинулась. Он надавил еще, и появился проход полуметровой ширины. Витя посмотрел на мое удивленное лицо:

– Гипсокартон заштукатурили под бетонную стену. И на шарнир поставили.

Группа аккуратно прошла в щель. Я остался, не решаясь войти, силясь понять, что за шутка может ждать меня на той стороне, за стеной. Или это не шутка и сейчас я сделаю шаг в неизвестное. Что-то во мне будто сопротивлялось. Наташин голос с той стороны привел меня в чувство:

– Давай, проходи уже. Размышлять потом будешь.

Я послушно двинулся на голос.

Потолок в зале за стеной оказался намного выше остальных подвальных помещений. Вернее сказать, пол был на несколько метров ниже, чем в остальных помещениях подвала. За дверью находилось что-то вроде деревянного помоста с лестницей в два пролета. Зал был просторный, метров двадцать на двадцать, а до потолка метров шесть. Как ни странно, земля внизу оказалась сухой. Практически в центре комнаты возвышались двенадцать огромных валунов вытянутой формы, метра три в высоту. Камни были искусно обработаны и врыты в землю, образовывая круг. По центру между валунами лежала идеально ровная, круглая каменная плита, разделенная на какие-то секторы и усыпанная символами. Я начал ходить вокруг нее как зачарованный, пока Наташа своим звонким командным голосом опять не привела меня в чувство:

– Эй, писатель, не впадай только в ступор, иначе ни черта не выйдет. Эта штука странно работает, нужно поймать ее настрой.

Я подошел к Наташе и непроизвольно взял ее за руку. В центре плиты что-то поблескивало, напоминая статическое напряжение. Всполохи искр появлялись в центре и разбегались по краям.

– Что это? – процедил я.

– То, о чем мы и говорили. Портал. Он разогревается, скоро выдвигаемся, – ответила Наташа.

Вадим притащил из угла пластиковый садовый стол, а после стопку вложенных один в другой садовых стульев. Стульев оказалось четыре. Тогда Вадим сходил к лестнице и извлек из-под нее деревянный ящик. Мне подвинул стул, а сам уселся на ящик.

На столе разложили закуску и водрузили графин.

Слово взяла Наташа:

– Саша, мы с Димычем испытывали, наверное, что-то очень похожее на то, что сейчас ощущаешь ты. Мы тоже не верили, но что-то в нас хотело верить, и чудо случилось. Мы тоже прошли через портал. Мы все улеглись на эту плиту и переместились в какой-то другой мир, – Наташа замолчала, что-то обдумывая. – Хотя мы до сих пор не разобрались, другой ли это мир или это другое время.

Я не выдержал:

– Ну, допустим, что все это правда, и тут есть какой-то портал. Но как же понять, в реальном вы мире или каком-то другом? Законы физики те же? А местность, а люди? Ну, и все остальное.

Меня заметно потряхивало, и я плохо понимал, что происходит.

Наташа хотела было что-то сказать, но Димыч оказался быстрее:

– Саша, тут все не так просто. Первые разы мы вообще превращались в других персонажей и даже не понимали, что мы – это не они. Как бы тебе сказать понятнее. Вот тебе часто снятся сны?

– Часто.

– А бывали сны, где ты был не самим собой, а кем-то еще, и тебя это не смущало?

Я призадумался, но к своему удивлению, быстро вспомнил подходящий пример.

– Снилось, да. Я был капитаном корабля на китобойной шхуне.

– Ну вот, хороший пример. Тебя же не удивляло во сне, что ты человек, который посвятил жизнь морю. И ты не спрашивал себя, почему так, и откуда ты знаешь эту жизнь. Вот так же и наши переходы. Мы перемещаемся в других людей, которые жили до нас и, видимо, останутся жить после нас. Мы, скорее, наблюдаем за их жизнью. Это как кино с полным погружением. Все идет по какому-то сценарию, который уже был написан. Оказавшись в том мире и в телах тех персонажей, мы забываем про свою настоящую жизнь и вспоминаем ее, только вернувшись сюда. Вернее, вспоминали, до недавнего времени. А недавно произошло очень странное событие– мы научились осознавать себя в том мире.

Димыч остановился и с любопытством посмотрел на меня.

А я тем временем пребывал в какой-то прострации. Я не знал, что и думать. Мой взгляд скользил по каменной плите, по которой бегали электрические всполохи.

Димыч, дождавшись, когда я все-таки обращу на него внимание, вопросительно закивал головой.

– Ну, так как тебе такой поворот?

– Сложно все это понять. Получается, вы попадаете куда-то и оказываетесь в чьих-то телах в ролях наблюдателей. Но что-то изменилось, и вы теперь можете вспомнить себя, будучи в телах тех людей?

– Э, нет. Это ты далеко забежал. Я сказал, что мы научились осознавать себя. То есть мы как бы научились просыпаться во сне и им управлять. А себя вспоминать – это мы только начали осваивать. Что мы попробовали сделать первым делом, как думаешь?

– Ну, если это другой мир, то сложно представить, что вам даст память о себе, – я развел руками. – Или все-таки это другое время?

– Ты на этом не зацикливайся. По мне, так это другой мир, не имеющий отношения к нашему. Про время – это теории Наташи, но тебе сейчас они ни к чему.

– Чего вы могли попробовать сделать, ума не приложу. Возможно, вы захотели узнать побольше об этом мире, но что конкретно, я не знаю.

Димыч взял графин и разлил, после чего продолжил. Казалось, собственный рассказ приводит его в возбуждение: лицо стало напряженным, а жесты резкими.

– Мне кажется, очевидно, что мы договорились найти друг друга в том мире. Постепенно мы выяснили, что находимся в одном и том же городе.

Я взял стакан.

– А я что-то сразу и не понял, что вы не вместе там оказываетесь.

Димыч кивнул.

– Моя вина, не пояснил. В общем, на то, чтобы дойти до момента, пока мы смогли вспомнить себя, у нас ушло почти два года и несколько десятков погружений в тот мир. И вот только недавно мы научились находить друг друга.

Я нервно усмехнулся:

– Как-то долго вы соображали.

– Ну, извините. Это только кажется, что все так просто. Но я же говорю, мы даже не могли понять, что мы – это не мы. Да и в любой момент, как ослабевает фиксация внимания, сразу же перестаешь себя осознавать. И опять становишься статистом. Да и вспоминаешь часто не все, а только части. Только то, что вознамерился вспомнить.

– А как же я тогда это все освою? Я же не был там. У меня тоже два года уйдет?

Димыч поднял стакан. Все чокнулись. Выпили. Димыч закусил салом с хлебом и продолжил:

– Не бойся. Если ты не деревянный, то все будет намного быстрей. У нас есть козырь.

Он посмотрел на сестру.

– Наташа! Она освоилась в этом мире как никто и научилась приводить нас в сознание, так сказать. Наташа и сама не очень понимает, как у нее это выходит. Она просто говорит нам, что делать, и обычно все срабатывает. Так что у тебя дело за малым. Осознай, что ты – не ты, и тогда сценарий как бы замрет. Ты сможешь писать его под себя. Ну, точнее, все вокруг будет идти по сценарию, а вот свою роль ты станешь писать сам.

Плита начала издавать какой-то потрескивающий звук, а искры забегали чаще.

Все уставились на каменную глыбу. Наташа встала и скомандовала:

– Все, контора, нет времени на дальнейшую болтовню. Одеваемся и в путь.

Все встали, кроме меня, и, на ходу снимая верхнюю одежду, направились к вешалкам возле лестницы, которые я сначала и не заметил. Наташа сказала, чтобы я присоединялся, и что для меня тоже найдется комплект.

Через несколько минут мы уже были переодеты в одежду одинакового покроя. Наташа пояснила, что она помогает настроиться на совместный переход. Это были простые рубашки и штаны из хлопка черного цвета. Одежда оказалась мне маловата, но не критично. Из одного отделения шкафа, возле вешалок, Вадим извлек что-то наподобие походных ковриков, только сделаны они были не из резины, а из чего-то наподобие плотной ткани. И толще обычных, сантиметров пять. Он вытащил их одной охапкой и оттащил к круглой плите, после чего ловко разложил на поверхности. Потом вернулся и достал из того же ящика надувные подушки под шею, наподобие тех, что выдают в самолете. Все нацепили их на шеи и подошли к плите. Наташа первая улеглась на один из ковриков головой к центру плиты и велела мне лечь на соседний. Уже не пытаясь что-либо понять, я делал, что говорили. Когда я улегся на коврик, моя голова оказалась в паре десятков сантиметров от головы Наташи. Я слышал, как она дышит, как будто успокаивая сбившееся дыхание. Я взглянул на нее и увидел, что она смотрит на меня:

– Ищи руки, когда окажешься там. Как найдешь, считай, что осознался. Дальше я все сделаю сама. Только запомни: надо найти руки и вспомнить себя. Найди свои руки.

Мужчины заняли свои места вокруг нас и тоже стали шумно дышать. Наташа опять обратилась ко мне:

– Дыши, как мы. Слушай, как я дышу, и повторяй. Делай все более и более глубокие вдохи, пока не ощутишь толчок в спину. Как скажу «начали», ничто не должно тебя отвлекать, закрой глаза и все силы сосредоточь на дыхании. Это важно.

Я кивнул в ответ. А Наташа придвинулась ко мне и чмокнула меня в губы своими холодными алыми губами. Во мне все передернулось от неожиданности. В ушах зазвенело, а в лицо ударила кровь. Я замер и смотрел на Наташу. По ее губам я разобрал слово «начали».

Она улеглась на прежнее место и стала шумно дышать. Мое смущение привело меня в такое замешательство, что я тут же позабыл обо всем. Все, что я мог делать, чтобы унять свое смущение, это дышать, как и все остальные. И я начал повторять вдохи и выдохи в такт остальным, да с такой силой, что уже через несколько вдохов голова начала кружиться. С каждым вдохом кружение усиливалось, но мое смущение не позволяло мне остановиться. Я боялся привлечь внимание остальных и дышал, что было сил, пока в какой-то момент не ощутил сильнейший удар в спину, от которого перехватило дыхание. Я не успел даже испугаться, поскольку меня отвлекло другое. А конкретно то, что плита под нами начала поворачиваться по кругу с ужасным грохотом. Хотя это был не совсем грохот, это, скорее, было похоже на сильнейшие вибрации от того, что каменная глыба двигалась по другой каменной плите. Или это и правда был шум, но такой силы, что тряслось все вокруг. В сознании все поплыло, открыть глаза не получалось. Появилось жуткое ощущение рывка в сторону. Я подумал, что упал с плиты. Еще раз попробовал открыть глаза, в этот раз получилось.

Вокруг были сумерки. Меня окружал старинный город. Невысокие каменные домики, прилипшие один к другому. Место напоминало средневековый европейский город-крепость. Неподалеку высились башни то ли церкви, то ли какого-то замка. Внизу по улице виднелась крепостная стена. Я встал и пошел по направлению к узкой улочке, которая начиналась сбоку от здания, возле которого я стоял. Повернув за угол, я увидел, что в конце улицы мелькают чьи-то тени. Я решил направиться к ним. Проходя мимо одного из домов, я заметил, что из окон на меня кто-то смотрит. Силуэт человека за окном расплывался в мягком зеленоватом свечении, исходившем откуда-то из-за его спины. Остановившись, я попытался его разглядеть, но почему-то взгляд фокусировался плохо. Проскользнула мысль о том, что я, возможно, пьян. Я прислушался к себе. Да, видимо, это было так, поскольку меня даже покачивало. Было непонятно, с чего это я мог так напиться, что даже штормило. Попробовал вспомнить, где мне наливали и по какому поводу, но ничего не выходило. Слегка покачиваясь, я побрел дальше по улице. Тут у меня промелькнула мысль, что нужно попить воды – возможно, станет лучше. Я начал ощупывать одежду, но костюм легкого покроя не подразумевал карманов, в которых могла бы заваляться бутылочка воды. Тут мое внимание привлекла странная вещь. Руки, которыми я водил по пиджаку, отсвечивали зеленым светом. Я вытянул руки и уставился на них. Неожиданно на меня будто что-то снизошло. Не знаю, как сказать точнее. Я понял, что я – это я. До этого я не управлял своими поступками, хотя мне так и казалось. Тут я вспомнил Наташу и остальных. Мои открытия напоминали несколько быстрых вспышек. Продолжая идти по улочке, я попытался вспомнить, что я должен был сделать еще, кроме того что найти руки. Однако ничего не приходило в голову. Упершись в перекресток еще с одной маленькой улочкой, я понял, что могу элементарно заблудиться. Потом сообразил, что заблудиться можно только в том случае, если знаешь, куда и откуда ты шел. А тут не было никаких отправных точек. Я повернул направо и решил дойти до высокой стены, которую видел с того места, откуда начал маршрут. Теперь тени мелькали в том направлении. Людей я так и не мог увидеть, возможно, из-за этих непонятных сумерек, в которых можно было ориентироваться, но было крайне сложно разглядеть что-либо отчетливо. Дорога запетляла между домиков и устремилась вниз. Похоже, городок был построен на высоком холме. Стена оказалась дальше, чем я думал, и я решил срезать расстояние через маленькие дворики. Это явно было ошибкой, поскольку теперь я мог не найти то место, с которого начал свой путь. Однако соображал я далеко не на все сто, а, как говорил ранее, какими-то вспышками: то полностью отдавал себе отчет в происходящем, то продолжал делать что-то машинально, на автопилоте.

Свернув в одну из арок посреди ряда домов, я оказался в небольшом дворике, окруженном двухэтажными каменными постройками. Заметил, что во дворике нет никакой растительности, впрочем, как и в остальных местах города, которые я успел увидеть. Зато в одном из окон на втором этаже опять мелькнул и исчез силуэт в зеленом свечении. Это меня очень заинтересовало, и я решил подняться и посмотреть, кто это за мной наблюдает. На второй этаж вела деревянная наружная лестница. Я без труда взбежал по ней и оказался на балконе, с которого хорошо было видно, что происходит за окном. Прислонившись к стеклу, я увидел комнату, обставленную в старинном стиле. Я бы сказал, что обстановка напоминала дома высшего сословия в XIX веке. В центре комнаты стоял круглый стол, вокруг стола на резных стульях сидели четыре человека в одеждах примерно того же времени, к которому относился и интерьер. Женщины были одеты в платья до пола, а на головах у них красовались шляпки с кружевами. Двое мужчин были одеты в сюртуки пушкинского времени. Не став вдаваться в детали, я попытался найти того, кто мог стоять у окна, а еще мне было интересно, что это за зеленый свет. Источник его я нашел довольно быстро – на тумбе у окна стояла лампа с зеленым абажуром. Причем лампа, по всей видимости, была электрической, что меня очень удивило. Признаков того, что в городе было электричество, мне не попадалось. По мерцающим на стенах оранжевым теням я понял, что в дальнем углу горит камин. А вот человека у того окна, в котором я его видел, не было. Я подумал, что это мог быть один из джентльменов, сидевших за столом. Глянув еще раз на людей, я заметил, что все они сидят с закрытыми глазами, а их ладони лежат на поверхности какой-то круглой доски. До меня дошло, что они проводят спиритический сеанс. Я чуть было не засмеялся, но сумел сдержаться, чтобы не обнаружить своего присутствия. И тут мне в голову пришла ребяческая мысль. Наклонившись ниже стекла, я встал на корточки на первую ступеньку лестницы и, размахнувшись, стукнул по раме у себя на головой, надеясь создать шум достаточный, чтобы напугать собравшихся за столом. Но все получилось даже эффектней. Не закрытая на задвижку створка рамы дернулась и с размаху ударилась об ограничитель, да еще с такой силой, что одно из стекол не выдержало и рассыпалось на мелкие куски. Перепугавшись собственной выходки, я слетел с лестницы и скрылся под тенью арки. Да, тень была, но от чего – непонятно. Луны видно не было и других источников света тоже. На прощание я глянул в испорченное мной окно и во включившемся ярком свете увидел мельтешащие за ним тени, перемещающиеся по комнате. Тревожные голоса становились все громче. Я хотел понаблюдать еще, но тут послышались удары колокола. Я опять будто пришел в себя и понял, что снова потерял контроль над ситуацией и действую по чужой программе. Вспомнил, что мне нужно искать ребят. Где искать, было непонятно, но делать что-то было нужно, и я решил идти на звук колокола, звонящего откуда-то неподалеку. Других идей попросту не было. Достаточно быстро я добрался до сооружения, похожего на католический костел. К моменту, когда я оказался на крыльце, колокола уже не били, а дверь в костел была приоткрыта, и из нее исходило приятное свечение. Недолго думая, я двинул внутрь. Хотел было пройти и усесться на одну из скамей, но тут услышал знакомый голос. Это была Наташа.

– Вот ты где, а я думала, уже не найду тебя до возвращения.

Я хотел было начать задавать вопросы, но она остановила меня и сказала, что хочет мне что-то показать, а времени у нас осталось совсем немного. Наташа схватила меня за руку и потащила на улицу. Быстрым шагом мы пересекли площадь и оказались в каком-то переулке, потом сбежали по улочке вниз с холма и очутились у ворот в крепостной стене. С одного края ворот стояла исполинская тень высотой со стену. Тень походила на человека в доспехах. Наташа велела мне спокойно пройти мимо. В арке через стену оказалось совершенно темно, и я шел, полагаясь на держащую меня за руку Наташу. Пройдя несколько метров, она дернула меня, и мы будто бы вывались из темноты арки и оказались на залитой лунным светом песчаной дороге.

Дорога спускалась вниз с холма и уходила вдаль через поля куда-то за горизонт.

– Вот с этой дороги можно начинать перемещаться куда захочешь. А место встречи – это та площадь у храма. Ты так быстро с нее убежал, что я не успела тебя догнать, и хорошо, что ты смог вернуться на нее сам.

Я кивнул и поинтересовался, где остальные. Наташа пояснила, что скоро нам возвращаться, и мы не успеем уже их найти. Но ничего страшного, по ее мнению, в этом не было, главное, что я запомнил площадь, на которой все встречаются. И самое замечательное и странное для нее, что я смог осознать себя в этом мире с первого же раза.

– А откуда происходит возвращение?

Наташа пожала плечами:

– В этом месте это неважно. Раньше проблем с этим не было. Давай не будем тратить силы на болтовню и пройдемся до обрыва, – Наташа указала на соседний холм.

Мы уже поднялись на возвышенность и практически подошли к обрыву, чтобы посмотреть, что внизу, как я ощутил знакомое чувство падения. Потом опять что-то зашумело, и я ощутил себя лежащим на чем-то мягком. Попробовал открыть глаза, и опять это было мучительно сложно. Потом попробовал еще раз и смог слегка разлепить веки. В щель между ресницами пробивался какой-то источник белесого света. Я не мог открыть глаза сильнее и тут же понял, что не владею телом. Меня моментально охватила паника. Я ощутил себя заложником внутри собственного тела. Какое-то время я безрезультатно прикладывал усилия, чтобы сдвинуться с места или полностью открыть глаза, но ничего не выходило. Мне казалось, что это продолжается очень долго. В какой-то момент я ощутил, что нужно перестать бороться и расслабиться, и, как ни странно, это сработало. Глаза раскрылись, и я увидел тот самый источник белесого света – это была одна из лампочек на стене возле одного из валунов в подвале. Рывком я вскочил, сел на корточки и бешеными глазами осмотрелся вокруг себя. Ребята уже сидели на стульях возле стола и с интересом смотрели на меня. В голове звенело, а тело как будто пронизывали сотни иголок так, как если бы я отлежал все сразу. Я постепенно приходил в себя. Когда наконец полностью понял, где нахожусь и что происходит, я не спеша сполз с плиты и направился к столу. Не давая мне плюхнуться на стул, Димыч взял меня под руку и сказал, что нам лучше идти в дом. Сил спорить не было. Быстро переодевшись, я, Наташа и Димыч выдвинулись к дому, а Вадик и Витя остались, чтобы убрать все и выключить свет.