Текст книги "Дракон Кристалла"

Он выполнил ее распоряжения, уложив необходимое в рюкзак и подчистив все, что говорило о продолжительности их пребывания или о природе их занятий. И в какой-то момент, когда он уже начал раздумывать о том, не нарушить ли ему ее приказ, в рабочую комнату их квартиры вошла странствующая ученая Мэйлин тэй-Нордиф, уроженка Ветцу и бывшая ученица мастера Лиада дэа-Сила. Ее холодные зеленые глаза скользнули по нему, словно он был не ценнее стула, на котором сидел.

Тень крыла скользнула по его мыслям, и он вернулся в свое скованное цепями настоящее, как раз когда дверь его ниши открылась и охранница шагнула к нему, чтобы снять цепи.

– Возьми растение, Джела, – раздраженно бросила тэй-Нордиф из вестибюля, – и следуй за мной.

Гарнизон был расположен на некотором удалении от порта. Он нанял такси и тихо сидел в пассажирском отделении, держа руку в кармане куртки, и пальцы этой руки сжимались в кулак. Он заставил себя смотреть на порт и пролетающие мимо улицы, изумляясь деловитой повседневности. Если его опасения верны, это ведь должно было как-то выразиться – в такой близости от места происшествия! Право же, если Звездное Кольцо с многомиллионным населением исчезло, то должнохо/яь что-то здесь, среди его ближайших соседей, отметить его уход? Разве не должны висеть в витринах траурные полотнища?

Не могут же целые звездные системы просто прекратить существование незамеченными и неоплаканными?

И в то же время мастер-купец вела себя так, словно подобное исчезновение было делом обычным и с ним подобает справляться, заполняя соответствующие бланки и распространяя предупреждения.

У него подвело живот, затошнило. Он заставил себя проглотить слюну и начал дышать ровно и глубоко.

Такси покинуло деловой район и поехало вверх по эстакаде. Его чуть шатнуло, когда внутренний навигатор передал управление введенной программе, а затем началось плавное ускорение, отбросившее его на спинку сиденья, вдавившее в нее. Окно стало непрозрачным, скрыв внешний мир. Тор Ан вздохнул, закрыл глаза и заставил себя мысленно увидеть сад у себя дома – таким, каким видел его в последний раз. Древовидная пьята цвела, и масса крошечных цветов отбрасывала бледно-голубую тень на темные глянцевые листья. Он втянул в себя воздух – и воображаемый запах цветов успокоил его бунтующий желудок.

Такси замедлило ход, повернуло, чуть пошатнулось, когда управление снова перешло к автоматике, и поехало дальше уже на малой скорости. Тор Ан сделал еще один глубокий вдох, ощутив на языке тень цветочной пряности, – и открыл глаза.

Окно снова стало прозрачным – и такси остановилось у керамобетонной огромной стены. Перед стеной стояли две очень крупные личности, облаченные в боевые костюмы максимальной защиты. Каждый держал оружие на изготовку.

– Гарнизон Корака, – объявилотакси монотонным бесцветным голосом. Дверь справа поднялась. – Выходите.

Снова ощущая тошноту, Тор Ан выбрался из машины. Два солдата – мужчина и женщина – с интересом наблюдали за ним – или так показалось его чересчур натянутым нервам. Яркая татуировка не давала разобрать выражение лиц, но пристальные взгляды ему не померещились – как и оружие в руках ближнего солдата, направленное ему в живот.

Он судорожно проглотил слюну.

– Жди, – приказал он такси.

– Не разрешается, – ответило оно, и дверца резко опустилась – Тор Ану пришлось отскочить, чтобы избежать удара по голове. А потом еще на два шага, чтобы не оказаться задавленным, когда машина круто повернула и понеслась обратно к выезду.

Солдаты у него за спиной засмеялись. Он стиснул зубы и глубоко вздохнул, не слишком успешно пытаясь успокоить желудок. А потом он двинулся к ним, решительно подняв голову и плотно сжав губы.

– Передумал? – спросила женщина, подходя ближе. – Сдрейфил, малыш?

– Я просто хотел, чтобы было на чем в порт вернуться, – вежливо ответил он.

– Не беспокойся, – сказала женщина-солдат, демонстрируя очень белые и очень острые зубы.

Они явно пытались его напугать – и, по правде говоря, в какой-то степени успешно. Однако он был самым младшим среди массы более взрослых кузенов и более дальних родичей, потом ему пришлось выдержать все подначки, выпадающие на долю самого младшего пилота, так что с подобными инцидентами научился справляться.

В соответствии с этим он поклонился – неглубоко, с достоинством человека, который не боится тех, кто выше ростом или держит оружие, – и устремил серьезный взгляд на лицо женщины.

Рисунки – восьмиконечная звезда и корабль на правой щеке, ряд из четырех вертикальных синих полос на левой – выглядели очень непривычно, но он заставил себя сосредоточиться и встретиться с ней взглядом, не реагируя на ее веселье.

– Меня зовут Тор Ан йос-Галан из Торгового клана Алкиа, со Звездного Кольца, – ровным голосом произнес он. – Прошу доложить обо мне вашему командиру. Я имею ценную информацию.

На солдата это заявление впечатления не произвело. Она передернула плечами – и дуло прочертило дугу у него поперек груди. Не обращая внимания на оружие, он продолжал смотреть ей в глаза, ожидая ответа.

– Что за информация? – спросила она в конце концов довольно неохотно.

– Полагаю, что мне было бы лучше передать ее непосредственно командиру, – ответил Тор Ан. – Или помощнику командира. Если вы им являетесь…

Он не стал заканчивать фразы. Дальний часовой хмыкнул. Его напарница нахмурилась.

– Мы не пускаем к командиру каждого, кто хочет язык почесать, – сурово заявила она. – Скажи нам, что тебе надо. Если у тебя достаточно важное дело, мы тебя пропустим. Иначе пойдешь пешком обратно в порт.

Ему не хотелось… Но в словах этой массивной невоспитанной особы с раскрашенным лицом был смысл. Разве привратник у них дома позволит любому самозваному инвестору предстать перед Голосом Алкиа?

Он еще раз поклонился, на этот раз – еще менее глубоко, чем в первый.

– У меня есть сведения о том, что Звездное Кольцо… – Его голос сорвался. Он кашлянул и начал заново– У меня есть сведения о том, что Звездное Кольцо… исчезло. Корабль, отправленный к известным координатам в системе, выпадает из перехода и сообщает, что цель недоступна.

Губы часового сжались, и она бросила быстрый взгляд через плечо на своего напарника.

– Не новость, – сказал он голосом, в котором звучала глубочайшая скука.

– Точно, – подтвердила ближайшая спустя мгновение.

Она вздохнула и повернулась обратно к Тор Ану.

– Это все нам известно, малыш. Мотай отсюда.

Мгновение он неподвижно стоял на месте, не вполне понимая, что услышал. А потом смысл ее слов дошел до него – и он ахнул, почувствовав, как по спине у него пробежала дрожь возмущения.

– Вы знаете, что Звездное Кольцо исчезло? – переспросил он, забыв о голосе спокойной рассудительности, которая приличествует купцу.

Женщина нахмурилась.

– Знаем, – ответила она и многозначительно повела стволом.

Он не обратил внимания на этот намек.

– И что вы предпринимаете? – вопросил он. Дальний часовой взлаял – или, возможно, это был смех.

– Ничего мы не предпринимаем, – ответила та, что стояла ближе. – А чего бы ты от нас ожидал? Что ли, первая система пропала в этой войне? – На этот раз она подняла оружие и снова продемонстрировала свои заостренные зубы – отнюдь не в улыбке. – Мотай отсюда, малыш. Возвращайся в порт, напейся, бабу трахни. А когда протрезвеешь, найди нанимателя и живи дальше.

Но Тор Ан, которого захлестнуло недоверчивое изумление, продолжал смотреть на нее.

– Другие системы тоже пропадали? – повторил он. – Но это невозможно!

– Ты сам явился сюда с известием, что твое драгоценное Звездное Кольцо исчезло! – огрызнулась она. – Что может случиться один раз, может и два. Или вас, гражданских, не обучают статистике и вероятности? Он сделал шаг вперед, сжимая кулаки.

– Что вы в связи с этим предпринимаете? – крикнул он. – Вам положено нас защищать! Если целые звездные системы исчезают, куда они деваются? И почему вы не прекратите…

– Заткнись, дурень! – зарычала женщина-солдат, но ее предостережение – если это можно было охарактеризовать так мягко – запоздало.

Часть стены у нее за спиной раздвинулась – и оттуда вышел третий высокий солдат.

Двое часовых напряженно выпрямились – и теперь их оружие было определенно наставлено на Тор Ана, который воззрился на вновь пришедшего.

У него на лице также были различные знаки и символы – больше, чем у обоих часовых. На правой щеке они просто наползали друг на друга. Поверх боевого костюма на нем был жилет, увешанный множеством нашивок, а на ремне висели лучевой пистолет и длинный ке-рамоклинок.

– Господин капитан… – почтительно начала женщина.

– В чем дело, капрал? – холодно отозвался вновь пришедший. Его лицо было повернуто к Тор Ану, и светло-карие глаза казались бледными по контрасту с яркими значками татуировки. – В чем проблема?

– Никаких проблем, сэр, – ответила капрал. Тор Ан шумно втянул воздух.

– Совершенно верно, – сказал он и с досадой услышал, что его голос дрожит. – Вы совершенно ясно дали понять, что факт исчезновения целых звездных систем вас не заботит. – Он перевел дыхание и наклонил голову в сторону капитана. – Однако этот офицер…

Холодные глаза офицера рассматривали его. Если на его лице под всей этой росписью и было какое-то выражение, то Тор Ану его разобрать не удалось.

– У вас есть сведения, – заговорил капитан жестким голосом, лишенным какой бы то ни было выразительности или вежливости, – относительно пропавшей звездной системы.

– Есть, сударь. – Он поднял руку, чтобы указать на двух часовых. – Я попросил, чтобы меня допустили к командиру базы или его официальному помощнику, и услышал, что новости об исчезновении Звездного Кольца меня опередили. Больше того, мне было сказано, что это событие не представляет интереса для гарнизона. Похоже, что такие события стали делом совершенно обычным.

– Особенно здесь, – сказал капитан, – на окраине. Я слышал, как вы спросили у капрала, что военные будут предпринимать по поводу этих исчезновений. Капрал не имела права ответить на ваш вопрос. Однако я такое право имею.

Он согнулся в поясе, сделав короткий ироничный поклон.

– Мы намерены ничего не предпринимать. Мы получили приказ уходить. Этот гарнизон опустеет в ближайшие тридцать дней по общему календарю, как и все остальные гарнизоны в этом секторе приграничья.

Тор Ан воззрился на него, внезапно ощутив жуткий холод.

– Вы получили ответ на ваш вопрос? – спросил капитан все тем же невыразительным и невежливым тоном.

Тор Ан внезапно ощутил усталость, мысли беспорядочно закружились. Было совершенно ясно, что здесь ему ничего не добиться. Разумнее всего вернуться в порт, к своему кораблю, и продумать свои дальнейшие действия.

С этими мыслями он поклонился – достаточно низко, чтобы выразить уважение к чину военного – и откашлялся.

– Я получил ответ на мой вопрос, – хрипло сказал он. – Я благодарю вас.

– Отлично, – отозвался офицер. Он повернул голову и обратился к двум часовым: – Пристрелите его.

6. Башня Озабэй, Землетуман

Настоящий лабиринт, решил про себя Джела, следуя за странницей (теперь, надо полагать, полноправным ученым) тэй-Нордиф по извилистым коридорам, настолько узким, что приходилось двигаться вполоборота, чтобы не тереться плечами о стены, и полусогнув колени, чтобы вершина дерева не мела по потолку. Тактик, которому поручили бы оборону такого муравейника, страдал бы кошмарами всю оставшуюся жизнь.

К счастью, им не нужно было беспокоиться об обороне этого жилища – им нужно было только подхватить кое-какие файлы и организованно отступить. Он рассчитывал составить надежную карту отхода задолго до того, как в ней возникнет необходимость. Но сейчас важнее всего было не отстать от ученой и ее проводника, которые шли вперед быстрым шагом, ни разу не оглянувшись.

Итак, этот проводник. Размякший мужчина примерно одного роста с Кант… с ученой тэй-Нордиф. Его густые и сияющие коричневые волосы волнами спускались ниже плеч, кожа имела чистый золотистый цвет, по которому жители Центра определяли достоинство и ценность человека. На Джелу он глянул, не видя, а вот дерево вызвало у него интерес.

– А вот такое мы видим очень редко! – воскликнул он. – Вы привезли нам кусочек приграничья, ученый?

– Ничуть! Ничуть! – Ученый тэй-Нордиф подняла руку, благоговейно коснувшись одного из листьев. – Этот образец привезен с прекрасного Шинто, как знак приязни, подаренный мне не кем иным, как мастером агрикультуры Пантерой вас-Шалер. В высшей степени милостивая дама, ученый, – я глубоко ее почитаю. Проявления ее доброты (и недавний подарок в виде зеленого растения, которое должно радовать меня в моем ученом кабинете, – лишь последний из многих)… проявления ее доброты бесчисленны. Поистине, я пред ней преклоняюсь.

– Похоже, она в высшей степени милостивая и щедрая дама, – серьезно согласился второй ученый. – Вам посчастливилось, когда вы заручились ее покровительством.

– Мне в высшей степени посчастливилось, когда я заручилась ее покровительством, – почтительно повторила тэй-Нордиф. – Я уверена, что никто не может назвать патрона, который бы больше заботился о благополучии человека или с большим пониманием относился к нуждам, связанным с работой человека.

– Вот как? – Второй ученый оторвал свой внимательный взгляд от дерева и зашагал по коридору, твердо ставя ноги и заправив руки за кушак: походка человека, привыкшего к постоянству силы тяжести неизменности ориентации коридоров. – Сюда, с вашего позволения, Ученый.

– Следуй за мной, Джела! – приказала тэй-Нордиф, и более ни слов, ни внимания на него не тратила.

Сейчас тэй-Нордиф и ее проводник довольно сильно его опередили и скрылись из виду за поворотом коридора, хотя он довольно хорошо слышал голос женщины, превозносившей безграничные достоинства, присущие мастеру вас-Шалер.

– Поверите ли вы, ученый тэй-Велфорд, – говорила она, – если я скажу вам, что моя покровительница, не слушая никаких возражений, предоставила мне апартаменты в ее собственном доме и приставила ко мне слугу, чьей единственной обязанностью было заботиться о моих удобствах и приносить еду, дабы я, углубившись в работу, не была бы вынуждена ее прерывать и возвращаться к обыденности…

Джела подумал, что это действительно была бы синекура… – он нырнул варку, которая оказалась даже уже, чем коридор; ему еще дьявольски повезло протиснуться в нее с рюкзаком на спине и не сломав ни одной ветки дерева… – если бы в речах женщины было хоть слово правды.

Коридор резко вильнул налево, потом направо – и внезапно закончился в высоком вестибюле в форме восьмиугольника. Белый свет, неприятно яркий в узких коридорах, здесь воспринимался легче, и Джела втайне облегченно вздохнул, шагнув на темные плитки пола. Помещение уходило вверх на несколько этажей. Тайком осмотревшись (якобы убеждаясь втом, что «образец» теперь можно поднять выше, не рискуя его повредить), он обнаружил наверху балконы и галереи – до которых непонятно было, как добраться.

В середине комнаты высился керамический прямоугольник высотой по плечо тэй– Нордиф, богато украшенный мозаикой…

Приглядевшись получше, Джела понял: это не мозаика. Это были модули памяти, закрепленные в проводящем материале прямоугольника и составляющие единое вычислительное устройство… но с какой целью?

Ученая тэй-Нордиф наклонилась, чтобы внимательно рассмотреть компьютер, а потом выпрямилась и устремила взгляд наверх, медленно – и неустойчиво – поворачиваясь на каблуке.

– Я предполагаю, – сказала она, продолжая смотреть вверх, – что это устройство представляет собой механизм, который приводит в движение лестницы. – Она описала дополнительную четверть оборота и опустила взгляд, чтобы посмотреть на тэй-Велфорда, который продолжал стоять, заправив руки за кушак. На его приятном круглом лице играла тихая улыбка.

– И остается вопрос, – продолжала тэй-Нордиф, – как именно это устройство заставляет вызвать нужную лестницу.

Тэй-Велфорд чуть согнулся в поясе.

– Если вы разрешите мне, ученый, то я полагаю, что смогу предложить вам ключ к этой головоломке.

– Безусловно, ученый. Показывайте этот ключ, молю вас!

Он улыбнулся и медленно – и даже, как показалось Джеле, дразняще – вытащил правую руку, удобно пристроенную за кушаком, повернул ее ладонью вверх и раскрыл пальцы.

На его ладони лежала керамическая пастилка, бледно-лилового цвета, нематериальная, словно тень.

– Смотрите, – сказал он. – Вот он, ключ.

– А! – Тэй-Нордиф наклонилась посмотреть на него, сцепив руки за спиной. А потом она посмотрела на своего спутника: – Можно?

– Безусловно.

Она взяла вещицу – осторожно, самыми кончиками пальцев, и внимательно рассмотрела, прежде чем зажать в кулаке и снова сосредоточиться на компьютере.

– Я опасаюсь, – сказала она спустя несколько мгновений, – что получила только половину ключа.

– Вот как? – Второй ученый шагнул к ней ближе. Джела почувствовал, что напряженно застывает на месте, – и заставил себя расслабиться. – Но вы ведь должны были видеть нечто подобное во время ваших странствий по приграничью?

– Увы, не видела, – ответила тэй-Нордиф, бросая быстрый взгляд на своего собеседника. – Это – Экзамен, сударь?

Джеле показалось, что второй ученый намеревался ответить утвердительно – и передумал в последний момент.

– Нет, конечно же! – ответил он весело. – Не настолько уж мы нецивилизованны, чтобы устроить Экзамен до того, как человек успел разделить с коллегами вечернюю трапезу. – Он приложил руку к прямоугольнику, ладонью вниз. – Поместите свою ключ вот сюда, ученый: устройство считает заложенные в нем данные и опустит нужную лестницу.

Тэй-Нордиф шагнула вперед и приложила пластинку к верхней части компьютера. Мгновение ничего не происходило, а потом Джела заметил, что проводящее вещество засияло мягким розовым светом – и что различные укрепленные на поверхности модули также зажглись. Воздух шевельнулся – и Джела, посмотрев вверх, успел увидеть, как одна из верхних галерей отодвинулась от других, наклонилась – и стала разворачиваться вниз неспешными пролетами, пока передняя кромка не коснулась пола у стены.

– Я просветилась, – сказала тэй-Нордиф и поклонилась.

– Мелкий секрет, уверяю вас, – проговорил ее спутник с улыбкой. Он отступил на шаг и воздел руку к ожидающему переходу. – Прошу вас, ученый, ступите на нее и поднимитесь. Лестница приведет вас на нужный этаж, а ключ укажет вам на нужную дверь. Я буду рассчитывать на встречу с вами за обшей трапезой. О! И еще одна подсказка, из симпатии к той, кто будет работать у меня на кафедре: на общую трапезу не принято опаздывать.

С этими словами он развернулся и зашагал прочь – но перед этим оценивающе посмотрел прямо на Джелу. Тот изобразил свой самый тупой взгляд – и не слишком обрадовался, заметив, как ученый, уходя, улыбнулся.

– Джела, иди сюда! – бросила тэй-Нордиф, и он ступил следом за ней на пандус, который начал быстро подниматься.

Поскольку обе его руки были заняты деревом, он широко расставил ноги и опасливо посмотрел на удаляющийся вестибюль, но там был только сверкающий пол, уходящий в стороны наподобие какого-то темного моря, чтобы разбиваться о восемь белых стен, в которых располагались восемь совершенно одинаковых арок.

Пандус повернулся, убираясь назад, в высокий свод. Они миновали один этаж, двигаясь настолько быстро, что Джела увидел только длинный коридор, по всей длине которого располагались желтые двери. Пандус снова повернулся, и его дальний конец, прямо позади каблуков Джелы, сменился пустотой, обрывом до темного пола внизу. Передняя часть – впереди тэй-Нордиф – со щелчком вошла в паз на нижней части галереи.

Женщина быстро и решительно зашагала вперед, и ее накидка слегка развевалась за спиной.

Дерево передало образ стройного золотисточешуйча-того дракона с полными ветра крыльями: он легко парил вдоль отвесного скального обрыва.

Джела не ответил. Следом за тэй-Нордиф он сошел с мостика налево, пошел по коридору с одинаковыми оранжевыми дверями по сторонам, снова повернул налево – а потом резко остановился, чтобы не налететь на идущую впереди. Ветки дерева дернулись у него над головой.

Она вставила полупрозрачную плитку в паз на дверной поверхности. Раздался громкий щелчок – и дверь открылась. Одновременно с этим в комнате зажегся свет.

Ее жилье оказалось безликим и функциональным: гладкие белые стены, гладкий белый пол, элементарный камбуз и гигиенические помещения справа, рабочее пространство, экран и раскладное кресло слева. В отсутствии приказа и из уважения к трем шпионским глазам, которые слишком просто было заметить, Джела остановился у самой двери, удерживая кадку с деревом в руках, которые уже начали уставать. Тэй-Нордиф неспешно вошла в комнату, обведя ее небрежным скучающим взглядом. Увидела ли она шпионские глаза (которые та женщина, которой она была прежде, ни за что не пропустила бы), он определить не мог. Она шагнула к креслу и прикоснулась к кнопке на подлокотнике. Кресло вытянулось, превращаясь в койку. Еще одно прикосновение – и оно восстановило форму кресла.

Она прошла к рабочему столу и прикоснулась к углу темного экрана. Темнота сменилась серым цветом, серый – белым. Синие слова и изображения поплыли по белизне вверх: Джела от двери увидел, что это были расписание и карта. Ученый подняла голову, чтобы свериться со временем, отображаемым на гладкой стене над экраном, – и резко выругалась.

– Джела! – отрывисто приказала она. – Осторожно поставь образец на пол и принеси мне мои вещи. Быстро!

Бережно – и с немалым облегчением – он поставил кадку на пол. Покончив с этим, он снял рюкзак со спины, не забывая работать медленно и тупо ради этих шпионских глаз, открыл рюкзак и достал из него чемоданчик ученой. Тяжело шагая, он прошел по комнате к своей хозяйке, которая уже снова наклонялась над компьютером (запоминая карту, как он надеялся), и терпеливо застыл на месте, протягивая чемоданчик на двух ладонях, устремив взгляд в пол.

Она быстро повернулась от экрана, схватила чемоданчик и отнесла его на стол, поспешно раскрыв и выхватив их него одну табличку, толстую книжку с поцарапанной обложкой, которую всегда держала при себе, свою запасную накидку, футляр с данными… Бормоча себе под нос, она запустила руку в рюкзак и извлекла второй чемоданчик, но в спешке сделала неверное движение – и он выпал у нее из рук на пол. Плитки с данными шумно рассыпались по гладкому полу.

Еще одно проклятие, на этот раз еще более резкое, чем первое, – и женщина опустилась на колени и завозилась на полу, придвигая к себе плитки. Заслоняя чемоданчик телом, она начала поспешно ставить плитки на места, потом бросила тревожный взгляд через плечо на часы – и внезапно встала.

– Приведи тут все в порядок! – приказала она ему. – А потом можешь отдыхать.

Он подождал, пока за ней щелкнул замок, а потом позволил себе испустить один блаженно громкий вздох. Завывание глушащего устройства раздражало его сверхчуткие уши. Ну, справиться с этой неприятностью достаточно легко, напомнил он себе. Поведя плечами, он сосредоточился на поиске скрытых шпионских глаз.

* * *

Будучи еще далеко в пространстве и времени, айло-хин почувствовал их во время перехода. Руул Тайазан рассеянно перебирал линии силы, как смертный человек мог бы лениво прикасаться к струнам лютни, на которой ему неохота играть по-настоящему. Айлохин должен считать их чуткими, испуганными и скрытными, сосредоточившими все свои силы на том, чтобы спрятаться, а весь свой ум – на том, чтобы убежать. В этом им помогало естественное положение вещей: айлохины были зловещими и ужасными, пугающими существами, и только безумцы могли бы не стремиться скрыться и убежать от них.

Доминанта Сеона Веестра знала Руула. И даже исчезая, она усилием воли запечатлела в эфире свою личность.

Действительно, никто из драмлиз не мог погибнуть так, чтобы айлохины этого не заметили. Рано или поздно. Но этот последний вопль перед уничтожением с наложенным дефектным генетическим кодом сбежавшего раба – он был услышан мгновенно.

Айлохин уже приблизился к тому месту, где они скорчились – стараясь стать такими маленькими и тусклыми, какими только можно было, – закрывшись плотным плетением силовых линий. Если бы они сделали себя такими незаметными, какими были в состоянии сделать, мерцание энергий от линий полностью скрыло бы их. Однако для этой игры…

Разряды нарушили безмятежное течение линии, и в том месте, где не было ни жара, ни холода, холодный ветер взволновал душу.

«Нам нельзя, – мысль его дамы прошелестела за щитами, которыми они закрылись, – нам нельзя показаться ни слишком слабыми, ни слишком смелыми».

«Значит, нам надо показаться трусливыми, – ответила мысль Руула Тайазана. – Наше время приближается».

«Ты определил путь?» – спросила она, когда ветер стал сильнее, а разрушительная энергия айлохина выбила из линий искры вероятностей.

«Да».

«Уводи нас», – приказала она.

Руул высвободил избранную линию из сверкающего клубка, окутывавшего их, напряг свою волю – и унес их прочь.

В узле вероятностей, где они прятались, линии силы начали трещать и плеваться искрами, застывавшими в материи времени. Подул ветер – холодный, еще холоднее…

И умер.

Шпионов оказалось пять, а это, решил Джела, запечатывая последнюю врезку и включая ее, многовато для только что получившего место ученого. С другой стороны, может быть, район здесь фешенебельный.

Как только врезки заработали, он присел на корточки рядом с поспешно собранным глушителем и начал осторожно его разбирать, следя, чтобы плитки, составляющие миниатюрное устройство, хорошо смешались с другими. Было бы ни к чему, если бы какая-нибудь пара их начала общаться сама по себе и создала неуправляемое поле помех.

По его оценкам, врезки должны были продержаться до тех пор, пока он, Кантра, дерево и уравнения Лиада дэа-Сила не покинут башню Озабэй. Его немного беспокоило, как бы не пришлось здесь торчать столько, что владельцы шпионских глаз разберутся, что происходит, и придут их забрать. Он предпочитал работать чисто. Ну что ж, возможно, ему позднее представится шанс их убрать или уничтожить.

А пока он тихо гордился делом своих рук. Поскольку они не могли заранее знать, где именно осядут, ему пришлось создавать детали на месте – и быстро, пока никто не заметил, что сведений из помещения нового ученого не поступает. К счастью, он смог сделать грубую заготовку заранее: добавления на уровне мелочей прошли быстро. Теперь все, кто будет интересоваться делами только что прибывшей ученой, получат отредактированные версии реальных событий. Вот сейчас, например, они должны получать с пяти разных позиций славную картинку: тупой кобольд лежит на полу рядом с «образцом» и дремлет в отсутствии приказов.

Аккуратно и точно расставив в пазы плитки данных, Джела выпрямился и перенес чемоданчик на рабочий стол. Его аппаратура была извлечена и собрана, и вскоре придется браться за работу.

Он повернул голову и посмотрел на раскладное кресло. Выглядело оно не особенно прочным. Он вспомнил, что под стол в камбузе задвинута табуретка – и пошел за ней плавными легкими шагами.

Проходя мимо дерева, он вдруг ощутил мятный аромат свежего ореха и остановился, вглядываясь в ветки. Действительно, один из нескольких новых плодов созрел, и ветка, на которой он рос, чуть сгибалась под его спелым весом. Аромат стал заметнее. У Джелы потекли слюнки – а ветка согнулась чуть сильнее, приглашая его взять плод.

Его пальцы дернулись, слюнки потекли сильнее. Он колебался.

– В последнее время я получал их много, – сказал он дереву. – Не напрягайся ради меня.

У него в голове возникла картинка: орех, лежащий на выступе серой скалы, кожура лопнула, дольки стали черными и бесполезными.

– Лучше стать перекусом солдату, чем потратиться зря, да? Ну что ж… – Он протянул руку, и плод аккуратно упал на его широкую ладонь. – Спасибо, – прошептал он.

Запах был такой аппетитный, что он съел сердцевину сразу же и только потом взял табурет и перенес к рабочему столу.

Удобно устроившись, он громко потрещал суставами пальцев, поставил экран ровнее и дал себе несколько мгновений на раздумье, подняв пальцы над клавиатурой.

Эту фазу операции он с Кантрой не обсудил – собирался, чтобы они скоординировали свои действия, но это было до того разговора, от которого у него волосы дыбом встали.

– Ты знаешь, как действуют элантазы, пилот?

Ее голос звучал весело и легко, словно она собиралась рассказать забавный анекдот в кругу товарищей.

Он признался в своем неведении относительно этого вопроса, что было достаточно верно: догадки не считались фактами. Она чуть улыбнулась и откинулась в кресле, чтобы рассказать историю.

– Видишь ли, элантазы делают вот что. Они убеждают всех вокруг, что они – именно и несомненно те, за кого они себя выдают. И делают они это просто: им удается убедить других, потому что они убеждены сами. А вот убедить себя… это не просто. Отчасти этому помогают снадобья – снадобья, состав которых директора оберегают более бдительно, чем собственную жизнь.

Другая часть этого – уловки сознания: медитация, игра, символизм. Я бы пересказала тебе все подробно, но человеку разумному и основательному, каким я тебя знаю, это показалось бы пустым разговором. К тому же у нас мало времени. Давай остановимся на том, что эти уловки сознания… они очень сильны. Когда я проходила обучение, преподаватели были рады внушить мне, что именно подготовка сознания, а не снадобья, определяет границу между успехом и провалом. Что элантазы, которые подготовили сознание, но не получили снадобья, имеют более высокую – я хочу сказать, пилот, гораздо более высокую – вероятность выполнить задание по сравнению с теми, кто принял снадобье, не подготовив свое сознание. Так что, как видишь, ситуация складывается в нашу пользу.

Тут она адресовала ему кивок и прямой, жесткий взгляд. Нежно-зеленые глаза ее были серьезными, как режущая кромка боевого клинка.

– Эту подготовку сознания, которая так важна для сохранения наших хороших результатов, называют Малой Смертью, и название точное. Точнее тебе не скажут ни в институте Танджалир, ни кто-либо из встреченных тобой элантаз. Потому что смысл и назначение всех этих игр разума в одном: разрушить – насколько это можно сделать, не потеряв навыков, существующую личность и построить новую. Предварительное снадобье облегчает эту работу, смягчая барьеры между мной и не-мной. Заключительное снадобье закрепляет новую меня чуть прочнее, что делает менее вероятным просачивание чего-нибудь от прежней меня и уменьшает вероятность ошибок в процессе выполнения задания и повышает прочность моей веры в то, что я всегда была той, кто я есть сейчас.