Текст книги "Память льда"

– Надо же, ты и это предусмотрел! А как ты собираешься прикреплять оперение? У нас ведь нет ни клея, ни смолы.

– Ты прав. Оперение было бы лучше приклеить. Но раз вокруг ни дерева, обойдемся тем, что есть. Я привяжу оперение самыми тонкими и прочными жилами.

– Постой, Тлен. А как же наконечники для стрел?

– Я сделаю их из обсидиана. Уж это-то проще всего.

– Когда смотришь, как ты работаешь, все выглядит просто. Но так ли это на самом деле?

– Бывает камень-песок, бывает камень-вода. Орудия, которыми ты собираешься резать или скрести, нужно делать из водяного камня, а те, что используешь как молот, – из песчаного. Камень-песок – самый прочный.

– Интересно ты рассуждаешь. А я до сих пор считал, что камень – это просто камень.

– В нашем языке много слов, обозначающих разные камни. Одни слова описывают их природу, а другие – назначение. Есть и такие, которые рассказывают о судьбе камня, его прошлом и будущем, называют духов, обитающих в разных камнях, а еще…

– Хорошо-хорошо! Я все понял, – перебил его Ток. – Думаю, мне ни к чему столько сведений о камнях. Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом.

– О чем, например?

Ток оглянулся назад. Госпожа Зависть уже успела забраться в приготовленную купальню, и теперь оттуда виднелась лишь ее голова на фоне ярко-оранжевого заката. Мок и Туруль замерли рядом, оберегая покой своей хозяйки.

– Поговорим про нее, – предложил Ток.

– Про госпожу Зависть? Тут я вряд ли смогу что-либо добавить. Я рассказал тебе почти все, что мне известно.

– Но ведь она была спутницей Аномандера Рейка. Об этом ты что-нибудь знаешь?

Т’лан имасс продолжал мастерить из обсидиана узкий заостренный наконечник для стрелы.

– Поначалу у Аномандера Рейка были другие спутники: Каладан Бруд и еще одна колдунья, которая впоследствии присоединилась к сонму Взошедших и стала Королевой Грез. Но это случилось уже потом, а еще раньше между ними троими произошла какая-то ссора. Сын Тьмы расстался с Брудом и нашел себе новых друзей – госпожу Зависть и некоего Озрика из одиночников. Каладан Бруд отправился путешествовать один. Больше двух тысяч лет о нем вообще ничего не слышали. Примерно тысячу лет назад он вновь появился в этом мире. При нем был молот, который он носит и сейчас: оружие Спящей Богини.

– А что свело вместе Рейка, Зависть и Озрика?

Т’лан имасс пожал плечами:

– Это надо спрашивать у них. Знаю только, что и там не все оказалось гладко. Озрик исчез. Куда – никто не знает. Какое-то время Аномандер Рейк и госпожа Зависть держались вдвоем, но потом и их пути разошлись. Это случилось еще до того, как Взошедшие собрались, чтобы пленить Павшего бога и заковать его в цепи. Рейк принимал в этом участие, а она не захотела. Кажется, это и послужило причиной их разрыва. Большего, малазанец, я не знаю.

– Стало быть, госпожа Зависть – чародейка?

– Неужто сомневаешься? Подтверждение тому – у тебя перед глазами.

– Ты говоришь о горячей воде для купальни, появляющейся из ниоткуда?

Тлен отложил в сторону готовый наконечник и принялся мастерить другой.

– Не только о воде. Еще и о сегулехах.

Бывший вестовой усмехнулся:

– Да. Госпожа Зависть явно их заколдовала. Один Худ знает, как ей удалось сделать из них рабов.

Т’лан имасс прервал работу и прищурился на Тока-младшего:

– Тебя это удивляет? А разве у вас в Малазанской империи нет рабов?

– Есть, конечно. Должники, преступники, попавшиеся на мелочи, пленные. Но ведь ее рабы – сегулехи! Их боятся повсюду. Сегулехи нападают без предупреждения и зачастую – без всяких видимых причин.

– У них свои резоны, которых людям не понять. И между собой они общаются не с помощью слов. Поза, едва заметный жест, наклон головы или легкий поворот тела – вот их язык.

Ток заморгал:

– Если так, то удивляюсь, что они еще не укокошили меня!

– Они чувствуют, как рядом с ними ты весь сжимаешься. По их понятиям, ты готов подчиняться. Зачем убивать того, кто их боится?

– Да, я от рождения труслив и не собираюсь это оспаривать. А к тебе сегулехи как относятся? Ты ведь не ощущаешь в их присутствии тревоги?

– Я вообще об этом не думаю, потому что ни перед кем не склоняю головы.

Малазанец умолк, раздумывая над словами Тлена, потом сказал:

– Мок – самый старший среди них. На его маске только две черты, напоминающие шрамы. По-моему, я знаю, что означает этот узор. Если, конечно, не ошибаюсь.

Т’лан имасс поднял голову. Ток сумел уловить мимолетный блеск в его глазах.

– Сену… ну тот, что накинулся на меня… он у них самый младший… Славный воин. Если бы я тогда не разгадал его намерений и не помешал ему выхватить мечи… наш поединок затянулся бы надолго.

Ток поморщился, отчего его изуродованное лицо стало еще безобразнее.

– Как ты можешь называть Сену «славным воином», если он даже не успел обнажить мечи?

– И тем не менее он отражал мои атаки.

Ток выпучил единственный глаз:

– Он оборонялся… мечами, наполовину вытащенными из ножен? Ты смеешься надо мной?

– Ничуть. Две первые атаки он отразил не слишком успешно. Зато третью… Он призвал на помощь старшего. Мне было достаточно взглянуть на движения Мока, на легкость его шагов, на изящество осанки, и я понял, какой это опытный воин. Сену и Туруль безоговорочно признают его своим повелителем. Маска Мока говорит о том, что соплеменники высоко его чтят.

– Ты прав, Тлен. Мне тоже так кажется. Есть легенда о сегулехе, чья маска была белоснежной, словно фарфоровая чаша. Говорят, даже среди соплеменников его видели лишь немногие избранные. Сегулехи – народ воинов, и править ими может лишь сильнейший боец.

Ток снова оглянулся на двоих застывших сегулехов, потом перевел взгляд на Сену, который продолжал возиться с уже разделанной тушей антилопы.

– Но что же все-таки привело их на наш континент?

– Чем попусту гадать, лучше спроси у Сену.

Бывший вестовой невесело усмехнулся:

– Ты ведь недавно сказал, что сегулехи видят во мне труса. Не удивлюсь, если они презирают меня. Отвечать на вопросы таких, как я, ниже их достоинства. Сам Сену еще может обратиться ко мне, но, если я заговорю с ним, он даже головы не поднимет. Придется тебе и здесь мне помочь.

Тлен отложил работу и встал, глухо лязгнув своими древними костями. Он подошел к Сену. Ток осторожно двинулся следом.

– Послушай, воин, – окликнул сегулеха Тлен.

Сену замер и слегка наклонил голову.

– Скажи, зачем ты покинул родину? Что заставило тебя и твоих братьев отправиться в чужие края?

Сену ответил на одном из даруджийских диалектов, который показался Току несколько архаичным:

– Да будет тебе известно, о Каменный Меч, что мы – карающая армия нашего народа.

Если бы такие слова произнес не сегулех, а кто-нибудь другой, Ток рассмеялся бы ему в лицо. Но сейчас он лишь стиснул челюсти.

Похоже, т’лан имасса подобный ответ удивил не меньше, чем малазанца. Прошло несколько минут, пока он задал новый вопрос:

– Говоришь, карающая армия? И кого же сегулехи решили покарать?

– Тех, кто вторгается на наш остров. Мы убиваем всех, кто осмеливается появиться на нашей земле, но их число не уменьшается. Эта обязанность возложена на Черные маски – посвященных Первого уровня военного мастерства. Враги являются безоружными, и потому мы не тратим время на поединки с ними. Однако постоянные убийства чужаков нарушают ход обучения, затемняют разум и препятствуют развитию истинно воинского сознания. Поэтому было решено самим отправиться к иноземцам и убить того, кто посылает их к нам… Я ответил тебе, Каменный Меч.

– Ты ответил, но у меня есть еще вопросы. А как именуют себя те, кто вторгается на ваш остров?

– Жрецы Панниона. Они являются, чтобы обратить нас в свою веру. Нам не нужна их вера. Мы не раз говорили им об этом, но они не слушают. А теперь они угрожают послать на наш остров свою армию. Мы всегда рады сразиться, и когда узнали об этом, то отправили паннионцам множество подарков. Но их это почему-то оскорбило. Мы не любим разгадывать чужие загадки. Чтобы больше не тратить время понапрасну, было решено разговаривать с врагами только на языке оружия.

– Но госпожа Зависть подчинила вас своей воле без всякого оружия, – опрометчиво заметил Тлен.

У Тока аж дыхание перехватило, когда он услышал столь дерзкое заявление.

Но сегулех лишь молча опустил голову.

– Должно быть, ты знаешь, что мы держим путь в Паннионский Домин, – продолжал Тлен своим ровным бесцветным голосом.

– Это решение нас обрадовало, – с заметным раздражением ответил Сену.

– А сколько тебе лет, Сену? – спросил т’лан имасс.

– Четырнадцать, Каменный Меч. Я – посвященный Одиннадцатого уровня воинского мастерства.

На вертелах жарились крупные ломти мяса. Жир, стекавший с них, падал в огонь, отчего пламя шипело и потрескивало. Госпожа Зависть, облаченная в темно-синие одежды, неторопливо шла по росистой траве, касаясь ее полами своего наряда. Черные волосы женщина заплела в косу.

– Какой дивный запах! И до чего же я проголодалась! – воскликнула она, подходя к костру.

Ток заметил, что Туруль слегка повернулся. И тут же, не успел малазанец и глазом моргнуть, в руках сегулеха сверкнули мечи. Посыпались искры, как будто сталь ударилась о камень. Это замелькал кремневый меч Тлена. Т’лан имасс отступал. Вскоре оба воина скрылись во мраке за кругом света, падавшего от костра. Волчица и пес с громким лаем двинулись за ними.

– Это возмутительно! – топнула ногой госпожа Зависть.

Теперь россыпи искр вспыхивали в десяти шагах от костра. Однако, невзирая на все усилия, малазанец толком ничего не мог рассмотреть, лишь какие-то стремительные движения двух фигур. Он взглянул на двух других сегулехов. Сену невозмутимо восседал у костра, дожаривая мясо. Мок стоял неподвижно и наблюдал за поединком.

«Интересно, что он там видит? А может, ему для этого и не нужны глаза?»

Искры все так же разрывали вечернюю тьму. Госпожа Зависть вдруг рассмеялась, прикрыв рот рукой.

– Должно быть, ты способна видеть в темноте, – пробормотал юноша.

– Разумеется. Какой захватывающий поединок! Я еще ни разу… хотя нет, тут, пожалуй, все сложнее. Когда ты впервые назвал их сегулехами, в моей памяти всплыло давнее воспоминание. Однажды Аномандеру Рейку довелось сразиться с сегулехами. Их было не меньше двух десятков. Он явился на их остров, ничего не зная о нравах тамошних жителей. Принял человеческий облик, соорудил себе маску и, ничтоже сумняшеся, отправился прогуляться по главной улице их столицы. Высокомерия нашему Аномандеру не занимать, а потому он просто шел, не обращая внимания на окружающих…

Тут рядом с ними вспыхнула яркая молния. Земля вздрогнула, после чего поединок возобновился.

– Два колокола – ровно на столько хватило Рейка. Потом он рассказывал, что нигде еще не встречал такой оголтелой жестокости, сроду не чувствовал такого отвращения и никогда так не уставал. Когда Сын Тьмы скрылся в своем магическом Пути, у него бешено колотилось сердце.

– Черный Меч, – вдруг произнес чей-то голос, холодный и хриплый.

Мок стоял рядом и глядел на госпожу Зависть и Тока.

– Но ведь это было много веков назад.

– Да будет тебе известно, хозяйка, что сегулехи бережно хранят память о достойных противниках.

– Рейк рассказывал, что у последнего воина, с которым он сражался, на маске было семь символов.

Мок слегка наклонил голову:

– Эта маска по-прежнему ждет его, хозяйка. Черный Меч не завершил должным образом седьмое сражение. Мы готовы продолжить.

Женщина улыбнулась:

– Возможно, скоро ты сможешь лично передать ему приглашение.

– Ты не поняла, хозяйка. Это не приглашение, а требование.

Госпожа Зависть от души расхохоталась, однако Току было совсем не весело.

– Запомни, слуга: если Владыка Тьмы удалился с вашего острова, это еще не значит, что он струсил. Ты не представляешь в полной мере его могущества. Советую тебе учесть мои слова.

– Тем более я готов скрестить с ним свой клинок. Он – Седьмой, а я – Третий.

– Мок, я думала, что ты умнее, – уже без улыбки сказала госпожа Зависть. – Меня не занимает, кто там считается у вас Седьмым, а кто – Третьим. Но я знаю, куда отправились души убитых Рейком сегулехов. Они пополнили число вечных узников Драгнипура – того самого меча, что был у него в руках. Тебе тоже туда захотелось, Мок?

Земля опять вздрогнула. Потом стало тихо. Поединок закончился.

– Сегулех, который погибает, считается побежденным, – объявил Мок. – О таких мы не желаем помнить.

– Вот как? – удивился Ток. – Неужели ты и родного брата готов забыть?

В красноватом круге света вновь появился Тлен. В левой руке он держал свой кремневый меч, а правой волок тело Туруля, ухватив того за воротник. Голова сегулеха безжизненно свешивалась вниз. Следом, виляя хвостами, шли волчица и пес.

– Ты и вправду убил моего слугу? – спросила у т’лан имасса госпожа Зависть.

– Не волнуйся, – ответил ей Тлен. – Сломанное запястье, несколько сломанных ребер и полдюжины ударов по голове. Через некоторое время он поправится.

– «Через некоторое время» меня не устраивает. Подтащи-ка его сюда… Еще ближе. Оставь здесь.

– Туруля нельзя исцелять при помощи магии, – произнес Мок.

Эти слова оказались последней каплей, переполнившей чашу терпения госпожи Зависти. Она резко повернулась к дерзкому сегулеху. Женщину окутало облако серебристой магической энергии. Волна силы покатилась прочь от нее, ударила Мока так, что сегулех взлетел в воздух. И с глухим стуком упал на землю. Яркое сияние померкло.

– Слуги не имеют права указывать, как мне себя вести. Знай свое место, Мок! Надеюсь, одного предупреждения тебе будет достаточно.

Госпожа Зависть склонилась над Турулем.

– А тебя я обязательно исцелю, – решительно произнесла она и уже мягче добавила: – Как известно, у любой благородной женщины должно быть не менее трех слуг.

Она дотронулась до груди сегулеха. Туруль застонал.

– Ого! – сказал Ток, разглядывая т’лан имасса. – А он тоже здорово тебя отделал!

– Давненько уже я не сражался с достойным противником, – ответил Тлен. – Тем сложнее было бить его мечом только плашмя, не в полную силу.

Мок, кряхтя, поднимался на ноги. Услышав последние слова т’лан имасса, он застыл, а затем медленно повернулся к нему лицом.

«Готов поспорить, Тлен, такого щелчка по носу этот… Третий еще никогда не получал», – подумал Ток.

– И чтобы больше сегодня – никаких поединков! – сурово изрекла госпожа Зависть. – В другой раз я не стану сдерживать свой гнев.

Мок встал. На т’лан имасса он старался не глядеть.

– Ну вот, я уже исцелила Туруля, – объявила хозяйка. – Сену, дорогой, подавай мясо. И не забудь про вино. Элинское красное. Самое время спокойно поужинать. – Она ослепительно улыбнулась Току. – И насладиться остроумной застольной беседой, правда?

Малазанец едва удержался, чтобы не застонать.

Трое всадников остановились на вершине невысокого холма. Развернув лошадей, они некоторое время сидели молча, вглядываясь в очертания городских стен Крепи.

Быстрый Бен смотрел на седобородого командора и своего давнего соратника. Маг прекрасно понимал, какие чувства испытывает сейчас Скворец.

«На этот холм мы, помнится, приходили за Локоном. Чародейский огонь спалил людей, повсюду валялись покореженные пустые доспехи. Боги милосердные, они и сейчас еще здесь, продолжают ржаветь в траве… Тогда из кадровых магов в живых осталась одна лишь Рваная Снасть. А мы едва сумели выползти из туннелей… сотни наших соратников и соратниц нашли там свою могилу. В нас бушевала ярость. Ярость тех, кого предали… И на этом же холме, опаленном огнем магических атак, мы были готовы пойти на убийство. Хладнокровно, без всяких сомнений…»

Маг взглянул на Молотка. Прищуренные глазки целителя внимательно наблюдали за ним и за Скворцом. Молотку тоже было о чем вспомнить.

«Историю наших жизней не похоронишь. Руки с костлявыми пальцами и пожелтевшими ногтями тянутся к нам прямо из земли, хватают нас и крепко держат».

– Пора подвести итоги, – угрюмо произнес Скворец, поднимая голову к безоблачному небу, что раскинулось над Крепью.

– Кто начнет? – спросил Молоток.

– Давай ты.

Целитель откашлялся:

– Начну с недуга Парана. Его смертная плоть получила толику крови Взошедшего и косвенно соприкоснулась с тем миром, но… Быстрый Бен подтвердит: ни то ни другое не должно было проявиться в форме такой хвори. Нет, и кровь, и все эти места – это только толчки, которые, так сказать, гонят его вниз, затягивают в туннель.

– А он упрямо выползает наружу, – добавил Быстрый Бен. – Старается убежать. И чем больше бедняга старается…

– Тем сильнее увязает, – договорил за мага Молоток.

Скворец опять обвел глазами городские стены Крепи и криво усмехнулся:

– Помню, когда я в прошлый раз стоял на этом холме, Быстрый Бен и Калам постоянно заканчивали друг за друга фразы. Будто и не было этих месяцев… Так что, наш капитан теперь тоже присоединился к сонму Взошедших?

– Почти, – ответил чародей.

«Думаю, не стоит говорить, насколько это меня беспокоит. Но все было бы во сто крат хуже, если бы Паран… сам стремился стать Взошедшим. Хотя, кто знает, какие честолюбивые замыслы таятся в голове этого упрямца?»

– А как вам обоим его рассказ про спасение Гончих Тьмы и меч Рейка?

– Есть повод встревожиться, – ответил Молоток.

– Это еще мягко сказано, – возразил Быстрый Бен. – Тут впору испугаться.

– Почему? – удивился Скворец.

– Рейк ведь не сам выковал Драгнипур. Он лишь завладел мечом. В связи с чем возникает множество вопросов. Что, интересно, этот ублюдок знает о клинке? Сколько ему позволено знать? И куда подевались эти проклятые Псы Тени? Хуже всего, что Паран теперь связан кровными узами с одной из этих тварей.

– Что делает нашего капитана… непредсказуемым, – заключил Молоток.

– Ты представляешь, что находится в конце туннеля, куда затягивает Парана? – спросил Скворец.

– Нет, – сознался целитель.

– И я тоже, – печально добавил Быстрый Бен. – Но думаю, нам не мешало бы его подтолкнуть. Хотя бы ради того, чтобы спасти капитана от себя самого.

– И каким же образом вы собираетесь это проделать?

– Все уже началось, командор. Он ведь встретился с Серебряной Лисой. Девчонка читает его, как Рваная Снасть когда-то читала расклады Колоды Драконов. Стоит ей взглянуть на капитана, и она всякий раз узнаёт что-то еще.

– А может, ей помогают… воспоминания Рваной Снасти, – вставил Молоток.

– Забавно тогда получается, – протянул Скворец. – Значит, Серебряная Лиса постепенно влезает в душу к Парану… А вы уверены, что ей захочется рассказывать нам о своих открытиях?

– Ну, смотря которая из двух заключенных в ней личностей одержит верх…

– Наша-то чародейка еще ничего, а вот Ночная Стужа… – Скворец покачал головой.

– Она, конечно, была та еще особа, – согласился Быстрый Бен. – И довольно загадочная. Но все равно – малазанка…

– И это, пожалуй, все, что мы о ней знали, – угрюмо пробасил Скворец. – Держалась она замкнуто, отстраненно. И кстати, имя очень ей подходило. От нее так и тянуло холодом.

– А магию какого Пути применяла Ночная Стужа? – поинтересовался Молоток.

– Скорее всего, Рашана, – вздохнул Быстрый Бен. – Это Путь Тьмы.

– Но Серебряная Лиса могла бы постепенно разузнать о ней побольше, – предположил целитель.

– Там сохранились лишь крохи сведений. Думаю, от Ночной Стужи мало что уцелело.

– Ты в этом уверен, чародей? – спросил командор.

– Нет.

«Во всем, что связано с Ночной Стужей, у меня вообще нет никакой уверенности. Ведь задолго до появления Малазанской империи существовали и другие колдуньи, которых звали точно так же… Взять хоть Первую Натилогскую войну… Или освобождение Каракаранга в Семиградье девятьсот лет тому назад. Можно припомнить и более ранние события – например, изгнание сетийцев из Фенна на Квон-Тали почти две тысячи лет назад. И везде мелькали упоминания о чародейке со странным именем Ночная Стужа. Если это одна и та же женщина…»

Скворец наклонился и сплюнул на землю:

– Все это, мягко говоря, не слишком вдохновляет.

Маг и целитель промолчали.

«Я мог бы рассказать ему про Огнь… Но если командора так огорчают эти события, то как подействует на него весть о неотвратимо надвигающейся гибели мира? Нет, ни к чему понапрасну пугать соратников, лучше самому потихоньку продолжать то, что начал… Увечный Бог объявил войну другим богам, Взошедшим, магическим Путям и всему миру, который он ненавидит. Но помни, Хромой: чтобы выиграть, тебе придется перехитрить самого Быстрого Бена. А меня голыми руками не возьмешь. Ничего, скоро тебе станет не до богов с их глупыми играми. Уж ты у меня попляшешь, дружище…»

Лошади под седоками стояли почти неподвижно, слегка помахивая хвостом. Только иногда какая-нибудь докучливая муха заставляла их встряхивать гривой и шевелить ушами.

– С Парана глаз не спускать, – произнес наконец Скворец. – При всяком удобном случае подталкивайте парня в нужном направлении. Ты, Быстрый Бен, узнай насчет Ночной Стужи где только сможешь. А ты, Молоток, расскажи Штырю про капитана. Вы все трое должны постоянно держаться рядом с ним.

Командор натянул поводья и развернул лошадь:

– Пора возвращаться. Посланцы Даруджистана могут появиться с минуты на минуту.

Всадники съехали с холма и пустили лошадей галопом, оставив мух разочарованно кружить над опустевшей вершиной.

Когда Скворец подъехал к шатру Дуджека Однорукого, его лошадь тяжело дышала: седобородый командор промчался через весь лагерь сжигателей мостов, где оставил Быстрого Бена и Молотка, а затем – через раскинувшийся на равнине лагерь Каладана Бруда.

Скворец спрыгнул с седла и болезненно поморщился, наступив на больную ногу.

Из шатра показался знаменосец Артантос.

– Отдайте мне поводья, – сказал молодой воин. – Вашу лошадь надо хорошенько почистить и искупать.

– Я бы тоже не прочь вымыться, – пробормотал Скворец. – Однорукий у себя?

– Да. Он ждет вас.

Командор молча прошел в шатер.

– Вовремя ты вернулся, – произнес Дуджек, поднимаясь с койки. – Налей нам по кружке эля. Кувшин на столе. Где-то здесь должен быть стул… А-а-а, вот он. Ты голодный?

– Честно говоря, еда в горло не лезет.

– Вот и мне тоже. Давай лучше выпьем.

Скворец сбросил со стула какое-то тряпье, потом наполнил элем глиняные кружки. Первый раз оба выпили молча. Скворец налил еще.

– Опять Семя Луны появляется на нашем пути, – произнес однорукий полководец, вытирая губы и берясь за вторую кружку. – Правда, увидим мы это летающее чудо только где-то возле Коралла или даже позже. Стало быть, Аномандер Рейк согласился двинуть мощь своей крепости против Паннионского Домина… По какой причине? Не имею ни малейшего представления. Быть может, ему просто нравится воевать.

– Я бы этого не сказал, – поморщился Скворец. – В Крепи он лупил по нам без особой прыти.

– Это потому, что там он был один. Хорошо, что рядом не оказалось его тисте анди, иначе наши обугленные косточки валялись бы сейчас на каком-нибудь холме.

– Может, ты и прав. Но смотри, Дуджек: мы стягиваем такие силы, чтобы двинуть их против небольшой империи неистовых фанатиков. С этим Паннионским Домином с самого начала все было непросто. Недаром он казался нам весьма подозрительным, там явно что-то затевалось. Но чтобы задействовать такую армию…

– На войне лишних солдат не бывает, – пожал плечами Дуджек. – Глядишь, еще и похвалим себя за предусмотрительность… Кстати, ты говорил с Меченым?

Скворец кивнул:

– Он согласен, что полеты морантов должны оставаться незаметными. Никто не должен видеть и знать, каким образом и откуда снабжаются наши войска в походе. Сейчас его дозорные выискивают подходящее место вблизи паннионской границы, чтобы расположить там вспомогательные силы. Если что, в нужный момент можно будет ударить оттуда.

– Отлично. А наша армия готова выступить из Крепи?

– Армия-то готова. Но пока не ясно, как она будет снабжаться на марше.

– Это мы выясним, когда здесь появятся посланцы Даруджистана… Теперь что касается Серебряной Лисы…

– Трудно сказать что-либо определенное, Дуджек. Меня настораживает грядущее Слияние т’лан имассов. Даже не столько оно, сколько слова этой девочки. Серебряная Лиса утверждает, что без т’лан имассов нам Паннионский Домин не одолеть. Выходит, мы недостаточно знаем врага, с которым собрались воевать.

– Ну, это дело поправимое. Ты сказал Быстрому Бену, чтобы он наладил связи с армией наемников в Капастане?

– Да, он вроде бы что-то уже придумал. Посмотрим, заглотнут ли наемники нашу наживку.

– Ладно, об этом потом. Мы говорили о Серебряной Лисе. Рваная Снасть была нашим надежным союзником… и другом.

– Ее душа не погибла. Она здесь, в этой девчонке-рхиви. Серебряная Лиса и Паран… они встречались и долго разговаривали. – Скворец замолчал, поглядывая на кружку с недопитым элем. – Подождем, как там будут развиваться события.

– Я как представлю, что это дитя пожирает собственную мать…

– Дуджек, не забывай: она только обликом рхиви, а закваска в ней т’лан имасская. А когда т’лан имассы проявляли хоть каплю сострадания? Бессмертные, бездушные и – давай уж будем называть вещи своими именами – до крайности жуткие создания. Только император Келланвед и мог держать их в узде. Больше они никого не признавали. Мы с тобой помним, что они вытворяли в Семиградье. Воспоминания, прямо скажем, не из приятных.

– Опыт всегда идет рука об руку с бедой, – промолвил верховный кулак. – Теперь т’лан имассы возвращаются, а командовать ими будет ребенок.

– Любопытное замечание, – усмехнулся Скворец. – Но я понимаю, к чему ты клонишь. Если не считать побоища в Арэне, Келланвед умел управлять т’лан имассами. Нынче власть над ними получает дитя, рожденное в дебрях Телланна. Девочка, в которой живут две взрослые души.

– И много ты встречал детей, способных вести себя разумно и проявлять самообладание? Мудрость Рваной Снасти должна одержать в Серебряной Лисе верх, и как можно скорее.

– Дуджек, мы сделаем все, что в наших силах.

Старик со вздохом кивнул.

– Отказ Багровой гвардии участвовать в войне стал для меня настоящим ударом, – признался Скворец. – Кто вместо них? Наемники, набранные неизвестно где? Какая-нибудь шушера, толком и меча держать не умеющая? «Моттские разгильдяи» – еще куда ни шло, а вот остальные вполне могут оказаться обычными дармоедами. Вот рхиви и баргасты – это сила. Тисте анди вообще нет равных. И тем не менее Бруд нуждается в нас, да еще как.

– Возможно, мы нужны ему больше, чем он нам, – согласился Дуджек.

– У каждой стороны есть свои «карты в рукаве», – заметил командор. – У Каладана Бруда – это Рейк и его базальтовая крепость. У нас – т’лан имассы. Слушай, можно подумать, что мы собрались воевать с половиной Генабакиса, а не с каким-то паршивым Паннионским Домином.

Верховный кулак невесело улыбнулся:

– Гони эту мысль прочь, спрячь ее как можно глубже. Учти: нам противостоит тиран и фанатик, а от таких можно ждать чего угодно. Так что не стоит делать преждевременных выводов. Кстати, еще один тиран, хотя и бывший, находится у Бруда в союзниках.

– Ты говоришь о Каллоре?

– А о ком же еще?

– Он не оставил мысли убить девчонку, – сказал командор.

– Не посмеет, – возразил Дуджек. – А если попытается, Бруд с ним миндальничать не станет.

Однорукий протянул Скворцу пустую кружку. Тот наклонил кувшин и наполнил ее почти до краев.

– Пойми, дружище, Каладан Бруд – вот кто является настоящей «козырной картой в рукаве». Я читал в «Натилогских летописях» о его подвигах на Лейдеронском плато. И понял одно: Воеводу лучше не злить. Когда он в гневе, ему все равно, кто перед ним – враги или союзники. У Рейка, по крайней мере, есть выдержка. Он не кидается в бой очертя голову. А вот Бруд запросто может. Видел его молот? Говорят, только он один и способен пробудить Огнь от сна. Надо ударить по земле так, чтобы богиня открыла глаза. И если бы Бруд не обладал невероятной силой, он бы не носил этот молот.

Скворец призадумался:

– Будем надеяться, что Каладан Бруд и впредь станет оберегать Серебряную Лису.

– Каллор очень хитер. Он и дальше будет затуманивать Бруду сознание, пытаясь переубедить его, – высказал свои опасения Дуджек. – Подходящие слова и доводы действуют сильнее меча. Не удивлюсь, если Верховный Король постарается заручиться поддержкой Аномандера Рейка.

– Бывший тиран, как я слышал, и к тебе заглядывал, – пробурчал седобородый командор.

– И ведь до чего убедительно рассуждал, скотина. Он даже пытался меня уверить, что якобы совсем не злится на тебя, хотя ты первый, кто за многие сотни лет посмел поднять на него руку. Только представь, Каллор сказал, что он сам во всем виноват.

– Надо же, какое великодушие! – поморщился Скворец. – Когда это ему выгодно, Каллор признает что угодно. А я не потерплю, чтобы на моих глазах расправлялись с ребенком. И мне все равно, какие силы скрыты в Серебряной Лисе. Я видел испуганную десятилетнюю девчонку и стану ее защищать. При любом раскладе.

– Даже вопреки моему прямому приказу? – поинтересовался верховный кулак, буравя собеседника взглядом.

– Дуджек, ты никогда не отдашь такого приказа.

– Уверен?

– Ага. Мы ведь с тобой не первый день знакомы.

– Да уж. И ты всегда был упрямцем.

– По пустякам я не упрямлюсь. Это тоже прекрасно тебе известно.

Некоторое время они глядели друг на друга и молчали.

– Жаль, что тебя нельзя с треском разжаловать обратно в сержанты. Не хочу подрывать моральный дух армии.

Скворец засмеялся. И попросил:

– Налей-ка мне еще кружечку. А то вот-вот появится делегация из Даруджистана, а меня все время в сон клонит. Хоть взбодрюсь немного.

– А если Каллор прав?

Мхиби сжалась, словно ее ударили плетью.

– Тогда пусть вместе с Серебряной Лисой он убьет и меня тоже.

Широкий плоский лоб Каладана Бруда прочертили бороздки морщин.

– А я ведь помню тебя, рхиви. Еще с тех времен, когда мы сражались на севере. Ты была тогда молодой, красивой, полной огня. Что эта девчонка сделала с тобой? Вот смотрю я на тебя, и сердце мое сжимается от боли.

– Поверь, Воевода, мне самой еще больнее. Но эту судьбу я выбрала добровольно.

– Дочь вытягивает из тебя все жизненные соки. Она тебя убивает. Почему?

Мхиби взглянула на Корлат. Лицо тисте анди, как всегда, было бесстрастным. Рхиви вдруг почувствовала, что ей тяжело дышать. В шатре стояла удушающая жара, воздух был влажным и затхлым. Она снова повернулась к Бруду:

– Серебряная Лиса – порождение Телланна, магического Пути т’лан имассов. У них нет жизненной силы. Как бы это лучше объяснить? Т’лан имассы и хотели бы сами выкормить ребенка, да нечем. Они бессмертные… точнее, нежить, а девочка – создание из плоти и крови. И Рваная Снасть с Ночной Стужей тоже мертвы. Ты даже не представляешь себе, насколько важно родство. Кровные узы – все равно что охранительная сеть. Она опоясывает нас при рождении, оберегает в детстве, помогает стать взрослыми. Кровные узы питают нас жизненной силой. Без них человек чахнет и умирает. Одиночество – это болезнь, от которой страдает не только душа, но и тело. И хорошо, когда родственников много. Но у Серебряной Лисы нет никого, кроме меня. Я – ее защитная сеть.