Книга: Иерусалемов Удел - Стивен Кинг

Главный герой приехал в родовое поместье своей семьи. Он и его спутник еще не представляют что им предстоит увидеть....

Завязка конечно банальна, и ее не раз можно было увидеть, но главное как автор сумел ее реализовать, и Кинг с этим справился хорошо. Градус интереса и нагнетания обстановки постепенно повышается, и не спадает. Кинг не тратит время на лишние сюжетные линии или ненужных героев. У каждого героя была своя маленькая, но нужная роль.

Мистика в этом рассказе шикарна. Она не показана лишь одним появлением в самом конце. Нет, она постепенно предстает по ходу рассказа.

Концовка конечно предсказуема. Те, кто читал подобные рассказы, с первых страниц поймут куда идет автор. Но это не так важно. Рассказик конечно с банальной завязкой и предсказуемой концовкой, но Кинг смог написать его добротно и интересно. А это ли не главное?

Книга про червя, секта, само чудовище. И дом в наследство, который ненавидит вся округа? Ну мало мне. Не прочувствовала. А уж от короля ужасов. Ей богу, как бы мне не понравилась "Игра Джеральда", но на просто психологических моментах мои нервы подверглись щекотанию. А тут пшик.

Хотя автор и даёт задачку, реальность или болезнь, но даже это не воспаляет желания порассуждать, как у того же Тилье с "Головокружением". Увы.

О Доходяга, как описать мне зрелище, открывшееся нашим глазам? Как поведать тебе об отвратительных жильцах внутри здешних стен?

Если "Крысы в стенах" поражали своей атмосферой и очень глубоко погружали в трепет, возникающий из-за подсознательного страха, плюс к тому ласкали слух красивым языком, то с Кингом всё иначе. Не побоюсь сказать - у него получилось лучше. Сюжет расширился, приобрёл новую форму (письма и заметки пошли ему только на пользу), сконцентрировался не на крысах, которые здесь служат лишь дополнительным фактором ужаса, а на проклятии, возникшем благодаря служению истинному Злу, чьи цупальца, как черви, могут захватить в свой плен как одного человека, так и целое поселение, так и целый фамильный род.

Если бы я мог, я бы бежал из этого дома кошмаров в одной ночной сорочке. Но — не могу. Я стал марионеткой в драме темной и глубокой. Не спрашивай, откуда я знаю; знаю — и все. Права была миссис Клорис, говоря о том, что кровь призывает кровь; чудовищно права была она, говоря о наблюдателях и стражах. Боюсь, я пробудил Силу, что дремала в сумеречной деревне Салемова Удела вот уже полвека. Силу, что убила моих предков и удерживает их в богопротивном рабстве как носферату — нежить! Мучают меня и другие страхи, Доходяга, еще более серьёзные, но я вижу лишь часть. Если бы я только знал… если бы знал всё!

Главный герой и его слуга очень расположили к себе, несмотря на их глупую решимость лезть туда, куда совсем не нужно. Всё равно в этих персонажах проглядывалось своё очарование. Оно было положительным, в отличие от отрицательного очарования, коим пропитано само зловещее место, где всё произошло, а также главный злодей истории, от которого все беды. Финал, в свою очередь, совместил в себе и лютое безумие, и пугающую меланхолическую безысходность, словно бы говорящую нам о том, что в мире всегда будет существовать ад, и потревоживший его не только проиграет, но сгинет во веки веков.

— Спокойствие, только спокойствие, — услышал я себя словно со стороны. — Спокойствие, Калвин. Только спокойствие. Но тень уже легла мне на сердце: мне было страшно так, как никогда в жизни. Смерть уже осеняла меня своим зонтиком, и я думал, что ничего темнее нет и быть не может. Есть, Доходяга. Еще как есть.

В который раз пришлось заново влюбиться в Стивена Кинга, в его смелый новаторский подход к тому, что, казалось бы, мы и так уже где-то читали. Как затравка к "Жребию" это произведение действует ещё лучше, потому что если в "Жребии" меня ждёт такая же зловещая атмосфера, способная въесться под кожу и закипеть в крови жестоким сюжетом, то я - первый в очереди.

С жуткой, мстительной неспешностью из тьмы поднялась изломанная фигура, полуистлевший череп уставился на меня. По лишенному плоти лбу ползали жуки. Истлевшая ряса липла к раскосым впадинам прогнивших ключиц. Жили лишь глаза: красные, безумные провалы с ненавистью взирали на меня, и читалось в них не только помешательство — но бессмысленность прозябания на нехоженых пустошах за гранью Вселенной. Оно пришло забрать меня вниз, во тьму.