Текст книги "Билли Саммерс"

Глава 9

1

Проходит неделя. Билли по-прежнему ждет вестей от Джорджо, но их нет. В пятницу он вновь собирает соседей на барбекю, и потом они с Джамалом и Полом Рагландом кидают мяч на заднем дворе, пока дети играют в салочки и шныряют туда-сюда под летящим мячом. Подают соседи мощно, аж воздух кипит. Хотя Джамал нашел для Билли неплохую перчатку, рука у него гудит, когда он моет посуду. Тут-то и раздается звонок.

Сначала Билли идет к телефону Дэвида Локриджа, но звонит не он. Трубка Билли Саммерса тоже молчит. Получается, звонит третий – неожиданно! Наверное, это Баки, ведь больше звонить на номер Далтона Смита некому. Однако, достав трубку из ящика буфета в гостиной, он понимает, что это не так. Свой номер он вписал в договор, который заполнял у риелтора Мертона Рихтера, а еще он дал его Беверли Дженсен, соседке сверху.

– Алло?

– Здорово, сосед. – Это не Беверли, а ее муж. – Как Алабама?

На секунду Билли застывает в недоумении: какая еще Алабама?

– Далтон? Что-то вы пропали. Слышите меня?

Тут все встает на свои места. Далтон Смит ведь уехал в очередную командировку – в Хантсвилл, штат Алабама, – устанавливать новые компьютеры в офисе «Эквити иншурэнс».

– Я здесь, слышу вас. Как в Алабаме? Жарко, вот как.

– В остальном погода ничего?

Билли понятия не имеет, какая сейчас погода в Хантсвилле. Примерно такая же, как здесь, но мало ли? Надо было проверить прогноз, но черт побери, откуда ему было знать, что Дон Дженсен позвонит?

– Ага, нормально, – отвечает он. – Чем могу помочь?

«Да вот мы тут сели и гадаем, кто ж ты такой, мать твою, – скажет сейчас Дон. – Народ обычно легко ведется на штучки вроде накладного живота, но мою жену не проведешь».

– Знаете, – говорит Дон, – вчера матери Беверли поплохело, и сегодня днем ее не стало.

– Ох. Это ужасно. Соболезную. – Билли искренне жаль Беверли и ее маму. Пусть сердце за них не болит – к Беверли он относится не так тепло, как к Кори Акерман, – но человек она хороший.

– Да, Бев вне себя от горя. Она сейчас в спальне. Складывает вещи и рыдает, рыдает и складывает. Мы завтра вылетаем в Сент-Луис, возьмем в аэропорту машину напрокат и поедем в этот занюханный городишко Диггинс. Похороним маму, уладим кое-какие дела. Придется пробыть там неделю или больше. – Дон вздыхает. – Траты, конечно, непредвиденные, но что поделать? Адвокат во вторник будет читать завещание и думает, что, возможно, мы тоже что-то унаследуем. Так я понял из его слов. Но вы знаете адвокатов.

– Они себе на уме.

– Вот-вот. Лишнего не скажут. Но Аннетт была, как говорится, экономной, а Бев – ее единственный ребенок.

– Ясно.

– Я потому и звоню, что мы надолго уезжаем. Бев хотела спросить, нельзя ли нам оставить ключ от квартиры под вашей дверью. Когда вернетесь из Бамы, будьте добры, если нетрудно, загляните в наш холодильник и полейте ее хлорофитум и недотрогу. Она без ума от этих растений, даже имена им придумала, представляете? Вы на неделе вернетесь? Если нет, я даже и не знаю, что делать, мы тут почти никого не знаем…

Было бы кого знать, думает Билли. И еще он думает: какая прекрасная возможность. Просто фантастический подарок судьбы. Весь дом на Пирсон-стрит будет в его распоряжении, если только Дженсены не вернутся раньше, чем Джоэла Аллена привезут из Калифорнии.

– Даже не знаю, к кому еще обратиться…

– Охотно вам помогу! А сколько вы там пробудете?

– Не могу сказать. Минимум неделю, может, две. Взял на работе отпуск – за свой счет, конечно, но если нам что-то перепадет…

– Понял. – Нет, ну какое везение! – О растениях не переживайте, я скоро вернусь и пробуду дома довольно долго.

– Отлично. Бев сказала, чтобы вы брали из холодильника все, что захотите, – чего добру пропадать? Молоко-то, конечно, скиснет…

– Да, – говорит Билли, – у меня недавно как раз скисло. Хорошо вам съездить.

– Спасибо, Далтон.

– Не за что.

2

Ночью Билли лежит, спрятав руки под подушку, и смотрит на овальное пятно дымчато-желтого света на потолке от фонаря перед домом семьи Фасио. Никак не доходят руки купить сюда шторы. Он то и дело вспоминает об этом, но в нужный момент все вылетает из головы. Может, хоть теперь вспомнит, когда ему больше нечего делать – только ждать.

Хорошо, если ждать придется недолго. Дело не только в удачно опустевшем доме на Пирсон-стрит. Просто не хочется торчать без дела в «Башне Джерарда». История Бенджи подошла к событиям в Эль-Фаллудже, и Билли уже знает, какие потрясающе яркие детали хочет запечатлеть. Как на ветру, будто флаги, развевались на пальмах драные зеленые пакеты. И как однажды моджахеды приехали на такси. Они целыми кучами высыпали из маленькой машины, точно клоуны в цирке. Вот только клоуны обычно не вооружены до зубов. Как ребята в футболках с Фифти Сентом и Снуп Доггом носили им боеприпасы, шныряя среди развалин в стоптанных кроссовках «Найки» и «Чак Тейлор». Как трехногий пес бежал по парку аттракционов «Джолан» с оторванной человеческой ладонью во рту. Билли отчетливо видит белую пыль на лапах этого пса.

Все эти образы ждут, когда их соберут воедино, но сделать это пока нельзя. Сперва нужно завершить работу. Уильям Вордсворт говорил, что хорошая поэзия берет свое начало из эмоций, вспоминаемых в спокойствии. Билли свое спокойствие утратил.

Наконец он проваливается в сон, но среди ночи его будит тихий «дзынь» текстового сообщения. Обычно такие звуки он во сне не слышит, но сейчас он спит чутко, и сны его подобны тонкой дымке. В песках он только так и спал.

На тумбочке у кровати лежат и заряжаются три телефона: Билли, Дэвида и Далтона. Сейчас горит экран его собственного телефона.

ДблДом: Позвони.

Дальше указан телефон с лас-вегасским кодом города.

ДблДом – это «Дабл Домино», казино-отель Ника. У Билли три часа утра. В Вегасе Ник, наверное, еще только готовится ко сну.

Билли звонит. Ник берет трубку и спрашивает, как у него дела. Билли отвечает, что дела прекрасно, особенно когда не будят среди ночи.

Ник заливисто смеется.

– Да не гони, это лучшее время для звонка – все дома! Мне сейчас доложили, что наш друг отправится в ваши края в следующую среду. Должен был в понедельник, но чем-то траванулся – скорее всего нарочно время тянет. Водитель доставит его прямиком в отель. Сечешь?

Билли сечет. Отель Аллена – это окружная тюрьма.

– Наутро его привезут в С. Понял, да?

– Да. – В суд.

– А как там наш рыжий друг? Достал тебе все, что нужно?

– Да.

– В лучшем виде?

– Ага.

– Вот и отлично. Агент тебе чиркнет еще одно эсэмэс, и после этого ты должен быть в режиме готовности. Ну, а потом сразу в отпуск. Все понял?

– Да, – говорит Билли.

– Не забудь оплатить счета за этот телефон и за другой тоже. Ясно?

– Да.

Билли, конечно, бесят его постоянные указания, но на самом деле это даже хорошо. Значит, Ник по-прежнему думает, что беседует с человеком, у которого чердак слегка протекает. Уничтожить телефон Билли Саммерса, уничтожить телефон Дэвида Локриджа, уничтожить все предоплаченные мобильники, которые он мог купить по дороге. Единственный телефон, что у него останется, – тот, о котором Нику ничего не известно.

– Ладно, еще поболтаем, – говорит Ник. – Свой телефон пока можешь оставить, но мое сообщение удали. – И он кладет трубку.

Билли удаляет сообщение, ложится и в ту же минуту засыпает.

3

На выходные устанавливается прохладная погода. Осень, похоже, наконец-то пришла. Билли замечает первые яркие пятна на деревьях вдоль Эвергрин-стрит. В воскресенье он играет в «Монополию» с тремя соседскими детьми, а еще полдюжины толкутся вокруг стола. С костями он обычно дружит, но не сегодня. Три раза выбрасывая дубли, он три хода подряд попадает в тюрьму – статистическое чудо, сравнимое разве что с тем, чтобы угадать все шесть выигрышных комбинаций в лотерее «Мега-Миллионы». Он ждет, пока два противника обанкротятся, а потом проигрывает Дереку Акерману. Когда банк отчуждает его последнее имущество, дети устраивают кучу-малу и хором горланят дразнилку: «Дуралей, водку пей!» Кори спускается узнать, по какому поводу шум, и сквозь смех кричит детям, чтобы они разошлись и дали человеку продохнуть.

– Вы продули! – торжествует Дэнни Фасио. – Продули ребенку!

– Это точно, – смеясь, отвечает Билли. – Вот если бы я купил железные дороги, а не угодил в тюрьму…

Подружка Шан, Бекки, громко фыркает, изображая пук, и все опять смеются. Потом они идут наверх, в гостиную, где Джамал смотрит по телевизору игру плей-офф бейсбольного чемпионата, и угощаются пирогом. Шан подсаживается на диван к Билли; на коленях у нее фламинго. На седьмом иннинге она засыпает, опустив голову на руку Билли. Кори предлагает ему остаться на ужин, но Билли отказывается – хочет сегодня попасть в кино. Он уже давно собирался посмотреть «Смертельный экспресс».

– Я видел трейлер, – говорит Дерек. – Жуть!

– Я ем много попкорна, – отвечает Билли. – С попкорном не так страшно.

В кино Билли не идет, а вместо этого слушает подкаст с обзором фильма на пути к паркингу, где стоит его арендованный «форд-фьюжн»: соломки подстелить никогда не вредно. На «форде» он едет в дом номер 658 по Пирсон-стрит и укладывает свой костюм Далтона Смита в шкаф. Затем поднимается, поливает хлорофитум и бальзамин Беверли Дженсен. У хлорофитума все в порядке, а вот бальзамин еле жив.

– Попей водички, Дафна, – говорит Билли вслух (прочитав имя бальзамина на воткнутой в горшок табличке). У хлорофитума тоже есть имя – Уоллер.

Билли запирает дом и выходит на улицу в бейсболке, прикрывающей темные волосы. И в солнцезащитных очках, хотя уже почти стемнело. Он возвращает «форд» на парковку, потом едет на «тойоте» обратно в Мидвуд, где смотрит телевизор и ложится спать. Засыпает почти моментально.

4

В понедельник ближе к вечеру раздается стук в дверь. Билли с упавшим сердцем открывает, думая, что это Кен Хофф, но, к счастью, это не он. На пороге стоит Филлис Стэнхоуп. Она широко улыбается, но глаза у нее заплаканные.

– Не желаешь сводить девушку в ресторан? – Вот так запросто. – Меня бросил парень, и я хочу с кем-нибудь поговорить. – Она умолкает и добавляет: – Я угощаю.

– Ну что ты, брось! – говорит Билли. Неизвестно, к чему это приведет, и вообще затею хорошей не назовешь, но ему плевать. – Плачу я, если ты не против. Или опять счет пополам?

Счет они не делят. Расплачивается Билли. Возможно, Филлис решила переспать с ним в честь расставания с парнем (три «отвертки», которые она выпивает почти залпом – две до еды и одна во время, – только подтверждают его опасения). Билли предлагает карту вин, Филлис отмахивается.

– Никогда не мешаю, – говорит она. – Не мешать – потом не страдать. Это из…

– «Кто боится Вирджинии Вулф?», – заканчивает Билли, и Филлис смеется.

За ужином она почти не ест. Говорит, что расстались не очень хорошо, сперва повздорили лицом к лицу, а закончили по телефону. Кусок в горло не лезет. А вот выпить очень хочется. Может, счет они не поделят, но немного храбрости ей не повредит – учитывая, что случится дальше. А оно случится, к гадалке не ходи. И Билли этого хочет. Он давно уже не был с женщиной. Оплачивая счет одной из карточек Дэвида Локриджа, он вспоминает, как дети вчера наваливались на него и кричали «Дуралей, водку пей!». И вот пожалуйста, не прошло и дня, а он уже пьет водку, влюбленный дуралей.

– Давай поедем к тебе. Не хочу смотреть на его пену для бритья в ванной.

Что ж, думает Билли, пожалуйста, можешь посмотреть на мою. И даже почистить зубы моей щеткой.

Когда они приезжают в его желтый домик на Эвергрин-стрит, Филлис оценивающе осматривается, делает комплимент его постеру с «Доктором Живаго», купленному в лавке старьевщика, и спрашивает, не найдется ли у него чего-нибудь выпить. У Билли есть упаковка пива в холодильнике. Он предлагает ей стакан, но Филлис говорит, что будет пить прямо из банки. Билли приносит две в гостиную.

– Я думала, ты не пьешь, пока работаешь над книгой.

Он пожимает плечами.

– Обещания дают, чтобы их нарушать. И потом, я же сейчас не работаю.

Они едва успевают открыть свои банки, как Филлис заявляет, что ей жарко, и начинает расстегивать блузку. Утром они обнаружат пиво на тумбочке, почти нетронутое и выдохшееся.

Сексом Билли остается доволен. Ей вроде тоже понравилось, но с женщинами никогда точно не скажешь. Иногда им хочется, чтобы их поскорее оставили в покое и дали уже поспать. Но если она и притворяется, то делает это очень хорошо. В какой-то момент – когда ему самому уже трудно сдерживаться – она утыкается ему в плечо со звуком «м-м-м-м» и почти до крови впивается ногтями ему в спину.

Когда он откатывается на свою сторону кровати, Филлис хлопает его по плечу: молодец, мол.

– Только не говори, что трахнул меня из жалости.

– Даже близко нет, – отвечает Билли. – На всякий случай не буду спрашивать, не в отместку ли бывшему ты трахнулась со мной.

Она смеется.

– Правильно, не спрашивай.

С этими словами она отворачивается и через пять минут уже храпит.

Какое-то время Билли лежит без сна – не из-за ее храпа (храпит Филлис женственно, почти мурлычет), просто в голову опять лезут непрошеные мысли. То, как она пришла к нему в офис и потом поехала с ним домой, похоже на отрывок из романа Золя, где каждый персонаж должен отработать по полной программе, после чего выходит на сцену в последний раз – на поклон. Билли надеется, что его история пока не подходит к концу, но эта ее часть почти на исходе. Если он доведет задуманное до конца и получит деньги, у него начнется новая жизнь (в роли Далтона Смита или еще кого-нибудь), и, возможно, она будет лучше прежней.

Какое-то время назад – вероятно, когда он только начинал писать историю Бенджи – Билли вдруг осознал, что эта жизнь ему невыносима. Он в ней задыхается. Идея, которой он себя успокаивал (нет, тешил) – будто убивает только плохих, – отнюдь не палочка-выручалочка и не панацея. В домах на этой улице спят хорошие люди. Конечно, убивать он их не собирается, но что-то внутри их умрет, когда они узнают о его истинных намерениях.

Слишком поэтично? Слишком романтично? Да нет. Рядом с ними поселился незнакомец. Со временем он втерся к ним в доверие, превратился в соседа, но – сейчас будет кульминация – они так и не узнали его истинное «я».

Около трех часов утра Билли просыпается от шума: Филлис рвет в ванной. Она смывает унитаз. Включает воду. Потом возвращается в кровать. Тихонько плачет. Билли делает вид, что спит. Плач затихает. Снова раздается храп. Билли проваливается в сон, и ему снятся мусорные пакеты, развевающиеся на ветру.

5

Около шести утра он просыпается от запаха кофе. Фил хозяйничает на кухне, босиком и в одной из его рубашек.

– Как спалось? – спрашивает Билли.

– Хорошо. А тебе?

– Отлично. И кофе пахнет превосходно.

– Я украла у тебя пару таблеток аспирина. Похоже, немного перебрала вчера. – Она смотрит на него сконфуженно и насмешливо, пятьдесят на пятьдесят.

– Главное, чтобы пену для бритья не украла.

Она смеется. Утро после секса на одну ночь бывает довольно мерзким, Билли сам иногда с этим сталкивался, но на сей раз все неплохо. Даже хорошо. И Фил тоже хорошая.

На его предложение пожарить яичницу-болтунью она корчит гримаску и мотает головой. Он все-таки уговаривает ее съесть один тост без масла. Потом оставляет спальню и ванную в ее распоряжении, чтобы она могла спокойно привести себя в порядок. Когда она выходит, вид у нее вполне приличный. Разве что рубашка чуть помята. Потом ей будет о чем рассказать людям, думает Билли. «В постели с убийцей». Если, конечно, она захочет о таком рассказывать. Может и не захотеть.

– Подбросишь меня домой, Дэйв? Хочу переодеться.

– С удовольствием.

На пороге она оборачивается и кладет руку ему на плечо.

– Я спала с тобой не в отместку бывшему.

– Правда?

– Правда. Иногда женщине нужно, чтобы ее кто-то хотел. Ты ведь меня хотел… так?

– Так.

Она кивает, как бы говоря, что теперь все улажено.

– Я тоже. Но думаю, больше это не повторится. Никогда не говори «никогда», но мне так кажется.

Билли, который знает, что это совершенно точно не повторится, кивает.

– Друзья? – спрашивает Фил.

Он обнимает ее и целует в щеку.

– Друзья навек.

Утро еще раннее, но народ на Эвергрин-стрит встает рано. На крыльце дома напротив сидит в кресле-качалке Диана Фасио. Она закуталась в теплый розовый халат и попивает кофе. Билли открывает пассажирскую дверь «тойоты» и придерживает ее для Фил. Когда он обходит машину, чтобы сесть за руль, Диана показывает ему два больших пальца.

Билли приходится улыбнуться в ответ.

6

Когда приезжают фургоны с едой, Билли идет за тако и колой. Джим Олбрайт, Джон Колтон и Гарри Стоун – «молодые юристы», прямо герои какого-нибудь сериала или романа Гришэма – машут ему рукой и подзывают к себе, но Билли говорит, что хочет поесть в кабинете, за работой.

Джим в ответ на это произносит цитату:

– «Никто на смертном одре еще не жалел, что слишком мало времени проводил в офисе», – сказал Оскар Уайльд перед тем, как отбыть в лучший мир.

Билли мог бы ответить Джиму, что вообще-то Оскару Уайльду приписывают совсем иные предсмертные слова: «Либо эти обои, либо я», – но только молча улыбается.

На самом деле он просто не хочет проводить время с этими ребятами. Не потому, что они ему не нравятся, а наоборот – потому что они ему по душе. И Фил, похоже, решила взять отгул. Он надеется, что в среду и четверг она тоже не выйдет на работу, хотя это уже маловероятно.

Когда он входит в офис, звонит телефон Далтона Смита.

– Даллон, дружище! – восклицает Дон Дженсен. – Вернулся?

– Ага.

– Как делишки? Как там Даффи и Уоллер?

– У нас все отлично. Живем припеваючи. Как вы? – Вообще-то Билли все понял по голосу Дона. А ведь на дворе практически утро.

– Лучше некуда! – Язык у него заплетается, и вместо лучше он говорит «лушше». – У Бевви тоже. Скажи «привет», Бевви!

Издалека доносится вопль:

– Привет, зайка! – И пронзительный смех. Значит, она тоже выпила. Непохоже, чтобы они оплакивали усопшую.

– Бевви передает привет, – говорит Дон.

– Да, я слышал.

– Даллон… дружище… – чуть тише произносит Дон. – Мы теперь богачи.

– Серьезно?

– Ага. Адвокат сегодня утром зачитал завещание. Мама Бевви оставила нам все: акции, накопления. Почти двесси тыщ долларов!

На заднем плане Бевви издает победный клич, и Билли невольно улыбается. Быть может, завтра, протрезвев, она опять зальется слезами, но сейчас у этих людей, снимавших квартиру в далеко не самом престижном районе города, праздник – и Билли их понимает.

– Отличная новость, Дон. Очень рад за вас.

– Сколько ты пробудешь дома? Я чего звоню…

– Надеюсь, долго. У меня тут новый контракт нарисовался…

Дон даже не дает ему договорить.

– Отлично, отлично. Слушай, ты, пожалуйста, поливай дальше Даффи и Уоллера, а то мы… знаешь что?

– Что?

– Угадай!

– Понятия не имею.

– А придется, мой компьютерный гений, придется.

– Вы едете в «Диснейленд»?

Дон хохочет так громко, что Билли приходится отодвинуть трубку от уха, но он по-прежнему улыбается. В жизни добрых, порядочных людей произошло что-то хорошее. Каково бы ни было его собственное положение, он за них рад. Интересно, писал ли Золя о чем-то подобном. Наверное, нет, а вот Диккенс мог…

– Почти угадал, Даллон! Мы едем в круиз!

На заднем плане опять улюлюкает Беверли.

– Ты хотя бы месяц пробудешь дома? Или шесть недель. Просто мы…

Тут Беверли выхватывает у него телефон, и Билли опять приходится отодвинуть трубку от уха, чтобы поберечь свою многострадальную барабанную перепонку.

– Если нет, пусть подыхают! Я потом новые куплю! Целую оранжерею!

Билли успевает принести ей соболезнования и поздравить, а потом трубка снова переходит к Дону.

– Мы, как вернемся, съедем оттуда на хрен. Никаких больше живописных пустырей под окном. Нет, ты не подумай, у тебя квартира нормальная, Далл. Беверли поначалу ее хотела…

Бев кричит:

– Больше не хочу!

– Я без проблем полью Дафну и Уолтера, не волнуйтесь, – заверяет их Билли.

– Мы вам заплатим, мистер Компьютерный Гений и Цветочная Нянька! Можем себе это позволить!

– Не нужно. Я рад помочь, вы хорошие соседи.

– Ты тоже, Даллон, ты тоже. Знаешь, что мы пьем?

– Шампанское?

Билли опять отодвигает трубку от уха.

– Не в бровь, черт подери, а в глаз!

– Не переусердствуйте, – говорит Билли. – И передайте Беверли мои наилучшие пожелания, хорошо? Соболезную ее утрате, но радуюсь вместе с вами.

– Все передам, не вопрос! Спасибо огромное, дружище! – Он умолкает, а потом серьезным, почти трезвым голосом добавляет потрясенно: – Двести тысяч долларов! Просто невероятно, да?

– Да, – соглашается Билли. Он кладет трубку и откидывается на спинку своего офисного стула. Сам-то он получит куда больше двухсот тысяч, но настоящие богачи – это Дон и Беверли Дженсен. Да, сэр, вот кто настоящие богачи. Сентиментально, но правда.