Текст книги "Фортуна на стороне мертвеца"

Глава 8

Лейтенант Лейзенби был достаточно вежлив и подождал в машине, пока мы не войдем в дом и не разольем напитки – воду для меня и бурбон для мисс Пентикост, чтобы снять боль. Не совсем то, что доктор прописал, но я научилась не распыляться по пустякам.

Через три глотка тренькнул звонок.

– Так вы работаете на семью или на компанию?

Втиснувшись в самое большое гостевое кресло, Лейзенби выглядел почти в точности так же, как когда я впервые увидела его в участке на допросе. В талии прибавилась пара дюймов, а в бороде стало больше седых волос, но в остальном он остался таким же – острейший нож нью-йоркской полиции, когда нужно вскрыть самые запутанные случаи и добраться до сердца. Крепкую фигуру подчеркивал темно-серый костюм в полоску, в цвет глаз. Качество костюма могло бы возбудить подозрения в продажности Лейзенби, но он таким не был. Я знала, что его кузен работает портным на Мэдисон-авеню[6]6
  На этой улице расположены крупнейшие рекламные агентства США и фешенебельные магазины.


[Закрыть].

Он повторил вопрос:

– Так на семью или на компанию?

Мисс Пентикост откинулась в кресле и глотнула бурбон.

– Так, значит, вы взялись за компанию, – произнесла она, и в ее настоящем глазу блеснул огонек.

Это было утверждение, а не вопрос.

Лейзенби насупился и поерзал.

– Мы рассматриваем несколько версий.

– Но предпочитаете версию компании. Считаете, что это убийство по деловым мотивам, а не по личным.

– Думаю, для многих людей бизнес – это личное, – заметил полицейский. – Но кстати, почему вы решили…

– Это просто.

Лейзенби злило, когда его прерывают на полуслове, но он знал, что мисс Пентикост специально его злит, и потому не особенно злился, по крайней мере старался не показывать свою злость. Следите за моей мыслью?

– Вы не спросили, расследую ли я смерть Абигейл Коллинз. Посчитали это очевидным. Как вам удалось это выяснить? Это делает честь вашим талантам сыщика.

Лейзенби хмыкнул, хотя комплимент был искренним. Я вспомнила хвост, который заметила, когда мы покинули морг.

– Наши дорожки и раньше пересекались, – продолжила мисс Пентикост. – Обычно к обоюдной выгоде.

Коп снова хмыкнул.

– А это значит, вас беспокоит, что меня могла нанять «Сталелитейная компания Коллинза», и тогда мое участие в деле помешает текущему курсу расследования.

– Вы так и не ответили на вопрос, – процедил он сквозь зубы.

– Не ответила, – сказала она с намеком на эхо от улыбки. – Я не уполномочена называть имя своего клиента. Если только вы не пришли с ордером.

Лейзенби собрался уже возразить, но она снова его прервала:

– Однако профессиональной любезности ради я отвечу. Меня наняла не компания.

Здоровяк слегка расслабился.

– Но это не значит, что я не буду искать мотивы, берущие начало в компании, – добавила она. – В пятницу мы будем опрашивать руководство на заводе в Джерси-Сити… Главным образом тех, кто был на вечеринке в Хеллоуин.

Лейзенби снова напрягся.

– Да, это, наверное, займет весь день, – встряла я. – А то и растянется на понедельник-вторник. Нужно поговорить с прорвой народа.

Я разгладила несуществующие складки на брюках.

– Конечно, если бы я приблизительно знала, кто где был ближе к завершению вечеринки, дело пошло бы гораздо быстрее. Да и меньше шансов, что я невзначай суну нос в вашу кухню.

– Невзначай. – В его глазах блеснуло что-то недоброе. – Как будто вы двое что-то делаете невзначай. – Через несколько секунд тучи рассеялись, его лицо посветлело. – Ладно, давайте разберемся, что у нас есть. Профессиональной любезности ради. – Теперь он разгладил несуществующие складки. – Итак… Почему вы считаете, что дело не в компании?

Это было не случайное замечание. Он и правда хотел знать. Мисс Пентикост неоднократно уводила расследование в другую сторону и обнаруживала виновного там, где полиции и в голову не приходило искать. Вполне естественно, что он чувствует себя задетым.

– Я этого не говорила. Я лишь сказала, что занимаюсь расследованием по поручению семьи.

– Да, так вы сказали. Но вы всегда хитро разыгрываете карты. Если бы вы считали, что убийство совершили из-за компании, то сами поехали бы в Джерси-Сити, а не посылали своего подручного.

Я собралась уже возмутиться, но мисс Пентикост меня опередила.

– Мисс Паркер – моя помощница, а не подручный, и имеет лицензию частного детектива, выданную штатом Нью-Йорк. Не стоит недооценивать ее таланты.

Он только отмахнулся.

– Подручный, помощник, пособник – называйте как хотите. Я достаточно хорошо знаю ваши методы и понимаю, где вы копаете. Почему вы считаете, что причина в семье, а не в компании? Наши счетоводы говорят, что если бы Абигейл Коллинз настояла на своем и компания вернулась к производству офисного оборудования, в ближайшее десятилетие ее прибыль снизилась бы на девятизначное число. Это серьезный и жирный мотив. Вы знаете что-то, чего не знаю я?

– В этом деле вы совершенно точно знаете больше меня. Вы работаете над ним уже две недели, а я – только день. Пока что у меня недостаточно данных, чтобы сделать достоверные выводы, я работаю только с помощью чутья.

– И ваше чутье говорит, что это не компания.

Мисс Пентикост неопределенно пожала плечами. При необходимости она умела изобразить скромность.

– Делайте что хотите. Только у меня под ногами не путайтесь.

Лейзенби грузно поднялся и направился к двери. Я побежала впереди него, схватила с вешалки в прихожей его пальто и тоже задала пару вопросов.

– Как я понимаю, отпечатков на орудии убийства не нашли? Раз его выкинули в камин?

Он бросил на меня взгляд, в котором плескался коктейль из раздражения и подозрительности.

– Раз уж мы играем в открытую, – сказала я, протягивая ему пальто, – давайте играть честно.

– В том-то и проблема, что вы считаете это игрой, – ответил он. – Мы нашли отпечатки. Но толку от них никакого. Все, как и ожидалось, – ясновидящей, ее помощницы, дочери Абигейл и других гостей, которых вовлекли в это представление. А еще несколько смазанных следов от руки в перчатке, как сказали наши криминалисты.

– Любопытно. Убийца пришел подготовленным.

Он накинул пальто и открыл дверь. Уже на пороге я бросила еще один вопрос вдогонку.

– Накопали что-нибудь интересное на Белестрад?

Он обернулся и сердито покосился на меня.

– Что, например?

– Например, ее настоящее имя.

– Жаль вас разочаровывать, но насколько мы знаем, Белестрад и есть ее настоящее имя. Или кто-то немало потрудился, чтобы снабдить ее поддельными документами. Не все вокруг живут под вымышленным именем, – добавил он с улыбкой палача.

Так, значит, он знает, что я рождена не под фамилией Паркер. Порой я забывала, насколько он хороший сыщик, недаром же он считался лучшим детективом отдела убийств в городе.

– Постарайтесь не совать свой нос в это дело, – сказал он. – И свои ножи тоже.

Это был болезненный укол, и я почувствовала его всем своим миниатюрным телом. Лейзенби и его люди постоянно обращались со мной как с девчонкой, играющей в детектива. Скорее талисман на удачу, а не серьезный игрок. Три года расследований, лестные отзывы мисс Пентикост, но он не позволял мне забыть, что когда мы встретились в первый раз, я сидела по другую сторону стола.

Однако я никогда не показывала, что именно об этом думаю. Вместо этого я надула губы.

– Обижаете, лейтенант. Я уже целую вечность ни в кого не метала ножи.

Но он уже спустился на три ступеньки и не подал вида, даже если и слышал.

Когда я вернулась в кабинет, мисс Пентикост стояла у маленького бара и наливала себе еще одну порцию бурбона. Я покосилась на нее с укором, но она ловко проигнорировала мой взгляд.

– Так что же, дело не в компании, да?

Она не ответила.

– И почему? – спросила я. – Кто-то передал вам записку?

Она снова села за стол, поглаживая бокал, наполненный золотистым напитком из Кентукки.

– Я не говорила, будто считаю, что убийство миссис Коллинз не связано с бизнесом.

Я успела возмущенно буркнуть полслога, как она подняла руку.

– Я лишь сказала нашему замечательному лейтенанту, что меня наняла семья, сейчас у меня недостаточно информации для достоверных выводов и я работаю по наитию. Все остальное – его интерпретация. И твоя.

Я поразмыслила над этим с полминуты, прежде чем ответить.

– Так он ушел, считая, что вы будете копаться в делишках клана Коллинзов, а моя поездка в Джерси – всего лишь стандартная проверка алиби. И значит, его ребята не так пристально будут заглядывать мне через плечо.

В ответ она сделала долгий и медленный глоток бурбона. Понимаю, вы только что с ней познакомились, но мой босс – гений, если вы еще не поняли.

– Какова вероятность, что лейтенант поделится своими записями о гостях вечеринки? – спросила она.

– Десять к одному, – сказала я. – Пять к одному, если он и впрямь решил, что мы перебежим ему дорогу. Кто знает, может, они уже на что-нибудь наткнулись. А может, он просто бросил монетку, и выпала компания.

Мисс Пентикост покачала головой.

– Нет, думаю, они с головой погрузились в расследование. Он сказал «наши счетоводы». Это значит, что подключили людей из отдела финансовых махинаций.

– Думаете, именно это мы там и обнаружим? Кто-то запустил пальцы в кассу, а миссис Коллинз поймала его за руку?

– Я думаю, что в такой огромной и непростой компании тщательное расследование обнаружит немало запущенных в кассу рук. Но я пока не знаю, эти ли руки держали орудие убийства.

Мне снова пришлось поразмышлять с полминуты, чтобы довести мысль до логического конца.

– И если там и впрямь имеются хищения, Лейзенби наткнется на них раньше нас.

– Почти наверняка, – согласилась она. – У нас нет таких ресурсов, как у полиции Нью-Йорка, да и ордер на обыск нам никто не выдаст.

– Сид – молодец, но не уверена, что он потянет такое крупное дело.

Сид был нашим «счетоводом» и когда-то работал на одну могущественную организацию. Он перемещал ее деньги таким образом, чтобы они становились невидимыми для федералов. Но и сам запускал руки в кассу, его на этом поймали и выгнали из руководства. Мисс Пентикост сумела отмазать Сида от более серьезного наказания, разгадав произошедшее десять лет назад убийство дяди главного босса этой организации. Вместо оплаты она попросила пощадить Сида. Так что он был обязан ей жизнью и оплачивал кредит советами, когда нам нужно было отследить деньги.

– Ты права, – согласилась мисс Пентикост. – Но это не значит, что в пятницу ты не должна держать уши востро и смотреть в оба. И поинтересуйся насчет ордеров на обыск и о чем спрашивала полиция, и посмотри, кто как отреагирует.

– Поняла. Задать вопросы. Получить ответы. Быть внимательной. Может, я даже прихвачу с собой ручку и бумагу, чтобы все записать.

Мой сарказм остался без ответа.

– Итак, если у нас ничего не запланировано, я бы хотела по-быстрому пообедать и навестить несколько редакций газет. Посмотрим, нет ли у них чего-то неподходящего для печати, но подходящего для нас. Пусть узнают, что мы в деле, я не возражаю. Если об этом знают копы, журналисты наверняка очень скоро пронюхают.

– Согласна, – сказала она. – Но сначала позвони в университет и узнай завтрашнее расписание профессора Уотерхаус.

Я так и сделала и обнаружила, что у нее занят весь день – две лекции утром и две после обеда, а между ними едва хватит времени, чтобы проглотить сэндвич. Мы решили встретиться с ней после последней лекции. И не предупреждать заранее. Кто знает, как она связана с этим делом.

Обговорив детали, я схватила пальто и шляпу и отправилась применять свои недооцененные таланты.

Глава 9

Когда я взвалила на себя труд все это записать, то обнаружила, что нужно снова и снова принимать серьезные решения. Что сохранить, а что отбросить? В этом расследовании было много не относящегося к делу, по крайней мере такого, что не заслуживает чернил и бумаги – всяких обыденных мелочей, характерных для любого расследования. Их легко отбросить.

А еще есть события не очень важные для расследования, но важные для меня и моего босса. Вещи личные, которые иначе не вышли бы наружу, но могут показаться вам занимательными. С этим сложнее. Тут я рассматриваю каждый случай в отдельности.

Есть еще и моменты, в которые я проявила себя не лучшим образом. Говоря прямым текстом, наломала дров. Я всего лишь человек. А люди ошибаются. В те времена я еще училась и совершала ошибки, хотя все меньше и меньше. А бывало, спотыкалась просто на ровном месте. Наверное, я могла бы об этом умолчать, но уважаю своих читателей и надеюсь, что вы отнесетесь ко мне снисходительно.

Я сделала то, о чем сказала мисс Пентикост, – заскочила в несколько редакций. Многие журналисты рассматривали меня как источник информации, а то и как начинающего репортера, что приходилось весьма кстати. А некоторые еще и смотрели на меня как на одинокую девушку, которая иногда угощала их в баре, а потому они возомнили себе бог знает что. Я не против смешивать работу и развлечения, пока отношения не начинают быть слишком серьезными. Не то чтобы я возражала против постоянных отношений, просто у меня есть правила: никаких копов, никаких клиентов, никаких репортеров. В общем, никого, кто мог бы помешать моей работе.

В этот раз я ограничилась туманными вопросами и неопределенными обещаниями поделиться информацией, которую нарою. Я подтвердила, что мисс Пентикост занимается этим делом, но уклончиво ответила на вопрос о том, кто подписывает чеки. А на вечный «Кто, по ее мнению, это сделал?» ответила универсальным «Без комментариев».

Взамен мне удалось выудить следующее, в произвольном порядке:

Алистер Коллинз перебил цену многих конкурентов, чтобы заполучить тот военный контракт, и в процессе нажил могущественных врагов.

За молчание газетам определенно заплатили.

До смерти отца Бекка Коллинз имела репутацию девушки строгих моральных устоев. А теперь сорвалась с катушек. Хотя по стандартам людей ее класса это могло означать и то, что она ест закуски вилкой для салата.

Я попрощалась с бумагомараками и отправилась в Центральную библиотеку, по пути потерев лапу льва у входа – на удачу. Моей целью был Холлис Грэм, работавший в архиве периодики. Прежде чем поступить на эту должность, он был первоклассным репортером. Холлис почти три десятилетия изучал все превратности судеб городской элиты – сначала вел светскую хронику, потом криминальную, затем занимался мэрией, а потом его со скандалом вышвырнули. В свои лучшие годы он не только мог сказать, где похоронен труп, но и кто его закопал и какую лопату использовал.

Его помощница сообщила, что Холлис в редком для него отпуске и вернется только на следующей неделе. Я оставила ему записку с просьбой позвонить. Потом запоздало пообедала в закусочной в соседнем квартале.

Покончив с яичным салатом на ржаном хлебе и лимонным пирогом на десерт, я прошла сорок кварталов на юг, к моей главной цели. В Нью-Йорке стоял ясный студеный день, и я подумала, что до начала зимы таких будет немного.

По пути я свернула к газетному киоску и купила подержанный детектив, всего за пять центов вместо двенадцати, пакетик попкорна и вишневую газировку. Затем по указателям нашла небольшой квартал в Гринвич-Виллидж. Миновала ряд идентичных старинных домов с церковью с одной стороны и крохотным сквером с другой.

Я направилась в сторону сквера, тщательно стараясь не смотреть на дом номер двести пятнадцать. Краем глаза я все-таки разглядела написанные на стеклянной двери слова:

Ариэль Белестрад

Подробности внутри

В скверике поместилось только одно дерево, клочок травы и по скамейке с каждой стороны. Я села на пустую скамейку. Другая была оккупирована двумя пожилыми дамами в мешковатых черных платьях и цветастых косынках, с кульками семечек в руках. Женщины тихо болтали по-русски, а у их ног прыгали и клевали семечки голуби.

Я открыла бутылку газировки и книгу и принялась жевать попкорн, вполглаза следя за приключениями крутого героя, а вполглаза посматривая на дом номер двести пятнадцать, который был хорошо виден сквозь голые, низко нависающие ветки одинокого дерева. В окне горел свет, и в одно мгновение мне показалось, что внутри мелькнула чья-то тень. Ясновидящая была дома.

Я убедила себя, что не нарушаю указаний мисс Пентикост. Она сказала, что мы еще не готовы допрашивать Белестрад. Я и не собиралась ее допрашивать. Просто хотела посмотреть на вероятного убийцу. Снимки в газетах были паршивые, а мне хотелось увидеть женщину, которая так беспокоит моего босса. В конце концов, она подозреваемая номер один. Смешно задвигать ее в дальний угол.

В общем, именно так я себя уговаривала.

А на самом деле никак не могла прийти в себя после укола Лейзенби. Мне хотелось что-то доказать. Ему, мисс Пентикост, себе. А может, и Бекке.

Я воображала разные сценарии, достойные журнала «Черная маска». В них из дома Белестрад раздавался крик. Я бежала к двери и обнаруживала старую каргу с ножом у горла Бекки.

«Шевельнешься, и она умрет», – шипела ведьма.

В мгновение ока я вытаскивала из наплечной кобуры револьвер тридцать восьмого калибра и всаживала пулю ей промеж глаз. Бекка падала в мои объятья. После этого все шло как по маслу.

Солнце начало клониться к закату, и русские бабушки покинули свой пост. Я подхватила эстафету, бросая голубям попкорн, но птицы вскоре тоже меня покинули. Между пятью и шестью часами улочку запрудили возвращающиеся с работы люди. Потом толпа поредела, улица стала темной и тихой.

Сгустились сумерки, и зажглись фонари. Поднялся ветер, и я пожалела, что не прихватила перчатки и не надела вязаную шапку вместо шляпки.

Я по-прежнему притворялась, что читаю, но теперь это прикрытие выглядело менее правдоподобным – страницы я переворачивала уже под горящим фонарем. Крутой детектив из книжки задумался, не пойти ли ему вслед за своей клиенткой, сексапильной брюнеткой, в спальню, а я задумалась, не пойти ли домой, но тут дверь дома номер двести пятнадцать открылась и оттуда вышла женщина.

Первым делом бросился в глаза ее рост – добрых шесть футов, да и худышкой не назовешь. Широкоплечая и крепко сбитая. Она была в обтягивающем черном платье, в туфлях на каблуках и белой шубке до лодыжек. Черные волосы до плеч обрамляли мягкое, открытое лицо с большими темными глазами.

Ни прожигающего насквозь взгляда. Ни змеиной улыбки. По крайней мере, с виду.

От одного из своих источников в газете я получила ее описание. Он сказал, что она напоминает располневшую Мирну Лой[7]7
  Американская актриса 30-х годов, признана «королевой Голливуда».


[Закрыть], только не такая знойная.

Попал в точку.

Белестрад ступила на тротуар, повернула направо и зацокала в противоположную от меня сторону. Я решила, что одного беглого взгляда на нее недостаточно. Дала ей приличную фору и последовала за ней.

По пути я мысленно пересчитывала содержимое кошелька. Я решила, что на главной магистрали она поймает такси, так что мне придется последовать ее примеру и сыграть в игру «следуйте вон за той машиной». Мне хватило бы наличных, чтобы сделать петлю по Манхэттену, но я надеялась, что поездка будет короткой. Даже если таксист согласится сыграть в охоту на зайца, за такую работу они всегда хотят прибавку.

Но Белестрад меня удивила. Она не стала ловить такси, а спустилась к ближайшей станции метро. Я последовала за ней. Она села на поезд в центр, и я тоже, в следующий вагон. Нетрудно было держать ее в поле зрения, с таким-то ростом и в этой шубе.

Через несколько остановок она вышла и двинулась на запад. В паре кварталов от остановки зашла в книжный магазин. В нем практически не было дешевых романчиков, но мисс Пентикост ежемесячно посылала меня сюда за европейскими журналами.

Я дала Белестрад полминуты и зашла внутрь. Ее нигде не было видно. Я запыхалась, несколько минут бегая туда-сюда по проходам, прежде чем услышала дверной колокольчик, выглянула в окно и заметила, как она идет в обратном направлении.

Я выскочила как раз вовремя – она снова спускалась в метро. Мне удалось нагнать ее, когда она садилась на поезд в центр. В этот раз я оказалась в том же вагоне, но там было полно народу, и она даже не взглянула на меня. Мы проехали еще пару остановок, и рядом с Таймс-сквер она сошла. Хотя туристический сезон уже закончился, в этом районе всегда многолюдно. Я с трудом не выпускала ее из вида, стараясь не привлекать к себе внимания. К счастью, мои скромные габариты приходились весьма кстати при слежке, ведь я могу протискиваться между людьми, не сильно работая локтями.

Через несколько кварталов она резко свернула к театру.

Теперь стало понятно, почему она так вырядилась.

Я уже видела этот спектакль неделю назад. Это была новая комедия, скатившаяся в вульгарщину. Было бы гораздо лучше, если бы они не задирали юбки. К счастью, эти самые юбки принадлежали одной из моих любимых актрис, и я все-таки ей поаплодировала. Я решила, что лучше все-таки войти и убедиться, что Белестрад пришла на спектакль, а не на встречу с кем-то. А может, собралась забить кого-нибудь до смерти в дамской комнате. Я последовала за группкой театралов ко входу, и тут дверь внезапно распахнулась, и вышла Белестрад.

Она прошла так близко, что мы коснулись друг друга плечами. Мое сердцебиение участилось до двухсот ударов в минуту, и я последовала за ней. Снова в метро.

Еще два часа я таскалась за ней в бесцельном путешествии по острову. Она останавливалась в закусочной на Пятой авеню, где делали потрясающие гриль-сэндвичи «Рубен»; еще в двух книжных – в одном имелась отличная коллекция детективов, а в подсобке другого изготавливали поддельные документы; в баре для полицейских, отличном месте, чтобы послушать сплетни из участка; и в ночном клубе, предпочитавшем себя не афишировать. В последние два места я за ней не вошла, поскольку там меня знали, и мне не хотелось, чтобы кто-нибудь воскликнул: «Привет, Уилл Паркер! Как поживает твой босс, знаменитая сыщица?»

По пути у меня было время поразмыслить над тем, что задумала Белестрад. Поначалу я решила, что она пытается сбросить хвост или как минимум выясняет, есть ли он. Но если у нее хватило для этого сообразительности, то хватило бы ума и засечь меня в первые полчаса. Так зачем тогда скакать от одного места к другому?

Потом я подумала, что она может проверять источники. Если она занимается фокусами, ей нужна информация. Все эти места отлично подходят для встреч.

Я размышляла над этим, снова спускаясь за ней в метро. Теперь мы поехали в Бруклин и сошли на чрезвычайно знакомой мне станции. Я прошла за ней пару кварталов, свернула направо, налево и снова направо. И когда поняла, куда мы направляемся, у меня мурашки пошли по коже.

Я в последний раз свернула за угол и увидела ее на тротуаре перед парадной дверью, ключи от которой лежали у меня в кармане. Я сунула руку под пальто и нащупала револьвер тридцать восьмого калибра, уютно покоящийся в наплечной кобуре. Мне сразу полегчало.

Нет, обычно я не радуюсь, хватаясь за оружие. Но мисс Пентикост, похоже, опасается этой женщины, а моего босса нелегко испугать. И на нее уже не раз нападали.

Посмотрев на нашу дверь пару минут, Белестрад развернулась и пошла в мою сторону. Я добежала до конца квартала, нырнула за угол и скрючилась за крыльцом какого-то дома, затаив дыхание. Через несколько секунд каблуки моей добычи процокали мимо.

Я снова проследила за ней до метро и доехала до Гринвич-Виллидж. Из-за толкучки на лестнице меня оттеснили от нее, и пару раз я теряла ее из вида, но когда свернула за угол перед ее кварталом, дверь дома двести пятнадцать была закрыта, а внутри горел свет.

Проходя мимо, я посмотрела в окна в надежде заглянуть внутрь. Но увидела только занавески. Продолжив путь, я гадала, что все это значило. Она весь вечер встречалась с информаторами, а потом решила зайти к мисс Пентикост, но струсила? Или это было нечто более зловещее?

Когда я проходила мимо скверика, меня окликнули:

– Огоньку не найдется?

Я повернулась и столкнулась с ней нос к носу. Все шесть футов черного платья и белого меха расположились на скамейке, где я сидела всего два часа назад. Белестрад держала в длинных пальцах незажженную сигарету.

– Кажется, я забыла зажигалку дома, – сказала она.

Пытаясь дышать ровно, я вытащила из кармана зажигалку. Сама я не курю, но полезно иметь зажигалку для подобных случаев.

Я поднесла зажигалку, и она прикурила. Вдохнула дым, и кончик сигареты вспыхнул в темноте, словно глаз. Белестрад закинула ногу на ногу и плотнее запахнулась в меха.

– Холодно сегодня, – произнесла она медовым голосом с острой ноткой – богатый тембр с толикой горечи. – Ноябрь так непостоянен. Так медленно длится переход от осени к зиме. Только решишь, что устроился как нельзя лучше, и тут вдруг порыв ветра пробирает до костей.

Она подняла голову и улыбнулась.

И теперь я все-таки разглядела коварную улыбку, хоть только и в уголках губ. А в больших темных глазах сверкали молнии. Я знала примерно двадцать подходящих ответов, но ни один не слетел с языка. Она нагнулась и скинула туфли.

– А еще кошмарные каблуки. Мужчинам-то не приходится о них беспокоиться. Могу только поаплодировать вашему выбору. Удобные ботинки на шнуровке. Но мне нравится, как каблуки стучат по асфальту. Как будто печатаешь тайный шифр, который могут разгадать лишь посвященные. Вы же меня понимаете, мисс Паркер?

В эту секунду должен был включиться инстинкт «бей или беги», я научилась этому на очередной лекции, куда меня водила мисс Пентикост. Но голос был таким сочным и ритмичным, как чудодейственный эликсир. Мягкий и убаюкивающий.

Она встала и во второй раз за вечер коснулась меня, проходя мимо. Держа туфли в руке, она прошлепала босиком по улице, оставляя за собой полоску сигаретного дыма. Открывая дверь, она задержалась на крыльце, проведя пальцами по надписи на стекле.

Подробности внутри

И скрылась в доме. Я ждала, когда щелкнет замок, но он не щелкнул. Дверь осталась приоткрытой. Из щели пробивался желтый свет, приглашением разливаясь по улице.

Я поразмыслила над этим. У меня были вопросы, а ответы ждали по ту сторону двери. Я сделала шаг, потом еще один. Я уже стояла у подножия лестницы, когда где-то чуть дальше завизжали тормоза и возмущенно просигналил клаксон.

Музыка города вывела меня из транса. Я решила, что уже достаточно натворила за вечер, и поспешила обратно на Шестую авеню, к витринам и тротуарам с по-прежнему оживленным движением.

Там я поймала такси. По дороге в Бруклин я размышляла над вопросами, которые оставила перед той дверью. Когда она поняла, что за ней следят? Откуда узнала мое имя? Как выяснила, что мы занимаемся этим делом? Кто-то ей нашептал? Что случилось бы, войди я в ту дверь?

Пока я раздумывала, такси проехало мимо ночного клуба, где вечер только начинался. Внутрь забежали четыре девушки, их каблуки отстукивали тайный шифр.

«Вы же меня понимаете, мисс Паркер?»

И тут меня осенило. События этого вечера обрушились на меня, как волна на Рокуэй-Бич. Я пробормотала несколько отборных ругательств. Таксист нервно покосился на меня.

Театр, книжные магазины, бары. В некоторых я была завсегдатаем, в другие заглядывала лишь время от времени. Но я в них бывала. С некоторыми меня было трудно связать, в особенности с ночным клубом. Но ей удалось.

Этот вечер – карта моей жизни в Нью-Йорке. А тот последний жест с приоткрытой дверью? Это послание: «Я тебя знаю. А если хочешь познакомиться со мной, достаточно постучать».

Весь этот вечер – одно большое цирковое представление. И гвоздем программы была я.