Книга: Последние свидетели. Соло для детского голоса - Светлана Алексиевич
- Добавлена в библиотеку: 27 марта 2014, 05:08
Автор книги: Светлана Алексиевич
Жанр: Документальная литература, Публицистика
Серия: Голоса Утопии
Возрастные ограничения: 16+
Язык: русский
Издательство: Время
Город издания: Москва
Год издания: 2013
ISBN: 978-5-9691-0881-3 Размер: 394 Кб
- Комментарии [0]
| - Просмотров: 12674
|
сообщить о неприемлемом содержимом
Описание книги
Вторая книга знаменитого художественно-документального цикла «Голоса Утопии» Светланы Алексиевич, в 2015 году получившей Нобелевскую премию по литературе «за многоголосное творчество – памятник страданию и мужеству в наше время». В «Последних свидетелях» – воспоминания о Великой Отечественной детей, самых беспристрастных и самых несчастных ее свидетелей. Война, увиденная детскими глазами, оказалась еще страшнее, чем запечатленная женским взглядом в книге «У войны не женское лицо». «Последние свидетели» – это подвиг детской памяти. Как и остальные книги цикла, публикуется в новой авторской редакции.
Последнее впечатление о книгеПравообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?С этой книгой скачивают:
Комментарии
- ClarePol:
- 7-02-2022, 17:27
Такие книги читать тяжело и страшно. Такие книги читать необходимо каждому. Если мы будем убирать такие книги с глаз долой, подальше от своей памяти, от своей совести, то кем тогда мы станем? Читаются эти книги со слезами на глазах, с комом в горле.
**Так и связалось у меня в памяти, что война – это когда нет папы...
**Воспитатели и учителя старались не произносить при нас слово «мама». Они рассказывали нам сказки и подбирали такие книжки, чтобы там не было этого слова. Если кто-то вдруг произносил «мама», сразу начинался рев. Безутешный рев.
**Наши детские разговоры...Сядем и рассуждаем: если словить мышь (а их в войну развелось много – и в доме, и в поле), можно ли ее съесть? Едят ли синичек? Едят ли сорок? Почему мама не сварит суп из жирных жуков?
**У меня, например, было две сестры, у кого-то брат или двоюродные братья и сестры. А у кого не было, те сами роднились: давай ты будешь мой брат или давай ты будешь моя сестра. И тогда уже оберегали друг друга, заботились.
**Зимой мы несколько раз катались на замерзших немецких трупах, их еще долго находили за городом. Катались, как на саночках... Могли пнуть мертвых ногой... Прыгали по ним... Мы продолжали их ненавидеть.
**Как захотелось детских игрушек! Детства захотелось... Положим кусочек кирпича и представляем, что это кукла. Или кто-то самый маленький изображал, что он кукла.
**Не вспомню... Не запомнила, когда мысль о том, что можно съесть свою кошку или свою собаку, стала нормальной. Обыкновенной. Стала бытом.
**Немцы ходили по хатам... Собрали тех, у кого дети ушли в партизаны... И отрубили им головы посреди деревни... Нам приказали: смотрите. В одной хате никого не нашли, поймали и повесили их кота. Он висел на веревочке, как ребенок...
**Война — это мой учебник истории. Мое одиночество... Я пропустил время детства, оно выпало из моей жизни. Я человек без детства, вместо детства у меня — война.
Сразу вспоминаю рассказ сестры свекрови. Ей было пять лет в 1941году. Её мать с тремя малолетними детьми уходила из Калинина в октябре пешком по бежецкой дороге вместе с беженцами. Вплоть до освобождения города 16 декабря 1941года они жили в лесу в шалашах. Есть было нечего. Но они выжили, вернулись в Калинин, сразу после освобождения города.Книга Алескеевич и о ней тоже.
**Мы — последние свидетели. Наше время кончается. Мы должны говорить...
- AlenichkaK:
- 7-05-2021, 13:37
документальный фильм «Дети войны. Последние свидетели» 2009 237 с. @palmyra.publishers
Я научилась читать сквозь пелену в глазах, сквозь слезы. Книги Светланы Алексиевич только так читать и получается.
В моем словарном запасе нет настолько мощных слов, чтобы описать эмоции от "Последних свидетелей".
Герои книги уже выросли, но все равно говорили дети. Ведь такое не вытравить из памяти никакими средствами.
Пусть будут просто цитаты.
"На земле живут люди и живут дети. И я не могла спросить у ребенка о смерти, считая это непосильным и опасным испытанием для него, пока они сами не заговорили со мной об этом. Через сорок лет."
"В разбитом немецком посёлке увидел: детский велосипед валяется. Обрадовался. Сел и поехал. Хорошо так идёт! Я за войну ни одной детской вещи не видел. Забыл, что они где-то существуют. Забыл..."
"В Слуцке в парке повесили две партизанские семьи. Стояли большие морозы, повешенные были такие замёрзшие, что когда их качало ветром, они звенели. Звенели, как замёрзшие деревья в лесу... Этот звон..."
"От голода брат съел угол печки. Грыз, грыз каждый день, когда заметили в печке была ямка."
"Стали бомбить поезд, налетели самолёты, никто не успел выскочить из вагона. Тут мы слышим крик: у беременной оторвало ногу. Этот ужас до сих пор сидит у меня в памяти. Женщина начала рожать... И родной отец стал принимать роды. И все это на виду у всех. Грохот... Кровь, грязь... Ребенок рождается..."
"После войны в нашей деревне Старые Головчицы Петриковского района ещё два года хоронили детей. Военное железо валялось всюду... А у нас же игрушек не было..."
"Страшно было потерять маму. Я видела убитую молодую женщину, а ребенок сосал у нее грудь. Видно, ее минуту назад убило. Ребенок даже не плакал. А я сидела рядом..."
"С того времени боюсь молодых мужчин. Всю жизнь одна живу... Замуж не вышла. Любви не узнала... Боялась: а вдруг рожу мальчика?.."
"Сейчас мне ещё страшнее, чем тогда. Я поэтому и не вспоминаю..."
И ведь действительно страшнее всего, что переживать и проживать им пришлось это не одно десятилетие, а 3, 4, 5, 6, а кому-то и больше.
#светланаалексиевич #последниесвидетели
- Anka_art:
- 16-03-2021, 23:46
Первая книга без оценки - не поднимается рука её ставить. Как можно поставить высокую оценку этим ужасам, как можно обесценить память низкой оценкой?
Читала очень долго и дозированно: моя психика не выдерживала более 4-5 рассказов за раз - захлебывалась в слезах, даже снова начала курить, одна из самых тяжёлых книг в моей жизни.
Самое страшное, что здесь не выдуманно ни одного слова, и, война для меня открылась в новом свете, я теперь по другому смотрю на своих оставшихся в живых родственников - детей войны, а у меня бабушка - труженица тыла (в 1941 году ей было 11 лет), её родная сестра полтора года в концлагере, хлебнули по полной, вторая бабушка по двоюродному брату - ребенок блокады, но то ли они берегли нашу психику и молчали о самых кошмарных эпизодах, то ли в детстве эти рассказы воспринимались по другому.
Теперь я выросла, у меня уже есть свой сын-младший дошколенок, от этого воспоминания 2-4 летних детей причиняют мне дополнительную боль и очередной поток слёз. Очень страшная и бОльная книга, после которой хочется напиться и забыться, стереть из памяти эти леденящие душу образы...
Однако, "Последних свидетелей" надо читать всем и каждому, чтобы знать,чтобы помнить: что такое война, как это - война, что есть преступление против человечества? - это позволит в дальнейшем не допустить повтора пока жива память, пока живы мы.
- msryabova:
- 10-06-2020, 12:18
Э.М.РЕМАРК: "ВОЙНОЙ НАДО ПУГАТЬ ЛЮДЕЙ" В этом году я перечитывала произведения Ремарка, и не только его знаменитые романы, но и малоизвестные статьи, в которых Ремарк говорит о своей ненависти к войне.
- Caramelia:
- 15-05-2020, 11:41
«Жила я у немецкого бауэра. Он посмотрит на меня, а я в драном тонком платьишке, и говорит, мол, когда у тебя груди выскочат. Мне надо, чтобы скорее, тогда мои мужчины-работники лучше работать будут. А я ничего не понимала, пока хозяйка мне не объяснила, что хочет ее муж, и я ночью пыталась повеситься…» (Люба Ильина — 11 лет).Дети (после уже взрослые) могут многое запомнить, а могут всё и забыть, запоминая лишь какие-то быстро мелькающие события, которые они не понимают. На протяжении всей книги становится понятно, что это лишь отрывки памяти, которые выглядят и разрозненными, и точными, и печальными, и жестокими, и обидными. Кто-то помнит больше, кто-то — меньше. Они не воевали, но они были важным кладезем знаний о человеке в период войны. Да, взрослые могут рассказать больше, запомнить больше, но память — необыкновенная вещь. А детская память — тоже удивительная, но загадочная. Мы можем помнить что-то, что произошло в 3 года, но не вспомним, что было в 10, к примеру. Война — это одна большая травма.Детям приходилось проживать самые разные ужасы войны. Запоминали они самое разное: от тел мёртвых детей, родственников до жуткого шума самолётов. К примеру, уход своих родителей из дома, которые боялись оглянуться назад, потому что за ними бежали дети, супруг(а), родственники (история Жени Билькевич). Каждый из них помнит бомбёжки родных городов, как горели их дома и поля, их родственники и знакомые. Для них травма войны оставалась с ними по жизни, они могли вспоминать свою маму по прошествии лет, скучать по ней (история Зины Косяк). Родителей они помнили красивыми, статными, героями (история Лиды Погоржельской), а как иначе? Им хотелось бы запомнить образы своих родителей такими, какими они видели своими детскими глазами. А расстрелы людей? Они видели смерти знакомых, родственников, братьев и сестёр, мам и пап. Их просили закрывать глаза (история Володи Парабкович) или не поднимать головы (история Васи Сигалева-Князева), когда совершалась казнь, а порой не разрешали увидеть мёртвые тела, потому что детям нельзя такое видеть (история Вали Змитрович).
«— Не надо, детки, маму вам такую видеть… Проводила она нас за деревню, а туда, где лежали наши родные, не пустила. Через много лет я узнала, что маме выкололи глаза и вырвали волосы, отрезали грудь. На маленькую Галю, которая спряталась под елку и не отзывалась, напустили овчарок. Те принесли ее по кусочку. Мама еще была живая, мама все это видела…» (Валя Змитрович, 11 лет).Или как из детей делали пушечное мясо, когда приходилось передвигаться через минные поля (история Любы Александрович). Порой приходилось родителям отдавать своих детей чужим или соседям, чтобы те их спасли, особенно если это еврейские дети (история Гени Завойнер). Какой ужас возникает, когда читаешь историю Васи Байкачева, который во сне молил о том, чтобы его застрелили (он находился в плену). Даже дети знали о милосердии — к примеру, отдавая еду пленным немцам (истории Володи Барсука и Ани Грубиной). Или истории расправы над людьми, например, как в истории Люды Андреевой, когда её мать взяла её и сбежала из дома, где были немцы. А когда вернулись, мёртвая бабушка была голой и привязанной к кровати. Они находились рядом с мёртвыми матерями (история Леонида Сивакова), кровь который могла капать прямо на них, или как горели волосы у матери (история Тони Рудаковой). Детям приходилось есть траву, зелень в парках, чтобы спастись (история Ани Грубиной).Вне зависимости от того, сколько им было лет, они, в целом, ощущали одно и то же — чувство потери, страха, ужаса, печали. Им могло быть и 5, а могло и 14, а все хотели, чтобы рядом были родители, которые их поддержат, приласкают. Они жили без отцов или матерей, а порой без обоих родителей. И повезёт, если смогли бы их найти, но многих убивали или теряли (не знали участи). Многие из них работали с партизанами, и, увы, была ужасная судьба для тех, кого раскрывали (например, история Ларисы Лисовской). Родители изо всех сил пытались спасти своих детей, к примеру, в истории Фаины Люцко мать специально кричала, что она не её дочь, чтобы спасти её от расстрела.Особенно меня пугали истории очень маленьких людей. Например, история Саши Суетина, которому показалось, что мелькал образ мамы в белом халате, а он находился в плену, где у него брали кровь, и это явно была не мама. Или история девочки из рассказа Димы Суфранкова, которая подняла гранату и стала её качать как куклу, а мать не успела добежать до неё. Или история Ани Гуревич, который было 2 года. Она росла в детском доме некоторое время,но потом её нашла мать. Когда она увидела свою воспитательницу, она чувствовала, что её что-то тянет к ней, но плакала от того, что ей говорили о том, что она жила в детдоме. И уже пожалела потом, что не встретилась с женщиной, которая в военное время растила её. Особенно обязательна к прочтению небольшой рассказ Юры Карповича. Он просто наблюдал за событиями, но как точно и ярко они переданы через строчки обычных слов.
«…От войны у меня осталось впечатление как от костра, который горел, горел бесконечно. Соберемся маленькие дети, и знаете, о чем мы говорим? Что до войны мы любили булочки и сладкий чай и что этого больше никогда не будет» (Люда Андреева, 5 лет).Выводы:Светлана Алексиевич в который раз показывает мастерство писательства, передавая чётко мысли тех взрослых, которые на войне были детьми, которым пришлось пережить невиданное ранее. У книги тяжёлая атмосфера, но при этом читается она невероятно легко из-за понятного и несложного слога автора. Это и притягивает. Эти сто рассказов «последних свидетелей» могут поразить читателя до глубины души свои чёткостью передачи чувств. Дети получили и физические, и моральные травмы, которые зарубцевались, но при этом они давали о себе знать. Эти истории должны чётко показать читателю, насколько опасна война, во всех её смыслах. Она разрушительна не только в рамках одной страны или нации, не только в экономическом или политическом плане. Страдает абсолютно всё. Самыми ужасными последствиями войн, как мне кажется, являются именно жертвы и пострадавшие. Сложно сосчитать, сколько детей пострадало за время Второй мировой войны и за период Великой Отечественной войны. О многих не знают, о многих не говорят, о многих уже забывают. Память о войне — великая вещь, которая должна вдохновлять людей стараться бороться с любыми конфликтами мирными способами. Пацифизм может быть опасен, например, как в период между двумя мировыми войнами, но если его будут исповедовать люди, которые не стремятся к миру, он и не поможет. Война должна была научить, что она бесполезна для людей, которые воюют, которые проживают её. Но, увы, история показывает иначе, и сколько ещё войн придётся пережить обычному человеку, который может потерять и родителей, и друзей, и дом... и самого себя. Дети не вернулись детьми, они повзрослели, некоторые побелели, а некоторые боятся вспоминать то, что пережили. Они — «последние свидетели», и их всё меньше и меньше. Их надо помнить всегда, даже после смерти. Пока есть память, у людей будет желание бороться за мир.
- NatanIrving:
- 12-03-2020, 16:42
Это именно тот тип книг, о которых невозможно сказать плохо. У меня были доселе знакомства с военной литературой и почти все они не сложились в той степени, в которой мне того хотелось.
- ioshk:
- 7-01-2020, 20:06
Читать о войне всегда тяжело. И не особо важно, о какой именно войне идет речь: Первой или Второй мировой, Великой или просто Отечественной, о современных конфликтах и конфликтах совсем далеких времен - это всегда больно.
Самое страшное - не оторванные конечности, выбитые глаза и вывернутые кишки. Не многомиллионный, бесконечный список имен погибших. Самое страшное, что никого этот страшный опыт ничему не научил на самом деле. Никакой войны не достаточно, чтобы сильные мира сего, власть предержащие, угомонили свои амбиции и перестали мериться боеголовками. Каждый год, каждый месяц, каждую неделю и каждый день где-то на планете бушует война. Об этом не принято трубить в новостях, так, отстраненные упоминания, пропитанные пропагандой сюжеты, транслирующие не ужас и хаос, а политические идеи, выгодные конкретным лицам. Никто не учится на ошибках прошлого. Тот же День Победы - день восхваления милитаризма, день, который должен быть самым большим трауром, превращается в профанацию, громкие лозунги, военные парады, милитаристские настроение, "Да мы им всем покажем, пусть только сунутся!" Нас агитируют радоваться боевым подвигам и заслугам почти "закончившихся" ветеранов. Нас агитируют повторять "Ура!" А должны бы агитировать всеми силами противостоять любым конфликтным настроениям. А должны бы агитировать проявлять сплоченность, бунтовать против игр в войнушку больших и серьезных дядек, которые, словно маленькие избалованные дети никак не могу поделить песок в песочнице. Мы должны скорбеть. Должны плакать и страдать. А шествия должны быть не под бравую музыку с шариками и флагами, а траурными, со свечами и в полном молчании.
Нельзя бросаться лозунгами по типу: "Мы должны помнить о войне, чтобы не допустить ее вновь" и на их фоне отмечать большой веселый праздник. С улыбкой на лице не думаешь о том, что такое война на самом деле. Не вспоминаешь этих голодных сирот, прятавшихся по подвалам от лютых чудовищ с человеческими лицами. Когда все танцуют, поют и веселятся на параде современного вооружения, разве видят они все эти боевые машины как орудия убийства? Разве представляют, сколько мирных (да пусть и не очень) жизней уносит один только выстрел, один только залп? Нет. Все это воспринимается нереальным, далеким и нестрашным. В относительно мирное время войны никто не боится. А надо бы.
- Stanimira:
- 2-01-2020, 16:02
Еще одна прочитанная книга. На этот раз это документальная публицистика С. Алексиевич "Последние свидетели". Когда -то давно я очень прониклась ее книгой "Чернобыльская молитва", поэтому захотелось почитать и другие книги серии "Голоса утопии".
- OksanaRupasova:
- 24-11-2019, 17:23
Книга рассчитана на широкую аудиторию и найдет отклик у каждого неравнодушного человека.
Читать ее больно, особенно когда понимаешь, что даже если что-то в историях этих людей и преувеличено, то у кого-то другого, чей голос не был отражен в этой книге, все могло сложиться еще хуже.
Детский взгляд на войну самый искренний, он не знает о политике и искренне не понимает - за что убивают его семью, разрушают его город и дом?
Книга не только познавательна, но и поучительна - ценности современного общества меркнут перед нравственностью людей той эпохи. Становится понятно, почему они смогли выстоять.
О чем ребёнок мечтает в такие страшные времена? О МАМЕ... только в ней он видит надежную опору и защиту. А что происходит с бедным ребёнком, когда на его глазах его единственную любовь -МАМУ бьют, насилуют, расстреливают? Что твориться с детской психикой, когда из огромной семьи он чудом остается в живых один - и ничего вокруг, кроме пепелища и мертвых тел? Когда на всю его семью наводят дуло пулемета.