Текст книги "Ищи ветра в поле (сборник)"

Мы с Кудриным и Морозовым пошли к двери.

– Вы отправляйтесь, а я заеду в редакцию за Виктором, – сказала я на улице. – Доберемся мы сами, я позвоню три раза.

Морозов согласно кивнул, а Кудрина вообще эти технические детали сейчас не интересовали. Он все время смотрел на часы, и было видно, что ему не терпится попасть домой и дождаться новостей.

Кудрин, видимо, сильно любил свою дочь. Или просто не умел скрывать свои чувства. По нему было видно, что он еле-еле держит себя в руках.

Они с Морозовым влезли в машину, я села в свою «Ладу» и поехала в редакцию.

Когда я все объяснила Виктору, он тут же понимающе кивнул и, указав на сейф, в котором хранился его пистолет, спросил:

– Брать?

Я подумала и кивнула в ответ. У нас с Виктором уже выработалась особая манера общения: я невольно проникалась его лаконичностью и начинала подстраиваться под него.

Маринка выскочила нас провожать на улицу, постоянно давая советы быть осторожными и не лезть на рожон. Она так заботливо смотрела на Виктора, что он расчувствовался и погладил ее по голове.

– Ну, ты прямо как на войну его провожаешь, – пошутила я. – Все будет в порядке, надеюсь, мы скоро вернемся.

– Звони обязательно, Оля! – сказала мне Маринка.

– Ну, если что, сама позвонишь мне на сотовый. По кудринскому номеру не звони, незачем его занимать. Там люди и так все на нервах.

– Ну, ты уж прямо думаешь, что я безмозглая какая-то! – возмутилась Маринка. – Ладно, удачи вам!

Мы с Виктором поблагодарили Маринку за заботу, сели в машину и поехали к Кудрину.

На наш звонок дверь открыл Морозов, причем предварительно очень тщательно осмотрел нас в глазок.

Увидев Виктора, он тут же представился:

– Олег.

– Виктор, – коротко ответил тот, и они пожали друг другу руки.

Я прошла в комнату и присела на диван. Жены Кудрина видно не было.

– Ира у себя в комнате, она спит, – пояснил Валерий, заметив мой взгляд. – С ней была истерика, и я дал ей снотворное…

– Может быть, вызвать врача? – предложила я.

– Какого, к черту, врача?! Я не хочу видеть лишних людей в доме! Мне, может быть, в пятьдесят раз хуже, чем ей, но я же молчу! – неожиданно взорвался Кудрин.

Я промолчала, ожидая, когда схлынет поток эмоций. Успокоился Валерий, однако, довольно быстро и сразу же смутился.

– Извините меня, пожалуйста, – смягчившись, проговорил он. – Я не хотел вас обидеть. Просто поймите мое состояние.

– Я понимаю, – успокоила я его. – Я думаю, вам сейчас лучше всего постараться отвлечься. Конечно, легко сказать, но какой смысл в том, что вы будете постоянно изводить себя грустными мыслями?

В этот момент в комнату вошли Морозов с Виктором. Они, по-моему, прекрасно нашли общий язык, потому что оба оказались редкостными молчунами.

Взгляд Виктора упал на коробку с шахматами, лежащую на круглом столе. Он вопросительно взглянул на Морозова, тот одобрительно кивнул в ответ. Виктор сразу же высыпал шахматы на стол, они с Морозовым расставили фигуры, и партия началась.

В течение часа тишина в комнате нарушалась лишь отдельными короткими фразами типа «шах» и «взял», а также неопределенным хмыканьем двух игроков.

Через час мне это надоело, тем более что Кудрин все время нервно ходил по комнате туда-сюда и жутко меня тем самым напрягал. Устав смотреть, как он мается, я позвала его в кухню и сказала:

– Давайте-ка попьем чаю и поговорим.

– Давайте, – пожал плечами он. – Только, честно говоря, я не знаю, о чем говорить.

– Ну, допустим, вы можете рассказать мне об отношениях с вашей женой, – предложила я.

Где-то в глубине души у меня шевельнулась мысль, что, возможно, она имеет к этому некое отношение, несмотря на то что Кудрин категорически отрицал такую возможность. И если рассуждать логически, то эта женщина, в сущности, могла имитировать похищение. Поэтому, может быть, девочка так легко и села в машину.

– Скажите, Валера, – начала я, – ваша дочь легко могла сесть в машину к незнакомому человеку?

– Вообще-то она у нас довольно общительная, – ответил он, – но в то же время девочка благоразумная. Вряд ли она поступила бы так опрометчиво. Я недавно провел с ней беседу на эту тему, объяснил, насколько это опасно, и мне казалось, она все поняла правильно. К тому же сейчас в школах преподают такой специальный предмет, так что она должна была вести себя соответствующим образом…

– А если это был кто-то знакомый?

– Вы считаете, что кто-то из наших знакомых мог похитить Наташу?

– Я не исключаю подобный вариант.

– Нет, это абсурд какой-то! Никто из моих друзей на такое бы не пошел. Это же изверги какие-то!

– Вы знаете, как это ни странно, но частенько оказывается так, что человек, которому мы доверяем и считаем другом, на поверку оказывается подлецом. Я не хочу голословно никого обвинять, но вы подумайте над этим.

Кудрин потер лоб. Видимо, он перебрал в голове столько версий, что уже и не знал, на какой остановиться.

Он замолчал на несколько минут. Я решила не прерывать его мыслей, надеясь на то, что он в конце концов скажет мне то, что не сказал тогда, в моем кабинете.

Но в этот момент прозвенел звонок входной двери. Кудрин поднял глаза и вопросительно, с каким-то испугом посмотрел на меня.

Я встала и тихо пошла в коридор. Там уже стояли Виктор с Морозовым. Виктор сделал мне знак уйти, и я поспешно нырнула обратно в кухню. Через несколько секунд послышался звук отпираемого замка.

– Здравствуйте, вам просили передать посылку, – услыхала я незнакомый мужской голос, который вдруг прервался на полуслове. Следом раздался сдавленный крик.

Не выдержав, я выглянула в прихожую и увидела мужчину, лежавшего на полу с заломленными за спину руками. Над ним, полусогнувшись, стоял Морозов.

У Виктора в руках я увидела небольшую коробочку и подошла поближе. Через мое плечо смотрел Кудрин.

– Осторожно, – коротко бросил Виктор.

– Боишься, что бомба? – прищурилась я.

Он кивнул и пошел в кухню. Тем временем Морозов схватил мужчину под мышки, рывком поставил его на ноги и толкнул в комнату.

Там я смогла рассмотреть его поближе. Это был мужчина среднего возраста с испитым лицом и мало что выражающими бесцветными глазами. Одет он был невзрачно, и вообще имел какой-то бомжеватый вид. На тот момент он выглядел растерянным и испуганным.

– Кто просил передать посылку? – резко спросил Морозов.

– Я… Н-не знаю… Это… Мужик какой-то просил передать.

– Что за мужик? Где познакомились? Как выглядел? – забросал мужчину вопросами Морозов.

– Да мы не знакомились, он во дворе ко мне подошел… Из машины вылез.

– Из какой машины?

– Да из «жигуленка». Белого.

– Какая модель?

– Да… М-м-м… – замялся мужичок.

– Чего «мэ»? – передразнил Морозов.

– Да не разбираюсь я особо в моделях-то… Ну, обычная такая, видно, что старая…

– Номер запомнил?

– На хера мне номер-то? – искренне удивился мужик. – Тот парень мне полтинник дал, попросил посылку передать в эту квартиру, я и не знаю больше ничего. Хотел доброе дело сделать, а вы мне морду бьете.

– Никто тебя не бьет! – примирительно сказал Морозов. – Как выглядел парень?

– Парень? – бомж задумался и поскреб подбородок. – Да молодой совсем… Ну, светлый такой, блондин.

– Рост какой? – продолжал наседать Морозов.

– Рост… Да повыше меня будет. Примерно как вон тот, – мужичонка кивнул в сторону кухни, где скрылся Виктор с коробкой.

– Одет был как?

– Хорошо одет, в куртку такую, кожаную с мехом… Шапка на нем дорогая. Словом… – мужичок отчаянно пытался найти правильные слова.

Он почти заискивающе оглядывал всех нас, попеременно переводя взгляд с Морозова на меня, потом на Кудрина и обратно.

Неожиданно из кухни раздался какой-то неопределенный возглас. В нем соединились изумление и одновременно неподдельный ужас. Это было так несвойственно Виктору, что я сразу же испугалась. Морозов и Кудрин также обратили внимание на то, что в кухне что-то произошло.

Не сговариваясь, мы бросились туда. Виктор сразу же поднялся нам навстречу и загородил дорогу Кудрину.

– Не стоит, – сказал он ему.

Кудрин побледнел и попытался оттолкнуть Виктора, пробираясь к столу, на котором стояла уже открытая коробочка. Извернувшись, он сумел поднырнуть под плечо Виктора и взял коробку в руки. Мы с Морозовым также заглянули в нее…

…И лучше бы я этого не делала. Я ожидала увидеть все, что угодно, но только не такое. На дне коробочки лежал человеческий палец – был маленький, посиневший, скрюченный…

Я тут же отвела глаза. Зрелище, что и говорить, было не из приятных.

Глава 6

– Похоже на детский палец, – угрюмо констатировал Морозов.

Кудрин закрыл руками лицо и бессильно опустился на стул. Он мучительно простонал, раскачиваясь на стуле.

– За что?! За что?! – вырвалось у него.

Тут в кухню неожиданно вошла его жена. Она выглядела еще более растрепанной и неприбранной, чем в нашу предыдущую встречу. Но сейчас на ее лице отразились обеспокоенность и тревога.

– Что случилось? Что произошло? – хриплым спросонья голосом спросила она.

Ни я, ни оба наших «охранника» не решились подать голос.

– Выйди, – тихо сказал Кудрин.

– В чем дело, я не понимаю? – жена повысила голос.

– Я сказал, выйди! – ожесточенно заорал вдруг Кудрин, вскакивая с места и сжимая кулаки.

Жена побледнела и, молча повернувшись, ушла в комнату.

– Вы не скажете ей? – спросила я.

– Нет, – покачал головой Кудрин.

– Лишнее это, – подтвердил Морозов.

Воцарилось тяжелое молчание. Все сидели и смотрели куда-то в сторону, словно боясь встретиться взглядом друг с другом. Никто не решался взять коробочку, в которой лежало страшное послание.

Наконец я неуверенно сказала:

– Может быть, то, что лежит в коробочке, на самом деле не принадлежит вашей дочери?

Все подняли на меня недоумевающие лица.

– Я хотела сказать, – попыталась объяснить я, – может быть, это просто провокация?

Морозов перевел задумчивый взгляд с меня на Виктора. Виктор неопределенно пожал плечами, потом кивнул, что означало «может быть».

Кудрин тяжело поднялся со стула и, слегка пошатываясь, подошел к холодильнику. Открыв дверцу, он достал бутылку водки, в которой было около ста пятидесяти граммов, вылил в стакан сразу все содержимое.

Выпив его залпом, он, не закусывая, шумно выдохнул воздух и оглядел кухню мрачным взглядом. Потом вдруг с размаху шваркнул стакан об пол. Он разлетелся вдребезги.

В комнату мы так и не вернулись. Сидели в кухне, ни о каких шахматах уже не было и речи. Все молчали, и молчание это было гнетущим. Кудрин свесил голову и сидел, уставившись в пол. Учитывая все количество принятого алкоголя, можно было сделать вывод, что он вот-вот заснет.

Опасаясь, как бы это не произошло с ним прямо на стуле, я осторожно сказала:

– Его нужно отвести на диван…

– Угу, – согласился Морозов.

Я подошла к Кудрину и тронула его за плечо:

– Валерий Александрович, идите прилягте.

– А? – словно очнулся тот и поднял голову.

– Я говорю, прилечь бы вам не мешало.

– Не хочу, – упрямо произнес Кудрин. – Выпить хочу еще.

– Вам хватит, – возразил Морозов.

– Нет, я хочу, – упрямился Кудрин.

Он встал и заглянул в холодильник. Увы, спиртного там не было. Кудрин подошел к шкафу и открыл его. Придирчиво исследовав все полки шкафа, он пришел к выводу, что и здесь нет того, что он ищет. Он разочарованно вздохнул, нижняя губа его оттопырилась, и он безвольно сел снова на стул. Опустив голову, он уставился глазами в пол.

– Я пойду схожу в магазин, – заплетающимся голосом произнес он.

– И речи быть не может, – категорически заявил Морозов.

– Валерий, держите себя в руках, – поддержала его я. – Мы понимаем, в каком вы сейчас состоянии, но не нужно еще усугублять ситуацию. В любой момент могут произойти какие-то важные события, и вы должны быть наготове. Успеете еще выпить.

Кудрин поднял голову и посмотрел на меня прищуренным взглядом, в котором отразилась явная неприязнь. Он хотел что-то мне возразить, но сил на это у него уже не было, и он снова уронил голову.

Морозов посмотрел на Виктора. Тот молча поднялся и просто взял Кудрина под мышки. На удивление, тот не стал оказывать никакого сопротивления. Он как-то сразу обмяк и спокойно позволил довести себя до комнаты и уложить на диван.

После этого мы все как-то успокоились. Жена Кудрина спала в своей комнате, видимо, приняв еще снотворного. Я подумала, что, очевидно, ее организм требует этого, иначе он просто сломается.

– Как вы думаете, Олег, экспертиза сможет что-нибудь прояснить? – обратилась я к Морозову.

– Идентификация? – он развел руками. – Это бессмысленно, поскольку палец не к чему приложить. А установить, когда он был отрезан, можно.

– То есть, если выяснится, что палец был отрезан, скажем, вчера, то это в принципе не дает нам ответа на вопрос о его принадлежности?

– Да, – подтвердил Морозов.

Мы еще немного посидели на кухне, выпили по чашке чая и выкурили каждый по несколько сигарет. Виктор с Олегом были немногословны, поэтому разговор особо не клеился. Да и обстановка к этому, прямо скажем, не располагала.

Через некоторое время я почувствовала, что голова моя буквально валится на грудь, а глаза сами собой закрываются. Морозов, видя мое состояние, сказал:

– Ольга Юрьевна, поспать бы вам не мешало.

– Утром – работа, – лаконично поддержал его Виктор.

– Идите в гостиную, – мягко сказал Морозов, беря меня под руку.

– А вы сами? – спросила я их. – Я думаю, вам бы тоже надо поспать. По очереди, конечно. Пусть Виктор пока ляжет часа на полтора, а потом вас сменит.

Морозов с Виктором переглянулись и оба кивнули. Мы с Виктором пошли в гостиную.

На диване мерно и хрипло дышал Кудрин. Я предложила Виктору лечь рядом с ним, а сама устроилась в кресле, укрывшись пледом.

Не могу сказать, что уснула крепко – так, просто задремала. Лежать в кресле было неудобно: невозможно было вытянуться как следует, я постоянно ощущала дискомфорт.

Сквозь дрему я услышала, как кто-то завозился на диване. Приоткрыв глаза, я увидела, как Кудрин осторожно перелез через Виктора и потихоньку двинулся в коридор.

– Я в туалет, – донеслись до меня его слова из прихожей, обращенные к Морозову.

Я повернулась и попыталась снова провалиться в сон. Но что-то мне мешало, какое-то ощущение… Потом до меня дошло: я не могла успокоиться, пока Кудрин не вернется на диван, и подсознательно ждала этого момента.

Я не выдержала и встала с кресла. Сразу же заныла затекшая нога.

Я выскочила в коридор. Туалет был заперт снаружи, света в нем не было. С ванной наблюдалась та же самая ситуация.

Я прошла в кухню и увидела Морозова, который при моем появлении вскинул на меня глаза.

– Что поднялись? – спросил он. – Спите.

– Где Кудрин? – спросила я, зажмуриваясь от яркого света, ударившего мне в глаза после темноты комнаты.

Морозов нахмурился и, встав, быстро прошел в коридор и включил там свет. Заглянул в туалет и ванную, потом открыл дверь в спальню. На кровати спала Ирина. Она была в комнате одна.

– Черт… – ошарашенно пробормотал Морозов.

– Ушел! – воскликнула я. – Ушел напиваться, точно вам говорю! Я сейчас, я найду его! – сдергивала я с вешалки пальто.

– Подождите! Третий час ночи! А вы одна!

Подумав одну секунду, я кинулась в гостиную и позвала:

– Виктор!

Не стоит и говорить, что Виктор тут же поднялся и посмотрел на меня абсолютно бодрым взглядом.

– Пошли со мной, – сказала я ему.

Виктор, не задав ни единого вопроса, прошел в коридор, снял с вешалки свою куртку и помог мне надеть пальто. Даже в такой ситуации он оставался джентльменом.

– Ждите нас здесь, мы скоро, – сказала я Морозову.

– Удачи, – бросил он.

Мы с Виктором вышли на улицу. Ночью стало довольно холодно, к тому же я была спросонья, так что ежилась от ветра, забиравшегося мне под воротник.

Виктор молча шел рядом, не выказывая абсолютно никаких эмоций. Он и без моих объяснений понял, что Кудрин исчез, и так же, как и я, догадывался, где его следует искать.

– Кафе? – спросил он.

– Круглосуточное, – уточнила я, и Виктор успокоился, поняв, что наши мысли идут в одном и том же направлении.

Район, в котором жил Кудрин, был сплошь застроен совершенно одинаковыми девятиэтажками. Мы петляли по дворам, стараясь выйти к дороге.

– Может, нужно было взять машину? – запоздало посоветовалась я с Виктором.

Тот отрицательно покачал головой и показал глазами сначала на коммерческий ларек, притулившийся на углу одного из домов, а потом кивнул на лавочки возле подъезда.

Все понятно. Виктор хотел сказать, что Кудрин мог и не ходить в кафе, а, купив в ларьке бутылку водки, примоститься с ней где-нибудь на лавочке. Колесить по этим дворам на машине было бы явно неудобно.

– Что же, теперь обходить все дворы и шарить по лавочкам? – растерянно посмотрела я на Виктора, кутаясь сильнее в пальто и чувствуя, что так я долго не выдержу.

Виктор ничего не ответил, а лишь легонько подтолкнул меня к ларьку. Я сразу поняла, что он хочет сказать. Действительно, как я сама не догадалась поговорить с продавцом, описать внешность Кудрина и спросить, не покупал ли бутылку такой вот мужчина?

Подойдя к ларьку, мы увидели, что окошечко, через которое происходит товарно-денежный обмен, закрыто. На нем висела табличка, совершенно конкретно дающая рекомендацию к действию: «Стучать».

Я постучала, правда, несколько осторожно. Спустя некоторое время послышалось какое-то шевеление, и в окошечко просунулось заспанное лицо совсем юного парнишки-продавца.

– Что? – хрипловатым голосом спросил он, протягивая руку для денег.

– Простите, пожалуйста, – заговорила я. – Не покупал ли у вас бутылку минут двадцать назад такой мужчина… – я описала Кудрина.

Парнишка отрицательно покачал головой.

– Вы это точно помните? – не отставала я. – Может, он не водку покупал, а что-нибудь другое?

– Да вообще никто ничего не покупал часа два уже как, наверное, – немного раздраженно ответил продавец.

– Спасибо, – поблагодарила я.

– Что, ничего не возьмете, что ли? – еще больше нахмурился парень.

– Нет, спасибо.

– На фига тогда будить было, – совсем уже обиделся он.

Чтобы хоть как-то загладить свою бестактность – надо же, потревожила мальчика во время безмятежного сна, – я достала из кармана пальто всю мелочь, какая там была и наскребла на пачку сигарет «Русский стиль». Я протянула деньги продавцу.

Тот немного оттаял и протянул мне товар. Закурив прямо на улице в надежде, что это поможет мне хоть чуть-чуть согреться, я поблагодарила мальчишку, и мы с Виктором пошли дальше.

– Ясно, значит, дворы можно не обшаривать, – бодрым голосом прокомментировала я. – Нужно искать кафе, работающее круглосуточно, где-то поблизости. Я не думаю, чтобы он поехал к черту на рога для того, чтобы напиться. Да и не станет он надолго уходить, видно же, что переживает, новостей ждет.

Виктор молчал и не возражал. Вообще, я часто замечала, что, общаясь с Виктором, сравниваю это общение с игрой в теннис у стенки. Стенка – она вроде и есть стенка, казалось бы, что от нее толку? Но мячик-то отскакивает…

Вот и сейчас, хоть Виктор и промолчал, но ведь ничего не возразил, а это означало, что я рассуждаю правильно.

– Надо было у продавца спросить, нет ли здесь кафе поблизости… – очень вовремя сообразила я, когда мы отошли от ларька уже на приличное расстояние.

Виктор только руками развел.

– Что-то я ничего похожего на горизонте не наблюдаю, – заключила я. – И холодно к тому же становится…

Сказав это, я тут же одернула себя, потому что вдруг почувствовала, что постепенно превращаюсь в Маринку.

Виктор взял меня за плечо и молча показал куда-то в сторону. Я увидела фигуру идущего человека. Он уже дошел до подъезда одной из девятиэтажек и нажимал на кнопки, набирая код.

Рванувшись вперед, я прокричала на бегу:

– Извините, где тут поблизости кафе?

Человек от неожиданности вздрогнул и повернулся ко мне. Это был невысокий мужчина средних лет, одетый в поношенный плащ. По его движениям было видно, что он был слегка навеселе.

– Кафе? – переспросил он. – Так вон, «Парус» через два квартала, всю ночь работает. Прямо пройдете и упретесь в него. А если через дворы пройти, то быстрее будет.

– А как через дворы? – заинтересовалась я, устав уже стучать зубами и постоянно внушать себе, что я горячее солнце и мне просто не может быть холодно.

Мужчина увлеченно принялся объяснять, размахивая руками, стараясь изо всех сил указать мне верное направление. Через три минуты я окончательно перестала понимать его, наблюдая какую-то сложнейшую комбинацию рук, подкрепленную пояснениями: «так, так, а потом вот так».

– Большое спасибо, – вздохнула я, решив все-таки пойти по прямой, а не через дворы.

Мужчина остался несколько разочарованным, но смирился и пожелал нам удачи.

Мы с Виктором прошли два квартала и остановились перед пятиэтажным домом, неизвестно по какой случайности затесавшимся в это царство девятиэтажек, на первом этаже которого горели огоньки небольшого кафе с темно-синей вывеской «Парус».

Толкнув дверь, мы прошли в кафе и огляделись. Кудрина я увидела сразу же. Он сидел за столиком в углу и пытался что-то внушить маленькому, толстенькому мужичку в плаще и шляпе. Кудрин держал его за пуговицу пиджака и низко нависал над мужичком, склоняясь прямо к его лицу. Мужичок торопливо кивал, пытаясь отдалиться от Кудрина и мечтая, видимо, отделаться от него поскорее.

Одного взгляда хватило, чтобы определить, что Кудрин мертвецки пьян. Глаза его были мутными и покрасневшими, язык заплетался, и он все время ронял на пол сигарету, которая давно потухла, извинялся, лез ее подбирать, потом снова поднимался, держась за стол, и хватал мужика за пуговицу.

Я быстро подошла к нему и, заглянув в глаза, тихо сказала:

– Валерий, что же вы нас так напугали-то? Ну могли бы попросить кого-нибудь сходить за бутылкой, если уж вам было совсем невмоготу!

Кудрин смотрел на меня не узнавая. Потом в его глазах появилось некое осмысленное выражение, он качнулся на стуле и, пьяно улыбнувшись, пробормотал:

– Все нормально…

Мужичок, воспользовавшись тем, что Кудрин отвлекся от его персоны, поспешно ретировался.

– Валерий, пойдемте домой, – попросила я. – Поздно уже, и пить вам хватит. Пойдемте, а?

Кудрин посмотрел на меня мутным взглядом и помотал головой. Потом взял в руки стакан, наполненный водкой, повертел его в руках и резко опрокинул в рот. Я невольно ахнула про себя.

Господи, если он свалится прямо здесь, что же с ним делать? А с другой стороны, может быть, и к лучшему – в этом случае Виктор просто взвалил бы его на плечи и оттранспортировал домой.

– Валерий… – сделала я последнюю отчаянную попытку. – Пойдемте домой, ваша жена наверняка волнуется.

– Кто? – презрительно переспросил Кудрин, меряя меня мрачным взглядом. – Жена? Волнуется? Да пошла она! Я же из-за нее… – Он вдруг сильно сжал стакан, так, что побелели пальцы, потом поднял его и хотел уже шваркнуть о пол, но Виктор вовремя перехватил руку Кудрина.

Затем он молча, одним сильным движением выдернул стакан из рук Валерия и аккуратно поставил его на стол. Кудрин поднял голову и, пьяно усмехнувшись, посмотрел на Виктора. Взгляд того был непроницаем.

– Валерий… – осторожно сказала я. – Вы что-то говорили о своей жене… Что вы сделали из-за нее?

– Сука, какая мерзкая сука… – прошептал он, думая явно о своем.

– Простите, это вы о ком? – решилась спросить я.

– Вот оно, наказание божье, вот оно… – шептал Кудрин, сминая в руках край скатерти. – Я же знал, что этим все закончится, знал, знал! – простонал он, стуча кулаком о крышку стола.

Удары были сильными и явно причиняли Валерию боль, но он совершенно не замечал этого.

Я ничего больше не говорила, чувствуя, что сейчас Кудрин думает о чем-то очень важном, вспоминает что-то такое, что сильно повлияло на его жизнь, может быть, даже поменяв ее коренным образом.

– И ведь говорил я Людмиле – не надо, не надо… – продолжал он. – Нет, уперлась! Обида заговорила! И эта идиотка все нервы вымотала! Теперь вот расплачивайся! Нет, бабы все стервы, все! Одни деньги на уме, а без денег ты на хрен им не нужен!

Я тихонько сделала Виктору знак, чтобы он отошел и не спугнул Кудрина, которого постепенно начинало все больше и больше пробивать на откровенность. Я почувствовала, что этот человек наконец готов выложить то, что упорно до этого момента хранил в себе.

– Это она во всем виновата! – продолжал Кудрин, смотря куда-то в сторону мало что выражающим взглядом.

– Кто? Жена? – осмелилась спросить я.

– Да, – почти машинально ответил Кудрин.

Я почувствовала, что он не осознает, кто сидит перед ним, и говорит слова как бы по инерции.

– Она, и Людмила тоже, – продолжил он. – Грех о покойнице говорить так… Да скоро все там будем…

Он как-то злорадно заулыбался.

От его улыбки мне стало не по себе.

– И как это я тогда на это подписался – ума не приложу! Не сиделось мне в приемщиках бутылок, не сиделось!

– Вы работали приемщиком стеклотары? – удивилась я.

– Ну… – неопределенно как-то подтвердил Кудрин. – В общем, да. А Людка была завсекцией в ювелирном магазине. И тоже ей мало!

Мне почему-то при этих словах вспомнилась Маринка, которая сразу же определила Обухову как «базарную хабалку» и заявила, что в отличие от нее руководила бы секцией в магазине как надо.

– В каком магазине? – продолжила я свои расспросы.

– Да это не здесь, – махнул рукой Кудрин. – Это в Шабалове, мы тогда там жили…

Он уныло посмотрел на свой стакан, в котором уже ничего не было, вздохнул и продолжил:

– Ну, и уволили ее за какие-то там провинности, а она взъелась за это на директора. А потом… – Кудрин снова тяжело вздохнул, – короче, решила его нагреть.

– Каким образом? – я старалась задавать свои вопросы очень осторожно, отстраненным голосом, которым обычно спрашивают загипнотизированного человека.

Кудрин в тот момент находился в состоянии, очень близком именно к этому.

– Каким образом? – он криво ухмыльнулся. – Грохнуть магазин, конечно… Как же еще?

– Ограбить?

– Ну да. Она знала, как лучше это сделать. А я…

Кудрин еще раз испустил вздох и покачал головой.

– Мы познакомились незадолго до этого случая. У меня уже тогда были проблемы с женой…

При упоминании жены у Кудрина снова в глазах появилось какое-то зверское выражение.

– Ну, а она женщина одинокая, и мы сошлись. Вроде как любовь была, первое-то время. А потом ее уволили, и она уговорила меня…

Он замолчал и уронил голову на стол. Я побоялась, что он не будет больше продолжать – ведь алкоголь явно мог взять свое в самый неподходящий момент, и Кудрин был на пороге того, чтобы отрубиться и заснуть прямо в кафе. Но… Полежав так некоторое время, он тяжело поднял голову и сказал:

– Мы сделали это ночью… Боже мой, но эти глаза, эти глаза! – во взгляде Кудрина промелькнул ужас. – Они до сих пор стоят передо мной!

– Чьи глаза? – быстро спросила я.

– Сторожа, того самого, которого она… – он сглотнул слюну.

– Что с ним случилось?

– Она его задушила удавкой, – выдохнул он и рухнул на стол.

Потом он бормотал себе под нос что-то нечленораздельное, и как я ни старалась разобрать, что именно, мне этого не удавалось. Затем Кудрин вдруг поднял голову и повторил то, с чего начал свой рассказ:

– Вот оно, наказание! Вот она, божья кара!

И это были его последние слова в ту ночь. После этого он вырубился окончательно и захрапел. Я поняла, что на большее мне рассчитывать не приходится. Однако Кудрин сказал мне главное из того, что хранил в себе. Я была уверена в том, что именно это он скрыл от меня тогда, в редакции, именно этот эпизод в своей жизни считал предвестником нынешней божьей кары.

Я смотрела на него и обдумывала услышанное. Но время было уже слишком позднее, чтобы мысли оказались конструктивными. И я подозвала Виктора. Тот оглядел спящего Кудрина, сразу все понял и поднял почти безжизненное тело менеджера по поставкам под мышки. Через полчаса оно было благополучно доставлено домой.

Морозов при нашем появлении успокоился, и мы уговорили его пойти немного поспать. Сама я уже ложиться не стала, и мы с Виктором до утра просидели в кухне, уничтожая литрами чай.

До утра больше не произошло никаких событий. Когда Морозов проснулся, Кудрин еще спал. Жена его вообще не появлялась из своей комнаты.

– Нам нужно ехать, – сказала я. – Рабочий день.

– Конечно, езжайте, – ответил Морозов. – Незачем вам тут торчать. Я скоро отзвонюсь на работу, мне замену пришлют. Так что езжайте.

Мы попрощались и отправились в редакцию.