Текст книги "Гвоздь программы (сборник)"

Глава 6

В моей голове царил полный хаос. Мысли разбегались, отказываясь выстроиться в логические ряды, дабы бедная Сашенька могла хоть что-то понять.

Самым загадочным были для меня взаимоотношения Пенса и Тарантула. Даже в самых страшных снах я не могла такого придумать. Что, черт побери, могло их связывать? Почему в ментуре так уверены, что Пенс имел отношение к покушению на Тарантула?

Пока моя голова силилась хоть что-то сформулировать, в дверь позвонили.

Мама, до этого несколько раз возникавшая на пороге с крайне озабоченным видом, теперь выглядывала из-за спины Ларчикова, благоговейно смотря снизу вверх на его исполинский рост.

– Ну? – вскочила я с кровати, бросаясь к нему. – Что ты выяснил?

Он остановил меня жестом руки, и в его глазах я прочла всю безнадежность ситуации.

– То есть? – упавшим голосом проговорила я, отшатываясь. – Он действительно…

– Понимаешь, Морковка, получается, что у него были все основания желать смерти Тарантулу. И он сам это подтвердил.

Он смотрел на меня, как на смертельно больного человека, которому приходится сказать правду. Черт, до чего же я ненавижу жалость к себе! Но – сама виновата, раз так растерялась!

– Не надо на меня так смотреть, – буркнула я. – Я не верю, что Пенс виновен. Он просто не может быть причастным к убийству! Даже такой мрази, как Тарантул!

– Саша, ну почему ты в этом уверена? И к тому же – конечно, Кретов не самая прекрасная личность на свете, но я не стал бы называть его мразью…

– Прости, – сказала я. – Больше не буду. Но Пенс ни в чем не может быть виноват. Можешь поверить мне. Я знаю Пенса почти всю свою жизнь и могу ручаться за это на все сто процентов!

– На сто процентов сказать ничего нельзя, – назидательно изрек мой босс. – Если ты действительно хочешь обучиться сыскному делу – сразу запомни: уверены на все сто только люди, которые не умеют сомневаться. А нам с тобой надо сомневаться во всем. Как в виновности, так и в невиновности.

Он встал, подошел к окну и, обернувшись, сказал:

– К тому же у него, Саша, был мотив.

– Ларчик, – нежно спросила я, – ты всерьез считаешь, что мотив для убийства – уже на сто процентов убийство?

– Ну, – задумался Лариков, созерцая потолок, – я думаю, что на восемьдесят процентов. Согласись сама, у Пенса твоего этот мотив был.

– Если разобраться, у меня тоже был мотив убить Тарантула, – призналась я в благородном стремлении облегчить Ларикову жизнь. – И в отличие от Пенса, я умею стрелять.

– А Пенс? Ему трудно научиться? – фыркнул Андрей.

– Видишь ли, милый Ларчик, – вздохнула я, – как говорят японские поэты… Ну, не надо так морщиться, лапочка… Я не буду на этот раз терзать твои уши цитатами. Мысль, в общем, не новая. Учиться могут все, а вот научиться, любезный мой дружок Андрюша, может далеко не каждый… В то время, как Александра Сергеевна палила из ружья в тире по движущимся мишеням, Пенс торчал возле своего байка и о выстрелах не помышлял.

– И что ты этим хочешь мне доказать? – спросил Лариков.

– Если бы ему пришла в голову идея убить Тарантула – кстати, не такая уж она и плохая, – он бы воспользовался скорее рулем от мотоцикла, чем пистолетом Макарова. Вот и все, что я имею вам сообщить, милорд.

И я демонстративно начала разбирать одежду в шкафу. Я так надеялась на помощь, а вместо этого меня пытаются убедить, что мой друг Пенс убийца?!

– Кстати, о мотивах, – нарушил мое молчание Андрей. – Я говорил с ведущей. Во время прямого эфира Тарантулу многие звонили в студию. И два звонка были неприятные для него. Один парень сказал, что своими выступлениями он напрашивается на наказание по статье уголовного кодекса о межнациональной розни. А второй она даже не стала выводить в эфир. Девушка спросила у Тарантула, правда ли он такой кретин или у него просто дешевый имидж.

– Ну и что, – сказала я. – Она входит в число подозреваемых?

– Да нет, просто интересно, кто это мог быть… Может, она тоже имеет ко всему этому отношение.

– Имеет. Она сейчас сидит перед тобой и разбирает тряпки, – объявила я, глядя ему прямо в глаза. – И, кстати, у меня нет алиби и есть мотив. Сбегаешь за наручниками?

Он разозлился. В принципе, это хорошо, подумала я. Когда он злится, у него начинается приток мыслей к голове. Может быть, он все-таки поймет, что Сережка никак не мог убить этого чертова Тарантула?

– Послушай, Александра. Сейчас половина одиннадцатого вечера. Я мотаюсь по предвариловке, чтобы узнать хоть что-то о твоем друге детства, пытаюсь помочь тебе, а ты… Ты изображаешь из себя разьяренную фурию…

Я молчала. Признавать свои ошибки всегда трудно. А исправлять положение нужно. Что я без него смогу?

– Извини.

Я пробормотала это почти неслышно, но он поднял на меня глаза и легким жестом руки дотронулся до моих волос.

– Ничего. Можешь еще разок. В принципе, я тебя понимаю, малыш. Пограничная ситуация. Но мы выкрутимся, ты мне веришь?

Я кивнула.

На пороге опять возникла моя сверхтактичная мама, которая проговорила:

– Андрюшенька, вы будете окрошку?

Ларчик зачарованно кивнул.

– Тогда пошли, – предложила мамочка, с безошибочным чутьем увидевшая в Ларчике свой идеал. Интеллигентен, умен, красив… И как было бы хорошо, если бы ее неразумная дочурка увлеклась этим положительным красавцем! Ох, мамочка, мамочка…

Я вздохнула.

– Пойдем, – сказала я, поднимаясь с пола. – Потом подумаем…

* * *

«Потом» началось сразу, стоило только нам войти в кухню.

– У нас с тобой единственный выход, – сказала я, глядя на мирно плавающие в квасе мелко нарезанные овощи. – Найти настоящего преступника. Надеюсь, что это местная разборка, и он окажется таким же несимпатичным, как жертва.

– Мне кажется, Саша, что ты начиталась детективов, – сообщил Лариков, восторженно вкушающий окрошку. – Кстати, о мотивах… Знаешь, кому был должен большую сумму денег твой Сережа? Именно господину Кретову, который по совместительству является частным предпринимателем. Должен был он ему такую, скажу я тебе, сумму, что просто непонятно, как он собирался ее отдавать. То ли в его планы входило ограбить банк, то ли он действительно хотел потом его убить…

– А эти хмыри – они от Тарантула?

– Скорее всего, нет. Слишком несерьезные ребята. Думаю, у Тарантула настоящие гоблины… А из этого вытекает, что твой Пенс находился в опасности. Деньги достать он вряд ли мог… Вот тебе и мотив, не так ли?

– Я тебе уже говорила, что наличие мотива еще не есть убийство!

– Постойте, Андрей, – сказала доселе молчавшая мама, я Сережу знаю очень хорошо. Они же с Александрой как брат с сестрой, понимаете? Вот Саша у него остается на ночь, мне все соседки потом: «Как вы можете?», а я спокойна. Потому что ничего в этом нет плохого, я уверена. Сережа мухи не обидит. Конечно, он мог влипнуть в грязную историю – тем более сейчас время такое, сами видите… Люди нечистоплотные богатеют, а честным все с трудом дается… Могли черти и Сережку попутать с этой минералкой, например, но убийство… Нет!

Мама от избытка чувств даже хлопнула ладонью по столу.

– Я все понимаю, но… У Пенса нашли револьвер. И выстрел был произведен из аналогичного, – тихо сказал Лариков.

Господи, час от часу не легче!

Все тучи на свете, казалось, сгущаются над моим несчастным приятелем!

– Значит, у нас с тобой действительно один-единственный выход – найти того, кто это сделал. Потому что, даже если сам Пенс скажет, что это он пытался убить Тарантула, – я и тогда в это не поверю. Почему – не спрашивай. Я привела тебе достаточно аргументов.

С этими словами я решила, что больше ничего не скажу.

Погрузившись в праведное, негодующее молчание, я вполуха слушала маму, которая объясняла Ларчику, как делается окрошка, и обдумывала, где я могла бы узнать побольше о врагах Тарантула.

Место было, но вот чтобы туда идти одной – надо набраться либо глупости, либо храбрости. А может быть, и того, и другого.

Но – завтра я намеревалась посетить это злачное место. Бар «Камелот» служил по вечерам пристанищем для «Ангелов Ада».

Хотя какое они могли иметь отношение к светлому образу короля Артура, ума не приложу!

* * *

В больнице было так тихо, что у Тарантула начались слуховые галлюцинации. Скорее всего, проклятая ведьма заронила в его душу плевелы страха, и теперь Тарантулу казалось, что он слышит звуки шагов, будто подкрадывающихся к двери. Тарантулу было невмоготу. Все это усугублялось тем, что он, увы, был неподвижен – его члены еще отказывались повиноваться ему. Слава богу, что пуля не задела жизненно важных органов. Хотя что там несла эта его зловещая посетительница? Завтра надо будет выяснить, кто она такая и по какому праву она деморализует больных? Он сам был когда-то врачом, он знает, что так вести себя…

«Вы деморализуете больного…»

Откуда пришли эти слова?

Тарантул почувствовал, как внутри него зашевелились липкие щупальца страха, погружаясь все дальше, заполняя сознание.

«Вы деморализуете…»

Он был готов поклясться, что с этой фразой в его жизни было что-то связано. Кто произносил ее? Голос был женский.

Впрочем, призраки постоянно являлись, но лишь теперь они начали отравлять Тарантулу жизнь – когда он сам стал беспомощным!

Тихие шаги за дверью не давали ему покоя. Он посмотрел в сторону двери. Ему показалось, что шаги затихли на одно мгновение, как если бы там прислушивались, что он поделывает.

Он попробовал открыть глаза. Темнота только увеличивала страх.

Но веки будто налиты свинцом.

Ему казалось, что внутри его головы кто-то стучит здоровенным молотком, пытаясь раздробить череп.

Дверь скрипнула. Тарантул застыл.

«Только люди с нечистой совестью боятся призраков и темноты». Откуда-то выплыл уверенный, назидательный и немного гнусавый голос матери. «А ты всегда все про все знаешь», – усмехнулся про себя Тарантул, невзирая на приступ ужаса.

Ненависть была сильнее ужаса.

Свет зажегся. Шаги приблизились. О, если бы Тарантул обладал возможностью растворяться в воздухе, он непременно бы это сделал!

– Все в порядке?

Мягкие руки коснулись его пульса.

Он облегченно вздохнул. Это была только дежурная медсестра…

* * *

Ларчик ушел около двух ночи. Мама отправилась спать, предварительно спросив, все ли со мной в порядке.

Так как я поспешила заверить ее, что со мной все замечательно, если не считать легких приступов ярости, она успокоилась.

Я плюхнулась в кровать, включив перед этим Моцарта, и достала томик Вийона.

Лучшее лекарство от встрепанных нервов.

Музыка плавно струилась, наполняя собой пространство. После тщетных попыток сфокусировать уходящее в сон сознание на стихотворных строчках, я отказалась от дальнейшей борьбы и, еще не перейдя зыбкую границу между сном и явью, уже видела перед собой неясные образы. Почему-то абсолютно пьяный Тарантул протягивал мне доверху наполненную рюмку водки и хохотал.

Вокруг было так накурено, что меня немного тошнило. Я не могла понять, где я нахожусь. Антураж напоминал декорации к фильму Родригеса «От заката до рассвета». Танцевали какие-то фемины с обнаженными грудями, причем от них так мерзко пахло потом, что мне становилось все хуже и хуже. А недалеко от меня сидел, вжав голову в плечи, бледный и напуганный Пенс, которого обнимала какая-то красотка, и эта самая красотка, куда больше похожая на трейлер, чем на человеческую особь, почему-то постоянно перемигивалась с Тарантулом.

«Бог мой, ну и кретинский сон», – вздохнула я. Неужели Морфей не смог найти для меня что-нибудь более интересное?

– Найди моего убийцу, – вдруг попросил Тарантул.

Я подняла на него глаза и удивилась. Он был не такой, как всегда. Грустный и такой одинокий, что мне стало его немного жалко.

– Ну, насколько мне известно, ты еще жив, – хмыкнула я, пытаясь защититься от вредной, но уже возникшей симпатии к этой личности.

– Нет, – покачал он головой и посмотрел куда-то в сторону, – уже убит…

В это время раздался тревожный звон колоколов, все начало рассеиваться, а Тарантул почему-то превратился в огромное серое облако, и я еще какое-то время слышала его голос:

– Найди моего убийцу…

* * *

Звон колоколов заставил меня открыть глаза. И – представьте себе – оказался простым звонком будильника! За окном уже вовсю светило солнце, явно не собирающееся давать нам отдых от жары, и стрелки показывали, что если Александра Сергеевна Данич решит еще поваляться в кровати, она опоздает.

Я потянулась.

Решительно вскочив с кровати, я прошлепала в ванную – терпеть не могу домашние тапочки, особенно летом! И хотя мама постоянно пытается внушить мне, что ходить босиком – полнейший моветон, я предпочитаю разгуливать именно так. По принципу – кому не нравится, пускай отворачиваются!

Мама уже была в прихожей, собираясь на работу: летний лагерь для детей младшего школьного возраста.

– Сашенька, там завтрак. И, пожалуйста, позвони. Я волнуюсь.

С этими словами она чмокнула меня в щеку и исчезла за дверью.

Я вежливо покивала головой и, конечно, проигнорировала обильный завтрак, предпочтя омлету, манной каше и еще какой-то полезной гадости абсолютно неполезный, но такой приятный кофе.

Сон мой почти ушел из головы, да я и не спешила сфокусировать на нем внимание. Несмотря на некоторый романтизм моей натуры, я реалистичный человек и не верю снам. Хотя вы можете возразить мне, что зря, вот и старик Фрейд что-то там о снах говорил, но я все-таки больше склонна хранить в отношении всяческих непонятностей здоровый скептицизм.

Через пятнадцать минут я уже вышла из дома и направилась в детективное агентство «ЛМ».

По дороге я думала о Пенсе и пришла к выводу, что даже если он и убил Тарантула, я все равно обязана его поддержать. Таков закон дружбы. Правда, объективно Пенс не мог этого сделать, но, может быть, на него что-то этакое нашло и он все-таки поборол свое отвращение к любому виду насилия?

Рассуждая, я разговаривала сама с собой, заставляя некоторых прохожих тревожно вглядываться в мое лицо, пытаясь обнаружить там явные признаки безумия.

Так я и добралась до моего места работы, где сидел уже недовольный Лариков и ежесекундно посматривал на часы.

– Добрый день, – лучезарно улыбнулась я, справедливо рассудив, что мое обаяние способно растопить любое недовольство.

– Здравствуй, – меланхолично отозвался мой босс. – Надо поговорить с Артемовым.

Ах, да… Я вспомнила. Это тот бывший следователь, который почему-то не хотел рассказывать всего Ларикову…

– Хорошо, – кивнула я. Бросив взгляд на часы, я удивилась. Чем вызвано недовольство Ларчика, если я не опоздала?

– А что случилось? – рискнула поинтересоваться я.

– Сегодня ночью в больнице убили Тарантула, – мрачно сообщил он. – Так что радуйся – твоего Пенса выпустили… Он действительно ни при чем.

Я вытаращилась на него в изумлении. Нет, надо все-таки пересмотреть свое отношение к снам!

– Непонятно, как туда умудрились проникнуть. Но каким-то вот таинственным образом это сделать сумели. Так что, Сашка, нам с тобой придется провести несколько очень беспокойных дней.

– Мы-то при чем? Мы же не милиция, а если Пенса выпустили, так нам и вовсе участвовать в поисках убийцы не обязательно, – попробовала возразить я.

– Обязательно, – отрезал Лариков. – Поскольку, радость моя, мы с тобой наняты одной личностью, которая не слишком доверяет милиции. И нам с тобой уже выдали аванс. Кстати, вот твоя доля.

Он протянул мне деньги. Ого! Я почувствовала, как у меня закружилась голова при виде этакой пачки зеленых.

– И кто наш наниматель? – спросила я.

– Пока он пожелал остаться инкогнито. Пришел странный молодой человек, одетый с иголочки, совершенно не ассоциирующийся с обликом приснопамятного Тарантула. И выдал мне целую речь о том, как его боссу необходимо получить все сведения об убийце Тарантула. А с милицией у босса отношения, как я понял, немного напряженные.

– Только мафии нам не хватало! – горячо воскликнула я. – Охота тебе с ними связываться!

– Знаешь, Сашенька, мне кажется, что это не мафия, – проговорил Лариков. – Мне кажется, что это намного хуже мафии. Но – сама понимаешь, деньги нам с тобой нужны, да и понять, что за люди так нежно любили Тарантула, тоже интересно. Поэтому давай рискнем влезть в эту лужу. Может, выберемся оттуда невредимыми?

И хотя я опасалась, что выбраться невредимыми у нас шансов очень мало, вынуждена согласиться.

Все-таки именно Лариков является моим начальником. И его решение, как ни крути, закон.

– А как мне вести разговор с Артемовым? У меня же даже лицензии нет!

– Саша, нельзя же быть такой прямолинейной. Сыщице Артемов ничего не скажет.

Я посмотрела на него, ожидая продолжения странных речей. Кому же тогда он должен все рассказать?

– Ну? – потребовала я.

– Девушке. Прелестной рыженькой девушке, стройной и очаровательной, – хитро улыбнулся Ларчик. – Совершенно случайно встретившейся ему в маленьком кафе на проспекте, где он имеет обыкновение сидеть в десять утра. Сейчас я нарисую тебе план, где тебе надлежит занять выжидательную позицию. Кстати, не надо думать, что он начнет сообщать тебе нужные сведения сразу. Сначала надо будет понравиться ему так, чтобы он стал откровенен.

– Может, он нам с тобой все-таки не так уж и нужен? – вздохнула я, так как у меня не было никакого желания никого обольщать.

– У меня сложилось впечатление, что Игорю Артемову известно очень много о Тарантуле. Но вот отношение у него к этой личности было странное. Я бы назвал это глубокой ненавистью, которую пытаются скрыть. Причины ее – вот что тебе надо выяснить в первую очередь. И еще – постарайся узнать все о тех людях, которые являлись жертвами Тарантула.

– Жертвами? – переспросила я.

– Да, моя радость. Речь идет именно о жертвах. Потому что мне кажется, что мы имеем дело с вендеттой. Кто-то хотел отомстить Тарантулу – и сделал это.

Я встала. Времени оставалось очень мало, и я, забрав со стола листок с планом и выслушав описание Игоря Артемова, из которого заключила, что он довольно симпатичен, отправилась на такое вот подлое дело – обольщение с целью выведывания нужной информации.

Не зря мне с самого начала казалось, что меня будут использовать в неприглядных целях!

* * *

Кафе, которое так любил Игорь Артемов, показалось мне весьма уютным. Я уселась на указанный в листочке столик, достала сигарету и стала обдумывать, как, собственно, мне обольстить несчастного, ничего не подозревающего о моих коварных планах Игоря. Вот ведь как бывает в жизни – идет себе человек в любимое кафе и не знает, какая злодейка его там поджидает!

Передо мной появилась пепельница, любезно поставленная хорошенькой официанткой.

– Спасибо, – томно поблагодарила я, плавно входя в образ.

Скрестив ноги, я оглядела их и пришла к выводу, что польститься на них можно. Правда, внутренний голос, полный самоиронии, поспешил выдать: «Можно – только осторожно», но я знала, что, если к нему прислушиваться, рискуешь нажить комплекс неполноценности. А мне сейчас следовало быть разнузданно-самоуверенной.

– Простите, здесь не занято? – прозвучал над моим ухом приятный голос.

Я подняла глаза и…

Игорь Артемов был высок, одет в синие джинсы и жилетку. Его глаза были серого цвета, который мне лично очень нравился.

Волнистые волосы были средней длины – и совершенно седыми.

Лет ему было около сорока, и выглядел он куда привлекательнее моих ровесников.

И вообще – одного-единственного взгляда мне хватило, чтобы задаться вопросом – кто, собственно, из нас будет кого обольщать?

Я, во всяком случае, в данный момент чувствовала себя растаявшим под солнечными лучами мороженым.

«Да, – грустно призналась я себе, – похоже, Ларчик совершенно зря возлагает на меня какие-то надежды…»

Он продолжал ждать ответа, рассматривая меня с непонятным интересом.

– Да, конечно, – пробормотала я.

– Спасибо. Я привык всегда сидеть именно здесь.

«Я знаю», – чуть не ляпнула я, но вовремя прикусила длиннющий свой язык.

– Почему? – спросила я.

– Не смогу вам объяснить, – замялся он. – Наверное, воспоминание об одном давно ушедшем человеке, который был мне дорог. Мне все время кажется, что я опять ее встречу.

С этими словами он снова посмотрел на меня очень пристально. Я покраснела.

– Тогда, может быть, мне следует уйти? – тихо спросила я.

Он положил на мою руку ладонь и сказал:

– Ни в коем случае. Наоборот. Вы на нее чем-то похожи… А мне ее не хватает. Поэтому – видит бог, ваше появление сегодня, именно в этот час и именно на этом месте я воспринимаю как чудо.

Он так на меня смотрел, что я почувствовала себя окончательной скотиной.

Может быть, мама права и я не подхожу для этой работы?

– Я не люблю, когда меня с кем-то сравнивают, – пробормотала я. Почему-то мне было стыдно и совершенно не хотелось ему понравиться. Как будто это сделает меня самой подлой обманщицей в мире.

– Хорошо, не буду.

Он улыбнулся и откинулся на спинку стула, рассматривая меня сквозь ресницы.

– Меня зовут Игорь, – представился он. – А вас?

– Александрина, – ответила я. – Вообще-то Александра, – честно добавила я.

Я посмотрела ему в глаза с такой беспримерной наглостью, что у любого другого человека такой взгляд пробудил бы отвращение. Но Игорь отнесся к нему стоически.

– И чем занимается такая девушка?

«Следит за вами», – хотелось сказать мне. Но я потупила скромно глаза и сообщила:

– Изучаю творчество Вийона. Был такой французский поэт… – начала я пространные и нудные речи, но тут он меня добил окончательно.

 
От жажды умираю над ручьем,
Смеюсь сквозь слезы и тружусь, играя.
Куда бы ни пошел, везде мой дом.
Чужбина мне – страна моя родная.
Я знаю все – я ничего не знаю.
Мне из людей всего понятней тот,
Кто лебедицу вороном зовет…
 

Он смотрел на меня и был совершенно серьезным.

– Вы любите Вийона? – спросила я, чувствуя, как все мои последние сомнения развеиваются в прах.

– Очень, – признался он. – Странно, что два человека, любящих его, встречаются в этом кафе. Садятся за один столик… Все-таки я вижу в этом перст судьбы…

«И зовется эта судьба Лариков», – с горечью подумала я.

Отступать было, увы, поздно. Детектив влюбился. И кажется, серьезно…