Текст книги "Церковная жизнь русской эмиграции на Дальнем Востоке в 1920–1931 гг. На материалах Харбинской епархии"

С. Н. Баконина
Церковная жизнь русской эмиграции на Дальнем Востоке в 1920–1931 гг.
На материалах Харбинской епархии

Рецензенты:

д-р ист. наук С. И. Реснянский (МИГКУ), А. Г. Воробьева (ПСТГУ)

Научный редактор

д-р церковной истории, канд. ист. наук священник Александр Мазырин

© Оформление. Издательство Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, 2014

* * *

Введение

Русская послереволюционная эмиграция – явление самобытное и многогранное, требующее изучения различных аспектов исторического опыта выживания русских людей в иной этнокультурной среде. Внимание историков привлекает политическая, экономическая, социальная, культурная история русского зарубежья, и на этом фоне мало кто из исследователей уделяет внимание той роли, какую играла в жизни эмиграции Русская Православная Церковь.

Особенно важно учитывать религиозный аспект в формировании идеологии белой эмиграции. Большинство белоэмигрантов, воспитанных в стране, где православие было государственной религией, на идеалах православной культуры, воспринимали Церковь как неотъемлемую часть российской государственности, поэтому в эмиграции объединение вокруг Церкви стало символом национального единения русских людей, стремившихся сохранить живой дух российской церковной традиции, свою культуру, веру.

Изучение этого явления вызвано потребностью объективного взгляда на положение Православной Церкви в современной России, когда обозначился новый этап государственно-церковных отношений. Государственная власть стремится к диалогу с Церковью, вовлекая ее в общественную жизнь страны. Церковь оказывается причастной к решению проблем, связанных не только с радикальными изменениями в духовной сфере, но и со сложными социально-экономическими и политическими процессами, взаимодействует с различными светскими объединениями и организациями, средствами массовой информации. Такое положение воспринимается обществом неоднозначно, поэтому вопрос о роли Церкви в истории России крайне актуален в настоящее время.

В мае 2007 г. состоялось подписание Акта о восстановлении канонического общения Русской Православной Церкви Заграницей (РПЦЗ) с Русской Православной Церковью Московского Патриархата (РПЦ МП). Это важнейшее событие выдвинуло на первый план необходимость изучения всех сторон деятельности РПЦЗ, когда, несмотря на открыто враждебное отношение к ней советской власти, а также внутренние конфликты, возникавшие под влиянием внешних обстоятельств, она сумела выстоять и сохранить духовные и культурные ценности православной России.

В начале 1920-х гг. процесс организации церковной жизни за границей шел стихийно и был напрямую связан с эвакуацией остатков Белой армии, уходившей из России в двух основных направлениях – сначала из Крыма, затем из Сибири и Приморья. За пределами отечества оказались несколько архиереев, которые во время Гражданской войны были связаны с организацией Временных Высших Церковных Управлений (ВВЦУ), действовавших на российских территориях, находившихся под контролем белых: Юго-Восточного и Сибирского. Первое, прибывшее из Крыма в Константинополь, было преобразовано в Высшее Церковное Управление Заграницей (ВЦУЗ), которое в мае 1921 г. обосновалось в Европе, в Сремских Карловцах. Еще один центр церковной организации за границей сформировался на Дальнем Востоке, где столицей русского зарубежья стал Харбин (Маньчжурия).

До настоящего времени история Русской Православной Церкви Заграницей изучалась, как правило, по событиям европейским, церковная жизнь Дальнего Востока отразилась в ней не так масштабно, как она того заслуживает, и, вероятно, потребуется немало времени, чтобы этот пробел был устранен. Очень надеюсь, что предлагаемый читателю труд, посвященный истории церковной жизни русской эмиграции на Дальнем Востоке, станет посильным вкладом на пути к этой цели.

Хронологические рамки исследования охватывают период с 1920 по 1931 г.

1920 г. связан с первой большой волной эмиграции как на юге России, так и на Дальнем Востоке. В числе беженцев этой волны оказалось немало священнослужителей, в том числе архиереев Русской Православной Церкви. В 1920 г. было сформировано Временное Высшее Церковное Управление Заграницей, и тогда же был поднят вопрос об организации самостоятельного церковного управления на Дальнем Востоке.

В 1931 г. в церковной жизни русского зарубежья завершился первый, наиболее сложный этап развития юрисдикционных конфликтов, когда, с одной стороны, определились основные разделения внутри Зарубежной Церкви, с другой – произошло размежевание между сторонниками РПЦЗ и Московского Патриархата. На Дальнем Востоке этому процессу сопутствовало изменение политического статуса Маньчжурии. В сентябре 1931 г. она была оккупирована японскими войсками, и впоследствии на ее территории было образовано марионеточное государство Маньчжоу-Го. Приход новой гражданской власти повлек за собой коренные перемены всех сторон жизни эмиграции, что не могло не отразиться и на положении Русской Православной Церкви в этом регионе.

Основное внимание в исследовании уделено событиям, происходившим в Харбинской епархии, которая являлась центром дальневосточной церковной организации. Другие дальневосточные епархии и миссии рассматриваются лишь в той степени, в какой они были связаны с Харбином.

Историографический обзор

Историография темы исследования невелика и, как правило, лишь фрагментарно отразилась в работах по истории русской эмиграции и истории Русской Православной Церкви Заграницей. Можно сказать, что полноценных научных публикаций о жизни православной русской эмиграции в Китае с ее центром – Харбинской епархией – практически не было.

Зарубежные авторы крайне редко обращались к событиям на Дальнем Востоке и упоминали о них лишь в контексте более общих вопросов политической и церковной жизни. Такие работы начали появляться в 1950–60-е гг. Среди трудов этого периода можно выделить два, наиболее содержательных, – монографию П. Балакшина «Финал в Китае»{1}1
  Балакшин П. Финал в Китае: Возникновение, развитие и исчезновение Белой эмиграции на Дальнем Востоке: В 2 т. Сан-Франциско; Париж; Нью-Йорк, 1958.


[Закрыть], посвященную политической жизни дальневосточной русской эмиграции, и «Жизнеописание Блаженнейшего Антония, Митрополита Киевского и Галицкого», составленное биографом главы РПЦЗ архиепископом Никоном (Рклицким){2}2
  Никон (Рклицкий), архиеп. Жизнеописание блаженнейшего Антония, митрополита Киевского и Галицкого: В 17 т. Нью-Йорк, 1956–1962.


[Закрыть].

Русский эмигрант П. П. Балакшин оказался в числе тех, кому еще в 1920-х гг. удалось перебраться из Китая в США. Участвуя в общественно-политической жизни эмиграции как редактор русских изданий и автор различных публикаций, он быстро завоевал в среде соотечественников немалый авторитет. После Второй мировой войны Балакшин оказался на службе в американских военных организациях, в составе которых посетил несколько стран{3}3
  См.: Павловский А. И. Балакшин Петр Петрович // ХРОНОС: Всемирная история в Интернете. [Электронный ресурс]. URL: http://www.hrono.info/biograf/bio_b/balakshinpp.php (дата обращения 15.09.2013).


[Закрыть]. В конце 1940-х гг. он находился в Японии в качестве военного историка при штабе генерала Д. Макартура в Токио и при штабе ВВС США в Нагое. Тогда и началась задуманная им работа по истории русской эмиграции в Китае. Он собирал и изучал материалы, устанавливал связи с людьми, оставившими след в ее судьбе. Вернувшись в Америку, Балакшин продолжил работу в Вашингтоне, где пользовался Библиотекой Конгресса, и в Нью-Йорке, исследуя материалы русского отдела Нью-Йоркской городской библиотеки. Описывая события политической жизни, автор не упустил из виду и вовлеченность в них иерархов Русской Православной Церкви. Однако, будучи человеком нецерковным и, возможно, атеистом, свое отношение к их деятельности, подчас критическое, он нередко подкреплял не фактами, а слухами и в своих оценках выражал субъективный взгляд на церковные проблемы.

Вторая из названных работ – 17-томное «Жизнеописание Бла женнейшего Антония, Митрополита Киевского и Галицкого» – наиболее полное собрание материалов по истории Русской Православной Церкви Заграницей, автором которого является современник событий. Тем не менее, несмотря на то что архиепископ Никон сумел собрать большое количество документов, связанных с деятельностью РПЦЗ в период ее возглавления митрополитом Антонием, Дальнему Востоку в многотомнике посвящено всего около 30 страниц{4}4
  См.: Никон (Рклицкий), архиеп. Жизнеописание блаженнейшего Антония, митрополита Киевского и Галицкого. Т. 10. С. 9–34, 189–191.


[Закрыть]. По содержанию это краткое описание Пекинской и Харбинской епархий с биографическими сведениями и характеристиками некоторых иерархов, а также документы, связанные с положением Церкви на Дальнем Востоке. Значительную часть из них составляют послания, воспоминания и другие материалы, принадлежащие перу митрополита Антония. Нельзя не отметить, что отдельные документы содержат неточности. Так, в одном из написанных митрополитом Антонием некрологов, посвященном сразу двум архиереям, скончавшимся в 1931 г., – митрополиту Пекинскому Иннокентию (Фигуровскому) и митрополиту Харбинскому Мефодию (Герасимову) – митрополит Мефодий ошибочно упоминается под фамилией Львов и именуется не главой Харбинской епархии, а «начальником миссии в Харбине». В целом же публикация документов с сохранением их первоначальной редакции – несомненное достоинство труда архиепископа Никона.

Первое и, по сути, единственное глубокое исследование, посвященное церковной жизни дальневосточной эмиграции, было издано за границей только в начале XXI в. – это книга С. С. Троицкой о храмах и духовенстве Харбинской епархии{5}5
  См.: Троицкая С. С. Харбинская епархия ее храмы и духовенство: К 80-летию со дня учреждения Харбинско-Маньчжурской епархии 11/24 марта 1922 г. – 11/24 марта 2002 г. Брисбен, 2002.


[Закрыть]. При составлении книги автор опиралась на труд современника событий Е. Н. Сумарокова{6}6
  См.: Сумароков Е. Н. ХХ лет Харбинской епархии, 1922–1942. Харбин, 1942.


[Закрыть] и использовала много новых, в том числе документальных, сведений, которые она обобщила и систематизировала.

Не так полно, фрагментарно, тема церковной жизни дальневосточной эмиграции отразилась и в некоторых работах зарубежных историков РПЦЗ{7}7
  См.: Артемов Н., прот. Постановление № 362 от 7/20 ноября 1920 г. и закрытие зарубежного ВВЦУ в мае 1922 г. Историческое и каноническое значение // История Русской Православной Церкви в XX веке (1917–1933): Материалы конференции. Мюнхен, 2002. С. 93–212; Он же. К Всезарубежному Собору 2006 года. [Электронный ресурс]: URL: http://www.pravos.org/docs/doc311.htm. (дата обращения 15.07.2009); Ган С., свящ. Жизнеописание архиепископа Цицикарского Ювеналия (Килина). [Электронный ресурс]. URL: www.russianorthodoxchurch.ws/synod/documents/art_yuvenaly.html (дата обращения 15.12.2008) и др.


[Закрыть], а также в трудах китайских исследователей{8}8
  См.: Ван Чжичэн. История русской эмиграции в Шанхае / Пер. с кит. М., 2008; Ли Сингэн. Русские эмигранты в Китае. 1917–1945. Пекин, 1997 (на кит. яз.); Чжан Хайбинь. Религиозная деятельность российских эмигрантов / Бюро переводов при ЦК КПК. [Электронный ресурс]. URL: http://russian.china.org.cn/russian/80135.htm (дата обращения 10.11.2011) и др.


[Закрыть]. Наибольший интерес представляют труды клириков Русской Православной Церкви Заграницей – протоиерея Николая Артемова и священника (ныне протоиерея) Серафима Гана. Первый из авторов в своих работах обращается в основном к вопросам церковного управления за границей. Он первым из современных исследователей указал на то, что документ, ставший каноническим основанием существования РПЦЗ, – постановление Всероссийской Церковной Власти № 362 от 7/20 ноября 1920 г. – был переправлен в ВЦУЗ из Китая{9}9
  См.: Артемов Н., прот. Постановление № 362 от 7/20 ноября 1920 г. и закрытие зарубежного ВВЦУ в мае 1922 г. Историческое и каноническое значение // История Русской Православной Церкви в XX веке (1917–1933). Мюнхен, 2002. С. 145.


[Закрыть]. Второй автор является составителем жизнеописания одного из выдающихся представителей харбинского духовенства архиепископа Ювеналия (Килина), в 1920-е гг. бывшего настоятелем Казанско-Богородицкого мужского монастыря в Харбине. Жизнеописание предваряет исторический очерк, включающий рассказ об основании Харбинской епархии и документальные свидетельства, подтверждающие каноничность ее существования. Очерк в основном охватывает период управления епархией первого харбинского архипастыря – митрополита Мефодия (Герасимова).

Отечественная историография, которая традиционно делится на два периода: советский (1920–80-е гг.) и постсоветский (с начала 1990-х гг. по настоящее время), также не имеет самостоятельных исследований, затрагивающих вопросы церковной жизни русской эмиграции на Дальнем Востоке. В советское время светские авторы писали о Церкви мало и с позиций жесткого идеологического противостояния{10}10
  См.: Трубанов С. Церковь на службе врагов народа. Свердловск, 1940; Чертков А. Крах. М., 1968 и др.


[Закрыть], а церковные историки были сильно ограничены в своих возможностях объективного изложения фактов и событий церковной жизни. Так, например, в 6-томном сборнике биографий российских иерархов с 1893 по 1965 г., изданном митрополитом Мануилом (Лемешевским){11}11
  См.: Мануил (Лемешевский), митр. Русские православные иерархи: период с 1893 по 1965 годы: В 6 т. Куйбышев, 1966.


[Закрыть], полностью отсутствуют сведения о репрессиях советского времени.

В постсоветский период, когда для исследовательской работы были открыты ранее недоступные материалы, хранившиеся в архивах и библиотеках России и других стран{12}12
  См.: Хисамутдинов А. А. Музей русской культуры в Сан-Фран циско: Материалы дальневосточной эмиграции // Отечественные архивы. 1999. № 5. С. 22–29; Мелихов Г. В., Шмелев А. В. Документы эмиграции Дальнего Востока в фондах Музея русской культуры Русского центра в Сан-Франциско // Россика в США: Сб. статей. М., 2001. С. 186–204; Даниэльсон Е. Архивы русских эмигрантов в Гуверовском институте // Вестник архивиста. 2001. № 1. С. 202–211; Шмелев А. В. К истории русской эмиграции в Китае: Архивные фонды Музея русской культуры на микрофильме // Документальное наследие русской культуры в отечественных архивах и за рубежом: Материалы конференции. М., 2005. С. 176–186; Ульяницкий К. Б. Документы о. Иннокентия Серышева в микрофотокопиях Государственного архива Российской Федерации // Макарьевские чтения: Материалы конференции. Горно-Алтайск, 2006. С. 241–242.


[Закрыть], и стали появляться документированные исследования по истории дальневосточной ветви русской эмиграции, тема церковной жизни по-прежнему оставалась периферийной. Если о ней и писали, то в основном это касалось Духовных миссий в Китае, Корее и Японии{13}13
  См.: Православие на Дальнем Востоке: 275-летие Российской Духовной Миссии в Китае. СПб., 1993; История Российской Духовной Миссии в Китае: Сб. статей. М., 1997; Иванов П., свящ. Из истории христианства в Китае. М., 2005 и др.


[Закрыть]. О церковной жизни Маньчжурии, и прежде всего Харбинской епархии, говорилось немного, с упоминанием одних и тех же событий и фактов{14}14
  См.: Мелихов Г. В. Российская эмиграция в Китае (1917–1924 гг.). М., 1997; Он же. Российская эмиграция в международных отношениях на Дальнем Востоке, 1925–1932. М., 2007; Хисамутдинов А. А. По странам рассеяния: История российской эмиграции первой волны в Китае, странах АТР и Южной Америке в 1900–1970-е гг.: В 2 ч. Владивосток, 2000; Он же. Российская эмиграция в Азиатско-Тихоокеанском регионе и Южной Америке: Биобиблиогр. словарь. Владивосток, 2001; Он же. Следующая остановка – Китай. Владивосток, 2003; Аблова Н. Е. Из истории Русской Православной Церкви в Маньчжурии (к вопросу о периодизации) // Китайский благовестник. 2001. № 1. С. 21–31; Прозорова Г. В. Харбинская епархия: Учреждение и развитие, 1921–1942 // Российские соотечественники в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Владивосток, 2003. С. 128–145; Говердовская Л. Ф. Русская эмиграция и Православная Церковь в Китае (1917–1945) // Христианство на Дальнем Востоке: Материалы научной конференции. Владивосток, 2000. С. 108–113; Она же. Общественно-политическая и культурная деятельность русской эмиграции в Китае в 1917–1931 гг. М., 2004; Кочубей О. И., Печерица В. Ф. Из истории церковной эмиграции в Китае // Дальний Восток и вопросы истории, культуры и экономики. Вып. 2. Владивосток, 1997. С. 25–35; Печерица В. Ф. Духовная культура русской эмиграции в Китае. Владивосток, 1998; Он же. Роль Православной Церкви в духовной жизни русских эмигрантов в Китае // Христианство на Дальнем Востоке: Материалы научной конференции. Владивосток, 2000. С. 144–147; Попов А. В. Российское православное зарубежье: История и источники. С приложением систематической библиографии. М., 2005.


[Закрыть]. В ряду общих работ по истории православия в Китае, в том числе Харбинской епархии, можно выделить только труды священника-миссионера (ныне протоиерея) Дионисия Поздняева, основанные на малодоступных для других исследователей документах{15}15
  См.: Поздняев Д., свящ. Православие в Китае (1900–1997 гг.). М., 1998; Он же. Русская Православная Церковь на Дальнем Востоке в 30–40-е гг. ХХ века: Тезисы доклада // Материалы конференции «Пути Русской Православной Церкви в ХХ веке» 13–16 ноября 2002 г. [Электронный ресурс]. URL: http://www.russian-church.de (дата обращения 12.09.2012) и др.


[Закрыть].

Следует отметить, что большинство светских авторов нередко допускают ошибки в интерпретации фактов, имеющих отношение к Православной Церкви. Это связано, как правило, с дефицитом знаний в области церковной жизни. Так, например, в работе А. А. Хисамутдинова «По странам рассеяния» есть глава «Русские эмигранты-христиане в Китае», где автор представил свою версию событий, происходивших в Харбинской епархии. Имея доступ ко многим зарубежным архивам, в которых хранятся периодические и другие издания русской эмиграции, он привел много важных свидетельств о церковной жизни беженцев в Китае, но интерпретировал их неверно. Так, он сравнил православные братства с католическими орденами{16}16
  Несмотря на кажущееся сходство некоторых задач (таких, как попечение о храмах, просветительская, образовательная, благотворительная деятельность), сравнение православных братств с католическими орденами является некорректным, поскольку православные братства – это добровольные объединения мирян (обычно при приходских, реже при монастырских храмах), главной целью которых является защита православия, тогда как католические ордена – это организации чаще всего монашеские или полумонашеские со своими правилами жизни и обетами, исполнение которых составляет отличительный признак принадлежности к ордену, основное направление их деятельности – миссионерство и обращение в католическую веру не католиков (см.: Православная энциклопедия. Т. 6. М., 2003. С. 201; Смирнов Е. И. История Христианской Церкви. М., 1997. С. 427–433).


[Закрыть], затем не совсем ясно изложил некий процесс, обозначив его как «реорганизацию епархии», которую якобы проводил архиепископ Мефодий по решению Заграничного Синода. Эту «реорганизацию» он связал с конфликтом, но при этом не объяснил кого с кем, тогда как речь должна была идти о конфликте архиепископа Мефодия с Харбинским Епархиальным советом.

Другой пример. В книге известного российского китаеведа Г. В. Ме лихова «Российская эмиграция в Китае (1917–1924 гг.)» на основе большого количества ценных документов и материалов составлена отдельная глава, посвященная истории Русской Православной Церкви в Китае. Но даже у такого авторитетного исследователя встречаются высказывания, которые могут ввести в заблуждение несведущего читателя. Так, Сремские Карловцы, где пребывал Архиерейский Синод РПЦЗ (Карловацкий Синод), он переименовал в Загреб, Харбинскую и Пекинскую епархии назвал митрополиями.

Не менее важно отметить и устойчивую тенденцию в стремлении некоторых исследователей политизировать церковную историю, показать Церковь прежде всего социальным институтом, а епископов, особенно наиболее заметных из них, политиками. В данном случае очень показательны работы биографического характера.

С начала 1990-х гг. наряду с комплексными исследованиями по истории русской эмиграции, в том числе в Китае, стали появляться многочисленные публикации, посвященные известным деятелям Белого движения, представителям науки и культуры русского зарубежья{17}17
  См.: Генерал Дитерихс / Ред. – сост. В. Ж. Цветков. М., 2004; Хисамутдинов А. А. Иннокентий Серышев востоковед и эсперантист // Проблемы Дальнего Востока. 2001. № 2. С. 135–138; Хохлов А. Н. Священник-ориенталист Иннокентий Серышев и его просветительская деятельность // Вестник церковной истории. 2006. № 2. С. 198–213 и др.


[Закрыть]. Тогда же церковные историки обратились к жизнеописаниям подвижников и священнослужителей, пострадавших во время гонений{18}18
  См.: Ган С., свящ. Краткое жизнеописание святителя Ханькоуского Ионы: К 10-летию церковного прославления. [Электронный ресурс]. URL: http://www.orthodox.cn/saints/jonahpokrovsky/lifestjona_ru.htm (дата обращения 12.09.2012); Богданова Т., Клементьев А. Письма святителя Ионы Ханькоуского профессору Санкт-Петербургской Духовной Академии Н. Н. Глубоковскому // Православный путь. Джорданвилль, 2004. С. 20–46; Они же. Путь Хайларского Святителя: Очерк жизни и трудов Николая Феодоровича Вознесенского, протоиерея гг. Харькова, Благовещенска и Харбина, в монашестве Димитрия, архиепископа Хайларского, викария Харбинской епархии // Православный путь. Джорданвилль, 2005. С. 7–90 и др.


[Закрыть].

В 1920-е гг. в среде русских эмигрантов Дальнего Востока большой известностью пользовался епископ Камчатский Нестор (Анисимов), впоследствии митрополит, поэтому его биография не могла не привлечь к себе внимания исследователей. В современных книжных публикациях и интернет-изданиях по сей день встречаются отдельные спорные высказывания о личности иерарха, источником которых, как правило, стали более ранние сообщения, появлявшиеся под влиянием идеологии (советской или антисоветской){19}19
  См.: Политические деятели России 1917: Биографический словарь. М., 1993 и др. (подробнее см.: Баконина С. «Церковник, а не политик…»: несколько замечаний о биографии митрополита Нестора (Анисимова) // Вестник церковной истории. М., 2008. № 1. С. 99–107).


[Закрыть]. За архиереем закрепился образ не только «врага советской власти», но и видного политического деятеля, монархиста.

Примером такого подхода могут послужить работы многолетнего биографа митрополита Нестора С. В. Фомина. Так, в своих публикациях, посвященных митрополиту Нестору, С. В. Фомин рассказывает о пребывании архиерея в Омске осенью 1919 г. с «особой миссией». Он утверждает, что, прибыв в Омск, епископ Нестор явился к адмиралу А. В. Колчаку, как к Верховному правителю России, с благословением Патриарха Тихона на вооруженную борьбу с большевиками и передал ему икону «раненого Николы»{20}20
  Большая икона святителя Николая Чудотворца, находившаяся над воротами Никольской башни Московского Кремля, была повреждена во время обстрела, после чего появились копии с этой иконы, получившей название «раненого Ни колы».


[Закрыть], которую якобы послал Патриарх{21}21
  Божией милостию архиерей Русской Церкви: Три жизни митрополита Нестора Камчатского. Моя Камчатка. Расстрел Московского Кремля. Русский Харбин. На Родине / Авт. – сост. С. Фомин. М., 2002. С. 47–48.


[Закрыть].

Этот рассказ автор основывает на записках личного адъютанта Колчака ротмистра В. Князева. Помимо сюжета о благословении с иконой в них приводится письмо Патриарха Колчаку, в подлинности которого сомневается, однако, и сам С. В. Фомин. Кроме того, в тексте воспоминаний адъютанта ничего не говорится о епископе Несторе. По сообщению Князева, «Патриаршее благословение» – фотографию иконы «раненого Николы» и письмо – в Омск привез не он, а некий священник. Причем случилось это в первых числах января, когда епископа Нестора не могло быть в Омске (он приехал туда не ранее августа 1919 г.). Священник, по словам ротмистра, был в костюме бедного крестьянина, с мешком на спине, и письмо для безопасности было зашито в подкладке его крестьянской свитки. Фотография была очень маленькой, величиной «с ноготь пальца», и поэтому ее отправили в Пермь для увеличения. По утверждению автора воспоминаний, именно в Перми эта увеличенная фотография и была преподнесена адмиралу Колчаку «как освященный и благословляющий Образ Чудотворца – Патриархом Мучеником Тихоном». Событие происходило «при большом собрании народа освобожденного города, городских и военных властей, генералитета, иностранных войск и представителей дипломатического корпуса». На обороте иконы была сделана надпись: «Провидением Божиим поставленный спасти и собрать опозоренную и разоренную Родину, прими от Православного града первой спасенной области дар сей – Святую Икону Благословения Патриарха Тихона. И да поможет тебе, Александр Васильевич, Всевышний Господь и Его Угодник Николай достигнуть до сердца России Москвы»{22}22
  Князев В. В. Жизнь за всех и смерть за всех: Записки личного адъютанта верховного правителя адмирала А.В. Колчака ротмистра В. В. Князева. Тюмень-Киров, 1991. С. 20–22.


[Закрыть].

Другим источником, подтверждающим версию о «миссии в Омск» епископа Нестора, С. В. Фомин считает сообщение сибирской газеты «Новое слово» от 4 декабря 1918 г.: «Прибывший к Колчаку из Москвы епископ Нестор привез благословение Патриарха Тихона и словесное обращение ко всему русскому народу, взявшемуся за оружие для того, чтобы освободить священный город». Интересно, что в примечаниях Фомин указывает, что цитата взята из работы С. Трубанова «Церковь на службе врагов народа» (Свердловск, 1940), т. е. из идеологической работы советского периода. К тому же и сам автор версии указывает на ошибочность датировки цитируемой Трубановым статьи – 4 декабря 1918 г.

Впервые информация о переданных епископом Нестором призывах Патриарха к объединению и взятию Москвы с оружием была опубликована в 1919 г.: аналогичные по содержанию сообщения появились 4 и 20 сентября в омской «Нашей газете» и в американском журнале «Struggling Russia» («Сражающаяся Россия»). Но были ли они основаны на реальных фактах?

При обращении к документам оказалось, что первоисточником всех этих публикаций стало появившееся в начале сентября 1919 г. провокационное сообщение Российского телеграфного агентства (РОСТА) о якобы написанном и широко распространенном на территориях, занятых Колчаком и Деникиным, одобрительном приветствии Патриарха Колчаку с благословением его побед. Оно и было подхвачено как белогвардейской, так и иностранной прессой.

В декабре 1919 г. Патриарх Тихон был вызван в ЧК. На допросе ему был задан вопрос о епископе Камчатском Несторе, будто бы явившемся к адмиралу Колчаку и передавшем правителю благословение Патриарха. Этот «факт» пребывания епископа Нестора с «миссией в Омске» был впоследствии включен в секретный «Доклад об основаниях и причинах содержания Патриарха Тихона под домашним арестом», подготовленный VIII отделом Наркомата юстиции. В докладе приводятся ответы Патриарха на вопрос, почему, прочтя известие РОСТА, он не дал опровержения. «И, точно вкушая плоды победоносного в то время шествия Деникинских войск, оставил, таким образом, в силе среди масс известие о посылке к Колчаку Нестора, а следовательно, и уверенность в сочувствии ему Патриарха, а с ним и всего православного духовенства, контрреволюции, возглавляемой Колчаком и Деникиным. <…> Патриарх объяснил, – говорится далее в этом документе, – что он не считал нужным делать опровержения по явной несообразности обвинений, к нему предъявленных, ибо он Нестора к Колчаку не посылал, и этот Епископ уехал из Москвы после собора в ту пору, когда еще о Колчаке и не было помина, но что он, Патриарх, еще и потому стеснялся посылать опровержения, что на опыте убедился, что опровержения его, как и остального духовенства, не печатаются, а если иногда и помещаются, то с неприятными для духовенства комментариями»{23}23
  Следственное дело Патриарха Тихона. М., 2000. С. 95.


[Закрыть].

Кроме того, сам митрополит Нестор никогда и нигде не упоминал о своей «миссии в Омск». Есть указание только на одно поручение Патриарха, которое архиерей получил перед отъездом из Москвы в 1918 г.: епископ Нестор должен был передать Восточным Патриархам – Константинопольскому, Александрийскому и Иерусалимскому – послание святителя Тихона об избрании его Патриархом{24}24
  ЦА ФСБ РФ. Д. Р-39763. Л. 3.


[Закрыть].

И, наконец, еще одно возражение против версии о благословении Патриарха приведено А. В. Поповым: до того как оказаться в Омске, епископ Нестор находился в Крыму, в расположении войск генерала А. И. Деникина, но даже там ни разу не упомянул о призывах Патриарха вести вооруженную борьбу с большевиками{25}25
  См.: Попов А. В. Российское православное зарубежье. М., 2005. С. 200.


[Закрыть].

В начале 1920-х гг. епископ Камчатский Нестор эмигрировал за границу, сначала в Японию, затем в Китай, где надолго обосновался в Харбине. Следует отметить, что начиная с 1990-х гг. появилось сразу несколько жизнеописаний архиерея, составленных в основном по его воспоминаниям{26}26
  См.: Нестор (Анисимов), митр. Мои воспоминания: Материалы к биографии, письма / Сост. М. И. Одинцов. М., 1995; Он же. Моя Камчатка: Записки православного миссионера / Предисл. и коммент. С. В. Фомина. [М.], 1995; «…И даны будут жене два крыла»: Сборник к 50-летию Сергея Фомина. М., 2002; Божией милостию архиерей Русской Церкви. М., 2002.


[Закрыть], однако харбинский период в этих трудах почти не отразился. Исключение составили небольшие публикации в журнале «Русская Атлантида»{27}27
  См.: Разжигаева (Омельчук) Н. П. Неугасимая свеча // Русская Атлантида. Челябинск, 2000. № 3. С. 3–12; Маркизов Л. П. Владыка Нестор – друг и наставник нашей семьи // Русская Атлантида. 2000. № 3. С. 15–17; Караулов А. К., Коростелев В. В. Экзарх Восточной Азии // Русская Атлантида. 2003. № 9. С. 17–34; Караулов А. К., Коростелев В. В. Арест Экзарха // Русская Атлантида. 2003. № 10. С. 11–26.


[Закрыть], в числе которых есть работы, основанные на материалах семейных архивов потомков харбинцев{28}28
  См.: Караулов А. К. Митрополит Нестор. Камчатский миссионер. 1885–1962. Петропавловск-Камчатский, 2000.


[Закрыть]. Кроме того, упоминания о жизни и деятельности епископа Нестора в Харбине можно найти в некоторых публикациях, посвященных истории Владивостокской епархии{29}29
  См.: Мизь Н. Г., Буяков А. М. Вековой юбилей: К 100-летию епархии. Владивосток, 1999.


[Закрыть], а также в дневниках и мемуарах русских эмигрантов{30}30
  См.: Таскина Е. П. Неизвестный Харбин. М., 1994; Троицкая С. С. Русский Харбин: Воспоминания. Брисбен, 1995; Дземешке вич А. К. Харбинцы. Омск, 1998; Вологодский П. В. Во власти и в изгнании: Дневник премьер-министра антибольшевистских правительств и эмигранта в Китае (1918–1925 гг.). Рязань, 2006 и др.


[Закрыть].

Нельзя не отметить и одну из наиболее полных биографий архиерея, опубликованную в 2005 г. Старший научный сотрудник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета О. В. Косик издала двухтомный сборник трудов митрополита Нестора «Вернувшийся домой»{31}31
  См.: Вернувшийся домой: Жизнеописание и сборник трудов митрополита Нестора (Анисимова): В 2 т. М., 2005.


[Закрыть], включив в него жизнеописание архипастыря. Несмотря на то что в некоторых случаях составителем были допущены неточности (например, в объяснении статуса Камчатской епархии до 1922 г. и даты основания епископом Нестором Камчатского подворья в Харбине), в этом жизнеописании хорошо представлен обзор харбинского периода биографии архипастыря.

В заключение необходимо сказать о современных исследованиях по истории Русской Православной Церкви Заграницей, в которых события на Дальнем Востоке рассматриваются лишь в общем контексте церковной жизни русского зарубежья.

В качестве примера такого «отчуждения» дальневосточной темы можно привести изданное в 2007 г. исследование А. А. Кострюкова «Русская Зарубежная Церковь в первой половине 1920-х годов»{32}32
  Кострюков А. А. Русская Зарубежная Церковь в первой половине 1920-х годов: Организация церковного управления в эмиграции. М., 2007.


[Закрыть], посвященное организации церковного управления в эмиграции и его отношениям с Московской Патриархией при жизни Патриарха Тихона. Несмотря на свои бесспорные достоинства, этот труд имеет пробелы в освещении вопросов церковного управления на Дальнем Востоке. Автор их почти не касается, а если отдельные сведения и встречаются, то зачастую они не отражают реального положения в этом регионе. Например, в приведенный Кострюковым список архиереев, оказавшихся, по его утверждению, в эмиграции в 1921 г. (с. 45–46), попали дальневосточные архипастыри, которые в то время еще не были епископами и находились в России{33}33
  Подробнее см.: Баконина С. Н. История Харбинской епархии в трудах современников (1920–1940-е гг.) // Наука и школа. 2012. № 4. С. 184–187.


[Закрыть].

Вероятно, указанные недочеты связаны с отсутствием точных данных о событиях на Дальнем Востоке, и поэтому они никак не умаляют достоинств работы Кострюкова, тем более что подобные несоответствия встречаются и в других трудах, в которых так или иначе отразилась церковная жизнь дальневосточной русской эмиграции.

Анализ приведенных в историографическом обзоре публикаций свидетельствует о том, что ни в одной из них не была сделана попытка создать целостную картину церковной жизни русской эмиграции на Дальнем Востоке в 1920-е гг. Исследователями освещались лишь отдельные ее стороны, нередко без учета существовавших тогда общецерковных проблем. Кроме того, авторы часто не сходятся в датах, по-разному интерпретируют одни и те же факты. Таким образом, вышеприведенный обзор показывает, что до настоящего времени комплексных исследований по данной теме не было, и настоящая монография является первой попыткой приоткрыть малоизвестные страницы церковной жизни русской эмиграции на Дальнем Востоке.