Текст книги "Церковная жизнь русской эмиграции на Дальнем Востоке в 1920–1931 гг. На материалах Харбинской епархии"

2. Последняя волна русской эмиграции в Китай

С 1920 по 1922 г. больше всего беженцев из Сибири и Дальнего Востока перебралось в Китай, на территорию приграничной с Россией Маньчжурии. Последняя, самая многочисленная, волна беженцев из Приморья, среди которых было немало представителей духовенства, во многом оказала влияние на социальный и политический состав белой эмиграции в Китае, и главная роль в ее формировании, безусловно, принадлежала военным.

Еще до начала боевых действий в Спасском районе все семьи военнослужащих были переведены во Владивосток, в дальнейшем они были эвакуированы в другие безопасные районы (Посьет{111}111
  Порт Посьет в Японском море у западных берегов залива Петра Великого, на российско-корейско-китайской границе.


[Закрыть] и Ново-Киевск). 23 октября приказом правителя Приамурского Земского края было объявлено об эвакуации воинских частей и флота и об освобождении служащих Приамурской государственности от их обязанностей. В ближайшие дни около 30 судов – Сибирской флотилии под командованием контр-адмирала Ю. К. Старка, Добр флота и нескольких иностранных – с беженцами на борту (7500 человек, в том числе 1300 женщин) оставили Владивостокский порт и взяли курс вдоль берегов Кореи.

Остатки войск Белой армии уходили за границу разными путями. Части Сибирской группы Земской рати под командованием генерала И. С. Смолина (около 3 тысяч человек) направились в полосу отчуждения КВЖД в район станции Пограничная{112}112
  Пограничная – железнодорожная станция и поселок на Восточной линии КВЖД (546 км к востоку от Харбина и 230 км к западу от Владивостока).


[Закрыть]. После перехода границы и сдачи оружия китайским властям солдаты были отделены от офицеров и отправлены в эшелонах на станцию Маньчжурия (большинство из них по дороге бежали, впоследствии некоторым удалось устроиться на работу, часть бежавших вернулась в Советскую Россию). Офицеров этой группы отправили в беженский лагерь в Цицикар.

Наиболее крупная военная группировка под командованием генерала Дитерихса (около 9 тысяч человек) до окончания эвакуации из Владивостока оставалась в районе Посьета (откуда ушли последние суда на Гензан) и Ново-Киевска (где организовывалась отправка беженцев сушей). Эвакуация семейств и раненых из Ново-Киевска завершилась за несколько дней до прихода красных. Беженцы были направлены на границу в Хунчунский район. Тяжелейший переход с ночевками в поле под дождем длился три дня. После сдачи Ново-Киевска в Хунчун отступили войска, 1 ноября они перешли границу. После переговоров с местными властями эта группа беженцев была направлена в район Гирина, где людей разместили в беженских лагерях, которые просуществовали до осени 1923 г.

Для характеристики последней волны белой эмиграции в Китай уместно представить данные о составе и численности хунчунской группы беженцев в ноябре 1922 г.{113}113
  Сведения взяты из воспоминаний генерала П. П. Петрова (Петров П. В Приморье (1921–1922 гг.) // Последние бои на Дальнем Востоке. С. 43).


[Закрыть]

Численный состав хунчунской группы по входящим в нее беженским группам

Таким образом, общая численность хунчунской группы в ноябре 1922 г. составила 8648 человек.

Военных специалистов (артиллеристы, пулеметчики, саперы, телеграфисты и пр.) насчитывалось более 75 %, людей невоенных специальностей – около 25 %. По профессиональным навыкам беженцы невоенных специальностей делились на следующие группы: ремесленники и мастеровые (сапожники, столяры, кузнецы, портные и пр.) – 57 %; технические специалисты (от инженеров до монтеров) – 15 %; интеллигенты (учителя, врачи, агрономы, актеры и пр.) – около 28 %.

Всего к началу ноября 1922 г. из Приморья эвакуировалось до 20 тысяч человек, в том числе около 14 тысяч военнослужащих{114}114
  См.: Последние бои на Дальнем Востоке. С. 4.


[Закрыть]. Представителей духовенства было от 80 до 100 человек{115}115
  См.: Троицкая С. С. Харбинская епархия, ее храмы и духовенство. Брисбен, 2002. С. 3.


[Закрыть]. По свидетельству харбинского протоиерея А. Пономарева, большинство из них составляли военные священники, отступившие с Белой армией из Волжского и Каменского районов, с Урала и из Сибири. Меньшинство ушли из родных мест вместе с беженцами{116}116
  Ган С., свящ. Жизнеописание архиепископа Цицикарского Ювеналия (Килина; +1958 г.): К 80-летию освящения соборного храма Казанско-Богородицкого монастыря в г. Харбине // Русская Православная Церковь Заграницей: Официальная страница. [Электронный ресурс]. URL: www. (дата обращения 25.04.2012)..russianorthodoxchurch.ws/synod/documents/art_yuvenaly.html


[Закрыть].

В числе эмигрантов оказались четыре архиерея, покинувшие Россию в период с 1920 по 1922 г. – архиепископ Оренбургский и Тургайский Мефодий (Герасимов), епископ Забайкальский и Нерчинский Мелетий (Заборовский), епископ Камчатский и Петропавловский Нестор (Анисимов) и епископ Владивостокский Михаил (Богданов). Каковы же были причины эмиграции этих иерархов? Ответ на этот вопрос важен для определения канонического положения епископов Русской Православной Церкви, покинувших свои епархии в период Гражданской войны: был ли их уход за границу бегством, самочинным оставлением своих епархий, лишающим архиереев их прав, или же это было изгнанничество и с церковной точки зрения нет никаких оснований ставить под сомнение епископские права архиереев-беженцев.{117}117
  См.: Артемов Н., прот. Постановление № 362 от 7/20 ноября 1920 г. и закрытие зарубежного ВВЦУ в мае 1922 г. Историческое и каноническое значение // История Русской Православной Церкви в XX веке (1917–1933): Материалы конференции. Мюнхен, 2002. С. 151.


[Закрыть]

Во время Гражданской войны положение Православной Церкви в бывшей Российской империи, и на Дальнем Востоке в частности, напрямую зависело от менявшейся политической обстановки. Если в местах, где устанавливалась советская власть, неизбежно начинались открытые гонения на Церковь, то на территориях, занятых белыми, сохранялась свобода церковной жизни. Однако в обстановке военных действий эти территории оказывались отрезанными от Всероссийской Церковной Власти, поэтому епископы испытывали затруднения в принятии решений, особенно в вопросах превышавших полномочия епархиальных архиереев. По этой причине в двух главных областях, находившихся под контролем антибольшевистских сил (на Восточном фронте Сибирь и Дальний Восток, на Южном – Крым), были образованы временные церковные управления (ВВЦУ) для епархий, оказавшихся в сходных условиях. Первый опыт создания такого ВВЦУ относится к осени 1918 г. – 14 ноября на церковном совещании в Томске было образовано Временное Высшее Церковное Управление Сибири во главе с архиепископом Омским Сильвестром (Ольшевским){118}118
  Несколько позже, в мае 1919 г., на Поместном Соборе Юга России в Ставрополе было образовано Юго-Восточное ВВЦУ, просуществовавшее до ноября 1920 г. и передавшее свои полномочия Временному Высшему Церковному Управлению Заграницей.


[Закрыть].

Вопрос о создании Сибирского ВВЦУ был решен на Соборном совещании в Томске 14 ноября 1918 г. Участниками Томского совещания стали 13 епископов и 26 членов Всероссийского Поместного Собора 1917–1918 гг. из духовенства и мирян, которые смогли прибыть из епархий Сибири, Урала, Поволжья и Дальнего Востока, не подконтрольных советской власти{119}119
  См.: Кашеваров А. Н. Временные церковные управления на территориях, занятых белыми // История Русской Православной Церкви в XX веке (1917–1933): Материалы конференции. С. 73.


[Закрыть]. Среди обсуждавшихся важнейших вопросов церковной жизни вопрос об организации в Сибири Временного Высшего Церковного Управления был главным. Причины создания ВВЦУ, его состав и задачи участники совещания обосновали в специальном послании{120}120
  ГА РФ. Ф. А-353. Оп. 2. Д. 712. Л. 145. Документ представляет собой вырезку из газеты (статья о послании участников Томского совещания), название которой не указано. Наболее вероятно, что это одна из уфимских газет.


[Закрыть], которое было опубликовано в газетах. В нем говорилось, что вследствие Гражданской войны, охватившей Приуралье, «Сибирь и весь восток Православной России оказались отрезанными от Москвы и пребывающих в ней Всероссийского Святейшего Патриарха и при нем Высшего Церковного Управления. Все восточные епархии оказались, таким образом, лишенными объединительного и распорядительного центра. <…> Во многих из восточных епархий назрели дела, превышающие полномочность Епархиального Управления. В то же время Всероссийское правительство затруднялось, к кому обратиться по церковным делам. Поэтому Соборное совещание установило Высшее Временное Церковное Управление. Это Высшее Управление состоит из трех епископов, двух пресвитеров и двух мирян. Председательствование в Управлении поручено Омскому архиепископу Сильвестру, как епископу того города, где находится ныне Высшая государственная власть. <…> Высшему Церковному Управлению усвоены полномочия только в делах совершенно неотложных и притом только на то время, пока не откроется возможность сношения с Святейшим Патриархом Московским и всея России. По прекращении своих действий Высшее Церковное Управление имеет дать отчет обо всем им исполненном Святейшему Патриарху»{121}121
  Там же.


[Закрыть].

Из архиереев помимо председателя, архиепископа Омского Сильвестра, членами ВВЦУ стали архиепископ Симбирский и Сызранский Вениамин (Муратовский) и епископ Уфимский Андрей (Ухтомский).

Сибирское ВВЦУ обосновалось в Омске, по местопребыванию органов государственной власти. Его открытие состоялось 25 ноября 1918 г. после торжественного богослужения, на котором присутствовал Верховный правитель адмирал А. В. Колчак{122}122
  18 ноября 1918 г. в Сибири произошла смена власти – военный и морской министр Временного Всероссийского правительства (Директории) адмирал А.В. Колчак был объявлен Верховным правителем России.


[Закрыть], члены кабинета министров, дипломатический корпус и военные чины. В тот же день правительством было принято постановление о создании Главного управления по делам вероисповеданий при Министерстве внутренних дел. Функции контролирования деятельности ВВЦУ были переданы министру исповеданий.

При управлении вероисповеданий были созданы и другие церковные структуры. Приказом начальника штаба Верховного главнокомандующего № 56 от 28 декабря 1918 г. «для обслуживания духовных потребностей в войсках армии и флота, для поднятия в них религиозно-нравственного состояния и развития в защитниках Родины чувства патриотизма и преданности долгу» были введены должности главного священника армии и флота с управлением при Ставке Верховного главнокомандующего, а также священников фронтов, армий, отдельных корпусов и отдельных армейских групп, священно-церковнослужителей стрелковых, пехотных, казачьих и кавалерийских полков, госпиталей и лазаретов. В марте 1919 г. управление было переведено из Ставки в штаб Верховного главнокомандующего, а в октябре 1919 г. была введена должность епископа армии и флота при Военном министерстве.

В ноябре 1919 г. вместе с отступавшими частями Белой армии Управления епископа и главного священника армии и флота колчаковского правительства покинули Омск и перебрались в Иркутск. В январе 1920 г. колчаковское правительство прекратило свое существование. В феврале архиереи – члены Сибирского ВВЦУ – были арестованы советской властью по обвинению в «пособничестве Белой армии и антисоветской пропаганде». Вскоре после ареста председатель ВВЦУ архиепископ Омский и Павлодарский Сильвестр (Ольшевский) скончался. В ноябре архиепископ Симбирский и Сызранский Вениамин (Муратовский) и епископ Уфимский Андрей (Ухтомский) выступили с заявлением о своей лояльности к существующей власти и просьбой об освобождении, после чего их дело было прекращено{123}123
  См.: Зеленогорский М. Л. Жизнь и деятельность архиепископа Андрея (князя Ухтомского). М., 1991. С. 80.


[Закрыть].

Под угрозой репрессий часть епископов, епархии которых оказались на территориях, занятых большевиками, вынуждены были эмигрировать. Трое из них были участниками Томского совещания 1918 г.: архиепископ Мефодий, епископ Мелетий и епископ Михаил. Их история такова.

Епископ Мефодий (Герасимов) возглавил Оренбургскую кафедру 30 июля 1914 г., в самом начале войны. В состав этой одной из самых обширных епархий Русской Православной Церкви входили тогда Оренбургская губерния и Тургайская область. Во время войны здесь оказались сотни тысяч беженцев, о которых требовалась неустанная забота. Для помощи беженцам епископ организовал Епархиальный Беженский комитет, который имел благочиннические и уездные отделы. Комитет помогал нуждавшимся найти приют, обеспечивал их питанием и одеждой, детям давал возможность получить образование. В самом Оренбурге для беженцев был устроен целый городок с собственной церковью, двухклассной школой, бесплатными столовыми, банями, лечебницей, амбулаторией и библиотекой.

Глава епархии принимал непосредственное участие в делах помощи фронту. Помимо Беженского комитета в Оренбурге были созданы такие учреждения, как Оренбургский епархиальный комитет Красного Креста, Военно-промышленный комитет и некоторые другие. Кроме сбора средств по всей епархии проводились сборы железа и жести для нужд чугунолитейного завода, на котором изготавливались артиллерийские снаряды, и мастерских, где производилось все необходимое для консервного завода и обозов. На епархиальные средства содержалось несколько госпиталей, которые часто посещал епископ.

В 1917 г. епископ Мефодий выехал в Москву для участия в работе Священного Собора Православной Российской Церкви. В 1918 г. он был возведен в сан архиепископа и по окончании работы Собора вернулся в Оренбург{124}124
  См.: Сумароков Е. Н. ХХ лет Харбинской епархии, 1922–1942. Харбин, 1942. С. 106–107.


[Закрыть].

После занятия Оренбурга большевиками архиепископ Мефодий сначала перебрался в Челябинск, бывшее викариатство Оренбургской епархии. К этому времени Челябинская кафедра уже была преобразована в самостоятельную епархию (с сентября 1918 г.), однако до сентября 1919 г. кафедра оставалась без правящего епископа, так как первый епископ Челябинский и Троицкий Гавриил (Чепур) так и не смог добраться до Челябинска, в 1920 г. он эмигрировал за границу из Крыма. Оказавшись в Челябинске, архиепископ Мефодий 26 февраля 1919 г. сформировал там временное Епархиальное управление. Однако в сентябре 1919 г. на Челябинскую кафедру был назначен епископ Дионисий (Прозоровский), который и прибыл на место служения{125}125
  См.: Боже В. С. Епископы Челябинские, викарии Оренбургской епархии. Челябинск, 2003.


[Закрыть]. С наступлением Красной армии оставшийся не у дел архиепископ Мефодий выехал на восток и в феврале 1920 г. оказался в Харбине.

Епископ Забайкальский и Нерчинский Мелетий (Заборовский) вступил в управление Забайкальской епархией в январе 1916 г. В том же году он настоял на открытии в Забайкалье Селенгинского викариатства с назначением на эту кафедру рукоположенного во епископа архимандрита Ефрема (Кузнецова).

Через год страна пережила февральский переворот. Во всех епархиях Русской Православной Церкви начали собираться самочинные епархиальные съезды и собрания «прогрессивного» духовенства и мирян, на которых раздавалась резкая критика церковной жизни, нередко с требованием о переизбрании епархиальных архиереев. На одном из таких собраний епископу Мелетию было вынесено порицание «за несочувствие революционному движению»{126}126
  Сумароков Е. Н. ХХ лет Харбинской епархии. С. 111.


[Закрыть].

В 1917 г. глава епархии вместе со своим викарием выехал в Москву для участия в работе Всероссийского Поместного Собора. После окончания соборных заседаний епископ Ефрем был арестован ВЧК и расстрелян{127}127
  Епископ Ефрем был арестован на квартире протоиерея Иоанна Восторгова 30 мая (12 июня) 1918 г., расстрелян 23 августа (5 сентября). Прославлен Русской Православной Церковью в лике святых, священномученик.


[Закрыть]. Епископ Мелетий вернулся в епархию и, пробыв там до августа 1920 г., эмигрировал вместе с отступавшими из Читы войсками атамана Семенова.

Епископ Владивостокский и Приморский Михаил (Богданов) и его викарий епископ Камчатский Нестор (Анисимов) не оставляли Приморья до осени 1922 г. Но если глава епархии находился во Владивостоке постоянно, то Камчатский епископ, оставивший свою кафедру после захвата Петропавловска большевиками, уже не смог на нее вернуться.

Епископ Владивостокский Михаил (Богданов) свое архиерейское служение начал в Казани, будучи вторым викарием Казанской епархии с титулом епископа Чебоксарского. Затем был назначен на самостоятельную кафедру в Самару. В 1917 г. епископ Самарский Михаил вошел в состав нового Синода, сформированного оберпрокурором В. Н. Львовым. Участвовал в работе Предсоборного Совета и руководил работой Отдела о духовно-учебных заведениях{128}128
  См.: Фирсов С. Л. Русская Церковь накануне перемен. М., 2002. С. 496–497, 508–509.


[Закрыть]. После прихода большевиков он вынужден был покинуть свою епархию и в 1919 г. перебрался в Омск, где Сибирским ВВЦУ был командирован временно управлять Владивостокской епархией{129}129
  В 1918 г. участник Поместного Собора Православной Российской Церкви архиепископ Приморский и Владивостокский Евсевий был назначен членом Священного Синода при Святейшем Патриархе Тихоне. Лишенный возможности вернуться на Дальний Восток, с 1919 г. он временно управлял Смоленской епархией. В 1920 г. был возведен в сан митрополита с титулом митрополита Крутицкого и стал ближайшим помощником Патриарха.


[Закрыть]. Патриарх Тихон утвердил это назначение своим указом{130}130
  См.: Свет. Харбин, 1921. 6 января.


[Закрыть]. Епископ Михаил эмигрировал последним из архиереев, он оставил Владивосток в ноябре 1922 г. после падения Приамурского Земского края.

Викарий владивостокского архиерея, епископ Нестор (Анисимов), сохранивший в эмиграции титул епископа Камчатского, впервые выехал за границу в 1920 г. В течение двух лет он неоднократно возвращался на родину{131}131
  РГИА ДВ. Ф. 244. Оп. 3. Д. 323. Л. 104.


[Закрыть]. Поскольку в 1922 г. возглавляемая им Камчатская епархия оказалась в сфере влияния РПЦЗ, необходимо остановиться на вопросе о ее статусе как викариатстве Владивостокской епархии и на личности самого архиерея.

Учрежденная в 1899 г. Владивостокская епархия поначалу именовалась Владивостокской и Камчатской и занимала огромную территорию – 1 миллион 200 тысяч квадратных верст. Церковная жизнь столь обширного края много лет успешно развивалась благодаря трудам ее основателя и главы – епископа (с 1906 г. архиепископа) Евсевия (Никольского). Необъятность епархии и расширение миссионерской деятельности явились теми условиями, благодаря которым стала очевидной необходимость создания викарных кафедр. Первая из них, Никольск-Уссурийская, появилась в 1912 г. Кафедра второго викарного епископа была учреждена указом Святейшего Синода от 22 августа 1916 г. – начальник Камчатской Духовной Миссии 30-летний архимандрит Нестор (Анисимов) был рукоположен в сан епископа Петропавловского.

Учреждение в 1916 г. Камчатского викариатства совпало с введением нового указа о переименовании епископских кафедр{132}132
  Согласно «Инструкции викарным епископам с особыми в епархиях полномочиями», высочайше утвержденной 13 сентября 1916 г., были расширены права викариев в некоторых епархиях с «особыми местными условиями», каковыми были названы Вологодская, Вятская и Самарская. 5 октября того же года инструкция вводилась в действие еще для трех епархий – Владивостокской, Екатеринославской и Ставропольской. Все шесть кафедр и их викариатства, которые попадали под действие инструкции, были переименованы (Церковные ведомости. СПб., 1916. № 40. С. 357–359).


[Закрыть]. Согласно указу Святейшего Синода, архиепископ Владивостокский и Камчатский Евсевий стал архиепископом Приморским и Владивостокским, а епископ Петропавловский Нестор – епископом Камчатским и Петропавловским с самостоятельным управлением Камчатской епархией и с жительством в городе Петропавловске-на-Камчатке. Таким образом, Камчатская кафедра получила статус полусамостоятельного викариатства{133}133
  См.: Грюнберг П. Н. Краткий очерк истории устроения Петропавловской и Камчатской епархии // 300 лет Православия на Камчатке. М., 2005. С. 177.


[Закрыть], каковым оставалась до 1922 г.

В 1917–1918 гг. епископ Нестор, как член Поместного Собора, находился в Москве. Во время работы Собора он активно участвовал в церковном сопротивлении большевистским гонениям, много проповедовал. Следствием этого стал его первый арест 16 февраля 1918 г. После освобождения, которого добилась от властей соборная делегация, ему было разрешено передвижение по Москве без права выезда за ее пределы. Вскоре начались преследования всех членов Собора, и пребывание архиерея в столице стало небезопасным. Во время обыска у Патриарха Тихона большевики изъяли составленную епископом Нестором книгу «Расстрел Московского Кремля» и требовали у Патриарха назвать адрес автора. По благословению Патриарха Тихона{134}134
  ЦА ФСБ РФ. Д. Р-39763. Л. 2.


[Закрыть] 18 октября 1918 г. архиерей был вынужден покинуть Москву.

Перебравшись сначала в Киев, он стал свидетелем многих трагических кровопролитных событий Гражданской войны. Зимой 1919 г. епископ Нестор выехал из Киева в Одессу и затем в Ялту, где в это время находились члены бывшей императорской семьи. Он неоднократно их посещал, совершая богослужения во дворце Чаир у великого князя Николая Николаевича и во дворце Харакс у вдовствующей императрицы Марии Федоровны{135}135
  ЦА ФСБ РФ. Д. Р-39763. Л. 3.


[Закрыть]. В апреле 1919 г. епископ Нестор прибыл в Константинополь. Пробыв там около месяца, он отправился на Дальний Восток на пароходе Добровольного флота «Томск».

В конце августа – начале сентября 1919 г. архиерей оказался в Омске, где дважды встречался с А. В. Колчаком и получил от него предложение быть духовником казачьих войск Сибири и Дальнего Востока{136}136
  См.: Наша газета. Омск, 1919. 2 сентября.


[Закрыть]. После приема у Колчака 14 сентября 1919 г. постановлением Сибирского ВВЦУ от 16 сентября 1919 г. № 95 епископ Нестор был командирован в распоряжение военных властей «для священнослужения и проповеди в казачьих войсках»{137}137
  Сибирская речь. Омск, 1919. 6 (19) сентября. Отсутствие епископа Нестора на Камчатке, связанное с его новой деятельностью, стало причиной того, что 30 октября 1919 г. в адрес Владивостокского Епархиального совета поступила резолюция епископа Михаила (Богданова), в которой он предлагал совету заготовить от его имени письмо в ВВЦУ с просьбой разъяснить, «как быть с Камчатским викариатством ввиду того, что Преосвященный Нестор хотя и прибыл на Дальний Восток, но находится теперь в Омске и делами своей епархии не занимается» (РГИА ДВ Ф. 244. Оп. 3. Д. 323. Л. 93).


[Закрыть]. На следующий день после назначения появилось воззвание епископа Нестора к казачеству, в котором он призвал воинов-казаков к решительной борьбе с большевиками – «жестокими врагами нашей Веры и Государства»{138}138
  См. приложение 8.


[Закрыть]. Воззвание Камчатского епископа, обращенное к казакам, перекликалось с призывом Сибирского ВВЦУ «К воинству, подвизающемуся на всех фронтах».

После восстания в Петропавловске в 1920 г. епископ Нестор, не имея возможности вернуться в свою епархию, вынужден был выехать в Японию{139}139
  Находясь во Владивостоке, 23 февраля 1920 г. епископ Нестор сообщил во Владивостокский Епархиальный совет: «Довожу до сведения Епархиального совета, что сего числа я отбываю во вверенную мне Камчатскую епархию через Японию, откуда в ближайшее время отходят на Камчатку пароходы» (ГА РФ. Ф. А-353. Оп. 2. Д. 717. Л. 6).


[Закрыть], затем перебрался в Китай. Сравнение документов, относящихся к биографии архиерея, и его воспоминаний позволило сделать вывод, что в Японии он находился до весны 1921 г.{140}140
  В своих воспоминаниях митрополит Нестор нередко ошибается в датах. Так, он писал: «Незабываемое впечатление оставил в моей памяти отъезд японского наследника из Иокогамы в 1922 г. Это был первый случай в истории Японии, когда высочайшее после императора лицо, наследник императорского трона, оставлял страну и ехал в чужие края, в Европу, чтобы посмотреть свет» (Нестор (Анисимов), архиеп. Очерки Дальнего Востока. Белград, 1934. С. 7–18). Однако императорский наследник покинул Японию не в 1922, а в марте 1921 г. (см.: К путешествию японского наследника престола // Свет. Харбин, 1921. 3 марта), и, следовательно, в Японии епископ находился весной 1921 г.


[Закрыть] и затем выехал во Владивосток. Причиной послужило изменение политической ситуации на российском Дальнем Востоке и приход к власти меркуловского правительства. Именно Камчатским епископом был отслужен молебен по случаю окончания работы второго Съезда несоциалистических организаций{141}141
  См.: Слово Епископа Нестора на молебне при закрытии Съезда представителей несоциалистического населения в гор. Владивостоке 25 июня 1921 года // Двуглавый Орел. Берлин, 1921. № 17. С. 1–3.


[Закрыть]. После молебна епископ Нестор произнес проповедь, призвав всех собравшихся, несмотря на их «политическое разномыслие», к единству в молитве к Богу, «чтобы правда и истина распространялись любовью, а не злом». Убежденный монархист, он говорил о необходимости проявить «чистый, сильный патриотизм» в деле «укрепления освобожденного от врагов края» и спасения соотечественников в России, где «растет и высится многомиллионная пирамида человеческих тел замученных, убитых, умерших от голода и эпидемий», где «томятся в тюрьмах ни в чем не повинные узники – мужчины, женщины и даже дети, служители Церкви и миряне». Свое слово епископ Нестор закончил призывом о помощи Белой армии, выполняющей свой долг по освобождению Родины. Однако история переворота в Приморье свидетельствует, что архиерей не участвовал ни в его подготовке, ни непосредственно в перевороте. Только после того как новое правительство смогло взять власть в свои руки, он вернулся во Владивосток, и то ненадолго, поскольку вскоре выехал в Харбин.

Все вышеизложенное позволяет сделать следующее заключение. В конце Гражданской войны политическая обстановка на Дальнем Востоке отличалась крайней нестабильностью. Эта окраинная территория России стала последним оплотом сопротивления советской власти объединенных несоциалистических сил, главным итогом которого стало изменение идеологии Белого движения. В период с мая 1921 по октябрь 1922 г. в Приморье существовало государственное образование, поочередно возглавлявшееся двумя правительствами. Образованное в результате белого переворота так называемое «меркуловское» правительство вопрос о форме правления в России откладывало до Учредительного собрания, тогда как правительство Приамурского Земского края, возглавляемое генералом М. К. Дитерихсом, объявило своей целью восстановление монархии с царем из династии Романовых. Это означало, что на Дальнем Востоке над принципом «непредрешения», сформулированным Белым движением еще в 1918 г.{142}142
  Согласно этой программе Белого движения после ликвидации советской власти предполагалось созвать Всероссийское Национальное Учредительное Собрание, на котором будет окончательно разрешен вопрос о форме правления в стране (монархия или республика), избран глава государства и будут утверждены проекты социально-экономических и политических реформ (см.: Цветков В. Ж. Белое дело в России. М., 2008. С. 14).


[Закрыть], одержал победу менее популярный лозунг о восстановлении в России монархического правления. Однако планам возвращения к власти представителя прежней династии не суждено было сбыться. Осенью 1922 г. Гражданская война закончилась окончательным поражением Белого движения, начался большой период антибольшевистского противостояния несоциалистических сил в эмиграции.

В период исхода последней волны беженцев из России положение Православной Церкви характеризовалось общностью взглядов большинства священнослужителей с защитниками прежней российской государственности и их заботой о своей пастве. События, предшествовавшие эмиграции архиереев, покинувших свои епархии в период Гражданской войны, свидетельствуют о том, что все четыре епископа эмигрировали под угрозой большевистских репрессий. За границей они были приняты как представители своей паствы, что представляется достаточным основанием для утверждения о бесспорности сохранения их епископских прав. Таким образом, в эмиграции создались условия, позволяющие иметь церковную организацию в форме самостоятельного епархиального управления.