Текст книги "Плата за любовь"

Я, еле сдерживаясь, старалась отшутиться, – Не худшее, не лучшее! Так себе!..

Однако не в силах всё это более наблюдать, стала откланиваться, сумбурно тараторя, – Жизнь, не более того!.. Кажется, мне пора работать.

Вдохновение посетило. Извините! Та, кивнув, посмотрела в сторону интереса, скороговоркой произнесла, – Это я не могу пропустить. Лечу! Лечу! Лечу!..

Я, беззаботно состроив глазки, задержав ее на месте, одернув задратую юбку Ольги, из – под которой виднелась непристойная часть оголенного тела, уже, делая это, с удовлетворением прошипела, – А белье, всё, же носите, и непременно из нашей коллекции! Оно лучшее! Развернувшись, отошла.

Ольга была просто ошарашена, смотрела в след, урывками, чтобы не упустить интригующий момент, не выпуская из поля зрения Ника и его новую пассию. Я, обернувшись, помахала ей рукой.

Та торопливо выкрикнула, – Простите, Танечка, это не могу пропустить! Тут, же побежала к Нику.

Отвернувшись, я помчалась сквозь толпу к выходу. По ходу, с навернувшейся слезой, шептала, – Предатель! Без здрасти, до свидания, вылетела из клуба.

Выбежав, стала искать глазами полных слёз, свой «Пежо», найдя его, расстроенная побежала к нему, неловко споткнувшись о собаку, та обиженно заскулила. Я, разъяренно, нервно сорвалась, – Ты, ещё путаешься под ногами. Пошла отсюда!.. Собака, уступив дорогу, посмотрела на меня, как на сумасшедшую, тут, же обиженно залаяла.

Открыв переднюю дверку, я села, зарыдав. Мне было так больно и обидно. Заметив взгляд собаки, та с печалью смотрела на меня, явно с укором, тут, же перестала реветь, вытирая мокрые от слёз глаза, ласково посмотрев на ту, кивнула ей, и уже с заботой спросила, – Ты чей, чья? Собака с недоверием осмотрелась по сторонам. Я, тяжело вздохнув, констатировала, – Значит брошенная, как и я!..

Вздохнув, весело обратилась, – Поедешь со мной?! Собака завиляла хвостом. Мне ничего не оставалось, как сказать, – Тогда, садись в машину, подруга! Но тут, же неуверенно, добавила, – А может подруг!?

Подвинувшись на сидение, освободила место собаке. Та, запрыгнув, легла, как вкопанная, я улыбнулась. Собака приподнявшись, подскочив на месте, стала лизать, мусоля массивным влажным языком мне лицо. Отчего совершенно не было противно, ведь рядом друг.

Захлопнув дверцу, выжав сцепление, нажала на газ. Машина сорвалась с места, внезапно теряясь в толпе машин, словно исчезло в ином измерении.

Наконец, я оказалась на лестничной площадке, стоя перед своей квартирой. Торопливо открыв дверь, войдя с собакой, тут, же поспешила на кухню. Через секунду предстала перед новым другом с миской макарон с сыром. Дав собаке. Стала смотреть, как та, чавкая от удовольствия, ест, с затяжкой тяжело вздыхая. Мне как-то стало грустно, с жалостью произнесла, – Как быстро все в жизни меняется. Как легко расстаются. Вздыхая, пошла в ванную комнату. Закрывшись в кабинке, стала принимать душ, плача, шепча, – Сволочь! Предатель…

Про себя подумав: Словно меня кто-то слышал?.. Дура!.. Он – то меня точно не услышал, теперь я стала не нужна. Тут, же вздохнув, собрав мокрые, медного оттенка волосы в пучок, так вообще-то, они ярко-рыжие, стала смывать слезы потоком теплой струи, придя в себя, глядя в потолок, сказала, – Переболею, переживу! Ругая себя, – Не реви, дурочка, он того не стоит, возьми себя в руки! Не сорок первый, прорвёшься. Надо платить за любовь, пусть такой ржавой монеткой.

И вновь, как дура заревела, если не сказать, всхлипывая, застонала.

Собака, сквозь шум воды, слыша плач, подошла к двери ванной, носом приоткрыв дверь, боязливо, но с любопытством вошла внутрь.

Я, в ванной кабинке, стоя под душем, плача, монотонно шептала, – Ты бездарь! Ты бездарь! Предатель!..

Собака, смотрела на меня, скулила, била лапой по дверце. Я перестала реветь.

Отключив душ, выглянула, взяв халат, неловко одевая на мокрое тело, стараясь успокоить собаку, кивнула, проникаясь заботой к ее присутствию рядом, спросила, – Ну, что, подружка?! Купаться любишь?

Собака завиляла хвостом. Влетев в кабинку. Встала в рост под душем.

Я наконец-то заметила, что это «мальчик». Стала купать, радуясь, что теперь не одна в своем микроклимате, рядом живая душа, тоже кем-то брошенная. Отметила также, что пес домашний, так как любит купаться в домашних условиях, дворняжка сопротивлялась бы такому насилию со стороны незнакомого человека, дичилась бы. Закончив водные процедуры, мы поспешили в зал.

За окном была ночь. Свет в зале был приглушен. Удобно устроившись, я села в кресло, взяв с журнального столика листы бумаги, стала рисовать эскизы, бросая один за другим на пол, рядом пристроившись, спала собака. За полночь и я уснула.

Утро было суматошным. Надо было навести марафет, накормить собаку, что путалась и ластилась под ногами, напоминая о своём присутствии. На всё про всё полчаса, так как должна подъехать офисная машина, водитель, уже отрапортовал, что выехал, говоря, что на проезжей части затор, быть – может, задержится, ну, самое большое на 10–20 минут. Я стала собираться, снуя из ванны в кухню, из кухни в зал, в ванную, вновь на кухню. Собака с удивлением наблюдала за мной, моими хаотичными передвижениями.

Я выглянула в окно, заметила среди потока машин «Лексус», как всегда вовремя, надо отметить пунктуальность водителя. Хватая на ходу бутерброд, надкусывая часть, другую часть, на ходу сунув новоиспеченному дружку, пробкой вылетела из квартиры, собака была рядом, боясь, что ее оставят одну. Войдя в лифт, с облегчением вздохнула, стараясь войти в состояние степенной дамы, на это, про то, про всё ушло считанные секунды. Приобретённый навык успешной леди.

Выйдя из лифта, держа собаку на коротком поводке, вежливо поздоровалась с соседкой, что спешила к лифту, та от изумления приостановилась, вытянула шею, с непониманием осматривая меня и собаку, словно впервые видела, не удержавшись от возмущения, рявкнула, – Вот только питбуля в нашем подъезде не хватало, сожрёт и глазом не поведет!.. На что, мой пёс, гавкнул, явно с укором в адрес праведницы.

Дамочка отшатнувшись, прижалась к стенке и истерично завопила, – Уберите собаку! Люди, спасите!.. Рывком, оказавшись у лифта, резко стала нажимать на кнопку вызова, слышен был гуд приближающейся кабины.

Мне стало смешно, но я старалась быть сдержанной и воспитанной, не обращая на нее внимания, с достоинством вышла из подъезда, сев в машину.

Та, сорвавшись с парковки, оставила после себя клубы пыли, тут, же исчезла в потоке машин. Автомагистраль была перегружена. Через пять, десять минут мы оказались в пробке. В салоне стояла тишина. За рулем сидел немолодой мужчина, водитель, Олби Баче, в недавнем прошлом житель Закарпатья. Он ненарочито мимолетным взглядом заглядывал в зеркало, отвлекаясь, поглядывая на красивую женщину, т. е меня. Мне не хотелось его в этом разочаровывать, держала осанку и затянувшуюся паузу, школа Мадам Поливановой.

Я, сидя на заднем сидение, иногда бросала беглый взгляд, то на собаку, рядом сидящую в ногах, то на вид из окна. За ним бурлила жизнь, все куда-то бежали, сновали, теряясь в красочно оформленных магазинах, кафе. Всё напоминало разноцветный коллаж.

Водитель, резко затормозив, высунувшись в открытое окно, в адрес рядом проезжающего водителя джипа, явно срываясь, выдавая свой акцент, далеко не москвича, крикнул, – Понаехали, ни то, ни сё, «Оно»! Село! Понакупали права!.. Приосанившись, смачно выкрикивая, – Тракторист, хренов! Гидрид твою окись марганца, двоечник! Уже, с испугом заглядывая в зеркало, вытерев набежавшую слюну, вежливо произнес, – Вы, уж, Татьяна Петровна, простите меня, вырвалось! Оправдываясь, – Всё не так делают, не по-людски, по неписаным правилам. Я, знаете, ли в прошлом учитель химии. Смотреть не могу на лоботрясов. Кивая в окно, – Вон, морденция какая! 2х2! Пуп земли!.. Но мне было не до него, ушла в себя. Смотрела в одну точку, не видя его перед собой.

Очнулась, когда «Лексус» остановился напротив парадного входа в офис ООО «Женский мир». Водитель, вышел, торопливо обежав машину, открыл дверцу.

Первой выбежала собака, за ней в проёме появились мои красивые ноги, ступая на тротуар, медленно, степенно, а уж, за ними во всей красе появилась и я. Собака стояла рядом, виляя хвостом. Погладив, взяла в руки поводок, что волочился по асфальту, обивая голень моих ног.

Водитель, в своем радушии расшаркиваясь, скользя по моей фигуре взглядом ловеласа, произнёс, – Хорошего Вам дня, наше «Солнышко»!

Не обращая на это внимания, отошла от него в сторону, натягивая поводок, укрощая нового друга, про себя, я, уже его назвала «ОЛБИ». Боковым зрением, отметила, как водитель, почесывая затылок, провожал меня взглядом, со вздохом вслух произнеся, – Ах, какая женщина! Какая женщина!.. Ещё раз вздохнув, добавил, – Не по моим зубам, орешек! НЕФИРТИТИ! Далее провожая не абы, каким взглядом, поедая с ног до головы.

От услышанного стало смешно, но вида не показала, через минуту, уже потерялась для него, как мечта бабника, в проеме двери офиса. Минута, две и я оказалась в приёмной.

А это, изысканное помещение, с множеством маленьких диванчиков. На них сидели посетители, в основном заказчики. Войдя с собакой, явно ввела в изумление присутствующих.

Девушка – ресепшн, сидящая за компьютером, поспешно встав, поприветствовала, – Добрый день, Татьяна Петровна!

Я, сдерживая на поводке Олби, приветливо улыбнувшись, кивнула, как ей, так и присутствующим гостям. Послышались ответные приветствия.

Гармонию нарушила, появившаяся в проёме двери секретарша с кофе в руке. Та испуганно отшатнувшись от собаки, с визгом опрокинула его на себя, при этом тушуясь, истерично, по-идиотски смеясь.

Затирая двумя ладонями блузку, неловко извиняясь, в своё оправдание с охами и ахами, с отдышкой, при ее-то полноте, да и возрасте с хвостиком, бормотала, – Простите, ради Бога, простите! Ну, прямо, как кулёма!.. Точно не с той ноги сегодня встала. Не день, а черти что, все не так пошло, прямо, как в гороскопе.

Олби поспешил к ней, облизывая кофту и руку, стараясь, хоть таким образом помочь, явно проявляя дружелюбие, но та стояла по стойке смирно, в страхе шепча, – Ой, Мамочка!..

Я, отдав поводок ей в руки, с улыбкой сказала, – Он не голодный, позавтракал. Вверяю в Ваши руки! Попрошу любить и жаловать, это мой новый друг! Олби!

Секретарша, взяв поводок, озираясь по сторонам, просто была в шоке, стоящая рядом с ней собака лакала из полупустой чашки кофе.

Дама, выйдя из оцепенения, улыбнувшись, погладила, поспешила с ней на выход. На ходу с полуоборота, отрапортовала, – Вам звонила Ваша Мама, Госпожа, т. е. Мадам Поливанова. И тут, же исчезла за дверью, за которой слышался топот ног и лай Олби. В приемной все замерли, не сводя с меня любопытных глаз.

Зазвонил моб. телефон. Поставив сумку на стол секретарши, нервно стала в ней рыться, наконец, найдя искомое, достав мобильник, посмотрела на монитор. Меню выписало «МА»… Извиняясь, – Ради Бога, простите!..

Вышла в коридор, крича в телефон, – Ма-а! Ты где, в Москве? Тебя плохо слышно. Окончательно оглушил лязг и скрип приближающейся кабинки лифта, что через секунду остановилась передо мной. Я уже хотела войти, как меня остановил подбежавший закройщик, молодой, угловатый парень. Назойливо тараторя, – Мне Ник сказал, что у него до сих пор нет готовых эскизов новой коллекции! Муза в нём не родилась! Даже, ещё и не в зачатье. Как, же теперь?! Самому рожать?

Глядя на него в упор, отводя телефон от уха, иронически отпарировала, – Ну, попробуйте! А что до Ника, то немудрено! Он, же у нас мужчина занятый! А вот во мне, она родилась. Муза!

Достав из сумки наброски, тут, же отдала целую кипу. При этом, с гордостью, выпалив, – Вот! Поколдуйте, Васенька, ясно солнышко! Не мне одной творить и созидать!

Взяв в руки, рассматривая эскизы, тот сверкая глазами, неуёмно восторгался, – Супер! Божественно! Креативненько! Погружаясь в них, удалился, разглядывая на ходу.

Войдя в кабинку лифта, в след исчезающему Василию, выкрикнула, – Рожайте, рожайте, мальчики! Уже в закрытой кабинке вздохнула, потом вспомнив, что мать на проводе, поднеся трубку, тихо произнесла, – Мам… Сейчас доберусь до своих апартаментов, вызову.

Фешенебельный кабинет, всё по последнему слову модных тенденций.

Кожаная мягкая часть, огромный письменный стол. Множество цветов.

Войдя в кабинет, бросив сумочку на диван, упав на него, быстренько посмотрела на телефон, вызвала мать. Слушая ее вклинившуюся тарабарщину, стараясь сдержаться, чтобы не напомнить об отсутствие в моей жизни, как ни в чем не бывало, сказала, – Ма-а! Всё окей! Я позавтракала. И даже поработала. Кажется, у меня будет супер коллекция!

Потянувшись к столу, взяв лист, стала делать набросок эскиза, боясь, что потеряю нить – путь к творчеству, и моя муза упорхнёт. Смеясь, добавила, что утопаю в объятьях сразу нескольких муз.

Отвлёк стук в дверь. За нею послышался вкрадчивый голос Николая Басова, Ника. – Тук-тук! Своих впустите? Но этот вопрос был, скорее риторический, тут, же открылась дверь и уверенным шагом, вошел, он, Ник. Пройдя к столу, стал рассматривать эскиз, цинично говоря, – О!.. Делаем успехи! Неплохо! При этом, с любопытством разглядывая меня.

Это намек на то, что мы Вам не нужны, Мадам?! Сказал он, скорее обиженно, нежели холодно. Стал притягивать за руку к себе, я с мобильником в руке, пыталась вырваться, продолжая говорить с матерью, – Нет! В его объятьях, я, уже точно никогда не буду.

Ник, с непониманием посмотрев, стал показывать рукой на себя. Я, с удовольствием кивнув, продолжала в трубку, – Свято место пусто не бывает. У меня появился новый друг! Ник опешив, смотрел в напряжении, прислушиваясь. – Породистый! И верный!..

Басов поспешил упасть на диван. Пытаясь чмокнуть меня, я его стала отталкивать, еле сдерживаясь, – А вот этого не надо! Без всяких любезностей!..

Тут, же вскочив на ноги, он, с пренебрежением цинично сказал, – Я ухожу, Киса моя!.. Не привык навязываться. В ответ наигранно постаралась послать воздушный поцелуй, небрежно произнеся, – Прощай!..

Он ускоренным шагом поспешил покинуть кабинет.

Встав, пошла к окну, слушая, что говорила мне по телефону мать, на глазах наворачивались слёзы.

В это время открылась дверь. В кабинет вбежал взмыленный пёс, Олби Баче, за ним трусцой, взмыленная секретарша, едва сдерживающая поводок. Собака, виляя хвостом, радовалась, целуя мои руки. Бедная женщина, пыталась оправдаться, видя наглость с его стороны, выпалила со страхом, – Я не виновата, он сам!.. По этажам бегал, искал Вас.

Радуясь, как дитя, кричала в телефон, – Он чудо! Мой Олби!..

Я счастлива! Жизнь начала новый отчёт!.. Слышен был резкий голос матери, что терялась в догадках о новом друге. Олби стал лаять. Мать перешла на возмущенный крик, поучая, что собаке не место рядом со мной.

Я выключила телефон. Стала играть с собакой, дурачась, бегая по кабинету, заполняя пространство звонким смехом. Секретарша с умилением посмотрела, вслух констатируя, – И впрямь – счастлива! Избавилась от одного кобеля, приобрела другого. Дуры бабы! Дай Бог, чтобы не шило на мыло!.. И тут, же прослезилась, радуясь чужому счастью, задом пятясь к выходу, как «туча» сползающая с неба от солнечного луча, вмиг исчезла за дверью.

…Мой мозг теребила мысль: Что не делается, всегда к лучшему! Надо всё менять и начать именно здесь и сейчас. Работа, работа, работа…

Все к черту! Начать с себя это прерогатива, удел счастливых людей. Мыльные оперы в моей личной жизни достали, хотелось радости, влюбленности и любви. Успокоив заигравшегося Олби, села за компьютер. Залезла в сеть, на сайты знакомств. С неким любопытством стала отбирать потенциальных партнёров. Подбор шёл тщательный с цинизмом. Шило на мыло абсолютно не хотелось менять. Набросав и отправив нескольким лицам письма, стала ждать ответной реакции. Отзвонив Светке, рассказав ей о своем марш– броске по женихам, получала ц. у., что нечего сидеть, сложа руки и ждать, когда пепел осыплет твою разбитую голову. Надо взять бразды в свои руки и дерзать быть – привлекательной, очаровательной и любимой. Я сказала, что сейчас и по иностранным женихам пройдусь, пронесусь, как по Бродвею, может с ними, дескать, подфартит. Она, одобрив, отшутилась, что новичкам в таком деле везет.

Не прошло и трех часов, как посыпались ответные письма. Было столь неожиданно, и это в тот момент, когда казалось, почва ушла из-под ног, мосты сожжены, чувствовала себя «старушенцией», такой мягко говоря, не какой, сидящей у разбитого корыта. Неким образом, я даже растерялась. То не одного, а то сразу нарисовалась целая очередь в женихи. Читая письма, одно за другим, терялась, как пятнадцатилетняя девчонка, не зная кого бы выбрать, на кого бы положить глаз. Все были, как на подбор. Ник терял свою значимость в моих глазах. От лиц новоиспеченных женихов рябило. Немаловажно кем они были, не хотелось начинать с ноля. Связь должна быть на равных. «Фифти – Фифти», чтобы не чувствовать зависимость в той или иной мере.

Я просидела за компьютером битых пять часов, так и не приняв чьё – либо предложение о встрече. Решительно удалила все письма, занеся в спам. Залезла в спам и там обнаружила, ещё одно письмо, не удержавшись от соблазна, открыла. Это письмо от незнакомца Льва Берестова. Он хотел бы со мной встретиться и провести некоторое время на Балтийском взморье. Предлагая использовать две горящие турпутевки в Ригу. Перечитав письмо несколько раз, решила, что так тому и быть. Место встречи назначено на завтра в аэропорту Внуково. Мне понравилась шальная идея, провести неделю в Риге, отдышаться от всех своих паник и страхов. Я написала ответ, заверив, что буду завтра в обозначенное им время. Рейс Внуково-Рига в 21.10.

Рига, конечно не Мегаполис, но приличный уютный город со своими прелестями. Выключив компьютер, разбудив Олби, отправилась домой. Решение было принято: менять всё к лучшему!..

…Утро затянулось, я смаковала мечту, лелеяла, утопала в ее объятиях. Включив комп, заново открыв письмо Льва Берестова, стала рассматривать маленькое фото отправителя, надо отметить, он мне понравился. Я прибывала в эйфории нахлынувших чувств, казалось, что парю в облаках. Ощущая адреналин в свойственном мне авантюризме, помчалась в ванну принимать душ, чтобы никоим образом не сгореть здесь и сейчас дотла. Грёзы в соединении с мечтой опиум, так и недолго сойти с ума. День прошёл в нетерпении…

Тяжело ждать неизвестное, но желаемое. Выждав час, собрав багаж, выехала. Перед этим позвонив Светке, чтобы та присмотрела за Олби. Жалко было его, он так выл, когда я закрыла за собой дверь, что казалось, подъезд ходил ходуном, пёс боялся быть брошенным вновь, опять. Вспомнив о нём прослезилась.

Дорога была вымученной, пробки просто достали, до аэропорта оставалось 5 км, когда мотор заглох. И я осталась один на один с судьбой на обочине, а впереди пугающая пустотой неизвестность. Темнело быстро.

Выйдя из воспоминаний, вновь подойдя к капоту, стала рассматривать содержимое под ним. Жуть!.. Сковал страх, что погрязну в шурупчиках, гайках, шлангах. Судьба оказалась жестокой.

В упадке сил, опустив капот, села в машину. Приняв валидол, достала из сумочки сигареты, стала искать в бардачке зажигалку, там ее не оказалось, скомкав пачку в руке, выбросила за окно, куда – подальше, в темень ночи. Я была в полном отчаянии, даже, если хотите в полном оцепенении, в голове хаос и в нём серыми картинками, мелькало моё беспросветное будущее. Поняв, осознав, приняв, решила мужественно пережить и это, потушив фары, свернувшись клубочком, прилегла на сидение. Немного прикорнув, от ужаса приведенного сна, вскочила, не понимая, в каком измерении нахожусь. Потрогав себя руками, поняла, что это реальность. Только почему, я жива? Во сне погибаю, чуть, ли не как, Анна Карена, бросившись под машину, мчавшуюся на полном ходу мне навстречу. Испугавшись этого, решила уйти от пророчества, раз и навсегда, сбежать от кары судьбы. Правда, неизвестно за что?! Выйдя, осмотревшись по сторонам, направилась навстречу луне, сияющей вдалеке. Вдвоем с ней было не так страшно.

Дождь бил горошинами капель по лицу и это не отрезвляло разум, а наоборот порабощало страхом. Звезды подмигивая, исчезали за черными облаками, словно подтверждая, что они ничем не могут помочь в сложившейся ситуации, как «трусы» сбегали с поля действий, не решаясь противостоять моей судьбе. Дождь был мерзким, ледяным, царапал лицо, жёг щёки, был беспощаден к красоте. Я не сопротивлялась, принимала, всё, как есть. Твердя себе под нос, – Переболею, переживу и это, иного варианта войти в будущее, нет.

…Впереди послышался гул приближающего авто, но оно было, как за кадром. А на кадре – приближающийся яркий, ослепляющий свет и туннель в зареве, что напоминало шахту, спуск в ад, хлопок, резкое торможение…

От испуга, я закрыла лицо руками и закричала, – ААААААААА!..

…Я проваливалась в иное измерение, попав в воронку из белых мух. Как могла, отмахивалась руками от их назойливости, оглядываясь то назад, то с тревогой вперед. В висках стучало, – Надо запомнить дорогу. Воронка засасывала. Ослепительный отблеск перед глазами, казалось, навсегда стер прошлое, вход в него перекрыл шлейф белых жужжащих мух. И только раскат грома, потревожив их, спас меня от настырных, назойливых посягательств, наверно, им очень хотелось взять меня в плен. Минута и они исчезли с поля зрения.

Я семимильными шагами пробиралась сквозь набросанные кубы, пиная ногой, поражаясь, что они практически невесомые, поочередно, как на резинке-венгерке поднимались в воздух, достигнув высоты, тут, же превращались в труху, заполняя окружающее пространство крошками картона. Сорвавшись с места, побежала вперед, сама не сознавая куда. Лишь бы не стоять на месте и вновь не попасть в эту злосчастную воронку, как мне показалось, она была вакуумной подушкой между небом и землей, неким чистилищем.

Я покрылась зелёными пятнами, ощущая, что это аллергия на пыль от картона. Как беглянка, пытающая скрыться, мчалась навстречу приближающему белому облаку. Наконец, очутившись рядом с ним, не задумываясь, шагнула на него, чтобы спрятаться в его завуалированной дымке, сделав шаг, тут, же провалилась в бездну, падая кубарем вниз, по ходу цеплялась за облака, что пролетали мимо. Мной овладел страх. Головокружение, по ходу, я с кем-то ругалась, это напоминало ссору с самой собой. Внутренний голос, утробно кричал, – Не отпущу!..

Языки пламени, вдруг взявшиеся из неоткуда, тут, же обхватили мое бездыханное тело, мне казалось, что это смерть. Но я не спешила умирать, отмахивалась, боролась с невидимой силой, пугающей и придающей сил. Страх, злость, уже не ощущала, напрочь отсутствовало желание застрять в незнакомом мне измерении, рвалась, как могла сквозь поставленный передо мной барьер. Шумела, кричала, махала руками, наверно со стороны это было смешно. Но мне было абсолютно не до шуток. Вырвавшись на свободу, пролетев сквозь белый коридор, столкнулась лоб в лоб с мужчиной во всём белом, в странном длинном до пят плаще, он подбегал ко мне с криком, – Я сейчас! Я помогу! Держитесь!.. Обернувшись, крикнула назад, – Да пошла, ты! Надоела!.. Судьба не ты, а он!

Встав, посмотрела сверху вниз на ломаный контур очертаний на бетонном покрытии, отряхнувшись, с улыбкой стала поджидать, бегущего ко мне мужчину. Тот, подбежав, с тревогой спросил, – У Вас всё в порядке? Я ответила, что, да. Он, с заботой посмотрев на меня, не заметив ничего пугающего, еще прибывая в волнении за меня, не веря своим глазам, переспросил, – Точно, всё в порядке?! Я кивком головы подтвердила, но ноги почему-то, предательски подкашивались, как сломанный стебелек, безжизненно оседала на землю. Мужчина наклонился, низким, грудным голосом констатировал, – Нет, у Вас явно не всё в порядке. Какое, уж хорошо?! Одно то, что Вы на трассе среди ночи – одна, уже говорит, что с Вами что-то случилось и ваша слабость, добавляет мысль, что у Вас налицо сотрясение.

Он сделал жест рукой передо мной, проверяя реакцию, я, как ребёнок поддалась игре, рассматривая пальцы рук. И взглядом нашла. – Значит сотрясения нет. – Слава Богу! Произнёс мужчина в белом. Я с любопытством рассматривала его лицо, отпрянув, испугалась, в нём тут, же узнала, знакомые черты, того незнакомца, к которому спешила на встречу. Ничего не понимая, вслух спросила, – Ну как Вы, то, оказались здесь? Как никто другой, Вы сейчас должны быть в аэропорту. Он с улыбкой произнёс, – Сердце подсказало, что Вы в опасности. Недоумевая прошептала, – Мистика!.. Глядя куда-то вдаль, мужчина спросил, – А где машина? Я, пожав плечами, неопределенно сказала, – Наверно неподалёку отсюда. Он, трезво оценив ситуацию, сказал, – Ладно, это терпит, сейчас будем выбираться отсюда на моей машине. Он, в моих глазах был олицетворением ангела, что спустился спасти меня, наверно от самой себя, ведь до этого, я боролась именно с собой. Тело было лёгким, словно по нему прошлись катком, выжав из него все соки, но от этой мысли, мне вдруг стало легко, значит, проблемы решены, они отпустили меня и я с лёгкостью освободившего человека, выбравшегося из плена дрязг, мелочей жизни, вырвалась на свободу. Хотелось кричать: Урааааааааа!.. Но вслух, только ойкнув, схватилась за область сонного сплетения, – Ой! Как, же муторно!.. И голова кружится. Мужчина взмахом рук, подхватил мое безжизненное тело, произнеся, – Нет, Вам необходимо мое вмешательство, едем ко мне! Посмотрев ему в желтые глаза, я согласительно кивнула, тихо прошептав, – Наверно, Вы правы. Его глазами блеснули отблеском луны, внутри похолодело, я впало в беспамятство, оно длилось вечность, так мне показалось, хотя это было минутной слабостью. Очнулась в салоне машины. И с любопытством стала разглядывать салон, он оказался чисто белым, но я этому в принципе и не удивилась, а наоборот отметила, что мужчина до педантичности чистоплотен. Нигде не было видно не одного пятнышка. Заметив мое пробуждение, мужчина спросил, – С Вами всё в порядке? У Вас был глубокий обморок. Я, еле-еле размыкая зубы, шевеля губами, прошептала, – Спасибо, всё нормально. С любопытством, спросив, – А куда мы едем? Мужчина в облике ангела, произнес, – Ко мне…

…Миг и всё исчезло…

Послышались надрывные звуки мигалки подъезжающей скорой помощи, секунда и передо мной появилась реанимационная бригада, что бесполезно суетилась, перебивая друг друга, давая противоречивые советы. Отчетливо было слышно, как медсестра в панике произнесла, – Фил, мы ее теряем, пульса не чувствую, на что тот рявкнул,– Адреналин! Вцепившись крепкими руками в моё безжизненное тело, стал приподнимать, прицеливаясь шприцом в область сердца. Мне не хотелось присутствовать при этом, я устала, хотелось крикнуть, что перед ними лежит человек, а не кукла. Но произнесенные слова, напоминали желание рыбы выболтать всю правду о всех, и сразу, к тому, ж были, лишь бесполезным сотрясанием воздуха, немыми хлопками губ.

Моё тело нещадно ныло и болело. В нём становилось так неуютно, что мне захотелось выйти из него без сожаления и насовсем, таким образом, отказаться от суеты сует, однако, намотав в невесомости круг над бренным телом, посмотрев на настенные часы, поспешила вернуться на прежнее место. Как не было больно моему телу, я все, ж решила пройти до конца и этот путь к прошлому или будущему.

С молниеносной быстротой передо мной стали проноситься кадры из жизни. Конечный блок памяти, раскрыл недавнее знакомство с Львом Берестовым – назначенная встреча во Внуково и дальнейшее романтическое пребывание в Риги.

Вдруг, началась отмотка кадров назад – трасса, объятия ангела. Решаясь зафиксировать кадр, чтобы лучше рассмотреть моего спасителя, хватая, как рыба глоток воздуха, резко успокоилась, сознавая, что он, Ангел, рядом. Последнее, что расслышала, радостный крик медсестры и усталый голос Фила, тот вытирая пот со лба, произнес, – Всё с нами, но пока в коме. Что могли, мы сделали. На что, медсестра, радостно выпалила, – Главное, что жива!..

…Аэропорт Внуково. Красавиц мужчина в черном длинном плаще, Лев Берестов, всматриваясь вдаль, глазами искал часы, явно нервничал. На таймере 20.00. Как вдруг, диктор объявил, что рейс задержан на два часа из-за погодных условий. Нервы были на пределе, Лев Берестов решил выпить кофе. Направился в буфет, там взяв кофе с коньяком, стал смотреть телевизор. Внимание привлекла прозвучавшая с телеэкрана информация о трагедии, случившейся на трассе, ведущей к аэропорту. Молодая женщина в тяжелом состоянии была забрана реаниматорской группой скорой помощи. На месте работает аварийная служба и полиция. Сердце подсказывало, что это Татьяна Кремс. Сорвавшись с места, Берестов выбежал из стен аэропорта, найдя свой ВМW, сев в него, отправился к месту происшествия. Приехав на место, где уже не было никого, выйдя из машины, решил пройтись по трассе. Следы присутствия Татьяны и всего случившегося с ней смыл дождь, если только, как постфактум были разбросаны обрывки ленты ограждения, и грязные следы протекторов, скорее всего скорой помощи и дорожной полиции. На нервах стал прикуривать последнюю сигарету, та намокнув, упала вниз, нагнувшись, чтобы ее поднять, чуть в стороне заметил мобильник. Взяв его в руки, направился к машине. Сев, закинул мобильник в бардачок. С тяжелым чувством потери, рванул с этого места в сторону аэропорта.

* * *

…Ко мне!.. Пробивающий пустоту голос, был мной услышан.

Придя в себя, я наконец-то нашла то, что искала годами, свою судьбу. Стало, как-то легко, захотелось поправить прическу, томно одарить взглядом сидящего рядом.

Одно но, не могла поднять и руки, тело было невесомым. Мужской взгляд прожёг моё тело до кости, это придало уверенности, значит не настолько, атрофирована я, во мне жизнь бьёт ключом. Налицо вспышка чувств, поддавшись им, стала ощущать присутствие себя на этой бренной земле, по телу перестала бежать дрожь, в горле рассосался застрявший комок, разжав зубы, шевеля губами, стала издавать заторможенную речь, выдавливая из себя слова, тихо произнесла, – Это Вы? Рядом сидящий со мной Лев, произнес, – Судьба!..

Я стала оправдываться, что не могла сидеть в своей машине, и ждать неизвестности, решилась пойти вперед в надежде встретить, хоть кого-то, кто помог бы мне в данной ситуации. Но все было против меня. Мобильник, как назло отключился. Села батарея, и это тогда, когда я пыталась вызвать эвакуатор или на худой конец, такси. Была в совершенном страхе, иной альтернативы не предвиделось, а так хотелось вовремя попасть в аэропорт. Все силы зла решили конфликтовать с моей судьбой, заставляя меня самой выбираться из передряг…