Текст книги "Мера за меру"

Глава пятая. Страсти по телефону

На следующий день сюрприз ожидал Майю. Ей принесли передачу, причем сразу в двух пакетах, и оба – от верной подруги Марины. У подруги, преуспевающей коммерческой директрисы одной из крупных компьютерных фирм, были свои представления о том, что нужно женщине для счастья в любой ситуации.

Красивая пижама – раз, не менее красивая ночная рубашка – два, домашние туфельки без задников, но на каблучке – три, французская туалетная вода, шампунь, лак для волос, фен, гель для душа, полный набор декоративной косметики, блок дорогих дамских сигарет, коробка шоколадных конфет (тоже не из дешевых) и много-много всяких милых мелочей, которые в психиатрической лечебнице совершенно не нужны. Зато неплохо поднимали настроение.

Помимо этого, к пакетам прилагалось послание, написанное на компьютере и распечатанное. От руки писать Марина давным-давно разучилась, и ручка ей бывала нужна только для того, чтобы расписываться на документах.

«Майка, ну, ты даешь! Никогда в жизни не поверю, что ты решила самоубиться. Твоя мама тоже в это не верит, она собирается в Москву, так что очень скоро мы все выясним и вытащим тебя из этой бодяги. Извини, подруга, но только ты могла влететь в такую идиотскую ситуацию: упасть с балкона и этого не заметить.

В причастность ко всему этого твоего муженька мне не очень верится, но… Но, понимаешь, какая штука: я звонила ему на работу, и мне там сообщили, что он давным-давно уволился. Тут-то я и засомневалась. Ведь тебе он о переменах в своей трудовой деятельности словечком не обмолвился, правда? Плюс, по рассказам вашего милого доктора, который мне позвонил, у вас там намечался развод. Насколько я тебя знаю, дело можно было уладить исключительно полюбовно. Зачем ему выбрасывать тебя с балкона? Чтобы иметь дополнительные неприятности с милицией? Или чтобы не раскрывать какие-то тайны собственной биографии? По-любому ему не повезло: ты выжила. И это главное.

Не переживай: мы его обязательно разыщем. Милиции я тоже покоя не дам, им обязательно нужно периодически давать хорошего пинка, чтобы они шевелились. Ты на это вообще не способна, я знаю. Значит, я постараюсь. Мне подруга нужна на воле и в добром здравии, а не в психушке.

И еще я обязательно добьюсь личной встречи с тобой. Что это еще за манера: запирать человека, который ни в чем не виноват? Ты не преступница и даже не подозреваемая, если у тебя с головой что-то не в порядке, так пусть лечат, а не изолируют от общества. Ты же с ножом по улице не бегаешь и вообще для окружающих опасности не представляешь. Так какого черта?

Ладно, не грусти, все образуется. Ты же меня знаешь.

М.»

Майя перечитывала письмо и совершенно отчетливо не только видела перед собой Марину – коротко стриженую блондинку с неизменной сигаретой в руке, но и слышала ее голос: безапелляционный, уверенный, командирский. Обычно эта манера говорить у ее подруги раздражала, но теперь Майя испытала чувство, схожее с умилением: эта женщина не даст ей пропасть, вытащит из любой передряги, всех построит, всем раздаст ценные указания и, в конце концов, получит желаемый результат. Хватка у нее, по ее же собственному определению, была мертвая, бульдожья, «с прикусом». А бульдожка волка всегда одолеет, это вам любой охотник скажет.

Дневной визит Петра Андреевича только подтвердил те ощущения, которые возникли у Майи после получения письма.

– Майя, побеседовал я с вашей подругой, обстоятельно побеседовал… Правильно говорят: противоположности сходятся. Этой даме фронтом командовать нужно, с вами не сравнить, вы у нас такой зайчик белый и пушистый. Назначила мне свидание перед работой – в семь утра, между прочим! – явилась минута в минуту и попросила передать вам вот это. То есть не попросила, а приказала, хотя очень вежливым тоном со всеми нужными словами, типа «пожалуйста» и «будьте любезны». Отказать ей может только камикадзе, а я человек мирный. Вот, держите.

И Петр Андреевич протянул Майе маленький, плоский аппарат. Еще один мобильный телефон с устройством для подзарядки. Еще одна ниточка, которая свяжет их палату с окружающим миром.

– Между прочим, если бы она попросила передать пистолет, я бы тоже не смог отказать, – продолжил Петр Андреевич. – К счастью, дело ограничилось мобильником, но мне почему-то кажется, что это только начало. И еще кажется, что я для нее – пройденный этап, теперь она возьмется за вышестоящих. Честно говоря, я им не завидую.

– Она пишет, что мой муж давным-давно уволился с прежнего места работы, – сказала Майя, пряча мобильник. – Об этом обязательно нужно уведомить милицию.

– Не беспокойтесь, ваша подруга и об этом позаботится. Теперь мне остается только наблюдать, как дело пойдет дальше.

– Нетушки, Петр Андреевич, – внезапно подала голос Вика. – У вас, между прочим, в этой постановке своя роль есть.

– Это какая же? – опешил Петр Андреевич.

– Защитника сирых и убогих, естественно. Вы же прекрасно понимаете, что нам троим здесь делать абсолютно нечего. Да, конечно, не вы решаете, выписывать нас отсюда или нет. Но вы можете давать нам другие лекарства, правда? Капельницы же отменили, и не думаю, что вы по этому поводу с кем-то советовались или ждали подтверждения своего решения.

– В принципе, конечно…

– Да и не в принципе тоже. Я не хочу, чтобы вы из-за нас чем-то рисковали, но помочь, ничем не рискуя, вы можете. Так помогите!

– Тогда и вы мне помогите. Лично вы, Вика, да, да. Ведите себя более адекватно, не играйте в молчанку, продемонстрируйте всем, что быстро приходите в норму. А то у нас с вами получится не совсем убедительно: ваше состояние не меняется, а я вдруг отменяю необходимые при этом лекарства. Это логично?

– Не логично, – согласилась Вика. – Хорошо, я буду вести себя, как вы говорите, более адекватно. Более того, попрошу вас позвонить моему супругу и передать ему, что я хочу отсюда выйти. Если это сложно, передайте мою просьбу вашему начальству, мне все равно. Но мой драгоценный должен знать, что я как бы осознала и перестроилась. Это во-первых.

– Это легко. А что во вторых?

– А во-вторых, мне нужно назначить такое обследование, какое в этих стенах произвести невозможно. Выездное, так сказать. Причем обследование должно четко вписываться в картину моего лечения…

– Еще один командир, – усмехнулся Петр Андреевич. – С вами, милые дамы, не соскучишься. Ну да ладно. Супругу вашему, конечно же, сообщат все, что вы хотите. А вот над вторым заданием мне нужно подумать, поскольку с моей личной точки зрения вы если и больны, то лечить вас нужно вовсе не здесь.

– А с точки зрения посторонних, – вмешалась в разговор Нина, – мы тут все на голову больные. А голова – предмет темный и обследованию не подлежала… до недавнего времени. Теперь ведь и голову можно, как бы это сказать, насквозь увидеть. Где-то я об этом читала…

– И я читала, – подхватила Майя. – Томография мозга называется. Нет, компьютерная томография, точно.

– Точно-то точно, – со вздохом сказал Петр Андреевич, – только это довольно дорогое обследование. И у нас его не делают, действительно нужно ехать чуть ли не на другой конец Москвы.

– Какая разница, – пожала плечами Виктория. – Это даже хорошо, что дорогая. Мой супруг дешевых вещей и процедур не признает в принципе. А вот если мне нужно что-то дорогое – это нормально…

Она помолчала немного и со вздохом закончила:

– Ненормально только то, что мне ничего от него не нужно. Потому и сижу здесь.

– Хорошо, это легко можно организовать. Но зачем это вам, Вика?

– Не скажу, – с легким смешком отозвалась та. – Лучший способ не проговориться – это ничего не знать. И врать вам, Петр Андреевич не придется, потому что смысла не будет. Томография нужна? Нужна. Вы ее организовали? Организовали. Деньги, допустим, мой супруг заплатил? Заплатил. Вот и все. Остальное будет сюрпризом.

– Для кого? – поинтересовался уже смирившийся с ситуацией Петр Андреевич.

– Думаю, для всех.

Вечером обитательницы палаты долго шушукались, вели какие-то таинственные переговоры по имевшимся у них уже двум мобильным телефонам, то и дело бегали курить и вообще спать улеглись где-то ближе к полуночи. И то потому, что Нина, как самая рациональная из всех, решила, что все дела в один вечер не переделаешь, а с утра нужно быть выспавшимися и в приличной форме. Иначе весь их замечательный план может провалиться из-за каких-нибудь нелепых мелочей, типа рассеянности или внезапной усталости.

Петр Андреевич свое слово сдержал: лекарства уже не лишали способности соображать и не замутняли рассудок. Успокаивали – да, успокаивали, но это было очень кстати, поскольку утром после завтрака и обхода все три обитательницы палаты были чуть-чуть перевозбуждены. И успокоились очень вовремя, поскольку неожиданно появился заведующий отделением собственной персоной. Вальяжный мужчина лет шестидесяти, с ухоженной седой бородой и пышной шевелюрой, в белоснежном накрахмаленном халате. Настоящий профессор, просто персонаж из какого-нибудь фильма о великих врачах или ученых.

– Виктория, я к вам, – объявил он с порога.

Сразу предупредил: остальные пациентки его не волнуют. Не тот уровень. Вот каким-то непостижимым образом попавшая в подведомственное ему учреждение жена миллионера – совсем другое дело. С ней можно общаться на равных, без подобострастия.

Это он думал, что – без подобострастия. Наметанный глаз Нины сразу определил, что важный профессор откровенно трусит. Боится сделать что-нибудь не так, сказать что-то лишнее или, наоборот, не сказать главного. Нормальное отношение нормального человека к очень большим деньгам. Точнее, к тому, кто этими деньгами располагает.

– Слушаю вас, – прохладно отозвалась Виктория.

Она, судя по всему, ситуацию тоже понимала вполне правильно.

– Наши правила запрещают больным иметь мобильные телефоны. Но ваш лечащий врач подтвердил, что все симптомы стабилизации психики налицо. А ваш супруг очень просил сделать для вас исключение. Вот, телефон специально для вас. Надеюсь, вы мое доверие не обманете, и другие этим аппаратом пользоваться не будут.

– Не сомневайтесь, не обману. Я умею быть благодарной и слово всегда держу.

Майя смотрела на Викторию и не верила своим глазам. Это была совершенно другая женщина: холодная, уверенная в себе, привыкшая отдавать приказы и не сомневавшаяся в том, что они будут мгновенно выполнены. Ни намека на теплоту в голосе, ни капельки благодарности в интонациях и манере держаться: все так и должно быть. Правила существуют для простых смертных, а не для нее. Для нее не могли не сделать исключения, ничего чрезвычайного в этом нет. Странно только, что ей еще диктуют какие-то ограничения.

– Спасибо, – сказал профессор и протянул Виктории крохотный мобильный телефон.

Крохотный-то крохотный, но видно было, что не из дешевых.

– Мне разговаривать при вас? – все так же холодно осведомилась Виктория.

– Да что вы! – как бы даже испугался ее собеседник. – Я оставляю его вам, беседуйте, сколько хотите и когда хотите.

Если он ждал благодарности, то напрасно. Виктория только коротко кивнула, забрала аппарат и положила на тумбочку, всем своим видом демонстрируя неприкрытое ожидание конца этого визита.

– Ну, ты даешь! – только и сказала Нина, когда они остались в палате одни. – Мария, блин, Стюарт, королева Шотландии, не меньше.

– А что я должна была делать? Руки ему целовать, за то, что он выполнил указание моего супруга? Сейчас, разбежалась. Телефон, безусловно, стоит на прослушке, звонить с него можно только по определенным номерам. Подумаешь, одолжение.

– Будешь звонить?

– Естественно. Мне ведь нужно оплатить исследование, а сама я это сделать не могу… пока, во всяком случае. Так что попрошу супруга, пусть отстегнет, сколько там полагается. И вообще постараюсь понять, как он сейчас настроен.

– В каком смысле? – спросила Майя.

– В таком, что, возможно, сочтет наказание для меня вполне достаточным и решит, что я уже завтра могу вернуться домой, то есть к нему.

– А ты…

– А я этого не хочу. Но хочу, чтобы его деньги помогли мне выбраться отсюда. Так что придется выбирать какую-то среднюю линию поведения. Чтобы был готов простить, но пока не был готов отменить заключение вообще. Сложно, конечно, но в принципе вполне осуществимо.

Она взяла в руки телефон, сделала глубокий вдох и нажала несколько кнопок. По тому, как напряглось и отвердело ее лицо, соседки поняли, что соединение состоялось.

– Это я. Спасибо за телефон… Да, я поняла, что мои желания тебя не волнуют, точнее волнуют лишь в определенных пределах… Да, дошло, не волнуйся, я не тупая… Нет, выписываться пока рано, я еще не в том состоянии… Нужно пройти обследование… Платное, и не здесь, а в другом месте… Не знаю, насколько серьезно, но у меня постоянно болит голова… Спроси врача, у тебя же все схвачено… Нет, я не знаю, сколько это стоит, об этом тоже спроси врача… Хорошо, я подожду, мне, в принципе, все равно, где сидеть взаперти… Нет, мне больше ничего не надо, спасибо… Нет, не надо компьютер, я же сказала, у меня болит голова. Да, буду ждать твоего решения… Да, поняла, что инициатива наказуема, только не нужно меня запугивать Кащенко, там такой изоляции не будет. Хорошо… До следующего звонка.

– И что теперь? – с огромным любопытством осведомилась Нина, когда Виктория закончила свои переговоры. – Ну, поедешь ты на это обследование, и что?

– А теперь, – загадочно улыбнулась Виктория, – ты позвонишь своему приятелю, у которого, как я понимаю, половина московских милиционеров – добрые друзья, приятели или, на худой конец, собутыльники. Скажешь ему, чтобы открыл счет в любом банке и прислал реквизиты. В течение часа на этом счету будет столько денег, сколько нужно.

– Для чего? – чуть не взвыла Нина.

– Для реализации операции «План перехват». Или «Сирена» Или еще какого-нибудь, название пусть придумывают сами. Нинок, не беги впереди паровоза. Мне все равно придется разговаривать с твоим приятелем при тебе, ты все узнаешь в самом ближайшем будущем. Зачем дважды повторять одно и то же, посуди сама.

– Чтобы я не умерла от любопытства.

– От любопытства еще никто не умер, – засмеялась Виктория. – Главное, точно узнать, когда меня повезут на это самое обследование. И чтобы не было ни малейшей утечки информации, иначе сидеть нам всем тут, девочки, до морковкина заговения.

– Мне показалось, твой супруг предложил забрать тебя немедленно…

– Мало ли что он предложил, – сухо отозвалась Виктория. – Это к делу совершенно не относится. Давай, звони своему Вадиму, соедини его со мной. Если моя задумка сработает…

То, что услышали потом Майя и Нина в процессе телефонных переговоров Виктории, показалось им отрывком из какого-то крутого зарубежного боевика. Хотя все было просто и даже, можно сказать, изящно. Всего-то и требовался настоящий или подставной инспектор дорожного движения в нужное время и в нужном месте, а с ним – пара помощников. И требовалось на все максимум три минуты. Как Виктория додумалась до такой комбинации, оставалось только гадать, но – додумалась. И не только до этого.

Ко всему прочему, этот план идеально монтировался с тем, что уже, оказывается, придумал Вадим по отношению к супругу Нины. Вышеозначенный персонаж требовалось обнаружить и водворить в заранее выбранное отделение милиции. Там уже вступали в действие иные силы и даже иное ведомство. Но тоже – простенько и со вкусом, с минимальным количеством действующих лиц и исполнителей, зато, в случае удачи, с максимальной отдачей. А в удаче Вадим, похоже, не сомневался.

Для Майи все эти планы, переговоры, обсуждения оказались совершенно непосильной задачей. Хотя детективов, как говорится, хороших и разных, она прочла в своей жизни не меньше, чем многие и многие другие люди, совместить свою реальную жизнь с чужим вымыслом никак не получалось. У нее разболелась голова, она тихонько прилегла, закрыла глаза и постаралась отрешиться от всего и вся. Получилось не очень. Да еще присланный Мариной мобильник завибрировал под подушкой.

– Майка! – раздался в трубке веселый голос подруги. – Ну, как ты там? С телефоном веселее?

– Просто обхохочешься, – довольно сухо ответила Майя. – Спасибо тебе, Маринка, только звонить мне некому.

– А я на что? Слушай, а ведь нашелся твой супружник.

Голова мгновенно перестала болеть от неожиданности услышанной информации.

– То есть? – ошарашенно переспросила Майя.

– То и есть, что нашелся. Мне один умный человек подсказал, а второй, тоже умный, проверил. И вот – пожалуйста.

– Спасибо, – машинально поблагодарила Майя. – И где же он?

– В тюрьме.

– Что?!!

– В тюрьме, моя дорогая, – веселилась Марина, – в любимых всем народом Бутырках. Еще не знаю, за что и каким образом он туда угодил, но факт вещь упрямая. Может быть, убил кого-нибудь или участвовал в вооруженном ограблении.

– Ты все шутишь. Но это же…

– Это здорово, это значит, что никуда он теперь от нас не денется и все расскажет, как миленький. Не мне конечно, но это уже детали. Так что давай, выздоравливай побыстрее, а то пропустишь самое интересное.

– Все-таки я не понимаю, за что он мог туда попасть.

– Я пока тоже, но скоро пойму. Что тебе еще прислать?

– Спасибо, Маринка, ты и так меня завалила всякими сюрпризами.

– Ерунда! Надумаешь – звони в любое время, я на связи. Лично выбраться пока не получается, тут тоже филиал дурдома… Ну все, у меня другой телефон звонит, мне пора. Целую.

– Целую, – машинально сказала Майя в уже отключившийся аппарат.

Переварить услышанное она никак не могла. Чтобы тихий, законопослушный Дима угодил в тюрьму – да этого не может быть. Просто потому, что этого не может быть никогда! Да… но почему он, оказывается, давным-давно уволился со своей работы и ни словечком об этом не обмолвился? Почему приходил домой все позже и позже, и все мрачнее? Почему в последние несколько месяцев они никуда не ходили и к ним никто не приходил? Она-то втихаря радовалась что никто не мешает работать, смотреть любимые фильмы, читать. И прохлопала, как выяснилось, что-то очень серьезное. Настолько серьезное, что за это посадили в тюрьму. Или – не за это?

Марина, конечно, узнает, но… Но ведь об этом нужно сообщить в милицию, его же ищут. По крайней мере, снимется вопрос о том, каким образом она вылетела с лоджии. Ведь не за это же его посадили. Или – за это? Просто не успели или не сочли нужным поставить об этом в известность ее самое. Отдыхает человек в сумасшедшем доме, ну и ладушки, куда торопиться-то? Подозреваемый – под замком, предполагаемая жертва – тоже под надежной охраной, можно спокойно заниматься текущими делами.

В этот момент, очень кстати для Майи, появился Петр Андреевич с утренним обходом. Хотя обход этот теперь уже можно было считать чистой формальностью, скорее, официальной возможностью пообщаться с обитательницами палаты. Или – с одной из обитательниц, потому что даже не слишком наблюдательная Майя поняла: интерес лечащего врача к Нине уже вовсе не профессиональный. У него даже выражение лица менялось, когда он с ней разговаривал.

– Как дела? – осведомился Петр Андреевич, ни к кому персонально не обращаясь, хотя глаза его были прикованы к Нине.

– Нормально, – ответила за всех Виктория. – Удостоились сегодня с утра пораньше высокого визита. Сам заведующий отделением лично пожаловал и передал мне персональный мобильник. Посылка от любящего супруга, который, как мне представляется, и за эту ниточку тоже весьма умело дергает.

– Возможно, – уклончиво ответил Петр Андреевич. – Но раз вы решаете все вопросы на таком уровне я, слава Богу, могу с чистой совестью остаться в стороне. Майя, а вы что как в воду опущенная?

– Голова болит, – вяло сказала Майя. – И мой муж нашелся.

– От этого может не только голова заболеть. Где нашелся-то?

Майя в общих чертах пересказала свою беседу с Мариной и закончила просьбой:

– Петр Андреевич, известите, пожалуйста, того милиционера, который тут со мной беседовал. У вас же наверняка есть его координаты.

– Нет проблем, Майя. Но, может быть, ваша подруга сама доведет дело до конца?

– Она-то доведет. Но ведь нужно официально, правда? Иначе мое заявление никто никогда не рассмотрит, а я так тут и останусь…

На глаза у нее навернулись слезы и она замолчала.

– Вот даже как, – задумчиво проговорил Петр Андреевич. – Ну что ж, задействуем официальные каналы. Что тут терять, в самом деле? Успокойтесь, Майя, я все сделаю, как вы просите. А вам сейчас принесут успокоительное. Не нужно плакать, вам же самой от этого хуже будет… Нина, а как ваши дела?

Голос у него неуловимо изменился. Вика бросила короткий взгляд из-под ресниц на Нину: она-то понимает ситуацию или нет? Похоже, понимала: спинку выпрямила, послала доктору фирменный «взгляд-кокет», застенчиво улыбнулась. Нет, все-таки женщина остается женщиной даже в палате психиатрической лечебницы.

– У меня все нормально, спасибо, – прожурчала Нина самым нежным из своих голосков. – Только думаю, что когда меня отсюда выпишут…

– То что? – насторожился Петр Андреевич.

– То я уже не смогу общаться с таким приятным человеком, как вы.

Н-да, подумала Виктория, комплимент тяжеловатый и в лоб. Но если милый доктор действительно увлечен, то это – самое то. Действительно, проглотил и не поморщился.

– Ну что вы, Нина! Кто же помешает нам общаться вне этих стен?

Нина не ответила, только застенчиво улыбнулась, за что Виктория мысленно ей поаплодировала. Сама она так не умела, хотя теорию знала неплохо. Просто как-то ни к чему было применять ее на практике; флирт ее интересовал еще меньше, чем интимная близость с мужчиной или близость вообще. Что ж, не дано, так не дано, каждому, как известно, свое.

– Ваш-то супруг отыскался? – с деланным безразличием осведомился Петр Андреевич.

Нина покачала головой:

– Ищут. Но ни капельки не сомневаюсь, что найдут.

– Тоже в тюрьме?

– Это вряд ли. Армен – человек осторожный, очень осторожный, да и комфорт исключительно любит. Всякое, конечно, возможно, но мне кажется, найдут его у какой-нибудь любовницы…

– Его любовницы? – страшно изумился Петр Андреевич.

– Ну, а чьей же еще? Чужая его вряд ли пригреет.

– И вы так спокойно об этом говорите?

– А что толку беспокоиться? Положение от этого не измениться ни к лучшему, ни к худшему. Я давно догадывалась, но теперь это не имеет ровным счетом никакого значения. Есть у него любовница или нет, я все равно уйду, только не буду играть в благородство и честно при разводе распилю все движимое и недвижимое имущество пополам. То есть все продадим, деньги поделим и начнем с чистого листа.

– А этот ваш… Вадим Петрович, кажется,… он в курсе?

– В курсе чего?

– Ваших матримониальных планов?

Нина весело рассмеялась:

– Зачем ему эта головная боль? Мы добрые приятели, надеюсь, ими и останемся, а романы на службе… фи, Петр Андреевич! Как-то даже несерьезно это от вас слышать. Детский сад, штаны на лямках.

– Я бы вас с чистой совестью выписал уже сегодня, – сказал заметно успокоившийся Петр Андреевич. – Но нужно еще немного потерпеть, посмотреть, как вы будете жить без поддерживающих лекарств. Поймите, иначе я просто не могу.

– Все я понимаю, – махнула рукой Нина. – Раз надо, значит, потерплю, не барыня. Опять же волосы подлиннее отрастут.

– У вас это какой-то комплекс, – забеспокоился Петр Андреевич. – Я вас осматривал, кожа головы пострадала совсем чуть-чуть, вырастут ваши локоны еще гуще прежних.

– А не вырастут, – вмешалась Вика, – есть специальная клиника по пересадке волос. Там тебе на голову все, что угодно приживят: хоть львиную гриву, хоть лошадиный хвост. Успокойся, действительно, радуйся, во-первых, что жива осталась, а во-вторых, что лицо не пострадало.

– Я радуюсь, – скорбным голосом отозвалась Нина.

– Оно и видно, – хмыкнула Виктория. – Все, закрыли тему. Если бы я могла, с удовольствием махнулась бы с тобой внешними данными прямо сию минуту. Увы…

– Не надо! – с неподдельной тревогой воскликнул Петр Андреевич и тут же густо покраснел.

– Петр Андреевич, – серьезно сказала ему Виктория, – не волнуйтесь вы так, умоляю. Во-первых, я пошутила, а во-вторых, очень вас зауважала.

– Это за что же, позвольте спросить? – окончательно опешил Петр Андреевич.

– А за то, что вы моею пресловутую красоту в упор не видите, вам важнее человеческие качества. И в этом вы абсолютно правы. Мне моя внешность, кроме неприятностей, ничего хорошего до сих пор не принесла… разве что маме жизнь немного продлила. Что делать, каждому свое.

– Почему вы считаете, что не вижу… очень даже вижу… просто я… то есть вы…

– Да перестаньте! – уже с некоторым раздражением сказала Виктория. – Я комплиментами и восторгами сыта по горло. Нормально ко мне относитесь – и слава Богу!

– Ну, хорошо. Я вас оставляю до послеобеденного обхода и знать ничего не хочу про ваши дамские секреты. Шушкайтесь тут на здоровье…

– Вот именно, что «на здоровье», – рассмеялась Нина. – Петр Андреевич, если все получится, как нам хотелось бы, я вас приглашаю в ресторан. Отметить удачу, так сказать.

– Почему вы? Это я вас хотел пригласить.

– К черту подробности! – уже совсем весело сказала Нина. – Пригласим друг друга, какие проблемы. Но вы правы, мы тут пошушукаемся еще немного. То делать было нечего, то забот навалилось выше крыши…

– Желаю удачи, – церемонно пожелал Петр Андреевич и откланялся.

– Нина, ты совсем с ума сведешь бедного мужика, – попеняла ей Виктория. – Он уже, по-моему, плохо соображает, кто он: врач или соучастник заговора.

– А он совмещает, – легко ответила Нина. – Только сам об этом не знает, и это правильно. При его высоких моральных принципах…

– Да ладно! Это же он предложил тебе твоего мужика в психушку определить в качестве наказания, помнишь. Высокие моральные принципы, надо же такое придумать!

– Да? – с сомнением переспросила Нина. – Ну, и ладно. Идея-то классная, воплотить бы ее в жизнь.

– Если все пойдет, как задумано, воплотим, не волнуйся.

– Знаешь, Вика, у меня нет твоего хладнокровия.

– А ты учись. По жизни обязательно пригодится, можешь мне поверить. Значит так: в ближайшее время я жду сведений о том, когда и где мне будут проводить обследование. И тут же ставлю в известность об этом Вадима. Деньги я перевела и подтверждение от него получила. Следующим пунктом программы – твой муженек, Нина. Только не увлекись мщением настолько, чтобы упустить нашего милого доктора: такие мужики на дороге не валяются, можешь мне поверить. Все, ждем и готовимся, а пока… Пока медитацией, что ли, займитесь. Говорят, очень помогает в экстремальных-то условиях…