Текст книги "Приходи за мной. Часть 2"

Глава 14

Нестись на ночь глядя к заскучавшему ребёнку Лане не дали. Она отправилась утром. Ребёнок, конечно, заскучал, слов нет. Но и бабули были хитрюшки. Нашли способ выманить Лану. Радоновые воды – это, конечно, полезно, но только для старых косточек. А вот беременным их нельзя. Зато в санатории были и другие процедуры, на которые они с упоением её отправили, при этом не забывая охать и ахать о её худобе и отсутствии надзора со стороны врачей.

Да, на учёт Лана так и не встала. А как же тут быть, если с Сашей по-прежнему было всё непонятно? Мишка косолапый был ей рад, а не-мишка написал «надоела». Вот она и ждала, когда он сам, глядя ей в глаза, скажет, что и как. Сны снами, но Лана всё же больше верила реальному, хотя и ныряла с головой и в виртуальное. Под натиском и уговорами она осталась в санатории ещё на пару дней, погружаясь в неспешный ритм его жизни, где яркой бабочкой летала её дочка. Уже познакомившись со всеми, та перебегала от одних к другим, попутно интересуясь здоровьем новых знакомых. Возвращалась к гуляющим, заметно окрепшим любимым бабушкам, бодро рассказывала услышанные новости и неслась к очередным прохожим.

– За такой егозой ни одна коляска не успеет, – рассказывала мама Ланы и показывала на одиноко стоящего монстра на колёсиках.

А баба Рита бодренько, хоть и с одышкой, вышагивала рядом. Как же отрадно было видеть её такой жизнерадостной, заметно помолодевшей и даже немного набравшей вес.

– Да, мне намного легче. Врачи, конечно, молодцы, но вот кто даёт мне силы, а главное, желание жить – так это она, – Маргарита приобняла подбежавшую внучку.

– Это что, она на днях на танцполе так зажигала, диву давались. Правда, до корпуса потом добирались на коляске, но это мелочи. Правда, Рита? – похвалилась Люда.

– А как не танцевать, Ланочка, там кадриль, да ещё оркестр. Ноги прям сами плясали. Я и не поняла, как в кругу оказалась, – смеялась баба Рита.

Дни летели в кутерьме, ночи в тоске. Мишка приходил к Лане, только когда она была рядом. А на расстоянии – тишь, гладь и полная темнота. «Хочу к нему. У-у-у». Но приходил новый день, и всё начиналось сначала: три засидевшиеся бабули и один ребёнок с шилом в попе – ох, как много могли натворить. К Ланиной маме даже какой-то бодренький старичок похаживал. Конфетки носил, типа Алёне, но в коробках и обязательно с цветком в комплекте. Но Анна Петровна была кремень, шоколад брала, цветок нюхала – и пока-пока. Такое вот динамо в юбке.

Не успела Лана оглянуться, как за ней приехал Анатолий. Пообещал завезти к Саше. Она быстро собралась и после прощаний и объятий снова оказалась в дороге.

Глава 15

– Как там Саша? Его вывели из комы? По телефону не говоришь, сейчас молчишь. Я волнуюсь, – тараторила Лана по пути в город.

– Вот волноваться не надо. Прогнозы хорошие. Приедешь – сама всё увидишь, – спокойно ответил Толя.

Они ехали. А Лана вертелась, как на иголках, не в силах усидеть на месте. Вот, наконец, и больница. Она быстро шла к смотровому окну реанимации, почти бегом. Койка была пуста. Всё. В глазах потемнело, по щекам потекли слёзы. Нет, не ручьями, рекой. Ещё мгновение, и её накроет истерика.

Лана зашептала, как мантру: «Мне нельзя волноваться, мне нельзя». Но кто бы её услышал? А нет, услышали, обняли, прижали к себе.

– Ну, ты и метеор. Не догнать. Чего ревёшь? Пойдём, в палате он, – шёпотом сказал Толик.

Лана подняла на него заплаканное лицо.

– Правда?

– Ох, уж эти женщины… Всю рубашку мне замочила. Вот как я появлюсь в такой рубашке перед людьми? – бубнил он себе под нос. А сам крепко держал её за руку и вёл по коридору.

– Я пить хочу, – сказала вдруг Лана.

– Вот же напасть, беременная женщина. Ладно, иди уже. Сейчас в буфете сок возьму и подойду.

Толик отпустил её и ушёл в другую сторону.

Она тихо зашла в палату. Саша всё так же неподвижно лежал на ортопедической кровати. Лана не удержалась и шмыгнула носом, нарушая тишину. Лёгкая улыбка тронула лицо любимого.

– И чего это ты плачешь? Иди ко мне, малыш, – услышала она его тихие слова.

Лана не пошла, нет, она полетела, понеслась, ураганной волной эмоций снося всё вокруг.

– Саша, Саша!

Он жадно целовал её, прижимая к себе.

– Солнышко моё, сокровище! Люблю тебя. Не верь ничему. Знай: не могу я без тебя.

В больничном буфете в обед была очередь. Толик терпеливо ждал, понимая, что Саше и Лане надо дать время побыть наедине, поговорить. Буфетчица Таня стала уже почти родной. Она приветливо улыбнулась и достала апельсиновый сок из-под прилавка, заговорщицки подмигнула:

– Припрятала для твоей жены. А то когда ещё завезут.

– Спасибо, – Толик улыбнулся.

Надо же, Лана и жена? Подумают же такое. А сам стал вспоминать, сколько раз не обнял, не поцеловал. Почему? Да всё просто: сорвётся. Зацелует, залюбит. А потом что? Да вот то, что сейчас у Саши с Ланой: слёзы, сопли, ментальная связь. Рано. Не мог он так рисковать своей девочкой. Боги! А как же хотелось. До зубовного скрежета, до ломки. И как будто ему собственных фантазий не хватало.

Перед ним предстала картина: обнажённая Лана верхом на Саше. Глаза закрыты, руки упёрлись в его грудь. Она раскачивается в древнем танце секса. Порнуха – это пошло, грубо, некрасиво. Эротика – наигранно и неправдоподобно. Танец любви! Вот так это называется. Красиво, чувственно, по-настоящему. Тихий рык, и жадные руки прижали девушку к мужскому телу, пряча от постороннего взгляда.

Толик вышел из оцепенения и тихо отошёл в сторону. На стрессе съел приготовленные Лане бутерброды, запил соком. А перед глазами всё ещё плясал танец двух тел. Вот и как теперь всё это развидеть? Он и так еле держался, спал ночами на узком диване, ходил, можно сказать, на грани, а они толкали его в пропасть…

Он ждал. Как верный друг, как брат. Сторожил вход в их маленький мирок. Понимал, что хочет того же: прижимать к себе Галчонка, гладить, ласкать, ловить стоны губами. И, как говорится, пусть весь мир подождёт.

«Так, Толя, стоп! Тормози. Сейчас вот совсем не вовремя эти мысли. А когда вовремя? Когда можно? Когда моя девочка от обиды перестанет скупать магазины, а начнёт заглядываться на парней? А если уже начала? Я тут под дверьми сума сойду от ревности. Надо остановиться, отвлечься».

Он осторожно заглянул. Кажется, всё стихло. Зашёл, тихонько покашливая.

– Да всё мы, всё, – посмеялся Саша. – Заходи.

– Ты поговорил?

– Как-то не успел.

– О чём разговор? – откуда-то из-под мышки раздался сонный, слегка хрипловатый голос Ланы.

– Понимаешь, солнышко, авария была подстроена, – начал Саша. – Сообщение тебе отправили уже после аварии. Машину я не сильно разбил, точно помню. Только развернуло меня. Я ударился головой об руль и всё. А Толик говорит, что машина, всмятку разбитая, сгоревшая, лежала на обочине. А у меня многочисленные ушибы и переломы.

– О, боже… – выдохнула Лана, садясь и заворачиваясь в одеяло. – Это кто-то хотел вывести тебя из строя, но не убивать? Я так понимаю?

– И мы так думаем, – подтвердил Анатолий. – А сейчас они затаились. И скорее всего, проворачивают какие-то схемы за нашими спинами.

– Да. Я понимаю. Я могу помочь. Я хороший бухгалтер, – в очередной раз предложила Лана.

– Нет, зайчик. Вами я рисковать не могу, – ответил Саша. – Поэтому ты едешь с бабушками под присмотр к братьям. Но сначала мы разыграем один спектакль.

– Какой? – не поняла Лана.

– Ты здесь легенда. Мне медсестра и Толик рассказали о твоих похождениях, – он ухмыльнулся. – Поэтому по-тихому отправлять тебя опасно. Тот, кто копает под нас, наверняка знает о тебе. Завтра при всех я скажу, что не знаю тебя. А ты шумно расстроишься и уедешь.

– А, поняла, – откликнулась Лана. – Это как в каком-то фильме. Он не помнит её, но она уже член семьи.

– Да, солнышко. Только ты не останешься подождать, а картинно, чтобы вышло очень натурально, вроде как бесповоротно соберёшься прям в пять минут и уедешь. Хорошо?

Она тяжело вздохнула, перебралась через Сашу и пошлёпала в душ, завёрнутая в одеяло, как в мантию. Оба проводили её взглядом. Один хмурился, другой улыбался.

– Толик, я кушать хочу. И это… – Лана помолчала, краснея. – В машине моя сумка с вещами. Принесёшь?

Саша тихо засмеялся.

– Смешно ему. Этот медведь косолапый опять всё порвал.

Со стороны кровати уже доносился откровенный довольный смех.

Лана почти дошла до ванной, секунда – и дверь закроется. Толик почти начал высказывать Саше всё, что он о нём думает, как из ванной показалась голова Ланы.

– Толя, – задумчиво протянула она.

– М-м-м? – ответил тот.

– Не знаешь, у тёти Тани в буфете шпроты есть?

– О боги! – возвёл Толик глаза к небу и быстро направился к выходу, зная, что если Лана завела разговор о еде, то скоро эта самая еда точно понадобится. Ну и сумку надо принести, раз уж она осталась без одежды. Хотя он никак не мог понять, как может разорвать одежду человек, пролежавший почти месяц в коме? Мышцы, может, конечно, и не атрофировались, но очень слабы. Но как показала практика, не все части тела вышли из строя. Некоторые остались даже в очень боевом режиме.

Он шёл, держа в одной руке сумку с вещами, в другой – пакет с нарезанным хлебом, переложенными в контейнер шпротами и одноразовой вилочкой. Обе руки были заняты, Толик открыл дверь палаты локтем, зашёл. А там… Ну, ёшкин кот! Дежавю какое-то. Те же лица, те же действия. Дубль два. Танец любви, генеральная репетиция. Он поставил ношу на пол. На него никто не обратил внимания, так эти двое были увлечены друг другом.

Толик вышел. Он сторожил дверь, отгоняя от себя розовый туман наваждения. Ну, всё. Кажется, не удержится, сорвётся.

Домой они явно попадут нескоро.

* * *

– Завтра все едем к Саше, – скомандовал Толик, когда они с Ланой оказались дома. – В одну машину все не поместимся, поедем на двух.

Бедные родители не заметили подвоха, со всем согласились. А как не согласиться? Всё это время Толик не пускал их к Саше. Только несколько раз свозил к нему отца по-тихому от матери.

– Я кушать хочу. Я шпротами не наелась, – услышал он привычное от Ланы.

«О, боги! Дайте мне силы! Когда это всё закончится…» – Толик чертыхнулся про себя.

Вокруг Ланы развернулась сцена поклонения золотому яйцу. А в его сторону был показан кулак, и раздалось тихое оханье матери:

– Это же надо, дитё шпротами кормить. Совсем сдурели.

«Это вот было обидно. Я за ними, между прочим, потом ещё три раза ходил. А они мне кулаком грозят», – подумал Толик.

– А Галя где? – поинтересовался он, не видя жены.

– У себя. Опять накупила кучу всего. Примеряет, наверное.

Мужчина шёл к себе, морально готовясь к очередному спору. Его малышка спала с учебником в обнимку. Пакеты стояли нетронутые в углу. Сколько таких вот пакетов лежит в шкафу? Она их даже не распаковывает, просто кидает в недра шкафа и забывает. Толик забрал книгу и укрыл её одеялом. Не удержался, поцеловал. Рукой нащупал влажную подушку. Вздохнул. Опять плакала.

«Ну и сволочь же ты, Толик! Сколько мучить её будешь? Насколько её хватит?»

Он лёг рядом и притянул её к себе.

– Чуть-чуть, малыш, капельку потерпи. Надеюсь, скоро всё закончится.

Она тихо вздохнула, плотнее прижимаясь к нему.

Глава 16

Театр начинается с вешалки, а семейные спектакли с действия. Как говорилось в фильме «Любовь и голуби, фигура первая: печальная.

Ну да, печальная, а как иначе? Все ликовали, счастливые, обнимали Сашу, смеялись. Лишь Лана скромненько стояла в сторонке у двери, настраивалась. Саша тоже, казалось, готовился. Нет-нет, да и поглядывал в сторону Ланы.

Появились новые зрители. Врач Игорь Леонидович и медсестра, судя по бейджику, Оксана. Это было странновато, вроде им здесь делать было нечего. О ходе лечения Толик постоянно спрашивал, держал руку на пульсе. Собралось пять человек плюс Саша на кровати, свободного места почти не было, а тут ещё и эти двое. И ладно бы, если только врач, так ещё и медсестра глазками стреляла то на Лану, то на Сашу.

– Лана! Что же ты стоишь в стороне, как неродная, – всплеснула руками Валентина Сергеевна.

«Всё, вдох-выдох, пошла, Лана. Твой выход».

Она подошла и тихо прошептала: «Привет». Он посмотрел на неё долгим пронзительным взглядом. Все замерли.

– А ты кто? – изумление Саше явно не удалось. Он сам это понял, поморщился. – Я тебя не знаю.

Тихое «ох» разнеслось по палате.

– Это Лана, сынок, – не выдержал Николай Петрович. – Ты её искал и нашёл. Не помнишь?

– Помню, искал. Помню, нашёл, но не её. Это точно помню. Другая девушка была, Софья. А эту не знаю.

Краем глаза Лана увидела, как Толик взял за руку побледневшую Галю. Ну, хоть какое-то движение от него в её сторону.

«Так, Лана, ты отвлеклась, пора добавить трагизма голосу».

– Да, Софья была. Замуж она вышла, – Лане так почему-то себя жалко стало, она даже всхлипнула. – Тебя на свадьбе высматривала, а ты не приехал, – слёзы по щекам рекой. – А я вот здесь, – Лана ревела уже в голос, пытаясь что-то сказать сквозь всхлипы.

– Зря ты, девушка, приехала. Насильно мил не будешь, – у Саши был такой взгляд, будто его резали ножом по живому.

«А меня не режут? У-у-у, Софа, змея подколодная, по-тихому шуры-муры у меня за спиной. А потом хоп! И замуж за Костика».

Лану трясло. Дядя Коля попытался обнять, успокоить. Она вывернулась.

– Значит, так решил? – она смотрела на него. Бледный, губы поджаты, глаза сузил, еле сдерживался.

– Да. Я своих решений не меняю.

«О, как! Даже твёрдости в голосе добавил. Всё, не могу больше, не выдержу».

– Анатолий Николаевич, могу я взять машину, чтобы забрать вещи и доехать до вокзала?

Толик таким официальным тоном был напрочь сбит с толку и растерянно кивнул.

– Да, Андрей увезёт тебя, куда скажешь.

– Спасибо за гостеприимство. До свидания. Если что не так, извините.

Пока все были в ступоре, Лана быстро развернулась и побежала бегом на выход. Всё, занавес! А нет, ещё не всё. Андрея не было в машине. Она позвонила.

– Ты где?

– Да в буфете кофе пью, а вы что, уже всё?

Лана не стала ничего говорить, просто отключилась.

Движение – это жизнь, как известно, вот она и двигалась. Про себя считала шаги, пытаясь успокоиться.

«Эк меня пробило! Аж Софико во всех смертных грехах обвинила. Ты уж извини меня, подруга. Гормоны, сама понимаешь».

Она вбежала на всей скорости в буфет.

– Сок, пожалуйста, тёть Тань. Два, нет, лучше три.

– Какой сок тебе, зайка?

– А томатный есть?

– Конечно. Этого добра хватает. Не популярный он. Да что с тобой случилось? Обидел кто? – не выдержала буфетчица.

– Уезжаю я, тёть Тань, – кажется, истерика Ланы пошла на новый круг. – Прогнали меня.

Андрей за столиком подавился напитком.

– Вот сейчас совсем не понял, – пробасил он, откашливаясь.

– Не помнит он меня, не знает. Другую любит. А мне рядом с ним места нет.

– Вот кобель! Прости, господи, – возмутилась тётя Таня. – И как только язык повернулся сказать такое?! Как дитя заделывать, он, значит, может. А потом всё, прости-прощай, не помню, не знаю. А с виду такой приличный человек.

– Кто? – не поняла Лана.

– Да муж твой. Который с тобой всегда.

– Так это брат его, а муж в коме был, здесь лежит, – пояснил буфетчице Андрей.

Лана молчала, боясь нового витка истерики. Она пила сок и торопилась. Как бы не подавиться.

«А ничё сок такой, надо ещё парочку прикупить».

– Ох, ты ж беда-то какая… Ну, бывает, бывает. Подожди немного, память, может, и вернётся, он тебя и вспомнит или снова полюбит. Ты же, как огонёк, тебя не полюбить нельзя, – запричитала тётя Таня.

– Домой тебя отвезти? Расклеилась совсем, – спросил Андрей, подавая ей салфетку.

– Угу. А потом в санаторий к маме. Сможешь?

– Могу, отчего не смочь. Это правильно, пару дней побудешь со своими, а там, глядишь, и он одумается.

– Нет, Андрей, не вернусь я сюда. Поехали. Устала как-то.

Вот теперь спектакль был окончен. Занавес.

* * *

В санатории все были на низком старте, сумки собраны, вещи погружены. Валера припарковался на дальней стоянке и «не отсвечивал». Все ждали приезда главной героини спектакля. Алёна кинулась в объятья, радостное «мама» огласило округу. Бабушки, охая и причитая, закружили вокруг хороводы. Андрей смущённо вынул вещи Ланы из багажника.

– Может, это… – он почесал затылок. – Всё ещё наладится, – ему явно было не комфортно.

Ланина зелёная тоска вперемешку с горючими слезами всю дорогу не добавили настроения ни ей, ни ему. Ну, хороший он парень, привыкла она к нему, вроде старшего брата.

«Так, всё, Лана! Прекратила всех приравнивать к родственникам! Вокруг враги, надо быть начеку. Это всё пагубное воспитание и мужская братская компания в детстве».

Она попрощалась с водителем. Анна Петровна шумно, явно для Андрея, успокаивала её, громко и подробно расписывая все те процедуры, что они запланировали на оставшуюся неделю отдыха.

– А там и видно будет, – подытожила она.

Андрей ещё раз тяжко вздохнул и уехал.

Они зашли в главный холл, прошли какими-то коридорами и оказались на парковке с другой стороны здания. Микроавтобус братьев приветливо распахнул дверцу. Как заправский спецназ, быстро, чётко, без разговоров вся банда погрузилась в недра железного друга и через несколько минут выехали за территорию санатория.

– Так, Валерик, заверни куда-нибудь в лесополосу, – скомандовала мама.

– Понял, – кивнул брат, сворачивая с дороги.

Машину устроили так, чтобы их было не видно, а дорога хорошо просматривалась.

– Валера, на выход, – приказала мама. Тот беспрекословно подчинился. – Раздевайся, – этот приказ относился уже к Лане.

– Это зачем? – не поняла она.

– А вдруг на тебе жучки? Я в кино видела, они совсем маленькие, незаметные. Установить можно везде.

Мама с Алёной быстро раздевали Лану. Баба Люда доставала из недр своей сумки новые упакованные вещи и передавала их. Баба Рита складывала в освобождённые пакеты снятое и укладывала в сумки.

– Так, все украшения и телефон тоже сюда давай.

– Всё это я оставила в доме у Саши.

– Молодец. Соображаешь.

В итоге у Ланы остался только паспорт, и тот без чехла. Ну, на всякий случай. Всё остальное Валерка унёс вглубь леса и припрятал где-то под корнями дерева.

– Ну, вот! Ты теперь как дитя новорождённое, пришедшее в этот мир, – пошутили бабули.

– Ну, почти как дитя. Хорошо хоть одежду успели купить.

Лана критично оглядела простенький спортивный костюм, который был ей немного великоват, и лёгкие мокасины, явно не по сезону. Ладно, сойдёт пока. Чай, не бедная, купит себе всё новое.

– Ах, да, ноутбук, – спохватилась Лана. – Его не отдам, у меня там все данные.

Под чутким телефонным руководством Сергея, Валерка проверил недра её гаджета. Ну, и на всякий случай выкинул чехол. Вот теперь всё. Можно отправляться. Поехали.

На выезде из лесополосы они буквально нос к носу разминулись с шикарной спортивной машиной, которая неслась на бешеной скорости в направлении санатория.

– За тобой? – поинтересовался брат.

– Не знаю. Не видела никого на такой крутышке, – ответила Лана.

Не привлекая внимания, они продолжили путь. Хорошая дорога, хорошая компания. Что ещё надо для счастья? Наверное, ничего. Вот только почему Лане было так тоскливо? Все догадывались. Да и Алёнушка шёпотом спрашивала: «Где Саша? Где дедуля? Почему мы едем не к ним?».

Бабулечки запаслись едой на весь путь, чтобы останавливаться только в самом крайнем случае. Валера напряжённо вёл машину, иногда внимательно изучая трассу на предмет хвоста. Ох, и хороша команда. Всё понимают, всё знают, всё умеют. А впереди? Да чёрт его знает, что впереди. Потому что очень кажется, что вот это всё надолго. А Лане скоро рожать. Ну, допустим не скоро, но вот выбрать врача уже пора. Второй месяц шёл как-никак.

Глава 17

Неразлучники встретили их, как водится, шумно. Затискали, защекотали Алёну до икоты. Ходить она, наверно, скоро совсем разучится. А зачем? Если пять здоровых дяденек возят её на шее и не хотят снимать. Лане тоже достались обнимашки. Не очень сильно, а то как же, она же теперь фарфоровая кукла. Страшно придавить. Последний комментарий был от Петруччо. Каждый из них, отталкивая другого, приложился к её ещё плоскому животу ухом, послушал. Братья единогласно вынесли вердикт: мужик растёт, стопудово мужик. Алёна заинтересованно тоже приложилась ухом к животу. Потом недоумённо пожала плечами и побежала осваивать новую территорию.

Бедные бабушки Рита и Люда робко жались возле машины. По их лицам было видно, что они в недоумении, куда они приехали? И на что подписались? И как дальше быть? Пути-то назад нет. Всё продали, все мосты сожжены. Разрядил обстановку Дима, безошибочно определив слабое звено, то есть бабу Риту. Он подхватил её на руки и давай кружить.

– Мужики, да нам никто не поверит. У нас три мамки теперь!

– Ага, и свекрови тоже три, – добавил вечный весельчак Петруччо.

– Не, ребята. Это не свекрови три. Это тёщи три. Так что Сане можно только посочувствовать, – посмеиваясь, прокомментировал Женя.

– Ну, и долго мы на улице торчать будем? Бабулечки-мамулечки, а также девочки беременные и зайчиком скачущие, приглашаем вас в наш первый и пока единственный дом, – торжественно провозгласил Сергей.

И все как пошли, как начали всё осматривать. Это, конечно, шутка. Осматривать пока было нечего, условия были спартанские. Пригодными для жизни комнатами в доме оказались только спальня и кухня. Мужское население жило в вагончике, так что спальня досталась женщинам, ну, а кухня пошла в нагрузку. Разместились быстро. Сумки поставили на пол – и всё готово, мебели не было. Спать предстояло на полу вповалку. Хорошо, что газ успели подключить, так что замёрзнуть им не грозило.

За обедом составили список покупок первоочередных вещей. Это были дополнительные матрасы, подушки, одеяла. Ну, не могли бабушки спать на тоненьких матрасиках. Их бедные кости просто не выдержали бы. Также нужна была некоторая посуда. Ну и, конечно, одежда для Ланы.

Валеру оставили за шофёра, остальным братьям было некогда. Женщины пошли гулять по местным магазинам. Ох, и потратились же они. А вечером был вкусный ужин, любовно приготовленный бабушками.

Вот удивительное дело, как слаженно и быстро работают три, казалось бы, совсем недавно чужих друг другу человека. Глядя на них, думаешь, что они много лет прожили вместе и без слов, по одному взгляду понимают друг друга. За ужином все весело болтали, вспоминая детство, обсуждали будущее. Выяснилось, что дом бабушки одобрили, решили брать, потому что сумма за него их устраивает. В ответ на тяжёлое сопение братьев мама успокоила, что они тоже без внимания не останутся, но постоянное место жительства у них будет рядом с Алёной. Неразлучники это понимали и смирились с таким решением. А уж когда увидели фотографии этого самого дома, окончательно и бесповоротно влюбились в него.