Текст книги "Психологическая безопасность личности. Основы комплексного анализа"

Анализ поведения в критической ситуации и частота несчастных случаев могут определяться и такой индивидуальной особенностью, как готовность к риску. На нее влияют гендерные, возрастные и профессиональные особенности. С возрастом готовность к риску падает; у более опытных работников она ниже, чем у менее опытных; у военных она выше, чем у гражданских служащих; у женщин реализуется в иных ситуациях, нежели у мужчин, и т. п.

Кроме того, имеют значение социальные факторы. Так, рост отверженности субъекта повышает его готовность к риску; в группе готовность к риску проявляется сильнее, чем при действиях в одиночку. Показатель готовности к риску включает в себя, наряду с индивидуальными качествами, также различные ситуативные факторы, обусловленные реальными условиями деятельности.

Самоуверенность – чрезмерная, излишняя уверенность в самом себе, в своей непогрешимости, в собственных силах, возможностях и сопутствующей удаче. Следует отличать от понятия «уверенность в себе» – свойство личности, ядром которого выступает позитивная оценка индивидом собственных навыков и способностей как достаточных для достижения значимых для него целей и удовлетворения его потребностей. Самонадеянность и самоуверенность могут приводить к негативной оценке индивида окружающими, возникновению затруднительных и опасных ситуаций.

Виктимность (от лат. victima – жертва; комплекс жертвы, роль жертвы) – склонность субъекта к поведению, повышающему шансы на совершение преступления в отношении него. Виктимность как отклонение от норм безопасного поведения реализуется в совокупности социальных (статусные характеристики ролевых жертв и поведенческие отклонения от норм индивидуальной и социальной безопасности), психических (патологическая виктимность, страх перед преступностью и иными аномалиями) и моральных (интериоризация виктимогенных норм, правил поведения виктимной и преступной субкультуры, виктимные внутриличностные конфликты) проявлений.

Виктимные качества характеризуют мотивацию поведения человека. Например, чрезмерная мотивация достижения, сочетающаяся с завышенной самооценкой человека, ведет к «сдвигу к риску», а это уже виктимное качество, тенденция к необоснованному и неоправданно рискованному поведению. Познавательные виктимные качества связаны с недостатками внимания (трудности распределения и концентрации внимания), восприятия, мышления (ригидность мышления, недостаточная его гибкость и оперативность, малая сообразительность) и воображения. Эмоциональные виктимные качества – эмоциональная неуравновешенность и импульсивность, повышенная тревожность и страх, склонность к аффективному реагированию. К виктимным можно отнести некоторые качества, характеризующие двигательную активность: замедленная реакция, недостаточная ловкость в движениях, нарушения связи между познавательным и двигательным компонентами деятельности, склонность к тормозным реакциям. К числу виктимных относят ряд социально-психологических качеств, проявляющихся в профессиональном общении: излишнюю доверчивость, сверхконформность, повышенную внушаемость, застенчивость, самонадеянность, агрессивность, грубость, жестокость и др.

Качества личности, обусловливающие ее «предрасположенность к опасности», делятся на антропологические (отсутствие необходимых физических данных), индивидуально-типологические (эмоциональная неустойчивость, низкая выносливость), личностные (чрезмерно высокая или низкая склонность к риску, неадекватное отношение к опасности, самоуверенность, виктимные качества) и социально-психологические (пассивность, неспособность противостоять воле другого, потеря субъектности, автономности).

Составляющие личностного смысла – интеллектуальное и эмоциональное восприятие. Человек не только оценивает степень опасности – она вызывает у него эмоциональные переживания.

Эмоциональная сторона отношения к опасной ситуации складывается из значимости-ценности и значимости-тревожности. Значимость-ценность определяет переживания, вызванные ожидаемым или достигнутым успехом в деятельности. Значимость-тревожность определяет переживания, порожденные трудностями, опасностями и последствиями ситуации, как правило, это чувство тревоги. Тревожность обусловлена трудностями, опасностями и возможными последствиями ситуации. У человека, имевшего в прошлом негативный опыт выхода из чрезвычайной ситуации, уровень тревожности может возрастать. С другой стороны, тревогу порождает и недостаток профессионального и жизненного опыта, неуверенность в себе и в своей безопасности.

Глава 2. Роль представлений о безопасности в системе обеспечения психологической безопасности (личностные, гендерные, возрастные и другие особенности)

В модели психологической безопасности выделяются три основных компонента: когнитивный (представлен пониманием человека безопасности/опасности); аффективный (связан с оценкой ситуации как опасной/безопасной) и поведенческий (связан с готовностью к действиям по преодолению трудных/опасных жизненных ситуаций).

Исследования рефлексии показывают, что существует связь между психологической безопасностью и представлениями о ней (Ю. К. Дуганова, Н. Е. Харламенкова, А. Б. Холмогорова и др.).

Учеными установлена зависимость между пониманием понятия «безопасность» и наполнением данного понятия содержательными характеристиками и личностных качеств, входящих в целостную структуру самосознания человека. В качестве примера используем статью А. Г. Костоусова и М. С. Иванова «Психологические факторы сформированности представлений о безопасности у курсантов военного вуза» (Вестник Кемеровского государственного университета. 2017. № 2. С. 141–150. – URL: fle:///C:/Users/Светлана/Downloads/2186-4308-1-SM.pdf). Базой эмпирического исследования выступил Новосибирский военный институт имени генерала армии И. К. Яковлева войск национальной гвардии Российской Федерации. В исследовании приняли участие 96 курсантов, из которых 50 курсантов 1-го курса (средний возраст 18,5 лет) и 46 курсантов 5-го курса (средний возраст 22,6 года). В статье изложены представления курсантов о безопасности. Основой представлений стали субъективные трактовки курсантами понятия «безопасность». Индивидуальные представления курсантов о безопасности авторы изучили с помощью формализованного интервью с последующим контент-анализом данных. Единицы контент-анализа, выделенные на этапе теоретического анализа, были приведены в соответствие со сформированностью представлений курсантов о безопасности. Качественный анализ данных интервью позволил авторам выделить смысловые единицы субъективных значений понятия «безопасность», а именно фразы и словосочетания, которыми респонденты описывали свое понимание безопасности, а именно:

1. отсутствие опасности (безопасность как отсутствие опасности, угрозы). Например: «Безопасность, я понимаю это так, что когда ты безопасен, значит, твоей жизни ничего не угрожает»;

2. защищенность (широкое понимание безопасности как защищенности). Например: «Безопасность – состояние защищенности», «Состояние защищенности личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз»;

3. физическая защита, охрана (понимание безопасности в узком смысле как физической защиты, в значении охраны чего-либо или кого-либо). Например: «Безопасность – это защита от противоправных и иных посягательств», «Защита личности от негативных влияний»;

4. правовая защита (узкое понимание безопасности как правовой защиты, защиты от противоправных действий). Например: «Ограничение от противоправных действий со стороны других граждан и государства»;

5. психическое состояние (понимание безопасности как психического состояния или чувства уверенности, спокойствия). Например: «Безопасность – состояние спокойствия, защищенности граждан, личности и возможность жить и работать на благо своего государства, не задумываясь об опасности»;

6. защита прав и свобод личности (любое упоминание о правах и свободах личности, а также об отдельных правах, в частности, праве собственности). Например: «Безопасность – комплекс мер, направленных на охрану свободы личности, общества и государства в целях нормальной их жизнедеятельности»;

7. безопасность как процесс (упоминание безопасности как процесса, а не как состояния). Например: «Безопасность – это защита государства и близких мне людей»;

8. профессиональная деятельность военнослужащего (привязка понимания безопасности к профессиональной деятельности). Например: «Безопасность – это когда граждане и государство могут быть уверены в себе и в завтрашнем дне, зная, что им ничего не угрожает, так как они находятся под надежной охраной ВВ МВД РФ».

Результаты контент-анализа по встречаемости смысловых единиц в ответах курсантов 1-го и 5-го курсов приведены в табл. 1.

Таблица 1. Результаты контент-анализа субъективных значений понятия «безопасность» у курсантов 1-го и 5-го курсов (встречаемость смысловых единиц в ответах, %)

Результаты исследования послужили основанием для следующего вывода: «На основании теоретического анализа выделены психологически значимые составляющие понятия «безопасность», выступающие критериями сформированности представлений о безопасности: много мерность безопасности, невозможность полного обеспечения безопасности, неотделимость переживания безопасности субъектом от его фактической безопасности и несводимость безопасности к защищенности». По результатам статистической обработки данных выделенные критерии были соотнесены с характеристиками сформированности представлений о безопасности, уровнем интеллекта, отсутствием заострений характерологических черт, осмысленностью жизни, интернальностью личности, зрелостью системы ценностных ориентаций. Авторы выявили, «что формирование представлений о безопасности определяется целым рядом различных психологических характеристик, причем как индивидных, так и личностных. Так, установлена значимая связь представлений о безопасности с уровнем интеллекта, причем с взрослением курсантов интеллект определяет формирование все более сложных элементов представления. Также обнаружены взаимосвязи заострений черт характера, в основном астенических – ипохондричности, депрессивности, демонстративности, с «психологизированием» представлений о безопасности у испытуемых, когда безопасность сводится к ощущению безопасности.

Ценностно-смысловые характеристики личности – особенности системы ее ценностных ориентаций, осмысленность жизни – также взаимосвязаны с характеристиками представлений о безопасности. Показано, что курсанты с более зрелой системой ценностей, ориентированной на более серьезное и ответственное отношение к жизни и службе, обладают и более полными и сформированными представлениями о безопасности.

Исследованием наглядно показана и роль смысловых процессов в формировании представлений о весьма сложном понятии безопасности – курсанты, отличающиеся более высокой осмысленностью жизни, указывающей на более высокий уровень функционирования процессов осмысления, характеризуются и более высоким уровнем сформированности представлений о безопасности» (С. 148).

Авторы статьи сделали и такое обобщение: «Жизнь и деятельность человека можно рассматривать как обеспечение безопасности – именно качеством обеспечения безопасности определяется качество жизни, эффективность деятельности и, в конечном счете, развитие. В этой связи можно предположить, что представления о безопасности интегрируют и воплощают в себе отношение к различным аспектам жизни» (С. 148).

Итак, авторами было установлено, что безопасность является сложным понятием, интегрирующим в сознании представления о многих аспектах жизни.

Более детально эти «аспекты жизни» описаны в диссертационном исследовании Ю. К. Дугановой. Представляя результаты своего диссертационного исследования на соискание ученой степени кандидата психологических наук, она утверждала: «…представления о психологической безопасности могут быть более или менее содержательными и структурированными, что будет определять пространство возможностей человека в обеспечении собственной психологической безопасности». В диссертации ею определено, что на представления молодых людей о психологической безопасности влияют различные сочетания таких переменных, как взгляд на природу человека; отношение к себе, другим, окружающему миру, его безопасности; активность в преодолении жизненных ситуаций (т. е. три основных компонента: когнитивный – отношение к жизненным ситуациям, аффективный – удовлетворенность ими, и поведенческий – готовность к преодолению трудностей, социальная активность).

Сочетание этих переменных позволило автору выявить 4 группы молодых людей (кластера) с разным представлением о психологической безопасности.

Первый кластер включал в себя 56 (28 %) респондентов, представления которых характеризовались позитивным отношением к миру, себе, другим; активностью в преодолении тяжелых жизненных ситуаций, а также достаточно высокой оценкой безопасности окружающего мира. Так, респонденты первого кластера были уверены, что человек может контролировать свою жизнь, свободно принимать решения, иметь ценностные установки и воплощать их в жизнь. Они характеризовались высокой осмысленностью жизни и волевой саморегуляции, жизнестойкостью, автономностью, уверенностью в своих силах, способностью справляться со стрессом, эффективно работать, не теряя душевного равновесия. Жизнь представлялась им интересной и эмоционально насыщенной. Они были креативны, чувствительны к своим желаниям и потребностям, не подменяли собственные вкусы и оценки внешними социальными стандартами, имели хорошо осознаваемую позитивную Я-концепцию, являющуюся источником адекватной самооценки. Это позволило автору охарактеризовать их как людей с благоприятным представлением о психологической безопасности.

Второй кластер включал в себя 48 (24 %) респондентов, их представления характеризовались позитивным отношением к миру, себе, другим; при этом у них была достаточно низкая активность в преодолении тяжелых жизненных ситуаций и низкая удовлетворенность безопасностью окружающего мира. Качественный анализ результатов позволил Ю.К. Дугановой заключить, что респондентам данного кластера свойственны, с одной стороны, уверенность в себе, самоуважение, социальная зрелость, с другой – чрезмерная требовательность к себе, которая может обернуться самообвинением и, как следствие, неуверенностью в преодолении жизненных трудностей. Респонденты второго кластера при достаточно выраженной осмысленности жизни обладали неплохой силой воли, чтобы построить жизнь в соответствии со своими целями и представлениями о ее смысле, характеризовались высокой реализацией внешних ценностей, развитой волевой саморегуляцией, высоким уровнем жизнестойкости, самоэффективности и автономности.

Третий кластер включал в себя 68 (34 %) респондентов. Их представления характеризовались негативным отношением к себе и другим, низкой активностью в преодолении жизненных трудностей на фоне достаточно высокой удовлетворенности безопасностью окружающего мира. Высокая удовлетворенность жизнью в сочетании с низкой активностью и неблагожелательным отношением к себе и другим свидетельствовали о недостаточной рефлексии в отношении актуальной ситуации, что делало представителей данного типа наиболее уязвимыми к различного рода неблагоприятным воздействиям. Респонденты третьего кластера характеризовались низкой осмысленностью жизни, верили в возможность контролировать события собственной жизни, но при этом считали, что часто жизнь человека неподвластна сознательному контролю, а свобода выбора иллюзорна, поэтому бессмысленно что-либо загадывать на будущее. Они были не способны к достижению внешних ценностей, свою жизнь считали неинтересной, эмоционально бедной, проявляли низкую жизнестойкость и самоэффективность.

Четвертый кластер включал в себя 27 (14 %) респондентов, характерными качествами которых были негативное отношение к миру и низкая удовлетворенность его безопасностью в сочетании с представлениями о своей достаточно высокой активности в преодолении жизненных ситуаций. Респонденты данного кластера были активны, но результат их активности не приносил им удовлетворения, поскольку они не верили в справедливость мира, что не позволяло им эффективно преодолевать опасности. Респонденты четвертого кластера характеризовались как люди, убежденные в том, что человек может контролировать свою жизнь, свободно принимать решения и воплощать их, но при этом не обладали развитой волевой саморегуляцией. Они средне осмысливали жизнь, плохо реализовали внешние ценности, были малоэффективны, недостаточно жизнестойки и автономны.

На основании использования Ю. К. Дугановой кластерного анализа и критерия Н – Крускала – Уоллиса было выявлено, что у респондентов с разными представлениями о психологической безопасности есть общие переменные в структуре личностных особенностей, а именно значимость внешних ценностей, волевая саморегуляция, эмоциональная насыщенность жизни, спонтанность и автономность, что свидетельствует о достаточно «инвариантной» структуре их личностных особенностей. «Однако, в отличие от структур личностных особенностей молодых людей с неблагоприятными представлениями (2, 3, 4-й кластеры) о психологической безопасности, в структуру личностных особенностей молодых людей с благоприятным представлением о психологической безопасности (1-й кластер) вошла такая переменная, как контактность, связанная с адаптивностью человека к социальной среде, стремлением строить взаимоотношения с окружающими людьми на основании прочных, близких, доброжелательных межличностных отношений, гибкостью, открытостью новому опыту, со способностью менять свои привычки, мнения, планы, убеждения, готовностью к сотрудничеству, что позволяет отстаивать свои интересы и пристрастия, не входя в конфликты с окружающими, и в конечном итоге определяет психологическую защищенность субъекта, его возможность преодолевать опасные, трудные жизненные ситуации.

В факторные структуры молодых людей с неблагоприятными представлениями о психологической безопасности вошел такой показатель, как «значимость внутренних ценностей». <Однако эти> внутренние ценности не удовлетворены, поэтому высокозначимы в структуре личностных особенностей. Полученные результаты согласуются с теорией самодетерминации… согласно которой большая выраженность внешних или внутренних ценностей связана со степенью удовлетворения базовых психологических потребностей личности (в том числе потребности в безопасности). Нужно отметить, что удовлетворение этих потребностей… ведет к личностному развитию и психологическому здоровью.

Сравнительный анализ структур личностных особенностей респондентов с благоприятным и неблагоприятным представлением о психологической безопасности позволяет заключить, что в структуре респондентов с благоприятным представлением о психологической безопасности (1-й кластер) наиболее пропорциональное соотношение характеристик, относящихся к разным составляющим субъектности. Структуры личностных особенностей, полученные в группах респондентов с неблагоприятными представлениями о психологической безопасности (2, 3, 4-й кластеры), характеризуются меньшим количеством факторов и меньшим количеством переменных, вошедших в них»..

В результате проведенного Ю. К. Дугановой исследования было установлено, «что психологическая безопасность может быть связана, прежде всего, со способностью человека к самосовершенствованию, гибкостью и «изменчивостью» в соответствии с условиями внешней и внутренней среды, что позволяет преодолевать угрожающие влияния… Именно позитивное отношение к себе и другим людям и высокая социальная активность, а следовательно, открытость новому опыту, активность во взаимодействии, в контексте сложных, опасных, угрожающих ситуаций является главной движущей силой, способствующей развитию человека, его стремлению к раскрытию способностей и усилению своих возможностей, к большей эффективности, зрелости и конструктивности, что определяет психологическую безопасность субъекта» (Ю. К. Дуганова (1997)).

Итак, с точки зрения субъектного подхода (в котором подчеркивается роль личности и способностей человека в обеспечении своей защищенности) представления о психологической безопасности оказывают непосредственное влияние на специфику и результативность деятельности человека в трудных ситуациях. Под представлением о психологической безопасности понимается субъективный образ жизненных условий, возникающий на основе оценки их опасности/безопасности, отношения к этим условиям, готовности к их преодолению (Дуганова Ю. К. Личностные особенности молодых людей с разными представлениями о психологической безопасности: автореф. дис. … канд. психол. наук. Ростов-на-Дону, 2014. 24 с. – URL: http://nauka-pedagogika.com/psihologiya-19-00-01/dissertaciya-lichnostnye-osobennosti-molodyh-lyudey-s-raznym-predstavleniem-o-psihologicheskoy-bezopasnosti#ixzz4qHozrAhC).

Исследованиями Ю. В. Быховец, А. Л. Журавлева, Н. Е. Харламенковой, Н. В. Тарабриной, Е. Н. Дымовой и других обозначены векторы современных исследований содержательных аспектов понятия «безопасность», его взаимосвязь с рядом психологических категорий – гендером, возрастом, статусом, социальными ролями и опытом.

Так, в частности, в исследовании Н. Е. Харламенковой и соавт. отмечается, что на представления о психологической безопасности влияет регламентация социальных ролей. Исследователи утверждают, что они амбивалентны: «состояние, в котором находятся солдаты срочной службы, можно рассматривать как неоднозначное: с одной стороны, его можно оценивать как стрессовое, а с другой – как мобилизующее силы, требующее от человека демонстрации выносливости, жизнестойкости, стрессоустойчивости…»[1]1
  Журавлев А. Л., Тарабрина Н. В. Психологическая безопасность: на пути к комплексным, междисциплинарным исследованиям // Проб лемы психологической безопасности / Отв. ред. А. Л. Журавлев, Н. В. Тарабрина. М.: Институт психологии РАН, 2012. С. 5–21; Тарабрина Н. В., Быховец Ю. В. Террористическая угроза: современное состояние и проблемы // Проблемы психологической безопасности / Отв. ред. А. Л. Журавлев, Н. В. Тарабрина. М.: Институт психологии РАН, 2012. С. 367–398; Харламенкова Н. Е. Представление о психологической безопасности: возрастной и личностный компоненты // Современная личность: Психологические исследования / Отв. ред. М. И. Воловикова, Н. Е. Харламенкова. М.: Институт психологии РАН, 2012. С. 141–160; Харламенкова Н. Е. Личностная безопасность и стратегии ее достижения // Проблемы психологической безопасности / Отв. ред. А. Л. Журавлев, Н. В. Тарабрина. М.: Институт психологии РАН, 2012. С. 133–159.


[Закрыть].

Помимо этого на представления о безопасности влияет возраст, так Н. Е. Харламенкова, опираясь на субъектно-деятельностный подход и принцип детерминизма, исследовала представления людей разного возраста о психологической безопасности и их переживания опасности/ безопасности (Харламенкова Н.Е. Научные основания и теоретико-эмпирическое переосмысление принципа детерминизма в субъектно-деятельностном подходе // Психологический журнал. – 2001. – Т. 34. – № 2. С. 17–28).

Используя в исследовании опросник «Суверенность психологического пространства» (СПП) С. К. Нартовой-Бочавер; тематический апперцептивный тест Г. Мюррея в его значительной модификации; авторскую анкету (состоявшую из списка 60 слов-дескрипторов, наиболее часто ассоциирующихся со словом «безопасность»), она установила, что чаще всего безопасность понималась как «внутренний комфорт» или спокойствие, тепло (эта ассоциация была названа ею пассивной); далее по степени убывания (частоты ассоциаций) шли «защищенность», т. е. наличие границ; «внешний комфорт»: дом, семья, друзья и т. п.; «активно достигаемый внутренний комфорт», или прояснение, знание и др. Реже безопасность интерпретировалась как порядок, контроль, соблюдение норм и правил (см. табл. 2).

Таблица 2. Слова-ассоциации, выступающие признаками индивидуальных различий в представлении о психологической безопасности.

Примечание. Знаком (*) отмечены ассоциации, по которым наблюдается наибольший разброс в оценках.

Факторный анализ позволил выявить различия в представлении о психологической безопасности в зависимости от возраста респондентов (Харламенкова выделила 3 возрастные подгруппы: 18–26 лет, 27–40 лет, 45–55 лет).

В группе 18–26-летних людей представлен наибольший разброс в представлениях о безопасности, что обусловлено оценкой роли отца в поддержке психологической безопасности. «Оказалось, что чем больше ощущение этой поддержки, тем увереннее ощущает себя человек, тем меньше чувство угрозы. И наоборот, чем более негативно оценивается вклад отца в поддержку психологической безопасности, тем более беззащитным, беспомощным оказывается человек. Полученный результат можно объяснить, используя разные интерпретационные схемы. Одна из них, с нашей точки зрения, наиболее простая, опирается на очевидный факт, согласно которому большинство людей воспринимает мужчину как «защитника», и именно поэтому он должен выполнять функции обеспечения безопасности близких. Другая интерпретация строится не на житейских, а на научных доводах и состоит в том, что мужчина, прежде всего как отец, «разбивает» симбиотические отношения ребенка с матерью, способствуя развитию его автономии, актуализации у ребенка собственных, внутренних способов защиты от опасности, в том числе и от опасности стать объектом ожиданий и проекций матери».

Если для 18–26-летних респондентов дифференцирующим выборку оказался фактор «Поддержка отца», то для 27–40-летних респондентов – фактор «Переживание состояния безопасности» как состояния радости, безмятежности, легкости и общительности. Оказалось, что люди, способные описать состояние безопасности и, по-видимому, имевшие такой опыт переживаний, используют разные ресурсы для его достижения, более открыты миру, склонны ему доверять и в целом оценивают свое окружение позитивно. Разотождествление с родителями и ослабление влияния фактора «Поддержка отца» на дифференциацию выборки на группы в возрасте 27–40 лет, возможно, приводит к тому, что человек оказывается способным или неспособным самостоятельно регулировать свои контакты с миром, испытывая или не испытывая от этого удовольствие. Суверенность личности, которую мы рассматривали в связи с проверкой второй гипотезы, проявляется в этом возрасте как фактор самостоятельного контроля над границами своего психологического пространства. Оказывается, что в зависимости от внутренних условий безопасность может переживаться по-разному. Выраженная суверенность психологического пространства, опыт поддержки отца, сепарация от влияния родителей, ощущение внутренней независимости позволяют воспринимать окружающий мир позитивно, а состояние безопасности характеризовать как легкость, радость, безмятежность. И наоборот, депривированность, ощущение беззащитности, зависимость от окружения повышают чувствительность к реальным угрозам, а также создают субъективное ощущение опасности при наличии объективно безопасной ситуации. В этом случае безопасность переживается только как состояние без угроз, без опасностей».

В группе 45–55-летних полученные данные были близки к результатам 27–40-летних респондентов, однако опыт переживания безопасности расширяется и переносится на мир в целом. Оказалось, что этот фактор разделяет выборку на подгруппы и в целом указывает на наличие или отсутствие у людей глобального чувства безопасности, в котором отражены особенности индивидуальной истории и отношение к истории человечества вообще.

Итак, поддержка отца и «осторожность» как синонимы безопасности характеры для юности и ранней взрослости; «переживание состояния безопасности» и «открытость миру» – для периода средней взрослости; «переживание состояния безопасности» и «родители» – для периода взрослости.

«Рассматривая безопасность как защищенность, юноша стремится использовать внешние средства достижения безопасности. В более старшем возрасте границы безопасности расширяются, а средства становятся внутренними (ум, компетентность, мудрость). Различия в описании состояния безопасности в период взрослости, по-видимому, связаны с разным вкладом в развитие этого состояния фактора «Родители», который дифференцирует выборку по частоте обращения за помощью к матери и отцу и актуализирует ранний опыт взаимодействия с ними, соотнося его с опытом выполнения респондентом роли родителя и прародителя. С этой точки зрения безопасность имеет ценность не только для конкретного индивида, но и для целого поколения, а также для нескольких поколений, поскольку передается от предков к потомкам, поддерживая, развивая и укореняя базовую психологическую безопасность как любовь, привязанность и поддержку, радость и счастье» (С. 38).

На архетипические представления о безопасности значительное, как оказалось, воздействие оказывают и гендерные характеристики.

Так, в проведенном Н. Н. Казымовой исследовании психологической безопасности личности (См.: Казымова Н. Н. Психологическое благополучие как индикатор психологической безопасности лиц с различной интенсивностью переживания террористической угрозы // Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова, 2013. Т. 19. С. 36–39) выявляется специфика психологического благополучия у мужчин и женщин.

Участниками проведенного Казымовой исследования стали 235 человек в возрасте от 17 до 35 лет. В юношескую группу (17–21 год) вошли 80 девушек (средний возраст – 19,67) и 49 юношей (средний возраст – 19,5). Вторую группу (22–35 лет) составили 58 женщин (средний возраст – 26,72) и 49 мужчин (средний возраст – 27,41).

Казымова предположила (гипотеза исследования), что наличие признаков психологического нездоровья отрицательно связано с психологическим благополучием и положительно – с высоким уровнем переживания террористической угрозы. Для исследования гипотезы Казымовой решались следующие задачи.

1. Выявить взаимосвязь между психологическим благополучием, психопатологической симптоматикой и переживанием террористической угрозы.

2. Сравнить группы респондентов с различной интенсивностью переживания террористической угрозы по уровню психологического благополучия и выраженности психопатологической симптоматики.

3. Оценить половозрастные различия в структуре взаимосвязи психологического благополучия и признаков негативной аффективности.

(В исследовании использовался опросник переживания террористической угрозы, методика Шкалы психологического благополучия, опросник оценки выраженности психопатологической симптоматики, Миссисипская шкала для оценки посттравматических реакций. Методика была апробирована в лаборатории психологии посттравматического стресса Института психологии РАН. Статистический анализ данных проводился с помощью программного пакета Statistica 8.0.)

Исследователь отмечает, что благодаря СМИ террористическая угроза сегодня приобрела всеобъемлющий характер, люди переживают ее как угрозу собственной безопасности, даже находясь в безопасных местах. Казымова подчеркивает, что «переживание террористической угрозы, понимаемое как субъективная оценка рис ка стать жертвой теракта, относится к числу стрессоров высокой интенсивности, способных вызывать у уязвимой части населения психопатологические симптомы, и представляет собой актуальную угрозу психологической безопасности». Безопасность рассматривается автором в качестве показателя внутреннего состояния человека, его психологического здоровья, ресурсов, ценностей, переживаний или отношений. Казымова утверждает, что интенсивность переживания террористической угрозы во многом обусловлена уровнем психологического благополучия, которое может выступать в качестве инструмента контроля и снижения уровня данного переживания. «Психологическое благополучие, – пишет она, – рассматривается как интегральный показатель степени направленности человека на личностный рост, самопринятие, компетентности в управлении повседневными делами, способности противостоять социальному давлению и наличия целей в жизни. Именно высокая степень удовлетворенности своим личностным развитием становится регулирующим механизмом у человека в периоды беспокойства». Психологическое благополучие также тесно связано с явлением негативной аффективности, считает Казымова. «Понятие негативной аффективности позволяет оценить проявления психопатологической симптоматики на психологическом уровне. Картина негативной аффективности проявляется в том, что человек чаще испытывает дискомфорт и неудовлетворенность, отчужденность; больше склонен к самоанализу и чаще фиксируется на своих неудачах и недостатках; чаще обращает внимание на негативные стороны бытия и, в целом, меньше удовлетворен собой и жизнью. Люди с преобладающей негативной аффективностью сосредоточены на негативных сторонах того, что с ними происходит, и «зацикливаются» на своих неудачах, слабостях и недостатках». Итак, Казымова использовала понятия «психологическое благополучие» и «негативная аффективность» в качестве индикаторов психологической безопасности личности.